Аннотация: Три сказки, адресованные и детям, и взрослым.
Сказка о Свечке
Жила-была Свечка. Не простая, а церковная. Когда родилась она на церковном заводе в Софрино, священник в золотых ризах окропил её вместе с другими такими же свечами святой водой, прочитал молитвы, и стала Свечка с нетерпением ждать своего часа, когда загорится она золотым огоньком перед Чудотворной Иконой... А что её зажгут именно перед чудотворной иконой, героиня сего рассказа ни минуты не сомневалась: во-первых потому, что в Православной Церкви все иконы чудотворные, а во вторых... ну не могла наша знакомая себе представить, что её - её! - Свечку! - И не поставят на самый высокий подсвечник. (В глубине души юная свечечка была уверена, что, хоть с виду она ничем не отличается от своих подруг, а всё же - особенная она, лучшая. Впрочем, внешне этих своих мыслей Свечка не выказывала, т.к. знала, что смирение - главная добродетель. Поэтому, когда их с подругами наконец-то вытащили из большой картонной коробки, в которой они были привезены в храм и стали аккуратно складывать в ячейки свечного ящика, наша знакомая не полезла в первые ряды, смиренно уступила дорогу одной, второй своей товарке (про себя подумав, насколько же она выше их в своём самоотвержении)... И вдруг почувствовала, что оказывается в самом низу. Куда только девалась Свечкина добродетель! Она полезла вверх - скорее, скорее! - но всё равно оказалась где-то в самой гуще, в толчее, в середине ящичка. Обидно стало Свечке... "А я-то думала - жаловалась она про себя - что Господь за моё смирение устроит так, что окажусь я на самом верху... Пересмирялась..." - Мрачно резюмировала свеча.
А в это время начали читать часы к Божественной Литургии. В храме стал прибывать народ, люди подходили к ящику, покупали свечки... Наша знакомая лежала в середине лотка и грустила. Но вот дошла очередь и до неё. Ближе к концу Литургии Оглашенных к свечному ящику подскочила запыхавшаяся девочка лет двенадцати (опять опоздала!) и быстро прошептала: "мне семь свечей по рублю!"
Ура! Наконец-то! Наконец её несут к предназначенному ей высокому месту! А она-то унывала! Конечно, ведь если бы её забрали из ящика раньше - Свечке пришлось бы сгореть ещё до главной части Литургии. А теперь!.. Теперь она воссияет на свещнице во время самого Евхаристического Канона! Она будет гореть ярче всех! Она... Ах да, Свечка, ты же должна быть смиренной и думать не о себе, а о Господе, служить Ему, а не заниматься самолюбованием... Да... И всё же, всё же!!! - Так мечтала Свечка, не слыша, как прочитали Евангелие (между Апостолом и Евангелием девочка успела зажечь двух Свечкиных подружек: одну поставила на Праздник, другую на Канон). До Херувимской Юля успела передать к иконам ещё четыре свечи... Наша знакомая осталась одна. "Сейчас - пела её душа - сейчас меня поставят вон к той иконе! Или к этой!.. Ах, жалко, что на праздник отправили не меня... Ну да ладно. Наверное, меня ждёт что-то ещё более высокое, а там стоит так много свечей - можно и затеряться!"
И тут раздалось тихое, мелодичное: "И-ии-иже Херуви-ии-имы..." - Юля благоговейно перекрестилась и решила: "Всё. Хватит бегать по храму. Господу нужна молитва, а не свечки; последнюю потом зажгу." - И, раскрыв сумочку, бережно положила Свечку между Молитвословом и кошельком.
Свечка оторопела. Как! Её - и в тёмную сумку, рядом с каким-то презренным кошельком, когда другие пламенеют на Литургии! Это жестоко и несправедливо!!! В глубине воскового сознания мелькнула мысль, что надо терпеть и смиряться, что на всё воля Божия и не её, маленькой свечки, дело - спорить с Божественным Промыслом, Который лучше знает, что и когда ей полезно. Но буря возмущения, бушевавшая в полупарафиновой душе, смела эту мысль, как лёгкий лепесток. "Это ужасно! - бушевала Свечка, всё более озлобляясь - я не стану этого терпеть! Такое испытание превосходит мои силы! Ах, зачем я с самого начала не лезла наверх, пыталась смиряться... Но теперь - все - не буду больше требовать от себя сверх сил!" - Так кипятясь, Свечка не замечала, что всё сильнее и сильнее размягчается. А решив, что больше не будет смиряться, она нервно задёргалась и попыталась силой пролезть к выходу из сумочки. Дёрнулась раз, второй... - и разломилась на несколько повисших на фитиле обломков.
