Лес, пронзенный светом насквозь,

  Одичало тихо спит.

  В жилах стынет хлипко кровь.

  Глаз отчаянно горит

  Взором, что испуган светом,

  Расширяя тьмы зрачок,

  И глядя, глядя кругом,

  Озираясь, но чуток

  И не страшно даже, очень

  Хочется всех снов,

  В коих был - в земле, там вонь...

  Но, однако, даже слов...

  Нет и слов, кусачих, истых,

  Будто он забыл как рот

  Открываться должен, жмых

  Спертых мыслей: сушью жжет

  Где-то во нутрях разбитых

  И разломанных как лед.

  Во груди нет стука, дых,

  Но и дыха нет, берет

  И шатает ногу вяло,

  Делая для шага дрыг.

  Пуст и смраден. Шага мало.

  Делает еще. Потуг

  Всех его не хватит, сильно

  Отрывает от земли

  Он подошву. И не больно.

  Чувство стиснуто, вдали,

  Где-то там вдали... как будто...

  На пространстве сна печать.

  Он проснулся. Встал минутой.

  Чтобы землю потоптать

  Лишь еще разочек, только -

  Лучик солнышка лишь в сон.

  Он идет и спит. Глубóко

  Пуст и мертв. Но ярок сон.

  

  Тут Григорий вздрогнул чутко,

  Ощутив дороги бег.

  Взгляд на трассу, сердце гулко

  Стукнуло в груди, ночлег...

  По рулю скользнули пальцы,

  Задвигая обруч вправо.

  Сбросил скорость: "Молодцы,

  В график уложились, смело", -

  Так подумал; иль сказал.

  

  Немного сон повспоминал.

  

  Напарник будет дальше ехать.

  - Иваныч! Смена! - подустал.

  И стал рычаг неспешно пехать.

  Нужно выспаться, однако.

  Подвернул на край, к обочине.

  И сидел, молчал. В машине

  Даль вся, видно, далеко...