Ремесло парикмахера, так нужное в армии, освоенное мною еще на пересылке в Свердловске, я никогда не бросал. И в учебке, и во всех частях, где мне довелось служить, я подстригал бойцов. После года службы я уже достиг некоего совершенства в этом деле, и мое умение начало приносить дивиденды. Своих друзей, разумеется, я стриг бесплатно, всем остальным назначал плату, но довольно скромную. Обычно она равнялась пачке сигарет, если учесть, что мы курили явно не "Мальборо", это было весьма по-божески. Особо нищих я стриг вообще бесплатно. Слух о моем мастерстве достиг и начальства. Меня стали приглашать на дом, стричь офицеров. Офицеры с семьями проживали вне территории части в двух пятиэтажных панельных домах ДОСах (дом офицерского состава). За свои услуги платить мне отказывались, мотивируя это тем, что я совсем охренел, и весь начальствующий офицерский состав, я зачислил в категорию особо нищих.
Однажды в июле жарким душным вечером, я стриг в бытовке одного из узбеков. Окна были открыты настежь. Дело продвигалось быстро, да и рука у меня уже была набита на это дело. Узбек был голый по пояс, вокруг шеи повязана старая простыня, заменяющая накидку. Стригу и вижу, что узбек как-то волнуется, что-то ерзает на табуретке. Вдруг он подпрыгнул, залепетал что-то по-своему, соскочил с табурета, и сиганул в открытое окно, благо бытовка была на перовом этаже. Я понять ничего не могу, но тут чувствую, что пол подо мною шатается, посмотрел на потолок, а там лампа ходуном ходит. Я поспешно ретировался из того же окна. Отбежал немного и вижу, что казарму спешно покидают бойцы. С крыши посыпались кирпичи, это разрушились старые, давно заложенные трубы печного отопления. Казарма наша была еще дореволюционной постройки, ширина стен никак не меньше метра, да еще через каждый метр кладки, прокладывалась стальная сетка, для усиления стены. Строили на совесть, с учетом сейсмической опасности. Только спустя несколько минут я догадался, что это землетрясение, и, судя по тому, что земля буквально ходила под ногами, довольно неслабое.
Никаких разрушений в казарме, кроме как частично разрушенных старых дымовых труб, не было, разве что повалились шкафы с шинелями. Панельным ДОСам, стоявшим на пригорке, повезло меньше. Кто находился в это время на пятом этаже, рассказывали, что трясло как в самую суровую качку на море. Панельный дом ходил ходуном, вся мебель посыпалась, все стеклянное и фарфоровое разбилось. Кое-где в стенах появились трещины шириной со спичечный коробок. Паника, как внезапно началась, так и внезапно закончилась. Жертв и разрушений не было. Не повезло только одному бойцу, спрыгнувшему со второго этажа, сломал ногу. Уже через час после всеобщей паники, практически все бойцы спали в своих постелях, исключение составляли только азиаты. Все узбеки и таджики наотрез отказались спать в казарме, боязнь землетрясений у них была в крови. Не подействовали на них уговоры командиров. На них махнули рукой и разрешили спать на улице. Узбеки вынесли кровати на футбольное поле и пытались заснуть. Под утро почти все вернулись, их одолели комары. Ночью толчков не было, все успокоились, но на следующий день было пару толчков, но уже не таких сильных как прошлым вечером.
В начале августа в полку появились слухи, что предстоят какие-то учения на территории Азербайджана. Эти слухи не вселяли ничего кроме волнения. В середине лета между Арменией и Азербайджаном шла уже настоящая война. Теперь уже не Нагорный Карабах был горячей точкой, а вся граница между двумя еще совсем недавно, братскими республиками, была зоной вооруженного конфликта. Десятки тысяч беженцев хлынули потоком из республик. Армяне бежали из Азербайджана, азербайджанцы бежали из Армении. В приграничных районах выселись целые села. Советская армия и особенно внутренние войска занимали ярко выраженную антиармянскую позицию. Основной боевой силой, действовавшей в Карабахе, первоначально был азербайджанский ОМОН численностью несколько тысяч человек, состоявший больше чем на половину из русских. ОМОН полностью поддерживали и обеспечивали военные. ОМОН полностью блокировал армянские коммуникации, а также проводил операции против армянских сел - повальную проверку документов, аресты и депортации армян. К лету в этой войне уже вовсю принимали участие вооруженные группы боевиков как с одной, так и с другой стороны. Боевики были вооружены уже не только легким стрелковым вооружением, но и артиллерией и БТРами и БМП.
