Аннотация: Судьба есть судьба. И то, что должно быть вместе, обязательно будет вместе, Вселенная об этом позаботится и все устроит. Своими методами.
-
ГЛАВА 14
ХРУПКАЯ ЖИЗНЬ
Оди Сизер неспешно вошел в темную спальню Амалы, чтобы принести ей какую-то безделушку, которая срочно понадобилась девушке. Он не хотел звать старую Йарху, ибо присутствие кормилицы могло помешать романтическому настроению Амалы, которое инженер создавал целый день. Оди пребывал в прекрасном расположении духа, и вместе с тем очень волновался - он задумал в этот вечер серьезно поговорить со своей любовью об их совместном будущем. Бормоча себе под нос "Я смогу, я смогу... Я ж мужик... Я смогу", он подошел к прикроватной тумбочке и с ужасом почувствовал, как что-то прикоснулось к его ноге.
Горячая волна прокатилась по телу инженера, он хотел крикнуть, но крик снова комом застрял в горле и единственное, что смог сделать Оди - это выронить из рук свечу и уставиться на руку, схватившую его за лодыжку. В висках билась кровь, а в мозгу пролетали мысли, но ни одну из них поймать не удалось.
В следующий миг он увидел, как из-под кровати показалась вторая рука, которая убрала свечу с ковра, пока тот не загорелся.
-
Оди, только не ори, - вслед за рукой из-под кровати вылезла Асель.
В первую секунду у инженера отлегло от сердца, но уже в следующую еще одна горячая волна прошла по телу - он осознал, что находится в спальне своей девушки наедине с другой женщиной. Ситуация была двусмысленной и грозящей крайне неприятным последствиями в случае обнаружения.
-
Асель! Ты что творишь? Как ты сюда попала?
-
Через окно. Ты мне нужен.
-
Даже если так... там внизу есть дверь, через нее тоже можно было войти.
-
Если б было можно - я бы так и сделала. Хватит болтать, мне очень нужна твоя помощь!
-
Да что происходит? Сначала ты сказала, чтоб я не совал нос в чужие дела и убирался из твоей жизни, теперь это...
-
Оди, не начинай. Со всеми твоими обидами мы разберемся позже.
-
Я не в обиде. Просто ты выбрала очень неудачное время - внизу меня ждет Амала, я хочу сделать ей предложение и...
-
Сигвальда могут убить, - перебила Асель. - Одна я не смогу этому помешать. Помоги, Оди. Не мне - ему.
Инженер стоял в полной растерянности и не знал, что ему следует сказать или сделать. Тем временем Асель продолжала быстрым шепотом:
-
Они нашли его, в девять они будут в "Добром арбалете", я сама слышала. И он там будет. Мы должны вытащить его, пока кто-то не снес его дурную башку с плеч.
-
Сейчас уже без четверти, - тихо произнес Оди, взглянув на часы.
-
Так что ты стоишь, как пень? - крикнула Асель, не выдержав. - Либо бери свою громыхающую хреновину и беги за мной, либо скажи, что тебе наплевать на Сигвальда и что ты остаешься. Ну же! Решай!
Но решать Оди не пришлось - на пороге появилась Амала, привлеченная звуком голосов. Любопытство на ее лице сменилось недоумением. Она переводила удивленный взгляд с Оди на Асель и обратно на Оди, который с глубоким стоном достал из тумбочки пистолет и принялся поспешно его заряжать.
-
Оди, что здесь происходит? Кто это? Что она делает в моей спальне? - с каждым вопросом тон Амалы все повышался, в голосе различались гневные нотки.
-
Амала, любовь моя, я должен идти. Мой друг в беде, я должен ему помочь!
-
О чем ты говоришь? Кто это, Оди? Объяснись немедленно!
-
Нет времени! Я вернусь и все тебе объясню! Я сделаю все, что ты хочешь, только пообещай выслушать меня потом! - инженер говорил быстро и сбивчиво, взяв девушку за руки.
-
Я хочу, чтобы ты остался! - требовательно сказала Амала.
-
Нет. Этого я сделать не могу. Прости. Прости меня, - шепнул он на ухо девушке, крепко прижав ее к груди.
Отпустив ее, он быстро сбежал по лестнице, Асель выскользнула вслед за ним, стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой дома.
Когда они оказались на темных улицах, инженера охватила паника - он даже не мог представить, что сейчас о нем думает Амала, и как он сможет потом объяснить ей это происшествие.
-
Мне не плевать на Сигвальда, - сказал он Асель, остановившись, чтобы отдышаться.
-
Я вижу. Спасибо тебе.
Сигвальд, как громом пораженный, смотрел в усталые глаза Кеселара, стоящего на пороге, за плечом которого мялся его паж Лайхал. Рука северянина с занесенным клинком медленно опустилась, но пальцы все еще продолжали сжимать рукоять, воин дышал тяжело и часто. Он хотел что-то сказать, но все слова вылетели из его головы.
-
Сигвальд из Ралааха, - строго начал Кеселар. - В ночь Пылающего Очага ты нанес тяжкое оскорбление брату моему демгарду Бериару ре Канетмак.
-
Да, мой господин, - произнес Сигвальд, склонив голову.
Костяшки пальцев, сжимающие клинок, побелели от напряжения, пальцы свободной руки слегка подрагивали. Алтургер Кеселар - последний человек, которого он ожидал увидеть здесь.
-
Сбежав сразу же после этого, ты поступил недостойно звания оруженосца алтургера. Ты признаешь это?
-
Да, мой господин. И я готов понести любое наказание, вплоть до смерти.
