Вообще в войну на работу приходили и совсем молоденькие, и неумелые. А работать приходилось много, и с питанием не хорошо было. А, значит, уставший и недокормленный рабочий допускал ошибки, и оттого мог инвалидом остаться или погибнуть. И на меня, как опытного работника, валилась двойная нагрузка: не только свою норму выполнять и перевыполнять, но и походить поглядеть, что делается у соседок и поправлять их. Оттого и бригада план выполнит, и цех тоже, и никто инвалидом не станет. Потом до дому силы не всегда было добраться, а коль доберешься- где силы взять, чтобы по дому что-то сделать? Посидела немного или даже подремала, головой в руки уткнувшись, сил набралась и работаешь. Младшие члены семьи помогали, как могли, но все они сделать еще сил и умения не имели. Пришла я, взялась сама или с помощью за что-то. Пришел Бромверт, отдохнул и дрова колоть взялся, потом Венина мама подошла... И соседи помогали, даже совсем маленькие- стоят в очереди те, что постарше, а того. что помладше, пошлют с вестью, что у соседей очередь уже близка, потому Мария Ивановна по зову прибегает и сменяет свою дочку Лизу, а та бежит домой согреваться и следить за тем, как картошка варится и не начудили ли младшие братья и сестры, пока мама уже ушла, а Лиза еще не пришла. Вот так мы и жили, один за всех и все за одного.
Придет письмо от мужа-я несколько дней аж пылаю, но потом начинаются переживания, а что с твои папой, где он ...Поскольку в письмах не очень приветствовалось писать с фронта, где воин воюет и прочее, старались об этом сообщить, но не прямо, а замаскированно. Поэтому Веня пишет не о том, что он в Орловской области сейчас, это и закрасить могут. А ввернет цитату, и я догадаюсь, что он не в Архангельске, а в Малоархангельске. Иногда прямо коллективный поиск устраивали, потому что не все знакомы с той книгой, на которую он ссылался. Разобрались и всматриваемся в сводки, есть ли бои на том самом направлении, как тогда сообщали в сводках. Иногда у отца получалось почаще писать, а вот осенью сорок третьего его дивизия наступала, и времени на письма было не очень много. Он короткие весточки писал и извинялся, что нет времени. Зимой сорок третьего он писать мог побольше, а летом сорок четвертого: жив-здоров, и про наши дела спросит. Я уже понимаю, что у них бои. Привел цитату из Пруткова про бобровую струю-ага, дело явно под Бобруйском происходит. Такие были тайнописи. После войны я Веню потихоньку расспрашивала и оказалось, что любящая жена способна все понять, даже про незнакомые города, только про плацдарм на Нареве не поняла, где это. Когда брат Коля пошел в армию, он это урок усвоил. Пока он в училище учился, там не надо было уточнять, где находится. Но вот потом, когда его закончил и на фронт пошел, то решил воспользоваться книжным шифром, а для него нужны были две одинаковые книги, и у него, и у нас. Вот он где-то раздобыл для себя томик Пушкина, и такой дома тоже был. Когда в письме хотел сказать, где это географически, то шифровал при помощи книги. Когда просто писал, что сейчас не на фронте, рыбу ловим и загораем, то это писалось обычно. Дешифровальщиком был Бромверт, он возьмет Пушкина, посидит немного и скажет, что Коля сейчас в Польше за Вислой, а дело было в декабре 1944 го. В сводках про сильные бои там ничего не было, и мы успокаиваемся. Потом наступил перерыв в письмах, когда они пошли в наступление и брали город Познань, ее взяли 23 февраля, вот через день или два он письмо и написал. Потом Коля рассказывал, что в наступление они пошли в середине января сорок пятого и остановились аж на Одере. Но это наступал весь фронт, а их штурмовая бригада в начале февраля подошла к Познани и до 23 февраля ее брала. Последние дни у немцев под контролем была только крепостная цитадель, но она перегораживала железную дорогу, поэтому нельзя было на них плюнуть и ждать, пока им не надоест воевать. Коля много рассказывал про эту цитадель. Там в ней был какой-то запасной выход-если глянешь, то стена кажется сплошной, а на самом деле от нее только видимость. Поляки про нее рассказали, а потом эту дверку бригада Коли и вышибала. Вырыли за рвом яму, куда заложили полторы тонны взрывчатки, и подорвали. Взрывом откос рва сорвало так, что по нему танки могли спускаться, взрывная волна через десятиметровый ров разнесла внутри рва стенку и эти фальшворота вынесло. Только и осталось лопатами спуск окультурить, как Коля сказал, чтобы танки не свалились на спуске, а дальше танки через ров переправились и в каждое, что там стреляло, стали загонять снаряд. Так вот и кончилось немецкое время в Познани.
