Ледышку мне, ледышку... Эта просьба на разные лады повторяется всеми частями организма: хорошо приложить кубик льда к вискам, отлично - к затылку, прекрасно - дать ему скатиться от груди к пупку, и задержаться там тающими остатками прохлады, благословенной лужицей... Ноги бы - в горное озеро! Кристальное, свежее, чистое! Пальцы б опустить - в жидкий холодный хрусталь, в талую воду, в бывший лёд, растёкшийся под лучом... Волосы - под грозовую хмарь, под ливень, холодный, освежающий...
Грозы хочу, дождя, града! Любимого стала называть не солнышком, а дождиком. Совсем в голове всё перепуталось. Немудрено - жара. Льда бы, льда...
Но надо ждать. Весь запас льда из холодильника исчерпан. Снова уставлена морозильная камера ёмкостями для кубиков (их в коктейль, в сок или просто к разгорячённой коже - кайф!), бутылками с водой (ледяное крошево вперемешку с водой льём в тазик, и туда - ноооги... ооооо...), всякими напитками, которые исчезают с катастрофической скоростью.
Я медитирую на картинку, где белый мишка вертит в лапах огромный кусок льда с замороженными внутри яблоками. Счастливый. Яблоки во льду. Какая большая ледышка! Мне бы такую.
И куда не кинься - везде натыкаешься на сообщения о жаре. В Пензе горят леса. В Европе сокращают рабочий день. Аномальные дни. На почту падает письмо - подписка аналитического агентства, тема исследования: 'О сиесте в офисе мечтают 48% работающих москвичей'. Кажется, жара оккупировала не только тела, но и мозги. Говорить больше не о чем. Всех интересует одно - какая температура за окном? И когда пойдёт дождь?
Глянешь с балкона - по раскалённому асфальту, в горячем мареве дефилируют девчонки в шортах и топиках, а парни сверкают блестящими на солнце голыми торсами. Но не будит эта пляжно-городская вакханалия эротических желаний. Сейчас все эротические желания сводятся всё к тем же ледышкам: к кубику льда, которым проводят ласковые пальцы по твоему позвоночнику... к прохладному дуновению губ, прогоняющих лёгкий ветерок по горячей коже... к ледяной капле, скользящей по бедру... Не шевелиться. Эгоистично требовать эротическую прохладу и впитывать ледяные ласки разгорячённой кожей. Кто там бредит о жарком сексе? Я согласна только на холодный.
Я кладу на голову кусочек льда и закрываю глаза, чувствуя, как к затылку скатываются прохладные капли. Почему они не шипят, как на раскалённой сковородке? Странно. Но какое всё-таки блаженство...
Почему-то думаю о древних египтянах. Почему? Ну это понятно: именно они додумались класть на макушку пирамидки из прохладных благовоний. Пирамидки таяли, и стекали по волосам, ароматно освежая голову... Какие они были умные, эти древние египтяне. Прочитала в книжке про древних египтян и стала делать так же. Достижения цивилизации не умирают. Пирамидки из благовоний у меня нет, но есть ледышка. На макушке.
Классссс.
А вот Александру Македонскому подавали мороженое из колотого льда с разными фруктами. Тоже неплохо.
Интернет тоже против меня. Яндекс обещает завтра дополнительные пару градусов к сегодняшней жаре. Ужас какой. Апокалипсис.
Дайте мне закрыть глаза и вспомнить вкус блаженства, которое давал тот зелёненького цвета коктейль, что мы пили в субботу в баре - с лаймом, лимоном и мятой. Какой кайф. И вытащить из бокала ледышку - пососать. И никуда из прохладного бара не выходить. Что значит закрывается? Что вы бредите, вы что, не видите, какая духота на улице, какая душная влажная безветренная ночь?! Куда вы гоните?! Дайте мне ещё коктейля с мятой и ледышками!
... Вентилятор. Почему у нас в доме коммунизм? Почему мой вентилятор кочует из комнаты в комнату, чтобы всем было справедливо? Поеду завтра и второй куплю. Пусть эти капиталисты-производители наживаются. А я не могу без личного вентилятора! Не могу!