"Ах, какая жалость! - подумала Юля, доставая из сумочки изломанную Свечку - А я-то хотела поставить её перед образом Всех Святых..." Девочка попыталась слепить разломленные кусочки, но это не удалось. Тогда она вновь убрала злополучную свечу в сумочку.
Бедная Свечка очнулась у Юли дома. Девочка держала её над огоньком другой свечи и приговаривала: "Так... Сейчас починим тебя. Всё-таки ты церковная свечка, нельзя тебя выбрасывать... Терпи, терпи, не ломайся!" Свечке было больно и обидно, что её плавят на другой свече, да ещё откуда-то сбоку, но она уже не смела ломаться, ибо поняла, что если она переломится, хуже будет только ей... Наконец Свечку положили на полочку под иконами. "Буду зажигать ею лампадку" - решила Юля.
Взглянув на себя, Свечка не знала, радоваться ей, или плакать: её восковой остов вновь приобрёл целостность, но был покрыт бугорками и впадинами, оплавлен и даже немного закопчён.
Потянулись серые будни. Целыми днями лежала Свечка на полочке под иконами, и только редко-редко, когда почему-то угасал огонёк в лампаде, её брали в руки и зажигали - совсем ненадолго - чтобы передать её пламя масляному светильнику и вновь потушить на неопределённое время. Сначала Свечка целыми днями плакала - сперва от злости и обиды, завидуя и неугасимой лампаде, которой ей приходилось служить, и оставшимся в храме сёстрам... Потом пошли слёзы от тоски, обиды на себя за собственные нетерпение и нестойкость... Постепенно они сменились тихим покаянным плачем, и вот уже свечка ни на кого и ни на что не роптала, она предавала себя в волю Божию и мирно думала, что должен же кто-то и в доме христианском служить Господу, и лампаду пред бумажными образками возжигать...
Так прошёл Великий Пост, миновала и Страстная седмица... Наступила Светлейшая дня Пасхальная ночь. Юля с мамой надели белые платочки и поздно вечером вышли из дома. В квартире осталась одна старенькая бабушка, которая по болезни давно уже никуда не выходила. Она включила телевизор, попыталась смотреть трансляцию Праздничного Богослужения... Нет, что-то не то! Только начнёшь молиться - комментатор прерывает службу своими объяснениями. Бабушка выключила телевизор, подошла к домашнему иконостасу. Взяла красную книжицу с красивой надписью "Пасхальное Богослужение" и ...потянулась за Свечкой. "Зачем я ей? - подумала наша знакомая - Лампада, кажется, не погасла..." Но старушка сделала то, о чем смирившаяся до земли свеча не смела и мечтать. Вместо того, что бы зажигать её серной спичкой, бабушка осторожно поднесла свечу к горящей лампаде и, затеплив от неё свечной огонёк, начала читать: "Воскресение Христово видевше, поклонимся Святому Господу Иисусу..." Свечка трепетала от святых слов, пламенела, как могла, не смея в то же время слишком дерзновенно тянуться огоньком ввысь, что бы не обжечь старушку... "Христос воскресе из мертвых..." Свечка уже не замечала, где она, на какой свещнице поставлена, кто видит её... Она горела Воскресшему Господу и пламенная душа её летела в Пасхальные небеса...
Сказка об Астре
- Так, молодец, подрос еще на пол сантиметра! Скоро поедем на дачу и высадим тебя в грядку... А ты почему чахнешь? Может быть, тебе дует из окна?
Тетя Галя совершала ежедневный утренний обход своей оранжереи, расположенной на журнальном столике. Она заботливо осматривала каждое растение, обращаясь то к фиалке, то к бальзамину, то к маленькому кустику астры. Цветы чувствовали ее ласку и, казалось, тянулись к рукам хозяйки, внимая ее заботливым речам.
