Аннотация: финал 2 книги - всем героям пора завершить мирное сосуществование и, найдя идеологического врага, понять, что нужно собираться в новый поход.
КНИГА ВТОРАЯ (эта часть идет как последняя второй книги, сейчас её лучше пропустить и прочитать после части КНИГА ВТОРАЯ глава 9 (19) или после Ыыльзлендских хроник)
часть десятая (серия двадцатая)
А тут как раз и идут Касьян да Николай угодники к Богу в Рай.
Увидел их Бог и обомлел: Касьян идёт нарядный, одежды на нём сияют, и сам он весь полон благолепия, а рядом с ним - Николай... Весь грязный, ног не видно, лицо тоже чем-то измазано.
- Где ты был, Касьян-угодник? - спросил Бог, удивляясь столь несообразному контрасту в одеяниях любимцев своих.
- Я был на земле, - отвечал тот, - прилучилось мне идти мимо мужика, у которого воз завяз. Он просил меня: помоги, говорит, воз вытащить. Да я не стал марать Райского платья.
- Ну, а ты где так выпачкался? - спросил Бог у Николы-угодника.
- Я был на земле, шёл по той же дороге и помог мужику вытащить воз, - отвечал Никола-угодник.
- Слушай, Касьян! - сказал тогда Бог. - Не помог ты мужику - за то будут тебе через три года служить молебны. А тебе, Никола-угодник, за то, что помог мужику воз вытащить, - будут служить молебны два раза в год.
С тех пор так и сделалось: Касьяну в високосный только год служат молебны, а Николе два раза в год.
"Касьян и Никола"
ГОРОД СЕМИЛЬЯ
Куда ехать далее Дрэгон не выбирал, он просто поехал в Семилью. Это был город с президентским правлением! В нём были распространены, так называемые, posadas , "Гостевые дома". Там не было инквизиции, зато было самое пьющее по среднеимперской статистике духовенство! Там была отменена смертная казнь - её правда, заменили полугодовым сроком в штрафной бригаде на складах производства пороха, но и это было не так важно. В конце концов "Рыцарь ударяющий молотом в слиянии" никогда не был преступником! Были, конечно, и недостатки: "гостевые дома" оказывали приют только на четырнадцать дней (день отъезда, день приезда, естественно, считались днями командировки), а домов в городе и окрестностях было толи семь, толи восемь. Итак, раз - четырнадцать, два - четырнадцать, три четырнадцать. Итого, сорок два! Сорок два, да сорок два - восемьдесят четыре, плюс четырнадцать - это девяносто восемь... И у нас ещё в запасе по два дня (короче, полтора, два сезона можно пожить и в Семильи).
Необходимо также сказать, что Семилья, один из вольных городов - член торговой конфедерации.
Семилья, по крайней мере, большая её часть, предстала глазам Дрэгона, гигантским базаром. Здесь была масса мелких, средних и крупных лавок. Большой конный завод с ипподромом и аукционом, мелкий домашний скот продавали на торжище, называемом Птичий рынок, безделицами и тысячами мелочей торговали на Блошином рынке! Кроме того, все эти рынки окружали циркачи и актёры, жонглёры и канатоходцы, которые сверху развлекали публику, а мелкие уличные воришки, снизу ту же публику и обворовывали. Так же под специальными навесами юные красавицы исполняли танцы вуалей и "Пчёлку" !
Рыцарь Анди Дрэгон въехал в Семилью по южному тракту и у первых же попавшихся ему навстречу обывателей поинтересовался недорогими гостиницами для фронтовых офицеров отпускников.
Внимательно осмотрев странный цвет кожи, выдающийся нос и чёрные волосы путника, один из обывателей поинтересовался:
- Вам, наверное, нужно пройти в район "Обрезки"?
- Почему? - удивился Дрэгон столь странному названию места.
- Здесь все, кто приезжает в турне, обычно едут в район "Обрезки". Во-первых, вам будет небезынтересно знать, что это еврейский квартал, а во-вторых, там очень даже запросто без стеснений можно легко нанять киллера.
"Вот это прямота! - удивился уровню свободы слова Дрэгон, - Вот так, первому встречному, прямо на улице и про наёмного убийцу!"
Однако Дрэгон кивнул своим собеседникам и делово спросил:
- А сколько стоит сия услуга?
Другой мещанин слегка отделился от толпы и, подмигнув Дрэгону, сунул прямо в рыцарскую дорожную сумку небольшую визитную карточку.
- Договоримся! - ответил он Дрэгону и по-свойски кивнул.
"Однако, - подумал Дрэгон, переваривая свежую информацию, - Евреи-наёмные убийцы - это что-то новое!"
Однако, вспомнив о Тосских разбойниках, Анди решил не выказывать никаких чувств и вслух сказал лишь:
- Так куда мне ехать?
Все пятеро обывателей указали рукой, видимо, в направлении указанного выше района.
Дрэгон слегка дал шпор своему коню и поехал дальше.
Но, только взяв курс в указанном направлении, Дрэгон вдруг засомневался, что в таком большом городе он сможет точно следовать туда, куда ему указали. Была - не была, пилигрим решил спросить ещё, но на этот раз уже у кавалериста. Точнее это был кавалер - в смысле, всадник. Просто на нём был тоже дорожный плащ, на седле, как и у Дрэгона дорожная сумка. Он был в меру упитан, но без двойного подбородка, весёлые глаза и такое, знаете, слегка улыбчивое выражение лица - которое так нравится неопытным девушкам (и о чём-то напоминает опытным)...
- Простите, вы случайно не подскажете, как мне прибыть в гостиницу района "Обрезки"? - спросил Дрэгон.
- Разрешите представиться, - снял шляпу незнакомец, - Витторио Спагетти (комит священных даров на Пасхальной неделе, распорядитель среди смотрящих за финансами в Рождественский пост, декорат и, в последствии, магистр официй в магистрате Семильи, кандидат в принцепсы городского сената, референдарий в отставке и концеляр республиканского значения).
- Ого! - удивился Дрэгон, - А я - Анди Дрэгон, рыцарь Ударяющий-молотом-в-слиянии...
- Отпускник, что ли?
- Да! Отлежал в госпитале, потом дом ветеранов, а отпуск так и не отгулял...
- Да? - удивился Спагетти, - А сюда зачем?
- Город посмотреть, - неопределённо сказал Дрэгон, - Знаете, после всей этой войны, хочется мирного неба над головой.
И с этими словами Дрэгон (уже отработанным жестом) подал своему новому спутнику фляжку (слегка помятую после известных событий, но всё ещё с монограммой верховного главкома де Жюффа). Витторио принял фляжку и, что называется, не глядя, влил в себя добрую половину. Потом скривился, проглотил:
- Честно говоря, не очень! - сказал он, продышавшись, - Пойло! Приедем в гостиницу, и я вам укажу те сорта здешних вин, которые в это время хорошо пьются!
