Аннотация: Мир погиб. Америка в руинах и только немногие счастливчики пережили ужасы ядерного кошмара. История университетского преподавателя, оказавшегося волей судьбы участником русской операции возмездия в логове американской элиты.
За что меня бог наказал - не пойму. Вроде и жил достойно, не нарушал, не привлекался, через дорогу всегда на зелёный. Чертовщина какая-то. Видимо судьба-злодейка решила выкинуть фортель, не сопелось ей в тряпочку.
Тот год, уже и не помню который, вокурат через дюжину зим после Великой войны, не заладилось моё фермерство. Насадил тыкв - жуть, всю землю около оставшегося от жены развалившегося коттеджа, да ещё прихватил маленький кусочек соседского участка. Маленький кусочек плюс раскорчевал заросший газон вокруг ржавого флагштока. Нарыл ямок, полил, туда же побросал семена. Тыквы тогда на рынке Вашингтона ценились. О, о. Как сейчас помню, за красненькую выменивал курицу, за половинку - банку консервированной фасоли. Сам я тыквы не жалую, не люблю и точка. Картошку - да, а тыква - так, баловство. Кажется, я отвлёкся. Так вот. Значит, зарыл семечки, сижу на крыльце, жду. Солнце печёт, ветерок колышет на ветках тополей жухлые листочки.
Радиация - мать её. Чтоб ей пусто было. А как я раньше жил - сказка. Старенький Кадилак у любимого газона. Утром подниму звёздно-полосатый, хлебну восхитительного кофе, приготовленного Кларой, и на работу. Клара! Как мне тебя не хватает. Наших поездок к морю, чистых глаженых рубашек, твоих чудесных пончиков. Вернуть бы всё, но...
Как сейчас помню. Тогда, много лет назад, собирался я в университет. Преподаватель я, был вернее. Собирался, наряжался, уже надел чистую рубашку и даже галстук нацепил, а телевизор работал, трещал на всю гостиную как сумасшедший. Я хотел было его выключить, а там мор.., прошу прощение, лицо, и говорит: "Сегодня по неподтверждённым данным, с российской стратегической подлодки были запущены четыре ракеты типа "Булава"".
Я лениво дожевал пончик, залив остатками кофе.
-Что такое "Булава"? - осведомилась мимоходом Клара, подливая мне в чашку ароматного напитка.
Про "Булаву" я слышал, как же иначе. Читывал российские газеты, сматривал их фильмы. В нашем университете, скажу без ложной скромности, русский я знал лучше всех. Хи. Не поняли? Ха-ха-ха! Так я ж его преподавал. Ну, так вот. Значит, Клара перестала мне лить кофе, положила на крохотное блюдце с полустёртыми птичками пышущий жаром пончик.
-Дурацкое название, - пролопотала супруга. Дурацкое. Помню, её пончик буквально застрял у меня на полпути между головой и желудком. Глупенькая. Я-то знал, что значит это грозное заокеанское слово. Спасибо образованию, спасло наши грешные душонки. Благо подвал у нас - загляденье. Клара непонимающе сопротивлялась, но все же подчинилась. Старый развалившийся диванчик под перекрытиями первого этажа радушно нас приютил, скрипнув в полумраке ржавыми пружинами. Здесь же нашлись старые противогазы её незабвенного папаши, которыми мы не преминули воспользоваться. И вовремя. Над головой что-то противно загудело, сильно хлопнуло, пол заходил ходуном. Испуганные глазки Кларочки в тот миг я запомнил навсегда. Страх, ни с чем несравнимый ужас, безысходность. По бетонному полу побежали рваные трещины, дом застонал, рыча голосом умерщвляемого животного. Тусклый свет электрического фонарика померк, и наступила тьма.
Выбирались долго. Вернее сказать, долго не выбирались. А зачем. Хватить смертельную дозу нас не прельщало, так что мы с Кларой благополучно просидели в подвале три или четыре дня. Пара бутылок воды, кое-какая снедь - всегда найдётся у запасливого хозяина. Плюс ящик шотландского виски - лучшее средство от радиации. Я пил с наслаждением глоток за глотком, только вот Кларочка воротила нос. Глупенькая. Зря ты не приложилась к заветному горлышку. Зря. Меня это спасло, а моя дорожайщая супруга спустя неделю отдала богу душу. Как горевал - не передать. Только не бился головой о стену, а так всё перепробовал. Как не свихнулся - не пойму. Не пойму, как и свихнулся. Мир предстал в другом свете, всё стало восприниматься по-иному. Но жить надо, надо чёрт меня побери. Клару схоронил там же в подвале, с горя вылакал последнее. Что поделать - судьба. Ей земля сырая, мне жизнь полная горя. Даже сейчас тошно. Выбрался ночью. Вылез и долго смотрел на звёзды. Вокруг тишина, только ветер гонит по земле среди развалин клубы пыли. Мой любимый флагшток чудом устоял. Стоит назло всем напастям железная сволочь, а флаг сгорел, сгорел, синим пламенем, как и вся наша великая держава. Я долго бродил, искал выживших, и они попадались. Правда, говорить, что они мне были рады, я бы остерёгся. Один попытался одолжить у меня утеплённую куртку, но делал он это своеобразно. Не дай я дёру, хватил бы меня обгоревший верзила бейсбольной битой и все дела. Горе, колоссальные разрушения вокруг, выбьют из колеи любого. А дымящиеся развалины на горизонте нашей величественной столицы говорили о многом. Пожары, гарь - стоящая толстой стеной смога. Такое раньше я видел разве что в голливудских страшилках. И главное обезумевшие от ядерного кошмара жители. Злобные, голодные, способные на всё. Убьют за крошку хлеба, или просто так от нечего делать.
Спустя пару недель пожары утихли. Что не успело сгореть, потушили дожди, и мы вздохнули спокойно. Всё ждали, когда придёт помощь. Надеялись, верили. Правительство нас не оставит, поможет, протянет руку помощи. И оно действительно протянуло. Протянуло да ещё как. Только почему-то после этой отеческой заботы несколько моих простодушных соседей протянули ноги. Легковерные дебилы. Хы-хы-хы. Я-то не стал высовываться из своего родимого подвальчика, а они пошли. Джон-юрист, Стэн его сынок переросток. Армейский вертолёт долго кружил над развалинами, пока не приглядел подходящую площадку. Мощный винт со свистом резал воздух, поднимая над руинами клубы удушливой пыли. Я говорил Джону, чтобы не ходил, но он лишь отмахнулся. Назвал меня сумасшедшим и убежал к севшему невдалеке "спасателю". Убежал, а я остался. Когда вертолёт улетел, я сходил на площадь около полуразвалившегося супермаркета. Даже нашёл по дороге прекрасную лопату, которой и схоронил своих недалёких соседей. После того случая меня осенило. Надеяться можно только на себя, на свои мозолистые руки и осторожность. Кто не дошёл до этого, представился. Появившиеся вскоре банды грабили всех подряд, резали мирных жителей, вели себя как последние твари. На что я только не насмотрелся. Жуть. Море крови, пальба, поножовщины. Моя лопата не успевала копать. Это раньше я был преподавателем, а в те неспокойные времена стал упокоителем. Скольких упокоил не счесть. Сотни. Банды приходили и уходили. Одна разбиралась с другой, с той в свою очередь кончал кто-то ещё. И как таких только земля носит?
