Сергеева Надежда Николаевна
Уральскими тропинками

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    сказы об Урале и путевые заметки путешествия по Уралу

   Сергеева Надежда Николаевна

УРАЛЬСКИМИ ТРОПИНКАМИ

"Сказ о Черном Истоке"

   Есть недалеко от нашего города село Черноисточинское, раскинулось оно на берегу пруда, рожденного еще в Демидовские времена, когда был тут заводик железоделательный, а с ним и плотина.
   Пруд этот излюбленное место любителей рыбной ловли, по берегам устроены несколько рыбацких баз, где можно и лодку нанять, и в домике переночевать. Но мне по душе "дикая" рыбалка. И место есть любимое - там, где речка Чауж впадает в черноисточинский пруд.
   Как-то, в начале лета, отправились мы с другом порыбачить. Посидели вечернюю зорьку, клев был хороший, но стемнело, пришлось сложить удочки. Разожгли костер, и скоро наш улов распространял вдоль берега лучший в мире аромат - ухи. То ли по запаху, то ли на огонек подошел вскорости старичок - небольшого роста, сухонький такой, как таранька, белая борода касалась груди, из-под видавшей виды шапчонки виднелись седые до белизны волосы. В руках у него была ивовая удочка и вещмешок, видимо еще военной поры.
   - Доброго вечера, гостю, - поприветствовали мы его.
   - И вам доброго, - отозвался дедок.
   - Садись, дедушка, к костру да ухи нашей отведай, - протянул я гостю миску с ухой и ложку.
   Старик молча принял миску, достал из своего мешка кусок хлеба и, не проронив ни слова, съел все, что было, облизал ложку и только потом проговорил:
   - Знатная ушица, по всем рыбацким законам сварена. Спасибо.
   - Дедушка, а ты, наверное, в Черной живешь? - спросил я, назвав село, как его обычно люди называют.
   - Точно, - улыбнулся он в седые усы, - а как догадался?
   - Так все приезжие поуезжали, как стемнело. Костер на берегу только наш. Нетрудно догадаться, - ответил ему мой товарищ.
   - Дедуль, а вот ты знаешь, почему ваше село так называется? Давно хотел спросить, да все как-то не у кого было, - подбросив дровишек в костер, спросил я гостя.
   - Знаю, чего ж не знать. На речке Черный Исток Демидов завод построил, вот село и назвали Черноисточинским. А вот, хотите, расскажу, почему речка так зовется, - дедок внимательно смотрел на нас с другом.
   - Расскажи, дедушка, все время до утренней зорьки скоротаем, - ответил я, устраиваясь поудобней.
   - Ну, так слушайте...
  
   То ли это бывальщина, то ли придумка чья, а мне так мой дед рассказывал.
   Случилось это в те времена, когда русских в этих краях не бывало еще. Жили в здешних лесах вогулы. И славился среди них охотник Отыр, Богатырь по-нашему. Любого зверя мог выследить, лук его промаха не знал. Любая женка ихняя мечтала о таком муже в доме, да только Отыр на них и не смотрел. Сколько его мать ни уговаривала жениться, да детьми обзавестись, он лишь хмурился в ответ, да в лес уходил.
   Раз на охоте попалась ему на глаза лисица, да не простая! Шкура вся черная, как вороново крыло, а хвост - белее снега! Решил Отыр во что бы то ни стало живьем поймать эту чудесную лисицу да принести матери показать. К стреле приладил сетку, что для ловли птиц сплел, и начал погоню. А лисичка, то подпустит охотника к себе, то юркнет в сторону, за дерево иль за камень спрячется. Потом отбежит недалече и тявкает, словно за собой зовет. Так в леготку и сманила от знакомых мест. Вывела лисичка Отыра на пустоплесье, и встала у большого камня. Только хотел охотник наш ее словить, как чернушка закрутилась на месте, и враз в девку обернулась! Наш то охотник стал глаза тереть, думает, блазнить ему стало. А та рассмеялась:
   - Ай, да смелый охотник! Неуж спужалси?
   А смех ейный словно ручеек по весне журчит. А сама-то - лицом и станом красавица, каких поискать, волос черный, коса почти за земли, в косу лента белая вплетена, а на черном платье звезды белые блестят.
   Отыр отутовел малеха убрал стрелу и говорит:
   - Кто ты, красавица?
   - Я Кара, лесного Хозяина дочь, - отвечала лесная дева, - хороший ты охотник, зверя-птицу лишнюю зря не бьешь. Давно хотела тебе показаться. Люб ты мне. Возьмешь меня замуж?
   - А как же отец твой? Не станет супротиву чинить? Ведь, кто я, а кто ты? - проговорил Отыр, зная в душе, что по сердцу ему дева лесная.
   - Отец никогда любимой дочери не перечит. Один только закон у нас - после свадьбы ты в лесу жить должен остаться и людей остальных не видеть, чтоб ненароком про меня не сказать, - подошла к нему Кара и руки на плечи положила.
   Как в глаза ее охотник глянул, так себя и потерял! Не смог от девы лесной оторваться. Хозяин леса свадьбу им сыграл, дворец на самой высокой скале поставил. И подарок мужу дочери сделал - стал тот видеть как сокол-птица в полете. Глянет из окон своего дворца и видит, где кто обижает зверье иль птицу лесную, кто разор лесному царству наводит, и потом Хозяину леса доложит, а уж тот накажет хитника по-своему, мало не покажется.
   Сколько уж там времени прошло, о том не ведаю, да видно немало. Увидел однажды Отыр, как в долине медведица с медвежонком на лугу игралась, а орлица в гнезде птенца кормила. Так вот. Куда ни глянет - везде звериные матки с детенышами. Всколыхнулось сыновье сердце Отыра. Загрустил он, затосковал, о своей матушке вспомнил. Решил охотник взором своим соколиным на родное поселение глянуть, вышел на самый край скалы и как на своей ладони увидал и дом свой покосившийся, и двор, заросший травой-лебедой, и состарившуюся матушку, стоящую у калитки и в сторону леса смотревшую. Заболело сердце охотника, рванулся он к матери, да забыл, что не сокол он, и лишь взгляд соколиный имеет. Так и упал к подножию скалы на острые камни. Увидела Кара, что случилось, вмиг возле милого мужа оказалась. Стала звать, обнимать его, да что толку, коли душа Отыра покинула его. Закричала тогда Кара от горя страшным голосом, зарыдала над бездыханным телом любимого.
   Попробовал отец ее увести Кару обратно в лес, но не покорилась она. Продолжала рыдать, обнимая тело мужа. Осерчал тогда Хозяин леса, видя непокорность дочери, как посохом своим о землю стукнет. Затряслась земля, потемнело все вокруг, словно небо порушилось. Ну, а когда развиднелось, образовалась скала черная, приглядишься, словно сидит на камне девушка, склонившись над мужчиной. А из тех мест, где ее глаза обозначены, вода бежит, будто слезы. Вот из этих слез потом река и получилась, а раз вытекает она из скалы черной люди и дали ей имя Черный Исток. С годами заросла скала такими зарослями, что никому из людей или зверя какого до нее не добраться. Так Хозяин леса память дочери любимой и мужа ее оберегает.
  
   Когда закончил старик свой рассказ, уже и костер прогорел. Дедок попрощался с нами и пошел по берегу в сторону села. Не знаю, как другу моему, а мне до самой утренней зари слышался в шуме реки, журчащей на перекатах, плач Кары, лесной девы, полюбившей охотника Отыра.
  