- А что? - спросил Дрэгон, - У вас сорта вин зависят от времени года?
- Ну, более или менее, - уклончиво ответил Спагетти, - Просто в бархатный сезон разбавляют треть всех вин; зимой, когда туристов нет - практически не разбавляют, а летом - разбавляют почти всё!
- И вы это так спокойно сообщаете?
- Терпимость и толерантность! - сказал Витторио, подняв вверх указательный палец, - Вот залог стабильности в местах многонациональных с большим количеством приезжего населения!
- Да-да, - поддержал этот тезис Дрэгон, - Я видел эту надпись в рубрике девиза на городском гербе...
- Нет, мой мальчик! Это не просто надпись, - прервал его Витторио, - Толерантность имеет свои размеры - она заканчивается там, где с тобой делают то, что не позволяют делать с собой. И заканчивается очень жёсткими мерами, недаром, основной доход города - это мстители!
- Это вы про иудейскую общину? - спросил Дрэгон, вспомнив о группе обывателей, которые дали ему свою визитную карточку, - Мне показалось, что здесь у вас знают, как решить еврейский вопрос?
- Запомните, мой юный друг, все наши проблемы от того, что мы вечно пытаемся решать чей-нибудь вопрос. Скажу вам больше: Нет еврейского вопроса, есть наш общий - один большой вопрос!
- И вы, что же, знаете, какой у нас Общий вопрос?
- Конечно, - с видом абсолютного знатока сказал Спагетти, - Вопрос у всех один: Где взять деньги!
- Так, - окончательно втянулся в беседу сквайр (простите, рыцарь) Дрэгон, - Если вы ещё знаете и ответ...
Витторио посмурнел:
- Увы, мой юный друг, - ответил он и развёл руки в стороны, - Ответ мне неизвестен.
Дорога вывела всадников на широкую набережную. На берегу реки сидело человек двести.
- Это заказчики, - пояснил Спагетти, - Они сидят на берегу реки и ждут, проплывающих мимо погребальных лодок с мёртвыми телами своих врагов. Это вроде подтверждения того, что месть случилась и убит правильный человек...
- И что тогда? - не понял логики Витторио Дрэгон.
- Тогда заказчик идёт в банк и подписывает вексель мстителю (со второй половиной обещанной за убийство суммы).
- Никогда бы не подумал, что месть - такое прибыльное дело, - почти восхитился Дрэгон.
- Месть - это голодный волк, который только и ждёт, чтобы рвать на куски, истязать в сладком упоении живую плоть и лакать кровь, умывая ей свою ощеренную морду. Даже если это касается родных и близких, жён и матерей, детей и внуков! Неужели мы будем слушать ягнёнка, по вине которого погиб наш собрат, тем более, когда сын овцы уверяет нас, что ни в чём не виновен! Вы, кстати, не из стрелковой бригады будете?
- Нет, признаться, - чуть не подавился от неожиданного вопроса Дрэгон. Он хотел было сказать, что его специальность Птурыч - охотник на драконов, но, вспомнив, какой фурор это заявление произвело на старую ведьму Колтай и чем это в последствии закончилось, решил сменить тему разговора, - А что у вас за убийство не наказывают?
- Как и везде, - делово сообщил Витторио, - Виселица и никаких гвоздей!
- Какова же тогда логика преступника? - не понял Дрэгон, - Перспектива быть повешенным, по-моему, не самая лучшая.
- Да, бросьте, - отмахнулся Спагетти, - В конце концов, все мы смертны. А виселица или топор, или стрела - один хрен. Логика проста: "На этой виселице я буду выглядеть ничуть не хуже, чем на любой другой". А вот, кстати, и ваша гостиница!
- Спасибо! - поблагодарил провожатого Дрэгон, - Прощайте, вы мне очень помогли.
- Не "прощайте", а "до свидания", - поправил его Витторио и поехал дальше.
Дрэгон осмотрел номер - "мило" - НО: белье было совсем засаленное. Рыцарь Ударяющий-молотом-в-слиянии тут же пожаловался на это. Хозяин внимательно выслушал его, а затем, пожав плечами, ответил:
- Senьor, нащу незабвенную, но уже триста лэт покойную королеву Изя-Бэллу причисляют к лику святых, а она во врэмя осады несколько недэль нэ снимала с себя рубащки! И-таки, тэперь эта рубащка, как святыня, хранится в церкви, а вы жалуетэс", что ваща простыня - увы - нечиста, когда на нэй спали тока благородный синьор из Двуеста, священник с Острова, один рыцарь из Синэго братства (но вес" в ордэнах) и одна дама (но очэн, знаете ли, хорощей фамилыи); разве вы чище этих господ? Так что не морочьте же мне голову!
Ладно, в конце концов, это было не важно. Дрэгон подписал отпускной вексель, закрыл дверь и тут же лёг спать.
Дрэгон открыл глаза, чувствуя себя помолодевшим лет на десять, на удивление легко поднялся с высокой деревянной кровати. Налил воду в большой эмалированный таз; кувшин был бело-голубой, будто для молока - тщательно умылся, потом сильно растёр тело полотенцем и ощутил после этого какую-то особую бодрость. С этим ощущением он спустился к завтраку.
- Как спалось, сэньор рыцарь? - спросил у спускающегося по невысокой лестнице Дрэгона, хозяин, - Всё ли спокойно?
- Спасибо, голубчик! - натянуто ответил Дрэгон, - Спал неплохо. Правда, ночью прикопался до меня один клоп.
- Да! - подтвердил эту информацию Дрэгон, - И я его убил! Понимаете? Я имел неосторожность убить его! Вот так (Дрэгон звонко ударил в ладоши и зло растёр предполагаемое там насекомое).
- Почему жэ нэосторожность, мой господин?
- Потому, что на его похороны пришли все его многочисленные родственники и до утра поминали его бренную душу!
Хозяин недовольно хмыкнул:
- Послущайте, я жэ нэ спращиваю у вас, почэму ви называетэ тряпицу для вытирания слёз носовым платком, - он многозначительно посмотрел на Дрэгона, - Я вас спросил-таки, "как вам спалось?", а флора-фауна меня нэ интерэсует, избавьте миня от этих падробностий!
Дрэгон махнул рукой и подумал: "Всегда одно и тоже - то рано утром поп поёт, то поздно ночью - вдова плачет".
- Быть можэт, адон, хотел бы отзавтракать? - скорее уточняющее констатировал, нежели вопросительно дал понять хозяин.