Как-то однажды к нам забрёл странник. Было это год на третий-четвёртый, сейчас помню смутно. Бывший военный, орёл. Властный взгляд, в тоже время осторожный собака и проницательный. Полковник - как он себя назвал, оказался обходительным малым. Прожил у меня в подвале пару дней, рассказал такого, я до сих пор переварить не могу. Мы ответили. Когда несколько наших городов превратились в пепел, Америка нанесла по русским удар возмездия. Что стало с Россией не трудно догадаться. Ракеты мы делать умели. Только за океаном на этом тоже собаку съели. Врезали - мало не показалось. Весь мир превратился в пепел, а выжившим только и осталось коротать последние дни на куске шлака.
Утром полковник ушёл. Даже будить меня не стал. Ушёл тихо по-английски. Правда, прихватил кое-какие мои пожитки, но не убил же. Хотя мог. Не жалко, ещё найду, только после его визита осталось сожаление от осознания безысходности. Что нас ждёт? Ни чего. Медленная смерть в мире ужаса и кошмара.
Так я и жил. С годами ударился в фермерство, копался в земле, выращивал пропитание.
Картофель, горох, тыквы. На них я неплохо поднялся. Ни когда не думал, что в наших краях столько любителей этого дерьма. Хотя с голодухи и рыба мясо. В моём уютном подвальчике со временем появился порядочный запас провизии, приличная мебель, у флагштока ждёт старый помятый Кадилак. Можно подумать, жизнь налаживается, но что мне всё это без Клары. Пыль. Прах прежнего благополучия. Я бы всё с радостью отдал за одну её улыбку, ласковое слово, тихий уютный вечер за бутылочкой бордо.
Летели годы. В две тысячи тридцать девятом весна выдалась ранней, солнце припекало в марте уже по-летнему. Сам я готовился к очередному сезону: подготавливал инвентарь, перебирал семена. Планировал расширить своё дело, мечтая о барышах. Жизнь в подвале порядком осточертела, я подумывал построить маленький домик над своим убежищем. Хотелось Солнышка в окне по утрам, звёзд ночью, шума дождика по крыше. Наивный. Судьбе обычно плевать, что хочет никчёмный человечишка. Треснет в лоб, уделает как бог черепаху и всё - получите - распишитесь.
Май удивил: мощным ураганом, шквальным ветром, проливными дождями. Раньше нашему пригороду бы не поздоровилось. На моей памяти такое случалось, но теперь. Теперь, только на мой Кади грохнулось старое сухое дерево, да пару грядок залило водой. Пустяки. Машину мне починили соседи - срезали крышу горелкой, а тыквы я посадил снова. Тогда впервые за много лет мы с друзьями наведались на окраины столицы, надеясь разжиться нужными нам безделушками. Санчо-дантист мечтал о хорошем стоматологическом инструменте, а коп-Джеки не прочь был раздобыть патроны для двух своих пистолетов. Я же буквально грезил о пианино.
-Зачем? - Спросил удивлённо Санчо, - не помню, чтобы ты говорил, что умеешь играть. Джеки, усмехнувшись, покрутил пальцем у виска, но всё же позволил мне ехать с ними. Пусть смеются - каждому своё. В жизни обязательно должно быть место для чего-то прекрасного, иначе свихнешься. Играть я и вправду не умел, зато виртуозно музицировала Клара, и хотя бы в память о ней я и надеялся раздобыть инструмент.
Ехали мы долго. С утра до полудня удалось преодолеть всего пару десятков километров, продираясь местами сквозь разросшиеся кустарники и растрескавшийся асфальт. Местность вокруг Вашингтона выглядела точно также как и в нашем пригороде, только людей почему-то встречалось меньше и меньше. Если поначалу нам ещё попадались посадки картофеля и томатов, то с каждым новым километром следы запустения бросались в глаза больше и больше. Руины домов, сгоревшие машины. Несколько раз, в кустах мы видели обугленные скелеты - немые свидетельства давних трагических событий. Дозиметр Санчо выдавал с приближением к городу немыслимые значения радиоактивного заражения, что нам пришлось распрощаться с мечтами. Жаль. Как же я без пианино? Без санченых щипцов и патронов Джека ещё можно обойтись, а без пианино...
Мы остановились на краю поросшей чахлой травой пустоши, долго смотрели на развалины великой столицы. Я не любил Вашингтон - масонское гнездо наших правителей. Наверно в России тоже недолюбливали этот город. Хотя хозяину овального кабинета точно не нравилась Москва, но это мелочи. Проклятое излучение встало на пути наших планов. Как теперь Джеки разберётся с парой повадившихся к нам головорезов, а Санчо вырвет зуб у старой ворчливой Сары - любительнице посудачить о соседях. Судьба.
В свете полуденного солнца окраины города напоминали скорее барханы пустыни, чем бывшее поселение. На фоне груд кирпича то и дело шныряли непонятные сущности, ветер доносил протяжные гортанные звуки. Благо Джеки взял бинокль. Линзы дали нам возможность рассмотреть тамошних обитателей, и то, что предстало взору не передать. Люди, - если их можно ещё так называть. Серая сморщенная кожа, отсутствие волос, злобный звериный оскал. Обрывки одежды - единственное, что роднило их с нами. Я сам видел, как двое ужасных созданий разорвали третьего, с рёвом принялись утолять голод. Хорошо мы были далеко, а то бы я не дал цента за наши грешные душонки. Возможно, среди развалин мечется в зверином экстазе наш бывший президент, и где-то рыскает в поисках пропитания обезумевший госсекретарь. Всё может быть. Во всяком случае, я бы не удивился их встретив. Некоторое время мы ещё созерцали сюрреалистическую картину разрушений, после обеда отправились восвояси. Жалко. Может в другом месте нам повезёт. Вдали от эпицентров ядерных взрывов радиация не такая как в Вашингтоне, и там возможно в каком-нибудь уцелевшем доме меня дожидается чёрное полированное пианино.