   Словарик выделенных слов:
   в леготку - легко, без труда
   пустоплесье - большая поляна, пустое место среди леса
   словить - поймать
   блазнить - казаться
   отутовел малеха - прийти в себя
   Кара - черный, черная
   Хитника - вор, браконьер, разбойник
   Порушилось - упало, рухнуло
  
  
  

"Зелёные огоньки"

  
   Солнце блеснуло последним лучом и спряталось за дальние горы. Звёзды на небе стали ярче, лес вокруг потемнел, перекатах речка громче зазвенела, и ветер, шуршавший в кронах сосен, стих, словно уснул.
   Мы заворожено ловили последние минуты золотого заката, сулящего назавтра отличную погоду.
   - Ой, гляньте! - привлекла всеобщее внимание Таютка, - вон на том берегу какие-то зеленые огоньки!
   И действительно, по мере того, как гасло небо, напротив нас, за рекой, на её пологом берегу загорались огоньки. Их становилось всё больше.
   - Интересное явление, - тихо проговорил Илья, - если бы эти искры горели на высоте, на чем-то высоком и тонком, то я бы сказал, что это огни Святого Эльма.
   - Ну, сказал! - рассмеялся Петрович, выбивая о колено трубку, - огни Эльма во-первых голубые, во-вторых светятся во время грозы, и в-третьих, их можно увидеть на море, на мачтах корабля. А это болотные огни. Там за речкой самое болотистое место.
   - Красиво, - заворожено глядя за реку, протянула Таютка, - как в Новый год.
   - Ты, Таисья, не смотри на огни эти долго, а то почуют они тебя и сманят, оглянуться не успеешь, - усмехнулся Петрович.
   - Да, что ты её пугаешь, Петрович! - рассердилась Анна и поднялась с пенька, - пойдем спать, Таюта.
   - Какой спать! Дядь Мить, а кто почует? Куда сманят? - девушка присела на лапник возле Петровича.
   Петрович не спеша набил трубку свежим табаком, прикурил, сделал пару затяжек и, оглядев всех кто был у костра, спросил:
   - Могу рассказать. А не забоитесь, на ночь-то глядя?
   Каждый в нашей сплоченной компании знал - Петрович замечательный рассказчик. Потому собравшиеся расходиться по палаткам, мы снова расселись вокруг костра.
   - Ну.... Значит, слушайте...
  
  
   Место, то, что за речкой, зовётся в народе Марьюшкина топь. Когда-то там не было никакой топи, сухотень была с подлеском. А дело было так.
   Недалече отсель, была заимка. Жил там Степан, лесник. Заимка та досталась ему от отца, а тому от его отца, стало быть, от Степанова деда, в их семье все мужики лесниками были. Жил Степан один, за лесом смотрел да охотой промышлял. Людям плохим спуску не давал! Мало ли кого поймает в лесу или за порубкой неразрешенной, или за охотой неправедной. И ведь всегда словно видел он, кто и как себя в лесу, ему доверенном, ведет. Удивлялись тому люди, а потому и решили - помогает ему Лесавка. Видимо полюбился лесной ведунье молодой лесник. Она ему и зверя, и птицу под выстрел подставляла, и шкуры выделывать помогала, да так, что были они тонки и нежны словно бархат. А вокруг заимки и грибов всегда было не меряно, и ягод.
   И всё бы хорошо, да плохо одному в доме справляться - еду приготовить, постирушку разную завести, да в подворье тоже женская рука нужна. Вот и Степан решил жениться. Да за него любая бы пошла! Парень высокий, статный, косая сажень в плечах, глаза как уголья, а сам - белесый, словно поле пшеничное, волосы вьются, словно шерстка у каракульчат. Но ни одна из здешних девок не привлекла лесничего. Но как-то раз на ярмарке, где он свои меха продавал, встретил он Марьюшку, мельника старшую дочку. Не сказать, чтобы больно красавица она была - росточку невеликого, носик курносенький, сама чернявая, а глаза, что твое озеро! Синие, бездонные. Вот и утонул наш лесник в её глазах. Быстро они сговорились, и с той же ярмарки увёз Степан свою голубку на заимку. Марьюшка-то девка ручкастая была - все в её руках горело-вертелось. И по дому-хозяйству успевает, и порукодельничать. А уж как вышивала! Словно кистью да красками рисовала. Счастливы были молодые, легко, с улыбкой жили. Но стали в доме чудеса непонятные твориться - то квашня перекиснет, да так, что хоть выбрасывай, то глечик с молоком сам по себе лопнет, то белье, для просушки на подворье развешанное, смолистыми шишками ветер закидает, сплошная порча белью, а то печь задымит, хоть из дому беги. И ведь случалось всё это, лишь когда Степана дома не было. Марьюшка-то слышала в селе разговоры о любви Лесавки к Степану, да веры этим словам не было. А как начали в доме эти пакости происходить, она и догадалась - то Лесавка её из дому выживает. И вот однажды, когда Степан на дальний кордон уехал, у Марьюшки вдруг из дымохода шишки посыпались. Вышла женка на высокое крыльцо дома да как крикнет:
   - Где ты, лесная дева, покажись!
   Зашумели, закачались сосны-великанши, поникли травы луговые, потемнело все вокруг. А когда развиднелось, возле заплота оказалась сама Лесавка во всей своей красе - лицо все в морщинах, как земля после пахоты, нос грушей сморщенной висит, глаза злющие зеленым пламенем горят, платье из травы и листьев ветками да паутиной переплетенных колышется, а ветра-то нет.
   Но Марьюшка не испугалась и говорит:
   - Ты чего в моем доме пакостишь?
   - Не быть тебе хозяйкой в Степановом дому! - прошипела лесная дева.
   - А это не тебе, нечисть лесная решать! Будешь пакостить, я твою Елань любимую подпалю, - смело говорила Марьюшка с Лесавкой.
   Взмахнула ведьма лесная руками, поднялись кружиться вокруг нее листья, а сама как крикнет:
   - Не посмеешь!
   - Не боюсь я тебя, - отвечает ей женка, - кружи-не-кружи, а к дому и подворью ты больше не подступишься! Вот, смотри.
   И Марьюшка указала Лесавке на лики святые, что на вереях у ворот да под стрехой укреплены были, а их чистый свет всю заимку укрывал.
   Попробовала лесная дева зайти во двор, да словно обожглась и к лесу шарахнулась.
   - Ну, погоди, я еще свое возьму! Не быть тебе счастливой, - прошипела она и растаяла.
   Прошло сколько-то лет. Народились у Степана с Марьюшкой близняшки-дочки, одним лишь отличались - у одной черные волосы, у другой - белесые.. Непорядков в доме да подворье больше не случалось. Успокоилась Марьюшка, забыла про обещание Лесавки. Как-то раз летним вечером ушел Степан в село по делам. Марьюшка в доме хлопотала. А девчушки во дворе у заплота играли. Вдруг видят, по ту сторону светится что-то зеленым огоньком. Интересно стало малёхам. Они в дыру в заплоте и вылезли. К огонькам побежали, а те - дальше в лес. Девоньки за ними. Так и ушли от дома. Хватилась Марьюшка дочек, а их и след простыл, только игрушки у заплота брошены. Заплакала, закричала женка да в лес кинулась, деток своих искать. Кружит по лесу, зовет дочек, а в ответ только ветер в кронах шумит-смеётся. Стемнело уж почти, когда Марьюшка огоньки зелёные увидала и пошла на них.
   Шла недолго. Услышала, река на перекате шумит, на звук и пошла, про огоньки забыла.
   Вышла на берег как раз напротив того, где мы сейчас, без сил села на песок и заплакала.
   Вдруг поднялся ветер, зашумел лес. И на самом краю обрыва объявилась Лесавка. Волосы ветром развиваются, глаза зеленым пламенем светятся.
   - Говорила я тебе, не будешь ты счастливой, - засмеялась лесная дева.
   - Верни мне дочек, - взмолилась Марьюшка.
   Ещё громче рассмеялась Лесавка:
   - А нужны ли они тебе такие? Ну, девоньки-болотницы, покажитесь матушке!
   И как из воздуха стали рядом с нею две тени. Вместо платьев тина болотная, волосы ряской перепутаны, а глаза, как зеленые угли горят.
   Увидела такое бедная женка, да так и пала на песок, забилась в рыданьях. И так много слёз выплакала Марьюшка, что на месте том болотина образовалась и Марьюшку поглотила!
   И с тех пор никто не видел ни Марьюшку, ни дочек её, ни Степана. Он ведь когда жены с дочками дома не нашел, долго по лесу ходил, искал. Так долго, что разум потерял и пропал. Говорили люди, его Лесавка к себе в Лешии забрала.
   А на Марьюшкиной топи с тех пор огоньки и светятся, прохожих к себе завлекая. Особенно они девочек малых любят таскать, превращая их в кикимор болотных. Как почуют взгляд живой, так и сманят, не заметишь, как к ним попал. А попал, уже и не вырваться.
  
