Прежде всего, и так далее и тому подобное - и где-нибудь, когда-нибудь мы будем победителями, даже, если и не сейчас.
Прибой провожал его к дому. Чайка взметнулась, одинокая и молчаливо смелая, и упала за гребнем волны. Шум моря, вечный, неизгладимый, да-вящий одних, а в других порождающий. Чистый и грязный. Море.
Он прошел несколько шагов до тускло светившего фонаря -последнего, подумалось, на побережье. Там осмотрелся - никого, как всегда, никого. И не замечая увязавшегося за ним пса, подошел к воде. Непроглядная темень над водой делало его ожидание только личным.
- От кого мне скрываться, - произнес он громко, но голос сорвался и при-тих. Значит скрываться надо было, да нет же, только не ему.
А все могли подумать, что надо, потому что никто не обрекает себя просто так на одиночество, никто не уезжает к северным морям от великой удачи, не бежит от счастья. Он закрутил веревку и потянул на себя, лодка пода-лась и отпустила. Он залез в нее - нисколько не испугавшись острых кам-ней на берегу, подпрыгнув, он удержал равновесие и сейчас присел. Тем-ные волны рвали море на лоскутки, и каждый из них был к нему как-то добр, по особенному, он знал это.
Сел, оттолкнув сети на дне, покрепче расставил ноги, взял весла и пару раз сильно гребнул. Море невыносимо пело - и песню эту никто не слушал, никто, кроме него, и от этого было плохо, море было удивительным, пле-нительным, да, именно пленяющим своей добротой, - белые точки то пока-зывались, то пропадали в черноте края.
Да и он сейчас не слушал песни. Слишком хорошо ему было на душе от того, что в такую погоду никто не приедет, и ждать - так, как он ждал по-следние месяцы, не надо - сейчас достаточно было просто знать, что могут приехать.
Почему-то ему опять захотелось ступить на берег и опять подойти к фона-рю, чтобы оглядеться и сказать что-нибудь необычайно глупое или неле-пое, как он когда-то в молодости делал и всем становилось смешно, если не становилось тошно - так всегда он оценивал свое чувство юмора - но всегда боролся за свое право совершать глупые вещи, и снова, снова. Там без моря.
Подошел к столбу, под ногами мокрой кусочек земли и камни. Он отбро-сил камни и ребром ступни прочертил линию.
- Все хватит, - хотел сказать громко, но передумал, успел лишь рот от-крыть и быстро закрыть. Театрально не получилось - не получилось ни-как.
Он уцепился в конец веревки на лодке, подошел к краю, сбросил импрови-зированный якорь - блин от штанги. Наклонился вытащить заброшенные им снасти, а оступился и - в воду.
Сейчас нельзя бултыхаться - запутаешься, глотнул воздуха и пошел на дно - не на дно конечно - течение должно снести подальше от сетей. Надо только подождать.
Виделось ему, как подходит к фонарю - она.
- Приехала, - радостно крикнул он. В рот влетела вода.
Ну что ж ты, кончай, отнесло уже. В рот и нос струилась вода - глаза, на-верное, просто мокрое место. Но он не греб, он даже рукой не шевельнул, продолжал тонуть, шел и шел дальше, ни о чем не думал, руки как-то рас-кинул в стороны, уставился как на точку на стекле в непроглядную воду, даже если бы захотел, пока так - ничего не сделаю, отпускал себя, прощал что ли.
Блин, ну милый, ну мать твою, очухайся сука, мерзавец, что ж ты делаешь-то, а он даже не пошевелился - все катился вниз - ничего не делать - тер-петь, еще не много, как приятно, черт возьми, просто вода. Но он сильно рыгнул, все, засинело, - вздохнуть. Ноги как деревянные, а. Он наверное скоро достанет ила и там уснет, да ничего и не надо больше, лечь и уснуть. Рванул рукой, потом второй, толчок вверх, еще, все сейчас сознание поте-ряет - до верха еще далеко - остаться, не плыть, все равно не выплыву.
Воздух резанул глотку, но вода сверху ударила снова и еще больнее, вздохнуть не успел, и сейчас снова накроет волна. Нет сейчас, вот...волна, возд..., волна, во..., волна. Вода, ниже-ниже.
Тьфу, ты. Он помял руками свою голову, чугунная, встал с песка, отполз на камни и посмотрел на руки - синие, как смерть.
Рассвет грязный какой-то выдался, да нет самый обычный, словно холод-ная и мокрая погода имеет свой цвет - серый такой оттенок. Или синий. Он уходил вдоль моря, подальше от фонаря.
- И где-нибудь, когда-нибудь мы будем победителями, даже, если и не сейчас, - он вспомнил слова и легонько подпрыгнул.