Аннотация: Прокурор предлагает Петру пойти на фронт и обещает отказаться от обвинения.
На допросе у прокурора
(глава из биографического романа "КАМЕНЬ", автор - Владимир Шабля).
1941 год, ноябрь. Уфимская тюрьма.
Пётр сидел на нарах в Уфимской тюрьме. Было холодно; он кутался в свою уже порядком истрепавшуюся одежду, жался к соседям по камере, а те - к нему: так они пытались хоть немного согреться. Разговоры сегодня что-то не клеились: угрюмая, ветреная и морозная погода, отзвуки которой пробивались сквозь зарешечённое оконце под потолком, совсем не располагала к общению.
Послышался лязг засовов. Дверь отворилась.
- Заключённый Сабля Пётр - на выход, - бесцветным голосом произнёс охранник.
Услышав свою фамилию, привычно исковерканную на русский манер, Петя улыбнулся, но ничего не сказал, а просто поднялся, поправил штаны и проследовал в коридор.
- Руки за спину. Вперёд, - продолжил давать свои монотонные команды конвоир.
Парень выполнил указания. Звуки шагов гулко отражались от голых серых стен, создавая иллюзию присутствия нескольких человек.
- Налево. Прямо. Стоять. Лицом к стене. Направо, - продолжал бросать свои однообразные реплики человек в форме, медленно, но уверенно направляя движение заключённого.
Петя подчинялся. По тому, куда пролегал путь, он догадался, что ведут его на допрос. Наконец по сторонам стали мелькать двери кабинетов следователей. Возле одного из них последовала очередная команда, правда, в этот раз немного более эмоционально окрашенная:
- Стоять! Лицом к стене!
Охранник постучал в дверь и, дождавшись голосового сигнала, открыл её.
- Проходи! - теперь уже в совсем приказном тоне проговорил он.
Войдя, Пётр увидел за столом пожилого человека в прокурорской форме.
- Спасибо. Подождите за дверью, - сказал тот сопровождающему, а затем, обращаясь к Пете и указывая на стул, тихо произнёс:
- Здравствуйте, Пётр Данилович. Присаживайтесь.
- Здравствуйте, - Петя занял место напротив.
- Моя фамилия Валеев, зовут Тимур Амирович. Я старший следователь прокуратуры Башкирской АССР. Хочу прояснить некоторые моменты по Вашему делу. Во-первых, что Вы думаете по поводу предъявленных Вам обвинений?
Тон и манера поведения Валеева почему-то сразу расположили парня к этому человеку. В отличие от многих других представителей власти, этот прокурор держался просто, не опускался до многих обычных для допросов формальностей.
- Я считаю их совершенно безосновательными, - смело заявил Пётр. - Родине я не изменял, никакой шпионской или контрреволюционной деятельности не проводил. Наоборот, пять лет прилежно учился в институте, участвовал в комсомольской и общественной деятельности, за что и получил диплом с отличием.
- А как же Ваша связь с врагом народа Зинчуком? - задал прямой вопрос Тимур Амирович.
- Дмитрий Николаевич Зинчук был преподавателем Запорожского педагогического института и вёл на нашем курсе занятия по нескольким дисциплинам. Поэтому я, как ответственный студент, был обязан с ним общаться, сдавать ему экзамены и зачёты.
- Но Вы ведь были у Зинчука на особом счету: участвовали в руководимом им кружке, собирались к нему в аспирантуру?!
- Да, профессор Зинчук и другие преподаватели института действительно выделяли меня за отличную учёбу, за активное участие в жизни факультета. За время учёбы я был награждён несколькими грамотами, премирован путёвками в санаторий. И я всегда считал за честь быть отмеченным преподавателями и администрацией института, старался заслужить их высокую оценку, в том числе, и повышая свой уровень в различных кружках. Предложение продолжить обучение в аспирантуре я воспринял также как поощрение за мою отличную учёбу и усердие, проявленное в научной деятельности.
- Хорошо, с этим всё ясно, - кивнул головой Валеев. - И второй вопрос: а что бы Вы сказали, если бы получили шанс кровью искупить свою вину в рядах Красной Армии, на фронте?
- Я советский человек, мужчина, военнообязанный. И мой долг - защищать Родину, а в военное время - с оружием в руках!
- Ну что же, Ваша позиция понятна, - прокурор принялся перелистывать документы из лежащей на столе папки. - Должен Вам сообщить, что я изучил материалы Вашего дела и не обнаружил в нём состава преступления. Ваши ответы на вопросы укрепили меня во мнении о Вашей невиновности. Но моё мнение само по себе мало что решает, и дальнейший ход дела зависит, в том числе, и от Вашего, Пётр Данилович, решения.
Тимур Амирович захлопнул папку и в упор посмотрел на Петра.
- Что я должен предпринять? - с надеждой спросил парень.
- Прежде всего Вы должны выбрать, по какой процедуре будет в дальнейшем вестись производство по Вашему делу. Я считаю правильным предоставить Вам объективную информацию для осознанного выбора. Именно Вам, как человеку, который, с моей точки зрения, был репрессирован без достаточных на то оснований. Сейчас у меня есть возможность передать Ваше дело на рассмотрение либо особому совещанию, либо судебной коллегии.
- А в чём различия?
- Если рассматривать будет особое совещание, то почти наверняка гарантирован стандартный приговор "10 лет лагерей плюс 3 года поражения в правах". Особое совещание выносит приговоры списками, так что у него недостаточно времени для детального анализа каждого дела. А если принимать решение будет судебная коллегия, и при этом я, как прокурор, откажусь от обвинения, - то Вас могут даже оправдать. Правда, для этого Вам придётся написать заявление с просьбой отправить Вас на фронт и, в случае оправдательного приговора, пойти на войну.
- А Вы готовы отказаться от обвинения? - удивился Петя.
- Буду с Вами откровенен, - чеканя каждое слово, произнёс прокурор, - как патриот своей страны, я считаю, что во время войны молодые, сильные и умные люди, такие, как Вы, должны сражаться с врагом, а не гнить в лагерях. Двое моих сыновей сейчас на фронте выполняют свой долг перед Отечеством, и я готов помочь Вам сделать то же самое.
- Спасибо, - решительно сказал Пётр, - я тоже готов защищать Родину, а не отсиживаться в тылу. А потому прошу Вас направить моё дело на рассмотрение судебной коллегии. Когда нужно писать заявление на фронт?
- Пишите прямо сейчас, - Валеев пододвинул к парню бумагу, ручку и чернильницу.
Петя взялся писать. Внезапно у него появилась надежда на избавление от тюремно-лагерных мытарств.