   Петрович пыхнул трубкой, улыбнулся в усы:
   - Напужались?
   - Дядь Мить, ты ведь всё придумал? - шепотом спросила Таютка.
   - А это ты сама решай. Всё, всем спать, - Петрович поднялся со своего пенька, а следом за ним и все остальные разошлись по палаткам. И никто не отважился посмотреть за реку на Марьюшкину топь с её зелёными огоньками.
  
   Словарик незнакомых слов:
   Каракульчат - каракульчата - ягнята каракулевой породы
   Глечик - небольшая крынка
   Развиднелось - стало видно все вокруг
   Заплота - заплот - забор
   Вереях - верея - столбы, на которых крепились ворота
   Стрехой - нижний свисающий край крыши
   Малёхам - малёха - маленький ребенок
  
  
  
  
  

"Новая история про Красную шапочку "

  
   Горнякам шахты "Красная шапочка" (г. Североуральск) посвящается
Фантазия "Шарль Перро глазами Павла Бажова"

Есть у нас в поселке дед. Имя его люди не помнят, и сколько лет старику, никто и не скажет. Кличут Епифанычем и детвора, и взрослые. Летом он в одиночестве на лесной пасеке в землянке живет. Зимой в поселке в своем доме детей привечает, тех, что по малолетству не могут работать ни в горе, ни на прииске. Соберется такой мелкоты полна горница, и пойдут у них разговоры, сказки да присказки. Однажды и я забрел на такие посиделки в дом Епифаныча. Долго слушал его побасенки, а потом спросил:
   - Епифаныч, а вот слышал я, на севере, за Турой, есть рудник, который "Красной шапочкой" все называют. Не знаешь почему?
   - Как не знаю? - всполошился старик, - я все знаю. Вот послушайте.
    
   Ну, слухайте, как дело было. Жила за Турой, на берегу речки Вагран в приисковом поселке семья вольных. Как уж они попали в те края, где строгановкие крепостные жили, никто не ведает. Дед с бабкой заимку аккурат сробили, старик охотой промышлял, а баушка - ох, и мастерица была.... Она из каменной крошки картины делала! Да, какие! Хоть лес, хоть ягода какая али человек - ну, прям живые! Сказывают, ей САМА помогала. Сын на прииске вожгался, сноха в дому хозяйкой колготилась. А была у них девчушка, подлеток, басенька така! Баушка ей подарок на рожество сделала - собственноручно сшила из самотканого льна шапку, на манер вогульской, да покрасила в красный цвет. Чем - не знаю, а врать мне не с руки. И ведь что скажу - никто из девок на поселке не смел шапку носить, в крепости, чай, а вольным-то - пожалста. Вот эту-то девчушку на прииске по энтой шапке и стали звать - Красна шапка. Артуть-девка! Помощница и отцу с матерью, и бабке с дедом. Жили они дружно, не охтимнеченьки. Завидки кого брали на них. Был человек в поселке, коему семья эта не по ноздре была! Да, знатье бы вперед, что судьбина нагадает...
   Так случилось, что дед и сын его сгинули зимой на охоте, шатуна лихого повстречали, он их и замял. Остались бабы одни - баушка на заимке, сноха ее с дочкой в поселке. Весну слезой-тоской промаялись. К лету отутовели малеха, а там жизнь и наладилась. Баушка стала картинки из камня на продажу гнать, не утыхаючи, Красна шапка эти картинки таскала с заимки до дому, а сноха их в поселке да городе сбывала. С того и копеечку имели, и зажили в леготку. Народ баил, им много камнями разными Сама помогала, да заимку от зла какого охраняла - от зверя ли, от человека ли.
   А сосед-то совсем изварначился! Иначе как Волком, никто и не звал. Так решил дело угоить, чтоб самому на энтих картинках прибыль заиметь. Вот ведь охлестыш! Долгонько ли думал и подыскавался. Сперва он напраслину взвел на матерь Красной шапки. Мол, приворовывает с прииска. Увезли горемычную на пожарну. Успела только девке наказать, чтоб на заимку поторопилась, да баушку упредила.
   А варнак-то решил и баушку напужать, и над Красной шапкой изгалиться. Знал он, грабастенький, что девчонка-то завсе через елань на заимку ходит, потому что там среди травы можно самоцветные камушки сыскать. И ведь, как нароком, положены камушки... А Красна шапка их в туесок собирает, как к баушке идет. Из энтих камушков и делаются картинки.
   Решил он девку обскакать и бёгом кинулся напрямки по стлани.
   Вскоростях хитник этот незнатко к заимке подобрался. Только за заплот перелез, как во дворе что-то звосияло. Он зенки-то протер, а перед ним Сама стоит.... И хмуро так смотрит и тихохонько говорит:
   - Ты чаво эт надумал, каково заделье тебя на энтот двор привело?
   Вытащил сосед заплотину да пошел на нее. Тут аккурат и Красна шапка из лесу выбежала. Увидал ее супостат, да от Хозяйки отвернулся, на девчонку попер.
   Шибко огневалась девка каменна, как топнет, аж земля задрожала. Потемнело все вокруг, словно небо на землю порушилось. А когда провиднелось... - ни заимки, ни хитника, ни баушки с Красной шапкой, ни Самой! Лес стеной, и ни просвета. Лишь скала встала на волка похожая да вся сплошь обальчик.
    
   Да только с той поры открылось на речке Вагран людям рудное место, верхушка коего вся красной глиной покрыта, словно гора - в красной шапке.
   А уж когда и рудник там заробил, люди сказывали, порой обой-то осыпется и глядельце откроется - ну, прям картина нарисована, как руками делана, а на ней девка в красной шапке смеется, посреди поляны заимка стоит, на крылечке две бабы сидят - постарше и помоложе. Покажется така картинка и снова засыпется. А людям разговору на год вперед!
    
   Вот потому шахту и назвали "Красная шапочка" .
    
   Примечание - объяснение некоторых слов староуральского говора в тексте:
    
   строгановские - крепостные промышленников Строгановых
   сробили - построили
   баушка - бабушка
   сама - Хозяйка Медной горы
   вожгался - упорно, длительно трудиться
   колготилась - трудиться без отдыха
   подлеток - подросток
   басенька - красивая
   Рожество - рождество Христово
   артуть-девка - подвижная. Быстрая
   не охтимнеченьки жить - без затруднений
   отутовели - отойти, прийти в нормальное состояние
   малеха - немного
   не утыхаючи - без отдыха
   зажили в леготку - легко, без затруднений
   изварначился - превратиться в негодяя
   угоить - устроить
   охлестыш - человек грязной репутации, который ничего не стыдится, наглец
   подыскавался - приискивать повод
   варнак - негодяй, бандит
   изгалиться - надругаться
   грабастенький - грабитель, захватчик, вороватый
   завсе - по привычке
   елань - травяная поляна среди леса
   нароком - как нарочно
   вскоростях- вскоре
   хитник - вор, разбойник
   незнатко - незаметно
   звосияло - засверкало
   заделье - причина
   заплот - забор, заплотина - палка из забора
   провиделось - прояснилось
   обой, обальчик - пустая порода
   глядельце - место в забое или руднике, где видны пласты пород
  
  
  
  
  
  

"Сказка, рождённая в Карабаше"

