Аннотация: Рассказ вошедший 3-ю книгу "Трагисатира 2010-12 гг.", рассказывает он лишь о некоторых категориях практического цинизма, воли к власти, и борьбы за существование простых людей в России.
- Видать судьбина наша такая, 'ломоносовцам от сохи' жить на отшибе Руси' - говорил без всякой напыщенности, но с ироничной самокритичностью старый мельник дед Самсон Мозаев. Он не раз обновлял мельницу своими руками, поэтому гореловцы нередко прислушивались и к его афоризмам.
Кузнец Мурат, в поту доковав крюк для прицепа, в очередной раз послушал-послушал деда Самсона, и махнув рукой на мудрые прибаутки, надавал советов селянкам: чтобы те собрали пару телег с прицепами, с самыми нужными вещами и документами и от греха подальше отправили в город к родственникам своих детишек. Зачем? - спрашивали только глупые. Кто успел, тот отправил своё чадо с пожитками и домашними зверушками на руках, со слезами и рёвом, но с надеждой глядя им в след.
Оставшаяся ребятня по совету кузнеца Мурата дружно взяла лопаты и пошла окапывать те места, где из леса выходящие кусты и бурьян стояли близко к деревенским хатам. Самый боевой и крепкий из парней, Димон, под-бадривал: 'На бога надейся, а осла привязывай!' Смотрели на них тётки и своим глазам не верили, что такая взаимопомощь в молодняке до конца не вымерла. 'Бахвалилась синица - обещала мое сжечь' - ворчал дед Самсон.
Чуть ли не каждую пятилетку деревни Гореловки возрождались после пепла. Но тут так совпало, что тропическая жара нынешнего лета по статис-тике могла уничтожить больше населения в городах и сёлах, чем внезапное нашествие 'красного петуха'. Наруку сыграл и ветер, изредка и неожиданно врывающийся в лесные владения, бросался трассирующими шишками на двухсотметровую дистанцию, образуя новые очаги возгораний. И началось...
Погорельцы, остерегаясь 'гиены огненной', боролись чем и как могли со стихией. Но силы были на исходе, некоторых, несильно обожженных, натирали маслом или салом, перевязывали сначала бинтами, потом разо-дранными на бинты простынками и наволочками. Кто мог, обливал мешок или пальто в аккурат водой и бросался тушить разгорающиеся в разных местах посёлка шупальцы 'огненной гиены'. Страх всё больше одолевал безнадёгой даже самых сильных и насмешливых над судьбиной людской. Но и они мгновенно очухивались и подключались к самоорганизованным землякам, которые продолжали бороться за жизнь свою и других. Больше не за что было бороться, так как огонь жёг всё непотребное и ветхое.
В те деревни через дорожный рашпиль колдобин и ям, по песчаной пыли и гравию могли пройти только трактор или уазик, но не какой-нибудь броне-транспортёр, который не мог там находиться пятилетку и ждать огненных воспламенений, а доставить его в горячую точку потом нехило обойдётся самим погорельцам.
Погорельские деревни и так на ладан дышут, не говоря уже о выгоревших лугах, полях, и неразводной всяко-разной живности, а тут очередное напастье.
- Лишь бы газовую трубу пожар не достал, она ж окаянная прямо под заборами окольцевала всю деревню, ежли рванет, то одни только головёшки и остануться! - сетовал дед Самсон, и окружившие его трое полных рыхлых женщин выли навзрыд, испуганно глядя на происходящее.
- Чего развылись, мамаши, лучше тушить подсобите! - крикнул им Димон.
- А чем тушить-то? Центровой колодец уже сгорел до дна, а крайний высох ещё от жары? - в ответ чопорно крикнула Бычиха.
- А ямы с водой что ли зря запасались? Токма не дюже воду-то тран-жирить, кто знает сколь ещё продержимся, - умиротворённым с хрипотцой голосом сказал кузнец Мурат. И женщины с вёдрами пошли к ямам с водой.
