В пятницу солнце по обыкновению всходило в облака. Это напоминало сообщающиеся сосуды, возможно, на диффузию - один материал перетекал в другой. Еще недавно можно было лицезреть состояние материи номер N, но теперь уже никто не мог сказать, чем это было, и главным тут был художественный образ. Восприятие природы, казалось бы, явление, которое происходит само по себе - однако, это еще как посмотреть. Какое у вас настроение? Именно оно и отвечает за яркость красок, а вовсе не светило, облака, ветра и дожди.
Воздух над Машиной колыхался. В его поляризованном движении можно было уловить неясные образы.
Если это птицы, то - что за птицы? Если это - глаза Нечеловеков, то, как все это объяснить. Хочется открыть душу, будто крышку сосуда и спросить: кто же об этом знает? Но оказывается, что за пределами человека ничего нет. Один человек - одна вселенная. С этой колокольни, в мире больше нет вселенных.
Если шагнуть выше, то может показаться, что ты сделаешь шаг в небо, но это не так, далеко не так. Может быть, многие понятия не так очевидны в своем выражении, и выше - это ниже. Километр, два, три, космос.... нет, мир вдруг прорисовывается заново, и это называется переопределением, меняются слои.
Ты где-то еще. Ты можешь сказать, что проблематика восприятия сохраняется, и это называется так: существует только то, что я способен увидеть.
Человек, который сидит на месте оператора, может заявить, что это - побочный эффект. Так устроена машина. Другой человек, который мечтает быть на месте оператора, употребит какой-нибудь редкий термин, но это ничего не изменит. Все теперь зависит от того, насколько сильно ты веришь в то, что видишь, и в то, что не видишь. Возможно, что ты ничего не видишь, так как висишь в черноте пустого пространства. Это - не космос. Это задача по физике.
Дано:
Доказать:
Доказательство:
Допустим, мысль - это совокупность движения в первую секунду развития материи. Допустим, еще не наступила вторая секунда, и до нее еще - 1 миллион лет.....
Утро. Ночная смена компьютера ВППР, который, впрочем, после апгрейда уже именуется ПР, отправляется домой. Утренняя смена еще зевает, пытаясь впрыгнуть в штаны рабочего ритма. Освобождаются регистры. Перезагрузка. Шины набрали воздуха словно легкие, сейчас состоится погружение, но это всего лишь спорт - и потому, не надо так уж серьезно относиться к прерываниям.
Загрузка малого дампа. Поехали.
Человек, стоявший на дороге, вяло внимал природе - быть может, в его голове имелась какая-та своя природа, и ни у кого не было шанса ее понять.
Дыдду было в ту пору 16. Он мало, о чем думал. Им руководили порывы. Он любил драться. Порыв - это словно выступление, это когда ты понял, что мир есть и театр, и ринг, и сцена, и даже ТВ, и может быть даже - трибуна - и ты себе сказал - я вышел в жизнь, чтобы выступать, и вот теперь я пойду и стукну кому-нибудь в челюсть? Получу? Никогда не надо бояться получить, получка - твоя зарплата, и пусть люди видят - пацан не зря живет.
Не то, чтоб приемы знал, не то, чтобы занимался. Однако, ему нравилось, когда он давал по голове тому, кто занимался.
Одно дело, герои уличных игрищ или школьных ярмарок славы, другое дело - банальное, но почти мужское. Он просто выходил на улицу, просто нарывался, и тут главным делом был зачин, а там - как повезет. Или ты получишь, или ты кому-нибудь накостыляешь, что-то вроде:
- Эй, слышь, а чо ты так идешь?
- А?
- Э, чо ты на меня смотришь?
Или просто:
- Э!
Он не старался нарываться как не надо. Он просто знал места. Исход был уже делом десятым. Кровь Дыдда постоянно требовала подогрева, и он ее слушал, кровь свою, или, может, голоса вредоносных бактерий в крови, которые бы никто никогда не нашел.
