Прозрачная донская вода набегала на просмолённые бока ладьи, мелкими блёстками отсвечивающими на солнце, с лёгким журчанием пробегала вдоль бортов и оставляла за кормой пенистый бурлящий след.
Лёжа на тёплой крыше носовой каморки, которую корабельщики называли "нора", я пытался представить себе действия Улеба, но ничего разумного в голову не приходило. Теперь знахарь не сомневался, что оружейник именно от меня узнал про селение, и был убеждён в существовании копии ключей. Доброгаст не скрывал своих планов от мытаря, значит, Улебу они станут скоро известны, и он постарается догнать меня. Утешало одно - теперь хазарин оставит в покое наших друзей.
Саркел давно скрылся за поворотами реки, дул попутный ветерок, и ладейщики, отложив вёсла, поставили широкий прямой парус с нарисованным на нём оранжевым солнцем. Над средней частью судна для защиты от палящих лучей они растянули полотняный навес, и сейчас одна половина гребцов дремала на своих местах, а другая коротала время за беседой. Лёжа на помосте, Мирча увлечённо слушал рассказы бывалых людей, на твёрдой палубе он чувствовал себя достаточно уверенно и почти не боялся открытой воды.
Ладья ходко плыла вниз по течению посередине могучей реки, кормщик твёрдой рукой удерживал рулевое весло, управляя её движением. Отстав саженей на пятьдесят, следом двигалось второе судно, в отличие от нашего, на его парусе было нарисовано солнце красного цвета.
Выкинув на время из головы дурные мысли, я устроился рядом с другом.
- Раз у нас объявились новые попутчики, так пусть расскажут свою историю, - заметил молодой улыбчивый парень с озорными глазами и копной светло-русых волос на голове.
Как я позже узнал, это был сын нашего кормщика по имени Белоян, несмотря на молодость, он считался опытным корабелом и обычно подменял отца за рулевым веслом.
- Рассказывай, рассказывай, - поддержал его Доброгаст. - А то из твоего дружка слова клещами надо вытаскивать.
Историю наших скитаний мне приходилось описывать уже так много раз, что язык сам знал, что говорить. Взрослых, много повидавших в своей жизни людей до глубины души поразило изощрённое коварство знахаря, гибель городища и печальная участь селян, и своё возмущение они выражали крепкими ядрёными словами в отношении Улеба и его прародителей.
С большим интересом корабелы выслушали про переход через Дикое поле, а когда я перешёл на встречу со скоморохами, развеселились и требовали всё новых и новых подробностей из цирковой жизни. Особенно им понравился рассказ о похищении девчонки и способ наказания главного виновника.
- Молодцы жонглёры, здорово всё сделали, - улыбаясь, заметил купец. - Я и не подозревал, что скоморохи могут за себя постоять.
Нам с Мирчей пришлось дать обещание на показ некоторых трюков и музыкального номера при первой остановке на отдых.
Мне тоже хотелось узнать подробнее о предстоящем плавании и ближе познакомиться с новыми товарищами. Простые и открытые люди, они, не таясь и немного прихвастывая, весело рассказывали о своём суровом промысле.
Корабельщики были из ильменских словен и жили в небольшом селении на берегу реки Волхов, недалеко от Ладоги, зимой их артель обычно занимались строительством новых судов и ремонтом старых, а весной подряжалась с купцами на доставку товаров по всему водному пути. В зависимости от договора их ватага могла работать на одного хозяина весь сезон открытой воды или выполнять одиночные заказы между городами, но при этом суда водила вдоль пути из Ладоги к грекам и обратно. Существовал ещё один торговый путь, из Ладоги к арабам по реке Итиль, но его занимали другие артели речных возчиков.
Отправляясь с грузом из Ладоги, суда поднимались по Волхову и Ловати до города Гнездово, оттуда по небольшому волоку их перетаскивали в верховье Днепра, ближе к Смоленску. По Днепру корабли быстро добирались до Киева и Переяславля, затем, не доходя до опасных речных порогов, по реке Ворскле, его левому притоку, поднимались мимо города Лтавы1 до верховьев Мерлы. Дальше, рядом с селением Пересечень приходилось вновь перетаскивать суда и товары по волоку к реке Уде, правому притоку Руси. Когда то здесь стоял большой город Харка2, но был разорён хазарами и печенегами, и для охраны пути северцы на этом месте снова поставили небольшую крепость, где постоянно находится воевода с дружиной. По Руси корабли уже без проблем спускаются к Дону, к городам Хазарского каганата Ахазу3 и Саркелу, а также вниз к Синему морю4.
Прошлым летом корабельщики возили товары Доброгаста до Скифского моря и вдоль берегов Таврики, и сейчас купец собирался повторить своё путешествие. Своё судно они называли учаном5, это был простой торговый корабль, мало приспособленный для защиты, поэтому при плавании в опасных местах требовалось соблюдать особую осторожность.
После этих слов мне стало любопытно, часто ли на корабли нападают грабители и разбойники, ведь им приходится преодолевать каждое лето не одну тысячу вёрст.
- Всяко бывает, - обронил купец, а потом пояснил. - По землям радимичей, дреговичей, полян и северцев мы ходим обычно без опаски, лихие люди там редко собираются в большие ватаги, а от мелких шаек отбиваемся своими силами. Зато в низовьях Дона и по берегам Синего моря много мелких проток и лиманов, где часто в засадах таятся пиратские суда. Поэтому, плыть одиночным кораблём от города Ахаза в Таврику, мало кто рискует, для защиты от разбойников купцы собираются в большие караваны.
