Аннотация: Ты хотел вдохновения? Вот оно. Но вдохновение - как пёс Цербер: если не кормить, начнёт грызть твои кости.
Глава 7. Три свечи
...И столкнулся практически нос к носу с Третьяковой. Вздохнув, я подумал, что, похоже, мне придётся просто принять полнейшее её пренебрежение к принципу "мой дом - моя крепость". Из лощёной бизнес-леди Екатерина Дмитриевна преобразилась обратно в тётушку-колдунью; в чёрном платье и переднике с вышитым лунным узором, она стояла в прихожей, держа в руках половник.
Аппетитный запах - тушёное мясо и какие-то диковинные пряности - я почувствовал ещё на лестничной клетке, сейчас же у меня буквально потекли слюнки
- Рагу "Пламя трёх перекрёстков", - похвасталась Третьякова. Раздевайся, поужинаем.
Я подумал, что с этой мадам станется положить в кастрюлю человечину.
Сотейник с рагу булькал на плите, Третьякова ловко помешала снедь трижды против часовой стрелки, щёлкнула пальцами, газ потух. Через полминуты две тарелки с умопомрачительно пахнущим варевом стояли на столе, затем к ним присоединились бокалы с тем же кровавым вином.
После первого кусочка я ощутил на языке холод пламени - как будто ел огонь, который не обжигает, а замораживает. Похоже, законы формальной логики Третьяковой тоже были не указ.
- Вкусно? - поинтересовалась Екатерина Дмитриевна. - То-то же. Это жертвенная говядина, пропитанная дымом кипарисовых дров, сожжённых в полночь. Соус - сироп из гранатовых зёрен, тушённых с вином, настоянным на полыни. Овощи из ближайшей лавки. Специи из "Лунного перекрёстка". Вернём Аннушку, дам рецепт.
- Легко сказать, - мрачно буркнул я и разом осушил бокал. - Громов дал сроку чуть больше недели. Как уложиться? Даже вдвоём... Какое-то безумие, ааа. У меня от всего этого черепушка, как пустой котелок, ни идей, ни вдохновения!
Я сдавил голову руками.
- Почему вдвоём? Бери тарелку и пошли в комнату, а вина пока не пей, с тебя хватит.
Третьякова подвела меня зеркалу, махнула рукой.
- Pacta sunt servanda, Серёжа. Представлю тебе нашу команду.
По гладкой поверхности, казалось, пробежала рябь, как по водной глади в ветреный день, а затем появились уже знакомые призрачные женские фигуры с факелами.
- Лампадии, верные мои помощницы. Осветят путь в любой мрак, в том числе в теневой сегмент всемирной паутины.
Факелоносиц сменило кошмарное видение: угрюмая пожилая женщина с ногами и крыльями осы.
- Мормо, - продолжала Третьякова. - Архитектор ночных кошмаров, а для нас -лучший цифровой дизайнер в Ойкумене.
Крылатую старуху сменила нагая девица, которая могла бы работать в эскорте, стать звездой эротических фильмов или просто захомутать миллиардера и жить припеваючи, переезжая с одного курорта на другой, если бы не одно "но": её волосатые ноги с копытами, принадлежащие кому-то вроде ослика или мула.
- Эмпуса. Наш геймдизайнер, мастерица сладостных иллюзий, подстраивающая виртуальную реальность под самые изощрённые, скрытые и порочные желания игроков.
Зеркало моргнуло, и перед нами предстала толпа (или свора?) панков и металлистов с собачьими головами.
- Кинокефалы, хорошие мои мальчики. За лишнюю сосиску они будут работать 24/7, чтобы выявить все баги и слабые места.
Третьякова сделала шаг назад, от неё отделился смутный силуэт, который вплыл в зеркало и проявился там в облике худой невзрачной девушки, бледной, с рыбьими глазами и заплетёнными в узенький хвостик светлыми волосиками. Одета она была в мышино-серое платьице почти до пола; присмотревшись, я вдруг понял, что в облике этой бледной моли, притворяющейся человеком, тем не менее имеется какое-то неуловимое сходство с Екатериной Дмитриевной.
- Познакомься с Хесией, моей скромной позабытой смертными младшей сестрой.
Девица опустила глаза и сделала книксен.
- Это наш маркетолог. Поверь, она сможет сделать игроков одержимыми идеей пройти игру до конца.
- Я (Третьякова ткнула себя в грудь) - проект-менеджер.
- А я?