Но по пятницам Дыдд не дрался, он и в училище не спешил идти. У него была своя, дыддовская, тайна, и он не мог допустить, чтобы об этом кто-нибудь узнал.
Садясь на худой спортивный велосипед, от отправлялся в тридцатикилометровый поход к горам, и вот как тут было: район тот назывался Пеньково, и люди часто о том иронизировали, называя местных жителей, например, Пеньками.
Может быть, человек, попадавший в Пеньково, ощущал себя в совершенно пеньковом настроении. С одной стороны, это был район ВППРов (новая версия - ПР-88), мегамашин, с другой - до них, на самом деле, было далековато, и жители села не могли ощущать свою сопричастность. Тем более, что таковой и не было.
Зато ближайшей деревне Сосново было действительно сосново.
Очень сосново, надо сказать.
В некоторые дни, возможно, даже и елово. Иногда - и пеньково, конечно. Это с точки зрения состояния души. Хорошо это или нет - тут сравнение и не подберешь. Хорошо - это хорошо. Сосново - это когда тебе сосново. Другие эпитеты сложно подобрать, а можно и не подобрать. Тут дело такое. Люди там все словно зомбированые были. Нет, это не было столь явно, чтобы об этом писали и показывали по телевизору. Возможно, кто-нибудь этим и занимался, но не то, чтобы в открытую.
Зато, по приезду в город Ф., сосновость Сосновцев была налицо, люди даже тычили в них пальцем и говорили:
-О, смотрите, это - люди из Сосново.
Людям же из Сосново было все равно, и они ходили туда и сюда, будто лучи локаторов.
Даже Георгий Брайнер, пожимал плечами. Дыдд его хорошо знал, так как очень любил драться с его сыном Марсом. Г. П. Брайнер, лучший специалист по построению искусственных киберпространств, заявлял, что возле Пеньково есть аномалия. И я вам скажу, он-то это предполагал, а Дыдд знал наверняка. Он за тем туда и ездил, чтобы к импрессии драк прибавить земное чувство чужого мира. (То есть, можно сказать, и неземное, но кто-нибудь знает неземные чувства? Ведь это другой язык).
Ехал Дыдд. Показывал водителям на шоссе неприличные знаки. Курил вонючие, водительские, сигареты. Он даже на деревню Удово заезжал, что рядом с Сосново находилось. Удово было покрупнее. Там была школа, и все ученики в перерывах между уроков находились в ожидании. Завидев Дыдда, они тут же решали, кто в этот раз будет драться.
-Я!
-Не, я!
-В натуре, я!
-Замучили, в натуре! Я!
-Слышь, а как его зовут?
- Ты, кто это?
-Как кто? Он.
-Да. А как его зовут?
-Стержень, давай, ты спросишь!
-Ниструя себе! А чо ты стрелки переводишь?
-Пусть Структура узнает.
-Я не лысый. Я не пассажир.
-А кто пассажир?
-Короче!
-Кто это сказал?
-Я спрошу!
-Э, слышишь, тебя как звать-то?
-Чо?
-Чо?
-Чо ты чокаешь?
Собиралась публика. Происходил показательный бой. Но додраться Дыдду не удавалось - звенел звонок, а драться по-быстрому он не любил.
Так происходило всегда. Покидал Удово Дыдд в приподнятом настроении. Он словно начинал чувствовать, как оно там, за облаками, солнце поживает. Хочется ему выстрелить в тени. Тени смеются. Но ничего не получается. Идет репетиция. Занавес никто не хочет поднимать. Потом, устав прорываться, оно тоже дерется. И это видно. Из облаков летят пух и перья.
Оно взбивает их, словно перину.
Дыдд останавливался и смотрел в небо. Ему было хорошо. О сути его неожиданной романтики никто не знал и не мог узнать, и он мог чувствовать себя королем пространства.
