Прошла неделя, как Марс не слазил с Эу. Шел год М475. Был канун Хаотического Плавающего Нового Года. Корабль висел высоко над Сенежем, зацепленный якорем за одну из самых высоких башен. В это время кабины, рабочие помещения и каюты крейсера были пусты, и Марс был предоставлен сам себе. Он изучал отчеты шпионов, которые работали в различных городах Кента. Здесь были и рукописные работы, и фонограммы, и даже кинопленки. В кабинете, что любезно предоставил Марсу Сергей Крабов, было все необходимое.
Шумел кинопроектор. В помощь Марсу были предоставлены специалисты, и с их помощью он работал над всей имеющейся информацией.
-Скажите, когда и где вы впервые услышали о световой бомбе? - спросили на экране.
Появился интервьюируемый. Это был странный человек неопределенного возраста и пола. Волосы его были свиты в косички, хотя, скорее всего, это была банальная грязь.
-А вы дадите мне поесть? - ответил тот.
-Да. Мы обязательно дадим вам поесть. Но сперва вам нужно ответить на наши вопросы.
-Тогда, можно убрать прожектор?
-Это - не прожектор. Это специальная лампа для разгона комаров.
-По-моему, она их не разгоняет. Она их только привлекает.
-Вы, кажется, говорили, что хотели есть.
-Да. Хорошо. Я работал на заводе, который лично принадлежал Гусю Паперману.
-Почему вы сбежали?
-Да так. Мне все это не очень нравилось. Однажды я случайно задержался на работе. Мне домой спешить не зачем, там меня все равно никто не ждет. Что б я там делал? Но все равно, задерживаться запрещается. На выходе стоит дежурный, он переписывает всех, кто вошел, а потом всех, кто не вышел, а после этого составляется специальный реестр несовпадений, и по этому реестру потом можно узнать, кто и где остался. Но вышло так, что никто ничего не узнал. Были какие-то испытания, и многих отморозило.
-Заморозило?
-Нет. Отморозило.
-То есть, как отморозило?
-Да так. Я пошел еще тогда в столовую, и ко мне подошел незнакомый человек и стал что-то рассказывать, рассказывать, и тут мне стало ясно, что происходит что-то нездоровое. Не мог посторонний человек мне что-то просто так рассказывать, как будто меня знает.
-Может, он вас знал?
-Нет, не знал. Что я, дурак?
-И о чем же вы говорили?
-Я не помню. Я тогда уже к обеду не на шутку устал, и мне ни до чего не было дела. Я просто хотел отдохнуть, перекусить, попить кофе. Иначе, если кофе не попьешь, потом очень хочется спать. Так обычно делают китайцы. Они сначала пьют чай или кофе, а только после этого начинают есть. А тут - опять случилась эта самая отморозка. На самом деле, никто точно не знал, когда это происходило, но информация все же просачивалась.
-А как вы об этом узнавали?
-Однажды ко мне подошел товарищ и сказал, мол, будь осторожней, сегодня будет не очень хорошая вещь. Я спросил, мол, что за вещь, а он уточнять не стал, сказал, что мне лучше не знать, но на всякий случай нужно надеть на руку медный браслет. Я последовал его совету. Но потом, ко мне вдруг пришло чувство несопоставления. Будто бы произошло нечто, чего я не заметил. Вот, оно было, а я проспал его, бодрствуя. Разве такое может быть. Так, самые грамотные люди, стали подмечать, что заморозка происходит с некоторой периодичностью, и тогда рабочие во всех цехах начинают не на шутку тупить. В нашем, еще ладно.
-Скажите, а на что это похоже?
-Как будто на наркотики, но голова ясная, просто возникает ощущение, что пьян не ты, а пространство. И так происходит абсолютно со всеми.
-Вы не пытались написать заявление?
-У нас разрешалось писать заявления, но никто этого не делал. Во всяком случае, из простых рабочих. Ведь как потом тебе посмотрят в лицо после того, как ты накатал бумагу?
-Это считалось стукачеством?
-Да. Типа этого.
-А были какие-нибудь последствия?
-Да. Иногда у нас пропадали люди. То есть, они уходили с работы, а утром на работу не приходили, и никто не мог ответить на вопрос, куда же они делись. Все вдруг начинали делать вид, что так и есть, так и должно быть. И вот, однажды я почувствовал, что именно так будет и со мной. Наступит день, когда я не приду на свое рабочее место, и никто не сможет сказать, куда же я делся.
-Как же вы это почувствовали?
-Этого не передать словами. Но ведь очевидно, что вы сидите передо мной, а я - перед вами, я хочу есть, а вы светите мне в лицо ярким прожектором.
-Но вы же понимаете, что вы не на прогулке?
-Да. Поэтому, я пытаюсь вам все рассказать.
-Хорошо. Рассказывайте.
-Это был первый раз, когда я остался в цеху. Хотя, это произошло не специально. У меня не было и мысли оставаться здесь после работы, тем более, что нас постоянно считали.
-Вы сказали, что тогда всех отморозило.
-Да, так и есть. Тогда была очередная отморозка, и дежурный обсчитался, и вообще, в тот раз никто никого не записал. Говорят, что в журнале была написана какая-та белиберда. Там были указаны люди, которые уже давно умерли, а также те, которые только собирались появиться на свет.
-Как же вы узнали о тех, которые только должны были появиться на свет.
-А.... А я и не помню. Но помню, что как-то узнал. А, я сам это видел. Это было в первый раз, еще до того, как мне удалось украсть кинопленку с записью взрыва.
-Вы украли ее намеренно?
-Нет. Я и сам не знаю, для чего я это делаю.
-То есть, вы можете признать себя клептоманом?
-Да нет же. Если б я был клептоманом, я б тащил бы практически все, что неправильно лежит. Я же этого не делаю! Я просто иногда беру то, что попадается в руку. Очень редко. В юности я работал на фабрике, и там все что-то несли домой. И среди этих вещей было не так уж много необходимого. Так, у меня до сих пор дома лежит несколько вольтметров, несколько амперметров, прибор для измерения атмосферного давления, а также часы, стрелки которых делают один оборот вокруг своей оси за год.
-За год? Но года же бывают разными.
-Существует электрическое понятие года....
-А, ну, так это раньше было. Сейчас все это поотменяли.
-Ну да.
-Так что же вы увидели?
-А.... Ну, я немного потерялся в цеху, а потом, когда собирался все же выйти, меня осенила идея вылезти из форточки сортира и так оказаться перед проходной. А если бы меня спросили, что я тут делаю, я бы прикинулся пьяным. У нас за пьянку не выгоняют, а делают предупреждение.
-Да? Надо же.
-Да.
-А вас уже ловили?
-Нет. Я на работе не пью.
-А утром проверяют?
