Аннотация: Почти безальтернативная история. Про Вильгельма, который совершил ошибку.
Контрафакт второго порядка
(Вильгельм допустил ошибку)
"Ни замедление, причиненное ветрами, ни крушения, ни дезертирство трусов, клявшихся ему в верности, не могли поколебать герцога; совершенно уверенный в успехе, он положился на Божественное покровительство и Ему воссылал свои обеты, свои молитвы и свои жертвы... Задерживаемый беспрестанно противными ветрами, Вильгельм умолял небо послать ему попутный ветер и приказал вынести из церкви тело блаженного Валерия, возлюбленного Богом".
Guilelmus Pictaviensis, Capellanus.
Gesta Guilelmi II, ducis Norvannorum.
Темные волны хлестали пеной, вздымались холодными горами, ища деревянные корабли и горячую кровь. Пронзающий колючими иглами ветер сбивал с ног и закручивал плащи собравшихся на берегу. Уже в нескольких шагах не было видно ни зги, и только безумец мог выйти в море в такую погоду. Кое-кто из стариков, особенно из Байе, поговаривал о жертвах старым богам. Но Вильгельм, хмурясь, упорно требовал хорошей погоды у нового Бога норманнов, то умоляя, то едва не потрясая кулаками у распятия. Молился и обещал - земли, богатства, золото - ведь сам папа Александр благословил его на этот поход, почему же Бог не слушает самого папу?!
Самые верные, самые преданные начинали роптать. Боялись, что герцог кинет их во вздымающиеся валы, под брызги и пену, под обрушивающиеся с неба штормовые порывы, забивающие крик и дыхание обратно в глотку. Вильгельм велел увеличить порции выдаваемой провизии. Пусть пируют и ждут - небо, мрачное и суровое небо обязательно смилуется над ним! Хотя бы проблеск среди туч... Хотя бы луч солнца, чтобы рискнуть, поднять воинов, выйти из гаваней!
Закусив губу, Вильгельм глядел в бурлящую тьму, отделявшую его от заветной короны, которую ему - и только ему! - должен был оставить святой кузен. Огромный флот ждал хотя бы мгновенного затишья, чтобы оставить устье Дивы, но небо оставалось глухо к потомку великого Роллы.
Владя энергично рванул пакет, добыл сочащийся маслом и растекшейся сахарной пудрой пончик, и одним махом проглотил первую жертву. В пакете оставалось не меньше килограмма.
- Бончик бочишь? - пробубнил он, обращая ко мне бумажный рог изобилия. Я отрицательно кивнул головой и поудобней устроился на неудобной скамье.
- Я пиво лучше.
- Ага.
Подходили последние минуты лекции. Самое смешное, что испанский мы оба знаем не хуже лектора, склоняющего очередное несчастное "трабахо". Но когда в России в последний раз ценились знания? При Петре Великом, не иначе. А потом - только дисциплина Николая Павловича Палкина. Главное - сиди на лекции и не рыпайся. Посещение важнее результата...
Мы б и не сидели - но подлец декан в категорической форме пообещал, что исключит обоих за хамское отношение к посещаемости и самодисциплине. Владьке Вишневскому что - его по весу в армию не загребут, а вот аспиранту Талабудову придется несладко. Так что приходится сидеть и делать вид, что лекция меня страшно интересует. Владя пришел за компанию, как сочувствующий.
- ... благодарю за внимание, - кивнул "испанец", и мы дружно зашелестели конспектами. Как сочувствующий, Влад зашелестел оберткой пончиков.
- Минуту внимания! - черт принес эту методистку. Минут на десять затянет с организационными вопросами.
- Внимание! Желающие записаться на изучение дополнительных! Иностранных! Тихо! Да тихо вы!!! Языков! По сто пятьдесят песо за семестр - внесли! В деканат!
Аудитория пыталась выскользнуть из тисков методички.
- Языки какие? - перекрикивая аудиторию, проорал я.
Вишневский вздохнул.
- Бесятый бучить будешь? Болиглот.
- Шведский! Датский! Английский! Норвежский!!!