Наши учаны всё также обстоятельно и неторопливо двигались вниз по Дону, придерживаясь середины русла реки и не приближаясь к берегам. На обед все перекусили вяленой рыбой, а Белоян на некоторое время подменил отца на рулевом весле.
Ближе к вечеру на небе появились облака, попутный ветер начал стихать, а вскоре и совсем прекратился, лишь редкими порывами налетая то с левой, то с правой стороны и мешая движению. Убрав парус, и закрепив рею на мачте, корабельщики уселись за вёсла.
Ближайший к кормщику левый гребец, могучий мужчина с большой бородой и кипой длинных волос на плечах, неожиданно запел мощным голосом:
- Как по полющку, по травушке боса-а!
Шла по воду руса девица-краса-а!
Остальные гребцы затянули припев, в едином ритме загребая вёслами воду:
- Шла по воду руса девица-краса-а!
До колен у ней коса, у ней коса-а!
Запевала начал следующий куплет:
- У ней бровушки да уточкой вразлё-ёт!
Перси - яблочки налитые несё-ёт!
Подхваченные громкими мужскими голосами слова песни далеко разносились над речным простором.
Перси - яблочки налитые несё-ёт!
Словно белая лебёдушка плывё-ёт!
Наше судно снова устремилось вперёд по широкой речной глади, разрезая воду острым носом.
- Иди, смени Ломира за рулём, пусть отдохнёт, - потрепал купец за плечо Белояна, - А я пока погребу, засиделся что-то.
Устроившись на скамье, Доброгаст тут же влился в общий хор, сноровисто работая веслом, было видно, что это дело для него привычное.
Песня тянулась неожиданно долго, запевала находил всё новые и новые слова в описании девичьих прелестей, а гребцы весело продолжали напев, одновременно загребая воду всеми шестнадцатью лопастями.
Мирча достал свирель и стал им подыгрывать, добавляя новые звуки в общее звучание. Мне было очень неуютно чувствовать себя бездельником, но делать было нечего, снова забравшись на крышу норы, я начал вглядываться вперёд, надеясь заметить неожиданное препятствие и предупредить о нём рулевого.
Закончив песню, косматый корабельщик тут же затянул другую, про старика-бобыля, который решил взять в жёны новую хозяйку:
- Задумал да старый дед
Другой раз жениться.
- Сидел, думал, думал, думал, - тут же подхватили остальные.
- Другой раз жениться.
Сидел, думал, думал, думал
Другой раз жениться.
Пока старик размышлял, на какой по возрасту невесте следует остановиться и нужно ли, в конце концов, это делать, Дон разделился на несколько проток. Свернув в самую широкую из них, рулевой повёл судно между островами, стараясь придерживаться основного русла.
Впереди нас, огибая широкий перекат, речная струя с силой подмывала берег правого острова, заросшего густым лесом, и несколько больших деревьев, упав поперёк течения, образовали большой завал, под который с шумом устремлялась вода. От края завала до мелководья оставалась чистой лишь узкая, не шире сажени, полоска воды.
- Впереди завал! - закричал я, стараясь привлечь внимание рулевого.
- Шабаш! - крикнул Белоян, подняв левую руку и останавливая песню. Затем последовала новая команда. - Табань, ребятки!.. Навали-ись!!
Одновременно перенеся вёсла, корабельщики стали грести в обратную сторону, останавливая движение ладьи.
- Правая в воду, левая на воду - управлял рулевой работой гребцов.
Развернувшись, мы стали обходить завал по широкой дуге.
- Левая навались, правая легче гресть.
Затем, немного погодя: - Левая в воду, правая навались!
Послушно повернув влево, судно устремилось к проходу.
- Легче гресть!..
Левая, береги вёсла!
Чиркнув смолёным бортом по притопленной верхушке дерева, наша ладья вышла на открытую воду. С самого начала тревоги Ломир стоял рядом со мной и внимательно следил за работой команды, не вмешиваясь в управление судном. Когда опасность миновала, он удовлетворённо кивнул головой и спустился вниз.
Дальше плавание продолжалось так же спокойно, как и в начале. Солнце понемногу спускалось всё ближе к зазубренному краю леса на крутом правом берегу Дона.
- Выбирай место для стоянки, - напомнил Доброгаст кормщику, который уже сменил сына за рулевым веслом.
Посмотрев вперёд, тот послушно направил учан в небольшую глубокую протоку между двух заросших лесом островов. Подмытые обрывистые берега долго тянулись по сторонам, и только в самом конце слева нашёлся небольшой залив с полосой песчаного пляжа. Вытащив судно повыше на песок, все занялись подготовкой ночёвки. Скоро рядом встала вторая ладья, сзади на привязи за ней тянулась маленькая долблёнка.
Пока большая часть людей занималась заготовкой дров и устройством стоянки, Белоян на лодочке обнёс неводом свободную часть залива. Ухватившись по несколько человек за его концы, корабельщики с шутками и прибаутками вытащили снасть на песок. Столько рыбы я видел только на рыбном базаре, за одну тоню6 попался небольшой осётр, пара сазанов, несколько больших щук и судаков, много разной белорыбицы и целая куча мелочи. Отобрав для еды крупную рыбу, мелкую вытряхнули обратно в воду.
Вспомнив о предстоящем выступлении, я слегка взгрустнул, а потом, надеясь, что ладейщики забудут о нём, достал нож и, выбрав большого леща, начал скоблить чешую.
- Э-э-нет!.. Так дело не пойдёт, - заросший волосами запевала, которого звали Звонимир, отобрал у меня леща. - У нас скоморохам почёт и уважение.
