К вечеру второго дня поднялся ветер, теплый, почти горячий. Он прилетал с перевала, жалобно скрипел в кедровых ветвях, вертел дымом костра. Ветер пах водой.
- Катя, а ты ведь еще ни разу под снег не попадала? - спросил Инструктор. - Сегодня ночью выпадет снег.
На самом деле меня зовут совсем не Катя. Инструктор путает меня с другой девушкой, которую он тоже учил ходить по горной тайге и искать по утрам коней, и управляться с туристами. Теперь Катя сама уже стала инструктором, а он стал называть ее именем меня. Может, и не путает ничего, может, ему так проще.
Если вечером дует теплый ветер с перевала, то обязательно будет снег. А после того, как снег растает, начнется жара. А снег, конечно, растает - лето все-таки. Но мы в горах, и июнь только начался. Туристам приезжать рано, и мы ходим по тайге вдвоем - куда захотим, туда и пойдем. Называется - 'инструкторский поход'. Когда приедут туристы, им скажут, что я - тоже инструктор, и они поверят, потому что я хорошо езжу верхом, сплю под кедром и быстро собираюсь, и немного знаю дорогу. Но мне еще учиться и учиться. Вот завтра узнаю, как оно - ночевать под снегом и ходить по перевалам, заваленным сугробами. Завтра мы пойдем дальше, а потом - еще дальше. Время у нас есть. Куда захотим, туда и пойдем.
Сегодня пришли в ущелье, где даже Инструктор оказался впервые. Просто так пришли - посмотрели сверху на скалы, на нитку порожистого ручья, на поляны - есть где ставить лагерь и пасти коней - и пробрались вниз. Долина называется Куралбас, а может, так называется речка, которая по ней течет, а может, гора. Место такое - Куралбас. И кем оно так называется, тоже непонятно, потому что местные сюда не ходят, а на карте никакого названия не написано. Здесь всегда так с именами - говоришь одно, а на карте другое, или вообще ничего нет. И я стала Катей, хотя меня зовут совсем не так, и коней каждый называет как хочет - и все по-разному.
Как раз когда мы пришли в Куралбас, и подул теплый ветер. Мы в это время решали, остаться здесь еще на день или идти дальше. Сидим у костра и чувствуем - на перевале словно печку затопили. А значит, пойдет снег, и лучше бы нам никуда не ходить, а просто побродить завтра вокруг стоянки. Поужинали и начали пить спирт и болтать.
Это еще одна странная вещь здесь в горах. Если я дома, в городе, вздумаю пить спирт, то, наверное, помру после первого же глотка. Инструктор говорит, что он, конечно, не умрет, но радости тоже не будет. А здесь пьем и не пьянеем, только теплее становится, и разговариваем больше. Потому что я перестаю стесняться Инструктора, а Инструктор перестает злиться на мою бестолковость. Мы становимся лучшими друзьями. И вот какая вещь - о чем бы мы ни говорили, почти всегда съезжаем на Дали. Я его люблю, а Инструктор говорит, что хороши только ранние вещи. Говорит - ранние картины Дали были очень реалистичными, и странность была спрятана в обычных вещах и пейзажах. Я эти картины никогда не видела, но верю Инструктору, потому что здесь все время вижу эту спрятанную странность. А потом Дали вытащил ее наружу и прославился, только то, что раньше было спрятано, стало высовываться, как будто он рисовал рекламы безумия, и поэтому Инструктор его не любит.
И вот мы пили спирт и болтали о Дали, и еще о Москве, и о Pink Floyd, и о куче других вещей, которые бывают, если спуститься с гор. А о том, что вокруг нас, молчали, потому говорить об этом - все равно что о человеке, который может вас слышать, а ответить не может. Это было бы невежливо. А потом проверили коней, не запутались ли они в своих веревках, и пошли спать.
***
А когда утром я вылезла из спальника, снег уже выпал. Небо тяжелое, темное, и видно, что оно очень близко - царапает брюхо об кедры. Из снега торчали стебли травы - особой, горной. Трава цвела желтым, синим и лиловым. На кедрах тоже лежал снег, и их хвоя казалась черной. А горы вокруг были все в полоску, как бело-зеленые зебры.
Инструктор уже проснулся и успел развести костер, и когда я подошла, улыбнулся и сказал: 'С Новым Годом!' Инструкторы всегда так говорят, если выпадет снег, чтобы у туристов не испортилось настроение. Я спросила - будем наряжать елку? И мы решили, что, если снег к вечеру не растает, разукрасим цветами пихту рядом с костром.
Пошли за конями. Они были привязаны рядом с лагерем, вкусно хрустели травой и не обращали на нас внимания. Я своего коня называла - Динамит, а Инструктор своего - Корифаном. Как их звали на самом деле, Инструктор не знал. И я не знала. Они у нас оба рыжие, мохнатые и маленькие. И оба - жеребцы, поэтому на ночь мы их привязывали на длинные веревки, чтобы они ели траву, а не дрались.