Все это мы прекрасно знали, слухи просачивались в полк через военнослужащих азербайджанцев офицеров и прапорщиков, и от местных грузин. Политинформации нам читали регулярно, но это было сплошное словоблудие, ничего понять было невозможно. Да и кто бы осмелился рассказать бойцам правду, которая старательно скрывалась. Так что про учения никто не поверил. Да и в отправку части куда-либо никто не верил. Кто будет нести караулы, кто будет осуществлять охрану складов и прочего имущества. Уж не поставят ли в караулы офицеров? Забегая вперед, скажу, что все-таки были сформированы офицерские караулы. Жаль, конечно же, что я не увидел такого циркового представления. Все слухи прервались тогда, когда объявили, что наша рота снимается с караулов и будет готовиться к командировке. Учения это все-таки хорошо, хоть какое-то разнообразие в службе, да и несение караулов через день уже порядочно всем надоело. Всю неделю наша рота была занята проверкой и подготовкой техники к учениям. На период учений роту даже пополнили штабными офицерами, и наше подразделение стало вполне полнокровным. По крайней мере, это сводное подразделение, насчитывающее почти шестьдесят человек, вполне могло выполнять боевые задачи, соответствующие нашему роду войск. Командиром сводного подразделения назначили зампотеха полка, аж целого подполковника. На каждого бойца - срочника приходился офицер. Собственно, бойцы занимались только техническими работами, разверткой узла, его охраной и обеспечением. Должности операторов занимали офицеры, они и должны были посменно нести боевой дежурство. По крайней мере, так нам объясняли нашу задачу, и это было довольно правдоподобно. Несколько раз для тренировки был развернут узел в полной боевой готовности. Почти десяток боевых машин на базе ЗИЛ 131 были приведены водителями в рабочее состояние. Кроме того, с нами выезжал БТР и хозяйственный ГАЗ 66. Проверялось личное оружие, на время учений всех офицеров вооружили АКМС. Я кое-как увильнул от должности внештатного пулеметчика на один из наших Утесов, не прельщало меня то, что нужно было постоянно таскать такую тяжесть. Всю нашу подготовку лично проверял зампотех полка, командир нашего сборного подразделения. Всем выдали новенькие бронежилеты. Эти бронежилеты даже не шли ни в какое сравнение с теми, которые мы носили в карауле. В карауле бронежилеты скорее напоминали какие-то тяжеленные мешки, напичканные металлом с дыркой для головы. Половины штатных пластин из особого сплава в бронежилетах не хватало, бойцы для облегчения своей ноши их просто вынимали и выкидывали. На место пропавших пластин вставлялись обыкновенные, вырезанные автогеном куски толстенного железа, размером под стандартную пластину. Впоследствии, при приеме караула, пересчитывались все стальные пластины. Выданные нам бронежилеты, во-первых были легче, задняя спинка состояла из облегченных пластин, во- вторых имели жесткий каркас, от чего носить его было гораздо легче.
Наконец-то наступил день отъезда. С утра после завтрака всю нашу команду построили, объявили приказ. Наше подразделение должно выдвинуться непосредственно на границу Армении и Азербайджана для выполнения боевой задачи. Сначала я так и не понял, какая может быть боевая задача, может быть это и есть учения, может быть, это так называется. После построения на плацу, наша рота отправилась получать оружие. Вместе со своим АКМС я получил девяносто боевых патронов, в чем расписался в ведомости. После этого, когда мой подсумок значительно потяжелел, я понял, что учения действительно отменяются.
