Аннотация: Героиня сталкивается с выбором между чувствами и рациональностью? Всегда ли есть будущее у любви?
Я положила голову ему на грудь. Быть с тем, кого любишь, - или просто с кем отношения кажутся правильными, стабильными. Под моей щекой бьётся его пульс - быстро, горячо. Его рука лежит в изгибе моей талии, пальцы слегка сжимают её. Одежда пропиталась едким мужским одеколоном.
После тяжёлого учебного дня мы возвращались домой на автобусе. Он положил подбородок на мою голову. В окне сменяли друг друга высокие дома; их окна отражали голубое летнее небо. Белые облака, похожие на драконов, стремительно летели прочь. Его рука переместилась на моё плечо, крепко обняла.
- Давай выйдем здесь? - шепнул он.
Я лениво выбралась из его объятий и пригляделась к пейзажу. Где мы? До дома ещё далеко, но я соглашаюсь. Какая‑то женщина напротив улыбается, глядя на нас.
Мы выходим. Люди с остановки торопятся войти в автобус. Итан не замечает их. Он берёт меня за руку - и бежит.
- Итан, я устала! - кричу я гневно.
Он широко улыбается. Острые уголки губ всегда напоминают мне кота - хитрого, буйного и неуловимого.
Мы обгоняем людей. Они охают, когда мы их задеваем. Мне становится неловко, но тут же я забываю об этом. Подобно ветру, мы мчимся по широкой улице, не замечая никого.
Он заворачивает к парку. Зелёные деревья оставляют размытые тени на тротуаре. Родители гуляют с детьми. Визги, слёзы, задорный смех - парк словно копирует наше настроение.
Я бросаю портфель у фонтана и вздыхаю. Не успеваю отдышаться - и вот я уже мокрая: вода из фонтана забрызгала меня. Итан смеётся и продолжает создавать мощную волну, обливая меня с нитки до нитки.
- Итан! Тетрадки! - Я вскидываю руки, с горечью глядя на свой мокрый кожаный портфель. - Фух, хоть не тканевый.
Парень подхватывает портфель за лямку, накидывает на плечо. Подходит ко мне и целует в губы. Его карие глаза невинны. На него невозможно злиться. Я угрожающе трясу руками перед его глазами, грозясь задушить. Когда мои ладони ложатся на его шею, он снова прижимается к моим губам. Его крепкие руки обхватывают мою спину. Мокрые капли скатываются по моей спине; грудью я ощущаю, как намокает его одежда.
- Так бы и задушила тебя, - угрожаю я, когда он отпускает мои губы.
Он улыбается, целует меня в шею. Прерывистое дыхание обжигает кожу.
- Как я дойду до дома? Я вся мокрая, - шепчу ему на ухо.
Итан снимает толстовку и натягивает её на меня. С гибкостью кошки я стаскиваю мокрую одежду - он закидывает её в портфель. С губ срывается писк. Я проглатываю ужас: "Они же мокрые!" - но это остаётся лишь в мыслях.
Пожилая женщина с улыбкой наблюдает за нами. Дети бегают вокруг фонтана, брызгают друг друга водой - капли долетают и до нас. Отблеск солнца играет в его глазах. Он будто хочет извиниться, но не решается, лишь нелепо улыбается.
Когда мы вернулись домой, из окна открывался вид на ярко‑красный закат. Луч солнца отражался в стеклянных стенах домов, играясь в тёмной листве деревьев. Мимо пролетают голуби, взмахивая голубыми крыльями.
Первым делом я кидаю мокрую одежду в стирку. Итан, громко зевнув, ложится на кровать.
- Нам задали написать реферат, - напоминаю я.
- Ага, как скажешь, - отмахивается он.
Я закатываю глаза, мысленно молясь, что в этот раз он послушает. Сажусь за стол, медленно вдыхаю и выдыхаю. Открываю учебник - и в меня летит подушка.
- Итан!
- Это не я.
Закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Ничего страшного. Просто открою ноутбук и напишу реферат... В спину прилетает вторая подушка.
- Итан! - оборачиваюсь я.
- Не будь скучной, - кусает он губу. - Никто не делает домашку.
- Вот поэтому их и хотят отчислить, Итан!
