1.
Льдисто захрустела мерзлая земля под тяжелыми сапогами. В плотном белесом тумане прошуршала от заиндевевшего мостика в сторону березовой рощи. Зима выдалась на редкость бесснежная и холодная. Мороз выстудил последнюю осеннюю влагу, лишь кое-где, под кустами и деревьями, ветер намел небольшие холмики из редких снежинок. Человек остановился у самой кромки березового леска и негромко позвал:
- Хэлайн!
С припорошенной инеем ветки шумно вспорхнула птица и стремглав унеслась куда-то вглубь. Никто не отозвался. Мужчина недовольно выругался и повел перед собой открытой ладонью. Из рощи тянуло магией, иначе и быть не могло - кончики пальцем словно нашпиговало мелкими иголками. Он снова заговорил:
- Хэлайн, я же знаю, что ты там. Выходи.
- Ты разве не знаешь, как опасно будить зимой спящую медведицу? - раздался насмешливый голос.
Мужчина невольно вздрогнул, словно вопреки здравому смыслу не ожидал услышать ответ.
- Никогда не пробовал - хмыкнул он немного погодя - ты ещё ни разу не уходила в спячку. Поскольку с точки зрения обычных медведей, ты - не нормальная.
- Хамишь? - благодушно осведомилась невидимая собеседница - с точки зрения нормальных медведей, ты тоже не образец для подражания.
- Может, ты все-таки покажешься? - почти просительно сказал он - время идет и меня может кто-нибудь увидеть. Пойдут ненужные разговоры, а потом глядишь, и мужички с рогатинами пожалуют.
- Боишься? - в голосе добавилось напряжение натянутой струны.
- За тебя - кратко ответил мужчина.
- Торен, солнышко - умиленно проговорил голос - я сейчас выхожу. Подожди пару минут.
И действительно, через некоторое время из-за деревьев показалась невысокая стройная женщина. Длинный овечий тулупчик и шерстяной платок, повязанный узлом, придавали ей вид обычной деревенской жительницы. Если бы не место..., если бы не время..., если бы... не штаны вместо юбки. Увидел бы кто из местных - принялся бы отплевываться и чертить в воздухе оберегающий знак. Если не ведьма, то еретичка, что, в общем-то, одно и то же. А то бы ещё созвал толпу мужичков с баграми и дрекольями - изгонять. Все эти мысли пронеслись в голове Торена, и он усмехнулся им, как старым знакомым. На всякий случай все же оглянулся-повертел головой - мало ли чего. И только потом шагнул навстречу.
Нет, они не были любовниками. Более того, он и представить не осмеливался - каково это - крутить любовь с медведицей. Друзьями они тоже не были. Их вообще почти ничего не связывало, за исключением некоторых совместных воспоминаний. Но Торвенгор Уль-Штвар никогда не приходил по пустякам. Значит, на то была причина.
- Говорят, что если встретишь зимой медведя - удирай от него во все лопатки, - со смешком проговорил Торвен, - тебе не мешает отсутствие снега?
- Боишься, что я тебя съем? Справедливые опасения. Если медведь не накопил на зиму запасы жира, то и спать он зимой не сможет. Не хочешь ли проверить?
- Что проверить?
- Есть ли у меня хоть капля лишнего жира...
Торвен улыбнулся.
- Я на это даже и не рассчитываю. Голодная медведица зимой - сущий ужас, а помимо шкуры и мяса, у неё в наличии имеются острые клыки и здоровенные когти.
- И откуда-то ты все знаешь? - задумчиво сказала Хэлайн, подойдя к нему ближе и заботливо поправляя его небрежно расстегнутый полушубок.
- Да уж бывали, видали - в тон ей ответил Торвен, послушно приподнимая голову, когда Хэлайн принялась застегивать воротник.
- Ну, так что привело тебя ко мне? - наконец спросила она. Отступила на шаг назад, критически осмотрела его с ног до головы, прищурила глаз. - Ты никогда не будешь выглядеть прилично.
Торвен пожал плечами:
- Я и не стремлюсь. Может у тебя все же есть, где пристроиться нежданному гостю? Я так понимаю, что ты не на голой земле спишь?
- Ты прав, мой милый! - торжественно согласилась Хэл, - но мои покои не готовы к приему такого важного гостя как Торвен Уль-Штвар.
- Я не прихотлив - кротко заметил Торвен - и готов довольствоваться теплой хозяйской постелью, и вкусным хозяйским же завтраком.
- Ну, ты ещё скажи: в постель - с ехидством ответила Хэлайн. - Пошли, вояка. Приму тебя, как подобает принимать старого воина.
- И друга - прибавил Торвен, шагая вслед за девушкой. - Я бы сказал - старого друга.
Хэл на ходу обернулась. Скривила рот в усмешке.
- Ты уверен, что не врага?
Тор утвердительно кивнул.
- Уверен. У Торвенгора Уль-Штвар не бывает врагов. Живых, по крайней мере. И кстати, что ты там сейчас говорила насчет старости?
- Я пошутила - пискнула Хэлайн, демонстративно приподнимая плечи и пряча голову.
- Я вовсе не стар - забрюзжал Торвен - мне всего-то едва перевалило за тридцать...пять. А прошлой осенью я ходил к ведуну, и тот предсказал мне...
- Который раз перевалил за тридцать... - явственно пробормотала Хэлайн, и с интересом спросила - Так что там наболтал ведун? Кстати, который именно?
- Старый Дорост, - пояснил Тор. - Тот, что живет к югу от Вартган.
- Село?
- Да, неподалеку от Ниткеля.
- Ясно - удовлетворенно кивнула Хэлайн. Торвен тихо хмыкнул: она по-прежнему запоминала названия только городов, в которых была. А все эти деревеньки: Липницы, Верестянки, Самостаны, Ухарцы - совершенно не держались в её голове, несмотря на то, что, к примеру, в тех же Самостанах проживало около тысячи человек - население маленького городка.
- Так что ведун?
- Сказал, что я проживу долгую и весьма содержательную жизнь.