Недавно появившаяся из земли Астра, замерев всеми своими тремя листочками, слушала слова тети Гали:
- Подрастешь, окрепнешь, и мы высадим тебя на клумбу. Будешь цвести на открытом воздухе...
- Куда это меня повезут? - Недоумевала она, - Что это такое: "дача", "клумба"? Вдруг мне там не понравится?
- Это где-то там, на улице, - тоном знатока ответствовал Астре круглый Кактус, покрытый рыжеватыми иголками, - за окном, откуда на нас так противно сквозит.
- Да?.. - Ужаснулась Астра, - Но я же могу замерзнуть там!
- Пока это опасно, никто тебя не высадит. - Вступила в разговор красавица Кала - осанистое растение с мощными темно-зелеными листьями и белым, словно восковым, цветком на высоком стебле. - Прошлым летом, когда было тепло, меня тоже вывозили на дачу. Но как только похолодало - я вернулась домой.
- Да? - Заинтересовалась Астрочка. - И как тебе жилось там?
Кала задумалась. О чем рассказать этому крошечному растению, никогда не видевшему мира дальше небольшой комнаты с золотистыми тюлями на окнах?
- Там много свежего воздуха... - Вдохновенно начала она.
- То бишь, сквозняка! - Продолжил Кактус. Кала недовольно покачала белоснежным цветком и продолжила речь:
- Солнце там светит не через стекло и штору...
- А прямо на незащищенные листики молодых растений. - Вновь вмешалась вредная колючка.
- Все цветы на даче растут свободно, в пушистых грядах, без тесных горшков... - Кала не замечала, что уже перешла на скороговорку, чтобы успеть закончить повествование до очередного колкого вмешательства, но оно не заставило себя долго ждать:
- В общем, выкинут тебя на улицу, в сырую землю, - безапелляционно резюмировал Кактус, - и спасайся, как хочешь.
- А когда?.. - Испуганно пропищала Астра. Кала лишь беспомощно развела листьями, а Кактус торжествующе изрек:
- Сразу же, как только сочтут, что ты можешь, напрягая все свои силы, выживать в уличных условиях. Так что, готовься.
"Какой ужас... И стоит ли вообще расти, если это грозит такой перспективой? - Размышляла неженка Астра. - Сейчас, пока я маленькая и слабая, обо мне заботятся, держат в уютной комнате, на ночь накрывают баночкой, чтобы я не простудилась от сквозняка... Но едва лишь я подрасту - окажусь на улице! И уже не увижу ни люстры с блестящими подвесками, ни комнатных фиалок. Всего, без чего я не мыслю своей жизни! Да и тетя Галя будет уделять мне гораздо меньше внимания, если заметит, что я могу выжить и без ее опеки..."
*** **** ***
- И чего тебе не хватает? Другие растут, уже бутоны завязывают, а ты сидишь - и ни с места! За неделю не появилось ни одного нового листика! - Недоумевала хозяйка, поливая непутевый цветок. А Астра хитро пошевеливала крошечными листочками, подставляя их под струю теплой воды и думая, как же хорошо, когда о тебе заботятся, ничего не требуя взамен, потому что ты маленький и слабый...
Но недолго довелось Астре радоваться своему лукавству. Вскоре она заметила, что листочки ее желтеют, а стебель как-то странно изгибается, делается корявым. Незаметный раньше утренний сквознячок теперь пронизывал неразумное растение до самых внутренних прожилок, а радовавшее прежде солнце казалось палящим и иссушающим. "В чем дело? - Однажды с недоумением произнесла Астра, - Почему я чувствую себя все хуже и хуже?"
- И это при том, что ты не тратишь сил на рост! - Не замедлил вставить свое слово Кактус, - Представь, что бы сталось с тобой, если бы ты еще и росла!
- Ничего подобного! - Вступила в разговор Кала, - Ты теряешь силы потому, что не используешь их по назначению! Цветок должен развиваться, а ты застыла на месте. Так не бывает: можно двигаться вверх или вниз, расти или засыхать - третьего не дано!