-Иногда, но не всех. Если у кого смена необычная, со множеством заданий, то ведут к специальному нюхачу. Он сидит вместе с собакой, и нюхают они вместе. Не дай бог заметят - сразу же впаивают предупреждение. После трех предупреждений делают одно большое. Так, можно еще работать. До трех больших. То есть, до девяти раз. А потом созывают комиссию, и она решает, что с провинившимся делать. Если решат, что можно простить, то устанавливают испытательный срок до первого проступка. А нет - то нет. И потом к нам уже не попадешь.
-Работа на заводе считается престижной?
-Да. Еще как. Сейчас же трудно с работой.
-Хорошо. Тогда рассказывайте первый случай.
-А.... Хорошо. Так вот, я шел по совершенно пустому коридору, прошел, может, метров сто, и сортир был уже неподалеку, когда вдруг увидел открытую дверь, из которой лился тусклый свет. Это было очень странно. Здесь никогда не было двери. При чем, я работаю в цеху давно, я знаю, что за стенкой находится склад болванок, и вход в него совсем в другом месте. А здесь, даже если и прорубать вход, будет очень неудобно, так как именно в том месте, с обратной стороны, болванки начинают складывать к стене плотно, и там их нет смысла брать. С обратной стороны заезжает погрузчик, грузит болванки, и их везут к нам, а мы уже вытачиваем из них различные детали.
-А вы знали, для чего эти детали?
-Нам толком не говорили, но мы особенно и не мучились. Ведь известно, что наш завод - военный.
-Хорошо. Тогда что же все-таки вы увидели?
-А.... Я заглянул в эту дверь и оцепенел. Я видел вовсе не склад. Хотя, там не могло быть что-то другое. Я в этом целиком и полностью уверен. Здесь нет никаких сомнений. Это был огромный зал, и он был то ли в тумане, то ли - нет. А, я понял, как сказать. Знаете, в фильмах бывает такой эффект - все как бы размазано. Таким образом пытаются передать, что действие произошло где-то в прошлом. Воспоминания. Так вот, то, что я увидел, тоже было похоже на воспоминание. С одной стороны, это был зал. Но в центре зала стоял паровой локомотив, а железная дорога, по которой он приехал, уходила в даль. Там ничего не было. Но было очевидно, что это - очень далеко, в каком-то желтоватом свете. Мне потом один парень сказал - по секрету, что этот поезд приходит и забирает всех, кого облучило. Если ты будешь дома, то он приедет за тобой прямо домой. Ты будешь спать - он вдруг появится возле твоей кровати. И окажется, что кровать стоит на перроне, и вокруг - пустота и туман, ни одной живой души, и у тебя нет никаких шансов. Вернуться нельзя. Чтобы не оставаться не перроне, ты садишься в поезд. Хотя, бывает так, что приходит не поезд. Прилетает самолет. А потом эти самолеты видят в разных концах земли - они пролетают без опознавательных знаков, молча, без звука, а в кабине пилота, как правило, горит яркий свет, хотя такие вещи, я знаю, запрещены. Так вот, это потом мне рассказали про этот поезд. Это был товарищ Аркадия Ивановича, который в один день вдруг не вышел на работу, и никто этого не замечал, пока мне один товарищ эту историю не рассказал. Они тем вечером пили вино вместе, разговаривали о былом, и тут и появился этот поезд. Прямо на кухне. А Иваныч вдруг как заговоренный встал, в этот поезд вошел, и поезд уехал, пыхтя. И все. Понимаете? А тогда я стоял, как ошарашенный. Было видно, что вдалеке происходит какое-то движение. Но это было далеко, и люди казались мне гигантскими. И тут послышался голос. Я уже, было, хотел сделать шаг. Я и сам не знаю, почему. Что мне там было делать? Но и хорошо, что не шагнул. Иначе бы меня потом и не нашли. В-общем, прямо за дверью кто-то стоял. Когда они пошли вперед, не оглядываясь, я их увидел. Это были два человека в скафандрах. А тогда - тогда они просто говорили. Один сказал, что результатом неудачного эксперимента всегда становится искривление пространства, и что искривления могут быть самыми разными, самыми странными. И люди, которые в тот момент могут там быть, они могут умереть, а могут вдруг родиться обратно, в прошлое, а там, в прошлом, не родиться, и вот получается, что их и не было. И обычный человек ничего и не заметит. Вот, вчера, был человек, а сегодня его нет, и уже никто об этом не знает. Как будто сама структура времени изменилась, что ли? Другой ответил, что только подготовленные люди могут быть уверены, что они ничего не пропустили. Открываешь утром журнал, считываешь список людей, сверяешь его со списком рабочих, и оказывается, что списки не совпадают. Что же касается испытателей, то все они исчезают целыми пачками. Был отряд, нет отряда. А он, мол, тот человек в скафандре, поутру и понятия не знает, что такой отряд был - его ведь на самом деле уже вычеркнули из реальности. И только по журналу можно узнать, что, оказывается удельная масса живой материи изменилась. А другой спросил - а почему журнал не меняется? А тот, другой, ему ответил - мол, мы нашли способ защиты. Но эта броня слишком дорогая, и мы даже убежище не можем построить - мол, только сейф. Тогда тот, второй, говорит, а что, если сделать такой сейф для президента на случай войны. А другой говорит, а при чем здесь война - у противника такого оружия нет и не будет, они и понятия не имеют, что такое может быть. Тогда я и услышал это слово - "Световая бомба". Я понял, что они испытывают какие-то элементы - мол, бомба взрывается не сразу, а сначала начинает распаляться в обратную по времени сторону, и реальность искривляется в прямом смысле - все предметы выгибаются, выворачиваются наизнанку, ну и, само собой, живые существа. Мол, всего этого они не выдерживают. А потом происходит процесс фиксации. Он-то и похож на взрыв. На небольшом расстоянии все, понятное дело, раскурочено. Но диаметр взрыва - не более километра, двух. Все же остальное превращается в фиксированное вещество, которое похоже на жесткий пластик. Образуется своеобразная пластиковая пустошь, и предполагаемый радиус захвата бомбы - до двадцати километров. Таким образом, одна бомба напрочь уничтожает все живое на таком расстоянии, и - никаких последствий для экологии. Полученную пластмассо-стекловидную массу можно потом убрать. Хотя лучше не убирать, чтобы эти пятна смерти были, как назидания потомкам. А потому, скоро республика Кент станет самой могущественной в мире.
-Это все?
-На этот раз, да. Я испугался и убежал, и в растерянности вышел через проходную. Но на проходной было много странного. Дежурный сидел, будто бы освещенный синеватым светом и ни на кого внимания не обращал. Придя домой, я записал все это в дневник. На утро я понял, что дежурного того уже не существует.
-Но почему же существуете вы?
-Откуда ж я знаю?
-Хорошо. Предположим, излучение действует не на всех, и, благодаря этому, вы не отправились в прошлое, чтобы родиться обратно. Что привело вас сюда, на военную базу в Сенеже, и не является ли все это уткой?