Пора тебе, Светик, отправляться на боковую! Пусть тебе Толя приснится и ЗАГС, где вы подписи ставите!
Света маме и папе пожелала спокойной ночи, собрала нужное на завтра и после водных процедур пошл спать. Сон ее начался с Толи и ЗАГСа, но отчего-то быстро ушел о подписания документа и естественного продолжения подписания к тому, что Толю отправили в какую-то деревню. Она приехала в гости к возлюбленному и остаток сонного времени выгребала из квартиры учителя мусор и грязь, набравшиеся за несколько лет отсутствия жильца в ней. Квартира-то была богатая площадью, три комнаты и кухня плюс огромный подвал, но из удобств- только свет. Хотя домик вполне красивый, в этой половине его жил до революции почтово-телеграфный чиновник, а в другой- еще кто-то наподобие. Проснулась Света и ощутила, что от подметания полов у нее болит поясница, нос явно забит пылью, а впереди еще приготовление обеда на печке, возможно, неисправной. Но через пару минут поняла, что это только сон, а не реальность, и направилась к благам цивилизации.
B процессе умывания она вдруг поняла, что все это может коснуться и ее! Через четыре с лишним года она может сдать экзамен, получить диплом, отправиться в город..., даже не город, а в участковую больницу в селе! Конечно, при этом она не выйдет замуж ни за Толю, ни за кого другого! И вот-огород, почти развалившаяся хатка и то, что она видела во сне! Свете захотелось заплакать, но усилием воли она это желание подавила и с трудом, но успокоилась. Еще у нее впереди семьдесят четвертый год, институт не закончен, замуж ее не позвали, да и за прошедшее время ее могут распределить в не настолько ужасное место! И даже если сегодня там кошмар и ужас, то за четыре года все может сильно изменится. Но вообще об этом надо подумывать и что-то сделать для своего будущего. Причем в любом случае, выйдет ли она за Толю или нет. ей вспомнилась Шура Оборина (теперь Шелкова). Она вышла замуж за парня, учившегося с ней в одной школе, но, поскольку он в вузе учился пять лет, а она шесть, то после получения диплома осталась в Саратове. Правда, тогда надо не забыть, что Шуриного мужа распределили в Саратов, а могли и в Камышин. И тогда бы она тоже в Камышин поехала.
И Света продолжила умывание.
А Толя в университет не пошел, договорившись со старостой группы, что он его на лекциях отметит без вреда для здоровья. А с семинаром он потом разберется. Остался в общежитии и продолжил познание тайн тетради Ковача.
Вообще Толя заслуживает критики за отношения со Светой только частично. Он уже ощущал, что ее любит и даже это для себя сформулировал вполне однозначно. Почему он ей об этом прямо не говорил? Он так думал, что, если ухаживаешь за девушкой, встречаешься часто и пр.-то это и так понятно, отчего. Если живешь с ней в коммунальной квартире и учишься в том же вузе и той же специальности, то встречи и совместное времяпровождение могут быть и без примеси нежных чувств, чисто по-товарищески. Но если встречаешься с девушкой-второкурсницей другого вуза и живущей совсем не там, где ты: ежу понятно, в чем дело. А замуж он ей не предложил выйти по озвученной причине- надо хоть университет закончить и понять, где ты будешь находиться дальше. Можно критиковать эту линию поведения, но назвать ее необоснованной и безответственной нельзя.
И Толя занялся созданием определенности своего будущего, для чего погрузился в тетрадь за номером два и вгрызся в очередной трудно понимаемый отрывок. Сегодня был явно его день (хотя со Светой и не целовался) и дешифровка шла хорошо. До обеда он выпил две кружки чаю и две кофе и сил хватило на четыре страницы.