- Пожалуй, - согласился с ним Дрэгон и прошёл к столам.
Старуха с чёрной повязкой на седых волосах, похожая из-за этого на пиратскую мамашу, принесла ему бульон, два хлебца, жаренных в оливковом масле, и мармелад.
- А тортильи? - спросил Дрэгон.- Очень хочется горячей тортильи, я бы хорошо уплатил.
- У нас не готовят тортилью, сеньор. Понимаете, это надо уметь. Нельзя, чтобы в каждом доме умели всё. Я умею делать хороший омлет, это все знают на улице, им и могу угостить... А тортильи подают у адона Абрама... Но он открывает свою закусочную в одиннадцать, а сейчас ещё только половина одиннадцатого.
- Какая жалость, - обречённо вздохнул Дрэгон.
- Если хотите, я приготовлю вам омлет.
- Омлет? - переспросил Дрэгон.
- Вообще-то да, у нас омлеты - фирменное блюдо, - пояснила старуха, - У нас принцип - здесь каждый на улице умеет делать что-то своё, но зато делает это так хорошо, как не могут другие. На нашей улице адон Абрам делает тортилью, а ещё солёные миндальные орешки. Донья Долорас-Кармен готовит паэлью с курицей1. Дон Карлос славится тем, что делает паэлью с марискос . Я угощаю омлетом, а адон Йорген известен тем, что варит худиас и тушит потроха, которые ему привозят с Пласа де Торос сразу же после боя быков.
- А котлеты? У вас есть котлеты? - вдруг оживился Дрэгон, - Я бы съел одну!
С этими словами он протянул вексельно-билетную книжку отпускника и, расписавшись на талоне, позволил старухе вырвать его и уйти.
Ждать пришлось долго.
Наконец Дрэгону подали котлетку, жаренную на сливочном масле и при этом уже совершенно холодную, Анди снова выразил неудовольствие. Лакей преспокойно пощупал её своей рукой и сказал:
- Нэт, мой дорогой адон, клянуся мамою, она тёпленькая, вы тока пошшупайте её!
В общем, к новому быту необходимо было немного подстроиться и привыкнуть.
Спустя пару дней, однако, жизнь невозможно наладилась и стала размеренной и неторопливой. Всё-таки человек может прижиться в самых различных тяготах и лишениях жизни отпускника или отдыхающего.
Теперь, когда все волнения снова были позади, Дрэгон большую часть времени просто лежал на постели, прикрытой на время дня пледом (чтобы не заправлять) и считал дни недели.
- Понедельник - день тяжёлый, идёт за неделей и неделю же открывает. В народе нашем, не таком уж и тёмном и невежественном, понедельник зовут - чёрным днём... есть даже присказка у южан: "на чёрный день". И не зря - Lundi, Лунный день, Montag! Так же считается, что если в понедельник дела пойдут плохо, то всю неделю так и будет, а если пенсион или жалование выплатят - траты преследуют до субботы. В понедельники люди ходят на могилы, в понедельник - баню растапливать начинают. Ещё с похмелья болеют... - думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный "Ай,монах".
- Вторник-вторник. Вторник-потворник. Говорят, Mardi, хоть и день Марса, а всё-таки, день - лёгкий. Если в дорогу дальнюю ехать, так только во вторник выезжать и надо. Тогда и счастья, и удачи полные карманы привезёшь... интересно, а я в какой день в пути свои отправлялся? Во вторник люди на кокорники ездят и в баню ходят. Пить не пьют, а если и пьют, только сухое. Так и говорят: вторник - день сухой! С другой стороны: отложи на послезавтра то, что можно сделать сегодня, и получишь снова два свободных дня! - Думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный "Sweet-info".
- Среда. Рыбный день. Банщики, да банщицы в угаре лежат, а если с глупостями какими, так и вовсе вениками облезлыми так отметелят, что до следующих бань - ни сесть, ни встать. А ещё среда - это середина недели, за ней только два дня до выходных. Именно поэтому традиция и относит его к Меркурию. Mercredi! Но среда, она и есть среда - как говорят, не лезь своей средой поперёд четверга... - думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный "Аргументум FuckТ".
- Четверг - он всё отверг! У меня на родине приговаривали: среда да пятница четвергу не указчица! Jeudi, день Юпитера, как-никак! Четверток - он по определению всем перечит. Потому четверг - лучший день цирюльников, и девки в четверг свои волосы чешут. А ещё четверг - это перевал недели. Он к выходному дню дорогу указывает. Даже поверье есть, если в четверг умыться спозаранку, до зари здоровья полные ковши выпьешь! - Думал Дрэгон, просматривая очередную несвежую еженедельную "Единодумную карету".
- Пятница, как старушка, к концам недели тащится. Да и день, как среда - постный, как понедельник - тяжёлый, а значит и безрадостный. В пятницу люди на рынки ездят, зерно на мельницы свозят, однако дел новых не начинают и в долг суммы не берут. Землю не пашут, пряжи не прядут, птиц на яйца не высаживают. Так и говорят: Параскева-пятница - не работница. Хотя в античной традиции - этот день Vendredi, все поголовно всегда чли его за Венерой! Поэтому все любовные талисманы всегда изготовлялись по пятницам. Надевался зелёный плащ (любимый цвет богини), венок из вербены (знак любострастия), приносили в жертву голубя, кадили розой, питали жертвенный огонь сосной и миртом... А у нас в пятницу всегда была предсубботняя пьянка, а из овощей обычно подавали свинину! - Думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный "Вечерний Семиль".
- Суббота, открывай ворота. В субботу и родителей поминают, и стирку закатывают, и комнаты убирают. В субботу одни дела заканчивают, другие - начинают, в дороги выезжают - суббота день не только лёгкий, но и предпраздничный! Правда, вот с детства, то в школе, то в университете по субботам устраивались недельные подведения итогов с показательной поркой задир и неуспевающих в классах. Поэтому любой школяр готов был хоть чертям молиться, лишь бы через субботники в воскресенье перетащили. Еврейская неделя субботой оканчивается, а вот Вавилонская неделя - с неё начинается. Что делать, Saturday, день Сатурна... - думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный номер "Ком замоленной Кривды".
- Воскресенье! Блаженный день. Sunday! Sonntag! День Солнца! Воскресенье для всех святое. День светлый, даже в непогоду. Праздничный и отдохновенный, даже в трауры. Разгульный и бездельный, даже в труде и постах! Ах, как хорошо жить! И прав был кто-то из древних, записав на своих скрижалях, что истинное целомудрие обретается с годами. Жаль только, что понедельник начинается в последнюю неделю месяца - с пятницы, а в обычные недели - или в субботу или в воскресенье... А вот ведь ещё одна странность, срединные народы, говорят, до введения общего великосветского календаря имели шестидневную неделю. Это ж надо было - субботы не было, а неделя (то есть, не-дело) было и воскресеньем, и первым днём, открывающим неделю! - думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный? Кем-то не-до-поюзанный "CROSS-ВОРД".