- А, не, - решил я. - Не буду. Что я там забыл? Хотя вообще подумать надо... В Швецию часто юных научных сотрудников приглашают. И в Англию. Вот в Исландии был - там такие гейзеры... Хотя я там как-то испанским обходился.
Мы уже протиснулись к дверям, когда методичка ухватила нас за руки:
- Аспиранты Вишневский и Талабудов! Стойте! Вас в деканат.
- За что?!! - взвыл я. - Мы же всю лекцию отсидели!!!
Его величество Кнуд XVI со вкусом отхлебнул из золоченого кубка. Принц Эдуард, приложившись к папашиной ручке, отбыл зубрить латынь и греческий.
Второй, Артур, сбежал на охоту, о чем королю жаловался наставник малолетних бастардов.
- Позорят имена великих древних королей, - возмущенно вгрызся король в бараний бок. - Да ты хоть знаешь, чем славны были твои предки, от Альфреда Великого и Кнуда Завоевателя? - крикнул его величество в спину сыну. - Пшел вон, учиться.
Юный Эдуард подумал, что папаше самому было бы неплохо чему-нибудь поучиться, но промолчал.
- Ну, перейдем к политике? - решил король, разобравшись с отпрысками и поудобнее устраивая грузное тело на бархатных подушках. - Дает папа развод или нет?
- Нет, Ваше Величество, - вздохнул Рольф.
- Чем обосновывает?
- У Вас, Ваше Величество, брак вполне плодовитый. Есть дочь от Ее Величества. Она и должна быть наследницей. К тому же королева Екатерина сравнительно молода, и еще может родить насле...
- После шестнадцати выкидышей? - скривился король. - Да что можно ожидать от утробы сестрицы Хуаны Безумной? Их род просто не может произвести здоровое потомство!
- Но королева Екатерина - тетка испанского короля, - напомнил Рольф. - Международный резонанс, Ваше Величество, надо подумать о реакции Испании...
- Еще один потомок, подтверждающий сказанное, - процедил король. - А теперь слушай внимательно. Меня не интересует причина, по которой папа не даст мне развод. Даже если даст. Ты найдешь новый повод, который позволит мне выставить папу маразматиком и самодуром в глазах английского народа.
И fidei defensor, защитник веры, лично пожалованный папой этим почетным титулом, ухмыльнулся.
- А не найдешь - пеняй на себя.
И Кнуд с ожесточением впился в сочную куропатку.
- Разрешите представить: наши младшие научные сотрудники, господин Вишневский и господин Талабудов. Специализируются как раз на тех эпохах, которые вас интересуют. XI и XVI век. А главное, очень хорошо разбираются в альтернативном моделировании, - шаркнул ножкой профессор.
В кабинете декана, трясущегося, как накануне аккредитации, сидело с дюжину людей и в штатском, и в форме. Наши, французы, латиносы, немцы. Наших и латиносов больше.
- По двадцать контрольных по альтернативной истории в семестр пишут, десять песо штука, - вякнул декан. - Стипендии маленькие. Поймаем - выгоним.
- Магистры? - спросил смуглокожий латинос. Он говорил почти без акцента.
- Аспиранты, - извиняясь, улыбнулся профессор. - Болонский процесс, то да се...
- Ясно, - кивнул латинос.
Все замолчали. Видимо, товарищи, наши и латиносы, не знали, с чего начинать. Мялись, стряхивали пепел мимо проректорской пепельницы. Тот улыбался, как парализованный.
Наконец начал один из наших:
- А скажите, профессор Савченко, насколько точным может быть ваше альтернативное моделирование?
- Что? - не понял немец. Тоже почти без акцента. Профессионалы, однако, собрались.
- Бабу...
- Закрой рот, - шикнул декан. - Сволочь, - обернулся он к гостям с приклеенной улыбочкой дегенерата. - Не понимаю, почему мы его держим.
- Бений ботобушта, - сообщил Вишневский, выуживая из пакета очередной пончик. Я толкнул его в бок. Надо же блюсти какую-то культуру.
- Господин Абушев, покиньте нас, пожалуйста, - сдержанно обратился к декану наш госбезник. - Мы желаем побеседовать с цветом российской науки конфиденциально.
Абушев икнул, сглотнул и вымелся из-за стола.