Он что‑то бормочет и падает лицом на оставшуюся подушку. Иногда кажется, что я живу с ребёнком. С невероятно везучим ребёнком: он может ничего не делать - и преуспевать. Он спит, пока я учусь. Он опаздывает на занятия, когда я прихожу за час. Я провожу часы, готовясь к сессии. Он беспечно меня отвлекает.
В четвёртом часу утра я ложусь рядом с ним под одеяло. Вскоре он тоже укрывается, нежно обнимает меня, целует в ухо и засыпает, уткнувшись в мои светлые волосы.
В темноте синей комнаты мне никак не удаётся заснуть. Тепло его руки, тяжесть одеяла... Хочется остаться в этом спокойном уюте подольше. Я поворачиваюсь к нему лицом. Спокойное выражение его лица умиляет: светлые брови, чёрные длинные ресницы, глаза, быстро движущиеся под веками, прямая линия тонких губ. Только ночью он бывает таким тихим, умиротворённым.
Капелька пересекает уголок глаза и медленно скатывается по моей щеке.
Есть ли будущее с ним?
В шесть утра я ухожу в ванну.
Он переворачивается на спину, закрывает глаза рукой, морщится от солнечного света - такого яркого, что он способен разбудить разом все эмоции.
Прохладная вода стекает по моему телу. Я вспоминаю все моменты с ним: улыбку, смех и тихий гнев. Он никогда не был ответственным.
"Я знаю ответ, - сказал он в классе, - люди спят много, потому что всю ночь работают".
Ректор заметил: "Это ответ школьника". Но для Итана - в самый раз.
- Ах! - вскрикиваю я, оторвав часть ногтя. Кровь течёт по большому пальцу, сливаясь с каплями воды.
Он приходит к концу первой пары, машет ректору в знак приветствия. Мужчина мягко улыбается и кивает. Итан проходит к парте, где сижу я с Зейном, просит его отодвинуться и подсаживается ко мне.
- Где мы остановились?
Я задумчиво смотрю на большую зелёную доску, где записаны основные законы. Но думаю не о них. "Спокойствие или страсть? Могут ли эти понятия быть раздельны? Можно ли быть всегда энергичным или сосредоточенным?"
Поворачиваю голову влево. Блондин рядом улыбается мне, ждёт ответа. Он что‑то говорил? За ним брюнет спешно записывает речь ректора.
Итан склоняет голову влево, перекрывая мне вид на Зейна.
- Где мы остановились?
- Что?
- Ты не выспалась? - Его голос звучит шутливо, улыбка не сходит с губ.
- Я правда не услышала, - признаюсь я, виновато опуская глаза.
Итан улыбается шире, ставит локоть на парту и смотрит на сцену, будто действительно увлечён темой, которую объясняет ректор. Безразличие, как игла, колет моё сердце. Его светлые пряди нелепо торчат в разные стороны. Я хмыкаю, улыбаюсь, качаю головой. Протягиваю пальцы к его волосам - мягкие. Мы встречаемся взглядами.
- Я торопился, - объясняет он, приглаживая волосы.
- Понятно, - одёргиваю руку и возвращаюсь к паре.
Только я начинаю вникать - раздаётся громкий звонок. Одногруппники поднимают шум: складывают вещи, встают со скамеек, идут к столу ректора с домашними заданиями.
- Я поесть забыл, пойду куплю что‑нибудь, - протараторивает он и выбегает из аудитории
Зейн провожает его удивлённым и раздражённым взглядом.
- Он волнуется только о себе?
- Не знаю, - пожимаю плечами.
- Следующая пара по английскому?
- Ты же знаешь, - удивляюсь я.
Он кидает тетрадь с конспектом в портфель и говорит:
- А что я ещё могу у тебя спросить? Как прошёл твой день? Как спала? Ты, как всегда, не спала.
- Спала.
- Когда ты спишь, ты забываешь о макияже.
В душе я улыбаюсь его словам. Он всегда замечает то, чего не видит Итан.
Я тру глаза, спускаюсь по лестнице к сцене, кладу на стол ректора распечатанный реферат. Зейн делает то же самое, предлагает пойти домой. Я напоминаю про Итана.
- Понятно, - кивает он.