Минул май. Жизнь текла своим чередом, если что и происходило, я не обращал внимания. Все мои помыслы были на ухоженных тыквенных плантациях, среди вьющихся стеблей зелёных питомцев. Джеки всё же разобрался с двумя негодяями из соседнего пригорода, даже одолжил у меня лопату. Правда через пару дней по следам своих исчезнувших товарищей явились три злющих мордоворота и уже лопатой пришлось орудовать мне. Джеки схоронили под сухим клёном, около руин бензоколонки. Надгробьем ему стал потрескавшийся кусок асфальта с ближайшего тротуара. Я даже написал на нём эпитафию, но Санчо только покачал головой. Нашего товарища мы помянули, поделили его добро. Дантисту достался пикап и оружие, мне - старые сапоги полицейского, да бинокль. Красота.
Так я и жил и вскорости бы умер, если не от руки очередного бандита, так от радиации. Ближе к осени нас накрыл новый тайфун, затем две недели стояла нестерпимая жара. Половина моего урожая приказала долго жить, вторая зачахла и не обещала ни чего хорошего. Я собирался снова заняться преподаванием русского, но два соседских лоботряса не горели желанием изучать язык страны отправившей в небытие их родину. Даже отоварили меня бейсбольными битами, и не вступись за меня Санчо, переломали бы кости. Две недели я валялся в своём подвале. Тело - одна сплошная рана. Благо детишки не проломили голову, а то бы коротать мне оставшиеся годы безмолвным растением, побираясь как последний нищий. Постепенно следы побоев сходили, я даже стал выбираться на воздух. Грелся на солнышке, с грустью глядел на свои плантации. Как жить дальше не ясно. С грустью разглядывал чахлые листочки на ветках соседского тополя, прикидывая как зимовать. Надеяться я мог только на чудо. Люди в наших краях и раньше не отличались добропорядочностью, а после большого буха тем паче.
Я невольно перевёл взгляд на заходящее солнце, залюбовался плывущими над кронами деревьев облаками. Как хорошо, будто ни чего и не было. Сейчас бы пару бутылочек моего любимого виски. Забыться, хоть на время, а там трава не расти. Кулак отчаянно ударил по пластиковому ящику, на котором я сидел, нос почему-то ощутил запах гари. Наверно опять отоварившие меня лоботрясы затеяли очередную пакость. Братья-Мюллеры любители покуражиться, то сожгут лачугу какого-нибудь бедолаги, то покрадут живность. Будь живой Джеки, он бы их приструнил, а так остаётся надеяться на чудо.
Что такое? Ящик под моей задницей неожиданно подпрыгнул, далёкий горизонт перевернулся кверху ногами. Я догадался, что лежу на земле, ветер травинками щекочет нос. Вроде только подумал о выпивке, а уже стоять не могу. Чертовщина какая-то. Почва под щекой вибрирует, гарь поднимается сквозь трещины асфальтовой дорожки. В тот момент я подумал, что к нам припожаловала очередная "Булава", но по безмятежному небу неспешно плыла только одинокая тучка. Неужели окончательно съехала крыша? Проклятый русский идиом резанул разум. Последнее время что-то часто стал думать по-русски. Возможно, гены прапрабабки драпанувшей после Великого Октября из России дают о себе знать. Я поднялся. Ящик у ног трясся как сумасшедший, сквозь подошвы ботинок ощущаются толчки. Землетрясение - догадался я. Мой огород неожиданно вздыбился огромным земляным пузырём, нарыв лопнул, струя удушливой гари взметнулась в небо.
А-а-а! Каким-то чудом я успел сигануть в сторону соседских развалин. Милый моему сердцу подвал, поднялся из небытия, подмигнул ехидно бетонными блоками фундамента и ухнул в преисподнюю. Волна нестерпимого жара саданула ударной волной, отбросила меня на несколько метров. Если и есть на свете круги ада, это точно они. Ещё больший земляной пузырь надулся на месте проезжей части, лопнул, оттуда показалась морда чудовища. Ни когда не думал что Диавол такой. Белая дымящаяся голова, несколько метров в диаметре, с шипением взвилась над землёй, всё деревянное вокруг вспыхнуло. Я бы наверно тоже сгорел, если б не успел отползти за вывороченный из земли бетонный блок. Комья породы на раскалённой поверхности монстра обращались в пар, на землю шлёпались крупные красные капли напоминавшие вулканическую лаву. Такое вряд ли присниться. Чудовище пару раз мотнуло толстой закопченной шеей, словно искало кого-то. Почва опять заходила ходуном, монстр проворно полез из земли. Вот оно возмездие. За грехи, что жили не так, относились к ближнему как к последней собаке. Огромный пятидесятиметровый дымящийся червяк неспешно выполз на соседский участок, подпалил хибару Санчо. Люди в панике разбегались, самые недалёкие палили в монстра из оружия. Глупцы. Пули отскакивали от металлических боков, не оставляя на поверхности видимых повреждений. Что гостю из ада несколько граммов свинца, так - лёгкий чих. Бежать - вот самое действенное. Я попытался подняться, но меня словно пригвоздили к земле. Ноги отказывались повиноваться. Страх сковал тело, зубы отбывали мерную дробь. Вот он конец. Скоро мы встретимся с Кларой и уж ни когда не расстанемся. Я закрыл глаза, приготовился умереть. Ещё миг и всё. Щека нервно дёрнулась, сердце вот-вот выскочит из груди. Звуки тянутся заунывной тягомотиной, ожидание невыносимо. Зачем такие мучения? Раз и всё.
Меня что-то толкнуло в грудь, затем кто-то буркнул на языке, который я ни как не ожидал услышать.
-Эй, слышь? Чистая русская речь звучала как песня. Твёрдый уверенный голос без малейшего намёка на акцент. Сам, я не раз побывав в России и то не смог от него избавиться. Многие говорили, мой язык хорош, но я-то знаю - это далеко не так.
-Ты что оглох? Вопрос прозвучал настойчивей, в грудь пихнули сильнее. Видимо ещё не время отправляться к моей ненаглядной. Дрожа от страха, я открыл глаза, непонимающе уставился на говорящего.
-Уже лучше. Ствол Калашникова пялился на меня воронёным глазом, пламегаситель слегка подрагивал.
-Что застыл? Незнакомец присел передо мной на корточки, положил автомат на колени.
-Что за город, ты меня понимаешь? Я понимал. Понимал прекрасно. Молодой парень, улыбчивый, лицо доброе и приветливое. Правда он прокоптился до того, что его кожа лоснилась от сажи, а от одежды шёл такой убийственный запах, что я невольно поморщился. Грязный, местами заштопанный комбинезон тёмно-серого цвета, на лбу распиратор. Только белые зубы и глаза говорили о европейском происхождении.