-" Будь, что будет!" - меня начал разбирать боевой задор. - "Сделаю несколько кульбитов, покувыркаюсь, а потом попробую метать ножи".
Достав подарок Марцелия, я примерил и подогнал его под себя, затем отошел подальше от любопытных глаз и выполнил хорошую разминку.
К моему возвращению все работы были закончены, корабельщики сгрудились вокруг костров и лениво переговаривались между собой в ожидании ужина. Немного в сторонке Мирча, в компании с Молчаном, настраивал свой гудок.
Отложив на время всё лишнее в сторону, и оставшись в одних портах и сорочке, я встал перед людьми под взгляды множества любопытных глаз.
- Мы не настоящие скоморохи и не будем смешить всех забавными потехами, - начал я каким-то чужим хриплым голосом. - Просто покажем, что умеем делать.
С короткого разбега я выполнил несколько акробатических прыжков сначала в одну сторону, потом в обратную, завершая каждый проход исполнением сальто. Затем сделал пару выходов в стойку на руках и, вернувшись на ноги, стал крутить колесо и заднее сальто на месте. Зрители громкими хлопками выразили своё одобрение, а мне следовало перейти к новому номеру.
Выбрав в качестве мишени из берегового плавника кусок дерева размером с торс крупного мужчины, я с помощью Мирчи закрепил его в прибрежных кустах на уровне груди, и теперь, отсчитывая шесть шагов, лихорадочно вспоминал наставления учителя - как ставить ноги, как усиливать бросок и другие. Когда же, развернувшись, я провёл пальцами по рукояткам метательных ножей, которые торчали из ножен на груди, спокойствие внезапно вернулось ко мне, как и уверенность, что попаду в цель даже вслепую.
Неторопливо выхватывая по ножу правой рукой, я быстро вогнал четыре лезвия в центральную часть деревяшки, и, решившись, попросил Мирчу, чтобы тот завязал мне глаза повязкой. Перед моим мысленным взором чётко представлялась мишень, и я сделал бросок в самый центр. Крики одобрения и хлопки в ладоши корабельщиков подтвердили удачное попадание.
Наступила очередь моих друзей, сначала Мирча заставил собаку ходить на задних лапах, прыгать через палку и выполнять разные команды, потом усадил её, и, пристроившись рядом, взял в руки гудок. Полились низкие, щемящие душу звуки, Молчан задрал голову к небу, и стал подвывать. Музыкант играл то быстрее, то чуть медленнее, и создавалось впечатление, что пёс поёт какую-то песню на собачьем языке.
Зрители были в восторге, когда мы подошли к костру, каждый так и норовил похлопать по плечу и высказать слова одобрения, а Белоян даже напросился в ученики.
- Ты здорово кидаешь ножи, Смышляй. Поучишь меня мастерству? - попросил он.
Устав от такого внимания, я только кивнул головой.
Наконец, все успокоились и приступили к ужину. Облака собрались в несколько слоёв в закатной части неба, и последние лучи уходящего солнца придавали им красивый розовато-красный цвет.
Примечания:
Лтава1 - старинное название города Полтавы.
Харка2 - название древнего города на месте современного Харькова.
Ахаз3 - по упоминаниям восточных географов известен, как богатый торговый город-крепость Хазарского каганата в VIII - X веках, стоящий на устье р. Сал по левобережью Дона, напротив места впадения Северского Донца (Семикаракорское городище). Обозначен также и на карте Меркатора.
Синее море4 - в Древней Руси так называли Азовское море.
Учан5 - торговое судно, большой плоскодонный дощаник с каютами на носу и корме. Имел парусное вооружение (представлен по миниатюрам Никоновской летописи).
Тоня6 - в нашем случае невод с уловом после одной закидки.
Глава 20
Под утро пошёл мелкий противный дождь. За время нашего путешествия я
настолько привык к сухой погоде, что спросонок не сразу понял, откуда берётся влага на лице.
Купец с сыном Суливоем, тот плыл на второй ладье, сразу стали поднимать людей. Для защиты товаров от дождя корабельщики быстро натянули над каждым судном пологи в виде двускатной крыши и там же устроились досыпать остаток ночи. Только несколько человек остались на берегу, закрепив над костром небольшой тент, они решили дожидаться близкого рассвета.
Мне с Мирчей Доброгаст разрешил поселиться в крошечной носовой каморке. В её нижней наклонной части были устроены ящики с крышками для хранения инструмента, оружия и других припасов, и под крышей перемещаться можно было только на корточках. Сверху мы ровно разложили мотки верёвок и обрывки канатов, и на этом ложе сладко спали до утренней побудки.
У костра вместе с нами завтракали и купец с сыном. Оказалось, что в тёплое время ненастье здесь долго не длится, к полудню тучи должны рассеяться, и ладьи продолжат плавание. Ещё выяснилось, что корабельщики очень предусмотрительные люди, и не оставляют лагерь без охраны. Как раз вернулся после смены утренний дозорный, который на краю острова охранял подходы к нашей стоянке со стороны низовий Дона.
По его словам вокруг было спокойно, за всё утро только одна большая лодка проплыла вниз по течению, сквозь пелену дождя удалось разглядеть в ней, кроме четверых гребцов, ещё двух человек, видимо, они очень спешили в город Ахаз.
У меня сомнений не было, так торопиться мог только Лейба бен Ацель, хазарин надеялся перехватить там корабли Доброгаста. Теперь беда нависла и над этими славными людьми.
"Придётся рассказать купцам всю правду", - понял я.
У костра, кроме нас четверых, оставался только кормщик Ломир, остальные артельщики отдыхали на борту судов.