-Я знаю, что в планы Гуся Папермана входит мировое господство. Но только не таким образом. Еще никогда не было, чтобы войну выигрывала лишь одна сторона. Если один народ покорял другой, то рано или поздно он сам растворялся. Я хорошо знаю историю....
Кинопроектор выключился. В распоряжении Марса был один из лучший экспертов Сенежа, Петр Сан. Сан был специалистом во всех областях, а потому участвовал одновременно в двадцати двух проектах, включая такие, как разработка систем ПВО, изучение параллельных миров, поиск книги таен в катакомбах под городом и многое другое. Петр ничего не знал о Марсе, и поэтому Сергею Крабову пришлось лично объяснять, что Марс Брайнер - это одна из ключевых фигур современной истории, а то, что тот о нем в первый раз слышит - это еще ни о чем не говорит. Мало ли, кто что слышал, а кто чего не слышал? Сан, впрочем, интуитивно был готов к такому положению вещей. Он доподлинно знал, что в году М310 Гагик Паперман был убит, а через десять лет он вновь появился. При чем, создав партию своего имени, он исчез на сорок лет, после чего появился в том же само возрасте, в котором исчезал. Хотя, по идее, он должен был быть седовласым, отжившим свой век, стариком. И, с одной стороны, это подтверждало теорию перебежчика об искривлениях пространства. Но, тут стоило учесть, что за полвека в Кенте дважды менялась власть, и в условиях тяжелого экономического кризиса продолжать какие бы то ни было эксперименты было просто невозможно. К тому же, не было никакой движущей силы, которая бы скрепляла силы народы. Это только теперь, с приходом Гуся к власти, все заметно изменилась. Перво-наперво, Гусь расправился с группировкой Красный Магнит. Он знал, что спустя много лет после своего основания, потомки первых магнитовцев обосновались на своей базе, именованной Точкой. И там, на Точке, наверняка строились какие-нибудь не самые здоровые планы. Ранним утром на Точку был произведен массированный налет авиации. После чего в ход пошли сухопутные войска. Бежать удалось лишь лидеру Магнита, Иванесу Мартиросяну. Считается, что больше никто не выжил. Хотя, наверняка, представители этой группировки остались и в других городах. Но, в любом случае, Гусь был уверен, что зараза искоренена целиком и полностью, а что до Мартиросяна, "то его сломит судьба, и в старости, лопаясь от угрызений совести, он будет сожалеть о том, что родился".
Итак, Сан был уверен, что существуют личности, с которыми не все так гладко. Это касалось и самого Сергея Крабова, который как будто принадлежал к таинственной касте бессмертных. И вот - некий Марс Брайнер, человек, приехавший из долгих странствий молодым и здоровым. Старый друг Крабова. При том, что он - тоже старый друг Крабова. А слышит о нем в первый раз, хотя сам гораздо старше Марса.
- В этом деле есть один единственный выход, - заявил Марс после просмотра фильма.
-Какой же? - вопросил Сан.
-Заполучить секрет этого оружия самим.
-Как же мы его получим, если мы и понятия не имеем, что это такое?
-Очень просто. Нужно всего лишь выкрасть чертежи.
-Гм... Мы уже посылали немало агентов.
-Да, я изучал отчеты. Агенту Зенитову вынули сердце и прислали его нам по почте. Хотя странно - у нас же есть дипломатические отношения с Кентом.
-Нам прислали его неофициально, - ответил Сан нервно, - разумеется. А потом, они могут вести себя как угодно, ибо мы не можем диктовать условия нашему потенциальному врагу, пока у нас нет оружия для противодействия.
-Но они ведь не знают, что мы знаем.
-Доказать это нельзя. Наши агенты докладывали о разработках, но здесь не было ничего такого - в любой стране вокруг военных объектов крутятся лазутчики. Их пытаются отследить, завербовать, после чего они поставляют ложные сведения. Это самый обычный вариант работы. Так что, обнаружение нашего шпиона на военном объекте - дело обычное. Ладно бы, его попросту ликвидировали - зачем присылать нам сердце? Это - явно некий знак. Доказательство превосходства. Значит, они знали, за чем именно мы охотимся.
-А до этой пленки какие-нибудь подобные сведения о световой бомбы имелись?
-Самые скупые. Наш человек был на месте взрыва. Показания совпадают. Пространство видоизменяется настолько, что трудно говорить о каком-либо выживании.
-Масса световой бомбы велика?
-Ты имеешь в виду, можно ли ее доставить к границам Сенежа или Зарчча? Нет, пока мы этого не знаем. Но и система ПВО не настолько развита, чтобы отслеживать любой летательный аппарат. Мы работаем над созданием локатора, но пока рано о чем-либо говорить. Многие воздушные суда строятся из древесины, и их нелегко засечь.
-А перебежчик. С ним можно поговорить?
- Нет. Он исчез.
-Исчез? Хотите сказать, его забрал поезд?
-Я не знаю, что именно его забрало. Но через неделю после исчезновения над Сенежем был замечен таинственный самолет, который летел в полной тишине. Хотя его моторы работали - это было видно по вращающимся винтам. На самолете не было никаких опознавательных знаков. Он был серебрист, немного мертвенен. Сделав один круг над Сенежем, он удалился. Позже мы сравнивали модель со всеми существующими, но ничего подобного не нашли.
-А как же сохранилась память о том, что перебежчик имел место?
-Не знаю. Очень просто. Мы не принимали никаких мер. Просто, это не вылетело у нас из памяти. Не знаю, как другие, со мной все нормально. Хотя, именно после этого исчезновения мы стали вести журнал, а все артефакты хранить здесь, на Эу. Сергей убежден, что, находясь на высоте в пятьсот метров, во владениях бога ветров Эу, корабль находится под защитой. Но я точно не знаю, так ли это. Просто, так надежнее. Случайный человек не может попасть сюда.
-Выходит, все, что я видел - чистая правда?
-Это сложно доказать. Но - возможно. Все возможно.
На следующий день Марс изучал материалы по авиастроению в Кенте, включая все новое и секретное. Главным образом, это было связано с деятельностью очень странной и очень таинственной личности агрессивной республики - Кумно Часса. Сам Кумно говорил, что родился где-то извне, чем подчеркивал свои избранность. На самом деле, Часс был человеком, близким подобием которого в Сенеже был сам Сан, а в Зарчче - Алексей Бархан, который вернулся на Родину после долгих странствий. Именно поэтому Марс и предполагал, что за личностью Кумно скрывается некто, кто пришел в Реку-Наизнанку из Города Ф.
Но кто бы это мог быть? Если взять всю массу народа, которая сумела пройти пространственный барьер, найдется не так уж много настоящих изобретателей. Кто-нибудь из своих, кто связан с машинами ВППР-86 и ВППР-87? Но для этого нужно получить фотографию Часса, в то время, как все засекречено. Впрочем, ведь были и настоящие уникумы, чьи личности проистекали из Хаоса. Они и сами не знали об этом, но это было так. Марс знал, что такое этимология души.