-Не понимает, болван американский. Незнакомец встал. За спиной славянина перегородив улицу высилось нечто невероятное. До меня дошло - это ни какой не Диавол. Огромный металлический червяк с уже остывшей головой не казался таким ужасным. Закопченная поверхность, всё ещё источала жар, но уже на такой как при появлении монстра. В боку чудовища я заприметил маленький круглый люк, откуда лился белый электрический свет.
-Я, я понимаю! - робко промямлил я. Незнакомец обернулся, дружелюбно улыбаясь.
-О! Не думал, что встречу здесь кого-то говорящего по-нашему. Он протянул мне широкую ладонь, помог встать.
-Что за город? Ствол его автомата зловеще качнулся, словно стрелка компаса указал в сторону столицы.
-Вашингтон, сэр!
Лицо русского расплылось в довольной ухмылке.
-Ну, наконец-то!
Он кому-то махнул рукой, из нутра неведомой машины выпрыгнули ещё двое.
-Вашингтон, Семён! - бросил он товарищам. - Поздравляю!
Здоровяк возле рукотворного монстра довольный кивнул, пошёл к нам.
-Добрались, наконец.
Он неожиданно вскинул вверх руку с автоматом, нажал на курок. Звук выстрелов больно долбанул по ушам, что я невольно скривился.
-Что? Русский бросил палить, - не нравиться? Он глянул на меня сверху вниз, плюнул на землю.
-Твои поганые соотечественники всегда нас ненавидели. Рука, в кожаной перчатке с обрезанными пальцами, сдавила рукоять ножа на поясе.
-Не Питера, не Москвы. Даже Дальний Восток и тот не пожалели. Всё сравняли с землёй. Миллионы погибли, миллионы! Мать твою!
Он как-то хитро улыбнулся, барабаня пальцами по заскорузлой ткани джинсового комбинезона.
-Ну, ничего, отольются кошке мышкины слёзы.
В тот миг я понял - всё, что было раньше - цветочки. Кончилась наша "спокойная" жизнь. Появление железного монстра, не предвещало ни чего хорошего. Внутреннее чутьё подсказывало - беги отсюда, брось всё и уноси ноги. Я и собирался так поступить, но судьба посчитала иначе. Сгребла за шкирку пятернёй грязного как чёрт русского, не церемонясь, пихнула к открытому люку неведомой машины.
-Куда, Макдональдс надкусанный!
Меня потащили, заломленная за спиной рука больно хрустнула. Мой крик отчаянья только лишь раззадорил пришельцев.
-Переводчик нам не помешает. Мучитель закашлял, морщась от принесённой ветром гари. Остатки соседского домика полыхали огромным факелом, рядом занималась огнём ближайшая постройка.
-Сейчас наведаемся в Вашингтон, а там по обстановке.
Маня буквально подменили. Только что в руках русских парней обречённо стонал бесформенный овощ, а спустя мгновение выпятил грудь американский патриот.
-Нет, нельзя, - запротестовал я. Меня хотели втолкнуть в нутро монстра, но мои ноги не давали заокеанским пришельцам пленить скромную персону бывшего преподавателя. Соваться в город глупо, там смерть. Ужасная радиация, создания начисто утратившие всё человеческое. Стать одним из них мне хотелось меньше всего.
-Нельзя, - ещё раз проблеял я. Мои экзекуторы удивлённо переглянулись, назвавшийся Семёном отпустил мою руку.
-Что тебе известно?
Рука в перчатке сжала цевьё автомата, на небритых скулах заиграли желваки.
-Там, там, - рука ходила ходуном, зубы стучали.
-Там, смерть, радиация, - мысли хаотично крутились в голове. - Пианино, Клара, наверно госсекретарь - монстр и президент тоже.
-Да он свихнулся. Стоявший поодаль третий член команды неведомой машины подошёл ближе.
-Слышь Сеня, садануть ему прикладом, это иногда помогает? Он было хотел уже приложить меня складной частью автомата, но Семён повелительно вытянул руку.
-Не стоит Саша. Он напуган. Видишь, как трясётся.
Мне и вправду было не по себе. Дым пожарищ, закрывающий Солнце, грязные злые пришельцы из преисподней, перспектива оказаться там, где жизни цена грош. Только сейчас я понял, что не готов к встрече с Кларой. Пускай вокруг хаос, чёрт с ним. Пусть последние пристанище провалилось в тартарары, пустяки. Главное я жив, жив несмотря не на что.
Ствол Калашникова опустился к земле. Саша - худой длинный как жердь, скуластый и как все не бритый, разочарованно покачал головой.
-Мы здесь не на прогулке Сеня. Не забывай о нашей миссии.
Широкое лицо командира повернулось в сторону железной громады.
-Я об этом ни когда не забываю. Мало того, думаю, сегодня мы поставим точку в нашем благородном деле.
Я слушал в пол уха, пытаясь понять, зачем явились русские. Чтобы построить такую необычную машину, нужны продвинутые технологии. Только как плавает эта гора железа, въехать ни как не получалось. Не по воздуху же она сюда прилетела.
-Смотри, наш профессор кажется, задумался.
Александр дёрнул щетинистым подбородком, указал на меня. Я и вправду хотел что-то задумать лишь бы унести отсюда ноги. Кампания "гостей" не казалась мне приятной. Искать приключения, как говорят в России, на одно небезызвестное место меня не прельщало.
-Что? - буркнул Семён. - У тебя, профессор такое лицо, будто перед тобой приведение.
Я рассеяно глянул на ухмыляющуюся троицу, подбирая нужные слова.
-Я раньше не слышал, что есть подобные штуки.
Александр подошёл вплотную, хлопнул по плечу жилистой рукой.
-Есть, да ещё и не такие.
Я нахмурился.
-А как эта штука приплыла в Америку?
Русские покатились со смеху. Саша даже чуть не выронил автомат, в глазах заблестели слёзы умиления.
-Ты что и вправду такой болван, - он покачал головой. - Эта штука плавает как топор в хорошую погоду.
Мозг отказывался, что-либо понимать. Если не по воде тогда...
Главный меня опередил. Семён с восхищением окинул взглядом пятидесятиметрового железного червя, с гордостью добавил.
-Последнее детище российской инженерной мысли.
Он указал рукой в перчатке на головную часть машины, ещё недавно пышущую жаром, теперь уже остывшую.
-Два ядерных реактора, питают головной термопреобразователь, разогревая его до двенадцати тысяч градусов. При такой температуре порода плавится как масло.
Его рука описала полукруг, показывая на дыру в земле позади монстра, откуда валил белёсый удушливый дымок.