  
   Нелирическое отступление...
   Карабаш - небольшой город на Южном Урале. Трудно остаться равнодушным, посетив его или даже просто объехав издалека высокие трубы Карабашского медеплавильного комбината по автотрассе, через выжженную и изъеденную кислотой землю, мимо мертвых гор, лишенных всякой растительности, вдоль высоченных черных шлакоотвалов, нависающих над дорогой вдоль желтых берегов реки Сак-Елга. Смотреть на это не всегда легко, но это стоит увидеть!
   Увиденное - заставило написать эту грустную сказку...
   Случилось это в те давние-давние времена, когда жили на Земле лишь богатыри и волшебники. В большой и дружной семье богатыря Урала случилось пополнение - дочка родилась. Говорила она или смеялась - словно вода на перекате журчала. Так и назвали девочку Елга, что значит - Река.
   Баловал старик Урал Елгу: и самоцветами платье украшал, и золотом-серебром косу заплетал. А доченька-то не больно хвалилась этими подарками, походит денёк-другой, да в сундучок-загашничек и спрячет. Посмеивался отец над ней:
   -Ох, бережливая, ты моя.
   Так и добавилось к имени девушки новое имя Сак - бережливая. Так и стали звать её Сак-Елга.
   Много ли, мало ли времени прошло, а пора настала и заневестилась Сак-Елга. Расцвела её красота от того, наверное, что любила Сак-Елга встречать зорьку на самой высокой горе, чтобы умыться первыми солнечными лучами. Каждому любо-дорого было посмотреть на нее - станом стройная, гибкая как осинка; коса золотистая ниже пояса спускается, алой лентой переплетенная; глаза, словно два сапфира синих горят на румяном лице. И характером девушка многим по душе была - кроткая, неперечливая, к старшим - уважительная, с равными - добрая, улыбчивая.
   Стали женихи в дом захаживать, сватать, да всё без толку!
   - Не могу я без любви замуж идти, - отвечала гостям-сватам Сак-Елга, - спокойно пока моё сердечко.
   А Урал и не неволил дочку.
   Однажды на весенней заре, когда ночь с утром встречается да росой умывается, повстречала Сак-Елга богатыря Миасса, и всколыхнулось девичье сердечко ему навстречу. Полюбились Миасс и Сак-Елга, красивая пара из них получилась. Радовался отец Урал счастью дочери.
   А была в тех краях ведунья-колдунья, злая как сто волков. Такая злющая, что имя люди произносить боялись, а звали её Усал-хатынкыз, что и значит - злая женщина. Хотела она сына своего женить на красавице Сак-Елге. Да, кто ж добровольно пойдет за такого! Сын колдуньи был толстый да лицом чёрный, так и звали его Карабаш - чёрная голова. Прознала Усал-хатынкыз, что Сак-Елга за богатыря Миасса замуж выходит, и решила извести красавицу. Травы ядовитые лунной ночью собрала, на ярком солнце высушила их да в порошок потом истолкла, со словами злого проклятья смешивая.
   А во время свадебного шествия порошком этим обсыпала красавицу Сак-Елгу. Как только ядовитая пыль коснулась девушки, стала она на глазах сохнуть и желтеть, а золото-серебро да самоцветы её наряда всё как есть, в железо ржавое обернулось. И стало вместо красавицы - желтое чудовище. Увидел такое жених Миасс, закричал от ужаса да прочь убежал,(слышали люди потом - недолго горевал, на известной красавице Исети женился).
   А бедная Сак-Елга заплакала горше-горького, да так слезами в реку и истекла.
   Рассердился Урал, видя, что с его любимой дочерью сделали, схватил колдунью да в ядовитые воды реки, что вместо дочери потекла, бросил. Захлебнулась Усал-хатынкыз. А сын её остолбенел и в гору чёрную превратился.
   Так и стоит теперь гора Карабаш, а рядом чуть живая несёт свои ядовитые желтые воды речка Сак-Елга, которую и речкой-то назвать страшно...
  
  
  
  

"Шахтерские байки"

  
   - А я говорю вам, есть Белая Баба! - маленький чернявый Санек даже вскочил со своего места. - Мне шуряк рассказывал. Он скреперистом на Магнетитовой работает.
   - Такое же брехло, как и ты, поди, - усмехаясь в усы, проговорил мастер участка Данилыч, человек всеми уважаемый.
   - Че брехло-то сразу! - обиделся Санек. - По чем купил, по том и продаю!
   - Да ты рассказывай, - потянул его на лавку Цыган, прозванный так за выразительную внешность, - скоро уж автобус придет.
   Санек сел, затянулся сигаретой, выдохнул колечко дыма и продолжил:
   - Так вот. Пришел, значит шуряк мой Колька на смену. Все чин по чину. В шахту спустился. Лебедку запустил. Руда пошла. Вдруг на самом выходе из камеры, увидел он по руде прошел кто-то. Вроде как промелькнул в свете фонаря. Он яркости на фонаре добавил, посветил в ковши - нет никого. Он дальше работать. А потом смотрит на скребке, поверх руды сидит баба вся в белом!
   - Да ну! - Протянул Цыган.
   - Вот тебе и "да ну!", - Санек снова затянулся и продолжил, - Колька проморгался, пропала баба. Он дальше работать. Да недолго пришлось. Глядит, а по полку погрузочному баба в белом вся идет!
   - Не бреши, - перебил его Данилыч.
   - Да, вот те крест! - Перекрестился Санек, - и не идет даже, а по воздуху вроде как плывет. Колька лебедку-то вырубил и в слесарку бегом. Так до конца смены там и просидел!
   - Ну, вот сбрехал же, - рассмеялся Данилыч, - а план за него дядя делал?
   - Да, его сменный на горА вывел, в медпункт! - Возмутился Санек, - сердцем плохо стало мужику от таких видениев.
   - Есть эта самая Белая Баба или нет, каждый сам себе пусть думает, - подал голос самый старший в компании Семен Петрович, - а я, вот, вам бывальщину расскажу. Было это когда я по молодости в Кушве на шахте Южная робил. Был у нас на участке Захар, бурильщик, каких сейчас поискать. Очень уважал свою работу. И была у него привычка - как придет к своему буровому станку, прежде чем к работе приступить завсе здоровался с забоем.
   - Как это здоровался? - Удивился Цыган.
   - А вот так. Встает к станку и говорит: "Здравствуй, забой! Давай поработаем!". А был у нас взрывник, ну, вот такой, как Санек, шебутной. Так вот, раз умудрился он вперед того бурильщика в забое спрятаться за кучу руды накануне отбитой. Пришел тот, поздоровался, а наш взрывник из-за кучи замогильным голосом ему в ответ: "Ну, здравствуй!". Захар ажно на пяту точку сел! Опупел малеха. Потом вскочил и не хуже твоего шуряка в слесарку побег! Никому ничо не сказал, отдышался да в забой вернулся. Только с тех пор, спускаясь в шахту, ни слова не говорил! Как отрезало!
   - Совсем? - удивился Санек.
   - Совсем. Немота на него в шахте нападала, - серьезно проговорил Семен Петрович.
   - А че я вам щас расскажу, - Цыган встал перед всеми. - Друган у меня на "Эксплуатационной" работает машинистом. Случай с ним был. Зимой еще. Перед работой как-то накормила его жена непонятно чем, ну и скрутило живот, прям в шахте. Еле до старой выработки добежал. У стенки сел, фонарь потушил. Сидит. Вдруг видит, в выработку эту баба заходит и в аккурат перед ним, сняв штаны, садится по нужде. Он возьми да и погладь ее по интересному месту. Баба ойкнула, у нее от испугу расслабление случилось, и это все расслабление прям на другана моего брызнуло. Она, штаны на ходу одевая, деру из выработки. А ему долго потом отмываться пришлось.
   Дружным хохотом ответили шахтеры на этот рассказ.
   - Вот приласкал, так приласкал, - вытирая от смеха слезы, только и смог сказать Семен Петрович.
   В это время из-за поворота показался автобус, и вскоре все уже ехали в город, периодически всхохатывая при воспоминании о приласкавшем бабу машинисте.
  
  
  

"Путевые заметки"

   Люблю я в отпуске путешествовать.
   Кто-то скажет: "Ну, что за путешествие - отправиться со Среднего Урала на Южный.". Но ведь это так здорово! Своим ходом. На "копейке". Старенькая, но крепкая "итальянка" совершила уже немало таких пробегов.
   Раз в год, а иногда и дважды, мы с мужем едем из Тагила в Магнитку. Конечно, не обходится без приключений. Но все кончается хорошо, слава Богу.
   О некоторых наших приключениях и впечатлениях я и хочу вам рассказать.
    