После чего будущий аспирант пал на кровать и сказал себе: 'Я самый великий!' Голова постепенно переставала болеть, и он оценил переведенное или расшифрованное или как именно познанное.
'Священник села Арбаж Котельничского уезда Александр Курочкин ведёт агитацию против советской власти, говоря, что скоро революционное настроение пройдёт и дело кончится ожесточённой войной. Он основывает последнее на писаниях святых. Кроме того, Курочкин говорит, что религия крепнет с каждым днём несмотря на гонения большевиков, а в Москве и Ленинграде все верят в православную религию, даже ответственные работники-коммунисты. Ранее Курочкин служил в Красной Армии на должности начальника снабжения Опродкомарма 3, откуда он был уволен по болезни и поступил в попы, как имеющий духовное образование. За упомянутым ведётся наблюдение.
Кулаки и зажиточные слои деревни раньше недолюбливали Троцкого как еврея, а теперь вопрос о троцкизме хотят использовать в свою пользу. Они говорят, что Троцкий стоит за крестьянство и защиту мужика, за частную собственность и за развитие частной торговли. За это, мол, его и преследуют большевики
В пределах Слободского уезда циркулирует слух, что весной этого года будет война с Троцким, который сбежал в Сибирь. Сейчас правительством ведётся подготовка к войне с Троцким и в закрытых вагонах провозят в Сибирь войска и хлеб. Подобные слухи циркулируют в Нолинском, Яранском и других уездах.
По Слободскому уезду идут слухи, что скоро будет война. Шесть царств идут на Россию. Везде учат красноармейцев проверять лошадей. Проверку агрономами сельскохозяйственного инвентаря крестьяне тоже сочли подготовкой к войне.
В Нолинском уезде ходят слухи, что Троцкого убрали потому, что он не встал на защиту рабочих, а стал защищать крестьян, и что будет война с Румынией. Характерно, что слухи о войне крестьяне связывают с именем Троцкого.
Поп одного из сёл Нолинского уезда распространил слух, что один коммунист, вернувшись из Красной Армии, исколол иконы на дрова, истопил ими баню, пошёл мыться и до сих пор из бани не вышел. Мол, бог его не выпускает. Мужики поверили попу.
В татарском селе Карино Слободского уезда до сих пор религиозный обычай 'обрезания' и 'выстойки'. На теле невесты бреют все волосы, кроме головы, а затем она должна простоять голая вместе с подругами в закрытом амбаре два часа, независимо от температуры воздуха.
По установившемуся издавна обычаю, ежегодно 3 июня из Вятского кафедрального собора бывает крестный ход в село Великорецкое Халтуринского уезда с почитаемой верующими иконой Николая Чудотворца. На этот крестный ход в Вятку стекаются, за сотни вёрст, крестьяне других губерний. Так было и в нынешнем году.
По прибытии крестного хода в село Великорецкое 6 июня 1925 года во главе с соборным и обновленческим духовенством, между последним и местным тихоновским духовенством возник спор, кому служить молебен по церквам и часовням села. Группа богомольцев-тихоновцев, руководимая Церковным Советом, не допустила обновленцев к службе.
Обновленцы начали совершать службу на месте 'явления иконы', на свежем воздухе. Дослужить обряда им, однако, не пришлось, так как соборные иконы были отняты и унесены в церковь, а одного попа-обновленца группа ярых тихоновцев потащила в реку, грозя утопить. Поп вырвался и скрылся.
В Яранске всё более и более распространяются слухи о войне с Польшей. В связи с провозом через станцию Котельнич ссыльных в Сибирь носятся слухи, что в Центре что-то неладное. В Уржумском и Нолинском уездах среди крестьян имеют место слухи, что:
1. Тов. Троцкий снят с работы за сочувствие крестьянам.
2. Патриарх Тихон отравлен, а письмо его поддельно.
3. Николай Второй и его семья живы и скрываются.
4. Заграничные государства обязательно объявят СССР войну.
Торговцы говорят между собой, что правительство постепенно правеет и есть надежда, что власть частью перемрёт, частью вылетит, как Троцкий и тогда новые представители власти будут ещё правее.