-Сходи, посмотри если интересно. Стенки тоннеля на сорок сантиметров сплавлены в сверхпрочный монолит, так что это уже навечно.
Я отшатнулся.
-Вы, вы хотите сказать, что эта штука проползла под океаном?
Они снова заржали. Я понимал, что выгляжу идиотом, но по большому счёту вся жизнь полный идиотизм. Не когда не поймёшь, где тебя надуют. Хорошо если без серьёзных последствий, а если нет, суши вёсла.
-Можешь, сесть в свой поганый американский тарантас и поехать в Москву, если не страшно.
Выступающие скулы Александра зашевелились, лицо расплылось от умиления.
-Так что ждите гостей.
Тогда я не понял, что он имеет ввиду. Русские многозначительно переглянулись, Семён рефлекторно сжал цевьё Калашникова.
-Давай к делу. Поможешь нам, отблагодарим по-царски. Нет, обойдёмся без тебя. Саша потёр заросшую щеку.
-Мы не туристы, и сюда притащились не развлекаться, - он разочарованно покачал головой, разглядывая эпическую картину разрушений. Я проследил за его взглядом, и моё сердце облилось кровью. Как хорошо здесь раньше было. Не городок - чудо. Аккуратные домики, зелень, приличные люди. Сейчас по-другому. Нет больше той идиллии, царившей здесь до войны. И люди изменились. Каждый сам за себя - главное выжить.
Я растерянно кивнул. Что, меня по большому счёту, здесь держит: моё пристанище с могилой жены ухнуло в преисподнюю, огород захирел, средств к существованию никаких. А награда, награда не помешает.
-Ну и чудно, - Семён повернулся к своим. - Готовьте "Крота", вечером отправляемся.
Отправляемся. Пожалуй - это было самое необычное путешествие в моей жизни. "Крот" как окрестил его Семён, легко, словно в масло нырнул под землю, медленно пополз на глубине сорока метров в сторону Вашингтона. В тот момент я испытывал двоякие чувства. С одной стороны мне до чёртиков было страшно, с другой Вашингтон я видел только однажды. Странное место. Помниться я где-то читал, что отцы-основатели хотели видеть его новым Римом на американской земле. Не знаю, получилось это у них или нет, только как и Рим когда-то, Вашингтон лежит сейчас в руинах. Что понадобилось там русским, я понял не сразу. Толи чуждый менталитет, толи ещё что. Семён мне долго объяснял, показывал на дисплее какие-то городские планы, а я видел другое. Меня и Клару. Наши прогулки по тенистым аллеям, уютное кафе с долговязым гнусавым официантом. Помню, поддал я тогда основательно, даже полиция приезжала. Меня потом почему-то вызывали в суд, докучали тупыми вопросами. Тридцать тысяч зелёных обошлась мне та поездочка, как сейчас помню. Клара мне тогда всё говорила, не стоило бить морду тому копу, всё это проклятая водка вперемешку с текилой. Ой, глупенькая ты Кларочка, глупенькая. Не причём тут водка и даже текила не виновата. Просто хамом оказался тот мужлан-полицейский, пялился на тебя не стесняясь.
Спустя час "Крот" пересёк тот Рубикон, который мы не отважились перейти когда-то с друзьями. В моём воображении снова возникли страшные картины ужаса и запустения видимые когда-то. Толпы обезумевших радиоактивных созданий рвущих на части друг друга, покосившийся Белый Дом, разваленное здание Конгресса. От былого величия нашей столицы осталась лишь тень, да и та радиоактивная. Миллионы погибли, не понятно за что. Моя жена, чьи-то родственники, дети.
Выжили такие как я, несчастные без кола и двора, только и годные перегрызть чьи-то глотки за корочку хлеба.
В городской черте "Крот" нырнул ещё глубже, пошёл немного быстрей. Реакторы, как сказал Сеня, почти на пределе, как впрочем, и мы. Уровень радиации внутри машины подрос, но это как я понял внешний фон, проникший сквозь толщу породы. На поверхности мы бы долго не протянули. Какой-то прибор отображал на дисплее обстановку впереди по курсу, вычерчивая непонятные ломаные каракули. Я силился понять, что значат все эти бесформенные штуки, быстро исчезающие с продолговатого экранчика навигатора, но лишь успевал прочесть скупые русские надписи.
-Базальт, плотность...
-Да, профессор, базальтовая основа вашей столицы, твёрдый орешек, ползём как черепаха.
К нам с Семёном повернулся Александр, скучавший за соседним терминалом.
-В Атлантике приходилось сталкиваться с этим, тоже ушло уйма времени и энергии, но ничего прошли.
-И здесь пролезем, - подхватил Михаил- третий член экипажа. Он хлебнул из алюминиевой кружки что-то дымящееся, не переставая наблюдать за своими приборами.
-Триста метров впереди по курсу армированный бетон, - Михаил бросил своё питьё в сторону, кружка упала на пол, запрыгала по гофрированному покрытию.
-Уходит вниз. Он метнулся в свободное кресло у левого борта, мясистые пальцы легко заплясали по клавишам компьютера.
-И вверх до поверхности.
-Стоп! - резко бросил Семён. Саша немного передвинул крохотные джойстики, "Крот" затрясся и замер.
-Объёмное зондирование, Миша, полная мощность. Михаил что-то сделал, вывел на все три дисплея одно и тоже.
-Что скажешь, кэп?
Семен, молча, потёр подбородок, медленно откинулся на спинку вращающегося кресла.
-Бункер, чтоб его черти разорвали, однозначно бункер.
Я вглядывался в хаос линий, серых бесформенных переплетений чего-то непонятного, во что-то прямое пропадающее на краю монитора. Неподготовленному трудно сообразить сразу. Михаил выделял красной рамкой отдельные области, увеличивал, менял ракурсы. Изображение постепенно обрастало данными, становилось чётким, детализированным.
-Что это? - не удержался я, показывая на овальное пятно, пульсирующее жёлтым. Сёмён загадочно улыбнулся, кивнул Мише.
-Догадайся, док.
Загадочный овал распух в несколько раз, покрылся разветвлёнными линиями, наростами неведомых механизмов.
-Это похоже на...
-Реактор профессор, работающий ядерный реактор.
Я потерял дар речи. Работающий реактор, здесь под городом, лежащим в руинах. Нет, этого не может быть - бред сумасшедшего.
Я невольно привстал с откидного сидения.
-Сидите профессор, сидите! - Миша махнул рукой.
-Думаете сказки?
Я послушно кивнул.
-Всё просто. Правительственный бункер. Поэтому мы здесь.
Он крутанулся в своём кресле, бодро по-армейски поднялся.