Инструктор хотел проехать вниз по долине. Вчера остановились под самым перевалом, и было интересно - что там дальше. И вот мы поехали прямо вниз, без тропы, потому что никакой тропы здесь не было. Кони оставляли за собой полосу примятой травы - как будто мы ехали по узкому зеленому тоннелю. А потом Инструктор остановился и очень тихо сказал: 'Подъедь сюда, только осторожно. Здесь кто-то есть'.
Наш путь пересекали такие же туннели, какие мы оставили за собой, только поуже. Так вытоптать траву могло животное размером с крупную собаку. На свежем снегу виднелись следы, тоже похожие на собачьи, и Инструктор сказал: 'Наверное, волки'. Видно было, что зверей несколько. Стало немного страшно, хотя я знала, что летом волки вряд ли нападут на коня и тем более - на человека. И в то же время ужасно хотелось их увидеть - как они бегут по тайге, сильные, серые, принюхиваясь к холодному воздуху... И тогда появились ингурьки.
Мы с Инструктором потом думали - почему мы, не сговариваясь, назвали их так? Когда первый из них высунул любопытную мордочку из травы, я подумала: 'Ингурёк!' А Инструктор, который видел дальше, секундой позже сказал: 'Это ингурьки!'. Наверное, это их настоящее имя, которое они, единственные из жителей этой тайги, не потеряли.
У ингурьков была мохнатая, пегая бело-бурая шкура, чуть косолапые толстые лапы и коротенькие поджатые хвосты, и висячие длинные уши, как у необрезанного дога. Блестящие черные глаза и зубастые улыбающиеся пасти, и очень странные носы - большие кожистые, задранные кверху блямбы. И этими носами они все время шевелили, изучая снег и ноги наших коней. А один ингурёк встал на задние лапы и обнюхивал сапоги Инструктора.
И тут оказалось, что я уже слезла с коня, и, сидя на корточках, чешу одного из ингурьков за ухом, а еще двое суют носы мне в лицо. А Инструктор теребит мохнатый загривок еще одного ингурька. И я подумала, что с незнакомыми дикими животными так нельзя, и еще подумала, что это все равно. Инструктор сказал, что надо ехать, если мы хотим куда-то успеть, но не стал садиться на коня. Он играл с ингурьком: валил его в снег, а ингурёк делал вид, что хочет его укусить.
А потом мы поняли, что скоро вечер, и вернулись в лагерь, и ингурьки вместе с нами. Мы нарядили пихту и приготовили ужин, опять пошел снег, а позже выглянуло заходящее солнце. И Инструктор сказал: 'Ну где еще я смогу подарить девушке радугу? Смотри, сейчас она появится!'. И мы сидели и смотрели на радугу, и гладили ингурьков. А потом опять пили спирт, потому что было холодно, и Инструктор сказал, что ингурьков мог бы нарисовать Дали - такие они странные, и еще сказал, что их можно встретить, только когда выпадает снег. Но это я и так знала, только не могла понять - откуда, я никогда не слышала про таких зверей. И спросила Инструктора - знал ли он раньше про ингурьков? Он ответил, что нет, и не думал, что такое бывает. А ингурьки лежали вокруг нас и улыбались зубастыми пастями.
***
Кажется, контрольный срок возвращения уже давно прошел, но это все равно. На следующий день после того, как пришли ингурьки, мы перенесли лагерь вниз по долине. Оказывается, она заканчивается тупиком - крутой каменистой горой, и на конях здесь не пройти, а возвращаться не хочется. С тех пор, как мы здесь остановились, инструктор называет меня моим настоящим именем.
Недавно мимо лагеря прошел тощий старик с длинными торчащими усами и злыми глазами, а потом я пошла гулять и увидела его за мольбертом. Он рисовал ингурьков - как они играют в траве. Но я ничего не сказала Инструктору, потому что он, кажется, старика не видел. И больше никаких людей здесь нет - только я, Инструктор да этот старик. Иногда дует теплый ветер, и тогда ингурьки волнуются. На следующий день выпадает снег, и они убегают вверх по долине, но к вечеру возвращаются. Наверное, хотят встретить кого-нибудь еще. Мы здесь уже давно, но только сегодня ингурьки показали нам еще одну дорогу. Она не вверх, и не вниз, и не в сторону. Она совсем особенная. Кажется, ингурьки пришли именно оттуда. Сегодня, наверное, Инструктор снова подарит мне радугу, а завтра мы поседлаем коней и пойдем той тропой, и ингурьки пойдут с нами. Время у нас есть - куда захотим, туда и пойдем.