В селе Великая Река Халтуринского уезда (так в документе, имеется в виду с. Великорецкое. - А. Р.) в семье пионера пал телёнок. Родители заставили пионера выйти из организации, отнеся к причине смерти его пионерство.
Старообрядческая, пожилая часть населения Нолинского уезда к лицам, проводящим перепись, относилась недоброжелательно и всячески старалась перепись не проходить. Старуха-староверка кланялась переписчице в ноги, умоляя не записывать её и не накладывать печать анафемы.
Среди крестьян Чистопольской волости Котельничского уезда, работающих на границе с Нижегородской губернией, ходят слухи о войне. Говорят, что весь этот лес отдан Англии, чтобы она не шла войной на СССР. Также говорят, что по Яранскому тракту есть большой лес, в котором много валежника, но нам этот валежник не дают, потому что и этот лес отдан Англии.
В ожидании войны некоторые крестьяне запасаются большим количеством соли, а иногда мануфактуры. Недостаток пшеничной муки относят к тому, что наша Республика пообещала Англии двенадцать миллионов пудов крупчатки, чтобы та не лезла к нам с войной.
Дети заявляют в школах, что они не будут ходить учиться, а то дома говорят о войне и о том, что нам будут прикладывать печать и отправлять на войну. И ещё говорят, что не запишутся в пионеры, а то скоро война и всех пионеров возьмут таскать патроны.
В Нолинском уезде распространяются слухи, что в Китае расстреляли 100 тысяч коммунистов.
В Вятке ходят слухи, что из Москвы на Дальний Восток в международном вагоне, инкогнито, проехали Троцкий и Зиновьев. Ходят также слухи, что под видом торговцев мороженым в Вятке скрывается много шпионов.
В Вятке ходят слухи, что смерть Дзержинского последовала от отравления, а Фрунзе зарезали на операционном столе.'
Это, наверное, сводки от ОГПУ, что делается в губернии. Судя по названиям, это Вятская губерния. Неужели товарищ Ковач там служил? Кто его знает, может, и было так. Но Толя решил, что сводки могли рассылать и по другим губерниям для сравнения или как пример (плохой или хороший).
Размышлял, размышлял и не заметил, как заснул.
Когда вновь ощутил себя неспящим (но фактически Анатолий спал), то обнаружил много странностей. Он не в общежитии и не на полу, а сидит за столом и на плохой бумаге пишет чернильной ручкой некий документ. На улице темно, рядом горит керосиновая лампа. А на бумагу его рукой ложатся слова:
Село Введенское Чугуевского района
В сельсовете нездоровая обстановка. Местный актив из нескольких бывших партизан руководит местным сельсоветом и в принципе не желает считаться с современными условиями работы, пьянствуют с кем попало, в том числе и кулаками причем заявляют: 'Мы пили и будем пить, лишь бы не пропили Советскую власть.'
Никто из актива не хочет работать по проводимым мероприятиям. Уполномоченный райисполкома Мединцов молодой парень, не пользуется авторитетом и неопытен в работе на селе, болтается по селу, сам исполняя обязанности десятихатников. Культработы не ведется на селе никакой. Со стороны райисполкома мало уделяется внимания состоянию села.
8 апреля 1930 года. Подпись.
Рука берет следующий листок бумаги, окунает ручку в чернила, продолжает писать:
Особо резко выделяется село Неимоверное...все пьют, не исключая подростков 14-15 лет. Абсолютно не чувствуется, что есть советская власть, взгляды населения, что они ожидают от Совета, неизвестны, отталкивает их от сельсовета враждебность и низкое общее культурное развитие. Развивается сектантство, развившееся уже до приличного процента населения, которое утверждает, что Советская власть -это власть Антихриста.
Третий листок.
Рапорт
В связи с тем, что в Селе Каменная Яруга имеющийся наш осведомитель 'Коллективист' не подходит к работе, потому что стар, 60 лет, имеет болезненный вид, нам с ним работать невозможно. Прошу такового исключить или отправить в резерв. Со своей стороны предлагаю завербовать местного священника Ачкасова Игната Васильевича, 46 лет, происходит из крестьян этого села из зажиточной семьи.