- Хватит читать мне мораль! - Не выдержала Астра. - Сама того и гляди отправишься на дачу - и хочешь, чтобы всех туда вывезли? Не бывать этому! Не стану расти! Засохну - так здесь, в своей любимой комнате!
Кала с жалостью посмотрела на упрямое растение и ничего не ответила.
А дни шли. Солнце припекало все сильнее, за окном щебетали радостные птахи, цветы тянули вверх молодые побеги - только Астра упрямо не желала расти, невзирая ни на собственные желтеющие листья, ни на усиленные заботы хозяйки.
- Мамочка, да прекрати ты возиться с этим непутевым цветком! - Уже не в первый раз говорила тете Гале ее дочка Лиза. - Он уже почти засох, выброси его, а в горшок посади что-нибудь другое!
Астра внутренне содрогалась от этих слов, но слышала ответ доброй хозяйки:
- Не могу, Лизонька! Пока цветок еще жив, мне жаль выбрасывать его. Может быть, он одумается и пустится в рост...
Астра успокаивалась и торжествовала:
- Ничего вы мне не сделаете! Останусь маленькой до осени. А там, когда опасность оказаться на даче минует, подрасту немного, если захочу. Вам на радость.
Но вот, однажды...
Тети Гали не было дома, а Лиза пришла из школы с небольшим свертком в руках.
- Куда же мне деть тебя? - Рассуждала она сама с собой. - Такой милый цветочек надо срочно посадить в землю! Но свободных горшков у нас, кажется, нет... Вот что я сделаю!
Девочка подошла к Астре и ...с корнями выдернула ее из земли. Затем, немного подумав, размахнулась и бросила злополучное растение прямо в открытую форточку, тихо проговорив:
- Захочешь расти - и под окнами укоренишься. Там как раз газон вскопали.
*** **** ***
Ошеломленная случившимся, Астра лежала в рыхлой земле и беспомощно озиралась по сторонам. "Что это?!" - С ужасом думала она, - Как люди могли так обойтись с ней?! Конечно, она сама не пожелала расти, но разве это дает кому-то право выкидывать ее из теплой родной комнаты, ради пребывания в которой она и отказывалась становиться полноценным цветком?!" Астра негодовала, злость и обида переполняли ее, вскипая сотнями едких мыслей. "Засохну назло всем!" - Подумала она. И только тут поняла, что засыхает на самом деле, окончательно и бесповоротно. А людей рядом нет, они не помешают ей погибнуть, не огорчатся этому - скорее всего, даже не узнают о ее участи. И тут Астра почувствовала, что хочет жить. Изо всех сил она потянулась корнями к земле, пытаясь зацепиться за нее, втянуть в себя живительные соки...
Началась жизнь, полная борьбы. В полдень, когда солнце палило ярко и безжалостно, Астра старалась укрыть от него нежные молодые листочки, пряча их за старшими, более выносливыми. Во время дождя она жадно впитывала влагу, запасая ее на засушливые дни. Боролась с наступавшими со всех сторон сорняками. И росла, росла... Старалась успеть стать больше и сильнее, пока это возможно, чтобы легче встретить новые испытания.
А еще наша знакомая радовалась жизни. Ласковому солнцу и теплому дождю, пережитой грозе и своим новым листьям. Она любовалась синим небом и растущими вокруг цветами, отнюдь не жалея о покинутой комнате.
*** **** ***
Луч утреннего солнца заглянул в окно, суля погожий денек. Лиза откинула занавеску, выглянула в палисадник и замерла в изумлении. Красивое растение с тремя крупными махровыми цветами приветствовало ее, слегка покачивая головками на сентябрьском ветерке.
Тетя Галя подошла к окну и ахнула. Прекрасный темно-малиновый цветок радостно взирал на мир, выглядывая из зеленой травы.
СКАЗКА О СОВЕ
Вы никогда не задумывались, почему сова летает по лесу ночью, когда все птицы спят? А почему она не поёт песен, но кричит грустно и протяжно? Хотите узнать? Тогда слушайте...