-Это вы профессор и вам подобные вынуждены после бомбёжки влачить жалкое существование. Атлетичная фигура русского переместилась за спинками кресел к противоположному борту.
-Ваш дорожайший президент неплохо устроился. По нашим данным почти вся военная верхушка и правительство уцелели.
Михаил мельком глянул на застывшее изображение монитора.
-Мало того. Даже после катастрофы им не сидится спокойно. Пару лет назад засланные ими агенты доставили на территорию нашей страны новый штамм лихорадки эбола.
Мой рот открылся сам собой. Такого я не ожидал услышать. В то время как Америка лежит в руинах, а народ гибнет тысячами, проклятые политиканы продолжают играть в свои игры. По большому счёту человечество постоянно находится в состоянии войны. Бомбардировки, военные операции лишь видимая часть айсберга. Основное происходит незаметно, методы разные. Можно создать смертоносную заразу и отправить на тот свет несколько миллионов граждан противоборствующей стороны. А можно вбить в головы миллиардов обывателей страх перед той же болезнью и травить их легально лекарствами но уже за их деньги. Ловко, и главное виноватых нет.
-Профессор, профессор, - толкнул меня в бок Семён. Я опомнился. Михаил всё ещё ходил у нас за спинами, эмоционально размахивая руками.
-Три миллиона погибли, три миллиона выживших в радиоактивном аду, переселившихся на северный Урал, одно из незаражённых мест в России пригодных для жизни. Треть всех кто уцелел.
Михаил остановился, сжал пальцами верх спинки командирского кресла.
-Китай, Иран, Бразилия, Сербия. Список можно продолжить. Эпидемия вспыхнула почти одновременно. Мы поймали лазутчика, крепкий орешек. Молчал гад до последнего. Фанатик, мать его. Но когда тебе на пузо ставят горячий утюг, обычно весь фанатизм улетучивается. Появляется тяга к жизни, вера в добро и справедливость.
Михаил саданул кулаком по железной стене.
-Здесь осиное гнездо, здесь! Тридцать уровней под Белым домом, с несколькими десятками тысяч ополоумевших, съехавших с катушек маньяков.
Я не мог вымолвить слова. Как это похоже на вашингтонских демагогов доведших мир до ручки. Они всегда лезли, куда не надо, словно им нечем было больше заняться. Здравоохранение, безработица, бедность - список огромный. Но на войну деньги есть всегда, остальное мелочи не стоящие внимания.
-Вы правы, - с трудом промямлили мои губы. - Только нельзя во всём винить одну сторону. Ваши тоже хороши.
В кабине повисла гнетущая пауза. Едва слышимое гудение оборудования, да тиканье на стене старомодного стрелочного хронометра, единственное, что связывало нас с действительностью. В другой ситуации мы бы, наверное, кинулись друг на друга, сцепились в последней схватке. В другой бы. Но я прекрасно знал, что правы мои новые знакомые, правы на все сто. А они ни чуточку не сомневались, что и я говорю истину.
-Ну ладно, не время устраивать диспут, - Семён оборвал наше противостояние. - Прав профессор, наши тоже хороши, доигрались сволочи.
Он тронул пару кнопок на своей клавиатуре, изучая новые данные.
-Пострадали то кто? Простой народ. Такие как я и ты Миша, а ещё наш профессор.
Я облегчённо кивнул.
-А ваши руководители Семён, как они...
-Поживают? - не задумываясь, рубанул главный. Все трое переглянулись, серьёзное лицо Михаила расплылось в улыбке.
-Покажи Саша, - буркнул соседу Сеня.
Я встал, едва не ударившись головой о поперечную балку. Место в кабине мало, так что Семёну пришлось поднапрячься, чтобы вытащить из боковой ниши в стене громоздкий металлический кофр.
-Вот. Крышка с лязгом откинулась, я непонимающе уставился на никелированный продолговатый предмет размером с большой термос.
-Что это? Я не был силён в технике, даже Клара частенько пилила меня за недалёкость. Перевести с русского большую сложную статью для меня пара пустяков, а поменять, к примеру, перегоревшую лампочку - непосильная задача.
-Бомба, профессор.
Я отпрянул. Ну, конечно же, я читал об этом когда-то. Умники из России всё-таки сумели создать портативный ядерный заряд, умещающийся в чемоданчике. Небольшой блестящий цилиндр и всё - фенита ля комедия. Горе, смерть, радиоактивная пустошь.
Страшный предмет лежал в небольшом углублении, игриво дразнил отражённым светом. Рядом темнело пустое место его брата близнеца.
-А?
Я показал пальцем на пустующее гнездо. Семён понял моё замешательство, ответил на удивление спокойно.
-Год назад, правительственный бункер под университетом Ломоносова. Думаю, тебе как американцу будет приятно осознавать отмщённость своей родины.
Я не ответил. В тот момент мне было плевать. Дорвавшиеся до власти в двадцатых годах реакционеры, превратили Россию за десятилетие в мощное милитаристское государство. Перед войной оно мало чем отличалось от заокеанской державы, постоянно тиранило соседей. Польша, Монголия, Китай, Казахстан. Территориальные претензии - лишь малая доля непомерных амбиций либерального на словах, на деле тоталитарного режима новой Руси.
-Можете на меня рассчитывать, - сухо ответил я. - Тем более, что кровь предков буквально закипает в жилах.
Все трое переглянулись. Я читал на их лицах непонимание. В последнее время мне частенько ставят в укор, что я выражаюсь путано, хотя сам я не замечал ни чего такого.
-Моя прабабка родом с Питербурга.
Семён присвистнул.
-Верно, говорят: "мир тесен".
Я глядел на свои мазолистые руки, чуть не плача. За что сгинули мои друзья и родные: Клара, Джек, многочисленные соседи. Миллиарды простых людей на всех континентах: русские, китайцы, сербы. Нужно поставить, наконец, точку, начать всё с чистого листа. Новый мир обязательно будет лучше, он просто обязан им быть. Люди насмотрелись по горло на подлую сущность правящей элиты. И наш долг покончить с этим раз и навсегда.
-Давай Саша, медленно, - Семён перевёл взгляд с монитора на своего подчинённого, - метр в секунду.
"Крот" дёрнулся. Я едва успел схватиться за стену, спешно сел на откидное сидение.
-Полная мощность на головной преобразователь.
Один из экранов перед капитаном окрасился жёлтым, вверх поползли красные столбики графиков. Корпус монстра задрожал, лицо Семёна окаменело.
-Идём командир, - голос Миши звенел от восторга. - Шесть метров. Между бетонными оболочками слой дренажа.
-Понял, спасибо. Взгляд Сени скользил по мониторам.