- И умрешь в теплой постели, окруженный многочисленными родными и друзьями? - иронически домыслила Хэлайн.
Торвен отрицательно помотал головой, как будто девушка могла это увидеть. Почувствовать - могла, чутье у оборотней ещё то...
- Нет. Сказал, что умру не своей смертью.
- Что он имел в виду - резковато спросила Хэл, - смертью пахаря, разбойника или деревенской дурочки?
- Меня убьют - кратко ответил он, нисколько не смущаясь. - Возможно зарежут. Или пустят стрелу в спину.
- Да, - девушка согласно кивнула - или отравят, или сожгут, или загрызут. Кстати, если натопчешь у меня в лого... в доме - тебя ждет последний из перечисленных вариантов.
- Смерть в страстных объятиях оборотня - что может быть хуже? - хмыкнул Торвен - нет уж, я снаружи посижу.
Хэлайн звонко расхохоталась.
- Ты заранее уверен, что нанесешь мне в берлогу грязи, Торвен - бывалый воин, охотник и следопыт?
- Я принесу тебе в дом любую грязь, Хэлайн, дочь Орвина - негромко сказал Тор - но только не грязь души.
Девушка пожала плечами.
- Хорошо сказано, Торвен уль-Штвар. Но это только слова. Нам осталось совсем немного. Ты не устал?
- Шутишь? - мрачно ответил он - мы прошли целых двести шагов и мои ноги сейчас просто отвалятся от усталости.
- Стареешь, Торвен. Раньше бы ты так не бурчал.
Он согласно кивнул.
- Молодость, молодость. Раньше я бы подхватил тебя на руки и раз десять пробежался вокруг этой рощи.
- Ты себе льстишь..., кстати, а почему ты не сделал этого теперь? - невинно спросила Хелайн, аккуратно переступая через почерневший ствол упавшего дерева.
- Теперь-то я понимаю, что лишь молодой дурак потащит на себе хохочущего оборотня, только потому что оборотень - женского рода.
- Я ещё добавлю, что не всякий молодой дурак сможет поднять меня на руки, а не то что пробежаться через рощу.
Это была правда. При невысоком росте и нормальной женской комплекции, Хэлайн, вопреки всем здравым смыслам, была чрезвычайно увесиста. При встрече этой девушки с каким-нибудь матерым волкодлаком, любой мало-мальски опытный охотник без колебаний поставил бы все деньги на медведицу. Поскольку помимо веса, присутствовали ловкость, сила и ум. Что в хорошем сочетании делало Хэлайн очень опасным противником. Смертельно опасным. Был у Торвена уль-Штвара редчайший и тем ценный случай в этом убедиться. Всего лишь однажды, но этого хватило даже ему.
- Ну, вот мы и пришли - Хэлайн просто развела руками, словно извиняясь за скромность жилья. Торвен критически прищурил глаз.
- Я ожидал, по меньшей мере, берлоги, - сказал он немного погодя - с другой стороны, почему-то все оборотни предпочитают жить в уютных человеческих домишках.
- С точки зрения обычных оборотней - я не совсем нормальная, - съязвила Хэл - тебя это смущает?
- Меня больше бы смутило, если бы я застукал тебя за разорением ульев на ближайшей пасеке... - рассеянно ответил Торвен, - кстати, а ты...?
Хэлайн укоризненно покачала головой.
- Все же ты путаешь меня с обычными медведями. Да и ближайшая пасека находится в восьмидесяти милях отсюда. Надо очень захотеть мёда и пчелиных укусов, чтобы туда отправиться. Так ты войдешь или будешь тут столбом стоять?
'Берлога' представляла собой клеть из тонких бревен, высотой едва ли в полтора роста Хэлайн, и больше походила на охотничью заимку. Торвен невольно пригнул голову у притолоки, проходя через небольшие сени. Низкий потолок усугублял ощущение приземистости дома. Внутри было душновато, но чисто и пахло травами. Небольшая печка, две широкие лавки и крепко сколоченный стол, да две волчьи шкуры, небрежно раскинутые на полу - вот и все убранство. Тор глянул выше и с уважением покосился на девушку: под самым потолком висели многочисленные пучки каких-то пахучих трав, косицы чеснока и почему-то небольшие связки пшеничных колосьев.
Хелайн стояла, оперевшись спиной о дверной косяк и с интересом наблюдала за гостем.
- Тебя как - сначала накормить, а потом спрашивать? - осведомилась она, наконец - Или сразу к делу?
Торвен медленно развернулся к ней всем телом. Ухмыльнулся.
- Знаешь, я бы с удовольствием погостил у тебя с месяцок...
Девушка от возмущения приоткрыла рот и хотела уже сказать что-то явно неприличное, но он продолжал:
- К сожалению ни у меня, ни у тебя нет времени. Совершенно.
- Отчего же, Торвен-торопыга, у тебя отсутствует время? - с некоторой досадой спросила Хелайн, усаживаясь на лавку возле стола.
- Мое отсутствие времени - ничто, в сравнении с твоим, - заявил Торвен, садясь напротив девушки, - прямо-таки - небо и земля.
Хелайн поморщилась.
- Насколько я помню, по вашим обычаям, надо сперва полдня разговаривать о погоде, о последней охоте, о доступных бабах из соседнего бурга и прочих важных вещах. Потом выпить не меньше бочки эля, и погорланить героические песни. И где-то в полночь добраться наконец-то до главной темы разговора.
Торвен рассмеялся.
- Ну, примерно так, Дева Леса. Примерно так. Однако повторяюсь: времени очень мало.
- Времени для чего? - уточнила Хэл.
- Времени для того, чтобы ты убралась как можно дальше из этих мест, дочь Фрейи.
Хэлайн пожала плечами.
- Надо же. Даже так?
Торвен кивнул.
- Именно так. В округе уже трое убитых. Три убитых и разорванных в клочья мужика. Ничего особенного, на самом деле...
- Но окрестные деревни стоят на ушах... - Хэлайн уставилась взглядом в окно.
- Мне очень нравятся образы твоей речи - сказал Торвен.