Ни ветерка. Куда девался сквозняк? Насквозь распахнуты все окна и двери в комнатах. И, представьте, не шевельнётся даже занавеска. Всё недвижимо, наполнено густым воздухом, липким, как карамель, тягучим, как патока.
На таком воздухе густеет кровь, медленнее течёт по венам и артериям, усыпляет мозг, снижает работоспособность, заставляет тело лежать вялой тушкой, втягивая, как выброшенная на песок рыба, влажный воздушный сироп. Я достаю таблетку тромбоаспирина, глотаю. Как в эту погоду живут сердечники, гипертоники?
Кажется, я собиралась работать. Вязкая кровь, густеющая, как атмосфера вокруг, требует сиесту. Но работать надо, надо шевелить вязкие мысли, искать вдохновение или хотя бы вспоминать азы тупого автоматического мастерства. Я глотаю какой-то голубой тропический коктейль, дешёвую химию из соседнего магазина. Льда в бокале больше, чем кокосового ароматизатора и, тем более, алкоголя. О чём я только что думала?
Работать, ах да, работать. Арбайтен, шнель, шенель. Работайте, негры, солнце ещё высоко. Как же я понимаю вас, труженики бразильских плантаций сахарного тростника...
Надо работать - убеждаю я себя, разбалтывая лёд в голубой кокосовой химии. Аромат кокоса, увы, рождает не райское наслаждение, а мысли о том, что живём мы совсем как в тропических широтах. Только где океан, гамак и отпуск? Влажность воздуха зашкаливает за все разумные пределы. Если я буду хорошо работать, в доме у нас появится бассейн. Какое это счастье - бассейн в такую погоду!
Или хотя бы по отдельной ванной на каждого члена семьи. И мы не будем драться за струйки прохладного душа. Вот он - стимул! Появляется желание работать. Я выпрашиваю у заказчика аванс, чтобы пополнить запасы живительных жидкостей в холодильнике. Сейчас пойду и куплю замороженного сока. Десять, двадцать брикетов. Сколько окажется на карточке денег.
Всё равно на виллу с бассейном не хватит.
... Море в тридцати километрах. Хорошо лечь у кромки нашего холодного Балтийского моря. Не нужно тёплое Чёрное, горячее Красное или парное Карибское. Чем холодней, тем лучше. Бедные белые медведи в зоопарке. Я снова перевожу взгляд на картинку с яблоками во льду. Как же им хорошо, этим яблокам.
Но чтобы добраться до моря, надо ехать на электричке или автобусе. Можно ли выдержать этот путь? Сомневаюсь. Лучше уж на машине с кондиционером или открытыми окнами - с ветерком. Такси до моря - 700 рублей. Может, чёрт с ней, с экономией?
Доживу до выходных. Выходные, правда, у меня - когда закончится работа. А она закончится? Надо работать, а я, вместо этого, пою, как чукча в тундре: что вижу, то и пою. И пою я, понятно, о льдах, которые вижу в мечтах, и о жаре, которая стоит перед глазами.
Хорошо, наверное, в тундре... Нет, говорят, нехорошо - комары. Вот на Северном Полюсе наверняка хорошо.
Эх, напишу сейчас статью об экспедиционных, альпинистских и штурмовых рюкзаках, и представлю себя на месте альпиниста или полярника. А это что?! Кому в такой день нужна статья о шаурме?! О господи, шаурму в такую жару?! Жирную, горячую шаурму?! Я это даже вообразить не могу, не то что написать. Какая вредная у меня работа.
Писать я могу только о ледышках. О дожде и ливне, грозе и океане, волнах, бьющихся об утёсы и коктейлях, где много-много-много льда в бокале.
И в мечтах об этом я и сижу, пишу, 'растекашется мыслию по древу'. А что делать? Мысли и вправду растекаются. Интересно, есть ли смысл в том, что я написала, медитируя о ледышках?