Если ж предположить, что к этому имел отношения Саша Маслов? Но в этом случае об этом непременно должен был знать Сергей Крабов - уж он-то нутром чуял почерк своего давнего приятеля.
Первой серьезной работой Часса была бомбардировщик "Кумаки-1", который сочетал в себе черты моноплана и дирижабля. Аппарат этот тотчас признали уникальным и приняли на вооружение, хотя по многим показателям он оставлял желать лучшего. Но все же, несмотря ни на что, "Кумаки-1" стояли на вооружении кентовской армии уже двадцать лет. Именно они оказались главными действующими лицами в деле разгрома Точки, базы Красного Магнита. При всей своей тихоходности, 150 км/ч скорости, этот аппарат был способен находиться в воздухе более суток, чему способствовала сбалансированная система управления левитирующим газом. Во все стороны торчали стволы пулеметов. Их на "Кумаках-1" было двадцать, а посему и пулеметчиков было двадцать. Напасть просто так на такой аппарат было делом не простым. Остальной экипаж составляли капитан, радист, штурман, оператор бомбоотсека, а также - повар. На бомбардировщике была столовая. Так, известно, что в ходе нападения на Точку один из "Кумаков" был сбит, и место падения было усеяно макаронами. Это был первый настоящий конструкторский опыт Кумно Часса.
Но его дети были рассчитаны на безнаказанные бомбежки. Любая система ПВО ставила возможность применения этого монстра под сомнения. Тем не менее, Марс тотчас составил диаграмму, по которой главной действующей силой в деле транспортировки нового оружия ложилась на старый дирижаблесамолет. Выходило, что при удачно разработанной операции эскадрилья, да, впрочем, и одиночный воздушный корабль мог совершить нападения на города, скажем, Великой Дуги, которая ныне входила в состав Зарчча. И этого было бы вполне достаточно, чтобы, совершив эту дьявольскую демонстрацию, раз и навсегда покончить споры о превосходстве. После этого всей коалиции, в которую входили Зарчч, Сенеж и, в ту пору, Утренний Город, оставалось только поднять лапки и ожидать решения судей.
Но, с другой стороны, оборонительное вооружение "Кумаков-1" вряд ли справилось бы с истребителями, прототипом которого были "И-15" и "И-16".
Нечем было похвастать и глубоким модификациям - "Кумакам -1.1", "Кумакам-1.20", и всем прочим моделям, что начинались на единицу.
Но Кумно Часс и не работал над скоростью. Его задачей было построение летающих городов, и с этой работой он понемногу справлялся. В Кенте было до полусотни кораблей, подобным Эу. Это была настоящая флотилия искусственных облаков, способная навести ужас на любого противника. Для сравнения нужно сказать, что в Сенеже таких аппаратов было два, а в Зарчче - не более десятка. Для Кента в случае нападения все портили те самые "И-15" и "И-16", которые могли расстреливать воздушные цели на большой скорости, а также сбрасывать на них небольшие бомбы.
Пять лет назад Кумно Часс совершил еще одно революционное дело. По его чертежам был сооружении гигантский аппарат под названием "Панахес", длина которого достигала трехсот метров, ширина - сорока метров, а скорость - 95 км/ч. Народы мира, особенно те, кто видели этого монстра пролетавшим над собой, навсегда признали превосходство Кента и его умов над всем остальным человечеством.
"Панахес" совершил путешествие в Акимею, где его по самые борта загрузили всевозможными Акимейскими товарами. В день шедеврального возвращения гиганта правительство Кента решило, что использовать исполина в военных целях - вещь не слишком окупаемая. И так, вопреки прогнозам, "Панахес" так и остался транспортным судном, самым дорогим проектом в истории "Реки-Наизнанку". Сан же считал все это информацией для отвода глаз. При желании, на "Панахесе" можно было транспортировать целую армию, включая легкие танки, пушки, складные самолеты.
После "Панахеса" Кумно Часс решил, что ему пора строить ракету для полета в космос. Однако, насколько было известно, эксперименты так ни чем и не закончились. Главный же истребитель армии Кента, триплан "Кумачово-34", названный так в честь села, в котором находился завод, был построен не им, а конструкторской бригадой "Ш-9".
Пока проходили испытания ракет, Кумно Часс взялся за постройку сухопутных машин, которые бы представляли из себя колесные корабли. Уже довольно скоро такая имела место. При длине в сто метров, она имела несколько сегментов, которые могли сгибаться, придавая аппарату дополнительную подвижность. В каждом сегменте стояло по дизелю V12, всего - восемь таких двигателей, синхронизированных с помощью ламповой вычислительной машины. На испытаниях был установлен рекорд скорости в 12 км/ч по бездорожью, после чего машина была принята на вооружение под кодовым названием "Сырт". По всей длине были установлены оружейные башни - всего две пушки, рассчитанные на борьбу с танками, а также более тридцати пулеметов. Главным же оружием "Сырта" должны были стать ракеты, для запуска которых были сделаны специальные шахты. По мнению Сана, все эти ракеты должны были быть оснащены световыми боеголовками. Но пока, что ракета Кумно Часса были далеки от идеала, и вместо них гигантская машина перевозила пехоту - шахта была оборудована под пассажирский отсек.
После "Сырта" последовал "Сырт-2" - такой же сверхдлинный и малоскоростной длинномер, после чего Кумно произвел настоящую революцию в области червестроения. Вернее, до той поры и слова-то такого не было. А потом - уже было, и ученые многих стран взялись ломать голову, что бы им такого предпринять. Основой же послужил обыкновенный реактивный червь, что в изобилии водился по берегам Великой Реки. На тот момент его широко перерабатывали, получая реактивную пружину. Впрочем, в Кенте червь не водился, а потому его поначалу закупали за очень большие деньги, потом - устраивали экспедиции для заготовки, но позже, после вспышки Долины Сияний, появились порох и двигатель внутреннего сгорания, нужна в реактивном черве отпала.
Но это вовсе не говорило о том, что судьба реактивных пружин была решена. Кумно Часс не терял надежд. И вот, пару лет назад, на свет появился экспериментальный аппарат, двигатель которого был, так сказать, природным, а корпус представлял собой симуляцию животного. На испытаниях машина развила скорость в 80 км/ч. Кумно тут же признал свою победу и занялся постройкой боевого червя, что, по некоторым сведениям, уже было исполнено. Как и в истории со стометровым ракетоносцем, это было нечто змееподобное, правда, двигалось оно не на колесах, а благодаря извиваниям гладкого корпуса.
Запаса масла, которым смазывали гладкую искусственную кожу, хватало на сто километров. При этом, тридцатиметровая туша двигалась со скоростью в 50 км/ч, в ее корпусе располагался экипаж из пяти человек, а в ракетной шахте болталось две болванки, имитируя настоящие ракеты.