- Не образы речи, а образность, да и то - какая тут образность? - улыбнулась девушка, - все это нехорошо конечно, но при чем здесь я?
- Мужичков кто-то кушал - намекающе промолвил Тор - очень неаккуратно, просто по-свински - кости и клочья одежды были раскиданы на расстоянии десяти шагов по поляне. Никто из деревенских не верит ни в вурдалака, ни в голодных волков. Кто-то твердит о злобном лесном духе-оборотне, кто-то - о медведе, проснувшемся от спячки. Сходятся все только в одном: собраться всем миром и устроить облаву на зверя. Уж против толпы народа из трех деревень никакой зверь-дух-оборотень не устоит.
- Ясно - кивнула Хэлайн - и ты, решив меня предупредить, тут же поспешил на поиски.
- Есть ещё кое-какая мелочь - Торвен вытащил из ножен длинный кривой кинжал, висевший у него справа на поясе, и принялся проверять остроту его лезвия - на ту пору в Верестянках, совершенно случайно оказался старый... ну, то есть не совсем ещё старый бывший лесной воин. И мужики упросили его возглавить этот в высшей степени героический поход на благое дело.
- Но воин решил обделать все в одиночку, и содрать с мужиков побольше серебра? - догадалась Хелайн.
Торвен возмущенно фыркнул.
- За кого ты меня принимаешь?! Я никогда не гнался за большой прибылью, и не выжимал из людей последнее - это, во-первых. А во-вторых, откуда у этих деревенщин серебро? Полсотни медных монет, стол на неделю и хозяйку поласковее - вот и все, что они смогли мне предложить.
- А почему же всего на неделю? - спросила заинтересованная девушка.
Тор вытянул кинжал перед собой и прищурил глаз, проверяя ровность заточки.
- К концу недели мужики сообразят, что зверя больше нет, а воина ещё кормить и кормить задарма. Поэтому неделя - крайний срок, на который я рассчитываю.
- И голову уже на стенку повесил - пробормотала Хелайн - а шкуру на пол...
- Именно! - кивнул Торвен - поэтому предлагаю тебе прямо сейчас начать собирать вещи, чтобы к тому времени, как мы дойдем до твоего домишки, тебя здесь уже три дня как не было.
- Не понимаю - заупрямилась Хэл - при чем тут я? Не веришь же ты в самом деле, что это моих рук дело?
- Не верю - согласился Торвен - это не твоих лап дело. Слишком уж неаккуратно. Но, попробуй, объясни глупым мужикам, чем звериный маг отличается от оборотня - даже если и поверят, чему я сомневаюсь, - все равно на всякий случай обложат дровами и сожгут. Тебе ли этого не знать?
- Черт! - вырвалось у девушки. Тор быстро сложил пальцы в оберегающий знак.
- Не накликай!
Хелайн поднялась с лавки и, уперев руки в бока, с насмешкой поглядела на него.
- Боишься?
- Остерегаюсь - ответил Торвен, пряча кинжал в ножны. - Ну, мне пора.
- Надеюсь, не заблудишься? - Хэлайн усмехнулась уголком губ. Торвен скопировал её ухмылку.
- Ты меня недооцениваешь, дорогая.
Она проводила его до порога и остановилась, оперевшись плечом о дверной косяк.
- Торвен!
Мужчина обернулся.
- Хэл?
- Кто мог это сделать? Шатун или все-таки оборотень?
Торвен пожал плечами.
- Понятия не имею. Если твой следующий вопрос будет о том, как все это будет происходить - отвечаю: мы прочешем все леса в округе, поднимем из берлоги какого-нибудь сонного мишку и возьмем его на рогатины и колья. А если не повезет - наткнемся на голодного и злющего шатуна. Хотя, скорее всего он теперь слегка утолил свой голод.
- Не мне тебе рассказывать о медвежьих повадках, Торвен. Ты уверен, что это шатун?
Торвен вздохнул.
- Нет.
И зашагал по почти незаметной тропинке, ведущей из рощи.
2.
Хэлайн вернулась в дом и рассеянным взглядом оглядела свое жилище. Уютная берлога для лесной одиночки. А Торвен лукавил явно. Не одна деревенская баба тайком да украдкой пробиралась сюда. Каждая со своими болями да печалями. Правда, шли они все к знахарке, искуснице в зельях разных: начиная от припарки для снятия мозоли и заканчивая средствами для прекращения нежелательной беременности. Одно только Хэлайн категорически отказывалась делать - наводить порчу. Тут уже никакие посулы не помогали. Если уж сильно доставали (а затаившая злобу баба достанет кого угодно), Хэлайн решалась на крайнее средство, почти на грани разоблачения. Слегка удлиняла клыки, и сверкала на назойливую гостью красными угольками зрачков. Действовало безотказно. Улепетывали злоумышленницы во все лопатки, разве что двери не сшибали. Молва конечно, под большим секретом, ползла по всей округе. И в черную кошку ведьма превращалась, и язык у неё раздвоенный имелся, и когти страшенные..., насчет когтей - тут сплетницы не ошибались, конечно. Оттого и боялись ведьму, живущую в березовой роще. Боялись до дрожи, и все же шли. Шли за настойками целебными, припарками да отварами. Других целителей во всей округе не было. Если же и появлялся какой-нибудь пришлый лекарь, все равно - выученный, с грамоткой подтверждающей или шарлатан, продававший пилюли, помогающие от всех болезней сразу - надолго не задерживались, предпочитая идти в крупные города. Ни те, ни другие не желали иметь никаких дел с Хэлайн. Вообще. Категорически.
Она прожила здесь больше года, и ей до глубины души не хотелось уходить. Но что такое толпа мужиков, вооруженных рогатинами - ей было прекрасно известно. Сила слабых - в количестве. То, на что не решится ни один мужик в одиночку - становится делом вполне выполнимым, когда таких мужичков собирается с полсотни и больше. Мысль об этом вызывала у Хэл презрительную улыбку, и в то же время раздражение и страх, почти ненависть. Как ни крути, а другого выхода нет: придется ей уходить.