Сигвальд бросил свой тесак на дощатый пол, и голос его был тверд и полон решимости, хоть воин до сих пор не решался поднять глаза на старого рыцаря, и чувствовал на себе его укоризненный взгляд.
-
За это тебе следовало бы, по крайней мере, всыпать плетей, но... я не буду этого делать. Свое ты получил авансом.
-
Но... как?.. Откуда вы узнали?
Сигвальд был крайне удивлен таким поворотом дела - этого он ожидал еще меньше, чем появления Кеселара в Рагет Кувере.
-
Мне сказали солдаты демгарда. Жаль, что слишком поздно, - добавил он тихо. - Но скажи мне, Сигвальд, одно - почему я узнал об этом от них, а не от тебя?
-
Я не хотел впутывать вас в это дело. Это были наши с демгардом счеты.
-
Сигвальд, - устало произнес Кеселар. - У тебя голова пустая, как горшок. Ну какие счеты могут быть у тебя с демгардом? Подняв руку на моего оруженосца, Бериар нанес оскорбление мне в большей степени, чем тебе, и разбираться с ним должен был я, а не ты. А то, что ты сказал на пиру...
-
Простите меня за это, - сказал Сигвальд, в порыве перебив алтургера. - Я был пьян...
-
Ты был прав.
Кеселар усмехнулся, увидев лицо оруженосца, выражающее крайнюю степень удивления. Сигвальд же не понимал странного поведения своего господина и сказать что-нибудь разумное был не в состоянии. Видя это, старый рыцарь с отеческой теплотой обнял своего непутевого оруженосца.
-
Между нами, Сигвальд, Бериар - свинья, куча железяк да имя, как ты тонко подметил. И, хоть по сути ты прав, но больше таких финтов не выкидывай. А ты, Лайхал, нас не слушай, а что услышал - забудь, - обратился он к пажу. - Поздоровайся лучше...
-
Сигвальд! - мальчик был очень рад видеть своего старшего товарища и тоже позволил себе обнять его, при этом умудрившись придавить почти все синяки на теле оруженосца. - Я знал, что ты жив. Просто знал.
Сигвальд взъерошил мальчику волосы - он тоже по нему соскучился. Он вспомнил, сколько раз тот получал от него подзатыльники за мелкие шалости и проступки. "Похоже, к Кеселару просто притягиваются такие малолетние паршивцы как он, да и как я когда-то был. Хотя что уж там, до сих пор таким остался".
-
А что мы стоим-то на пороге? - спросил рыцарь. - В ногах правды нет, да к тому же я зверски голоден. Эй, трактирщик! Три обеда получше и вина сюда! - крикнул он в общий зал.
Когда все уселись за стол, Кеселар критически оглядел Сигвальда, его одежду и незнакомый клинок. Придя к неутешительным результатам осмотра, он аристократически взмахнул рукой, указывая на все это безобразие:
-
Расскажи мне, Сигвальд, как ты дошел до такой жизни.
-
По пути из замка я встретил людей, которые помогли мне выжить и добраться до города, - начал Сигвальд, не желая вдаваться в подробности.
-
Они твои друзья?
-
Да... То есть, нет. Не совсем... Я не знаю, я запутался.
-
Интересно, - Кеселар снова потирал виски. - Раньше ты мог без труда делить людей на друзей и врагов.
-
Раньше все было просто.
Кеселар понимающе кивнул головой. Как раз в это время принесли обед - к счастью Сигвальда, хозяин трактира решил сам обслужить рыцаря, оказавшего честь его таверне своим посещением.
-
Ты прибыл в Рагет Кувер еще дней десять назад. Ты решил остаться здесь?
-
Нет, я должен был вернуть два долга.
-
И как ты в этом преуспел?
-
Один долг я смогу отдать еще нескоро, - он вытряхнул на стол несколько медяков, которые на сегодняшний день и составляли все его состояние. - А второй я не смогу вернуть никогда.
-
А что это за долг? - спросил любопытный Лайхал, на миг оторвавшись от еды.
-
Ешь молча, Лайхал, и не имей привычки выведывать чужие тайны, - строго сказал Кеселар. - Если бы Сигвальд хотел сказать - он бы сказал.
Сигвальд благодарно взглянул на старого рыцаря - он не спросил о втором долге, тем самым избавив Сигвальда от необходимости врать или признаваться, что он почти стал грабителем и вором. Оруженосец был готов скорее умереть, чем солгать своему наставнику или сознаться в своем падении.
-
Так что дальше, Сигвальд? Опять будешь заниматься боями?
Сигвальд покачал головой, прикрыв рукой сильно подбитый глаз.
-
Тогда на войну?
-
Мои земляки не взяли меня в свой отряд. Так что мне светит Артретардский Добровольный.
-
Ну и местечко, - Кеселар хмыкнул. - Пару дней назад я встретил своего старого друга Толиара, и завтра на рассвете мы отправляемся к нашему хивгарду готовиться к войне. И в ней мне не помешал бы опытный оруженосец, которому я могу доверять как самому себе, - старый рыцарь смотрел на Сигвальда с хитрым прищуром.
-
Вы... вы хотите, чтобы я вернулся на службу? - Кеселар кивнул. - О небо...
Восстановленный в должности оруженосец поспешил преклонить колено перед своим вновь обретенным господином. Причем сделал он это так усердно, что, врезавшись грудью в кромку стола, чуть было не перевернул его, заставив ничего не ожидавшего Лайхала подавиться едой.