Дрэгон подумал ещё и сам себе улыбнулся: "Получается, что фраза - "сделаю на неделе" - имеет тот же смысл, что и не сделаю вовсе. Удобная фраза, надо будет запомнить! ...И ещё, суббота и воскресенье имеют характеристику выходного дня! Выходной! Мануфактурщик называет его - прогульным, чиновник - табельным, крестьянин - нерабочим, священник - праздничным... Правда, есть ещё выходной (с ударением на первый слог), то есть день выхода на работы, но также есть и отпускной, когда отпускают на вакансии!" - думал Дрэгон, просматривая очередной несвежий еженедельный "Известняк".
Газеты, которые в больших количествах оставались на столах забегаловки через улицу у адона Педро между обеденными часами и вечерними пьянками, терявшие свою актуальность уже на следующий день (кому нужны вчерашние газеты?) любовно укладывались Дрэгоном в комнатный архив. Здесь были и "Льетерский следопыт", и "Тангейтский инвалид", и "В квадрат света", и "Столичные огни".
С газетами дни недели и их проживание становились как бы осмысленными. Судите сами: "Так, в прошлом месяце была посажена в тюрьму вдова Модестина по доносу "гулящаго человека" Исачки. Этот последний проживал в Столичном предместье, "могилы копал и мертвых носил". Как-то он познакомился на Кружечном дворе с таким же малодушным к вину Велиором Чег-локом, который пригласил своего нового приятеля к себе на квартиру. Результаты злоупотребления вином не замедлили сказаться. Как-то лег спать Исачка в подклети, и "почело де в подклети быть светло, и начало ему видеться, что та женщина Модестина показала себе правую руку и на персты дунула, и в подклети почали быть луны и потемнения великия, и от того де его Исачка обнял страх и ужас великий". Когда же Исачка утром сказал Модестине, что она его "в такой страх и ужас ввела", то она ему ответила: "Есть де за нею и иныя притчи, учнёт де она то делать, чего человеку и в ум не вместится". Как ни очевиден был бред пьяного человека, тем не менее, начался сыск, потому что галлюцинант, допившийся "до косматого", нашёл, что "ему учинилось такое привидение от той, вышеупомянутой вдовы Модестины, от её плутовства".
Настроение стало ещё выше, когда выяснилось, что давешний знакомый Дрэгона, Витторио Спагетти, снова в городе (прибыл из Столицы - большой человек!). Ужинали вместе и, дабы не привлечь нездорового интереса к своему любопытству, Дрэгон после долгих бессмысленных рассуждений об одном шансе на тысячу, который даётся государством человеку, желающему получить высшее образование, как бы между делом, спросил:
- Ну что, а как вам Столица?
- Грязь, братец, грязь! - отмахнулся Витторио, - То есть не только на улицах, но и везде. Везде - страшная грязь и помойка. Да и чего доброго ожидать, когда там вице-канцлер по ритуальным услугам - Ги ре Язь, начальник похоронной службы - Уильям де Панк, и чиновник, занесения убытия населения, у них там - Како па-де-Сорт-и-Ран, зам обер-полицмейстера, выдающий свидетельства о смерти, и тот - Гни ля Роттен.
Они съели первое и довольно долго уже ожидали второе блюдо.
- Не пойму, чего они там так тянут? - спросил Спагетти и, привлекая к себе внимание, - Э-эй, лакей! Подавай-ка, голубчик!
Лакей подбежал со счётом, но, узнав, что господа ещё недокушали, тут же начал выделывать поклоны и извиняться:
- Виноват, тыщщу раз виноват. У меня такая плохая память... Я таки рассеян...
- Как и всё племя иудейское по лику земному... - драматично докончил фразу Витторио, - Зато и в счёт наши не съеденные продукты уже внесли...
- Скажите, Витторио, - Дрэгон не мог не задать этого вопроса, - А как с вашими извечными поисками?
- То есть? - не понял Спагетти.
- Ну, Основной вопрос, где взять деньги, уже решён?
- И да, и нет! - ответил Витторио, - Но дела мои заметно улучшились! Хотите знать алгоритм?
- Конечно!
Витторио Спагетти нагнулся над самым ухом Дрэгона и приглушённым голосом сообщил:
- Сначала я вхожу в общество, потом делаю множественные долги, а в финале скоропостижно умираю!
Дрэгон ничего не понял, но до конца вечера оставался гостеприимным хозяином своей комнаты и даже предложил Спагетти остаться на ночлег, но тот, сославшись на какие-то ночные заведения, ушёл.
Ещё период пребывания в Семилье подарил Дрэгону знакомство с очаровательной девушкой - Динной. Он даже взял себе за привычку гулять после обеда, так совершенно случайно он "наткнулся" на неё в одном из открытых террасных кафе. Набравшись наглости, он выпятил вперёд губу и занял место (не возражаете?) на соседней скамейке её столика.
Ну и действительно, можно, наконец, отдать справедливость вкусу Дрэгона. На вид ей было двадцать лет, не более, не то чтобы полна, но дородна, румяна, стройна без излишества, высокая грудь, глаза светлые, брови соломенные, и волоса точно так же. При всём этом, были заметны, брильянтовые украшения на шее и в ушках. Очарование! Они начали с погоды, а кончили тем, чтобы через неделю обручиться. Говорила она много, любила гулять в скверах, сидеть на лавочках под раскидистыми деревьями... Словом, вышел из этого знакомства настоящий роман. И Дрэгон был без ума от радости и даже разорялся, давая ей совместный обед.
Они гуляли каждый день от зенита и по самому краю заката к вечеру. И ночь была некстати, но виновата ли ночь в том, что примерные девушки спешат домой. Они гуляли по улицам Семильи, не особенно заботясь о маршрутах, окнах, выглядывающих людях, скверах или многочисленных забегаловках. Дрэгону казалось, что все задачки были за шаг до ответа - вот уже приблизилась красавица Лето, вот покидает мир старуха Зима. Жизнь снова оказалась прекрасна! Проводив подругу до дома, Дрэгон возвращался в гостиницу, вокруг него тихо засыпал целый город, а над ним загорались и гасли звёзды... Это было ощущение самого края мира, ощущение человека, смотрящего во вселенскую пропасть бездны Бытия, перед прыжком.