Переглянувшись с другом и кивнув головой на его безмолвный вопрос, я снял с шеи кожаную ладанку с амулетами и вытащил оттуда один ключ, второй из своего мешочка достал Мирча.
- Вот! - мы показали прощальный подарок оружейника удивлённым спутникам. - Из-за этих ключей всем нам теперь грозит большая опасность.
После моего рассказа о гибели старого ведуна, о подвиге Лудигоя и о происках Улеба, корабельщики какое-то время обдумывали про себя эту удивительную историю.
- Ну и дела?!.. - Доброгаст задумчиво почесал затылок своей мощной пятернёй. - Двое мальчишек пытаются спасти от врагов святыню наших предков. Да ещё впутывают в это дело мирных купцов и корабельщиков.
- Ну, ничего, ребятки, - он хлопнул меня по плечу. - Мы своих в беде не бросаем, придётся на время разделить суда.
- До города Ахаза осталось плыть один дневной перегон, - объяснял купец свою задумку. - Станем сегодня пораньше на ночлег, перегрузим учаны, и завтра пойдём разными путями.
- Тебе, Суливой, пора начинать самостоятельную торговлю, - обратился он к сыну. - Заберёшь на ладью Ломира купленные в Саркеле товары, поплывёшь вверх по Руси и дальше до Киева. Там ты сможешь их быстро обменять на наш обычный груз, как раз хватит на полную загрузку учана, заодно, и пацанов доставишь до места. К Яблочному Спасу я буду ждать тебя в Боспоре или Тумен-Тархане.
- Успеете обернуться? - спросил он кормщика.
- Должны успеть, - прикинул в голове тот.
- Вот и ладненько, - улыбнулся купец. - А с хазарином в Ахазе я сам разберусь.
"Не найдя меня на борту, Улеб будет очень огорчён", - усмехнулся я про себя.
К концу разговора дождь почти прекратился, лишь мелкая морось ещё висела в воздухе, но вскоре исчезла и она. Серая пелена облаков стала светлеть прямо на глазах, начали появляться участки чистого неба, затем выглянуло солнце, и принялось яростно уничтожать следы ненастья.
Быстро завершив сборы, гребцы уселись за вёсла, и наши суда ходко двинулись вниз, обгоняя течение воды. Обогнув песчаную косу на конце правого острова, мы оказались посередине речной глади могучего Дона, дул попутный ветерок, и сразу последовала команда от кормщика:
- Суши вёсла... Поднять парус.
Управление ладьёй с помощью ветра представлялось мне очень сложным делом, особенно смущало обилие верёвок, идущих от вершины мачты к её бортам. Я внимательно наблюдал за работой корабельщиков, надеясь понять, что к чему, но пока это плохо получалось.
Развернув рею со свёрнутой парусиной поперёк судна, сразу по два человека ухватились за дальние от кормы верёвки, и стали поднимать её. Белоян наблюдал за их работой, и когда с левой стороны случилась какая-то заминка, метнулся к мачте и ловко, совсем как обезьянка Чика, полез наверх. Оказавшись возле самой верхушки, он там что-то поправил, затем крикнул:
- Давай!
Рея легко пошла ввысь и встала на своё рабочее место. Сын кормщика зацепился ногами за боковую верёвку и, быстро-быстро перебирая руками, стремительно спустился к нам. Снова подскочив к основанию корабельной мачты, он дёрнул за свисающий сверху шнур, парус с тихим шелестом развернулся вниз. Помощники Белояна тут же закрепили его боковые края за борта судна. Полотнище стало наполняться ветром и с громким хлопком натянулось, ногами я ощутил резкий толчок, а ладья послушно двинулась вперёд, набирая скорость.
Меня поразили сноровка и лихая удаль, с которой молодой корабельщик так ловко исправил повреждение, в душе разгоралось желание поскорее научиться такому мастерству. Выждав, пока тот устроится отдыхать на своей скамье, я подошёл и спросил:
- А меня ты можешь научить работе с парусом?
- Этому можно научить кого угодно, - серьёзно ответил Белоян на мой вопрос. - Лишь бы человек не боялся высоты. А ты парнишка ловкий и сможешь залезть на мачту быстрее других. Только мастерство корабельщика заключается совсем в другом.
Как выяснилось, сын кормщика плавает вместе с отцом примерно с моих лет, за это время он хорошо изучил устройство судна и научился им управлять, а вот в знании реки до Ломира ему ещё очень далеко. Ведь здесь нужно при любой воде (большой или малой) безошибочно определять ямы и мели, подводные препятствия, направление и поведение речной струи, держать в памяти протоки и острова, приметные ориентиры и другие особенности всех рек, по которым приходится плавать. Кроме этого, при посещении Таврики необходимо изучить очертания морских берегов и места возможных укрытий на время шторма.
- Белоян, - прервал я его рассуждения. - Я понимаю, что не могу стать кормщиком, просто я хочу работать вместе со всеми, а не бездельничать.
- А-а-а... - заулыбался корабельщик. - Это я смогу устроить.
Отныне в мои обязанности входила уборка судна и его содержание в чистоте и порядке, а в жаркое время периодическая поливка забортной водой сохнущих частей деревянной обшивки, крыш обеих каморок и отхожего места - сиденья с дыркой, висящего над водой в конце кормы. Кроме этого требовалось постоянно следить, что бы в маленьком бочонке около гребцов всегда была свежая вода, оказывать помощь остальным членам команды в виде - принеси, подай, убери, при плавании в сложных местах высматривать впереди подводные препятствия, а также выполнять посильную работу при причаливании, отплытии корабля и погрузке-разгрузке товаров.