Не смотря, что все испытания были строго засекречены, появились сведения, что сразу же после них Кумно объявил себя самым гениальным человеком планеты и предложил Гусю Паперману назвать одну из улиц Кентуры в его честь. Когда же Гусь отказался, Кумно поставил ему условие: или в его честь переименовывают один город, или он, Часс, незамедлительно сваливает за бугор, к врагу.
Гусь, не смотря на все свое тщеславие, сдался. И тогда большой центр, что именовался Сорокопудовском, был переименован в Кумно. Сам Часс, само по себе пребывал в торжестве. Но, справедливости ради, нужно отметить, что сам Гусь Паперман обладал неким даром предвидения, а потому знал, кого возвысить, а кого - нет. Потому, он мог простить Кумно что угодно, включая колкие высказывания. Единственное, чего не удалось сделать, так это остановить утечку информации. Гусь Паперман грезил мировым господством, а шпионы Зарчча знали о каждом его шаге. В день выхода на связь на всей протяженности бесконечной степи вдруг появлялись ретрансляторы, которые передавали шифрованные сообщения, что называется, из уст в уста. На самых отдаленных участках работали самолеты, оснащенные всей необходимой аппаратурой. Таким образом, все новости Кентуры доходили до центра почти моментально.
Командовала центром, как и в былые времена, Анна Центр. Только теперь ее звали Анной Джемарук, а ее прежняя жизнь уже как будто канула в лету.
Ничего из этого Марс не знал. Он продолжал перелопачивать тонны информации, делая пометки в толстой тетради.
Был очередной день пребывания на Эу. До Плавающего Нового Года, оставалось, по некоторым предположениям, не более двенадцати часов. На самом деле, никто не знал, когда именно он наступит, так как на то он и Плавающий - будто пузырь - в масле. Но, чаще всего, точную цифру называли за шесть часов, чтобы люди могли хоть как-то подготовиться к торжеству. Об этом сообщали служители Храма Хаоса. Но праздник начинался заранее, и уже несколько дней, как никто не работал. Сверху Сенеж напоминал поле квадратных ячеек со вспыхивающими огоньками . То тут, то там, рвались петарды. Высотные башни, что росли из земли естественным образом, были много выше всех остальных строений. Они напоминали гигантские грибы.
-Уже пора пить вино, - сказал Сергей Крабов, взойдя на палубу Эу.
- Я никогда не отмечаю Новый год, - ответил Марс.
-Вообще никогда?
-Я бы отметил Новый Год дома, в городе Ф., но это слишком просто для меня. К тому же, там сейчас лето, а летом ёлочку не ставят.
-Глядя из этого мира, там всегда - лето, и один и тот же день.
-Нет, больше, чем один день.
-Ты считаешь?
-Да. Я знаю. Хотя, у нас сейчас весна, и я бы охотно поразвлекался. Но мне хочется что-нибудь совершить. Знаешь, обрастать знаниями гораздо интереснее, нежели отдыхать.
-Значит, ты будешь работать и в Новый год?
-Не знаю. Я попытаюсь. Скажи, а ведь в Кенте тоже отмечают Новый год?
-Пока еще да. Но Хаотические Календарь собираются упростить, а Новый год сделать не плавающим, а обычным, фиксированным.
-Это неудобно.
-Я знаю.
-Ты думаешь, Гусь Паперман стал кем-то замечательным? Я помню его еще по школе - это самый заурядный человек. Никогда бы не подумал, что он станет таким.
-Может, это не он, какое-нибудь из его отражений?
-Да нет, вряд ли. Это он. Я точно знаю.
-Ты с ним встречался?
-Да.
-И как впечатление?
А он остался таким, каким и был прежде.
-Что, такой же придурок?
-Да еще и хуже. Просто, он как-то попал в струю. Просто бывают совершенно уникальные случаи, когда человек способен оказаться в нужно месте в нужный час просто уникально. И при этом, не нужно обладать ни чем. Так, например, было с Адамом. Какая разница, каким он был? Он был один, а потому - был он, никто другой. Так, что обстоятельствам было попросту не из его выбирать.
-И ты считаешь, он сможет долго продержаться?
-Очень даже может быть. В легкую.
Изготовив первый боевой экземпляр своего червя, Кумно тут же начал его всячески совершенствовать. Он создал несколько бригад. Одна занималась доводкой существующего двигателя. Другая создавала новый. Третья занималась тестированием. Четвертая работала над корпусом, добиваясь эффекта чистого скольжения. Пятая испытывала масла. Шестая трудилась над вооружением. Седьмая создавала ламповые вычислительные устройства.
Появился институт регистров, где изучали лампы, которые могли накапливать ноль. Некоторое время Часс в серьез думал, что электроника - тупиковая ветвь развития науки, а потому пытался самостоятельно разработать механический компьютер. Он работал день и ночь. Однажды он перестал спать, и люди решили, что он - дьявол. Тогда он задал вопрос себе самому:
-А не дьявол ли я?
Так, ему пришлось потратить ноль. Понятное дело, что зло, само по себе, очень привлекательно, и многие люди согласны выбрать именно его в противовес добру. Добро, оно кажется им пресным и скучным. Но в Кенте в ту пору не было четких границ веры, а потому, понятие зла никто не считал концептом. Но Гусь Паперман был почему-то очень хорошо осведомлен в том, что знал Кумно. Он даже не боялся, что, не отдыхая, Часс обгонит его в интеллекте на много сотен километров.
-Значит, иногда тебе кажется, что, подумав, ты уже совершаешь.
-Нет. Я к этому еще не пришел.
-Но ты придешь?
-Да. Я в этом убежден.
-Вся наша цивилизация, возможно, основана на том, что в наше время живешь ты.
-Я хочу изменить время.
-Разве ты этого не сделал?
Ты считаешь, что уже сделал?
-Бомба!
-Бомбу не я создал.
-Как не ты?
-Местами - я, местами - не я. Нет, я не могу присваивать себе чужие достижения. Я работал над некоторыми модулями, но идея принадлежит группе. Если именно бомба должна изменить мир, то я не согласен с тем, чтобы могли ее применить.
-Ты слишком тщеславен.
-Нет. Я стремлюсь к совершенству.
-Разве ты не совершенен?
-Нет. Мне нужен идеальный соперник. Не видя такого перед собой, я даже не знаю, в какую сторону идти.
-Может быть, тебе нужна женщина?
-Нет.
-Но ты слишком долго живешь в воздержании.
-Суть не в этом.
Спустя некоторое время после работы без перерыва Кумно Часс вдруг почувствовал страшную тоску. Он не знал, что бы ему предпринять. Несколько дней он пробыл в полутумане. Его эксперименты продолжались. Он созерцал из молча, безмысленно. Был день, когда, оснащенный самым новым двигателем, червь "Чш-ш-2" вышел на боевые испытания.
