Мы шли от Аничкова моста к Летнему саду. Фонари над проезжей частью едва качались, и желтые полукружья на зданиях двигались вместе с ними.
Андрюха болтал, как всегда, о родине и свободе. Эти темы порядком мне надоели, однако переключить Андрея на что-нибудь более близкое к жизни не удавалось.
- Что есть свобода? Всего лишь осознанная необходимость. И чем лучше она осознана, тем свободнее человек. Нет, я не спорю с Бердяевым: предустановленная свобода где-то должна быть, иначе и никакой другой свободы бы не было. Но мы-то живем в другом измерении. Ты пойми главное: свобода возможна только в рамках системы. А вне системы она ничто. Так вот надо сначала создать систему, чтобы потом говорить о свободе. Это парадокс, но он справедлив. Прежде, чем дать людям волю, надо сначала ее ограничить. И ограничить ее кардинально, иначе человек ничего не познает. Как это сделать? Просто. Именно для того и придумана диктатура. Диктатура учит людей свободе. В этом ее глубинный смысл.
На другой стороне Фонтанки появились два гражданина.
- Диктатура - не цель, а всего лишь средство. Не надо думать, что мы хотим власти. Мы хотим только системы.
Один был высокий и, кажется, длинноволосый. Другой - поменьше и шире.
- Что нам предлагают взамен? Демократию? Но это же не система. Демократия - несколько разных систем, нанизанных одна на другую. Эти системы кое-как скреплены, но в местах скрепления всегда возникают сбои. И в конце концов все летит к черту. Не может существовать либерализм одновременно с социальной защитой. Тут - либо-либо. Вместе нельзя.
Двое остановились у парапета.
- Не могут одновременно существовать свободные выборы и проведение в жизнь жестких законов.
Высокий зажег сигарету. Маленький рассматривал воду.
- Что ты остановился? А? Ну ладно, давай постоим. Ты понимаешь, о чем я толкую? Нельзя неподготовленным людям разрешать жить в демократическом обществе. Тут сразу начинается популизм, преступность и прочая ерунда. Людей надо подготовить к свободе.
Высокий затянулся, выдохнул, глянул на нас. И начал тихим речитативом: "На-зем-ле ве-есь род людской...".
Андрей вздрогнул и замолчал.
"...Чтит один кумир священный, он царит над всей вселенной, тот кумир - телец златой!".
- Что это? - прошептал Андрей.
"В умилении сердечном прославляя истукан, люди разных каст и стран пляшут в круге бесконечном, окружая пьедестал, окружая пьедестал!".
Я чувствовал, что Андрюха дрожит.
"Сатана там правит бал, там правит бал! Сатана там правит бал, там правит бал!". Маленький подпрыгнул и взвизгнул. И теперь они вместе допевали припев: "Сатана там правит бал, там правит бал! Там правит бал! Сатана там правит бал, там правит бал! Там пра-авит бал!".
Наступило мгновение тишины. Высокий опять затянулся и выпустил дым изо рта. "Этот идол золотой волю неба презирает, насмехаясь, изменяет он небес закон святой! В угожденье богу злата край на край встает войной; и людская кровь рекой по клинку течет булата! Люди гибнут за металл, люди гибнут за металл! Сатана ликует там, ликует там! Сатана ликует там, ликует там! Сатана там правит бал, там правит бал! Там правит бал! Сатана там правит бал, там правит ба-а-ал! Там пра-а-авит бал!".
"Ха-ха-ха-ха-ха!" - оперным басом загоготал высокий. А маленький, зажав два пальца во рту, свистнул звенящим свистом...
И мы помчались. Дальше, дальше, дальше - в строну Летнего сада. И долго еще не могли отдышаться. Даже когда перешли на шаг.
- Ты знаешь, я иногда думаю, что Бога нет, - тихо сказал Андрей. - Совсем нет. И не было никогда. Правда.