-Ты! - говорил он и смотрел в небо.
И никто не смог бы понять, о чем это?
Может быть, он указывал рукой на невидимые лучи, которые связывали мегамашину со спутниками?
Никто не знает.
Впрочем, мы то знаем!
Шла дорога в гору. Дыдд сворачивал, оставляя позади шум двигателей, упиравшихся на первой скорости грузовиков, и ехал мимо Пеньково, куда вообще-то лучше было не заезжать. Дыдд, к слову, и не заезжал. Нет. Не то, чтоб не делал попыток. Отнюдь. В поисках с кем бы подраться Дыдд был там, однако никто драться с ним не пожелал. Лишь сочувственные голоса раздались.
- Ты, мол, мальчик, коли дураком растешь, так и расти себе сам, никого к себе не привлекай, тебе и с самим собой хорошо.
А Дыдд спрашивал:
-Ладно. Драться не будем. Но скажите, почему вы все такие странные тут все? И магазинов у вас нет.
-Магазины создала глупость, - услышал он в ответ, - зачем они нам? Абэ нет? Абэ да?
-Вы, выходит, боговерцы?
-Дурак ты, мальчик. Мы же говорим, ду-ра-к-.
Ду-ра-к-.
-Да сами вы дураки.
-Мы - не дураки. А ты - дурак. У тебя глаза дурацкие.
-А вы, блин, боговерцы.
-Нет. Ни бога мы не любим, ни дьявола. Пусть они сами там друг с другом разбираются, а мы туту как-нибудь по-своему проживем. Да и ехал бы ты мимо!
С тех пор и ездил Дыдд мимо. Причину странностей Пеньковцев связывал он с той самой пещерой, куда он ежепятнично держал путь.
Вот.
Вы бы задали множество вопросов относительно того, почему Дыдд не посещал школу, но тут все несложно, ибо учился он в СПТУ-3, о котором говорили, что людей там нет, а учеников называй как хочешь, а лучше всего - неизвестная форма жизни с руками и ногами. Дыдд занятия посещал достаточно произвольно, он постоянно болел. Родительница, работая в поликлинике, постоянно выписывала чаду справки.
И вот - пещера.
Хотя не был он уверен, что о пещере кто-нибудь, кроме него, знал, другой разгадки как-то не намечалось.
Он знал, что это - не отсюда. Сначала он думал, что это - вклеенный, вживленный в камень, корпус космического корабля. При мысли об этом он и дрался по-другому.
Это был бой за звезды.
Но потом, по мере дальнейшего знакомства, пещера убедила его в чем-то другом. Он не знал, в чем именно. Чем больше он общался с неизвестным разумом, тем меньше понимал, зачем это ему нужно и о чем ведется разговор.
Он знал, что Это рядом.
И, чем ближе оно было, тем меньше было и смысла. Он был точно наркоман, опьяненный воздухом другой планеты или куривший почву - здесь бы все наслаждение крылось в научном понимании процесса.
Когда до прибытия было несколько километров, он начинал свою беседу.
-! - говорили ему.
-!! - отвечал он.
-!!!
-!!!!
-!+!
-!@!
-=8()-%
-*********
-?&&&&&&90-=-77423947#
-//////////////////////////
->>>>>.....>>>>>>>>>>>
-LLLLLLLLL"
-kjdsajdkhsfguwefr.
-$^*$#/.
-\|?/.
Дыдд иной раз приходил к мысли о том, что все кристаллы пещеры - это замороженные галлюционисты иных миров. Сердце его переставало биться, салютуя возможной смерти, и что-то толкало его, чтобы он сумел вернуться. Оно не давало ему окончательно замерзнуть.
Так, входя в пещеру и глядя на застывшую жидкость, он не то, что терял разум - перед лицом его была пустота, дежурный режим в ожидании руки режиссера.
Знаки.
Условный переход от обратного к противному.
Символы, впаянные в отсутствие и создающие свою систему измерения.