"Придётся часть этих дел разделить с Мирчей", - понял я.
Мы плыли посередине реки, делать было пока нечего, и Белоян начал объяснять устройство паруса.
- Видишь, сколько верёвок крепят мачту и рею в нужном положении, - показал он. - Каждая из них удерживает свою часть нагрузки и крепится к уточкам1 на бортах хитрыми узлами. Я покажу эти узлы, и ты будешь тренироваться, пока не сможешь завязывать и развязывать их с закрытыми глазами.
- А на мачту можно залезть? - поинтересовался я.
- Попробуй, - разрешил тот.
На круглом бревне мачты были закреплены поперечные планки, по которым мне легко удалось подняться до её середины, но дальше дело замедлилось. Посмотрев вниз, я с удивлением обнаружил, что большое судно с товарами и людьми сильно уменьшилось в размерах, превратившись в небольшую лодку, переваливающуюся с боку на бок на волнистой речной глади. Древесный ствол по мере подъёма тоже стал гораздо тоньше и вёл себя, как живое дерево, раскачиваясь всё сильнее и вздрагивая от каждого порыва ветра. Стало страшно, но признаться в этом я не мог, и на остатках гордыни лез выше и выше с почти закрытыми глазами, избегая даже случайного взгляда в пустоту под собой.
Верхушка мачты была закреплена в квадратной раме, собранной из продольных и поперечных брусков, как мне позже объяснили, она называлась салингом, с её краёв к бортам ладьи уходили туго натянутые верёвки.
Уцепившись за них покрепче, я решился снова посмотреть вниз, но лучше бы этого не делал. Площадка, как гигантские перевёрнутые качели, раскачивалась над водой, вызывая головокружение и неприятные ощущения в желудке, особенно при мысли, что теперь предстоит двигаться назад. Что бы поскорее придти в себя, мне понадобилось снова закрыть глаза и на какое-то время замереть неподвижно.
Спускаться по верёвке, как сын кормщика, я не умел, и пришлось возвращаться прежним путём. Обняв мачту, я тщательно выискивал ногами каждую ступеньку, затем медленно сползал ниже, и обратная дорога показалась мне очень долгой.
- Молодец! - похвалил меня Белоян, помогая встать на палубный настил. - С первого раза редко кому удаётся подняться на самый верх.
Впереди река делала плавный изгиб, рулевой, продолжая удерживать судно в главной струе, предупредил:
- Поворот, братцы.
Четверо гребцов встали по двое у каждого борта возле уточек, развязав удерживающие рею верёвки, но оставляя пока натянутыми.
В момент поворота парус немного потрепыхался, затем беспомощно обвис.
- Парус право, до ветру, - последовала команда кормщика.
Одновременно ослабляя один конец и натягивая другой, ладейщики развернули рею в нужную сторону, стараясь снова наполнить полотнище ветром.
- Крепи! - громко крикнул Ломир, уловив самое удобное положение паруса, и наш учан опять бодро устремился вперёд, обгоняя течение Дона.
Повесив над головами матерчатый навес от палящих солнечных лучей, люди вольготно расположились на своих местах и продолжили прерванную беседу. Седой корабельщик с уродливыми шрамами на руках, рассказывал о плавании купеческого судна из Ладоги по Варяжскому2 морю к острову Руяну3, участником которого он был в молодые лета.
Моё обучение Белоян решил продолжить с помощью куска верёвки. Показав несколько раз, как вяжутся основные узлы для крепления снастей, он оставил меня тренироваться самостоятельно, а сам присоединился к слушателям. Я тоже спрятался в тень, и, занимаясь хитрыми узлами, внимательно слушал рассказ старого ветерана.
- В городе Арконе довелось мне, братцы, побывать в храме Святовита4. У окрестного люда - руян, бодричей, лютичей, поморян да и у других родов он считается главным богом, в святилище с разных концов земли постоянно привозят богатые дары и часть военной добычи, множество народу приезжает туда поклониться и попросить помощи в делах.
Сам храм поставлен в центре городской площади, капище находится за двойной деревянной стеной, красиво украшенной затейливой резьбой, головами и рогами животных. Вход туда охраняет каменный четырёхликий Чур5, крыша покоится на четырёх огромных колоннах, стены завешены дорогими пурпурными тканями, за которыми хранится несметное богатство - сундуки с драгоценностями.
Святовит вырезан из дерева и всякого поражает своей мощью. У него четыре головы, которые смотрят в разные стороны, на тело надета простая рубаха до голеней, ноги по щиколотку утопают в земле. Подбоченясь левой рукой, он в правой держит большой рог с вином. Сзади висит седло, уздечка и длинный меч в украшенных серебром ножнах.
При святилище находится особый конь белой масти, на котором бог выезжает для битвы с ворогом. Специальный жрец ухаживает за ним, а из гривы и хвоста нельзя вырывать ни единого волоска.
Храм охраняет дружина из трёхсот витязей во главе с воеводой, все в полных доспехах на белых конях.
Прервавшись, корабельщик отпил немного воды из деревянного бочонка, затем продолжил:
- Город и святыня стоят уже много лет на своих местах, и ни разу враги не смогли туда добраться, хотя нападают почти каждое лето. Богатство города и, особенно, храмовые сокровища притягивают соседей со всей округи. Для руян, конечно, борониться проще, берега острова скалистые и для осады мало пригодные, к тому же они и мореходы знатные и воинскому делу сызмальства приучены. А вот остальным славянским родам по всему Поморью туго приходится, с полуденной стороны франки6 со своим королём Карлой теснят, разоряют города и селения, саксы7 часто устраивают опасные набеги, да ещё со стороны моря приплывают отряды данов8.