Если бы водопровод в хатах был не средневековый, то можно было под-соединить садовые шланги и тушить без проблем, хотя бы до того, как они не скорёжились от огня. Можно было и воду оставить включенной, но огонь плавит всё на своём пути, и сантехника уже не фурычила во всех ещё неунич- тоженных хатах. И только после шестичасовой битвы пожарище было устранено. Дым расстилался по пояс. Селяне были измотаны вдрызг. Они собрались гурьбой в центре у бывшего сельсовета, врачевали раненных и шутили, рационально пили воду из квасной бочки и перекусывали, что бог послал. И с тревогой ожидали следующей волны 'красного петуха', которого принесёт северно-западный ветер.
Погорельцам остаётся одно - набирать воду в самопальных ямах с цел-лофановым дном, да днём и ночью колесить вокруг своей Гореловки и близ-лежащих деревень в поисках подозрительного дымка, из которого может враз образоваться воспламенение. И снова война с огнём.
Некоторые деревни уже сгорели до тла. Оставшиеся в живых несколько селян называют их Хатынскими. Всё то горбом заработанное добро, которое не сплавилось в различные формы астероидов, выжившие селяне откопали руками из пепла и углей и снесли на край деревни. Может пригодиться до поры обновления. Но ежли снова надумает прийти огненный шквал, то вряд ли кто спасётся, со всех сторон лес, бежать некуда. Получается, что Деревня - это выселка с западнёй. О кладбищах и захоронениях - вопрос отдельный...
'Скорая помощь' досюда, сто пудов, не доползёт. Однако, всё-таки смогла одна бригада 'скорой' из самых отчаянных: пробралась в одну из деревень погорельцев, довезя всё нужное для экстренной помощи; и то по дороге через пылающий лес погиб один санитар-водитель. Оставалось уповать на пожар-ные дружины, может доберуться, хоть одну машинёшку или чудо-самолёт тушительный пришлют. Но они уже делали своё дело в других жизненно важных пунктах, тем более, что 'не боги горшки обжигают'.
Были лесники с егерями, да сплыли, одни кумовья да сваты нонче, а от них проку, как от козла молока, никто не видел их здесь во время пожарища, и помнят их только по сабантуйным охотам на лосей для новых помещиков и столичных гостей. Только, когда две пожарки всё-таки пробрались к пого-рельцам, да затушили несгоревшую до тла деревеньку, тогда и появился нынешний 'куманёк', свояк местного главы Меркушина, что за лесом и жив-ностью присматривать должен. Уж он-то распоряжений надавал, уж так усерд-ствовал. Бабка Дуся с юмором назвала его 'мотиватором оптимизма, апосля Хиросимы'. И добавила: 'Нам-то старикам что уж, ты бы касатик о молодых Фениксах похлопотал'. Деньжат с временным жильём он пообещал; не все его получили или захотели покидать родные Гореловки; но наруку только по 10 тысяч рублей выдал, курам насмех. В кризис - экономия должна быть!
На задах Гореловки, прямо у огородов продолжает дымиться торфяник в самой глуби, вонь такая стоит, что все, находящиеся здесь, ходят в плотных повязках и через раз дышат. Затушить торфяник невозможно, на то машина специальная нужна, и водой тоже невозможно, так как нету её, всё пересохло и выгорело, а у пожарников только пена осталась на всякий-який случай и пять канистр с питьевой водой. В квасной бочке есть ещё немного чистой водицы, но её берегут, как зеницу ока.
Парни Димон и Лёха с опалёнными лицами и перевязанными руками от ожогов помогают селянке Марусе погрузить несгоревшую детскую ванночку и другие уцелевшие мелочи в прицеп. Кованый крюк прочнее затягивает разводным ключом кузнец Мурат. Дед Самсон, стоит поодаль с трёмя тётками, они молча смотрят, кто с укором, кто с жалостью, на Марусю. Куда и как она доберётся, никто не спрашивает. Маруся не в посттравматическом бреду, судя по здравому поведению, несмотря на то, что хозяйство её всё сгорело, а ребёнок в безопасности ждёт у городских родственников свою мать. Просто ей больше не хочется в десятый раз возрождаться из пепла, она может при-житься и на новом месте, а в скорое возрождение без всяких вытекающих последствий она уже не верит. И поэтому собирается в предстоящую дорогу, когда со всех близлежащих деревень выжившие погорельцы пойдут из умершей Деревни. Кто-то, конечно, останется разгребать и подготавливать к строительству, кто-то вернётся через неделю-другую наёмным рабочим. А пока фронт пожарища ушёл дальше слизывать с лица земли слабое добро.