Хаос как вещество.
Фонарями зажигались лица, и, глядя на них, он пытался вычленить графические составляющие. Они оживали, кивали, у них были имена, Дыдд забывал как его зовут, становясь другим человеком. Была статуя, и не было статуи, потому что сам он и был этот статуей.
Все имена могли жить где-то в будущем.
Логарифм зрачка.
Статуя стеклена, статуя оживала, и, возможно, стоило опасаться начала распада, но распад не наступал - все это было ради экстаза. Подобное интерпретации модели близка любому думающему человеку, а именно - регулятором смысла является наслаждение.
Однако, здесь это самое наслаждение переходило выходило на другую, параллельную, прямую.
Щелкало реле.
Много реле, много матриц - что-то должно было завестись, но всякий раз он лишь приходил в себя, и все - можно было ехать назад.
- Когда-нибудь оно включится, - надеялся Дыдд.
Он был готов работать проводником сил сколько угодно пятниц, лишь бы достичь желаемого результата.
Дорога, огибая сопку, шла мимо покатого ущелья, на дне которого жили обезьяны. Не удивляйтесь. Я не вру. Понятное дело, что нечего им делать там было, приматам, ибо это не их регион, однако жили они там, летовали и зимовали. Несколько лет назад группа хиппи ограбила зоопарк с самими что ни на есть гуманитарными побуждениями. "Свободу братьям!" - кричали они. "Восстановим статус Обезьяны!" "Обезьяна - наш великий предок!"
"Освободите их!"
"Освободите друзей"
"Братья, вы скоро должны переродиться в людей!"
Акция так и называлось: "Освободие!" Закончилось все, в общем-то, неудачно. Хиппи были арестованы. Зверей вернули зоопарку и посадили в клетки. Но небольшую группу обезьян хиппи успели спасти. Они взяли им билеты и посадили на автобус, идущий в город Ф. Почему именно Ф., никто не знал. В Ф. обезьяны пересели на пригородную электричку и благополучно добрались до Пеньково, где им и понравилось.
Дыдд, останавливаясь здесь, корчил обезьянам рожи. Те выпрыгивали из зеленых кустов, окружал его, трогали за одежду, просили семечек. Они уже давно знали Дыдда, а также то, что у него всегда в кармане имеются такие дела - семечки мелкие, суетные. Семечки покрупнее, масляные. Семечки тыквенные, академические.
Они тянули руки, и Дыдд понимал, что они - и вправду братья.
Обогнув гору, Дыдд прятал велосипед в кустах, и, пробравшись сквозь невероятно колючие кусты, шел к пещере. Еще километра за два он начинал слышать ее холодны, звездно-колючий, зов, и здесь уже не было сил, чтобы сопротивляться.
-@.
-П!
-*)
-?
-!\\\\....
-\!?(
-+
-++
-Ш
-Н
-Н
-К
Ее привязывало незримой нитью к этому пути, и он становился самолетом, у которого включен автопилот.
Начинался диалог с одним участником.
-Ты кто? - спрашивал Дыдд.
Никто не отвечал.
- Я знаю.
Ему хотелось ответить за нее, но он боялся, что, заговорив однажды сам с собой, не сумеет остановиться.
- Десять лет назад в горы упал беспилотный космический аппарат, на нем стояла уменьшенная копия компьютера, что -то вроде ВППР-84, который создает внутри себя виртуальные сферы, способные работать изолированно, что, прежде всего, создавало большую производительность при сравнительно небольшой потребляемой мощности. Вариант совмещение энергоколец и кристаллов поедал 30 Мегаватт, недопустимая величина. Эмуляция искусственного плазмоида требовала подкачки в 5 мегаватт, многовато. Мобильная версия с шиной, сдвинутой по энергошкале в сторону ментальных частот, работала не совсем устойчиво, однако, была менее голодной. Всего 100 киловатт, что для спутника, впрочем, многовато.