-
Встань, Сигвальд из Ралааха, мой оруженосец, - с усмешкой проговорил Кеселар.
-
Но... Вы не гневаетесь на меня за мое недостойное поведение? - Сигвальд упорствовал в своем рвении и не поднимался с пола.
Увидь Асель гордого северянина, преклонившего колени, она бы сильно удивилась. Но ей было неведомо чувство привязанности верного оруженосца к своему рыцарю, которое сейчас Сигвальд испытывал особенно остро. Он не мог поверить, что злая судьба наконец сжалилась над ним и разом вернула все, что он потерял.
-
Нет, - отвечал рыцарь. - Ты совершил серьезный проступок, но жизнь наказала тебя так, как никто другой не смог бы. Надеюсь, ты усвоил этот урок. Да встань ты, нечего штаны на коленях протирать.
-
А как же демгард? - теперь Сигвальд от волнения расхаживал по комнате. - Оскорбление, которое я ему нанес... Он не сможет оставить его без возмездия.
-
Об этом не волнуйся, - Кеселар с довольным видом вспоминал сломанный нос Бериара и ужас в его глазах. - Теперь это наши с ним счеты.
-
Я не могу поверить...
-
Отчего же? Я ведь сам когда-то был таким же молодым и рьяным, как ты, и отлично тебя понимаю. Но спустить тебе это с рук я не могу, - строго добавил Кеселар. - Пусть твоим наказанием станет эта война, которую ты пройдешь моим оруженосцем.
-
Наказанием? Но я десять лет был вашим оруженосцем на всех войнах.
-
И настолько хорошим, что я и не заметил, как они пролетели. А потом понял, что ты просто теряешь время - ты мог бы стать отличным воином, командиром. И я взялся выбить для тебя звание тургера32, и сейчас уже почти все готово, не достает нескольких формальностей, исполнение которых зависит от меня.
Сигвальд, все еще меряющий шагами комнату, остановился. Он был не в силах поверить в происходящее, и все слова благодарности казались ему ничтожными в сравнении с великодушием его господина.
-
Вы слишком добры ко мне, - только и смог произнести он.
-
Я всегда добр настолько, насколько это требуется, - Кеселар подошел к своему оруженосцу. - И позволь дать тебе один совет: когда закончится война и ты получишь свое звание - женись.
-
Я? Жениться? Это невозможно - у меня война чуть не каждый год, сражения, у меня будет отряд и...
-
Я тоже так говорил, Сигвальд. Когда мне было двадцать шесть. А когда мне стукнуло сорок, я понял, что было бы неплохо и семью завести, но оказалось, что немолодой, небогатый бастард никому не нужен. Так что, пока ты хотя бы молод...
Он умолк, услышав за дверью в таверну грохот и крики. Не успел он понять, что там происходит, как дверь распахнулась и на пороге возникли двое: Асель в своем капюшоне и Оди, нижнюю часть лица которого закрывала зеленая повязка.
Сигвальд не понимал, что они делают здесь, но он видел, как Асель поднимает заблаговременно заряженный лук и натягивает тетиву. Наконечник стрелы указывал прямо в грудь Кеселару.
-
Стой! - крикнул Сигвальд степнячке, но она уже расслабила пальцы, стянув их с тетивы, и ничто больше не могло задержать полета стрелы.
В мгновение ока северянин метнулся к рыцарю и, сильно толкнув его, на миг занял его место. Стрела, разрезая воздух со зловещим шипением, вонзилась в плечо Сигвальда - не сумев удержать равновесия, он упал к ногам ошарашенного Кеселара.
"Что?! Что происходит?! Сигвальд!" - Оди, от сильного волнения и так не вполне владеющий собой, увидел, как северянин упал со стоном, как недоумевающая Асель опустила лук, как кто-то, до этого сидевший за столом, вскочил и направился к раненому, держа что-то блестящее в руке. Оди казалось, что его сердце сейчас выскочит из груди, проломив ребра. Он чувствовал только опасность, которая грозит его другу - это длилось всего мгновение, но его хватило, чтобы он нажал на курок.
Вслед за звуком выстрела таверну огласил испуганный крик посетителей, которым было неведомо оригинальное изобретение инженера - часть из них, как по команде, спрятались за первое, что попалось на глаза, остальные убежали с криками о демонах.
Когда дым рассеялся, инженер разглядел сперва тяжело дышавшего Кеселара, который смотрел на него глазами, полными удивления и непонимания. Когда инженер перевел взгляд чуть ниже, он увидел человека, лежавшего на полу. Вокруг его головы растекалась лужица крови, шапочка пажа лежала рядом, а рука все еще продолжала сжимать блестящую металлическую ложку.
-
Мама... - помертвевшим голосом произнес Оди. - Это же ребенок... Я убил...
Сигвальд видел, как Кеселар бросился к Лайхалу, как Асель смотрела на Оди, который был в шаге от нервного срыва и истерики. Он стоял, не шевелясь, а со спины на него уже был готов накинуться особо храбрый посетитель, надеющийся получить какую-нибудь награду за поимку преступника.
-
Оди, беги! - крикнул Сигвальд, пытаясь подняться, но опереться на руку он не смог.
Асель, которая уже пришла в себя, среагировала быстрее - она втолкнула безвольно стоявшего инженера в комнату и, захлопнув дверь и заперев ее на небольшой засов, протащила Оди к другому выходу, еще раз приказав ему бежать. На это раз он понял команду и понесся по темным улицам с такой прытью, какой Асель от него не ожидала.
Когда Оди скрылся из виду, степнячка упала на колени рядом с Сигвальдом:
-
Какого черта, Сигвальд? - крикнула она.