Вишневский, приученный воплями декана не сидеть в его присутствии, облегченно примостился на краешке дивана. Я тоже хотел было сесть, но оставшийся краешек был слишком мал для моего тощего копчика. Я так и остался стоять, тупо вперившись в портрет Президента, под которым нервно курил то ли метис, то ли мулат, а то ли все вместе взятое. Их не разберешь.
- Вернемся к истории, - сказал офицер, уже пытавшийся завязать светскую беседу. - Вот могли бы вы, предположим, проанализировать, что изменится в нашей истории, если изменить что-то в, скажем, XI веке?
- Что изменить? - спросил я.
- Гм... ну, я так полагаю...
- То есть что менять - неизвестно, последствия - неизвестны, но надо просчитать...
- Машину? Какую машину? - удивился латинос. Очень поспешно так удивился. А еще профессионал. - Наш интерес чисто умозрительный.
Ага, думаю. То-то вы все здесь умозрительно собрались. Видать, спешка жуткая, французы даже вид не делают, что нервничают. Я не шибко тонкий психолог, но психология в моем бизнесе необходима - просчитать, сколько с клиента стянуть - десять песо или весь стольник. А уж испарину на лбу с метра различить не проблема.
А кондиционеры в этом кабинете, кстати, хорошие. Когда латиносы после Пуэрте-Перладос очухались, они японцев быстро работать научили. У самих-то экономика только на торговле золотым запасом в помощь развивающимся странам построена, и на выкачивании процентов по займам.
- Ну так скажите, профессор, можно ли точно просчитать варианты развития истории после ее, так сказать, изменения?
- Видите ли, тут надо учитывать важную деталь. Есть, как известно, два основных варианта развития событий после изменения. Первый вариант вам хорошо известен по разного рода фантастическим сочинениям. То есть вы меняете один-единственный атом - и вся известная история катится к чертям. Тут наука бессильна.
- А второй?
- Второй предполагает, что имевшую место последовательность событий можно дополнять лишь самыми малыми и наиболее вероятными изменениями. То есть если вы убьете какого-нибудь средней руки короля, апокалипсиса не случится. Ему наследует его сын, а не любимая собачка. К сожалению, многие студенты - а я веду, как уже говорилось, курс альтернативного моделирования - в своих контрольных придумывают Бог знает что... Например, отдают обе Америки на заселение французам, угробив предварительно Колумба или вообще Васко да Гаму. В общем, господа, в альтернативном моделировании я требую логики, логики и еще раз логики. Кроме того, в качестве проверки жизнеспособности конкретной модели в науке используется такое понятие, как контрафакт второго порядка...
- А покороче можно? - не выдержал француз.
- ... то есть подтверждение жизнеспособности созданной модели через некоторое время, - не реагируя на требование сокращаться, продолжил профессор. Вишневский невозмутимо жевал, а у меня начинало сворачивать от зевоты скулы. Сколько я провел этих контрафактов?.. - Другими словами - испытание временем. Действительно ли изменения так глубоки, что перевернут ход всей мировой истории? Видите ли, как сломанная кость, ткань истории склонна к заращиванию и выправлению равновесия. Можно предположить, что в ходе каких-то коррекций Столетней войны Испании с Францией не случилось. Значит ли это, что Франция не станет конфликтовать из-за спорных земель с какими-то другими странами, например, с Германией? Можно предположить, что Наполеону удалось захватить Испанию, а Испания не смогла сорвать блокаду Пиринейского полуострова. И что?
- А если убить Наполеона?
- Можно. История пойдет иначе, ибо гений существенно определяет ее направления. Но! Всем студентам говорю: читайте эпилог графа Толстого к "Войне и миру"! Шествие Наполеона по Европе было продиктовано глубочайшими предпосылками - и чтобы его отменить, надо начинать даже не с отмены Французской революции, а еще раньше - с отмены Нидерландской! От убийства гения история одной страны существенно изменится, но история мира изменится ненамного - в исторических масштабах, разумеется. Вы можете убить Франко, или Сталина, или Муссолини, или тем более Гитлера - но тоталитаризм, как необходимость на данном историческом шаге, останется, только с другими людьми... С битвами еще проще: одна битва решает не так много, как кажется. Скажем, Филипп II мог не один раз, а хоть и все десять приводить свою победоносную Армаду к объединенному англо-голландскому флоту, но захватить Нидерланды ему бы все равно не удалось!