- Это ещё полбеды, - посетовал рассказчик. - Плохо, что князья тамошние сильно драчливы и обидчивы. Да и как иначе, если весь народ привык к постоянной крови, и смерть в бою считает самой почётной для достойного мужа. По малой причине начинаются большие свары, бодричи нападают на лютичей или поморян, и, наоборот, дружины лютичей грабят соседские города. Из-за сильной вражды они могут объединиться с франками или саксами, а для простого люда всё это - один разор.
У нас в Ильменском краю по сравнению с ними тишь да благодать, и места свободного много - селись и живи. Воровские отряды редко шастают, да и наш князь с дружиной им быстро окорот делает. Гостомысл - мудрый и справедливый правитель, только вот богат летами и дряхл стал, жалко, что все четыре сына погибли в боях.
- Я слышал, что свою среднюю дочь он отдал замуж за князя бодричей, - заметил один из гребцов.
- Это было, когда он первый раз водил дружину на помощь поморянам против франков, - подтвердил ветеран. - Тогда объединённое словенское войско здорово потрепало короля Карла, заставило замириться на несколько лет, да ещё и дань богатую стребовало. Дочь Умилу Гостомысл выдал замуж за князя Годслава из города Рерика9, и та родила мужу трёх сыновей. Позже купцы рассказывали, что во время очередного набега коварные даны обманом выманили Годслава из города на переговоры, и убили на глазах жены и малолетних мальцов.
- А почему, Ляшко, ты перестал туда плавать? - поинтересовался Белоян.
- Море сильно обманчивое, не смог я к нему привыкнуть, - признался рассказчик. - Кажется нежным и ласковым, но внезапно налетает буря и таскает по волнам, покуда не стихнет, или, ещё хуже, на несколько дней всё вокруг закроет густой туман. Никогда не знаешь, то ли на скалы корабль выбросит, то ли занесёт неведомо куда, то ли под неприятеля подставит. Пиратских судов там много встречается, да и чужеземные торговцы своего не упустят, когда их двое-трое против одного.
К тому же, поморские купцы предпочитают для охраны брать своих воинов-варягов, они и в морском деле искусны, и в бою смерти не страшатся. Наши, с Ладоги, тоже сейчас плавают по морю с варяжскими дружинами, и те в городе даже целый конец заселили.
Больше всего в рассказе меня поразила дружина витязей на белых конях, и остаток дня я пытался представить, как грозно и красиво они бы смотрелись при дневном свете.
Солнце висело ещё высоко, когда наши корабли стали борт о борт на стоянку в неширокой протоке между двух поросших лесом островов. Меня с Мирчей отрядили в помощь к кашевару, а остальные корабельщики занялись разборкой и перегрузкой товаров с одного судна на другое, и ещё засветло все работы были закончены.
Примечания:
Уточка1 - устройство для крепления верёвок на краю бортов, наподобие современных кнехтов.
Варяжское2 - название Балтийского моря в средневековье. С IV - V веков южное побережье моря заселяли племена полабских (поморских) славян, и страна называлась Венедией (Венеей). В древнеарабских, древнегреческих и древнеримских сообщениях море сначала называлось Венедским, а затем Варяжским. Это свидетельствует о том, что уже до "эпохи викингов" Венедское-Варяжское море практически полностью контролировали западные (поморские) славяне. Средневековые источники пишут, что они были отличными мореходами и бесстрашными, воинственными пиратами. Необходимо также учитывать, что земли Южной Прибалтики были зоной транзита товаров в направлении Север-Юг и этот транзит был целиком в руках славян-"варенгов". Скандинавия в то время была окраиной, периферией Европы.
Варяги (варяги-варенги) - это не этнос, не скандинавы, не германцы, а славянское название социального слоя людей, занимающихся особой деятельностью: торговлей и (или) морским разбоем, позже воины-наёмники.
Руян3 - современный остров Рюген, который с VI века заселяло западнославянское племя руян (ранов). Основным занятием было земледелие, скотоводство, рыболовство и торговля. Главным городом считалась Аркона, где находился храм Святовита.
Святовит4 - (у восточных славян почитался под именем Сварог). Бог света (Солнца), плодородия, урожая, зерна, осеннего изобилия. Также считается божеством войны и победы, поэтому его часто представлют в образе воина-всадника.
Этот Бог Солнца был самым почитаемым Богом у западных славян. Святовит имел полную власть над землей и людьми. Для земного мира именно он был верховным божеством, ему воздавали наивысшие почести, от него исходили значительные победы и самые непреложные прорицания.
На Руси, как Бог-всадник, сражающийся с Тьмой, часто представлен под именем Белобога в борьбе с извечным противником Чернобогом.
Чур5 - Бог покровитель, защитник родных земель, границ, оберегает домашний очаг и родовые владения от нечистых сил. Так же охраняет человека и его родных от всякой порчи.
Франки6 - группа германских племен (хамавы, бруктеры, усибеты, тенктеры, сугамбры и др.), основавших в эпоху раннего Средневековья Францию и Германию. С III века жили. по нижнему и среднему Рейну, в конце V века завоевали Галлию, образовав Франкское государство. Карл Великий (742 - 814гг.) - король франков и лангобардов, с 800г. - император.
Саксы7 - союз нескольких германских племён, живших к востоку от Рейна и к западу от Эльбы; в середине V - 1-й половине VI вв. часть cаксов переселилась в Британию. В результате кровопролитных саксонских войн (772-804) Карла Великого саксы были покорены франками, и Саксония включена в состав Франкского королевства.