Хэлайн стянула с печи старый дорожный мешок, с пришитыми холщовыми лямками, и принялась собирать самое необходимое. Необходимого было мало. Смена нижнего белья, верхнее платье, пара вязаных чулок, огниво со стальным кресалом, широкий охотничий нож, да небольшой запас еды. Девушка растерянно оглядела все свое хозяйство. Не брать же, в самом деле, с собой все эти чугунки и плошки...? Да, вот - надо взять котелок, ложку и один рушник... до чего же жаль нажитого! И теперь все это придется бросить, из-за какого-то оголодавшего зверя. Тощий кошель с медью Хэл аккуратно завернула в тряпье и уложила в середину мешка. Денег особых не скопила - деревенские все стараются вещами да едой расплатиться. Холста там кусочек, да десяток яиц за снадобье от простуды - милое дело. Медяки - это на крайний случай да черный день. Не сгниет металл, не испортится - всегда в цене. Горожане наоборот, всегда монетами расплачиваются: может и небольшой доход, но постоянный. И скопить небольшую сумму можно. Только в городе особо в медведицу не перекинешься. Все на виду, на слуху да за стенкой. Стража опять-таки ходит, особенно по ночам. Хэл выпустила из рук мешок и безвольно опустилась на лавку. Потом скривила рот, смеясь сама над собой. Что же, в самом деле - расчувствовалась так, словно из родного гнезда уходить приходится? Не в первый раз, и наверняка не последний. Вскочила легко, накинула тулупчик, платок, закинула мешок через плечо и шагнула к порогу. Торвен небось уже пьет вовсю с мужиками и похваляется будущими подвигами - делит шкуру неубитого медведя.. Долго же они собираются - трое убитых, а они только расшевелились.
Про себя Хэлайн решила, что пойдет на север. В знакомые города лучше не соваться - уж больно ярко там засветилась медведица Хэлайн. Но Хэл одна, а городов много. Хватит на её век, хотя век оборотня и долог. Гораздо дольше, чем у человека. Главное, слишком долго в зверином обличье не ходить. В этом, пожалуй, ещё одна разница между настоящим оборотнем и звериным магом: первый - как раз в звере дольше живет, а в человеке старится на раз. Через десяток шагов Хэл обернулась, прощаясь с домом. И больше уже не оглядывалась.
В южной части Тэнарии все распахано под мужицкие поля, а северная часть покрыта лесами, и они становятся все гуще, пока не упираются в Пинские холмы. За холмами живут люди, и они отвоевали у леса всю землю, какую смогли. Это уже не Тэнария, а Хесбит. В Хесбите лесов почти не осталось - вырубили, выкорчевали, выжгли. И ещё лет пятьдесят боролись с упрямо лезущей молодой порослью деревьев. Остались только кустарники, которые изрядно поредели. Зато в Хесбите три торговых города, да и деревни тамошние промышляют больше торговлей, нежели земледелием. И ещё в Хесбите три охотничьих селища, у самых холмов расположившиеся. Ходят охотники на промысел за холмы, в тэнарские леса. Добычу сбывают скупщикам меха, в ближайших деревнях. Там Хэлайн долго задерживаться не планировала. Чревато неприятностями.
Лес, с упрямством скупца, собрал-таки тонкий слой затвердевшего снега. Наст похрустывал, сминался под мягкими кожаными сапожками. Хэлайн выругалась вслух. Не могла вот заранее достать себе валянки, хотя зимой без них по лесу никак. Сапожки же через пару миль оботрутся и намокнут. Разжигай потом костер из сырого валежника и всю ночь суши ноги у хилого костерка. Ну да ладно, что же теперь страдать - не домыслила вовремя, ну и ладно. Доберется до охотников, и купит у них что-нибудь поудобнее. Мороз пощипывал щеки, обжигал и румянил - старался как мог. Постепенно девушка приноровилась к ходьбе, и ровной упругой поступью двинулась через лес, по привычке отсчитывая каждую сотню шагов. Время близилось к полудню, но в лесу стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь снежным скрипом под женскими сапожками.
Хэлайн снова подумала о Торвене. Старый друг? Умеет же он втереться в доверие! Вся их дружба состояла в том, что пару раз интересы Хэл совпали с интересами Торвена, и они сумели найти общий язык, не прикончив друг друга. При ином раскладе, либо Торвен лежал бы с разорванным горлом, холодный и неподвижный, либо Хэлайн висела бы сейчас в виде медвежьей шкуры на стене чьего-нибудь дома. Причем Хэл сильно сомневалась, что это был бы дом Торвенгора Уль-Штвар. Во-первых, потому что у Торвена не было постоянного дома, а во-вторых, с него сталось бы, ободрав шкуру - похоронить жалкие останки, положить сверху большой камень и нацарапать на нем что-нибудь поэтическое. Девушка хмыкнула, невольно представив себе картину: сокрушенный Тор, на коленях возле её могилки, криво выцарапывает кинжалом руны на сером камне. За такое зрелище деньги можно платить.