О падении любили рассказывать учителя в школе.
Преподаватель по прикладному коневодству в СПТУ-3, Павел Амаякович, якобы сам это видел:
- Ехали мы мимо Пеньково и потеряли колесо - чуть не убились, но скорость маленькая была, грузовик в гору быстро не идет. Пошли искать это колесо, и тут смотрим - появляется огненная стрела, а потом что-то останавливается и висит на одном месте. Натуральный НЛО. А потом он повисел и плюхнулся, один кусок отлетел в сторону и шарахнуло так, что чуть стекла в очках не вылетели.
Дыдд остановился.
Если это был тот самый спутник, то было странно, что его не эвакуировали еще много лет назад.
Мозги-наоборот. Душа-Наизнанку.
-Да же? Я правильно рассуждаю? - просил он.
-А что, если ты - внеземного происхождения?
-Но нет. Не может быть, чтобы в одном месте было и то, и другое.
-Да же?
-Да, я - внеземного происхождения, - отвечал он сам за нее, пещеру, - я - осколок метеорита.
-Да?
-Да, - отвечал он.
Он задавал множество вопросов будто бы сам себе, и однажды ему ответили. Прямо в удивленных мозгах раздалось:
Дыдд! Слушай меня! С компьютером сравнивать! Хватит, Дыдд! Лучше молчи! Не я его подобие, но он! Я подарю все сокровища мира тому, кто сумеет его поднять, не копируя!
Это все было очень удивительной штукой, однако Дыдд все же упорно продолжал считать, что пещера - порождение ВППР-84 дробь 1. Просто врет он, вот и все. Кому она, пещера, может что дать, если только ему одному она дарит необъяснимое Ничего.
-! * 0/2
-+ #{return -0;}
-++
---
-?!($w)
И все в таком роде.
После того случая он был уже почти уверен, что никакого ответа в мозгах не было, и что он сам все это придумал. В неотесанном романтизме Дыдда были и некие правильные свойства - например, он слушал правильный хард-рок и мог бы прослыть меломаном, если бы умел выражать свои мысли сосредоточенно.
Риторические вопросы могли касаться лишь обезьян, нашедших свою землю обетованную. Риторических ответов не бывает.
Волна.
Может быть, это был контакт?
КОНТАКТ.
Люди думают, что это произойдет официально, но все может быть очень и очень не так, как ожидают.
Выкурив сигарету, Дыдд вошел в пещеру, и был вне власти себя. Крисаллы характеризовали координаты вне ума - векторная мысль могла привести к сумасшествию, но, возможно, именно он был тем человеком, что был способен с легкостью все это перенести.
Думающие кораллы.
Он пил другое солнце.
Мозг скрипел, словно рессора.
Сдаться!
Видения плыли, и не было в них стихов, ни прозы, ни белых, ни черных лун, ни странных знаков, ни прочего.
Что-то красное, слоноподобное, выметывало жизнь, словно рыба - икру, и кружилась эта икра в бесконечном водовороте космоса, и до зарождения миров было далеко, как домашнему коту от Нью-Йорка до Парижа. Рожал ли он сам, слонопотам, или же помогал ему кто-то - тут совершенно неясно было. Впрочем, в состоянии энергетической комы Дыдд кое-что понимал, а после - забывал, и оставались лишь, призрачные следы.
Как будто в прошлом году на снегу.
Дыдд, вообще-то, не склонен был запоминать. Он, скорее, умел тянуться, будто нитка. Ну да, еще он любил драться.
Кружилась икра, и был это ветер жизни. Слипалась она и разлипалась, и, кажется, все это сопровождалось тихой музыкой. Мы привыкли, что музыка есть колебание в диапазоне частот, доступных для уха - однако, главное - это идея музыки, и мелодия детей слонопотама росла повсеместно.