Фанатично настроенные и бессильные от страха люди, даже циничные обозреватели, утверждали, что это естественным образом так вмешался Бог. Должно быть, надоело ему терпеть стяжательства и потребительство, отума-нившее ту разумность, которой Он вознаградил самое умное существо на земле - человека... Чтобы он оберегал, преждевременно заботился, имел все средства для стихийных бедствий, так как во блага себя и жизни старается!
Гореловки разделены на два фронта: в мордовской есть почти всё и дежурят пожарные, а с рязанской стороны ничего нет того, что есть у соседей.
Оттого-то у одних пожарище отняло почти всё, у других немного поменьше. Горе сближает людей, но не всех и не в новые времена. Поэтому многие люди с нечёрствыми сердцами с обеих сторон помогали друг другу. Даже несколько милиционеров с пожарниками из одной окружённой огнём деревеньки на обгоревшей 'пожарке' смогли выбраться и спасти три семьи.
Известный всем лесничий Захар, чудаком зовут его некоторые зазнайки, за неимением у рязанских погорельцев ни пожарного озера, ни насоса, сам на свои деньги построил пожарную телегу, состоящую из 'зилка' с квасной бочкой и ручного насоса, - допотопно, но пашет исправно. А как начало пламя слизывать у 'зазнаек' домишки, так они прибежали к нему, упрашивать стали, 'Кулибиным' льстить. Он дотушил, что можно было спасти на своей стороне и быстро переключился на ихнюю. Лесничий Захар многое ещё чего построил у погорельцев, всё, что для выживания надобно, пусть примитивное, не такое, как у городских умачей, но всегда на ходу в нужную минуту. Кстати, и мужик он скромный, не прётся в калашный ряд на какой-нибудь пост в рязанско-мордовкий клуб помещиков, куда ему до них, он и о сгоревшем на пожаре гусеничном тракторе, который на свои сбережения покупал, даже не упо-мянул. Как теперь будут селяне непролазный снег зимой расчищать, чтобы выход к цивилизации был? Загадка для самих Погорельцев. И 'спросить' не с кого, так как всю жизнь только с них 'спрашивали' пращуры всех времён.
Новенькие пожарные машины и вообще весь дорогостоящий реквизит не смогли устранить пожарища, однако бескровные погорельцы увидели всю прогрессивность на этом поприще, даже видеокамеры, которые будут следить за возрождением деревень. Свой глазок-смотрок! Он хоть и мало всегда видел, но смотрел уж действительно много, оттого и наполнял всевозмож-ными распорядительными подробностями. И теперь от 'него' спасу не будет.
Но хочется верить, что на месте столетних трущоб вырастут обновлённые жилые массивы, дороги, и разовьётся современная инфраструктура...
Уже и местные помещики с крутыми стройфирмами кажут селянам совре-менные модельки мегаполисных дизайнеров. А местная власть, что смогла, то устроила, на всех не угодишь. Дед Самсон говорит: 'Был бы у нас хотя б один Бил Гейтс, он бы из нашей Хатыни... Париж отгрохал. Только чур без заборов, как у помещиков на Рублёвке. Вот пущай они-то и прячутся от народа и жизни, которую подсобили натворить. Да у нас-то поди своих Гейтсов навалом! Только где ж они эти изобретатели? Зреют для рынка что ли? Эх, всё у нас наизнанку. Предатели - герои, герои - предатели...'.
Выслушали его тётки, качая головами, а пацанва с открытыми ртами, и глядят на кузнеца Мурата, что тот добавить имеет: 'Помнится мне пожар в 72 году, вот то был пожарище, нонешнему не ровня. В Нижнем тогда деревень погорело много. Люди тамошние, все звери лесные и домашнее в речушку зашли, чтобы 'огненная гиена' их в свою пасть не поглотила, так и спаслись'.