Целая неделя прошла в томительном ожидании разрешения визита к родителям Динны, наконец, наступил вечер, предвещающий желанный день. Дрэгон написал записку к Витторио Спагетти, в которой просил поспособствовать его презентации в семье будущей невесты. Витторио откликнулся, прислав одобрительное письмо и пару выходного костюма.
Время было позднее, но рыцарь Ударяющий-молотом-в-слиянии всё ещё не спал.
"Разряженные в пух, мы совершим своё бракосочетание, - мечтал Дрэгон, лёжа в постели, - Поздравлениям не будет конца. То и дело гости будут сетовать на горечь водки, и мы почасту будем целоваться. Старые холостяки товарищи будут с завистью поглядывать на меня и мою половину. Будет видно, она всем понравится! Тут нечего толковать, скажу одно, что я не буду делать слишком роскошной свадьбы: с моей стороны будет несколько запоздавших приглашений и один гость, он же свидетель и посажённый отец Витторио Спагетти, а со стороны невесты две-три размалёванные барышни, да её родители - и только..."
ЛЕТАТЕЛЬНЫЙ АТТРАКЦИОН
Утром следующего дня в Семилью прибыл аттракцион - "Воздушная гондола". Конечно, заявления всевозможных учёных о скорейшей пересадке пехоты на воздушные корабли дали свои результаты ещё пару лет назад, но необходимы были и испытания. Многие проекты того времени могли поднять одного-двух ассистентов (добровольцами обычно были приговорённые к смерти преступники). Однако неплохое финансирование проектов - их было более двух десятков - И принципиально новый девиз: "Мы усовершенствуем это изделие до логического абсурда!" Привёл науку к утверждениям, типа "Никуда не денемся - полетим!" И вот в закрытых мастерских в воздух поднялись студенты и ассистенты профессоров. Правда, несмотря ни на какие угрозы или обещания поощрений, научная общественность продолжала сталкиваться с трудностями управляемого спуска. Встал вопрос невозможности управления огромными аппаратами. Изобретатели поступили вполне логично: вместо того чтобы пытаться толкать корзину с пассажирами, попытались толкать весь аэростат. Для этого понадобилось: Во-первых, устроить громадную общеимперскую компанию по продвижению на рынок цирковых и развлекательных услуг аттракционов с воздушными шарами. И: Во вторых, получив новое финансирование, придать секретному изделию форму удлиненного цилиндра и снабдить его парусами, предоставив кораблю (а не морально устаревшей корзине), при помощи парусного вооружения, с помощью ветра бороздить воздушный океан!
Вот так один из воздушных аттракционов и достиг Семильи. Военное ведомство инновационных проектов ставило перед аттракционами и свои сугубо практические цели. Каждый аттракцион не только привлекал внимание и средства обывателей, но и помогал отбирать молодых людей призывного возраста, которые не боялись высоты (после третьего полёта молодым людям выдавалась специальная грамота).
Итак, посреди сквера возникло странное растущее на глазах создание, напоминавшее шишку, вскочившую на лбу. Возле этой "шишки" горел костёр, источающий едкий дым, и суетилось несколько человек. Один из них в костюме шута пританцовывал и громко сзывал зевак:
- Подняться выше колеса обозрения в вашем центральном парке! Судари и сударыни! Признайтесь, что стать голубками небесными хочется многим. Вот, например, один поэт-пижон из предместья обожает читать стихи прямо из корзины. Можно конечно спросить у тех, кто летал, но лучше сначала попробовать полетать самому! Пусть даже простым пассажиром. Наш замечательный шар, поднимет в воздух всех желающих! В стандартные корзины помимо кондуктора помещается до четырёх человек! Цена получасового полёта всего шестьдесят медных пятачков с человека за место. К полёту на воздушном шаре допускаются все желающие! Вы меня можете спросить, страшно ли парить в воздухе? Отвечу: скорее непривычно, вы почувствуете на себе все ветры мира, у вас закружится голова от видов, которые открываются воздухоплавателям.
- Я справедлив, как чёрт на погосте! - сказал Спагетти, помогая Дрэгону влезть в парадный костюм, - Теперь я вам советую не говорить о доме, что он у вас родительский и не здесь. Это первое. Если все знают, что он у вас есть, это уже много говорит в вашу пользу - невеста ваша!
- Её зовут Динна! - сказал Дрэгон, глядя на себя в зеркало.
- Потом, при свидании с девушкой, будьте как можно предупредительнее и почаще говорите о её красоте. Это льстит женскому самолюбию - и невеста ваша!
- Вот увидите, Спагетти, она великолепна!
- Увидя на шее её прекрасный фермуар, не спрашивайте о его ценности, а только хвалите её вкус - и невеста ваша! - продолжал наставлять Дрэгона Витторио.
- А как она говорит! Если бы вы слышали, как она говорит!
- Когда она будет вас угощать, пробуйте всякое из блюд, а то, которое она будет хвалить по преимуществу, то есть или собственного её приготовления, или очень любимое ею, - не унимался Витторио Спагетти, - Это блюдо восхваляйте донельзя - и невеста ваша!
- Я, между прочим, с самыми честными намерениями...
- Не спрашивайте её, сколько ей лет и не говорите о своих - и невеста ваша!
- Значит, я вперёд утешаюсь надеждою, что невеста моя, любезный Спагетти?
- Ваша! Ваша! - подтвердил Витторио, и Дрэгон продолжил приготовления. Достал свой давно не троганный парадный рыцарский плащ, отдал выутюжить шляпу, приобрёл парик, очень модный, но похожий на собачью шкуру болонки.
Наступила пора собираться на условленное свидание. Часа за два до выхода рыцарь Ударяющий-молотом-в-слиянии уже был совсем готов, и, признаться, из него вышел преопрятнейший жених; полная чёрная пара платья, плащ чёрный шёлковый, манишка с запонками (настоящими, под золото), шею украсила жёлтая цепочка, в кармане лежал белый платок. Всё это, в сущности, делало из Дрэгона довольно порядочного жениха, и даже Спагетти улыбался по-своему на эти приготовления.
- Хорош, - кивал он Дрэгону, - Даже очень! Вы понравитесь родителям своей невесты всенепременно.