- Да, - помолчав, согласился немец. - Исход битвы в пользу англо-голладского флота мог решить разве что переход колоний из рук в руки. Впрочем, Алжиры-Америки так часто переходили из рук в руки между испанцами и французами, что всерьез говорить об их роли в истории нет смысла. Конкретно для этих стран это были бы серьезные изменения, а для мира - ноль. Я не вижу условий, при которых колонии могли бы играть какую-то значительную роль, помимо предоставления золота метрополии. Любую державу, пытающуюся создать колониальную империю, постигла бы участь испанских Америк...
- Совершенно верно, - согласился профессор, - мировая история - это такой сверхсложный организм... Я могу допустить, что всю Америку завоевали французы, или даже немцы (хотя согласитесь, до конца XIX века этот конгломерат мелких княжеств и королевств был занят внутренними проблемами), или те же датчане или шведы... высаживались же викинги в Америке, в конце концов! Но общая ткань событий должна была бы плестись по общим мировыми законами...
- Колонии, говорящие на датском или английском - Боже, что более идиотского можно представить, - пробормотал латинос.
- Хотя, наверное, расчетливые северяне не допустили бы перемещения центра тяжести из Европы, - парировал немец. - И всяких там войн за независимость с полковниками и генералами, меняющимися, как перчатки. И смертниками-националистами. Впрочем, так можно договориться Бог знает до чего. Ближе к делу. Насколько верны ваши построения? Где гарантия?
- Если говорить о компьютерном моделировании...
- Нет уж, будьте добры, о действительном!
- Ну, тогда могу только развести руками - история покажет...
Вильгельм глядел в узкое окно-бойницу на шумящее внизу море. Взгляд герцога соперничал с мрачностью камня, из которого норманны возводили свои крепости на берегу, мрачнее тучи, нависшей над сизыми волнами. Видно, судьба: все будут помнить только основателя династии, Роллу, но никто не будет помнить его, Вильгельма - потому что никакой он не завоеватель, и не основатель династии, и вообще никто - бастард, неудачник, ублюдок, дурак. Упустить корону!
Уже который день штормило, штормило, штормило, и вассалы, которых пришлось собирать на войну с клятвопреступником Гаральдом уговорами и угрозами, разбегались и растекались, как холодная вода этого проклятого моря.
А все, казалось, складывалось так удачно. Поистине бастард, победивший законных наследников, был обласкан небом! Когда в пятую феерию накануне Крещения Господа нашего, в год 1066 от Рождества Христова, король Эдуард отдал Богу душу, а корону - неизвестно кому. Внуку Железного Бока? Мерзавцу Гаральду? Ему, Вильгельму?
Как обычно - первому, как обычно - сильнейшему.
О Боже, и смерть дочери все осложнила! Гаральд в зятьях был бы безопасней... Нет, мощи святого Валерия помогут. Обязательно помогут. Закрыв глаза, Вильгельм слушал колокольный звон и молился старым богам.
- Ее Величество Екатерина не дает согласия на развод, - почтительно доложил Рольф.
- Ну и черт с ней, - отмахнулся король. - Без ее согласия разведемся. Что в архивах?
- Удалось найти следующие документы, свидетельствующие о том, что существует прецедент, когда английские короли объявили независимость Англии от власти папы. А именно, в 1351 году в королевстве был принят Устав о монастырских казначеях, за которым последовал Указ о наказании за превышение церковной власти, запрещавший обращаться в Рим без санкции короля...
- Ну вот видишь, я же всегда говорил, что ты у меня - голова! - захохотал Кнуд. - Поэтому мы ее пока рубить не будем.
Рольф вежливо засмеялся. Юмор короля иногда рождал у него мурашки по коже.
- Значит, мы всего лишь продолжаем дело английских королей, ибо английский народ не желает подчиняться власти чужого правителя, пускай даже апостолом Петром назначенного. То есть решение наше вполне закономерно и вытекает... вытекает...
- Из логики развития наших отношений с Римским престолом, - поклонился Рольф.