Березовая роща осталась в четырех милях позади. В четырех, или чуть больше - Хэл точно сказать не могла, потому что пару раз сбивалась в счете. Идти по зимнему лесу - то ещё развлечение. Сначала выглядит как прогулка, но через пару миль понимаешь - что, может, и не стоило бы так далеко уходить? Она не устала, просто слегка запыхалась и очень хотелось есть - Хэл не завтракала, а уже можно было и пообедать. Но девушка решила в первый день уйти как можно дальше от дома, не жалея себя. Проще конечно было бы перекинуться и проделать весь путь в зверином облике, но сил на это уйдет гораздо больше, придется искать дополнительную возможность кем-нибудь перекусить, да и тащить в зубах узел с вещами - все же медведица, а не собака! Ну, ничего. Хэлайн не собиралась идти всю дорогу к холмам через лес. Прямой путь не всегда самый быстрый. Все дело было в том, чтобы уйти незамеченной как можно дальше. А потом уже можно выбраться на ближайшую лесную дорогу, с дороги на тракт и там уже пешком, или на чьей-нибудь телеге преспокойно добраться до Хесбита. На самом деле, не каждый человек сможет выбраться из глубины леса в правильном направлении, но разве можно сравнивать обычного человека с самой настоящей урсулой? Помимо звериного чутья, маг обладает ещё и знанием. В урсуле, маге-медведе - живут три ипостаси: человек, маг и зверь. В этом сила всех урсулаков, в этом и слабость. Никогда точно не знаешь - какая из трех ипостасей возобладает в критический момент. Тут уж у каждого индивидуально, каких-то общих, типичных для всех черт - не наблюдается. Индивидуальность... индивидуальность губила урсулаков, она была их уязвимым местом, пяткой Локки, роком, судьбой - как хотите. Никогда они не действовали сообща, не сбивались в стаи, как те же волчьи оборотни. Напротив, если уж встречались на узкой тропинке два урсулака, или как ещё их называют - урсуля, то немедленно начинали меряться силой, и через некоторое время один из них (а то и оба!) становился пищей для лесных падальщиков. Что поделать: и урсулак, маг с медвежьей сутью, и вербер, стихийный оборотень - всегда одиночки, не терпящие рядом с собой многолюдства. И себе подобных - тоже не терпят.
Хэлайн прекрасно понимала, что с Тора станется - перед визитом к ней, рассыпать неподалеку в цепь загонщиков, и потом устроить охоту на вспугнутого зверя. Обострившиеся слух и зрение ловили каждый шорох, каждое движение в этом спящем лесу. Зрачки девушки сузились, выхватывая отдельные фрагменты медленно проплывающего мимо неё леса. Но губы невольно кривились в усмешке. Нет, милый Торвен, ты прекрасно знаешь, что на медведей так не охотятся. Вербера можно взять только в его собственной берлоге, которую тот почитает самым безопасным местом на свете. Оборотень, перекинувшийся в медведя, почти ничем от медведя не отличается. Обложи берлогу со всех сторон, и кольни зверя разок-другой острием копья, а как высунется - недовольный и рассерженный - коли его пиками да рогатинами. Урсулака на такое не возьмешь. Тут нужна помощь опытного мага или лесного воина. Такого как Тор, например.
А ведь есть места, где медведей не травят - задумалась Хэлайн, краем глаза следя за покачнувшейся неподалеку веткой, - поклоняются им, дары приносят. Просят благословения, удачей одарить, силы и ловкости, богатства там просят.... Только это очень далеко отсюда. И Хэлайн туда вовсе не хочется.
От рощи до Верестянок миль пять, не больше. Рукой подать. Но помимо Верестянок, есть ещё пара деревень, названия которых Хэл, как ни пыталась - вспомнить не смогла. Да и Верестянки запомнила лишь благодаря недавнему упоминанию их Торвеном. Поразмыслив немного, девушка решила, что день в запасе у неё есть. Тор по мере сил постарается удерживать мужиков немедленных действий. Впереди пойдут немногочисленные охотники-следознатцы, знакомые с лесом и повадками лесных жителей. Следом пара-тройка местных ворожей, выдернутых из теплых уютных постелей, и явно не желающих становиться пищей лесному хозяину. Но поделать ничего не смогут, разумеется. Назвался поросенком - хрюкай. Это вам не на старых засаленных картах гадать доверчивым молодицам, и не пичкать хворых мужиков растворенной в воде известью. Сразу за ворожеями, которых Хэл с насмешкой называла колдуницами, пойдут крепкие деревенские удальцы, что по праздникам дерутся стенка на стенку, а иногда и в разнобой. Покажите-ка удаль свою, в нечестном бою с медведем, которому одна забота: наесться, как следует и завалиться в спячку до весны. Ну а там уже и остальные пойдут, все мужики серьезные, солидные. Из тех, что четвертый десяток разменяли. И каждый небось пообещал дома детишкам, что принесет забаву - хвост медвежий, а то и медвежонка.
Хэл злобно сплюнула, разгорячившись от собственных мыслей и картинки, возникшей перед её умственным взором. Шла Урсула уже неровно, шаги не считала, да ещё и руками размахивала, что твоя мельница крыльями. Веревка, стягивавшая мешок, постоянно сползала с плеча. Хэлайн раздраженно вскидывала руку, поправляя её. Поймала себя на том, что злится. Остановилась, сделала пару глубоких вздохов. Улыбнулась. Знала за собой такую черту: увлечется мыслями, что картинки перед глазами встают. И люди там разговаривают, и звери рычат. Воображение же целую историю покажет, почище бродячего рассказчика. Бродят такие по деревням и селам, сказками на хлеб зарабатывают. И что странно - любят люди их слушать, и на угощение не скупятся. Даром, что правды в тех сказках нет совсем. Одни выдумки. Пора, наверное, все-таки передохнуть. Больше шести миль прошла, не останавливаясь.
Она с облегчением сбросила мешок и уселась под ближайшим деревом, прямо на снег. Развязала тугой узел на горловине и запустила руку в мешок. Достала узелок с хлебом и соленым салом, тщательно оглядела его, словно в первый раз увидела. Покачала головой: о воде-то она и не побеспокоилась. Плоская кожаная фляжка, с разбавленным клюквенным соком, спрятана за пазухой, но вместимость фляжки всего на пять-шесть хороших глотков. А путь предстоит неблизкий. Придется соскребать по земле скудный жесткий снег, вместе с землей, топить его в котелке и пить через платок, обжигая губы и язык. Не то чтобы урсула всерьез нервничала по этому поводу - и не такое приходилось пить и есть, но если бы так не торопилась (ведь было время собраться) - продумала бы все как следует, и в первую очередь большую флягу с водой взяла бы, потому что вода в пути - это все. Но нет ведь, сказал Торвен: 'беги', и побежала как курица безмозглая. Слишком уж ему доверилась. Вот ещё одна слабость всех урсулаков - доверчивость. Не должен зверь никому доверять, тем более человеку. Человек человеку не верит, а тут...