- А ты, Серёженька, будешь приводить всю эту махину в движение, - сладко проговорила она, - ты - демиург, без которого она будет простаивать или работать вхолостую. "Война богов" создаётся для смертных, а понять, что нужно смертным, может только смертный. К тому же тобою движет любовь. Ни я, ни сама Софья Афинская не справились бы лучше тебя. Просто отпусти тормоза вдохновения своего и начинай творить.
Я молчал. "Просто..." Понимания от этой тирады в моей голове больше не стало. Придирчивый взгляд придал Третьяковой сходство с врачом, портнихой и фитнес-тренером одновременно.
- Срок и вправду сжатый, - проворчала она. - Придадим тебе небольшое ускорение. Ты доел?
Тарелка выпорхнула из моих рук и, словно НЛО, устремилась на кухню. Екатерина Дмитриевна занесла в комнату знакомый саквояж, достала оттуда три свечи: светло-серебристую, чёрную и красную.
- Серёженька, свари, пожалуйста, кофейку. Покрепче и немного, на кружечку.
Вздохнув, я пошёл на кухню.
Когда я вернулся с напитком, зажжённые свечи были прилеплены к подоконнику, а Третьякова держала в руках знакомый стилус.
- Эфхаристо. Кружечку туда же ставь, ага. Ручку пожалуйте, эфеб.
Она с силой кольнула безымянный палец стилусом и, не обращая внимания на мой вскрик и шипение, рванула руку так, что капельки крови застучали по чёрной кофейной поверхности.
- Отлично.
Третьякова дунула на палец, кровотечение тут же остановилось. Она выудила из саквояжа гранат, крякнув, разодрала его голыми руками и бросила пару зёрен в кофе.
- Лунный свет (она указала на серебристую свечу) - ясность мысли. Чёрный - глубина фантазии. Красный - страсть. Луна, тьма, кровь, моё любимое сочетание. Бери кружку и пей.
- С кровью?! Ну нафиг. Я вам что, папуас?! Что за мумба-юмба?! - вскрикнул я.
- Пей, смертный. Всё зашло слишком далеко. Пути назад нет.
Глаза Третьяковой полыхнули огнём, в комнате потемнело. С ужасом я увидел, как лампадии в зеркале закружили свой безумный хоровод, а тени на стенах вторили им, но в обратном направлении.
- Пей, пей! Экая фифа... Ты Анну увидеть хочешь или нет? Вот так, умница, до дна, до дна, за маму, за папу, за Аннушку... "С этого момента всё становится волнительным. Идеи приходят в движение и начинают маршировать как батальоны великой армии на великой войне". Это тоже война, твоя война, война за любимую, война с сильным и коварным противником. Но ты победишь. Погоди. Закрой глаза.
Она аккуратно провела рукой по моим векам, шепча:
- Отныне твои сны будут убегать наяву. Твои мысли станут зверями, которых никто не приручил. А твои слова - ключами от дверей, которых нет. Но помни: за каждую новую идею ты отдашь кусочек старого себя. Готов ли ты?
- Готов.
Вкус напитка расщеплялся во рту: горький, металлический, сладкий.
- Ты хотел вдохновения? Вот оно. Но вдохновение - как пёс Цербер: если не кормить, начнёт грызть твои кости.
- Что происходит? Что это?! Я вижу такое...
Нет, я до сих пор не в силах доверить это бумаге. Такое надо видеть... Точнее, не надо. Не стоит. Я понимал, что уже начинаю платить по счетам.
- Знаю (Третьякова коснулась моей руки). Сейчас немного заземлим, хорошо же в тебя дало. Ты пока сам не знаешь своего потенциала, Серёжа. И Аннушка тоже не знает. Но это ненадолго.
Она пошла на кухню, добавив:
- Только под диван не прячься. Не поможет, да и ничего особо страшного с тобой не происходит.
Вернувшись, она протянула мне очередную миску рагу, и я, ощутив волчий голод, начал прямо руками заталкивать в рот мясо и овощи.
- Мы живём в странном мире, дорогой партнёр по бизнесу, - вещала наш проект-менеджер под моё урчание и чавканье. - А теперь за работу. Анна ждёт, а мрамор тоскует по резцу ваятеля.
Pacta sunt servanda (лат.) - "договоры должны исполняться", основополагающий принцип гражданского и международного права, уходящий корнями в Средние века.
Отпусти тормоза вдохновения своего- немного изменённая фраза из стихотворения Даниила Хармса.
С этого момента всё становится волнительным. Идеи приходят в движение и начинают маршировать как батальоны великой армии на великой войне- слова О. Бальзака. Так великий французский романист описывал действие кофе.
Мы живём в странном мире - фраза, которую несколько раз повторяют главные герои фильма Д. Линча "Синий бархат".