-Я хочу посмотреть на это, - сказал Гусь.
-Да. Сегодня - день нового часа.
-Мы изменили время?
-Нет. Это я изменил время.
-Хорошо. Пусть будет так. Чего ты еще желаешь?
-Нам нужны свершения. Я хочу, чтобы огонь пожрал души, и они нам служили, уже будучи трансформированными. Вся земля должна быть другой. Может быть, нам стоит высушить Реку? Как ты думаешь? Нет, не бойся, у меня пока нет реальных планов. Чтобы это реализовать, нужно много времени. Но все возможно. Я хочу доказать, что человек способен дотянуться до создателя и там, там, в вершинах, выйти на одну с ним беговую дорожку. Ведь он там отдыхает, а мы - здесь, просто винтики, просто маленькие клетки организма, которые ничего не значат. Знаешь, почему я работаю и не сплю. Я знаю, что я еще очень далек от того, чтобы зайти через ворота на тот стадион. Когда же я буду там, я попытаюсь его обогнать. И я сделаю это. Будь уверен.
-Да, я уверен.
Сам Гусь был невероятно горд и тщеславен, и его постоянное согласие с Кумно уже не казались ему самому уступками. Это было частью его патетики.
-Мы должны воевать, - заключил, наконец, Часс, - без этого никогда не обойдется. Ибо - для чего мы строим? Если я буду мирно изобретать, значит я - мастер Самоделкин! И больше ничего. Тупой мастер Самоделкин! Нет! Этот мир - наш. Я хочу, чтобы отсюда, от полигона, в мой город Кумно ходила железная дорога!
-Ты это всерьез?
-Да.
-Хорошо. Что мешает тебе ее построить?
-Но я - не руководитель государства. Потому, я прошу у тебя разрешения.
-Хорошо. Ты его уже получил.
В тот момент Гусь уже точно знал, что дни Часса сочтены. Нужно лишь дождаться, когда он обучит мастеров своему искусству, когда будут готовы все необходимые разработки. Если Кумно хватит лишнего, может случиться все, что угодно.
На следующий день он пригласил к себе советника Сеппо Ючелло.
-Нам нужен момент истины, - сказал он важно и торжественно, - ибо мы начали играть с огнем. Как только будет готова документация по всем необходимым моделям, начинаем устранение.
-Я понял, - важно ответил Сеппо.
В день испытаний на полигон вышла машина длиной в сто метров. Ее корпус был покрыт броней, а количество оборонительного вооружения было доведено до пятидесяти пулеметов. Помимо этого, в башнях располагались четыре сорокамиллиметровые пушки, а также одно сто миллиметровое орудие, рассчитанное на борьбу с бронемашинами противника. Кумно был уверен, что таковые в скором времени появятся во всех ведущих армиях Реки-Наизнанку. Главным козырем нового монстра были две ракеты дальнего действия. В тот момент они были способны преодолевать дистанцию в сто километров, хотя сам конструктор мечтал довести их дальность до двух тысяч.
-Передаю сообщение, - сказал тогда Агент С%6.
Шифровальная машина, щелкнув катушками, издала длинный, стрекочущий, сигнал. Далеко, у крайних границ Кента, сработал ретранслятор, передавший сообщение на следующий воздушный корабль, стоящий высоко в небе.
-Мысль материальна, не правда ли? - произнес Сан.
Они сидели за столом, на высокой террасе, одной из самой высокой точке корабля. Над ними шумели сложенные паруса.
-Что ты имеешь в виду? - спросил Крабов.
-Я работаю над системой глобальной связи. В подвале центрального пункта находится огромный регистросборник. Каждый регистр - это набор регистров, предназначенный для одного блока. Блок - это, военная база, а каждый регистр в отдельности - это отдельный сегмент регистра. Но главное - это входные модули, которые анализируют входящую информацию. Все это работает путем постоянного опроса, если существуют сегменты, которые не отвечают на наши запросы, тут же загорается красная лампа, адрес сбойной ячейки. Оператор может нажать на кнопку и распечатать результат тревоги. По моему мнению, прибор слежения должен стоять на каждом механическом средстве объединенной армии. Помимо небольшого вычислительного устройства, которое определяет положение предмета относительно радиомаяков, а также - флаг состояния - исправен или нет, к нему подключается ретранслятор, чтобы любой сигнал, вышедший эфир с добавленной к нему специальной частотой, определяющей приоритет, мог быть передан дальше. Помимо этого, на всех самолетах должно стоять устройство, способное записывать некоторое количество информации. В случае, если от адресата не пришел сигнал подтверждения приема, сигнал передается дальше. При чем, все это делается автоматически, без участия летчика. Помимо этого, эфир постоянно занят сервисными сигналами - из них все приборы узнают, сколько время, состояние боевой готовности, прочее. Существует электронный бортовой журнал, показатели которого можно запросто запросить с единого пульта управления. К бортовой машине, скажем так, можно в любой момент подключить дополнительные приборы - должны иметься разъемы для всех случаев жизни.
-Это очень глобально, - заметил Сергей Крабов.
-Да. Но представьте, каково же было мое удивление, когда я узнал, что Кумно работает над тем же самым!
-Такое бывает, - сказал Марс, ничуть не удивившись.
-Ты говоришь это с такой легкостью, - ответил Сан, - но, насколько мне известно, боевая информационная система в Кенте уже действует, и все показания, снятые с портативного прибора где-нибудь в Сенеже, тут же заносятся в базу данных в Кентуре.
-Как же они туда попадают? - удивился Крабов.
-Та же система ретрансляции.
-Почему же мы не выслеживаем их передатчики?
-Недавно был обнаружен квакер - устройство, подцепленное ко дну Великой Реки и постоянно находящееся под водой. Наружи находится лишь тоненькая антеннка, которая позволяет находится квакеру в состоянии ожидания. И вот, поступает сигнал - квакер выпрыгивает наружу, распускает главную антенну и передает сигнал следующему в порядке очереди аппарату. После этого происходит складывание. Аппарат вновь погружается в воду, и так его почти невозможно обнаружить. Батареи хватает на один год работы - этого вполне достаточно, чтобы выполнить огромный объем работы.
-Нужно глушить их.
-Да. Мы уже работаем над глушилками. Но все это меня не пугает. Другое дело - это то, каким образом Кумно делает то же, что задумал я, при этом постоянно опережая меня на несколько шагов.
-Кто-то из вас есть отражение другого, - сказал Марс всерьез.
-Хорошо, - ответил Сан, - я понимаю - на вашем языке это что-то значит. Я сразу заметил, что вы не просто так встретили друг друга - ты и Марс Брайнер. У вас есть что-то общее, и вы не хотите делиться этим ни с кем.
-Увы, - вздохнул Марс, - это правда, Сан. Существуют вещи, о которых вообще не принято говорить. Например, Саша Маслов.