- Ещё десять метров и вниз. Реактор - двести метров под нами.
Я вжался в стену, непонимающе наблюдая за слаженной работой русских. Ребята знают что делают. Говорят: "месть занятие недостойное", но не в нашем случае. Зарвавшихся негодяев необходимо остановить. Я и сам готов был на всё, наверно, проснулись мои русские гены.
-Теперь вниз, уклон двенадцать градусов.
Михаил кивнул, тронул крохотные рычажки. В кабине витал запах гари, становилось теплее. Не удивительно - в десяти метрах спереди раскалённая сфера в два раза горячее Солнца. Сидевший посередине Саша то и дело прикладывался к кислородной маске, частенько поглядывая на показания анализатора внутренней атмосферы. Дышалось с трудом, нос щекотал неприятный запах горелой породы. Я тоже, глядя на Александра, приложил к лицу маску с живительным воздухом. Пара вдохов, гудящая голова прояснилась.
-Минус пятьдесят метров.
Я мёртвой хваткой вцепился в поручни по бокам сидения, стараясь не упасть. Пол наклонился вперёд, дрожал, словно его трясли невидимые руки.
-Восемьдесят метров, - резал слух голос Миши.
-Не дрейфь, профессор! Прорвёмся!
Командир подземного дредноута хлопнул меня по плечу. Сам Семён пристегнулся к сидению ремнями, натянул на лицо кислородную маску.
-Ещё немного и всё. Жаль не взглянем в глаза вашему президенту.
Я не ответил. На кой мне его зенки, я даже на последние выборы не ходил. Голосовать за мексиканца меня не прельщало. Педро Санчес, ставший у руля Америки, мягко говоря, нам с Кларой не нравился: толстый, потный христопродавец.
-Триста метров! - Миша вывел на экран показания какого-то прибора. - Нас заметили, думаю...
"Крота" тряхнуло, болезненная вибрация пронзила корпус, мне чуть не вырвало руки. Голова треснулась о металлическую стену, в глазах потемнело.
-Бомба! Стоп Саша! Миша сканируй близлежащую область.
Я снова сел на место, потирая горевший лоб. Маска слетела, валялась у ног. Меня словно пропустили через мясорубку, состояние - не передать. Тело ноет, мозги чуть не кипят. Кошмар. Я обвёл взглядом кабину экипажа, поражённый увиденным. Русские даже не заметили взрыва: чёткие слаженные действия, ни тени страха.
-Саша вправо, ползём дальше!
Семён снова повернулся, тепло улыбнулся.
-Пустяки, профессор, "Крот" крепкая штуковина. Не любители проектировали, так, что ...
Он не договорил, уткнулся в непонятную картинку на экране. Я прекрасно понял, что хотел сказать Сеня, даже представил далёкую Россию - край белых снегов и бескрайней тайги. Представил живо, словно по волшебству очутился за океаном, на ещё не тронутых войной улочках Москвы, среди спешащего народа. Даже улыбнулся кому-то в ответ, чувствуя сердцем близких по духу.
-С вами всё в порядке?
Голос Миши вырвал меня из мира грёз. Я ещё некоторое время таращился непонимающим взором на тесную кабинку "Крота", а видел другое: толпы москвичей в лаптях и косоворотках, медведей отплясывающих на тротуаре камаринского под заунывные звуки свирели, торгующего цигейковыми ушанками старого хитрого еврея.
-Деферент ноль, - слова командира окончательно развеяли мои грёзы. Пропали: тёмные московские подворотни, золотозубые мордовороты на Майбахах, отъезжающие на такси с паперти нищие.
-Минус четыреста двенадцать, - Михаил откинулся на спинку вращающегося кресла, развернулся к нам. - Идём под бункером, через несколько сот метров доберёмся до цели.
-Понял, Миша, готовь гостинец!
Лицо Семёна налилось кровью, - пора передать привет братскому американскому народу.
Троица почему-то покосилась на меня, но я спокойно проигнорировал, ещё бы несколько дней назад показавшуюся кощунством фразу.
Миша молча кивнул, извлёк из пластикового футляра миниатюрную деталь размером с карманный фонарик.
-Всё сделаю в лучшем виде, америкашки надолго уяснят, как связываться с нашим братом.
Я пропустил мимо ушей очередной выпад русского, размышляя о неведомом брате. Видимо эпидемия эболы скосила родственника Миши, тогда понятно, почему он здесь. Моя Кларочка тоже погибла из-за кучки заигравшихся гавнюков, и я не против если кое-кому из них Миша подложит свинью в виде маленького блестящего бочонка.
-Мать вашу! - Русский поднялся с колен, чуть не плача от досады.
-Что? - Семён рванулся к товарищу, протискиваясь между кресел. - Говори Миша, что...
Техник потерянно обернулся, бросил к ногам миниатюрный взрыватель, - испорчен, командир, не работает.
В кабине стало тихо. "Крот" продолжал двигаться, на откидном столике тихо позвякивали алюминиевые кружки. Так всегда, когда остаётся поставить точку, обычно ломается карандаш, или машина не заводится. Закон подлости. Обидно.
Я непонимающе уставился на расстроенного техника, гадая, куда клонит главный.
-Работает командир, сейчас заряжу.
Он кинулся к маленькой овальной двери в соседний отсек, схватился за ручку. Я растерянно проводил взглядом его широкую спину, осторожно поинтересовался у Александра.
-Что происходит, Саша?
Александр немного уменьшил тягу двигателей, карие глаза глянули на меня взглядом опытного наставника.
-Всё же придётся, профессор, навестить вашего Санчеса.
Я отпрянул. Они действительно сумасшедшие. Соваться в логово зверя верх глупости. Это больше смахивает на самоубийство. Зачем куда-то идти, проще прикончить себя здесь, и не лезть в президентский бункер.
-Давай, Саша медленно, - в голосе Семёна чувствовались металлические нотки, - Под реактором два технических уровня, система очистки воды, регенераторы воздуха.
Командирский дисплей выдал сплошь зелёную картинку, на которой с трудом угадывались озвученные Сеней объекты. Я силился понять, где среди хаоса линий и маркеров прячутся загадочные регенераторы и неведомые рукотворные озёра. Мозг упрямо рисовал: пещерные гроты со свисающими с потолка сталактитами, живописные окаймлённые столбами сталагмитов озерца, толстого распухшего Санчеса беззаботно барахтающегося в прозрачной воде.
-Не витайте в облаках, док, держитесь.
Я впился побитыми пальцами в металлический поручень, напряг мышцы. Почему я здесь? На кой чёрт мне эта головная боль? Жил бы себе и жил. Или бывшему преподавателю больше всех надо? Я зло мотнул головой, треснулся виском о стену.