Если рассматривать уровни как вложенных друг в друга матрешек, то можно добраться до такой макро-абстракции, где действительно появятся вселенные в электроне.
В середине сеанса кто-то вдруг разбудил Дыдда, и он вздрогнул, удивившись отсутствию чудодейственной силы. Кристаллы не светились. Их что-то затмевало.
Дыдд инстинктивно полез в карман нащупал сигареты и спички, вставил сигарету в рот не тем концом и дрожащими руками подкурил. Фильтр вспыхнул. На мгновение он увидел что-то огромное, полное черно-белых контрастов.
-Со скольки лет ты куришь? - вдруг спросила она.
-Чо? - не понял Дыдд.
-Галлюцинирующий Тореро! Твой час позади! Впереди - рассвет и мосты! Тихо! Только не кричи! Это - мой час! Пока бесы спят. И я здесь, чтобы поговорить с тобой через твои галлюцинации.
-Ты - пещера?
-О боже! Какая пещера? Эти кристаллы - кости барона Кольцо! Все считают, что он еще жив, где-то жив, так как в реальных мирах ходят его двойники. Некоторые из них даже играют и выигрывают. Так вот, мой юный друг! Кости Барона Кольцо - это еще не значит, что он мертв! Это также не значит, что он жив! Тут все двояко, это диалектика системных трансформаторов, и тебе не понять! Он всегда был вторым, и однажды эта серебряная слава его утомила. Вот его кости! Они прорастают из земли кристаллами, источая веселящий газ! О, не спрашивай! Я не люблю монологи, потому что родилась в суфлерской яме в тот час, когда актер читал монолог Гамлета.
С костей Барона Кольцо ты можешь считать всю схему мироздания, но твой глупый мозг не предназначен для этого. Дыдд! Но ты единственный, кто услышал запах веселящего газа и приехал сюда! Пойми. Больше - никто! Такой пассаж! Но ты умеешь говорить, и это уже обнадеживает.
-Почему так? - спросил Дыдд.
-Ты не катишь на роль особенного представителя человеческого рода. Тебе вообще ничего не дано, одномерный мальчик! Но ты - единственный, кто приехал сюда. Раз в сто лет я обязана выпустить в свет ученика, Дыдд. Но теперь мне не до этого. Я не открываю школ и училищ. Я не вожу с собой трепещущих от жажды знания ребят. Я - Кошка Унтерлугауэрр!
Ты думал, я - человек или дух? Нет. Мы - кошки. Наша родина - наши персональные звездолеты! Также - Луна. Ты знал это?
-Нет, не знал, - ответил Дыдд ошарашено.
-Так вот, Дыдд. Умен ты или нет - мне все равно. Ты будешь моим официальным представителем на земле.
-Мне дадут контору?
-Хм, - Унтерлугауэрр на секунду запнулась, - нет, этого я тебе дать не могу. Но...
-Куча обязанностей, да? - спросил Дыдд.
-Нет. Слушай, Дыдд, что за вопросы? Может, тебе еще и звездолет подарить? Пойми, я тебя посвящаю, это уже немало. У тебя нет обязанностей. Ты просто представитель, вот и все. Просто статус у тебя. Нет, Дыдд, пока ты не прошел обряд, нечего с тобой говорить. Клянись на костях Барона Кольцо.... Впрочем, нет. Зачем тебе клясться? Бери, читай!
-Что?
-Ты теперь - официальный представитель Кошки Унтерлугауэрр на Земле.
-Я?
-Ты!
-Почему я?
-Потому, что я жду годами, но никто не приходит!
-Да?
-Да, Дыдд! Ты - мой филиал. Так должно быть. Я же говорю, один раз в сто лет я назначаю представителя!
-Ого!
-Да, Дыдд. Читай!
Перед Дыддом возник золотой томик. Он видел настоящий Жидкий Свет. Буквы фонтанировали. Обложка магнитила. Под краской были люки, и те из них, что были приоткрыты, несли в себе изображения Иных лесов и Обратных полей. Пахло жизнью и смертью, и чем-то медицинским. Возможно, это был просто запах художественного приема. Возможно, запах спирта.