Все перевели дух, заговорили о том, что ветер проклятый смиловался, и, видно, ушёл в нижегородскую сторону, там хозяйничать. Как жешь они там?
На следующие дни оттуда уже доходили трагические новости о том, что верховой пожар размером с пятиэтажный дом и скоростью до 30 лошадиных сил, сметая корабельные сосны и другую растительность, пожёг маленькие и большие деревни численностью в 500 домов. Общими усилиями и частичной помощью от Нижегородских властей затушили очаги пожара после утихшего ветра, который набеспредельничался и куда-то исчез. К счастью, не дошёл до ядерного центра в Сарове. Но после пожарища участились мародёрства, и негодяев, которые угоняли машины со спасённым добром или попросту грабили на дорогах беженцев с повозками, отлавливала милиция или мест-ные люди около своих пепелищ. Ходили и незатейливые слухи о само-поджогах, ведь погорельцам обещала Администрация, что они получат новый дом и компенсацию из бюджета. Многое вылезло наружу, оголив волю и ум.
Вернёмся к погорельцам Рязанщины. Все невыгоревшие разместились кто у родных, кто в палатках прямо в потушенных Гореловках. Дежурит 'Скорая помощь', мало-мальски налажена доставка пищи, элементарных гумани- тарных принадлежностей, поношенной одежды и самых необходимых средств для поддержки существования. Многих пострадавших врачуют профессио- нальные санитары и врачи, другие пьют чай от жары, как вице-президент приказал, и по телевизору смотрят с сострадающими лицами, как дым от расплавления столицу губит. 'Бедные, как жешь они там спасутся, в метро что ли все спрячутся? Дождя бы им. Видать не придумали ещё машины дожди делать. Спаси и сохрани их!'.
Новые газеты и интернетчики сполна всем показали, как надо предвещать беду. Особенно зарубежные, паскудно тыкали пальцем и упрекали руковод-ство в бессилии. Им бы у себя под главной дверью не мешало бы подмести. Но уж так человек устроен, что неумело защищаясь от невидимого им будущего, он умело расквитывается с прошедшим. Чтобы все задумались над тем, как дух побеждает плоть. И 'он' думает дальше, откуда что взять и куда добавить. И вера в бога или безверие, от которых многим державистам чудится усталость и пустота у других со всяческими апокалипсисами, а говоря проще - страждущая вера в плоть или бесстрадательная вера в духа - тут не причём. Видим мы, на что живут и чем занимаются такие духотворцы без телесноземного. Тем более знаем, для чего держат планку придурковатого развлекалова, в том числе и западная интеллигенция. А погорельцы против страха смерти, верили в жизнь и боролись за неё.
Весь мир ещё раз видел себя в зеркало, возможно, что и подумал про себя: можно новейшими машинами и электросимулякрами исследовать космос и глыби океанские вдоль-поперёк, но на Земле отстаться беспомощными. Потом-то можно наговорить что угодно в защиту стихийного или преднамерен-ного пришествия завтрашнего факта, от которого не спрячешься, кроме как за маски стяжательного медиума, да разнообразные исторические матрицы приплести, но это - потом. Кто ж из них знает загодя, когда и что случится? Тем более, что ломать - не строить. А вот строят и строить будут строители, что называется, от плоти, чтобы наш сытнейший дух не улетел преждевре-менно в небо из напичканного всеми средствами для выживания уютного пространства. Погорельцам это уже не грозит, но я уверен, что они наверняка будут духовнее, т.е. умственно смышлёнее, в будущем.