-
Что с Лайхалом? - спрашивал северянин, игнорируя слова Асель и пытаясь обернуться и увидеть собственными глазами. - Что с ним? Он жив?
Асель перевела взгляд на рыцаря, который уже положил пажа обратно на пол и направлялся к Сигвальду. Степнячка мгновенно вскочила на ноги и кинжал сверкнул у нее в руке серебристой молнией. Но ударить Кеселара в грудь ей не удалось - опытный рыцарь перехватил ее руку.
-
Не приближайся к нему, - прошипела Асель, плюя на все приличия и звания рыцаря. - Я не позволю его убить!
-
Так это же ты только что расстреляла его! - удивительно спокойным тоном произнес он.
-
Господин Кеселар, что с Лайхалом? - спрашивал Сигвальд, которому так и не удалось обернуться.
-
Господин?.. - переспросила Асель. От удивления она даже перестала дергаться и пытаться вырваться, чтобы добить Кеселара. - Так вы что, знакомы?
-
Он мой оруженосец! - отвечал рыцарь, заглушая стон Сигвальда после очередной неудачной попытки подняться. - Ему надо помочь. Не возражаешь?
Асель снова первой оказалась у раненого.
-
Лайхал жив? - все не унимался северянин.
-
Все с ним в порядке, - сказал Кеселар, опускаясь рядом. - Ему просто оторвало ухо. Вам обоим нужен лекарь. Тебе в особенности.
Он уже хотел было выглянуть в общий зал, чтобы послать кого-нибудь за медиком, но Сигвальд остановил его, схватив за руку.
-
Нет. Нельзя, я должен уйти.
-
Сигвальд, ты ранен и истекаешь кровью, - Кеселар указал на кольчугу, между колечками которой виднелась кровь, уже пропитавшая дублет.
-
Я знаю. Но Оди... он не хотел, я знаю его. Его оружие... его будут искать. Если у них буду я или Асель - для Оди все кончено. Я должен уйти.
-
Ты сошел с ума. Куда ты один?
-
Он не будет один, я помогу ему, - вмешалась Асель, отламывая древко стрелы у самого дублета.
-
Ты уже помогла, - скептически заметил Кеселар, но, тем не менее, подпер дверь стулом, когда в общем зале послышался подозрительный шум и движение.
-
Эта стрела была для тебя, - резко бросила Асель, запросто "тыкая" алтургеру, сыну хивгарда, одному из лучших мечников Норрайя, который годился ей в отцы.
Сигвальд уже стоял на ногах, тяжело опираясь на плечи Асель. Кеселар только покачал головой - он знал, что упертого оруженосца уже не разубедить. Ему ничего не оставалось, как подать степнячке лук, который она в суматохе бросила у двери, и проводить их до черного хода. Они уже были за порогом, когда он остановил Асель и вытащил из ее колчана одну стрелу. Она не спросила разъяснений.
-
Надеюсь, что ты поступаешь правильно, - сказал рыцарь, наблюдая, как Асель и Сигвальд скрываются в ночной темноте.
Уже через несколько минут дверь, выходившую в общий зал, выбили солдаты, толпой ворвавшиеся в небольшое помещение. Они держали оружие наготове и были настроены изрубить всех, кто попытается оказать сопротивление или сбежать. Но вместо грабителей и демонов, о которых кричали все посетители во главе с трактирщиком, стражники увидели только одинокого рыцаря, пытавшегося привести в чувство своего пажа.
-
Позовите лекаря! - крикнул он вошедшим. - Здесь раненый!
-
Та-ак, - протянул начальник караула, пряча свой меч в ножны. - Ну и где грабители?
-
Были! Были! - загалдели посетители.
-
Наверное, ушли через черный ход, - сказал трактирщик, указав на приоткрытую дверь. - Эй, так тут же еще один раненый был.
Начальник караула вопросительно взглянул на Кеселара.
-
Мой оруженосец, - спокойно отвечал рыцарь, протягивая стражнику окровавленную стрелу. - Она только оцарапала его. Когда мой оруженосец пришел в себя, он бросился в погоню за налетчиками.
-
А я слышал, как он крикнул одному из них "Оди, беги!", - сказал какой-то посетитель. - Так, стало быть, они друг друга знали и были за одно?
-
Я не слышал ничего подобного, - заявил Кеселар.
Внезапно он с удовольствием увидел среди отряда стражи лицо молодого веснушчатого солдата и его бородатого товарища, которых он, выкупив у Бериара, пристроил в городскую стражу.
-
А что демоны? - спрашивал командир, постепенно теряющий интерес к этому делу.
-
Оно как бахнуло!.. А этот-то, в повязке... И дыму сразу, дыму... а в руках что-то непонятное было, блестящее... И как жахнет! - наперебой делились впечатлениями очевидцы.
-
Смотрите, командир!
Один из солдат указывал на оконную раму, в которой засела пуля, оторвавшая ухо мальчику и лишь по счастливой случайности не пробившая ему череп. Выковыряв ножом из дерева маленький свинцовый шарик, весь отряд с удивлением разглядывал его.
-
Слушай мою команду, - сказал начальник караула. - Ищите их по горячим следам, они не могли далеко уйти. Того, кто стрелял этим - взять живым! Он вооружен неизвестным, но крайне опасным оружием! Нельзя допустить, чтобы он ушел и напал на кого-нибудь еще!
"А как же, - думал Кеселар. - Нельзя, чтобы он ушел и ты остался без премии за поимку такого важного преступника. Не знаю, что это было, но сдается мне, что его оружие могло бы перевернуть мир с ног на голову".