Даны8 - древнегерманское племя, населявшее нынешнюю Швецию и Данию. Первое упоминание о данах известно с VI века в рукописях историка Иордана. В IX-Xвв. даны начали завоевание полуострова Ютландия, постепенно вытеснив оттуда германское племя ютов, острова Зеландия и южной части современной Швеции. В начале XI века короли данов управляли Данией и Англией как единым королевством в течение почти 20 лет.
Рерик9 (сокол) - средневековый город, торговый центр славянского племени бодричей на южном побережье Балтийского моря. В начале IX века, после заключения франками союза с бодричами против саксов и данов Карл Великий использовал порт в торговых целях. Согласно франкским анналам данский конунг Гудфред в 808 году разрушил Рерик, а население переселил в конкурирующий порт Хедебю (Слисторп).
Глава 21
Ночь прошла спокойно, с восходом солнца корабельщики стали подниматься и готовиться к отплытию. До завтрака я успел пробежаться по песку и сделать небольшую разминку. После бродников и циркачей, когда приходилось каждый день много тренироваться, спокойное сидячее плавание на ладье было очень утомительным, хотелось больше движения. Хватило времени и на то, что бы смочить палубу и наполнить питьевой бочонок свежей водой.
Доброгаст перешёл на другое судно, и теперь у нас хозяйничал Суливой. Как и отец, он не вмешивался в управление ладьёй, много времени проводил с гребцами и только изредка уединялся в кормовой каморке.
Солнце успело подняться лишь на половину пути до зенита, когда мы доплыли до устья Руси, и Ломир распорядился свернуть парус, дальше предстояло идти на вёслах.
Город Ахаз находился уже совсем рядом и скрывался за поворотом реки. Продолжая движение, второй учан поравнялся с нами и стал быстро удаляться вперёд.
- До встречи, братцы... Попутного ветра в корму! - разнеслось над рекой.
Пока сворачивали парус и крепили рею к мачте, течение вынесло наше судно вдоль длинной песчаной косы к месту слияния двух великих рек. К этому времени гребцы заняли свои места, и после команды:
- Правая табань, левая на воду, - дружно заработали вёслами.
В отличии от Донской, вода в Руси казалась более тёмной и имела зеленоватый оттенок, текла она намного медленнее, да и по ширине русла уступала почти в два раза. По сторонам тянулись густо заросшие лесом берега, только далеко впереди за кронами деревьев узкой полосой выделялась верхняя кромка речного обрыва.
- Задумал да старый дед другой раз жениться, - затянул песню Звонимир, и остальные ладейщики её весело подхватили, подстраиваясь под напев. Впереди нас ожидал долгий путь против течения до самого верховья реки.
Весь этот день и затем следующий мы шли на вёслах, делая лишь по одной остановке в самый зной для обеда и короткого отдыха. Лёгкий встречный ветер не позволял использовать парус, и людям до самого вечера приходилось продолжать тяжёлую работу. Мы с Мирчей, как могли, старались им помочь, то один, то другой гребец обливал себя забортной водой из приносимого нами ведра. Хорошо, что Русь в своих низовьях текла плавно и величаво и не сильно замедляла скорость ладьи.
Вечером второго дня Ломир поставил учан на прикол в широкой заводи со следами многочисленных стоянок. Меня удивила молчаливость и осторожность обычно шумных корабельщиков, как и то, что последнюю часть пути мы плыли в тишине, без привычных песен.
- Завтра утром нам предстоит пройти самое опасное место, - объяснил Белоян. - Впереди широкий перекат, по которому сухопутный тракт из Саркела в Таврику пересекает реку. Возле брода с любой стороны может таиться вооружённый отряд угров, печенегов или самих хазар, и они наверняка захотят захватить одинокое судно с товарами. Дорога проходит совсем рядом, и незачем предупреждать врагов о нашем прибытии.
Быстро поужинав без обычных шуток и прибауток, усталые люди легли спать, не дожидаясь захода солнца. Устроившись в нашей каморке, я долго не мог уснуть, смутная тревога стала грызть изнутри:
"Не рано ли я успокоился?.. Улеб не смог перехватить нас в Ахазе, но вряд ли откажется от своих планов... Что он может сделать?.. Торговая ладья вверх по течению плывёт довольно медленно, со сменными лошадьми небольшой отряд воинов вполне способен обогнать нас по берегу и устроить где-нибудь в верховьях засаду в удобном месте...
Или по реке?.. Мы опережаем хазарина на один день, если тот найдёт быстроходное судно, то тоже сможет нас догнать..."
Я уснул, твёрдо решив поделиться в ближайшее время своими опасениями с Суливоем и Ломиром.
Было ещё темно, когда корабельщики стали готовиться к отплытию, в предрассветной тишине люди молча заняли свои места и повели судно вперёд, стараясь создавать как можно меньше шума при работе веслом. Стоя возле гребцов, Белоян шёпотом и жестами передавал им приглушённые команды кормщика, его место на скамье занял молодой купец.
Устроившись на носу, я напряжённо всматривался вперёд, боясь пропустить возможную опасность. Заря разгоралась, и берега всё сильнее расступались по сторонам, открывая взору речной простор. На перекате ширина реки составляла более полверсты, мне были хорошо видны светлые барашки бегущей воды.
Гребцы навалились на вёсла, и учан начал набирать скорость. До мелководья оставалось около сотни саженей, когда с правого берега раздался пронзительный свист, поднялась суматоха, заржали кони. Там ночевал отряд печенегов или угров, заметив корабль, они решили его перехватить, но время для нападения было упущено.