Я тут намедне спросил несколько наших страшно умных и глубоко форму-лирующих горожан, почему бы им не поехать помочь погорельцам, транспорт имеется бесплатный от организации, а они поочерёдно мне ответили: 'Ты чего Гоша, сдурел совсем, мы ж не энтузиастики коммунизма? Чушь какая. Полная чушь. Вот чушь придумал. Там найдётся кому и кого спасать, мы ж не лохи, чтоб в пекло лезть. У нас знаешь сколько запланированных терминов и встречь с политологами, театралами, киношниками, музыкантами, спорт-сменами!' Тогда я вспомнил о вышесказанных погорельцах, с двумя хорошо знакомыми я созванивался через неделю после пожарища и предлагал им помочь, чем смогу. Они поблагодарили и сказали, что теперь сами справятся, но не суть, а суть в том, что спросил я их о том, помогли бы они горожанам, если б город заполыхал, как ихние Гореловки, они мне сразу же ответили: 'Все как один поехали бы, кроме неходячих. Город спасать - это ж святое! Только транспорт подгоняй, пешими дюже далече, а велосипеды подарочные - все скрыпучие. Вот кабы ты несколько новых велидронов нам бы прислал, для хозяйства - незаменимый транспорт. А о нас больше ничего нового не
можем рассказать' Да, и по телефону можно многое узнать. И я узнал всё.
Надо в Питере велосипеды найти какие-нибудь бескамерные и 'военные', и через недельку-другую, чтобы мой братан организовал доставку их с продук-товозом в Гореловку. А лучше всего собрать официально с тех страшно умных и глубокомысленных горожан деньги на новый гусеничный трактор леснику Захару. Пойдут они на это? Навряд ли. У них целый каталог отговорок и оправданий имеется. Им же охранительно журналистическую и культурную статистику вести надо обо всех формальных и неформальных свободо- носителях и ущемителях на новом олимпе. Нынче - каждому своё!
И у погорельцев своё; вроде уже и рашпильную дорогу принялись восста-навливать, видимо настала пора. Но пока им осталось только надеется на деловых столичных Аватаров, иначе как они вынесут позднюю осень и зиму.
Дед Самсон говорит: 'Вот уже льётся изо всех щелей то позитивная, то кисло-надменная информация, из которой ярко пестрит 'вечный праздник' Олигархов под охраной Чекистов. Остальные же собирают смачные крошки и делят меж своих, громко заявляя об отчёте и планомерной организации пред-ставлений'. Кузнец Мурат дослушал и дополнил: 'Всё это напоминает как после разорения Рима вандалами, когда жители обсуждали не то, как им восстановить город, а то, как посерьёзнее организовать цирковое пред-ставление. А оно уж получится на славу. Не так ли, дед?'. 'Отчего же не так, всё правильно. Вот погоди, скоро услышим, что бог всё направляет к благу и не допустит гибели нашей дорогой святой Руси. А вдруг у нас без 'того' душа в эту, в апатию впадёть, негоже!' - с задоринкой прошамкал седовласый дед Самсон, и они разошлись в разные стороны разгребать и выметать Гореловку.
Вот так и нам заместо реальной помощи братьям и сёстрам, кажется, что должен быть 'особенный позитив' в жизни, а для этого нужно по-воробьи-ному выклёвывать только хорошую вишню, чтобы звонко чирикалось непогре-шимому большинству. И дальше вздыхаем, ох, как же мы любим 'вздыхать', глядя на всякого рода вдруг случающиеся фатальные явления. Мёдом нас не корми, а дай повздыхать над горемычными. Разве прислушаются к тем, кто может, но им не дают сказать о том, сколько бедствий могло бы быть устра-нено, причём до начала их, если бы были выслушаны лучшие люди России. А если и выслушивают таковых, то мимо ушей пропускают, а берутся бойко устранять только, когда 'жареный петух' клюнет. Это уже наша излюбленная карма! Факт совершился, и принять его нужно таковым, как есть. Выражусь цитатой Г. Р. Державина: 'И дым отечества нам сладок и приятен!'.
Дым победил смертоносную жару, теперь осталось победить человеч- ностью алчную ложь с лицемерием. Под силу ли это нам? Выйдем ли мы из неё обновлёнными, и с какими характерными качественными свойствами?
Не знаю как вам, а мне так показалось, что наше безбедственное и полувир-туальное положение всё-таки тесно связано с погорельцами. В том смысле, что какие бы люди не принимали абсурдные законы для укрепления своего меркантильного и постмодернистского благополучия или сюсюкались с обра- зованностью и неприличием обличать внешнее, однако через погорельцев мы ещё раз себе уяснили, что внешнее - тленно. Но и это дело наживное в процессе жизни, ведь внутреннее бессмертно...