Хэлайн попыталась припомнить давешний разговор. Чем же он взял? Назвался старым другом, так он и есть старый знакомый. Заботу проявил - на словах, правда. Поесть попросил и погреться. Сыграл на извечных женских инстинктах - жалости, сострадании и материнском чувстве опеки? С этим точно ничего не поделаешь. Порой и волчица не трогает чужого детеныша, ни звериного, ни человечьего. Что уж про урсулу говорить? Девушка вытащила из узелка кусок хлеба и принялась сосредоточенно жевать, изредка цедя сквозь зубы драгоценную влагу из фляжки. Талого снега она ещё успеет досыта нахлебаться, а удовольствие он нормального питья можно попытаться растянуть подольше. Первое правило пути, касающееся приема пищи, требует осознанности во всем. Какой бы зверский голод или жажда тебя ни мучили - всегда тщательно прожевывай еду, и жидкость пей так, чтобы смочить полость рта и язык. Иначе все твои припасы кончатся в один миг - опомниться не успеешь.
Подкрепившись, Хэлайн ещё немного посидела, с закрытыми глазами, настраиваясь на дальнейший путь. Потом приподнялась, облокотившись на одну руку. И замерла. Прямо рядом с ней темнел едва заметный звериный след.
3.
Звериный ли? Хэлайн раз пять пыталась измерить его пальцами, в длину и в ширину. Потом плюнула, отломила ровную веточку и приложила. Присвистнула невольно: хорош следок - почти в три её ладони. Приличных размеров зверь получался, если конечно это не какой-нибудь карликовый мохнатый широкоступ. Еле заметные в снегу черточки от когтей проступали в трех пальцах от основного следа. Хэл осторожно разгребла снег, внимательно рассмотрела мерзлую землю. Следы когтей остались и на ней, в виде небольших ямок. Зверь явно шел на задних лапах, поэтому следы оставил глубокие и довольно четкие. Это был почти вызов Хэлайн, хозяйке здешних мест. Пусть и бывшей хозяйке, поскольку она собралась уходить, но кто об этом знал? Наглый пришелец зашел на чужую территорию и преспокойно гулял тут на задних лапах, несмотря на все метки, оставленные урсулой, прилежно обозначившей свои угодья. Как бы глупо это не выглядело, но Хэлайн сильно возмутилась от одной мысли о чужаке. Столько времени убила на то, чтобы пометить свою территорию, плюс постоянная необходимость подновлять старые метки - и все ослу под хвост. За то время, пока здесь жила - ни один медведь не осмеливался оставаться тут надолго. Следы их пребывания незваных гостей Хэлайн находила время от времени. Но пришлые медведи, внимательно ознакомившись с хозяйскими метками - скромно топали по свои делам, не желая связываться с хозяйкой. В здравомыслии им не откажешь.
Хэлайн быстро завязала мешок, бездумно вскинула его на плечо, полностью углубившись в поиск других следов. Низко нагнувшись, девушка медленно переходила от куста к кусту, от дерева к дереву. Следов было мало, к тому же шагов через тридцать они слегка утратили свою четкость, словно чужак опустился на все четыре лапы и быстро побежал. Глаза урсулы уже горели алым огнем, плечи и поясницу мелко и часто покалывало: тело готовилось к быстрой, боевой трансформации. Не самое приятное перевоплощение, но зачастую жизненно необходимое. Она уже почти не соображала того, что делает. Разум уступил место звериным инстинктам, а инстинкты говорили, что чужака надо прогнать, во что бы то ни стало. И только где-то в самой потаенной глубине, почти неслышный голосок шептал: 'Хэлайн, что ты делаешь? Остановись! Тебе надо уходить немедленно!'
Как всегда, внутренний голос наткнулся на глухую стену непонимания, со стороны Хэлайн. Девушка продолжала идти по следу. Пришелец не петлял, но словно бы неспешно трусил рысцой, описывая кривую. Порой следы пропадали, но шагов через десяток снова появлялись, приводя урсулу в самую настоящую ярость. Хэлайн уже не выискивала их, каким-то чутьем угадывая, где они проявятся в следующий раз. Девушка шла быстрым шагом, перепрыгивая мелкие овражки, изредка переходила на бег. Останавливалась. Снова шла. Чужак словно дразнил её, следы были не слишком свежими. Но все равно от них разило медведем. Мили через полторы пришлый нагло помочился на ствол здоровенного дерева, да ещё зацепил лапой ком прелой листвы и разбросал её вокруг. Это уже был прямой вызов. Метить чужую территорию - дурной тон, но медведи никогда не отличались особым воспитанием. Ещё через полмили Хэлайн остановилась, задумчиво глядя на старую березу, одиноко росшую в окружении целой компании молодых осин. Вызов хозяйке? Да просто приглашение на поединок. Попробуй мол. Если осмелишься. На высоте примерно в два роста Хэлайн, виднелись глубокие борозды, оставленные когтями. Чуть ниже, чужак просто исполосовал кору бедного дерева, словно чесались когти, или собирался сплести себе лапти из бересты.
Урсула поджала губы и, встав на цыпочки, попробовала достать кончиками пальцев до самой верхней отметины. Сообразила что, даже перекинувшись в медведицу, не сможет повторить подвиг пришельца. Интересно, он и в самом деле настолько огромен, или все же нашел подставочку под задние лапы? Мысленно припомнила весь проделанный путь и выругалась про себя, хотя могла бы и вслух. Никто бы не услышал. Чужак направлялся в сторону её собственного бывшего жилья. Точнее, огибал его по окружности, направляясь к небольшой деревеньке, что располагалась восточнее рощи. То ли Липнянки, то ли Лукошки - Хэлайн названия не помнила.