К списку имеющих оружие
Зинченко Михаил Петрович, старик, с ним проживает сын Иван Михайлович, который фактически является владельцем оружия. Последний -бывший торговец мясом, лишен избирательных прав, Недоволен на Советскую власть, занимается контр-революционной агитацией, не заслуживает доверия в смысле разрешения на оружие. При обыске у него может быть найдены винтовка, шашка и седло.
Ерохин Семен Семенович
Белобандит, матрос, антисоветски настроен.
См. агентурную разработку
Панов Василий Иванович
Бывший стражник
См. агентурную разработку
Куприн Иван Петрович, середняк, лет 30-36
Бузотер и хулиган, при призыве в РККА в 1920м году дезертировал. Занимается антисоветской агитацией, за что сельсовет его наметил к лишению избирательных прав.
...Бывший член компартии, бросивший партию, и начавший торговать мясом.
Зав. ссыпным пунктом Конарев пьянствует, у местных властей есть предположение, что Конарев ворует хлеб, но увольнять не хотят.
...При проведении вопроса обобществления оказалось, что нечего обобществлять.
Скот за отсутствием корма не может быть обобществлен. К весне посев зерна сойдет на нет.
И еще ряд людей, и у каждого отмечено, что любит выпить или подробные описания, как именно и с кем пьет.
Выделяется только один-заведующий керосинной лавкой. Он имел связь с рабочей столовой, получал от нее водку, которую с наценкой в свою пользу продавал в неурочное время. Про то, как сам пил-ничего.
Список секретных сотрудников- и там по кооперации числится такой Портвейн, не то фамилия такая, не то агентурная кличка...
Анатолий явно при этом делал ошибки, по крайней мере не все предложения выходили не оборванными и сохраняли весь смысл, глаза вообще такой тусклый свет еле выдерживали. Он подозревал, что то, что сейчас представало пред ним, только часть того, что он делает, а руки, как автоматы, брали листки и продолжали писать, как бы не вне контроля головы.
Это не нравилось, но на это было похоже.
И так последний лист. Исписанные листы разложены по трем конвертам, после того, как руки приложили к каждому листку промокательную бумагу. Чернильница закрыта крышкой, лампа потушена дуновением. Сразу набежала сонливость и усталость. Толя встал и пошел к сундуку, лег на него, не раздеваясь, и укрылся каким-то покрывалом. Перед тем, как сомкнулись глаза, он нащупал под подушкой рубчатую рукоять. Тут, на месте.
Закончился день восьмого апреля 1930 года, и резидент ОГПУ в Чугуевском районе, наконец-то может уснуть.
Спалось тоже как-то странно, но без сновидений. Часа три лежал, а потом организм сказал, что больше пока не хочет. Зато хочет чего-то другого. Поэтому пришлось во тьме разыскивать сапоги, накидывать сверху кожух. И все равно лицо и голову обдало ночным холодом, даже можно сказать, морозцем. Корочка льда затрещала под ногами. Для ночных дел тут ходили к плетню, что немного ощущалось носом даже сквозь холод. А потери жидкости компенсировались в сенях, из ведра с водой и кружки сверху оного ведра. Да, дверь на ночь не закрывалась ни на засов, ни на замок-просто прикрывалась, чтобы холодом не тянуло!
Как Толя все это преодолевал? Никак. Он просто пребывал в охренении, наблюдая, как некто (он или не он) все делает сам, а он, который точно он, это фиксирует, как охранник через окошко. Ну, пока в поле зрения только дождь и снег, птички-кошечки и нет нужды проверять и вмешиваться. Но на душе было нехорошо. Когда идешь к плетню- Толя вроде как не против, а если 'тот-в-котором-он сидит' ствол из-под подушки вынет, курок взведет и вскинет его к виску?
'Страшные ты спрашиваешь вещи', страшные. Он попытался заснуть, но сна не было. Пришлось лежать и мучиться от раздумий о том, что есть вокруг и как с этим жить.
Но лежал, и постепенно ушел куда-то.
Нет, это не было провалом тела, это был, скорее, провал в мысли резидента, и произошел он весьма неявно, словно видел один сон, а теперь вместо него другой. Только сон ли это или явь?