Несколько солдат бросились на улицы ловить всех, кто попадется под руку, остальные остались, чтобы расспросить свидетелей о приметах нападавших. Исса и Скаг пробились сквозь плотную толпу к Кеселару.
-
Мы помним, что вы для нас сделали, - сказал бородач. - У нас не так много возможностей отблагодарить вас, но я обещаю, что мы найдем подонков, которые это сделали.
Они смотрели на пришедшего в чувство Лайхала, который как раз пытался ощупать окровавленную голову и осознать потерю уха. Судя по выражению испуганных глаз, осознание происходило тяжело и болезненно.
Выразительно взглянув на солдат, Кеселар медленно покачал головой.
-
Нет? - шепотом переспросил Исса. - Вы не хотите, чтобы мы их нашли?
Кеселар жестом подтвердил догадку.
-
Надеюсь, это не слишком расходится с вашим кодексом? - так же тихо спросил он.
-
Это меньшее, что мы можем сделать для вас, - с едва заметным поклоном ответил Скаг и удалился вместе со своим товарищем.
-
Ничего не говори, Лайхал, не отвечай ни на какие вопросы, - шепнул Кеселар пажу. - Конечно, кроме вопросов доктора. Потом я все тебе объясню.
Алтургер вывел мальчика из душной комнаты и передал его на попечение только что подошедшего лекаря, который, бегло осмотрев рану, тут же заявил, что она совершенно неопасна, и что через пару недель Лайхал будет совсем как новенький, разве что без уха.
-
Через сколько дней он сможет сесть на лошадь? - спросил он у лекаря.
-
Да хоть завтра - уши участвуют в управлении лошадью только косвенным образом, а кровопотерей можно пренебречь, она крайне мала.
Кеселар удовлетворенно кивнул. "Пора расплатиться с моим шпионом, - думал он, направляясь к таверне, где остановился Анвил. - Надеюсь, он не откажет мне в еще одном маленьком, но срочном дельце".
В одном из речных стоков, предназначенных для отведения лишней воды в канализацию в случае подъема уровня реки, прижавшись к влажной скользкой стенке и обхватив руками голову, сидел Оди Сизер. Его било крупной дрожью, мысли путались в пылающей огнем голове, судорожные всхлипы сотрясали тело.
-
Мама, мама... я убил ребенка... Я убийца. Что теперь делать?.. Мама, я сойду с ума.
Оди закрыл лицо руками. Он готов был выть от горя, рвать на себе волосы, да хоть руку себе отрезать, если бы это могло исправить ту чудовищную ошибку, которую он совершил.
-
Духи! - в отчаянии воскликнул он, забыв о предосторожностях и устремив глаза вверх, туда, где должно было быть небо. - Зачем вы не дали мне умереть, когда была такая возможность? Зачем вы хранили меня? Чтобы я стал убийцей детей?!
Чувство безысходности навалилось на инженера, вина лежала на сердце неподъемным грузом, беспросветное одиночество душило, словно удавка.
-
Я не просто убил ребенка - из-за меня плохо всем. Сигвальд ранен, если еще не мертв, Асель, наверное, уже схватили солдаты, Амала стала невестой убийцы... Зачем я сбежал? Лучше бы меня пристрелили, как бешеного пса...
Но выйти из своего укрытия и сдаться страже мешал животный страх, который приковал его к мокрому полу канализационного стока. Оди не знал, что делать - ему казалось, что ничего на свете не сможет облегчить его страдания.
-
Я чудовище, чудовище, чудовище... - повторял он, раскачиваясь из стороны в сторону. - Люди придумывают их, чтобы не чувствовать себя виноватыми. Как бы я хотел сделать то же самое! Но я-то знаю, кто здесь настоящий монстр.
Внезапно Оди затих, перестав раскачиваться, всхлипы прекратились. Инженер смотрел прямо перед собой невидящими глазами, до боли в суставах сжимая пистолет, который он все это время не выпускал из рук.
-
Монстры не должны жить на земле, - твердо произнес он.
Дрожащими руками он снова принялся заряжать оружие, которое сегодня принесло уже достаточно горя. Несколько пуль выскользнули из рук и утонули в неглубокой лужице застоявшейся воды. "Так будет правильно, - думал он, заканчивая приготовления. - Я мужчина, я должен платить за свои грехи. И я это сделаю. Только стрелять надо сразу, а то рука дрогнет - тело не всегда понимает..." Когда все было готово, Оди глубоко вздохнул и приставил дуло к горячему лбу.
Несмотря на свое решение нажать на спусковой крючок как только он почувствует холодное прикосновение оружия, Оди медлил. Он ждал, что перед его глазами пронесется вся жизнь, но на самом деле ему представлялась только одна картина - Оди Сизер, инженер, лежащий в канализационном стоке в луже собственной крови, смешанной с тухлой водой, половина черепа которого снесена мощным выстрелом в упор, а кусочки мозга медленно сползают по стене. И нигде в этой картине не было даже намека на искупление вины или освобождения от душевных мук.
Рука с пистолетом медленно опустилась, и Оди казалось, что она действует сама по себе, вне зависимости от его желания. Когда он попытался поднять пистолет снова, то понял, что не в силах этого сделать. В отчаянии он прижался к холодным камням пола, поросшего скользкими водорослями и теперь даже не пытался сдержать обжигающе-горячих слез.
-
Да что ж я за человек такой? - еле слышно произнес он, перемешивая слова со всхлипами. - Я убийца, чудовище, трус... Зачем я такой нужен?!