Быть ли вскорости новой жертве? Наверняка - быть! Если конечно чужак не наткнется на алчущих медвежьей смерти загонщиков, во главе с хитрым, ловким и весьма опытным охотником Торвеном. Собственно говоря, на самих мужиков Хэлайн было глубоко наплевать, но сама мысль о том, что кто-то творит зло на её земле, вытеснила все остальное. Теперь надо было найти пришельца раньше Торвена и убить. О том, что их встреча может закончиться совсем по иному, урсула даже не задумывалась. Найти, разобраться, как следует. Убить. Коротко и ясно. Глядишь, и снимут с неё подозрения в оборотничестве, и позволят остаться жить в своем домике, как и прежде. Места-то не самые плохие: летом полно ягод и орехов. В деревнях живут люди неплохо, и потому на вознаграждение за труды не скупятся. Два раза в год приезжают торговцы с самым разным товаром - если особо не придираться, можно купить много обнов. Что ещё нужно урсуле, жаждущей уединения среди людей? Но что-то подсказывало Хэл, что дни её спокойной жизни уже закончились. И не скоро настанут снова. Принесло же сюда этого болвана Торвена! О том, что лишь благодаря его присутствию она в курсе последних событий, девушка старалась не думать. Просто надо было на ком-то сорвать злость, а уль-Штвар - вполне подходящая кандидатура, тем более что Торвен всегда невозмутим, как скала. И Хэлайн ещё ни разу не удавалось довести его до бешенства. Тем легче навесить на него все грехи и обругать как следует. По крайней мере, пока он этого не слышит.
До березовой рощи оставалось чуть больше мили, а до Лип..., в общем, до той деревни - около шести. Внезапно следы пропали. Хэлайн прошла по окружности около сотни шагов, но так ничего и не обнаружила. Это обеспокоило её гораздо больше, нежели предполагаемая встреча с неизвестным противником. Урсула даже потеряла осторожность и не пожалев ног протопала почти до самой деревни. За околицей сновали мужики, перенося туда и сюда связки охотничьих сетей, рогатин и грубо выкованных пик. Похоже, Торвен пользовался у местных большим авторитетом. Но никаких следов пришельца Хэл не обнаружила. Пожав плечами, она решила вернуться к тому месту, где потеряла след.
Настроение девушки нельзя было назвать радужным. Во-первых, она прилично вспотела под толстым полушубком; во-вторых, она замерзла, поскольку несмотря на довольно тихую погоду, зима брала свое, исподволь подмораживая кончики пальцев и ушей. Хэлайн решила слегка пробежаться, что незамедлительно и сделала. Причем урсула совершенно забыв про всяческие предосторожности, топала как лось, продирающийся через бурелом. Разве что не ревела утробно и не фыркала носом. Правда через милю она выдохлась, сказывался год оседлой, неторопливой и размеренной жизни. Клятвенно пообещав себе набрать нужную форму максимум за неделю, Хэлайн зашагала в нужном направлении, стараясь привести дыхание в норму.
Сердце ёкнуло уже поблизости от рощи. Хэлайн насторожилась но, оглядевшись по сторонам, ничего подозрительного не обнаружила. Она сделала ещё два десятка шагов, и только теперь учуяла слабый звериный запах. Разумеется, это был не совсем уж и зверь. Магия присутствовала безусловно, что выражалось в легком покалывании кончиков пальцев, ключиц и едва ощутимом давлении в области солнечного сплетения. Урсула внезапно успокоилась, даже вздохнула с явным облегчением. Убивать обычного зверя, пусть даже и людоеда - ей совсем не хотелось. Ведь зверь всего лишь утолял бы естественный голод, инстинкт самосохранения и все такое прочее. К верберам, а тем более урсулакам, решившим подкрепиться человечинкой, она никакой жалости не испытывала. Они ведь все, на большую или меньшую половину - люди. А нападение на себе подобного лишь для того, чтобы его съесть да ещё издевательски поглумиться над останками - никакими инстинктами не оправдаешь. В этом отношении, предполагаемый злодей-урсулак явно проигрывал предполагаемому верберу-оборотню, поскольку последнего Хэлайн просто бы убила. С урсулаком же сперва поговорила, предварительно распяв его на стволе подходящего дерева. Хуже разъяренного медведя бывает только разъяренная медведица. И тем, кто об этом забывает - ничего хорошего не светит.
Чужак стоял к ней спиной, приподнявшись на задних лапах, и опираясь передними о боковую стену дома, с любопытством заглядывал в окно. Девушка невольно залюбовалась. А он был огромен и красив: густая черная шерсть, с почти синеватым отливом, мощный загривок, которому позавидовал бы любой племенной бык. Мощные мускулы перекатывались под шкурой при каждом его движении. И, конечно же, это никакой не вербер. Вербер - всего лишь жалкая пародия на медведя, а этому позавидовал бы любой здешний мишка. Хэл слышала, что подобные звери водятся в скалистых горах, ближе к западу. Но она там не бывала и поэтому сравнить не могла. Кроме того, оценив размеры и мощь пришельца, урсула пришла к выводу, что у неё возникли серьезные проблемы, касающиеся благополучного исхода дела. Но отступать было поздно и некуда. Да она и не могла. Когда дело касалось её собственных принципов, Хэлайн становилась крайне жесткой и неуступчивой, что зачастую приводило к не самым приятным последствиям. Но этот урсулак перешел все границы допустимого, и урсула скорее бы умерла, чем смирилась с этим.
Он повернул морду влево, принюхиваясь. Слегка рыкнул, и небрежным движением повернулся к девушке, опускаясь на все четыре лапы. Маленькие, глубоко посаженные глазки с интересом уставились на урсулу.
Интересно, - подумала Хэл, - он заговорит или зарычит?
Урсулак высунул блестящий розовый язык, словно собака, изнемогающая от жары. Склонил голову на бок, переступил на месте лапами.
- Так и не скажешь мне ничего? - поинтересовалась Хэлайн, наблюдая за тем, как урсулак неторопливо движется по окружности, забирая вправо от неё. Перекидываться в зверя она пока не собиралась. Урсуль ничего не ответил, все так же молча присматриваясь к спокойно стоящей девушке.
- Это знаешь ли не очень вежливо с твоей стороны - обиделась Хэл, - уж не собираешься ли ты выдать себя за настоящего медведя? Это совсем уж по-детски - ты бы хоть для начала медвежьи повадки изучил.
- Нннет!- глухо выдохнул он, - не ссбираюс...
Урсула захлопала в ладоши.