"Козий загон"

  
   Сегодня мы отправляемся в отпуск.
   Все, что было нужно, уложено. На крышу установлен багажник - пригодится на обратном пути. Мы его называем "ограничитель скорости", потому что, как только наша ласточка разгоняется до девяноста километров - багажник начинает гудеть!
   Поехали!
   Ну, надо же! На ближайшем перекрестке - что-то со светофорами, горит во все стороны зеленый. Машин скопилось тьма. Придется объезжать. Через дворы выбираемся в метрах трехстах от аварийного перекрестка и благополучно следуем дальше, минуя пробку.
   Чтобы вернуться на улицу, ведущую к выезду из города, нам придется проехать мимо Козьего загона.
   Смешное название. Сейчас, поди, никто и не вспомнит, что в середине прошлого века этот парк был любимым местом для прогулок в нашем районе. Называли его - парк имени Горького, в центре стояла гипсовая статуя писателя. Была эстрада, где проводились концерты заводской и рудничной самодеятельности. Перед входом в парк - кинотеатр "Мир", единственный на всю округу. Именно с его "умиранием" и связано запустение парка. В центре города появились новые большие кинотеатры. Люди перестали приходить в "Мир", потому и парк был забыт, его посетителями стали козы... Ну, да, сюда выгоняли свою животину жители из близлежащих домишек, что стояли от рудника до механического завода. Тогда еще не было рядом пятиэтажек. Потом частный сектор "отодвинули". Дома снесли почти до самого завода, на их месте построили трех- и пятиэтажки. А парк совсем одичал. Мы с друзьями, помню, прибегали сюда весной за букетами черемухи, летом за сиренью, а осенью собирали барбарис, его здесь было очень много. Несколько лет назад городские власти передали бывший кинотеатр досуговому центру подростков. И старый парк преобразился. Его очистили от зарослей, убрали старые тополя, посадили березки, клены, оборудовали детские площадки. Пытаются привить жителям окрестных домов новое название - "Детский парк", но в народе его чаще продолжают называть Козьим загоном.
   Вот и выбрались. Теперь на заправку.

 "Гроза"

  
   Остались позади городские кварталы, и вот мы на тракте. Признаюсь честно, не люблю ехать по этой дороге на юг. Почему? Объясняю - полосы движения тут раздельные. При движении на север, транспорт едет по вновь построенной трассе, прямой и ровной. Тогда как в южном направлении - практически на всем протяжении старый, проложенный еще в демидовские времена, тракт. Спуски и подъемы, крутые повороты утомят кого угодно! Дорога выпрямляется только на подступах к Екатеринбургу, за озером Таватуй. С этим участком трассы связано событие, оставившее след в нашей памяти. Испугались мы тогда здорово!
   Было это года два назад. Июль. Выехали из Тагила при ясной погоде и жаре за тридцать. Спасали только открытые окна. После Таватуя погода начала портиться. Над трассой еще светило солнце, но впереди справа наползала сизая туча, и изредка доносились раскаты грома. Я люблю грозу, нравится с балкона девятого этажа наблюдать, как она приходит в город. Но оказаться в центре грозы на дороге.... Это что-то!
   Мы, вместе с остальными машинами на тракте, буквально въезжали в грозу. Вскоре хлынул такой ливень, что дворники с трудом справлялись со своей работой. Все чаще сверкали молнии, все громче гремел гром. Все меньше становились паузы между молнией и громом! Остановиться бы, переждать.... Но место там узкое, остановка запрещена. Потому и ехали потихоньку, почти вслепую. И вот молния и гром стали одновременны! Представляете, какой оглушительный был грохот?! Уши закладывало. Молнии били справа от нас, гром гремел, практически не переставая. И вдруг метрах в ста впереди, может даже меньше, в полотно дороги ударил световой столб с хорошую сосну толщиной. Сын: закричал: "Папа, останавливайся!". Муж по тормозам! Благо ехали медленно, и на скользкой дороге не занесло, да близко машин не было! Сидим, оглушенные. Как в народе говорится - "душа в пятках"! Дождь по машине барабанит. Гром по небу горохом рассыпается.... Сколько стояли - трудно сказать. В себя пришли, когда мимо лихач на иномарке промчался, обдав нашу ласточку по самую крышу брызгами из-под колес. И мы поехали. Молча. Задерживая дыхание при каждой новой вспышке. Но гроза пошла на убыль. Гремело уже где-то позади и не так громко, ливень прекратился, превратившись в мелкий надоедливый дождик. Когда выбрались на Челябинский тракт, и он перестал. А вскоре и солнышко выглянуло. Но пережитый страх еще долго возвращал наш разговор к грозе. О чем бы мы ни говорили, кто-нибудь вздыхал: "Ну, и жуть была!"...
   Чем дальше мы уезжали от грозы, тем смелее о ней вспоминали. А повернув на Касли, посмели даже смеяться и над ней, и над своим страхом.
   Кстати, с каслинским поворотом связано событие, которое можно назвать божьим провидением.
   Но об этом в другой раз.

"Нас встречают!"

  
   На Магнитку из Екатеринбурга можно проехать тремя путями - заезжая в Челябинск, минуя его через Троицк и через Миасс, дорога в который начинается с каслинского поворота с челябинского тракта.
   Вот об этом повороте я и хочу рассказать...
   Случилось это давно, брат мой жил тогда еще с матерью в Магнитке.
   В то лето они решили на машине приехать за нами. Но как-то так случилось, что мы друг друга не поняли.... Вопрос об их приезде решался по нашим меркам долго, и мы, решив, что они не приедут, купили билеты на автобус до Челябинска, а там - на поезд. Накануне отъезда получаем телеграмму, мол, все в порядке, мы едем за вами. Мобильных телефонов тогда не было. Мы послали ответную телеграмму, что уже купили билеты. Ее получил часов в десять вечера мой отчим, но отвозить ее брату на другой конец Магнитки не стал, надеясь успеть утром и, конечно же, не успел! Короче, выехали и они, и мы,... не подозревая друг о друге!
   Следуя по челябинскому тракту, междугородние автобусы часто останавливались на отдых у поворота на Касли. Там была, в то время еще необорудованная, остановочная площадка, где существовал рыночек, на котором можно было купить перекусить. Но водитель нашего автобуса решил сделать остановку дальше по трассе. У рынка он лишь сбросил скорость, и тут я увидела стоящую у самого края площадки машину брата! Я закричала водителю:
   - Остановите автобус! Скорее! Нас встречают!
   Представляете реакцию и водителя, и других пассажиров! Ничего себе "встречают" за 200 километров до Челябинска! Но, тем не менее, автобус остановился, мы вышли. Наше появление возле машины вызвало шок и у брата, и у матери! Вот так остановились покушать!
   С тех пор, проезжая это место, мы всегда вспоминаем ту встречу.... И объяснить все можем только как Божий промысел. А как иначе?
  