-Да, - произнес Крабов отвлеченно, - много лет назад, хотя, если мне так кажется, много веков назад, я шел через земли, - он закурил, - и каждая земля была страной, иной планетой, и не всегда на каждой планете жили люди. Иногда мне попадались и не люди. Ведь все это обычно. Я много видел уже тогда, когда только начал путешествовать с Сашей. Потом, поняв, что мне придется делать это одному, я так и поступил. Я ходил через земли. Сейчас я себе этого и не представляю. Но там - в одной деревне, я встретил глубокого старца. Шла война, и армии двух сторон наступали. Летели ракеты, шелестели лазерные лучи, а в качестве солдат выступали какие-то ужаснейшие машины. Мне нужно было уходить. Деревня находилась на пути и тех, и этих, и было понятно, что здесь вряд ли кому-нибудь выжить. Я спросил - как его зовут, и он ответил, что он - Маслов. В этом не было ничего удивительного. Мало ли, сколько на свете Масловых. Но в его глазах был странный блеск всезнания. Что-то говорило мне о том, что это - отрывок вечного, человек, который служит осознанию. Нет, скорее всего, это не был он сам. Но, в то же время, это был и он. Ты - тот самый Маслов? - спросил я. - Уходи, - ответил он. - Так это так? - Уходи. Ты понапрасну тратишь время. Все уже давно закончилось. Ты когда-нибудь тоже будешь в том месте, где для тебя все уже позади. Прощай.
- Вам нужно мне все объяснить, - вдруг заявил Сан.
-Возможно, - ответил Сергей, - но будет ли радовать тебя эта правда?
-Какой бы она ни была....
-Да. Возможно, что ты достоин знать....
-Надо ему все рассказать, - согласился Марс.
-Хорошо. Хорошо, - согласился Крабов, - что же делать? Мы все плывем на одной лодке. Знаете, завтра будет офигительный футбол. Наш чемпион - "Берцы" играет с чемпионом Вольвокса, клубом "Очедутцо". Пятый тур Лиги.
- Ты предлагаешь сначала сходить туда, а уже потом рассказывать? - спросил Сан.
-Нет. Мы расскажем сегодня. А на завтра нужно зарезервировать места в правительственном ложе.... Но, не знаю, Сан. Это невозможно сказать так, чтобы тебя это не шокировало. Ты знаешь, есть направление в литературе, которое называется псевдографией. Произведения описывают, в основном, некий мир, производным от которого мы являемся. Но, как бы то ни было, я имею право сказать - вы являетесь.
-Хуже всего то, что этих книг сейчас очень много, и ими вовсю увлекается молодежь, - сказал Марс, - кто поверит в это, если повсюду и без того куча фантастов, которые кричат, вопят, просто упиваются собственной выдумкой. Когда я ехал сюда, то остановился в Утреннем городе. Так там был целый форум - народ сидел на земле, будто гигантская стая голубей, и все это были псевдографы. Я и не думал, что это так популярно.
-Между тем, - произнес Сергей, - популярность эта связано именно с тем, что человеческое подсознание способно улавливать далекие вещи. То, что находится так далеко, так недостижимо. Ведь на самом деле, это еще дальше, чем звезды. Ведь звезды мы видим. И пусть до них десятки и сотни световых лет, мы можем достичь их, например, используя сложную аппаратуру. Так, например, организована обсерватория на башне MFD. Ученые Сенежа поняли, что достаточно использовать высоту башни, чтобы весь космос был на ладони. Люди научились фотографировать планеты и из этого делать какие-то выводы. Но это? На самом деле, мне тут нечего объяснять. Возьмем любой роман псевдографа, более или менее качественный, и почитаем. О чем там пишется? Существует некий пространственно-временной континуум, связанный перегородками. Между ними можно перемещаться. То, что это, возможно, истина, мы знаем - многие путешественники именно это утверждают. К тому же, мы знаем, что наша земля конечна - есть край света и белые стены, которые в ясную погоду вдруг всплывают над горизонтом. Хотя теперь появилось мнение, что это - мираж, а земля на самом деле круглая, но для опровержения этого факта нужно попытаться совершить кругосветной путешествие, а это пока никому не удавалось. И все потому, что земля - плоская, и чем дальше ты в нее уходишь, тем труднее тебе вернуться. Но перегородки между мирами - это еще не самое главное в псевдографии. Еще важнее - первичный мир. И знаешь, Сан, если бы не было никаких романов, было бы гораздо проще тебе объяснить. А так, так ведь кажется, что я просто начитался, сошел с ума и решил тебе что-то такое дурацкое рассказать.
Увы.
Но это так.
Существует мир, первичный по сравнению со всем, что мы видим и не видим. Сначала образовался Хаос. Это было в эпоху, когда первая мегамашина была включена в действия. Ходят споры, какая именно из машин создала хаос. Я считаю, что ПР-79. Именно о ней говорил Саша Маслов, который из этой машины и вышел. На самом деле, Маслов как бы выходит из общей логики. Я много путешествовал вместе с ним. Но я так и не понял, кто он? Я даже предположил, что машины - не при чем, просто так совпало. Машины, Маслов, Хаос, зарождение земель. Но это - слишком сложная модель. Гораздо проще считать, что логика здесь линейна. Марс, вот, считает, что Хаос породила ВППР-85. Но, в любом случае, в основе всего были машины, созданные для сверхвычислений и сверхгенераций. Одна из них и сейчас работает. Возможно, что, когда она остановится, мира не станет. Я имею в виду мир, в котором мы живем сейчас. Я один из немногих, кто видел, как выглядел Хаос. Большинство людей пришло сюда уже позже. Тогда же выяснилось, что уже прошли миллиарды лет, здесь были цивилизации людей, а также - цивилизации до людей, были целые эры, когда все живое зиждилось на маленьких островках энергии, и это вряд ли можно было назвать планетами. Скорее, это были некие энергетические сгустки, внутри которых начиналось деление на отдельные сегменты разума. В Хаотической теории это называется Польтами. Возможно, что Первое пальто было единым. Неким монокосмосом, который свободно парил в космическом огне, появившемся после Большого Взрыва. Впрочем, я не могу точно сказать - я не успел его увидеть. Саша Маслов говорил мне, что существует возможность отдалиться в пространстве и посмотреть на большой взрыв. Но, пока мы собирались, материя стала застывать. Это было больше года назад в нашем мире. Как ни странно, дорогой Сан, но это открытие звучит для тебя просто страшно. Если, конечно, ты сумеешь во все это поверить. Но в реальности прошло чуть больше года. Почти, правда, два года уже. Но это не так важно. Пока мы с Сашей собирались..... Пока мы сходили на рыбалку.... Знаешь, ведь каждый день - это миллионы лет. Мы просто опоздали на день, а тут оказалось, что космос - сам по себе, а Хаос - сам по себе, и в Хаос мы можем проникнуть запросто, а космос - нет. Нужно идти долгими путями, которые представляют собой энергетические туннели. Ну, мы и пошли.
