(глава из биографического романа "Камень", автор - Владимир Шабля).
1942 год, февраль. Исправительно-трудовой лагерь "и"/6.
Оперуполномоченный Михаил Кидман, начавший стареть лысоватый мужчина низкого роста, щёлкнул большим пальцем по донышку пачки и аккуратным движением достал одну из высунувшихся вследствие этого действия папирос. Немного размяв табак, он зажёг спичку, прикурил и выпустил струю дыма в лицо Петра.
- Уже трое суток я пытаюсь найти с Вами общий язык - и всё безрезультатно, - констатировал Кидман после двух часов очередной "обработки" заключённого. - Видимо, Вы считаете, что мои предупреждения - лишь пустой звук?!
- Я так не считаю, - холодно ответил Пётр.
- Или Вы думаете, что я намерен и дальше впустую транжирить на Вас своё время?!
- Нет.
- Тогда почему же Вы не внемлете голосу разума?! Вы же умный, образованный человек и должны понимать, что в среде уголовников - просто не выживете!
Петя оставил без комментариев этот тезис оперуполномоченного.
Михаил же сделал затяжку, одновременно всматриваясь в выражение лица собеседника. Не найдя там и намёка на сотрудничество с органами, он вдруг возбудился и стукнул кулаком по столу:
- Последний раз предлагаю: подпиши соглашение о секретном сотрудничестве - и будешь дальше спокойно строгать свои бруски, получая к тому же дополнительный паёк, - Кидман вскочил со стула, навис над столом и в упор посмотрел в глаза Петру. - А нет - пойдёшь отсюда сразу к разукрашенным! Там тебя быстро обломают!
- Сексотом я не буду, - с достоинством ответил парень.
- Ну что же, ты сам выбрал свой путь, - прошипел оперуполномоченный в бессильной злобе. - Дежурный! - крикнул он во всё горло, а дождавшись, когда в дверях показался охранник с винтовкой, дал указание: - Препроводите заключённого в третий барак!
- Но ведь это уголовный барак, - растерянно и робко подсказал дежурный.
- Вот туда и доставьте! Выполнять! - ещё больше рассвирепел Кидман.
- Без письменного распоряжения там его не примут, - возразил охранник, привыкший к спонтанным выходкам оперуполномоченного.
- Ладно, - махнул рукой Михаил, взял бланк, что-то в нём написал и отдал дежурному. - Пусть попробует пожить с уголовниками! Через день-два сам попросится в сексоты - да будет поздно! - прорычал он, будто бы не замечая присутствия Петра и обращаясь к человеку с винтовкой.
Охранник взял бумагу, затем чуть отступил в сторону и показал кивком направление движения, предлагая заключённому пройти к выходу. Процессия из конвоира и сопровождаемого двинулась в сторону нового Петиного места жительства.
...
Как только Пётр переступил порог третьего барака, в лицо пахнула атмосфера воровской малины, изрядно подзабытая со времён путешествия в вагоне с уголовниками. На расположенном неподалеку от печки столе были разложены карты, а собравшиеся вокруг него игроки с видимой досадой переключили внимание на вновь прибывших.
- Принимайте политического в свою компанию: таково распоряжение оперуполномоченного Кидмана, - заявил конвоир, слегка подталкивая Петра вперёд.
Уголовники, открытые части тел которых были обильно разрисованы в синие тона различными татуировками, переглянулись. Как-то ненавязчиво они стали перемещаться, одновременно разворачиваясь к Петру и освобождая пространство перед здоровенным детиной лет сорока кавказской внешности. Парень сразу определил в нём пахана.
"От этого момента зависит моё дальнейшее положение в их обществе. Но здесь номер, сработавший в вагоне, не пройдёт", - подумал он, проходя по направлению к столу.
- Ну, здравствуй, дорогой, - по-лисьи улыбаясь, произнёс детина и протянул руку. - Меня зовут Дато.
"Скорее всего, грузин", - определил парень по кличке и сильному акценту, а затем, отвечая на рукопожатие, вслух произнёс:
- Пётр.
Он тоже улыбнулся, но вскоре почувствовал лёгкую боль: это Дато пытался сразу же наглядно продемонстрировать новичку своё положение и мощь, изо всех сил сжимая ему кисть своей лапой. Петя ответил тем же: его железные мускулы привычно привели в действие пальцы, и теперь больно стало уже Дато. А Пётр, глядя в глаза визави, всё больше усиливал натиск. Он чисто физически ощущал, как подаётся пятерня противника; по характерному рефлекторному движению руки соперника вниз парень понял, что сопротивление сломлено, но ослабил хватку только тогда, когда еле заметная гримаса боли пробежала по лицу грузина.
Внешне всё выглядело как чуть затянувшееся рукопожатие. Никто из присутствующих, кроме самих дуэлянтов, ничего не заподозрил. Но по этому эпизоду Дато смог оценить и силу, и дальновидность Петра.
- Откуда? - спросил пахан, с трудом превозмогая боль и пытаясь выглядеть как можно естественнее.
- С Украины.
- Какая статья?
- Пятьдесят восьмая.
- Ну, раз Кидман бросил к нам политического по 58-ой, значит с вербовкой у него ничего не вышло, - засмеялся Дато.
Присутствующие поддержали своего авторитета дружным хохотом. А Пётр, как ни в чём не бывало, продолжал улыбаться.
- Зуб, - обратился грузин к одному из своих подручных, - обеспечь Пете хорошее место неподалёку. Я хочу, чтобы среди нас он не чувствовал себя стеснённым.
- Сделаем, - заверил Зуб, немедленно встал и пошёл искать подходящий вариант.
- А пока присаживайся, - предложил парню Дато, показывая на один из незанятых стульев, - можем перекинуться в карты.
- С удовольствием, - согласился Петя, - но у меня особо нечего ставить.
- Разберёмся, - успокоил его грузин, пододвигая к парню коробку с несколькими кусками сахара, - дарю в знак нашего знакомства.
- Спасибо, - поблагодарил Пётр и включился в игру.
Почти неделю он обитал среди уголовников. Как оказалось, с точки зрения доступа к дополнительному продовольствию пребывание в третьем бараке было для Пети даже более комфортным, чем среди политических. Но как только Кидман узнал об этом, то сразу же перевёл своего штрафника обратно.