Дыдд взял книгу в руки, и его потрясло то, что он понял.
Он понял.
Он бы, возможно, внутренне прокомментировал свои ощущения, но все получилось так, как и раньше:
-@36%&8)((&.
Лодка движется по волнам Хаоса, и это - вечность. О его, Дыдда, бытии можно и не говорить. Оно меньше песчинки.
-Кощунственно не знать имена, - казала Кошка Унтерлугауэрр, - кощунственно не верить. Но даже запертый навечно в тюрьму разбойник не должен просто слепо верить, хотя у него ничего другого не осталось. Он просто должен знать и действовать. Времени у него много. Он должен познать самого себя. Тебе же нужно найти навигацию по себе самому. Карту.
-Да?
-Ты думаешь, что, летая во сне, ты растешь?
-?
-Это BIOS, Дыдд. Люди создали Биос по образу и подобию угла, в котором сидел локальный мяч, но ты - мяч, Дыдд. Жизнь..... Программа..... Регистры.... Менеджер очереди....
-Нет, - сказал Дыдд потому, как первая страница книги Посвящения уже въелась в его мозг, - логотип. Мне оно не надо. И прошивка мне будет не нужна. Это уже сейчас.
Я запустил Ping, и мне отвечают выбранные особи. Главное расположено в точке ноль. Но я не хочу быть сбросом энергии по потоку или колесу, я хочу нести перманентность.
-Да? - удивилась Кошка Унтерлугауэрр.
Тут листы книги просто посыпались, и Дыдд воочию увидел, как открылась дверь, и туда ушла его прошлая личность.
-Не уходи далеко! - крикнул он.- Это нечестно. Мы с тобой одного сапога пара.
Но Дыдд 2 лишь махнул рукой и скрылся в зелени гор.
Дыдд принялся читать вслух, и тут было много, чего поразительного, потому что сложные дискретные вещи сочетались с простыми, даже детскими принципами. Это было само совершенство.
-Ты удивлен тем, что видишь прошлое и будущее? - спросила Кошка Унтерлугауэрр?
-Тс-с-с, - ответил Дыдд, прислонив палец к губам.
Прорастая с другого края смысла, он слушал не Кошку, но себя.
Время. Караваны Зверей, идущий прожирать дыры в пространстве. Новые, зарождающиеся вселенные. Старые, превращающиеся в прах, миры. Миллиарды матриц. Терабайты лиц. Терабайты терабайтов судеб.
-Это будет, - сказал он.
Он увидел его. Это был Дальний. Рядом с его дьявольской красотой плавился от жара песок, а вокруг, размахивая шарфом с логотипом популярного футбольного клуба, бегал Саша Маслов.
-И он здесь, - сказал Дыдд с раздражением.
-Не обращай на него внимание, - посоветовала Кошка Унтерлугауэрр, - он тебе ни к чему.
-Я знаю, - уверенно ответил Дыдд.
Он точно знал.
Пронаблюдал Дыдд и Набор-угля-в-темноте. Увидел траектории роботов, оставшихся после какой-то войны в древности. Уж и не было тех планет, к которым спешили они, чтобы сбросить королевскую смерть. Умерли от усталости молекулы. А они все двигались, питаясь межзвездными насекомыми. Красный робот М-0 собирался упасть на землю, и Дыдд вознегодовал, так как не дело это было, чтобы всякое железо сыпалось на и без того загрязненную планету. Да и заряд, что в М-0 был, способен был снести целый материк. А если сдетонирует он, то и прощай цивилизация.
-Вот оно, в чем дело! - сказал Дыдд.- Грянет оно. Скажи, Унтерлугауэрр, а каким он будет, катаклизм? Останется ли кто-нибудь в живых?