Глава 23
Летом 1991 года министерство обороны СССР приняло решение о размещении подразделений Советской армии на границе между Азербайджаном и Арменией. Ряд крупных населенных пунктов располагался в непосредственной близости от границы. Для защиты этих райцентров и сел размешались подразделения Советской армии. Делалось это для того чтобы предотвратить разгоравшуюся войну между республиками. Армия выступала буфером между противоборствующими сторонами.
Я боялся, что мы направляемся в Карабах. Еще бы, война там велась уже по настоящему, с применением танков и артиллерии. По слухам наше подразделение направлялось в район населенного пункта Казах (Газах). До границы с Арменией не больше десяти километров. Колонна, состоящая из полутора десятков машин, вышла из Душети утром. Двинулись на юг, в направлении Тбилиси. Я ехал в закрытом кунге ЗИЛ 131 вместе с еще тремя бойцами, компанию нам составляли два штабных офицера. Было жарко и душно под палящим солнцем. Небольшие окошки кунга были полностью открыты, приоткрыта была и дверь, для страховки привязанная брезентовым ремешком, что не давало ей полностью распахнуться. Время от времени вся колонна останавливалась. Если одна из машин колонны останавливалась из-за неполадок, то останавливалась и вся колонна. Машины давно не использовались и на марше проявлялись все незамеченные неисправности. Водители, в основном срочники, были далеко не ассы, да и за руль садились очень редко. Два раза машины сталкивались с впереди идущими машинами. Один из ЗИЛов сломался, его так и не смогли реанимировать и взяли на буксир. Расстояние в двести километров колонна преодолела не меньше чем за восемь часов. Гористая местность Грузии сменилась невысокими возвышенностями Азербайджана. По обе стороны трассы тянулись виноградники с набиравшим соком виноградом. При вынужденных остановках я подбегал к виноградным кустам и набирал полную панаму винограда. К моему разочарованию виноград был довольно кислым. Как мне объяснили, что бывают столовые сорта винограда и сорта для выработки вина, так набранный мною виноград был явно не столовым. Виноградники прерывались, и им на смену приходили сады с яблонями и грушами. Как на грех, рядом с этими садами никаких поломок не было. Я очень хотел попробовать халявных яблок и груш, тем более что в начале августа они уже полностью созрели, и было видно, что плоды опадают под деревья. Наконец-то господь услышал мои молитвы и после резкого торможения наш Зилок остановился. До вожделенных деревьев было метров двадцать, и я опрометью бросился к ним. Я быстро нарвал полную панаму, как мне показалось, груш и побежал обратно. У машины я осмотрел свои трофеи. Это были какие-то странные груши, какие-то волосатые и очень твердые. Я попробовал откусить, но чуть было не сломал зубы. Оказалось, что за моими безуспешными попытками втихаря наблюдают несколько пар глаз. Меня подняли на смех.
- Мудак, это же айва. Она только в сентябре поспеет.
К вечеру колонна наконец-то подъехала к Казаху. Казах районный центр, с населением около двадцати тысяч человек, напоминал, скорее село. Частные дома с аккуратными приусадебными участками, тихие улочки, все утопает в зелени. Я увидел только несколько двухэтажных зданий, одно из них местная администрация. На подъезде к селу были видны несколько сгоревших домов, стоящих рядом, скорее всего огонь перекинулся с одного дома на соседние дома. Колонна медленно въехала в село. Со всех сторон к машинам стали стекаться люди, мужчины, женщины, много детей. Не привыкший к радушному приему местного населения, я заволновался. И не только я один, были слышны щелчки пристегивающихся магазинов к автоматам, и даже звук передергивания затвора. Колонна остановилась, люди стали побегать к машинам, что-то радостно кричать, в руках у многих я заметил букеты цветов. Видя то, что местное население нас встречает не с вилами и кольями, бойцы и офицеры осмелели, стали выпрыгивать из машин. Я видел, что некоторые из нас уже присоединили магазины к автоматам, но сейчас поспешно их отстегивали и убирали в подсумки. Толпа местных жителей обступила воинов, дарила им цветы, местные домашние хлебные лепешки, фрукты. Кто-то из бойцов попросил пить, несколько мальчишек тут же ринулись по домам и принесли не только воду, но и трехлитровые банки с жидкостью очень напоминающей вино. Вино у бойцов было отобрано и заменено чистой водой, что, по усмотрению командиров очень полезно для солдатского здоровья. Все мои неудачи в пути по добыванию фруктов, с лихвой окупились сейчас, я несколько раз относил в кунг полную панаму винограда, яблок, груш, слив. Поняв, что нужно пользоваться моментом, я воспользовался двумя касками как котелками и собирал подношения уже в них. Отовсюду неслись радостные крики.