"Карабаш"

   От челябинского тракта до Миасса километров сто, дорога двухполосная, особо не разгонишься. Но места! Живописнейшие - темный смешанный лес с преобладанием хвойных постепенно становится светлее, больше берез, осин, меньше подлеска. То справа, то слева за лесом видна вода - озера. Самое большое - Кисегач подходит вплотную к дороге. И некоторое расстояние ехать надо по акведуку. Ощущаешь себя на корабле - "вода, вода, кругом вода..."!
   Три небольших города на этом пути - Касли (про каслинское чугунное литье слышали?), Кыштым и Карабаш. И если первые два остаются слева от трассы, их проезжаем по касательной, то последний.... О нем надо сказать отдельно.
   Само название города настраивает на неприятные ощущения... "Кара - баш" - черная голова.... Приближение к городку угадывается по пожелтевшей среди лета листве. Потом лес отступает, и справа высятся черные отвалы, ровные крутые склоны с редкими следами оползней. Ближе к городу открывается вид на гору, давшую название этому месту. С недавних пор ее называют Поклонной, потому что нашлись люди, которые на вершине этой безлесной горы установили огромный крест и выложили возле него надпись "спаси и сохрани". Этим люди пытаются просить прощения за то, что сотворили со здешней природой! И крест, и буквы хорошо видны от подножия.
   Мы проезжаем по окраине Карабаша, именно здесь находится предприятие, превратившее город в зону экологического бедствия. Медеплавильный комбинат. Когда-то рядом велась и добыча, но вот уже много лет комбинат работает на привозной руде.
   Вы можете себе представить лунный, нет, марсианский пейзаж? Так вот, реальный марсианский пейзаж - ничто, по сравнению тем, что можно увидеть, проезжая вдоль этого предприятия...
   Два цвета - черный и оттенки желтого. Вот и все краски. На несколько километров дороги, на несколько сот метров в сторону от нее... справа - комбинат, слева - голые серо-желтые горы без растительности. На самом выезде из города нужно проехать по мосту через речку, нет, речкой то, что там протекает назвать невозможно,... нечто грязно оранжевого цвета со слегка заметным течением вдоль такого же цвета берегов. Километра через три эта "речка" теряется в отстойниках, протянувшихся до дамбы и за нее. Дамба высотой с девятиэтажный дом и протяженностью около полутора километров сдерживает шламохранилище, оставшееся с тех времен, когда еще работал рудник. После сильных дождей или весеннего паводка на её террасах хорошо видны следы "сбежавшей" влаги - серо-бурые потеки от верха до самого подножия.
   Грустные мысли приходят при взгляде на все это бедствие...
  

"Ох, уж, это мороженое!"

  
   Переночевав у брата в Миассе, мы на двух машинах выезжаем в Магнитку. Брат так же решил ехать с нами. Утро выдалось жаркое и душное, поэтому сев в машину, я попросила мужа в ближайшем киоске купить мороженое. Но у остановочного комплекса, где находился киоск, как на грех, уже стояли и троллейбус, и две маршрутки.... Муж поехал мимо, сказав, что купим мороженое в центре. Но в центр мы не попали, так как брат, ехавший впереди, свернул на другую, незнакомую нам дорогу вдоль промзоны автозавода. И по пути не попалось ни одного киоска с мороженым. Я так скорбно вздыхала, что муж не выдержал и сказал: "Остановимся на выезде из Миасса, там магазин есть". Остались позади и промзона, и плотина, и старый город. Приближался тот самый магазин на выезде. Показалась вывеска "Парус". Но... свободного места возле магазина, чтобы припарковаться, не было! Все - и справа, и слева - занято огромными фурами. Вздохнув, я сказала: "Да, бог с ним, с мороженым. Поехали". Эх, знать бы, что меня ждет.... Лучше бы остановились!
   Проехали мы две трети пути, оставалось впереди километров сорок до Верхнеуральска и чуть меньше за ним до Магнитки. Дорога серой лентой бежит по степи, уходя в синеву на горизонте. Простор! Далеко-далеко расплывается волнами в жарком мареве Уральский хребет. Небо - высокое, синее-синее, с редкими парусами облаков. В степи такое разноцветье, что кажется - небрежный художник рассыпал свои краски на зеленый ковер. Настроение - аж петь хочется! Вдруг с водительского сиденья доносится удивленный возглас и следом за ним вопрос - "А где барсетка?". У мужа закончились сигареты, он хотел достать новую пачку, а барсетки-то и нет! Остановились. Подъехал брат. Обсуждаем, что делать. В оставленной на миасской кухне сумочке - не только сигареты, но и все документы и деньги. Надо возвращаться. Гнать обе машины? Невыгодно. И мужчины решают ехать на "Ладе" брата, а меня с "копейкой" оставить тут, посреди степи! Когда решение было принято, и муж садился во вторую машину, я не удержалась, чтоб не сказать: "А вот остановился бы за мороженым, раньше бы обнаружил пропажу!".
   Они уехали, а мы с "ласточкой" остались....
   Представьте. Степь. Такая ширь, аж, дух захватывает!
Впереди - дорога уходит длинным пологим спуском, ближе к горизонту поднимаясь на холм. Сзади - небольшой подъем, обрывающий полотно дороги, и далеко-далеко на горизонте в синей дымке горы. Слева - насколько хватает глаз золотистое пшеничное поле с небольшой березовой рощей в центре. Справа - целинная степь, а в ней такое разноцветье, что кажется - небрежный художник рассыпал свои краски на зеленый ковер, а кое-где белеют редкие проплешины солончаков. Метрах в полста от меня заросли какого-то кустарника, яркой зеленью своей выделяются на фоне степи.
Небо - высокое, синее-синее, с редкими парусами облаков. Жарит солнце.
В минуты затишья, а движение там не очень активное, слышно, как в травах шумит ветер, и откуда-то сверху доносится трель жаворонка.
Таким простором не надышаться, не налюбоваться....
У души - какое-то восторженное состояние, хочется петь, нет, даже не петь, а просто кричать вслед ветру, облакам. Или упасть в эти травы, и почти задохнувшись от их аромата, следить за медленно проплывающими над тобой меняющимися облаками.
А можно, раскинув руки, побежать навстречу степному ветру, мгновение - и у тебя появляется ощущение полета, словно ты птица или облачко, и паришь над степным простором.
И зимой, долгими ночами будет сниться эта степь, простор, давая душе отдохновение от морозов.
   Радости моей не было предела, когда мужчины вернулись, и мы благополучно добрались до Магнитки. С тех пор муж перед отъездом обязательно перепроверит, а на месте ли барсетка, чтоб за мороженым не останавливаться!

"Искупались!"

  
   Гостим мы в Магнитке уже вторую неделю.
   Варенья разного ягодного наварили. Спины, как у всех садоводов, намного темнее, чем все остальное тело. Мы ж не просто на отдых приехали, но и в саду-огороде бабушке помочь. Купаться ездили только на городской пруд, на пляж, что в парке "У Палатки". Хотелось отведать и озерной водицы.
   Решено. Едем на Соленое. Знаменитейшее озеро в окрестностях Магнитогорска. Вода там соленая, как на море, и грязь лечебная. В детстве, помню, летом туда почти каждый день ездили, да еще воду с собой в бидоне привозили. Рассказывали, что больные люди, привезенные на носилках, пожив лето на озере и полечившись его грязью, на своих ногах домой возвращались. Все это было, как теперь принято говорить, в "эпоху застоя". Какое же разочарование ждало нас, когда мы отправились на озеро нынче....
   До Соленого ехать километров двадцать пять, но вся заковыка в том, что на подступах к озеру заканчивается территория Челябинской области, и начинается Башкирия. У самого озера, где асфальтовая дорога сворачивает направо, а влево уходит грунтовка до благоустроенного пляжа, и раньше стояла будка ГАИ, а теперь - целый блок-пост! Грунтовка перекопана, подъезда к озеру нет. Мы не стали спорить и упрашивать, просто поехали по асфальтовой дороге дальше, решив попасть на озеро Щучье, на котором и я, и мой муж бывали в детстве и юности не раз. Но память сыграла с нами злую шутку!
   Мы пропустили поворот на Щучье! Проехали до самого Банного. Это, пожалуй, не менее Соленого, известное озеро. Называется Банным, как гласит легенда, из-за войска пугачевского, которое на его берегах устраивало банные "мероприятия". Вода в озере удивительно чистая! Но из-за большого количества ключей всегда довольно холодная. Высматривая место для стоянки, мы проехали вдоль озера почти до деревни Кусимово, но так и смогли найти, где остановиться. Много было отдыхающих.
   И мы вновь меняем конечную точку нашего путешествия. Кусимово расположено между двух озер - Банного и Чебачьего. Наше решение - противоположный пологий берег Чебачьего. Сказано - сделано. Съезжаем с трассы на разбитую грунтовку по берегу озера. Едем минут двадцать, пока дорогу не перегораживает лиман. По следам ранее проехавших машин видно, что за лиманом дорога продолжается. Ширина его метров пять, неглубоко. Муж решает переехать лиман, но делает это довольно резко и поднимает сильную волну. Волна отталкивается от противоположного берега и бьет в машину! Мотор глохнет. Мы в машине. Машина в самом центре лимана. Вылезаем, действительно неглубоко - до середины голени. Все вместе выталкиваем нашу "ласточку" обратно на сухое место и, оставив у машины нашего незадачливого водителя, идем купаться. Место отличное! Песчаное дно до глубины в метр сменяется ковром водорослей. И это не илистое дно с цепляющимися за ноги ветвями! Это похоже на ковер с высоким и мягким ворсом. Провели мы на берегу тогда часа три, вдоволь накупались, успели даже на холме клубники набрать в бутылку из-под минералки. Пора домой. Сели, машина завелась, поехали, но.... Вскоре поняли, что бесследно удар волны для машины не прошел! Волна разбила вентилятор, а тот пробил радиатор, и вылился весь тосол из системы охлаждения.... Далеко вы уедите без тосола? Вот и мы не уехали. Кое-как выбрались на трассу, там уговорили водителя грузовичка "Газели" на "галстуке" дотянуть нас до автобана. Он и рад бы был дотянуть нас до Магнитки, да только ехал в Белорецк. Постояли мы, постояли у заправки на автобане... ну, нет попутных машин! А те, кто попадался, не откликались на нашу беду. Решили мы ехать потихоньку сами. Дорога там немного под уклон идет,... так вот, муж разгоняет "ласточку", пока она не начинает греться, потом отключает двигатель, и машина идет холостым ходом. Километров двадцать мы проехали. А впереди ремонт дороги. Объезд. За ним - подъем. Получается, нам самим дальше никак не проехать. Минут двадцать мы голосовали, пока водитель легковушки, чуть помоложе нашей "ласточки", не согласился отбуксировать нас до дома.
   Вот так съездили покупаться в озере!
  