В сквере с воздушным шаром продолжал скапливаться народ. Полёты должны были проходить через каждые два-три часа прямо с площади Комедии, к которой и принадлежал парковый сквер. День полёта к тому же совпал с сельскохозяйственной ярмаркой, привлекающей в Семилью массу народа. Поэтому, пока шло приготовление к очередному полёту, шут рассказывал короткую историю воздухоплавания, перемежая её разными шутками и побасёнками:
- И тут великому открытию помог весьма пикантный случай. Во время приёма в честь Дня Рождения Императора одна из фрейлин как раз во время званого обеда подошла к камину, и вдруг её юбка от горячего воздуха стала задираться всё выше, и выше, и выше! Пока ни в чём не повинная женщина сгорала от стыда, мы, моделисты и изобретатели, тут же при помощи соуса и салфеток склеили шарик и, наполнив его горячим паром, получаемым при сжигании мокрой соломы, запустили его под потолок. О, чудо! Сей шар - взлетел ! Далее, путём точного вычисления мы смогли безошибочно определить необходимое для предстоявшего полёта количество газа.
Восхищённая публика смотрела на это чудо техники с открытым ртом и всепобеждающим любопытством.
Дрэгон и Спагетти вышли из гостиницы с опозданием, поэтому без промедления двинулись на площадь Комедии, так как именно там должно было состояться свидание с Динной, Динна хотела дать предварительные перед встречей с родителями инструкции. Дрэгон сразу же увидел её и, подхватив Спагетти под локоть, повлёк того за собой сквозь толпу зевак к девушке своей мечты. Однако она их не увидела, более того, вокруг неё кто-то вился. Какой-то молодой и несимпатичный человек. Она от него отмахивалась и, судя по всему, ругала.
- Мы должны были подняться ещё в двенадцать часов! - не унимался шут, прогуливаясь у корзины с сиденьями, - Девушки! Покажите пример своим парням!
Динна ускользнула в нетерпеливую толпу народа, собравшуюся у загородок между соседними улицами и в тени балконов домов, выходивших на площадь. Сильный ветер, дувший все предшествующие дни, затих. Стояла томительная жара при ясном, безоблачном небе. В воздухе не было ни малейшего дуновения. В такую погоду можно было спуститься на то же место, с которого поднялся. Настал полдень. Наступило время, назначенное для полета.
- У кого ещё хватит храбрости для того, чтобы принять участие в полете? - снова вопросил шут и увидел Динну, - Прошу вас мадемуазель!
И Динна вошла в корзину, заняв второе сиденье рядом с пожилой дамой, судорожно сжимавшей маленькую копию большой корзины, в которой копошились щенки.
Дрэгон и Спагетти были уже в толпе, но обыватели и зеваки так шумели, что докричаться до своей невесты Анди Дрэгону не удалось.
Среди толпившихся у корзины, опять появился прилипчивый молодой человек, бледный и взволнованный. Его вид показался Дрэгону поразительно неприятным. Это был человек лет тридцати, разодетый как франт. Он был очень мускулист, и все черты лица его выражали непобедимую энергию. Динна что-то резко говорила ему. А он в нерешительности остановился у корзины, рассматривая диковинную шарообразную штуку, неподвижно висящую на высоте нескольких метров над землей. Потом он схватился за поручни, и стал что-то говорить ей, сидевшей в корзине.
Дрэгон опешил - сил прорваться через заслон бездушной толпы не было, а кондуктор уже отдал приказ, чтобы в корзину положили несколько мешков песка - по одному на каждое свободное кресло. Потом что крикнул и двенадцать человек, удерживавших шар верёвками, стали их понемногу травить, а шар -начал подниматься вверх. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветра, и воздух был тяжел как свинец.
- Все ли готово? - крикнул шут, глядя вверх, - Внимание!
Толпа заволновалась. И тут человек, так бесцеремонно пристававший к Динне, вдруг прыгнул к корзине и схватился за один из плетёных бортов.
- Отпускайте! - одновременно с этим движением приказал кондуктор и рухнул на дно корзины от толчка.
Когда он поднялся, то очутился лицом к лицу с неожиданным спутником-тем самым бледным молодым человеком, о котором было упомянуто выше.
Толпа охнула, и мёртвая тишина повисла между небом и землёй.
- Моё почтение! - приветствовал вновь прибывший кондуктора и двух пассажирок.
- Но... - опешил кондуктор, - по какому праву?..
- Я здесь?.. По праву... невозможности быть удаленным вами.
Дрэгон был поражён. Его буквально ошеломила эта наглая выходка, он не знал, что делать.
- Мой вес нарушает равновесие, милейший портье? - спросил воздушный наглец у кондуктора, - Вы позволите?..
И не ожидая ничьего согласия, он схватил два мешка с песком и выкинул их из корзины.
- Послушайте, вы! - крикнул кондуктор, он всё ещё не мог придти в себя, - Вы завалились сюда... Хорошо! Оставайтесь!.. Но все же мне одному принадлежит право управлять шаром... Когда мы спустимся на землю, тогда я вас прилюдно отчитаю и непременно оштрафую!
- Спустимся? - вскричал с удивлением наглец, - Не надо спускаться! Сначала надо ещё подняться!
И не успел кондуктор его остановить, как ещё два мешка с песком оказались за плетёным бортом.
Шар сразу поднялся ещё выше и полетел медленно над городом в сторону набережной.
Они находились на высоте примерно восьмисот метров. Люди (и бегущие за шаром Дрэгон и Витторио) стали похожи на букашек!
- Посмотри, Динна! - начал говорить незваный пассажир, - Мне кажется, что на них с такой именно высоты и следует смотреть, чтобы верно судить об их величии. Где там твой избранник? Можешь ли ты различить его отсюда? Нет! Потому что серость никогда не выделяется на сером фоне! Гляди - площадь Комедии превратилась в громадный муравейник. Смотри, серая и одинаковая масса народу сидит на набережной. А река напоминает всего лишь полоску, прорезающую город, и мост похож на шнурочек, протянутый с одного берега на другой.
Воздух стал свежее.
- Для вас я готов на всё, - сказал кондуктор парализованным от страха женщинам, - Если вам холодно, я сниму с себя одежду и отдам её вам.
- Благодарю вас, - холодно ответил пассажир и добавил, - Вы многое почерпнёте из знакомства со мной, милые дамы, а моя беседа вознаградит вас за причинённую вам мною досаду.
Кондуктор молча сел по другую сторону корзины.
- Кстати, вполне возможно, будет гроза, - сказал молодой человек.
- Мы спустимся до её наступления, - спокойно ответил кондуктор, глядя в стороны башенных часов на Ратуше.
- Вот ещё! Надо, напротив, подняться! Мы тогда её скорее избежим.
И снова два мешка с песком полетели из корзины вниз. Шар быстро поднялся и остановился на высоте не менее мили. Чувствовался довольно сильный холод; но солнечные лучи, падавшие на оболочку шара, расширяли газ и придавали шару ещё большую подъемную силу.