- Вот, - заключил король.
Рольф подумал, что надо подготовить петицию от палаты общин, которую английский народ верноподданнейше вручит королю для одобрения.
- А вели-ка, друг Рольф, нести сюда добрую пулярку, откормленную смиренными монастырскими братьями, - хлопнул советника по плечу его величество. - Давай, зови виночерпия. Отметим это дело. Скоро все монастырские пулярки будут нашими!
В общем, теорию профессор им кое-как растолковал. Есть подозрения... Перешли к практике.
- Так вот, - говорит профессор. - Вы нам хоть какие-то координаты дайте, от чего плясать. А то а) не известно, б) не ведомо, найдите их сумму. С чего плясать-то?
- Ну, предположим, с капитализма и протестантской этики, - вступил в беседу француз. - Как в XVI веке что-то изменить так, чтобы мир не пережил антифеодальный перелом и Реформацию? То есть пережил, конечно, но не воспринял изменений?
- Набортачить бсегда божно, - глубокомысленно заметил Владя. - Но только не в бебнаццатом.
- Почему?
- А бочему в бебнаццатом?
- Да вынь ты пончик изо рта! - не выдержал латинос.
- Чтобы господам ученым было понятнее, - флегматично заметил немец, - давайте облегчим им уравнение: почему некий субъект, желая изменить мир в указанном мсье направлении, почему-то отправился не в XVI век, а в XI-й?
- - А фигли ее в XVI-м уничтожать, - пробубнил Вишневский, на секунду освободив рот для пояснений. - Шмякнуть Лютера или не шмякнуть - это даже не риторический вопрос. Тогда надо шмякать сразу и Эразма, и всех предреформаторов, и вообще начинать с предпосылок сознания Нового времени, то есть века с XIV-го, а то и XIII-го. Реформация - только верхушка айсберга. В XVI веке она просто вылезла наружу.
- Понятно. Ну а в XI-м что тогда можно сделать, чтобы уничтожить Реформацию, которая еще и не начиналась? В 1066 году, если конкретней? - наш госбезник почти кричал.
- Это уже к те... к вам, Талабудов, - переадресовал вопрос профессор.
- Хм... - задумался я. - Ну в 1066 году никакой развилки истории вроде бы не наблюдалось. - Вот если бы вы сказали - 1069, тогда можно было бы предположить, что дело связано с захватом данами аглосаксов. Теоретически, если не дать данам завоевать Мерсию, на одну страну Северного Бенелюкса стало бы меньше. Хотя какой толк? Англосаксов все равно завоевал бы кто-нибудь из северных соседей. У них особого выбора не было, если честно.
- Вот это и есть контрафакт второго порядка, - пояснил офицерью профессор. - Одно завоевание или незавоевание ничего бы не решило. И в XVI веке Англия по-прежнему стала бы одним из оплотов протестантизма и протестантской этики.
- Угу, - кивнул латинос. - И здесь тупик.
Он вздохнул.
- А неизвестно ли вам, по случаю, такое имя - Вильгельм Поатье? - с безнадегой в голосе спросил наш. Так, ради проформы.
- Это с выпученными глазками такой? - спросил я. - Его еще из священников за ультраконсерватизм поперли, и он в историки переквалифицировался. Учится где-то в Италии. Знаю. Мы с ним на конференции молодых ученых познакомились. Я потом с него еще двадцать песо сгреб.
- За что? - вкрадчиво поинтересовался наш. - За что вы получили двадцать песо, господин Талабудов?
Он говорил так ласково-ласково, что я сразу понял, что надо было прикусить язык и жрать, как Вишневский, пончики.
- ... и тем самым я желаю порвать с Римским Престолом все сношения, дабы отныне и вовеки английская земля была свободна от поборов и велений Рима, - закончил король загодя подготовленную Рольфом тираду.
Советники закивали. С текстом речи они были ознакомлены, ошеломлен был только испанский посол. Ну и римский нунций, естественно.
- А чин богослужения король менять будет? - склонив голову к Сассексу, вполголоса поинтересовался Норфолк.
- Да зачем? - пожал плечами Сассекс. - Хоть задом наперед молитвы читай, королю это безразлично.
