Сергей Стрельцов.
Чудный Отрок.
Поэма.
Beware! Beware!
Byron [1]
Посвящается Авве Ипполиту.
Избави, Боже! нас от страшных заблуждений.
Ум человеческий любитель приключений
И всякой новости под Небом веселится.
Поверит вновь и снова ошибится.
Его обманывать научится любой.
Что делать нам и с ложью и с собой?
В делах недавних лет- кровавых и позорных;
Плодах дурных от нравов вздорных-
Покрывших смутою бесчисленных коммун
Поля Отечества как огненный перун
Сожегший в час нечаянья людского
Святой престол и с ним Царя Святого-
В делах, которым нынче новый ход
Дает безумный и слепой народ.
Великий некогда- и тенью прошлой славы
Скрывающий безумные забавы
Новейших лет. Но полно мне о том,
Нечто в воспоминании пустом
Не ссудит нас ни сладким утешеньем,
Ни вышних судеб тонким откровеньем.
Я в новой притче здесь переведу
В язык аллегорический мечту
О 'новом русском'. Кто-то улыбнется;
Но- в двух словах- здесь быстро разовьется,
Ударит свежестью, подразнит стариной,
И отлетит- печальный и смешной
Рассказ о том, как юноша открыл
Часть малую от тайн тех страшных сил,
Что всем желая зла, творят добро-
Как Мефистофель пошутил остро.
Как не воспеть московские трамваи,
Бульварное кольцо, и птичьи стаи-
Все, что с едва нахлынувшей весной
Уже живет и царствует Москвой?
Гремя и сыпя искрами вокруг,
Безденежья неприхотливый друг,
Куда, куда не завозил он нас
Трамвай желаний, чувств, улыбок, глаз?
Куда, куда послушные мгновенью
Стремились мы? И как определенью
Все это выразить. Нет пусть романтик сонный
Оценит тон и самый смысл оный.
История моя случилась так.
Был поздний час, и сквозь весенний мрак
Уж звезды ранние и томная луна-
Как образ вознесенного челна,
Что парус свой раскрыл над облаками
Какими-то бессмертными руками
И прочь отправился. Сквозь трепетную даль
Неся в себе и негу и печаль-
И с Яузы зефир неторопливый,
И поздний пешеход, зане счастливый,
Что не свершился замысел Петров
И над Москвой-рекой не разведут мостов.
И город мой, и все вокруг ожило
Едва погасло дневное светило,
Как-будто жар убийственный томил
Остаток их нерасточенных сил,
Что выплеснулся вдруг с такою силой,
Что я да Ты, читатель- друг мой милый,
Руками пред собой бы развели,
Едва огни и фонари зажгли,
И то, что мы еще зовем Москвой-
Явило образ чудотворный свой.
По линии Бульварного кольца,
По рельсам без начала и конца,
Неторопливый, как везде в России,
Прижавши грудь на камни вековые,
Прополз трамвай, и юноша в окне,
Уперив взор открытый старине,
Томился в ожидании. Над ним,
Блистая взором суетным как дым,
Стоял, какой-то человек, держа рукою
Газету перед самой головою.
Он то смотрел на отрока, то вновь
Являясь весь, как к чтению любовь-
Был весь в листах. Среди цветных картин,
Дурных наук и нравов исполин
Он то читал, то что-то не читал,
Как вдруг нагнулся быстро и сказал:
"Не страшно ли Тебе в такой-то час
Далече быть от материнских глаз?."
И отрок поднимая свежий взгляд,
Чтоб отвечать вдруг отступил назад-
Так поразился зрелищем таким,
Невинный ум, что весь как херувим
Еще парит в пределе чистоты,
Далечь страстей и вечной суеты,
Что весь смущенье, как приходит вдруг
Пред взор его порок или недуг.
Иль просто что-то, что певец и лира
Не называют вещью не от мира.
"Нет мне не страшно."- он ответил все ж.
Младенцы наши, так бывает, скажут ложь,
Но от того еще невинность их
Не потеряет прелестей своих.
"Тогда ни мог ли б я- не против воли-
Занять тебя мгновением не боле.
Есть странности, которых объяснить
Внушает мне мистическая нить
Событий, что свели сегодня нас.
О звезды, звезды- Вы сказали час,
И это место, и его глаза,
Что так чисты, как майская гроза,
Все было в голосе, что в сердце слышал я
Меж духами по воздуху скользя.
Ты тот- кому всесильною Судьбой,
Предрешено подвигнуть за собой
Народы вечности- послушливое стадо,
Услышав Голос Твой оно пребудет радо.
И всколыхнувшись вихрем по земле,
Падет, как жертва бесконечной мгле."
Но слов его так мальчик испугался,
Что с места не заметил как поднялся
И перешел тихонечко к дверям,
Что в этот миг уже раскрылись нам.
И оба- вон. Сначала мальчик тихо.
За ним, чтоб не поднялася шумиха,
Свернув газету в внутренний карман,
Спустился господин. Высокий стан
Согнув перед трамвайными дверями,
Потом, нагнав неспешными шагами,
Благого отрока- он продолжает речь:
"Не бойся же- не может не увлечь
Любую юность даже призрак славы.
Лишь призрак бледный скиптра и державы
Перенесется вихрем пред Тебя,
Душа замрет- вздыхая и скорбя.
О Ты! не видишь ли, что сбудется с Тобою?
Иль жизнь Тебе рисуется иною
Иль Ты о ней не думаешь пока,
Иль мысль Твоя о ней не высока,
И все чем ныне очарована она,
Лишь та действительность, что скудна и бедна.
Но- нет взгляни!" И улица пред ними,
Блестнув чертами тонкими своими,
Исчезла словно беспокойный сон-
Вот впереди пред них вознесся трон.
На нем блистая, как одним огнем
Явился некто, и как золото на нем,
И гвардия князей вокруг него,
Он будто состоял из ничего,
Но силою, пусть даже невесомой,
Он поражал. И целый мир истомой
Дышал под игом, царствующих здесь.
И целый мир им был- едина весь.
"Теперь, мой Царь!" вдруг начал перед ними
Взмахнув руками длинными своими
Настигнув отрока высокий господин
"Я заслужил себе высокий чин
Вот отрок тот. Он ныне пред Тобою,
Теперь своей всевластною рукою
Прими его к себе на царственную грудь,
Что бы утешить страх его хоть чуть.
Он в ужасе. Того ли не довольно?
Пора Тебе, мой мальчик! добровольно
Припасть к коленам нашего отца,
Что, победив в сражении Творца,
Над миром правит. Власть его страшна
Перед Тобою самый Сатана."
Тут отрок вздрогнул, будто он очнулся
И ручкою до сердца дотянулся,
Набрался духа, и с избытку сил
Все широко тот-час перекрестил.
И, шумом переполнившись веденье,
Исчезло вдруг в незримое мгновенье.
И снова улица явилась перед ним,
Там он стоял над спутником своим,
Что бездыханно пал к его ногам,
И по обезображенным чертам
Бежала кровь, и черная как ночь,
Она ручьями уносилась прочь.
И отрок, испугавшись только ныне,
Так припустил по городской пустыне,
Что лишь очнувшись в маминых руках,
Упал без чувств, сказав лишь: " Мама- ах!"
Вот так история! Вот так другим наука!
Что слаще меда или горше лука,
Кто как распробует. На мой же вкус она
Для будущих времен сотворена.
Чтоб малыши в Антихристову пору
Не слушали все взрослых без разбору.
[1] Берегитесь! Берегитесь! Байрон. (Англ.)