'Зачем все это? Для чего я шесть лет гнил в окопах, а после того бандитов ловлю? Сначала всех двенадцать батек нашей губернии, а потом их недобитое семя, от сына батьки Махно, которого у него не было, до разных Черных Воронов, которых было не то четыре, не то пять? То один, то другой всплывали, и даже лицами несхожи были те двое из них, кого я убитыми видел. Еще три года прошли, пока последняя банда кровью не изошла. А для чего? Чтобы красные партизаны от самогона в бурые партизаны выцветали, а их сыны и внуки в пятнадцать лет пили, как не всякий взрослый? Боролись, боролись и доборолись до того, чтобы из всех прав, которых у нас при царе не было, ухватились за право помочемордить? Нет, это право и при царе было, только не приветствовалось самогоноварение, потому как Коля водочкой торговал, но при нужде и это все обходилось по кривой стежке?
Я воевал за свободу, чтобы никакие паны и буржуи трудового человека не кривдили, и что я вижу? Как село превращается в большой кабак, а республика в республику кабаков- селян в ней большинство живет, да и здешний зав и пред, привыкнув на ответработе пить, и в окружном городе меньше не станут. Или они все так плохо живут, только не знают об этом, и оттого напиваются до зеленых чертей? Или я какой-то порченый, что к первачу меня не тянет? Я его пил, только когда банду Колесникова выслеживали, чтобы за своего принимали. Ивановы бандиты хоть и воевали якобы против 'грабежей и голода', но это только видимость была. У людей лучших лошадей забирали, а сами оставляли заморенных. Тоже еще, борцы с грабежами! И в голодном двадцать первом году самогон курить!
Так что- застреленный Колесников победил? Он и тогда портреты Ленина и Троцкого сохранял, Советы тоже не разгонял. Может, нынешние Советы стали такими же, как при Иване и его дивизии? Сегодня, правда, никого на сельской площади не рубят, но дай всей скрытой контре волю, так достанут из застрех отрезы и шашки и быстро отомстят за то, как от красной кавалерии бегали по болотам и лесам.
Но мне-то что делать? Из ГПУ уйти-не вопрос, хотя уговаривать остаться будут, и на партработе хорошее место подберут, и буду ходить с портфелем или даже ездить. На бумагах подпись ставить и знать, что вокруг меня только видимость чего-то, машкерад, как у графов Капнистов в имении. А все не так, как видится. Или научиться пить, как начальник СПО? Три дня ударного запоя, а потом еще три дня как после приклада по башке, когда сидит, на тебя смотрит, а не понимает? Ты его снова просишь, что надо что-то делать, а он только смотрит на тебя, как побитая собака, с немой просьбой уйти к чертовой бабушке. Надо бы. Не хочется брать наган и кусать железяку. Трусостью это пахнет. Ладно бы, когда вокруг тебя атамановы сынки, которые тихо умереть не дадут, а без этого трусость.
Не готов на это. И беленькую пить не готов до отключения совести и чести. Что же делать? До австрийского фронта я бы знал, что делать-пошел к попу, исповедался, он бы тридцать поклонов назначил, грех уныния отпустил и снова жить можно было. А вышло, что бога нет, а попы нас обманывали, кто сам заблуждался, вместе с нами, кто нажиться так хотел. А теперь кто скажет? Максим Савин, что в гимназии учился, рассказывал, что когда-то был царь, у которого на голове рога выросли, это такое ему за что-то там наказание. Вот одного цирюльника к царю позвали, чтобы тот царские кудри обрезал и завил, а если он про рога кому расскажет, то ждет его самого и всю семью казнь лютая. Цирюльник царя обстриг, деньги за это получил, и ходил, а тайна ему аж рот разрывала. Пошел в чистое поле, вырыл в земле ямку, и в нее прошептал: 'У нашего царя на лбу растут рога!' Никто вроде не услышал, его попустило. А в ямке вырос тростник. Прошло время, стебель его срезали, дудку сделали, и дудка запела: 'У нашего царя на лбу растут рога!' Придется теперь ходить на речной берег и с речкой или ивой на берегу делиться тем, что на душе наболело...'
Анатолий усилием воли вырвался из цепких объятий сна.