Случайно бросив взгляд на свою руку, Оди увидел, что он до сих пор сжимает пистолет, и ему показалось, что это страшное кровавое орудие прожигает ему пальцы до кости. Резким движением инженер швырнул свое изобретение на середину реки - подняв небольшой фонтан брызг, пистолет канул в черную холодную воду.
-
Там тебе самое место, - шепнул Оди, жалея о том, что не может так же легко отправить в небытие и самого создателя злосчастного оружия.
В ушах Сигвальда стоял ясно различимый звон, раненое плечо вспыхивало болью при каждом движении, от слабости в теле подкашивались ноги и опускались руки, и, если бы его не поддерживала пыхтящая от напряжения Асель, он бы уже давно рухнул на мостовую.
-
Ну, скоро там? - спрашивала Асель, которая сама уже едва держалась под тяжестью воина, который навалился на нее почти всем весом.
-
Уже пришли.
Сигвальд указал на небольшое полуразрушенное двухэтажное строение без каких-либо опознавательных знаков, которое терялось на фоне десятка таких же точно зданий. Окна были закрыты глухими ставнями и только тусклый свет, пробивающийся изнутри сквозь щели дверей и окон, указывал, что оно не совсем заброшено.
-
Что за дыра? - поморщилась Асель, войдя в неухоженную таверну с крайне бедной обстановкой, по сравнению с которой даже "Добрый арбалет" мог показаться алгардскими хоромами.
-
Хорошая дыра, глубокая, - отвечал Сигвальд, проходя мимо трактирщика, который проводил их безразличным взглядом - очевидно, такие ситуации были здесь в порядке вещей.
С горем пополам поднявшись на второй этаж, Асель распахнула комнату Сигвальда, которая по размеру и обстановке скорее походила на чулан - в ней умещалась только узкая кровать да пара стульев, на одном из которых стоял мятый таз; на небольшом окошке висела та самая пресловутая половая тряпка, которую хозяева подобных заведений пытались выдавать за штору.
-
Ты только не отключайся, - говорила степнячка, усаживая Сигвальда на кровать.
Торопливо расстегнув все ремешки дублета, она стянула доспех с воина, который глухо рычал и ругался на языке Велетхлау при каждом прикосновении к обломку стрелы, торчащему из плеча. Его рубашку, сильно залитую кровью, Асель разорвала безо всякого сожаления и, плеснув водой из кувшина, стоящего тут же, на плечо, осмотрела рану. Стрела прошла аккурат под левой ключицей, в опасной близости от плечевого сустава.
-
Не так плохо, как я думала, - сказала она, разрывая простынь на полоски. - Сейчас я перевяжу тебя и сбегаю за лекарем...
-
Нет, - решительно заявил воин. - Скоро всем лекарям сообщат наши приметы, и тогда он нас обязательно сдаст.
-
Если мы его не позовем, то сдавать будет уже некого, - отвечала Асель, освобождая Сигвальда от остатков рубашки.
-
Просто вытащи стрелу и перевяжи рану, - настаивал Сигвальд. - Тебе ведь приходилось обращаться с ранеными?
-
Да, но девять из десяти не доживали до рассвета. К тому же, мне кажется, что у тебя перебита кость, - заметила она, пошатав пальцем сломанное древко.
Сигвальд отозвался болезненным стоном.
-
Асель! Ну неужели так сложно хоть раз в жизни сделать то, о чем тебя просят? Если ты сделаешь хоть шаг из комнаты, я выдерну стрелу сам, и тогда лечить точно будет некого.
-
Идиот! Упертый чертов идиот! - в сердцах крикнула степнячка. - Ладно. Хорошо, если тебе в самом деле надоело жить, я сделаю, как ты говоришь. Но не удивляйся, если утро вдруг не наступит.
Покопавшись в карманах, Асель извлекла из них маленький кожаный мешочек, в котором хранилось еще несколько тканевых узелков. По запаху она выбрала один и вытряхнула из него на ладонь несколько маленьких сушеных ягод какого-то растения.
-
Вот, пожуй это, - приказала она Сигвальду.
-
Что за дрянь? - скривился он, раскусив ягодку, которая оказалась горше полыни.
-
Это притупит боль. Не хочу, чтобы ты орал на всю улицу, когда я стану вытаскивать стрелу.
Сигвальд наблюдал за тем, как Асель крепко связывает полоски ткани, некогда бывшие простынею. Когда все они оказались связанными, степнячка перекинула бинт через плечо воина, которому уже было тяжело сидеть на кровати.
-
Эй, может ты вытащишь это из меня, прежде чем перевязывать? - спросил он, почувствовав, как бинт оборачивается вокруг плеча.
-
А может ты сам будешь лечиться, раз такой умный? - раздраженно спросила Асель. - Ты и так потерял много крови, а если я вытащу стрелу, не передавив вены, то, что в тебе еще осталось, вытечет за несколько минут. Так что сиди и молчи, умник.
Степнячка накладывала повязку так туго, что ткань больно врезалась в кожу северянина. Почти на каждом новом витке Асель случайно цепляла обломок стрелы, на что Сигвальд отвечал стоном и дикой руганью, но с каждым разом стоны становились все тише, а слова все неразборчивее.
Асель уже почти закончила с перевязкой, когда почувствовала, что Сигвальд совсем обмяк и бессильно повис на ее руках, его голова запрокинулась назад, глаза были прикрыты. Осторожно положив его на тощую подушку, Асель проверила дыхание, послушала сердце, приложив ухо к груди.