- Не бойтесь ничего! - говоря это, пассажир схватил и выбросил ещё несколько мешков балласта. Кондуктор не выдержал и бросился к нему; но тот отстранил служащего сильным движением руки, и облегчённый шар достиг высоты более двух тысяч метров, - Всё равно, Динна, я тебя никому не отдам!
Благодаря разреженному воздуху, газ, наполнявший шар, расширился, и его нижняя часть, оставленная нарочно пустой, быстро наполнилась, так что пора было открывать клапан; но молодой человек, по-видимому, не намеревался как-либо действовать. Кондуктор решился дернуть верёвку клапана, пользуясь выяснением отношений молодого человека с юной пассажиркой. Итак, кондуктор аккуратно дёрнул за верёвку клапана, а с юга послышались отдалённые раскаты грома.
Женщина с собачками перекрестилась, но шар постепенно стал опускаться, а нарушитель спокойствия, продолжая выяснения отношений, этого пока не замечал.
- Как только они опустятся на землю, я вызову его на дуэль! - сказал Дрэгон и поймал на себе одобрительные взгляды сопровождающих воздушное представление зевак.
Между тем нарушитель воздушного аттракциона, опустив голову, задумался. Затем, не поднимая головы, обратился к кондуктору:
- Несмотря на мой запрет, вы открыли клапан? Я выпустил это из виду, но больше этого не повториться - Слышите, я вам этого не позволю!
И, ни на кого не глядя, выбросил все оставшиеся мешки. Затем угрожающим голосом сказал:
- Долой мешки! Если бы был хороший ветер, мы бы далеко ушли! А так еле прошли сотню метров, и это за час!
В это время в разговор вмешалась женщина с корзинкой скулящих щенков, он взяла хулигана за руку и произнесла:
- Умоляю вас, давайте спустимся!
Тучи надвигались на город со всех сторон, и в это время раздавались сильнейшие раскаты грома, гулко отдававшиеся во внутренностях шара.
- Не бойтесь, - ответил ей незнакомец, - Только неосторожные делаются жертвами. Оливарис в Орлкуне поднялся в небо, но корзина его, повешенная под жаровней, сделалась жертвой огня; Он рухнул и убился! Мосмен поднялся над Триллем на слишком лёгкой площадке; Он рухнул и убился! Битторф в Манхуменге поднялся на бумажном шаре, его шар сгорел - он рухнул и убился! Гаррис поднялся на плохо устроенном шаре, слишком большой клапан которого не смог вовремя закрыться. Он рухнул и убился! Садлериго, лишившись балласта, был увлечён на крыши города Злобстона в дымовую трубу, он рухнул и убился! Кожинтаас, спускаясь на выпуклом парашюте, понял, что тот нуждается в определённых доработках. Он рухнул и убился! Ужасные падения и в тоже время, какой опыт! В конце концов, даже легендарные Фаэтон и Икар, олимпиец Гермес - падали и убивались! Эти жертвы, двигали вперёд науку. Выше!.. Выше!.. И выше!..
Тем временем солнечные лучи увеличивали расширение газа, и шар всё продолжал подниматься. Дама с собачками взвыла и бессознательно схватилась за веревку клапана, но молодой человек выхватил короткий нож для обрезания балласта и срезал спасительный шнур где-то у себя над головой... Шар поднялся на непостижимую высоту. Послышался ужасный треск. Газ, чрезвычайно расширившись, прорвал оболочку шара.
Толпа охнула и остановилась, Дрэгон закрыл глаза...
Когда он снова нашёл в себе силы посмотреть в небо, шар уже кружился со страшной скоростью в небе. Создавалось впечатление, что его нёс ураган. Сильный толчок заставил пассажиров выпустить страховочные канаты, и они полетели вниз, а облегчённый шар с дьявольским свистом исчез в облаках.
ОТЧАЯНИЕ
Мёртвые люди и животные медленно смещались прибоем, и, показалось, что-то мимолётное - будто бы улыбались. Дрэгон смотрел и не верил - мимо буднично плыли лодки с телами чьих-то врагов, и она... Её больше не было среди живых...
Витторио Спагетти бросил Дрэгона у воды и побежал за телегой, двое каких-то людей с баграми медленно спускались к воде. Бездушная и аморфная толпа зевак всё прибывала и прибывала.
"Бежать! Немедленно бежать! - пронеслось в голове Дрэгона, - Куда бежать? Ни денег, ни содержания. Долги, долги, кругом долги!"
Он отвернулся от набережной - ему хотелось запомнить свою Динну живой и весёлой.
"Бежать... Немедленно надо было куда-то себя деть!"
Через площадь Комедии навстречу Дрэгону бежали милиты.
"Куда деваться? Может быть, снова к старому доброму другу Шнайдеру? Кстати где-то сообщали, что он получил Всепрощение, приглашён в Столицу, как автор-баталист..."
Войдя в гостиницу, Дрэгон машинально сгрёб со столов закусочной залы вчерашние газеты и побрёл в свой номер.
В газете "Новый Vox Populi" он неожиданно наткнулся на очерк Дитриха фон Шнайдера в рубрике "На пыльных тропинках далёких островов Ыыльзленда" статья называлась: Сказание о роскошном житии.
Дорогой мой обыватель, я уже писал тебе о том, что не в коем государстве добрый и честный дворянин был пожалован поместицом малым. Ведь если сложить весь необъятный Ыыльзленд в одну сушу - то выйдет совершенно небольшой район! Так вот, его поместье меж рек и моря, с горами и полями, меж дубрав и садов и рощиц избранных, озёр многорыбных, земель плодородных. Там по полям пажити скотопитательные и злаки различные; изобильны по лугам травы зеленящия, и разноцветных цветов прекрасных и благовонных несказанно. По лесам растут: кедр, кипарис, маслина, лимон, орех, виноград, яблоня и груша, а вишнями,, господа мои,, я вовсе объелся!
В садах же и дубровах птиц - от сиринов до попугаев преисполнено и преукрашено, а иных птах, служащих на снедь тамошнему человеческому роду я в наших краях и не видывал. Сами на голос кличущему человеку прилетают и в окна и двери приходят. И кому какая птица понравится, тот, ту себе возьмет, а остаточных прочь отгоняет - типа пастись.
А по морю пристанищ корабельных и портов добрых без числа, равно как и насадов и кораблей, шхун и галер, шнеккеров и лодок для гуляния, особенно если с женщиной какой - неисчислимые тьмы. Кстати для девушек, которые интересуются - в порты Ринда, например, прибывают каботажные суда со всего Восточного побережья (!) со всякими драгоценными заморскими товарами. Кстати в осень там - торгуют без пошлин.
Да! И ведь при этом довольстве, дорогой мой далёкий северный друг, там зимы не бывает, снегов не знают, холодного дождя и гнилой росы не ведают, и что зима есть - помнят уже немногие.
