- Графоман Вы, молодой человек, а ни какой не писатель.
- Да как Вы смеете говорить мне такое!?
Альфред грозно уставился на редактора, который в свою очередь смотрел на автора какими-то рыбьими, совершенно невыразительными глазами. Можно даже сказать, что взгляд редактора был бессмысленным, то есть абсолютно равнодушным и ничего не значащим.
- А что собственно ещё Вы ожидали услышать?
- Что угодно, но только не это!
- Но это правда. И поверьте, молодой человек, в этом нет ничего оскорбительного или обидного. Тем более, что на правду не обижаются. По крайней мере, умные люди. А Вы, несомненно, очень умный человек, но графоман. Уж извините, если этот диагноз задевает ваши амбиции.
- Но этого просто не может быть! Вы мне нагло врёте, или же банально не разбираетесь в настоящей литературе!
- Ну почему же? Разбираюсь. И в литературе и в людях. И мне нет никакого смысла Вам врать, уж поверьте.
Альфред резко развернулся и, хлопнув дверью, вышел из кабинета. Редактор перевёл взгляд на монитор и снова углубился в чтение присланных ему рукописей. Сегодня их было особенно много. Люди слали рассказы, повести, романы. И девяносто процентов всего этого была типичная графомания. А ещё восемь процентов - не формат, хотя и вполне прилично написанный.
К сожалению, некоторые авторы приносили рукописи прямо к нему в кабинет. И вместо того, чтобы просто позвонить и узнать о судьбе текста, приходили сюда и хлопали дверьми, или, что ещё хуже - рыдали, сидя в кресле напротив. Всякие люди встречались на пути редактора, но за пятьдесят с лишним лет своей жизни, он научился правильно себя вести и сводить такие встречи к минимуму. Но и без форс-мажоров, конечно, тоже не обходилось. Ведь его издательство было первым по величине в городе и третьим в стране.
Сказать, что Альфред был просто разочарован, всё равно, что не сказать ничего. Он был в ярости. В бешенстве. И в то же время расстроен и подавлен. Полтора года кропотливой работы над романом можно было отправлять в мусорную корзину. Мысль о том, чтобы пойти в другое издательство даже не приходила ему в голову. Ибо в голове звучало только одно слово - ГРАФОМАН. Он графоман. Как же так? Почему? За что? Всё что угодно, только не это! "Вы графоман" - да как он смеет так его называть? Кто он такой этот жалкий редактор по сравнению с ним? Писателем от Бога? Дни и ночи напролёт Альфред отдавал жизнь своему творению, дорабатывал, переписывал главы, исправлял ошибки. И вдруг - "Вы графоман". Ну, уж нет! Мы ещё посмотрим, кто здесь графоман!
Редактор открыл следующий текстовый файл, полученный по почте, предварительно отправив предыдущий в корзину. Автора очередного идиотского опуса он не удостоил даже формальным отказом. Слишком большой поток материала в этом квартале. Даже стажёры не справляются. Поэтому что-то приходилось читать ему самому без предварительного отбора.
КИШКИ. Так назывался очередной рассказ, который редактору предстояло прочесть.
- Фух! - Он шумно выдохнул. - Что-то в последнее время всех на потроха потянуло. Неужели хоррор снова входит в моду?
Перед этим он читал рассказ с названием "Почки". О том, как людей похищали и продавали на органы. Очень бездарно, к слову сказать, написанный.
Но не успел редактор приступить к чтению, как дверь шумно отворилась, и в кабинет влетел тот самый автор, которого он пол часа назад назвал графоманом.
- Почему, чёрт возьми, почему Вы решили, что я графоман!
- Позвольте, молодой человек, кто давал Вам право врываться ко мне без стука, да ещё и...
Фраза была прервана ударом скальпеля в горло. Автор подрабатывал санитаром в местной больнице и заранее припрятал себе старый скальпель. Для операций он уже не годился, так как был тупым и ржавым, прямо как этот самый редактор, посмевший обозвать его графоманом. ЕГО! Выдающегося писателя современности!
Из этого может получиться не плохой рассказ, подумал Альфред, глядя на захлёбывающегося собственной кровью редактора самого крупного издательства в городе.
- А скальпель надо забрать. Ещё пригодится.
Через два часа из здания редакции вынесли два трупа. Главного редактора и молодой девушки-секретаря. Преступник найден не был. Ещё через две недели новый редактор приказал установить камеры внутреннего наблюдения во всех помещениях издательства. Посетителей теперь пускали только по заранее заказанному пропуску.