-
Наконец-то, - тяжело вздохнула она.
Собрав свои вещи, которые она бросила прямо на пол, чтоб не мешались, Асель заперла дверь на засов, который казался надежнее замка, и, еще раз взглянув на Сигвальда, выскользнула в окно.
Степнячка всегда без труда ориентировалась на местности и даже наступление темноты не могло сбить ее с толку. Она двигалась быстро и тихо, стараясь оставаться в тени, невидимой для случайных запоздалых прохожих и изредка возникающих стражников. Асель торопилась и, проходя мимо какой-то конюшни, с трудом удержалась от соблазна присвоить чужую лошадь.
"Нет, так я попадусь быстрее", - думала она, ускоряя шаг.
Деловой Квартал встретил Асель горящими окнами домов, хорошо освещающими все закоулки, и многочисленными горожанами, которые разгуливали по опрятным чистым улочкам и даже не думали еще ложиться спать. Из шикарных заведений, которые язык не поворачивался назвать трактирами и кабаками, доносилась музыка и песни, веселый гам нарядной толпы.
Слиться с толпой казалось невозможным для Асель, которая выделялась своей одеждой среди дам в длинных платьях и мужчин в парадных сюртуках, однако на практике на нее никто не обратил внимания, в том числе и стражник, с которым она едва не столкнулась нос к носу.
Вскоре она достигла улицы Васта ре Гард и в растерянности остановилась перед домом номер десять. Длинное трехэтажное каменное здание светилось десятками окон, странные изогнутые трубы непонятного назначения на стенах отсвечивали медными боками, поддерживаемые каменными скульптурами фантастических созданий.
-
Это и есть десятый дом? - фыркнула Асель, озадаченно осматривая бессчетные окна. - Вот урод...
-
Под словом "урод" вы подразумеваете химеру над входом или кого-нибудь, кто пригласил вас, указав только номер дома?
От колонны, подпирающей массивный козырек над крыльцом, отделился молодой парень в модной черной рубашке, по-пижонски расстегнутой до середины груди. Пока Асель соображала, что ответить незнакомцу, он продолжил разговор сам.
-
По вам нельзя сказать, что вы способны обидеть каменную горгулью, уже не первый век страдающую от подобных нападок. Значит вы, милая девушка, кого-то ищете.
Ослепительно улыбаясь, парень называл Асель милой девушкой, даже не видя ее лица, скрытого капюшоном. Разговоры с незнакомцами не входили в планы степнячки, но он был ее единственной надеждой найти того, кто был действительно нужен.
-
Фимал Понн Леге, - сказала Асель.
-
Скажите честно - он ведь вам не для того, чтобы людей лечить? - незнакомец нахально усмехнулся.
-
Где его найти? - настроение у Асель было неподходящим для шуток.
-
Вижу, вы настроены серьезно, таинственная незнакомка. Что ж, пойдемте, - парень галантно распахнул двери перед Асель, которая, войдя в парадное, схватилась за рукоять кинжала, висевшего на поясе. На всякий случай.
Оглядев девушку еще раз, незнакомец отвел ее на второй этаж и, остановившись перед одной из дверей, громко забарабанил в нее.
-
Фимал! Хватит спать - счастье свое проспишь! К тебе пришли! - крикнул он в замочную скважину.
Через минуту на пороге возник заспанный, закутанный в простыню студент-медик с растрепанными волосами и отпечатком собственной руки на щеке. Ничего непонимающим взглядом он уставился на посетителей.
-
Благодарю, - сказала Асель парню в черной рубашке и без приглашения шагнула в квартиру Фимала, захлопнув дверь перед носом незнакомца, который как раз собирался что-то сказать.
Не дожидаясь, пока начинающий лекарь соберется с мыслями, степнячка сняла капюшон.
-
Асель? - удивленно спросил он, протирая глаза. - Не ожидал увидеть тебя тут, но я очень рад...
-
Фимал, слушай, - начала степнячка, но студент медик, наконец проморгавшись, перебил ее обеспокоенным возгласом.
-
У тебя кровь на щеке! Ты ранена? - он хотел было броситься к ней, но остановился, едва не уронив простыню.
-
Не я, но мне очень нужна твоя помощь. Это очень личное дело, - выразительно сказала она.
-
Да, да, я понимаю. Конечно, я помогу... Только мне надо одеться и собраться, - сказал он, убегая в соседнюю комнату. - Расскажи мне кое-что о раненом, это может быть важно.
Пока Фимал одевался, почему-то издавая при этом жуткий грохот, Асель покорно отвечала на вопросы о том, кто ранен, о месте и тяжести ранения, кровопотере и тому подобных мелочах, представляющих интерес для лекарей.
-
А он в сознании?
-
Надеюсь, что нет, - Асель поймала на себе удивленный взгляд Фимала, выглянувшего из комнаты. - Долгая история. Я дала ему снотворного, а то он мог навредить себе.
-
А что именно ты ему дала? И сколько?
-
Ягоды с медвежьего куста, штук пять-шесть, не считала.
-
Тогда есть шанс, что он и вовсе не придет в сознание. Это опасное растение, и если у твоего друга слабое сердце или недостаточная масса...
-
Я не первый раз кормлю друзей медвежьими ягодами и знаю, как они действуют. А если мы будем тут рассусоливать, он проснется и наломает дров.