Есть там так же и остров, где живёт добрый граф Лайон - на остове горка не очень великая, а около неё на девяносто миль плоских островков предостаточно. А около тоя горки поставлено замок чудной и предместье, где украшенных столов множество, со скатертями, и на них блюды и мисы, с различными яствами мясными, рыбными, постными и скоромными, ставцы и сковороды, ложки и плошки - в ассортименте. Поражает также Белое Аббатство - пива стоят великие чаны, мёду сороковые бочки, а также вина (а браги, и бузы, и самогона столь много, что и глядеть не хочется) и при этом - ни одного пьяного монаха я там не встретил! А кто любо охотник и пьян напьется, то ему спать никто не помешает: там устланы постели многими травами, будто перины мягкие. А похмельным людям также готово похмельных яств солёных: капусты бочками, огурцов и грибов и редьки, чесноку и лука!
Да там же есть озерко (называется, "Аномалия") не добре велико, исполнено вина. И кто хочет, испивай, не бойся, хоть бы и по две чаши - как говорится, Бог в помощь! - ниже же по течению ручья оттуда мёдом крепким истекающего находится целое болото креплёное - как говорят местные: "Пей, пей, да и на голову лей, коня своего мой и сам купайся, а никто не оговорит, ни слова молвит, ибо месторождение - самородно"!
А жены там ни прядут, ни ткут, ни платья моют, ни кроят, ни шьют, потому что всякого платья готового много: сорочек и портов мужеских и женских шесты навешены полны и стоят дёшево. Равно и перстней златых и серебряных, зарукавей, цепочек и монист без ларцов у кустарей валяется много (называется, сувенир на память!), любое выбирай да надевай, а никто не оговорит, ни запретит, ни торговаться не будет ни в чём.
Оттого, господа мои провинциальные, кроме радости и веселья, песен и танцев и всяких игр - никаких печалий не бывает, разве что салюты петардами устроить, или фестиваль провести, или карнавал закатить. Впрочем, что толку про это всё рассказывать? По глазам ведь вижу - никакой мне веры нет. И правильно - лучше самому раз увидеть, чем от меня сто раз слушать! Ваш Ди Шнайдер (Продолжение следует).
- Конечно, враньё и агитка, - грустно подумал Дрэгон, - Хотя, я ведь там наверняка всех знаю: Однополчане! Почему бы и нет... В конце концов, ещё одна перемена места, сквайр (тьфу, рыцарь) Дрэгон вот так запросто, возьмёт, да и поедет на остров О"Карху!
КАК ДРЭГОН СНОВА РАЗБОГАТЕЛ И ЗАПЛАТИЛ СВОИ ДОЛГИ
В Семильи постояльца Дрэгона знали как облупленного только в небольшом квартале района "Обрезки", где он всё ещё имел несчастье проживать в течение сорока дней после трагического случая с Динной. Вид у него из несвежего стал - поношенным, и есть ему стало совершенно нечего, однако он постоянно держал вид, что находится в хорошем настроении (делал весёлую мину при плохой игре).
И вот однажды (Дрэгон) наконец решил, что хватит ходить в траурных лохмотьях и пора покупать себе приличную одежду - иначе, кто его примет в Ыыльзленде. Местная гильдия зелёных нищих? Нет! По одёжке принимают, - сказал он сам себе, - и если я оденусь лучше, дела мои пойдут хорошо.
В этих размышлениях он и отправился на рынок. Зашёл к сапожнику, зашёл к портному, зашёл к шляпнику - в общем, купил всё, что ему было нужно. Но не заплатил ни медяшки.
- Заплачу завтра, - говорил он, рассеяно хлопая себя по карманам, - Мне должны вот-вот выплатить пенсион - задержали... за два месяца.
Конечно и шляпник, и портной, и многие другие люди квартала знали о трагедии и всё понимали - из-за траурных мероприятий Дрэгон вошёл в растраты и несколько опустился. Но ведь он - славный малый и в принципе вроде бы долги отдавал. Поэтому Дрэгону даже удалось занять некоторую сумму наличными. Между тем в гостиницу он вернулся как самый настоящий... ну если не маркиз, так уж точно - очень благородный сеньор: новые брюки, новая рубашка, новый плащ, но самой красивой, конечно же, была новая краповая шляпа.
Всё это невероятно радовало, но на следующий день Дрэгон забеспокоился, как же он заплатит за одежду, когда за душой ни гроша? Измученный этими мыслями, бедняга Дрэгон решил было написать письмо другу Витторио, но тут вспомнил, что Спагетти как-то предупреждал его о своём отъезде... Как же он мог забыть!?. Тем не менее, опыт Витторио мог пригодиться - Анди решил притвориться мёртвым - если у Витторио это получалось, то чем хуже Дрэгон?.
Он спустился вниз к хозяину гостиницы и заявил о своём намерении уезжать.
- Харощо, - ответил ему хозяин и протянул увесистый счёт за услуги.
Дрэгон принял бумаги, расписался и сообщил о том, как он может отдать долги. В подтверждение своих слов Анди бросил на стол кошелёк с небольшой суммой денег.
Удивлению хозяина не было предела:
- Что ви, синьёр рыцарь! Упаси меня Боже от ваших пржектов! Я-таки честный старый еврэй и хачу кончить эту жизнь здес", а не на каторге, заметьте!.. Так сколько я получу за эту услугу?
Вечером Дрэгон взял свечу и распятие. Свечу поставил у изголовья, распятие взял в руки. Растянулся на кровати, закрыл глаза, скрестил на груди руки - ни дать, ни взять, настоящий жмурик.
Рано утром пришли кредиторы. Сначала сапожник, потом галантерейщик, следом портной и шляпник - в том порядке, в каком Дрэгон посетил их на рынке. Всех встречали одетые в траур служащие гостиницы (от носильщика до экономки). Хозяин был безутешен и, выпивая, обращался к духу покойного, который олицетворялся рюмкой, накрытой хлебцем. Увидев, что Дрэгон лежит с зажатым в руках крестом, каждый из заходящих вздыхал и говорил:
- Бедный Дрэгон, он так и не смог смириться со смертью своей Динны-Дианы! Каким же я был болваном, что дал тебе в долг! Но, снявши голову, по волосам не плачут: что сделано, то сделано. Обычай же таков - я должен забыть о твоём долге и простить тебя перед Высшим Судом!
Наконец, служащие гостиницы, в сопровождении старого и строгого священника (и, конечно кредиторов) отнесли Дрэгона, как настоящего мертвеца, в церковь. По обычаю, он должен был пролежать там всю ночь в незакрытом гробу.