- А я уж думала, что ты немой. Так не хочешь ли сначала поговорить? Меня интересуют несколько вопросов, ответы на которые можешь дать только ты.
- Не ннтересуют - буркнул урсулак. Хэл вздрогнула. Легкое ментальное давление - с этого начинают все урсулаки, находясь в зверином обличье. Животные к этому воздействию довольно чувствительны. Ментальная атака несет в себе заряд умиротворения, лишая зверя агрессии и всякого желания драться. В конечном итоге противникам приходится перекидываться обратно в человека. А этот процесс занимает какое-то время. Иногда все сводится к тому, что выигрывает маг, сумевший быстрее перевоплотиться. Вот только Хэлайн была в человечьем обличье, и давление на мозг вызвало у неё только легкую головную боль и раздражение, готовое перерасти в злость. Она немедленно ответила урсулаку той же монетой. Тот помотал головой, словно отряхиваясь и негромко рявкнул. Видно не по вкусу пришлось.
'А он неплохо подготовился, - подумала Хэл - отбил так, словно шишкой в него запустила'.
Урсуль подбирался все ближе, сокращая расстояние через каждые три-четыре шага. Хэлайн продолжала долбить ему мозг короткими ментальными проекциями, довольно нецензурного содержания. Он уже не реагировал, предвкушая ближний бой. Но урсула вовсе не собиралась ему подыгрывать и, словно ненароком, делала шажок-другой назад. Наконец он обратил на это внимание.
- Боишься? Ты мммрешь...
Девушка пожала плечами и с небрежным любопытством уставилась ему за спину.
- Что тммм?
- Обернись - узнаешь.
- Обманнваешь...
- Угу - согласилась она - обманываю. Там нет никого.
Разумеется он клюнул. Рывком перекатился через себя, разворачивая оскаленную морду в противоположную от Хэлайн сторону. Зад у него все-таки не слишком симпатичный - решила она, метая короткий, всего в полтора пальца длиной, тяжелый дротик. Зачем ворожейке стальные жала, местный кузнец так и не понял. Решил наверное, что клыки себе ведьма заказала или когти. Но заказ есть заказ, и десять острых шипов были выкованы. Довести их до ума - было делом небольшого времени. Заточить до бритвенной остроты, приделать оперение и все дела. Вот яда нигде хорошего не достала. А может оно и к лучшему.
С воплем боли и ярости, урсулак снова развернулся к ней. Не слишком больно-то было - у медведей шкура толстая, но вот уязвленное самолюбие - место весьма чувствительное. Дротик угодил в заднюю ляжку, но серьезно поранил самолюбие обманутого мага. Мало того, что дал себя обмануть - вдвойне обидно, что по большому счету сам же себя и обманул. Знал, что никого за спиной нет, да и мало ли чего девка скажет - так нет же, обернулся проверить.
Теперь он уже не пытался подобраться к урсуле постепенно. Рявкнул так громко, как умел и ринулся прямо на Хэлайн. Следующий дротик едва не лишил его глаза, впившись где-то поблизости. Но он не обратив на это никакого внимания, в одно мгновение оказался рядом с ней. Страшно взревел, поднимаясь на задние лапы, чтобы одним ударом снести наглой урсуле голову. Иголки безостановочно коловшие плечи и спину Хэлайн превратились в одну пылающую спираль. Боевая трансформация! Подобно отжатой пружине, урсула развернулась, раскидывая клочки шерсти и мелкую россыпь крови. Мощный удар лапой мотнул голову урсулака, располосовав ему скулу. Следующий удар заставил отступить на шаг, в изумлении запрокидывая голову, чтобы разразиться новым ревом боли и ярости. И острые зубы Хэлайн впивающиеся сбоку в горло. Урсула рванула в сторону и вниз. Отчаянным рывком он вырвался и в страхе за свою жизнь бросился наутек.
Жалобное поскуливание вскоре затихло в чаще. Хэлайн не преследовала его. Презрительно сплюнула клочки шерсти и шкуры. Тело болело так, словно её весь день били палками. Ломило кости, ныли мышцы, в пасти ощущался солоноватый привкус собственной крови - обычное явление при мгновенной трансформации. Но каждый раз как впервые...
- Сопляк - пробурчала она - силы много, а ума ни капли. Будет бежать и реветь от страха. И уж точно носа больше не покажет в здешних местах, пока не наберется опыта. Или Торвен его убьет.
Обратная трансформация должна была занять около часа. Хэлайн начало трясти. Ей срочно требовалось что-нибудь съесть, или на крайний случай - выпить. Но все это не здесь, не возле её собственного логова. А милях в десяти отсюда. Дело шло к вечеру. Уже темнело, а надо было ещё успеть собрать хворосту и развести костер. Урсула вразвалочку потрусила на север.
ХЭППИ-ЭНД.
Торвен оглядел толпу насупленных мужиков. Кое-кто успел спозаранку для храбрости принять на грудь. Да и у многих к поясу, да через плечо привешена деревянная фляжка с убойным мужицким самогоном.
- Ну, готовы? - процедил он сквозь зубы. Беда с этим мужичьем. Вместо всей этой сиволапой толпы, Торвен предпочел бы увидеть десяток воинов из своей бывшей дружины. Их вполне бы хватило, чтобы справиться с десятком медведей. Как раз по одному на каждого. Но приходилось обходиться тем, что имеешь.
- У кромки леса встретимся с липничанами и ухарцами. Сильно по лесу не разбредаться; идти так, чтобы видеть соседа. И сивухи не пить, пока не скажу - всем ясно?!
Он обвел ближайших загонщиков грозным взглядом.
- Ясно! Ясно! Чаво уж яснее! - вразнобой отозвались мужики.
'Если она его не убила, то уж наверняка сильно покалечила - подумал Торвен, - а это сильно облегчает мне работу. А если он её убил - ну что же, крошка Хэлайн - мне очень жаль. Хотя говорят, что гнаться за двумя зайцами... но это ж не зайцы, а медведи...'
Уль-штвар легко вскочил на лошадь и махнул рукой.
- Пошли!
05.07.10
|