Рыбалка на Черном отроге

  
   Муж мой любит порыбачить. Не то чтобы он фанат этого дела, но посидеть с удочкой на берегу для него удовольствие и отдых. Я же, да простят любители рыбалки, к этому делу отношусь прохладно. Для рыбалки я слишком непоседлива - быстро надоедает сидеть, не двигаясь, и следить за поплавком.
   Лишь один раз в жизни мне пришлось испытать удовольствие от этого занятия и от души гордиться уловом.
   Дело было так.
   Гостили мы в Магнитогорске. И все как-то не получалось у мужа съездить с другом на рыбалку: то погода плакала дождем, то в саду было много работы, то у Бориса, армейского мужниного друга, внеплановый рабочий день. Но вот, наконец, все благополучно совпало - и погода, и свобода от работы в саду, и выходной Бориса. Он предложил нам всем, вместе с детьми, поехать отдохнуть на Черный отрог:
   - Там и покупаться есть где, и порыбачить, и народу никого.
   Поехали на москвиче Бориса, еще и собачку нашу, пуделя Франтика с собой взяли.
   Место, куда приехали, называлось Черным отрогом из-за большой скалы, поросшей темным мхом, обрывавшейся круто с высокого холма. У ее подножия река Урал круто поворачивала и, поиграв на перекате, разливалась спокойным неглубоким заливом, левый берег которого был почти отвесным, высотой не менее пяти метров, правый, пологий зарос кустами ивы и ольхи.
   Мужчины расположились с удочками на обрыве. А я и дети отправились купаться. Хотя купаньем в полном смысле этого слова трудно назвать то, что мы делали,... мы катались на перекате. Глубина - чуть ниже моего колена, длина - метров двадцать, и приличная скорость течения. Сын с дочкой заходили в воду чуть выше переката и ложились на воду. А уж течение несло их ко мне. Ловить "катальщиков" надо было обязательно, иначе их бы отнесло в залив. "Наплававшись" и порядком замерзнув, а вода в Урале довольно холодная, мы решили погреться на солнышке и посмотреть, как идут дела у наших рыбаков.
   На обрыве мы застали только мужа. Борис отправился ниже по течению, где намного глубже, на подводную охоту. Усевшись на край обрыва, рядом с рыбаком, и я, и дети вначале просто наблюдали за процессом. А наблюдать было за чем. Глубина под обрывом около метра, дно - желтый песочек, а вода... кристальной прозрачности. Даже редкие водоросли не мешают обзору. Хорошо видно, как в воде то стайками, то поодиночке плавают серебристые рыбки с ладонь длиной. Вот в воду погружается крючок с наживкой, рыбки сначала врассыпную, испугавшись всплеска. Потом по одной начинают возвращаться, и вскоре их небольшой косячок бьется у крючка. Вот одна, самая проворная, хватает наживку, рывок, и, блестя на солнце чешуей, рыбка совершает полет из воды на обрыв и оказывается в ведерке.
   - А мне нравится так ловить рыбу,- говорю мужу и получаю удочку.
   Достались удочки и дочке с сыном. Каждый получил банку под улов. И мы устроили соревнование: сначала соревновались, у кого быстрее клюнет - проигравший отдавал свою добычу победителю, потом - кто дальше от обрыва забросит удочку, потом - кто ближе... Время пролетело незаметно. Было весело и интересно. Когда к нам вернулся Борис, неся на кукане пару щук, а в руках небольшого сома, у нас в общем ведре было больше килограмма рыбы. И трудно сказать, кто был больше горд уловом - муж, дети или я.
   Дома мы приготовили прекрасный рыбный ужин - щуки пошли на котлеты и уху, сома целиком запекли на углях, а весь наш улов стал самодельными "шпротами".
  
   Чуть не забыла...
   А рыбка та уклейкой называется.
  

"Смиренная охота. (Воспоминания)"

  
   Было это, когда я в молодости работала экскурсоводом городского экскурсионного бюро. Помимо городских экскурсий были у нас популярны загородные - на Иван-озеро или на грибные да ягодные места.
   Это туристы в лес в свой выходной ездили. А для меня, как и моих коллег, это была работа. Ягодно-грибная экскурсия называлась "Смиренная охота", и экскурсоводы должны были, пока автобус едет до места стоянки, рассказывать людям о грибах, ягодах, травах, а по прибытии - мы, так же как и туристы, предавались этой самой охоте. Но я не об этом сейчас хочу рассказать.
   К концу лета набрала и обработала я достаточно грибов, хватит на долгую зиму и в тот день не собиралась идти в лес, потому оделась не по-походному - легкое платье с пышной юбкой, босоножки-ремешки на высоком каблуке.
   Группа туристов состояла из работников одного предприятия и ее руководитель, как только подъехал автобус обратился к нам водителем с просьбой:
   - Мы бы хотели изменить маршрут. Вместо Синегорска поедем в Висим.
   -Я не против, - ответил водитель, - до Висима асфальт, а до Синегорска грунтовка.
   - А вы знаете, где там остановиться можно? - Вполне резонно спросила я.
   - Можно в самом Висиме, а лучше перед ним. Там есть площадка, - последовал ответ.
   Прибыв на место стоянки в километрах двух-трех от Висима, грибники разошлись, а я устроилась с книгой в автобусе. Но почитать мне не удалось.... Вошел водитель, держа в ладонях штук шесть молоденьких красноголовиков:
   - Смотри, какое чудо я чуть задними колесами не раздавил.
   Книжка была забыта в тот же миг! Если грибы можно достать из-под колеса.... Никто не усидит.
   В сумочке нашелся пластиковый пакет, приготовленный для продуктов. И началась охота!
   Представляете картину - девушка на высоких каблуках и в шелковом платье ходит по молодому сосняку, даже спускается в небольшой овраг, собирая грибы.... А за соснами и кустами виднеется "транспортное средство".
   Через два часа возле моего сиденья в автобусе стояли два пакета, полные маслят, моховиков, красноголовиков и обабков! Причем все грибы были молоденькие, крепкие. Можно бы собирать еще, да не во что. Второй пакет мне одолжил водитель, который набрал грибов в два раза больше, потому что я не собирала волнушки.
   Когда стали возвращаться к автобусу туристы, их удивлению не было предела.
   - Ну и дела, - смущенно проговорил руководитель группы, - я почти до Висимо-Утки дошел, а туда-обратно с десяток километров будет, и набрал грибов, что и дно в корзине не закрывают! Ну, выбрано все, одни пеньки срезанные стоят.
   - Вот это урожай! - воскликнула сама старшая в группе женщина, - что ж ты, Михалыч, так опарафинился?! Нас уговорил уйти дальше от Висима, а грибы-то вона где были!
   Но всерьез никто не сетовал на горе-проводника, просто, увидев наш с водителем "улов", и узнав, где было набрано это богатство, туристы выходили из автобуса и, походив в сосняке вокруг него, возвращались с полными корзинами и ведрами.
  