**
А также из не менее цепких объятий чужого сознания. Тяжело оказалось понять, где Анатолий- студент, а где вот этот резидент ОГПУ, и что они все же разные, живут в разное время и сходство у них разве что в том, что оба хотят понять, как им жить дальше в изменяющемся мире. Конечно, они еще оба мужчины, возможно, и похожи внешне, оттого список сходств увеличится... а, и оба не любят выпивку, особенно крепкие напитки. Это даже может оказаться не всеми гранями сходства. Но Толя едва вырвался из взаимопроникновения и еще не был готовым делать выводы по истории товарища из Харьковской губернии. Хотя Анатолий не помнил точно, может, губерний уже не было? То, что края уже были-это точно. Ладно, это надо запомнить и проверить.
Спал он даже меньше двух часов, время еще нормальное. Он пошл звонить. Вениамин Моисеевич трубку взял и согласился немного рассказать сегодня Анатолию о том, что того интересует. А Света будет встречена сюрпризом в лице Толи. Он считал, что сюрприз окажется приятным, и не ошибся в этом. Толя наскоро поел в буфете, чтобы бестрепетно отказываться от еды, не глотая слюнки, по дороге к остановке купил цветы и поехал к Михновским. К сожалению, шла осень и с цветами, увы, скоро придется ужаться.
Толя опередил дам всего минут на тридцать-сорок, поэтому будущий аспирант срочно разработал программу сокращения вопросов, если времени будет мало.
Начали с Секретно-политического отдела и иных отделов.
-Ты знаешь, я в 1930м в ГПУ еще не служил. Во время моей службы существовали:
Оперативный отдел (следственно-розыскная работа)
Специальный отдел (шифровальная и дешифровальная работа)
Экономический отдел (обеспечение госбезопасности в экономике)
Особый отдел (контрразведка)
Секретно-политический отдел (борьба с антисоветскими элементами)
Иностранный отдел (внешняя разведка)
Транспортный отдел (обеспечение госбезопасности на транспорте)
Учётно-статистический отдел. Возможно, со временем и в разных местах некоторые отделы меняли свои функции.
А, еще отдел кадров! Нехорошие там люди трудились, ох, нехорошие. Потом добавились какие-то технические отделы, но я уже о них не имел представления.
-Вениамин Моисеевич, а почему они нехорошие?
-Они очень подробно и тщательно копались в биографиях. И стоило за что-то зацепиться, то сотрудник мог быть отправлен в резерв, а то и уволен. А это могло стать только началом разных неприятностей. И, понимаешь, лица вроде Блюмкина или Льва Задова, чья биография была очень неоднозначной, но они желали продолжить активную службу-тут я еще понимаю наших кадровиков. Сам подумай, тот же Задов-что он делал в контрразведке у Махно? Кто его знает, может, чем страшнее подумаешь, тем ближе окажешься от истины. А биографии у многих из нас были очень пестрыми. Скажем, в ГУГБ нашей области имелось около тридцати евреев на, по -моему, двести сотрудников со спецзваниями НКВД. И у каждого из тридцати могли оказаться близкие родственники, живущие ныне за границей. Вот брат отца или матери уехал в 1907 году в Америку и с тех пор живет там, зовется Полом или Майклом, владеет фирмой по производству вилок и ножей. А, может быть, банком. Для Иностранного отдела такой сотрудник может быть и очень ценным, потому что родственник-владелец фирмы 'Ножи и Вилки' ему поможет в устройстве в Нью-Йорке, а для нашего сержанта Каменецкого, у которого двое родственников живут в Польше и США? И из США его маме доллары присылали? Правда, всего пять, но вдруг их даже больше? Пятьсот, скажем? Это еще доказуемо и можно даже попробовать апеллировать к Наркому Ежову: дескать, не мне же их присылали, а маме. Поможет ли-не знаю. А когда поиски кадровиков вообще ничем не обусловлены?