Быстро кивнув, Фимал вышел вслед за Асель. Чем больше они углублялись в дебри Бедняцкого Квартала, чем чаще степнячка шикала на него и заставляла держаться в тени, тем больше студентом овладевала тревога. Он знал, что рано или поздно каждый лекарь сталкивается с такими "совершенно особенными" пациентами, лечение которых может влиять на доктора пагубнее, чем лечение чумных. Впрочем, он помнил рассказы своего старого наставника, который утверждал, что отказ лечить такого больного мог быть еще более опасен, чем согласие.
Во все время похода Фимал молился Ринкоанду, духу солнца и покровителю врачей, чтобы он не оказался свидетелем такой тайны, хранители которой живут очень недолго.
Наконец, Асель остановилась и ничтоже сумнящеся полезла на отвесную стену какого-то здания. Фимал стоял внизу в нерешительности - он знал себя как отвратного скалолаза, но наставник учил его не бояться трудностей и делать все ради спасения пациента. Но для верности студент все же спросил Асель, необходимо ли ему проникать в дом таким же образом.
-
Не надо, - сказала она, критически оглядев Фимала, стоящего внизу с запрокинутой головой. - Войди по-человечески, а то убьешься еще, а ты мне пока нужен.
Фимал нервно сглотнул, услышав слово "пока", которое в таком контексте пугало его до дрожи в коленях и навевало самые мрачные мысли. Он был уже не рад, что когда-то решил познакомиться с красивой степнячкой.
Оказавшись в комнате, Асель с облегчением отметила, что Сигвальд оставался в том же положении, в котором она оставила его около часа назад - дыхание было неглубоким, сердце билось медленно и слабо, но и кровотечение заметно ослабилось и только благодаря этому он был еще жив.
Фимал, вошедший через несколько секунд, боязно оглядывался, но скоро взял себя в руки и приступил к осмотру.
-
Этот парень родился не в рубашке, а в кольчуге, - сказал он. - Попади стрела чуть выше или левее, она разнесла бы ему кости так, что не собрал бы ни один лекарь. Потом ему вдвойне повезло, что ты разбираешься в травах - во-первых, его не убили медвежьи ягоды, во-вторых, его не убило кровотечение, которое без них было бы намного сложнее остановить.
-
Тебе чем-нибудь помочь или не мешать? - спросила Асель как можно более мягко, чтобы хоть как-то успокоить заметно нервничающего Фимала. Ей не очень-то нравились доктора с дрожащими руками.
-
Я справлюсь. Ты просто следи за ним, - сказал лекарь, протирая руки спиртом.
Асель обещала так и сделать, но выполнила свое обещание лишь наполовину - большую часть времени она наблюдала за тем, как Фимал извлекает стрелу, обрабатывает и зашивает рану. Степнячка по привычке запоминала все, что делал лекарь - на всякий случай, вдруг пригодится - и лишь изредка поглядывала на Сигвальда.
Сквозь глубокий сон, граничащий с тяжким бредом, воин чувствовал дикую боль в плече, но ни пошевелиться, ни открыть глаза он был не в силах. Ему казалось, что на груди у него лежит тяжелый мешок с мокрым песком, а к рукам и ногам привязаны пудовые гири. Когда дурман медвежьих ягод наконец начал покидать его голову, Сигвальду удалось открыть глаза.
Первое что он увидел перед собой - мутный и двоящийся совершенно незнакомый парень, окровавленными руками ковыряющийся в его плече; второе - Асель, увлеченно наблюдающая за действиями незнакомца. Все это походило на плохой сон.
Сигвальд глухо застонал и попытался повести плечом, но это ему не удалось - отчасти от слабости и воображаемых пудовых гирь, отчасти оттого, что Асель, вовремя заметив приход воина в сознание, вцепилась в его руку.
-
Кто?.. - только и смог выдавить из себя Сигвальд, который чувствовал себя намного хуже, чем утром после пьянки с Оди в безымянной деревне.
-
Я знаю его. Он никому не скажет, так ведь? - с ударением на последней части фразы сказала Асель, обращаясь к Фималу, который утвердительно затряс головой.
Сигвальд не стал ни спорить, ни выспрашивать подробностей, для этого у него не было ни сил, ни желания. Тем более, после извлечения стрелы, которая до этого нещадно терлась о кость, причиняя сильную боль, воин почувствовал облегчение.
-
Надо кое-что проверить, - объявил молодой лекарь и тут же слегка надавил раненому на ключицу, в ответ на что Сигвальд нашел в себе силы высказать эскулапу все, что о нем думает.
-
Кость все-таки треснула, - сказал Фимал, дождавшись, пока поток проклятий иссякнет. - Но это хорошо. В том смысле, что только треснула. Если я доживу до старости, то напишу книгу о чудесных медицинских случаях и назову ее "Рожденные в кольчуге".
Асель укоризненно посмотрела на медика, непрозрачно намекая, что он отвлекся от своих прямых обязанностей, и Фималу стало в самом деле не по себе. Он еще не был уверен, что выйдет живым из этой таверны.
-
Руку надо зафиксировать на груди - это обеспечит покой и кости, и ране, пока все не заживет, - снова очень серьезно произнес он.
Пока Асель пыталась приподнять обессиленного северянина, который теперь казался еще тяжелее, чем раньше, Фимал накладывал тугую повязку. Закончив с этим, студент посмотрел на Асель с надеждой и ожиданием.
-
Пойдем, - сказала она, оставив Сигвальда.
Фимал нерешительно мялся в темном узком коридоре - ему было страшно поворачиваться спиной к степнячке, хотя ничего в ее поведении не выдавало враждебности. Она тоже стояла, очевидно, ожидая от медика чего-то и это вызывало у него еще больше опасений.