А так - я был во всех Польтах, кроме Первого и Седьмого. Седьмое еще не цвело. Но теперь это не имеет значения. Через несколько миллионов лет оно зацветет. За это время все изменится. Может быть, к тому моменту я уже получу диплом. Хотя, сказать честно, ведь довольно скоро. Но все дело еще в машинах. Плазмоид, который является питательной средой для процессоров, синхронизируя асинхронные процессы с помощью временного сдвига, остывает. Будет ли запущена новая машина, никто не знает. Поэтому, я не хочу возвращаться. Может статься, что после этого мне просто будет некуда идти.
-Нужно научиться играть со временем, - произнес Марс.
-Я слышал, что это уже умеет делать Гагик Паперман. Я тренируюсь. Но, ведь для проверки нужно все это опробовать. А вдруг не получится.
-Но у него получается!
-Да черт же его знает, почему у него это получается?
-У меня тоже получалось, - заявил Марс.
-А, ну ты имеешь в виду первичные земли, - ответил Сергей спокойно, - но тут было просто. Разнос по времени был небольшим. Главное было - правильно зайти. Другое дело - во вселенских масштабах. Если ты помыслил что-то основательное, тебя основательно кинет во времени. Разные пространства напоминают крутящиеся колеса из жидкого вещества. Ты прыгаешь на это колесо, пытаясь попасть на определенную точку пространства, но не попадаешь - оно успевает прокрутиться, и место, куда ты приземляешься, может быть как в прошлом, так и в далеком будущем, а также - где-нибудь в абсурде, что тоже может быть.
-Ты был в абсурде?
-Мы ходили в абсурд вместе с Сашей. Но это невозможно описать.
-Мне кажется, что я понимаю, о чем ты говоришь.
-Да. Ты вполне можешь это ощутить. Чтобы попасть в абсурд, нужно встретить на своем пути зерно абсурда. Для этого нужно выбраться в пустоту - в промежуток между мирами, Хаосом и всем прочим, который заполнено легкой молекулярной жидкостью. Оттуда нужно выбрать место высадки. Но прыгать нужно с хорошим парашютом, или же, если ты добрался туда в человеческом облике, иметь очень маневренный космический аппарат. Итак, нужно зависнуть над вращающейся каруселью энергии и ждать, когда в потоке появится зерно абсурда. Промахнувшись, попадешь куда угодно, может даже, в прошлое этого мира. А так - ты проникнешь в мир чистой невозможности.
-Я точно не знаю, был ли я там, - сказал Марс, - но я встречал людей, которые строили ракеты для достижения абсурда.
-А ты не пробовал приехать туда на Красном Мотоцикле?
-Нет.
-Хорошо. Мы ввели нашего любезного Сана в заблуждение. Поэтому, давайте предварительно суммируем все то, что я только что сказал. Есть обыкновенный мир. Он, возможно, тоже входит в череду пространств, но он вряд ли кем-то выдуман, но это вряд ли, так как в нем нет чудес. Он очень обычен. Если что и было странного, так это происходило именно после того, как появились Машины. Итак, с запуском машин возник Хаос, из него - огромное число миров, в одном из которых мы сейчас находимся. Мир-родитель движется с очень медленной скоростью. Все остальное летит со скоростью пули. Некоторое число людей, что пришло сюда извне, можно назвать первичными людьми. И это, порой, заметно невооруженным взглядом. Но - лишь порой. Все зависит от ситуации. В последнее время было выявлено, что лидер Кента - Гусь Паперман, это хорошо знакомый нам Гусь Паперман, человек, отличающийся своим сверх средним интеллектом. Гусь, в какой-то степени, король приземленной середины. Я бы так сказал. Но, настоящим откровением является то, что он научился перемещаться из города Ф. в Реку-Наизнанку, так, Сан, мы называем этот мир, свободно, без каких-либо временных ограничений. Захотелось ему домой - он пошел домой. Тут есть, конечно, парадокс, ведь относительно меня он был уже в том дне, который для меня еще не наступил, а, значит, он может знать будущее. Но я пока не знаю, как решить эту задачу. Но и он не знает. А потому, если между нами и возникнет открытая война, то победитель вряд ли известен заранее.
Плавающий Новый Год Марс отмечал в Сенеже. Еще неделю, другую, назад, он был уверен, что спешит в Зарчч, на остров, который был его первой землей. Именно там, в проливе между Большим Зарччем и Палубой когда-то упал самолете. А теперь прошло слишком много времени. Самолет ушел в ил и сгнил. Впрочем, и зачем он теперь нужен? Теперь в этих местах есть своя авиация, и она достаточно хороша. Чего только стоят гигантские воздушные корабли, напоминающие искусственные облака?
Возможно, он спешил в Зарчч, чтобы увидеть Анну Центр. Но сейчас ему во многом было все равно. Это было связано с пресыщением событиями: их было слишком много в последнее время, и все они прошли не мимо, а напрямую. Он пропустил все сквозь себя и слишком близко принял к сердцу. Теперь от всего этого уже не отделаться.
В одно яркое утро он прибыл на улицу имени А. Шурфа, где собирались концептуалисты. Художники курили, играя мечтами. Это был их мир. Все остальные улицы были наполнены совершенно другим воздухом.
Птица Гочс.
Краббь.
Наконец, они даже поговорили о Сергее Луне, который обитал когда-то совсем недалеко отсюда.
Он сел на ступеньки какого-то высокого здания вместе с бокалом вина.
....Не ходи по улицам, мотыляя бездумьем.
Да, и это было тогда. А потом, с появлением Красного Мотоцикла, началась другая, может быть, более настоящая жизнь. Но разве можно жить, не замечая, как года становятся безразличьем?
Музыка, что играет где-то рядом с тобой, не есть отвлеченные звуки. Этот мир - для тебя самого. Хотя это - не солипсизм Фихте в полной мере, но и в какой-то степени это так. Весь мир - это твоя собственная мысль, и чем больше ты занят самосовершенствованием, тем больше ты открываешь.
Толпа веселилась, и Марсу большего и не было нужно, как находиться где-нибудь рядом со всеобщей радостью. У него была бутыль вина, и разговаривал он сначала сам с собой. И только через некоторое время, минут за десять до звона новогодних часов, он понял, что его собеседник, однако, не он сам.
Это была тень, которую было непросто заметить. Она стояла рядом, полупрозрачная, почти немая. Хотя это было не так - она говорила с помощью мыслеформ, а сознание Марса добавляло к ним составляющую из слов. Это был самый верный метод для общения. Чтобы суметь говорить как-то иначе, были необходимы какие-то приборы.
-Ты как будто меня сопровождаешь? - спросил Марс.
-Представь себе.
-Ты сейчас скажешь, что это я сам себя сопровождаю, и не более того.