   На это место я вернулась спустя двадцать лет вместе с мужем и детьми. И, так же как и я в молодости, мы набрали полные корзины маслят и моховиков. Вот только лес уже был засорен поваленными в бури деревьями, и в легком платьице там было бы не пройти.
  

"Вкус детства"

  
   Меня разбудил громкий стук. Я села на кровати, прислушалась...
   В раскрытое окно не доносилось ни звука.
   Хотя... Вот... Какое-то шуршание, и следом звонкий стук по железке! И снова.... Шуршание,... стук, на этот раз глухой.
   Накинув на плечи шаль, я вышла на крыльцо.
   Безлунная ночь была на самой своей середине, и лишь одинокий фонарь освещал улицу, но через ветви яблонь свет почти не проникал во двор.
   Тишину вновь нарушило шуршание, потом легкий стук, и к моим ногам упало красное яблоко!
   Вот оно - объяснение!
   Это яблоко, прежде чем упасть на землю, шуршит по ветвям, ища дорогу вниз. Старая развесистая яблоня роняет свои спелые плоды.
   А я помню время, когда она была молоденькой и тоненькой. Мне тогда, много лет назад, казалось, однажды не выдержит яблонька напора ветра и сломается. Мой дед, улыбался: "Не боись, сдюжит!", и, вбив рядом со стволом высокий колышек, крепко привязал к нему деревце.
   А как мы ждали ее первых яблочек! Дедуля строжил", не позволял до времени сорвать желтый шарик. Но вот однажды он сам позвал меня к яблоне, поставил так, чтобы за нею было солнце:
   - Смотри. Что видишь?
   И я увидела! Солнечные лучи проходили сквозь яблоко, и оно словно светилось, были видны все семечки.
   - Вот это и есть наливное яблочко!
   Словно наполненное солнцем лежало потом оно на моей ладони, прозрачное золотое яблоко.
   Так и остался в памяти вкус того самого первого золотого наливного....
   Дважды яблоня почти погибала зимой от мороза, и оба раза дед ее отхаживал. Но однажды снег выпал во время цветения, и его было так много, что бедное деревце разломило пополам, оставив ствол высотой чуть более метра. Я плакала. А дед возился с нею все лето и осень, и на будущее лето отросла яблоня новыми, привитыми ветками.
   Вот уже и дедули нет много лет, а яблоня все радует нас своим урожаем. Правда, нет на ней тех наливных золотых яблочек, но их вкус, вкус детства, узнается в ярко красных плодах, которые тихой ночью бабьего лета падают и падают с веток, торя себе дорогу среди листвы.
  
   строжил" - строго говорил
  

"Полевая каша"

  
   Есть в нашей семье фирменное блюдо, не праздничное, нет. Но готовится только по воскресеньям, когда вся семья в сборе.
   Полевая каша. Почему именно полевая? Да потому, что в пору моего детства ее готовили летом на покосе да в поле на картошке. Помню, однажды и меня взяли на покос, чтобы помогала деду Пасечнику на стану. Пасечник - это не фамилия, а так, прозвище. Настоящего имени старика никто и не помнил уже, про себя дедок говорил, что с малолетства на пасеке работал, сперва на хозяина, потом и свою заимел. Жил он тогда на белгородчине, попал на Урал в послевоенные годы, когда вместе с братовьями поехал Магнитку строить. Дедок рассказывал, что, когда мед качали, так там же на пасеке и обедничали. А на обед качальщикам и варилась эта самая, полевая, каша.
   В поле на картошку, полоть да окучивать, и на покос выезжали всегда вместе несколько семей, чьи отцы работали в одном цеху на металлургическом комбинате. А Пасечника брали становым. Как все работники по полю или покосу разойдутся, оставив Пасечнику продукты, так тот и начинал священнодействовать....
   Для костра он дрова с собой привозил, как и рогатины, и перекладину. Место под костер на краю поля или покоса выбирал, обязательно крУгом дерн снимал и в сторонку складывал. Потом, после работы, перед отъездом, дед этим дерном закрывал костровище. И ведь что интересно - на любом становище умел Пасечник воду находить! Говорил нам, подросткам: "Лоза у меня волшебная, воду чует, где лоза поклонится, там ключ в земельке спрятан!". Найдет ключ, раскопает, глядишь - вот она, водица родниковая, чистая да холодная. Пока Пасечник воду искал да костер разводил, мы по его велению картошку чистили да пшено перебирали и мыли. Строго дед проверял подготовленное пшено - чтоб крупинка к крупинке было, да вода с него чистая сливалась. Крошил очищенную картошку Пасечник собственноручно на ровные, аккуратные кубики, приговаривая:
   - Как покрошишь картоху, такова каша и получится!
   Пока закипала картошка, нам дед новое задание давал - луку репчатого начистить не много не мало, а на каждого едока по две штуки! Мелко-мелко пошинкованный лук Пасечник обжаривал вместе с нарезанным некрупно свиным салом на специально припасенной для этого чугунной сковороде, которая ставилась на угли чуть ли не в центр костра. Попробуйте себе представить запах, что ветром разносило от стана по всем окрестностям! Дым от костра смешивался с ароматом кипящей картошки и жареного лука.
   Пшено дедок засыпал в котелок, как только закипала картошка, а когда оно раскрывалось, и варево становилось густым, брал Пасечник половник и, вдавливая гущу, цедил им жидкость, переливая ее в другой котелок, поменьше. Так получалось два блюда - суп и каша, которые заправлялись жареным луком со шкварками. А в кашу обязательно еще и яйца разбивались.
   - Яйцом кашу не испортишь, чем больше, тем скусней! - приговаривал Пасечник, перемешивая свое кулинарное творение.
   К супу Пасечник готовил хлеб, подсушенный над костром на ивовых прутиках, а кашу полагалось есть, припивая молоком. Но как ему в жару удавалось сохранить холодным молоко, для меня до сих пор тайна!
   Прошло много лет, и в поле на картошку да на покос уже никто из нас не ездит, и дед Пасечник давно уж на погосте, а вот от каши полевой мы не отказались. И пусть ей не хватает запаха костра, вкуснее каши все равно нет!
  

"Старый кедр"

  
   Этим старым кедром я всегда любуюсь летом, когда приезжаю в деревню к моим друзьям. Но я никогда не видела его зимой. А нынче по первому снегу удалось друзьям уговорить меня на поездку.
   Дорога была недолгой. И вот она Малая Лая. Белая, сверкает на солнце точечками бриллиантов. Сразу видно - где люди есть! Вон в том доме, явно с лета никто не был - в снегу по самые окна. В "живых" домах топятся печки, и сизые дымки словно столбики протянулись до неба.
   Выйдя из машины у нужного нам дома, я невольно бросила взгляд в сторону красавца кедра и остолбенела!
   Представьте - высокий крутой утес, свободный еще от снега (сложно ему удержаться на скале), поднимается прямо из волн, нескованной морозом речки. Летом его основание скрывает трава! На вершине, словно дозорный на вахте, стоит исполин. Всей силы ночного снегопада не хватило, чтобы полностью спрятать его как другие кедры под белой шапкой. Пушистые ветки лишь слегка припорошило снежком, который лег на каждую иголочку. Остальные деревья пригнулись от тяжести снега, а старый кедр, казалось, стал еще выше и пушистей. Нет, не "пушистей", он словно увеличился в объеме раза в два и почти закрыл остальной кедровник своей серебристо-зеленой кроной.
   Закатные лучи осветили старый кедр, и он заиграл огоньками, засветился. Мне даже показалось - кедр улыбался, сознавая, насколько он красив и статен.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"