Довольный Кнуд взмахом руки отпустил присутствующих и велел позвать какую-нибудь придворную даму. Лучше Матильду, которую все королевство с превеликими основаниями считало ведьмой: даром, что ли, у нее родинка на плече? И королем вертит, зараза. Ничего, дойдет и до нее очередь, эшафот по мерзавке плачет...
Где-то в глубине дворца в своих роскошных апартаментах рыдала дочь Хуаны Безумной, некогда прелестная пышечка Екатерина, ныне - заложница большой политики. И один за другим рвала платочки уже почти незаконнорожденная принцесса Мария.
- Я писал ему альтернативку, - обреченно рассказывал я, параллельно размышляя - меня здесь расстреляют или отведут в подвал. - Он списался по мной по carta electrónica, попросил смоделировать историческую действительность. Я подумал - может, ему зачет сдавать. Может, у них тоже альтернативку преподают. Ну и говорю - двадцать песо. Он деньги перевел, я написал. Все.
- Ты... - задохнулся госбезник. - Ты... Ты за двадцать песо родину!.. Ты родную историю за тридцать серебряников!..
- За двадцать, - упрямо напомнил я.
- Уууууррр!... - зарычал офицер. Наверное, он имел в виду "урою". Или "урюк азербайджанский". Кто его знает.
Президент... выдержка у него была... А вот латинос... И вообще они все какие-то нервные стали. Вот что значит спонтанная неподготовка. Если бы... обрабатывали бы куда более профессионально. Хотя и сейчас...
- Про что писал? - навис надо мной латинос. Ну и рожа... ну и кулачищи... сдались мне те двадцать песо... своих студентов мало... от ужаса язык у меня присох к гортани.
- Эээааа...
- Говори, мразь! - прогремел громила.
- Про Вильгельма Нормандского писал, - пришел ко мне на помощь Вишневский. От волнения за друга он даже пончик выплюнул. - Что будет, если в 1066-м...
- В каком???!!! - рявкнули они все хором.
- Именно... в этом вашем 1066-м. Что будет, если Вильгельм станет отбирать корону не у Капетингов, а у Гарольда?
- И что будет? - прищурился француз.
- Ну, по моим предположениям, - сглотнул наконец-то я, - Англия станет колонией Франции. Нидерланды не получат союзника в борьбе с Филиппом II, и Реформация захлебнется... Революции не будет, капитализма не будет. Будет католицизм и феодализм - по всей Европе. Вот и все.
- Та-аак, - переглянулись наши сексоты.
Вильгельм наконец-то признался себе, что и он давно отчаялся. Надежда умирала под проливным ноябрьским дождем. Тучи, похоже, сговорились с небесами. Ни просвета. Ни лучика.
Бастард стукнул кулаком по массивной дубовой столешнице. Как теперь подтвердить это завещание? Надо ждать весны. Ждать весны.
Но соберутся ли вторично вассалы, шепчущиеся о том, что небо против похода на саксов? Но легко ли будет разбить Гаральда, который к тому времени соберет вокруг себя все силы, которые можно собрать?
Ганг-Ролл, Ролла Ходок, сын Ронгвальда, опрокинувший короля и ставший первым герцогом Нормандии, наверно, смеялся над своим потомком, глядя вниз из рая или вальгаллы, где бы он ни был. Наверное, где-то на другом берегу холодных вод собирает свои войска какой-нибудь Олаф или Кнут, а ему, Вильгельму, всю жизнь слышать теперь в спину насмешки... Даже эта хлипкая тварь, последыш Капета, будет хихикать...
Последыш?.. Хм. А чем, собственно, французская корона хуже английской?
Вряд ли она за полвека успела сильно прикипеть к голове Капетингов...
- Больше он ничего не просил?
- Нет. То есть я ему еще предложил контрафакт просчитать, но за десять песо дополнительно. Говорю, если сдавать зачет будешь, с тебя контрафакт по любому спрашивать будут.
- А он?
- А он отказался. На фиг, говорит, у меня и так денег нет. А зачет я все равно сдавать не буду.
- Ага, десять песо ему жалко. Все на зенитки истратил, скотина...