- Наконец-то мы вас дождались! Солдаты нас теперь защитят! Подлые Армяне сейчас умоются кровью!
Кричали что-то еще, но во всеобщем шуме разобрать смысл выкриков было невозможно. Бойцов и офицеров обнимали, жали руки, хлопали по плечам. Местные мальчишки интересовались автоматами, им их показывали, давали потрогать, но при этом не спускали с ремня. Все это напоминало встречу Советских войск в 1945 году в освобожденных странах восточной Европы, разве что не было транспарантов и красных флагов.
Вскоре подъехало местное начальство на Ниве. Из нее вышли двое колоритных азеров с пышными усами и о чем-то стали разговаривать с нашими командирами. Совсем скоро выяснилась причина такого радушного приема местного населения. Райцентр расположен долине, на западе от него начинаются невысокие холмы, а вот за ними в десяти пятнадцати километрах уже Армения. С начала боевых действий в Карабахе армяне стали в открытую делать набеги на местное население. Угоняли скот с пастбища, захватывали легковые машины. Местная милиция уже не справлялась с таким бандитизмом, да и нападавшие поспешно скрывались на территории Армении. Чем дальше, тем обстановка становилась все напряженнее. С противоположной стороны начались обстрелы, сначала только из стрелкового оружия. Со временем, армянские боевики стали более организованными. Вылазки стали регулярными и банд группы стали действовать уже чуть ли не в самом Казахе, постоянно уходя на территорию Армении. Появились убитые и раненные. Местное население стало тоже вооружаться, прибыло несколько десятков бойцов ОМОНа. На окраинах райцентра и на всех дорогах появились пикеты. С противоположной стороны этот участок границы контролировал армянский отряд численностью несколько сотен человек, во главе с бывшими кадровыми офицерами Советской армии. Это уже полнокровный батальон. Вооружен этот батальон не только стрелковым оружием, но и артиллерий. На самосвал КАМАЗ монтировалась градобойная установка Алазань, и получалась довольно мобильная артиллерийская система. Ракеты Алазани не были приспособлены для поражения живой силы, но выпущенные по домам и строениям могли нанести огромный ущерб. КАМАЗ выезжал на холм в зоне прямой видимости и обстреливал ракетами окраины Казаха. После обстрела уезжал на территорию Армении. Последствия этого обстрела в виде сгоревших домов я видел своими глазами. Буквально за день до нашего прибытия, был обстрел, помимо разрушенных и сгоревших домов было восемь человек пострадавших от осколков ракет и огня.
Были у армян и современные тачанки. В открытом Уазике, на самодельную станину, устанавливался крупнокалиберный пулемет, и обстрел можно было вести на расстоянии больше километра. Такие тачанки были очень мобильны и перемещались по дорогам между холмов с большой скоростью. По слухам, армяне имели и градобойные ста миллиметровые зенитные пушки. Это уже очень серьезное вооружение, позволяющее вести обстрел с закрытых позиций на расстояние до пятнадцати километров, то есть непосредственно с территории Армении. Так что армяне вооружены и организованы были очень серьезно. Местное ополчение, в лучшем случае было вооружено АК-74 и РПК. Вот почему местное население с большим нетерпением ждало нас, видя в нас своих защитников.