Ему не нужно говорить, что на фоне вечно энергичного Итана я просто не могу дать слабину. Взгляд тусклых зелёных глаз Зейна напоминает: я делаю гораздо больше своего парня. Но меня не покидает мысль, что при всём моём упорстве мои знания не лучше его.
- Так почему ты выбрала его? - спрашивает Зейн в переполненном людьми коридоре.
- Потому что люблю.
- А я просто нравлюсь, помню.
Мы медленно идём, расступаемся, чтобы пропустить студентов. Они разъединяют нас. Я смотрю на него: всегда тихий, спокойный. Зейн поздоровался со студентом, спросил, сможет ли тот доучиться до последней пары или, как обычно, уйдёт. Они посмеялись, а затем он снова повернулся ко мне.
Мой живот некстати заурчал. Я поджала губы, надеясь, что в шуме разговоров и шагов Зейн не услышит моего голода. Напрасно.
- Ты даже не успела поесть? Почему ты с Итаном в столовую не пошла? - спросил он.
- Не хочу опоздать на пару, - ответила я.
- "Не хочу опоздать на пару", - передразнил он. - Или просто не хочешь показаться слабой? Если ты так хочешь быть с ним, перестань пытаться его превзойти. Ты всё‑таки человек.
Я не пытаюсь его превзойти. Я действительно не хочу опоздать на пару. Не могу же я, как Итан, беспечно относиться к учёбе. Опоздание не принесёт мне ничего хорошего - только ненужный конфликт с ректором.
В толпе я заметила Итана. Он подошёл ко мне и ужаснулся моей бледности. Схватил за плечи, бросил взгляд на Зейна:
- Что ты с ней сделал?
- У себя спроси, что ты сделал с ней, - резко ответил Зейн и ушёл.
Я смотрела на его удаляющуюся фигуру, теряющуюся в толпе. Прошла минута. Мы остались одни в длинном просторном коридоре.
- Что произошло? - спросил Итан.
Я посмотрела на его губы, покрытые хлебными крошками. Он облизнул их. Однажды я спросила его о будущем: "Когда я познакомлюсь с твоими родителями?"
"Вы и так знакомы, зачем устраивать целую встречу посвящения?" - рассмеялся он.
Затем он увидел торговку украшениями и купил подвеску с лебедем мне и браслет себе. Это не был знак извинения - он просто захотел. Для него подобное поведение было пустяковым: захотел - купил. Ему никогда не приходилось долго размышлять.
"Моя мама говорит, что ты слишком зациклена на достижении целей, - сказал зимой Зейн, заметив чайное пятно на моей тетради. - Она говорит: нужно жить проще".
"Ты рассказывал своей маме обо мне?" - улыбнулась я.
"Мы ведь друзья. Ты для меня дорогой человек", - без раздумий ответил Зейн.
Меня поразила лёгкость, с которой он это сказал. Это было не "люблю", а признание моей ценности.
Я снова посмотрела в глаза Итана. В них читался страх моих слёз, опасение последствий. Но мне нужно было рискнуть - не оправдать его ожиданий, не поддаться его просьбам.
- Я... нам... - Ком встал у меня в горле. Его чуждое молчание, серьёзность взгляда и терпение говорили о том, что он уже знает: я хочу сказать нечто неминуемое. - Нам нужно расстаться.
- Что он сказал? - напрягся Итан, не веря, что решение приняла я сама.
Звенит звонок, но я его не слышу. В голове мерцают воспоминания - моменты нашей любви, расколотые его безответственностью.
- У нас нет будущего, - тихо говорю я, убирая его ладони со своих плеч.
Мне хочется бежать, закрыться в туалете и дать волю слезам. Вместо этого я решаюсь идти с прямой спиной в аудиторию, где на стенах - изображения английских достопримечательностей: часы Биг‑Бен, Букингемский дворец, Уорикский замок. Стены исписаны художниками - это позволяет проникнуться атмосферой гордой древности, историей Лондона.
Я поднимаюсь по лестнице и сажусь за третий ряд к Зейну.
- А Итан где? - шепчет он, не отрываясь от доски.
Я не отвечаю, смотрю на закрытую дверь и мысленно благодарю за то, что он не пошёл за мной.
Шарканье ручки прекращается через минуту. Я слышу, как Зейн поворачивается в