- Кстати, сеньоры, а зачем ему в XI веке зенитки? По воробьям стрелять? Или тучи разгонять?
- Да какая разница... Поймаем - спросим...
- Главное, поймать до того, как уедет! А то когда вернется обратно, мы уже...
- А вернется?
- А как же! У него мечта - папой стать! По оперативным данным - вернется непременно... Тем более таймер установлен так, что через три года в прошлом возвращает в исходную точку автоматически...
- Значит, надо ловить...
- Легко сказать!
- Сеньор Родригес, так где, по вашим данным, находится этот ублюдок?
- Погодите... Я хочу задать еще один вопрос теоретического характера... Вы, мой юный друг, говорите, что Англии как таковой не будет? То есть Франция усилится? А Испания?
- Франция-то усилится, но Испания получит дивиденды - Нидерланды не смогут отколоться, Реформация заглохнет в зародыше... Но послушайте, контрафакт второго порядка...
- Спасибо, юноша. Вы свободны...
- Кто свободен? Па-азвольте, это наш, российский младший научный сотрудник, и нам, российским органам госбе...
- Так где этот урод?! - наконец-то и у тихо сидевшего в уголке представителя ЕС от Бельгии прорезался голос. Очень визгливый, надо сказать, голос. - Где он?! Отвечай, черномазый, где Вильгельм Поатье?!!
Сеньор Родригес выдал длинную тираду на испанском, долженствующую разъяснить, где именно и в каких тапочках он видел представителя Бельгии с Нидерландами и Бенелюксами вместе взятыми. Представитель Европарламента, даром что коротышка, схватил мулата-метиса за грудки...
Профессор взял нас обоих за шкирку и выпихнул в коридор, и сам вышел, и дверь плотно закрыл. Правильно, нечего лезть в большую политику. А то, как выражается Владя, недолго и булю б лоб.
Майор... о неразглашении.
- А про контрафакт-то я так и не договорил, - возмутился я.
Кнуд расхохотался и с превеликим удовольствие поставил роспись под актом о приостановке выплаты аннатов Риму.
Дело сделано!
Король откинулся на подушках, зычно зовя красавицу Матильду. Что ж, королевству нужна новая королева.
Наверное, папа ненавидит Север. Рольф был уверен в этом не меньше, чем в том, что король плевать хотел на Лютера вместе со всеми его тезисами. Пусть горячие южане любят красивые золоченые ризы и пышные празднества - а север любит деньги. Север не будет делиться деньгами с папой, а землями - с монастырями.
Во веки веков, аминь.
Вадя горстями засовывал печенье в рот, невнятно комментируя происходящее на экране. Там схватили очередного террориста. Совместная операция наших и заокеанских товарищей.
Вопящего человека запихивали в автомобиль, и странно, как журналисты засняли засекреченную, видимо, операцию. Хотя, наверное, удачную операцию им с гордостью продемонстрировали сами спецслужбы. Мол, глядите, какие мы крутые. И ничегошеньки не взорвалось.
В общем, человечка на экране мы узнали.
- Бобье, - сказал Вишневский. - Бернулся.
- Ага. Интересно, где его поймали? На входе или на выходе? Как думаешь, успел он чего натворить, и если успел, то мы уже живем в новой истории - или просто образовалась новая ветвь?
- Бокно блянь.
Я выглянул в окно. Вроде бы все как раньше. Реклама напротив живописует достоинства японских телевизоров, соседка по общаге сидит на лавочке, зубрит коллоквиум по столетней войне.
В комнате у нас с Вадькой - все как надо. Недописанная модель альтернативки, учебники по испанскому и английскому. Карта мира. На ней, вроде, ничего не изменилось.
Но если не как раньше - разве я это замечу?
- ... Вас не должно быть! Вас нет! Нет! Нет!!! - надрывался Поатье. - Не трогайте меня! Не имеете права! Я капеллан короля Англии!..
Вопли капеллана стихли за бронированной дверцей автомобиля.
Нет, все как раньше. Это я вам точно говорю.
- А я боборил, надо было ему тебя слушать, бро бонтрофакт, - прочавкал Вишневский. - Бесятку ему балко было.
- Да, похоже, Вильгельм допустил серьезную ошибку, - ухмыльнулся я.