На кладбище всегда есть свободное место. Знала об этом и пара, нашедшая меня осенним вечером у дальней ограды. Думал, они пришли навестить одну из свежих могил, да ошибся. Женщине лет девяносто, мужчина, кажется, старше. Седые, уставшие. Разговор начала женщина.
- Простите, ведь вы работаете здесь?
- Так и есть, работаю.
Они переглянулись.
- Похороните нас, пожалуйста. Мы заплатим.
Как понимаете, кого только не встретишь. Угрюмые люди, предлагающие прикопать не менее угрюмого, но уже мёртвого человека. Самоубийцы, желающие соблюсти одним лишь им ведомые ритуалы. Пьяные, в холодном поту просыпающиеся среди крестов. Визгливые девочки. Опасные мальчики. Банды собак, чующих тысячи, многие тысячи костей. Ко всему привыкаешь. И привыкаешь отвечать.
- Я копаю. Потом закапываю. А вам надо обратиться к Фазилю Ахметовичу. Он в здании, что у входа, не пропустите.
Они хотели тишины. Чтобы ни строчки в журналах. Чтобы никто не знал. И чтобы вместе. Говорила женщина, мужчина вертел в руках пожелтевший кленовый лист (поднял его по дороге на кладбище, наверное), изредка кивал, подтверждая слова жены или подруги, не знаю, кем они друг другу приходились, не захотел знать. У нас есть хороший знакомый, говорила она, чудесный юноша, привезёт с гробом. Поможет нам, поможет вам. А там как у всех. Только постойте немного над нами, не молитесь, не надо, только постойте. Постою. Они ушли, оставив размеры и деньги.
Под утро я ждал у ямы. Подъехала машина, в прицепе гроб. Юноша (вежливо улыбается) крепкого сложения, что хорошо. Чтобы подготовить место, ушло около часа. Наконец, осталось малое. На лямках осторожно спустили стариков. Они поворочались, устраиваясь в гробу. А затем мы опустили крышку. С одной стороны винты закручивал я. С другой чудесный знакомый. Вылезли, быстро засыпали землёй. Постояли.
- Вас подвезти?
- Да, спасибо. Но давайте ещё подождём.
Стука? Крика? Два метра земли, не услышать. Юноша пожал плечами. Мы закурили.
Прошло много лет. На месте могилы растёт дерево. Клён. Я посадил. Летом под ним отдыхаю. Осенью подбираю листву.
Мне девяносто. Седой, уставший. И как же я завидую тем старикам.