Жил-был какой-то сержант Госбезопасности, а тогда еще просто молодой хлопец, что захотел прогнать немецких оккупантов с земель своей родины и пошел в партизанский отряд. Он что, знал, что в будущем командир отряда начудесит? Хоть тот же Махно- к чему он придет? И никто это не знал, что Махно окажется врагом Советской власти, а Каландаришвили- человеком, что за нее жизнь отдаст. Но оба анархисты и знаменитые партизанские командиры. И коль когда-то станет вопрос о доверии и оставлении на службе, то легкая пушинка: служил в чьем именно отряде, перетянет чашу весов. Бывало и хуже. Был у нас такой Баштовенко, на которого пришел рапорт с родины, что автор его точно не знает, но лично видел убитого в бою бандита-однофамильца, а, может, и родню его. В 1921 году и немного полежавшего на воздухе. А вы теперь разбирайтесь, не показалось ли это товарищу с его родины? Спасибо, что фамилия не Иванов и зовут не Иваном!
Вот я тебе рассказывал о Саше Грибеле. Его достаточно упорно шерстили по биографии, нашли двух родственников, что якобы у Деникина служили. Хотя они умерли тогда, когда Деникин-то еще в тени Корнилова был и не командовал ВСЮР. Ладно, ничего не доказали, но поиск идет дальше- двое братьев отца ранее жили в Риге, там на заводе работали и в Латвии остались. И вот тут пошли слухи и разговоры, что-де Грибель с Латвией связан. Как связан человек, который об этих братьях ничего не знает, даже видел их разок в детстве, а то и совсем не видел? Дядья до тринадцатого года по одному письму в год писали, что мы-де работаем на заводе Ланге, пока сыты, чего и вам желаем. Началась первая мировая война, и письма перестали приходить, и с тех пор никаких сведений о них нет, даже слуха, что они что-то делали. Но Саше изрядно этими дядьями потрепали нервы. А теперь представь, что кто-то из дядей оказался бы известным антисоветчиком? Выгнали бы к черту и без выходного пособия. Ко мне тоже были вопросы по двум родственникам, пропавшим без вести в Гражданскую войну, но их явно убили тогдашние бандиты, ибо никаких сведений о них нет. Поспрашивали, поспрашивали, но и у них ничего о покойных не нашлось- не к чему прицепиться. Но бывали у нас и более интересные товарищи. Как тебе нравится сын монаха и анархиста? Отец этого Пети был незаконнорожденным сыном батрачки. Родные его к себе взяли, но всю жизнь смотрели, как на сына греха и нахлебника. И даже отдали в монастырь в послушники, он там лет шесть прожил, пока не достиг совершенных лет. Тогда в монахи не пошел и обеты не принял. Ну, анархистам он только сочувствовал, но в их партию не вступал, отчего несколько раз арестовывали и при царе, и после, но не посадили-не за что. Дальше было тоже интересно, но неудобно для службы в ОГПУ, потому что наш Петя в 1920м году в компартию вступил, а в следующем году вышел, посчитав, что НЭП-это предательство интересов рабочего класса. Ушел, а потом обнаружил, что членом партии трудиться интереснее и прибыльнее, поэтому факт выбытия предпочел забыть. Ну и тяжелое детство еще долго сказывалось, ибо в колхозах разное нужное брал, но деньги за это внести забывал. Во его и турнули из начальника районного отделения в опера. Так что на тогда трое штрафников было: он за самоснабжение (тогда так это называлось). Я -за длинный язык, и Саша за возможный латвийский шпионаж и флирт с женой одного арестанта. Но тут скажу, что я в это не верю, у Саши уже четверо детей было. Но пил он тогда безбожно. Может, принял лишнюю рюмку и пристал к этой чужой жене? Или она после ареста мужа стала искать новую опору в жизни, и Саша показался годным на это?
Вениамин Моисеевич вовремя остановился. Так бывает-помалкиваешь, помалкиваешь, а потом разболтаешься.
- Много сильно пьющих было?
-Хватало, помню не менее десятка таких. Но работа была очень нервная, а в тридцать седьмом году еще страшнее оказалась. Городищенским отделением руководил Кузин, так он прославился тем, что допросы проводил в поддатом виде, а однажды набрался так, что во время допроса заснул. Спит он, а арестант сидит и ждет, когда Кузин очнется и начнет снова допрашивать, про шпионаж или антисоветскую агитацию. Так можно было и не проснуться, если арестант реальным врагом оказался и не из трусливых.