А кем я собственно был до этого? Никем. Винтиком в чьей-то дьявольской игре. Жил, платил налоги, думал, как хотели власть предержащие. При всей кажущейся свободе, я всегда был рабом. Боялся потерять, что имел: репутацию, положение, имя. Как это всё смехотворно - глупость, возведённая в абсолют. Родные - вот что ценно. Но их сгубили, отняли подлые крысы, прячущиеся теперь за многометровыми бетонными стенами. Видимо проведению было угодно, чтобы я оказался здесь, подложил ежа в штаны банде вероломных убийц, отомстил за тех, кого любил и потерял.
"Крот" едва заметно дрогнул, прогрызая двадцатиметровый слой железобетона. Чудовищная температура головного термопреобразователя не оставляла шанса многофутовым стенам последнего пристанища американской элиты. Подохнуть. Санчес и его подручные другого не заслуживают. Могут, конечно, смыться, но...
Я поднялся.
-А вдруг улизнут?
Мой вопрос не особо смутил русских. Семён вперился в меня озлобленными голубыми глазами, словно жалея, что не пристрелил умника накануне.
-Могут, мать их!
Огромный кулак саданул по пластиковой панели, та затрещала, выдав облачко пыли.
-Наш план основывался на внезапности. Тихо подойти, подложить заряд, тихо убраться. Мерикашки так бы и не поняли, почему уже на том свете.
Мои плечи опустились, страх сковал тело, но губы предательски ляпнули на всё помещение.
-Можете на меня рассчитывать, Я не умею стрелять, но могу подносить патроны.
-Похвально! - вернувшийся к тому времени Миша, прилаживал какую-то штуку к чему-то, похожему на большой садовый опрыскиватель.
-Понесёшь запасную канистру с напалмом, да пару сумок с патронами.
Я словно робот послушно кивнул. Боже, что я несу. Куда мне, хилому книжному червяку тягаться с русскими крепышами. У них на лице написано призрение к смерти. Такие глазом не моргнут пристукнут любого, но долг выполнят. Их предки не раз доказывали это. Если память не изменяет, только Берлин они брали трижды. А американцы, американцы - слабаки, всегда загребали жар чужими руками.
Я гордо поднял голову. Какая-то неведомая частичка моего естества вынырнула из небытия, предала сил. Прежде всего - я человек, плевать на прошлое. Русский дух моей прапрабабки всегда сидел внутри тихого университетского преподавателя. Я многого добился, где пасовали другие, играючи шёл к цели. Диплом с отличием, женитьба на самой красивой девушке в округе, выжил назло всему, чёрт меня побери. Выжил и сейчас не сдамся.
Веер зелёных линий на экране Семёна раскрылся, перед глазами побежала детализированная картинка внутренних помещений бункера. Где-то здесь среди бесчисленных комнат и переходов прячется наш законно избранный. Я нет, а Клара отдала свой голос на последних выборах за это ничтожество.
-Всё, хватит, - бросил Семён Александру. - Теперь по обстановке.
Русские словно по команде сорвались с мест, дверцы вертикальных шкафчиков на стенах кабины раскрылись. В ближайшем я увидел пару автоматов, несколько металлических ящиков с патронами, гроздья гранат. Всё это чётко без суеты перекочевало в мозолистые руки Саши, его товарищи тоже в мгновение ока стали похожи на ходячие арсеналы. Мне стало как-то неловко. Что я могу? Возможно, мы все ляжем костьми в этом унылом месте. Возбуждённый, лошадиными дозами адреналина, мозг работал как часы. Что поступаю правильно, сомнений не было. Жалобно блеющий овощ теперь прошлое - моё американское прошлое. Ноги сами оторвали задницу от сидения, пальцы жадно схватили ручку контейнера с напалмом.
-Не дрейфь, док, выпутаемся.
В тот момент мне впервые не было страшно. Я даже удивился подобной перемене, двигаясь чётко словно автомат. Даже мысль, что моя жизнь, возможно, будет брошена на алтарь справедливости, не показалась тогда крамольной. Ради будущего сотни моих предков делали такое, что враги потом надолго забывали дорогу в русские пределы.
-С богом! - Семён передёрнул затвор, натянул на лицо маску противогаза. Через мгновение на меня смотрело уже три круглоглазые физиономии русских. Мне ни чего другого не оставалось, как натянуть маску себе. Необычное чувство. Опять вспомнился первый день войны, наша с Кларой подвальная эпопея. Сколько пережито: кровь, горе, полное лишений существование. Наш мир должен был сгинуть, мы сами невольно или сознательно погубили всё что имели.
Широкая спина Семёна мелькнула в овальном переходе в соседний отсек, следом потянулась наша маленькая армия. В руках Саши грозного вида автомат с неестественно длинным рожком, за плечами ещё один ствол плюс гранаты на поясе. Нет, так нельзя, я словно голый. Контейнер с напалмом не в счёт. Граната - вот что нужно. Я покосился на парней, незаметно взял из шкафчика ребристый предмет. Чудно. В случае чего, помогу русским. Миша помимо калашникова умудрился нацепить на спину громоздкий огнемёт, на груди на перевязи устрашающее нечто с крохотным газовым факелком на конце. Впечатляюще! Я опустил в карман ветровки гранату, рванул за Михаилом.
-Давай!
Рука Семёна в перчатке саданула по светящейся овальной панели управления дверью, та нехотя поползла в сторону, обнажая неведомый мир правительственного бункера.
-Отлично! В лицо ударил поток горячего воздуха вперемешку с гарью. Миша не дожидаясь, пока бронированная задвижка люка отползёт совсем, всадил в проём горящую струю огнесмеси.
-Поджарим америкосов!
Трое в противогазах заржали, я предпочёл спрятаться за спиной Александра. Русский юмор мне пока в диковинку, хотя подсознательно я был не прочь в этом поучаствовать. Кларочка мне всегда говорила: будь смелей, не давай садится себе на шею. Это не всегда получалось, хотя частенько спуску я всё же не давал.
Рослая фигура Саши сиганула в овал люка, следом исчезли в полумраке остальные. Я не раздумывая протиснулся с канистрой сквозь полуметровую обшивку "Крота", спрыгнул вниз.
-Добро пожаловать в Ад, профессор! - гнусавый голос из-под маски помог мне сориентироваться. Остатки напалма догорали на земле, скупо освещая округу. Небольшая полость образованная "Кротом" напоминала сферический кокон, гладкая поверхность ещё не успела остыть. В тусклом свете льющимся из открытого люка она казалась каменной, хотя по рассказам русских так и было. Вечный материал, вспомнились слова Сени, сплавленный в монолит.