Когда-то, давным-давно, сова не была ночной птицей. Вместе с другими обитателями леса она радовалась солнечному свету и даже, говорят, пела прекрасные песни - не многим хуже соловья. Но однажды, ненастной весной, когда тёмные тучи уже несколько дней кряду закрывали небо, так что звери и птицы скучали по ярким, светлым лучам Солнца, произошла грустная история, о которой и повествует эта сказка.
Дождь лил целый день и Совушка пряталась от него в дупле развесистого старого дуба. Было сумрачно, капли монотонно стучали по листьям, и Сова сама не заметила, как уснула. Она пробудилась лишь ночью, когда в отверстие дупла лился неяркий серебристый свет. Совушка выглянула наружу и увидела, что дождь перестал и на небе сияет огромная круглая Луна, озаряя своими бледными лучами лес, а застывшие на листьях капли, поймав отблеск лунного света, загораются маленькими светлячками. Ночное светило было прекрасно, и Сове почудилось, что оно простирает к ней свои молочные лучи и задумчиво улыбается. Вокруг мерцали мириады мелких звёзд, переливаясь тысячами светлых алмазов и изумрудов, а большой серебряный диск царствовал над ними и казалось, что в тишине ночного леса звучит едва различимая музыка.
Всю ночь Совушка любовалась луной, с замирающим сердцем следила за её мерным движением по небосклону, и, чем ближе спускалось светило к горизонту, тем болезненнее сжималось от щемящей грусти сердце очарованной им птицы. Вот уже лунный диск коснулся краем горизонта, бледнея тем более, чем сильнее светлело предрассветное небо... Утро постепенно вступало в свои права. От горя Сова захлопала крыльями, закричала и, сорвавшись с ветки, полетела вверх - всё выше и выше, что бы ещё хоть несколько мгновений наслаждаться ускользающим видением, но прошли и эти секунды. С печалью в душе вернулась бедная Совушка к своему дереву и, не глядя на покинутое Луной небо, спряталась в дупло. Она не видела, как воссияли на востоке первые золотисто-розовые лучи восходящего Солнца, как поднялось оно и согрело, осветило лес, пробуждая к радостной жизни его обитателей; как возвеселились стосковавшиеся по солнышку звери и птицы, а деревья, согретые долгожданным теплом, протянули навстречу ему свои первые клейкие листочки. Сова забыла о Солнце. Очарованная луной, она каждый вечер встречала её и жадно любовалась шествием ночного светила по небу, с грустью ожидая, что оно вновь исчезнет за горизонтом. А когда Луна заходила, бедная птица с тоской в сердце скрывалась в тёмном дупле. Она не желала видеть наступающего дня, нетерпеливо ожидая вечера, когда она опять будет встречать восход возлюбленного светила.
А Луна вовсе не хотела быть кумиром Совы. Однажды, грустно глядя с небес, она тихо произнесла:
- Совушка-сова, болезная голова!.. Что ж ты, Совушка, забыла Солнышко? Что ты смотришь на меня во все глаза целые ночи, так, что округлились и расширились твои очи? Опомнись, бедная! Ведь я не имею своего света, но лишь отражаю тот, что даёт мне великое Солнце!
Но Сова не поняла слов Луны. Услышав её речь, птица исполнилась невыразимого восторга оттого, что сама Луна говорит с ней и от волнения не разобрала смысла произносимого. Она лишь вперилась в лик Луны с ещё большим обожанием.
С той ночи Луна начала убывать. Раньше она всегда оставалась одинаково круглой и светлой, теперь же, жалея Сову, решила умалиться, что бы хоть этим показать ей, что Луна - не главное небесное светило, она мала и темна в сравнении с Солнцем. Но Сова не вняла и этому. Она с ужасом следила за уменьшением луны, в ночь же, когда та вовсе не показалась на небе, впала в такое отчаяние, что прорыдала всю ночь и с тех пор не могла уже петь своих прежних песен.
Увидев горе Совы, Луна вновь поднялась над горизонтом, но с тех пор редко показывает она свой полный, круглый диск, редко льются её лучи, освещая ночной лес, ибо не хочет Луна становиться кумиром, старается напомнить, что нельзя забывать ради неё Солнце, ибо именно оно даёт и свет, и тепло.