Войдя в перекат, судно резко замедлило ход, не в силах преодолеть напор речного потока. Сразу же половина корабельщиков спрыгнула в воду и, ухватившись за борта, поволокла его вперёд. Глубина реки доходила до пояса, оступаясь и проваливаясь, люди спешили скорее пересечь опасный участок.
В это время группа вооружённых всадников ринулась с берега на перекат, двигаясь по мелкой воде нам наперерез.
Они опоздали, ладья успела достичь глубокого и спокойного места реки и всё дальше уплывала вперёд. В бессильной ярости несколько всадников разрядили луки в нашу сторону, но лишь одна стрела долетела до кормы корабля, воткнувшись в обшивку на излёте.
По мере удаления гребля становилась всё более спокойной, и вскоре гребцы работали с обычной размеренной скоростью. Спины и руки людей блестели от пота, зато повсюду сверкали белозубые улыбки, отходя от пережитой опасности, они весело перешучивались друг с другом, отпуская ядрёные замечания. Забортная вода шла нарасхват, я едва успевал зачерпывать её ведром на верёвке.
Вскоре мы по узкому сливу пересекли ещё один небольшой перекат, выше которого течение реки стало мало заметным, и вся она разбежалась по многочисленным протокам среди заросших густым лесом островов. К одному из них Ломир причалил нашу ладью, давая отдохнуть уставшей команде.
Во время перерыва я поделился с кормщиком своими опасениями о возможной погоне.
- Для своего возраста ты рассуждаешь очень даже здраво, - заметил тот. - В низовьях Дона и в лиманах Синего моря часто прячутся корабли пиратов. На быстроходной каморе1 касоги2 вполне способны догнать наш учан, но Улебу сначала надо найти их убежище, что очень сложно сделать, затем посулить щедрую награду. С конным отрядом тоже будут свои трудности, и хазары, и их союзники не любят наши леса, в верховья Руси они пойдут, только имея хорошего проводника. Но, конечно, нам следует быть начеку.
Слова Ломира рассеяли мои опасения, но не до конца, всякий раз при мысли о хазарине смутная тревога, словно маленькая заноза, не давала покоя.
После неудачного нападения на судно несколько дней мы плыли спокойно и размеренно, без каких либо происшествий. Река петляла по долине, иногда приближаясь к высокому и обрывистому правому берегу, где пару раз я замечал следы заросших дорог и остатки древних построек, но, в основном, нам приходилось двигаться по речному коридору среди густого леса, доходящего до самой воды.
По словам Суливоя, ещё сто лет назад на берегах Руси стояло много городов и селений русичей, но потом в смутное время хазары, печенеги и угры полностью их разрушили, угнав население в полон.
Спокойное и тихое течение реки почти не замедляло ход учана, к тому же несколько раз поднимался лёгкий попутный ветер, позволяя использовать парус. Для ночлега кормщик выбирал укромные и незаметные с берега места, чаще всего это были острова.
За это время мне удалось изучить устройство судна, теперь я знал назначение каждой верёвочной снасти и каким способом она крепится, и мог без прежнего страха быстро двигаться по мачте как вверх, так и вниз. Только быстрый спуск по натянутой верёвке оставался недоступен для меня, для тренировок требовалось свободное время на твёрдой земле, которого пока не было, почти всю светлую часть дня ладья двигалась вперёд.
На восьмой день плавания по Руси нам неожиданно встретился отряд бродников, они стояли лагерем на большой поляне на правом берегу.
Напевая песню о братьях-разбойниках и их младшей сестре, гребцы размеренно работали вёслами, приближая нас к цели. Неожиданно резкий свист с берега прервал пение. Я как раз черпал воду для очередного полива палубы, и, подняв голову, разглядел стоящего возле воды человека в огромных синих шароварах, бледно-зелёной сорочке и с саблей на боку. Позади него сквозь редкие кусты просматривался большой жёлтый шатёр, немного в стороне - две повозки и ещё какие-то люди.
- Кто такие?.. Куда путь держите?.. - строго спросил он громким голосом.
- Купец из Ладоги, плыву в Киевград, - так же громогласно откликнулся Суливой.
- Пойдёте мимо Чернигова, передайте поклон родимой земле-матушке от Велигора-странника.
- Сделаем, - пообещал купец.
- Лёгкой дороги, вам, люди добрые, - донеслось в ответ, и поляна с шатром скрылась за поворотом реки.
Эта встреча резко всколыхнула во мне ещё свежие воспоминания об отряде Лютомира, о Подопригоре и дядьке Якуне, о других ватажниках.
"Где они сейчас? Смогли ли добраться до Преслава к болгарскому царю?.. А Мулуша?.. Помнит ли ещё меня?..".
Полузабытые ощущения восторга и радости от безудержной скачки на степном просторе затуманили голову.
- Смышляй, что с тобой?.. Ватажников Лютомира вспомнил? - вопрос Мирчи привёл меня в себя.
Оказывается, что я довольно долго стоял на палубе в каком-то оцепенении с блаженной улыбкой на лице и держа в руках ведро. Пришлось облиться водой, что бы продолжить прерванную работу.
За ужином корабельщики, впервые встретившие бродников, с большим интересом расспрашивали меня с Мирчей об их жизни и порядках в отряде. Ночью растревоженная память долго не давала мне заснуть, подсовывая всё новые подробности нашего путешествия. Я с улыбкой вспоминал шутки и забавные проделки друзей, забыв про Улеба и тревожные мысли. И напрасно - поздним утром следующего дня мы угодили в засаду.
Ничто не предвещало опасности, весело напевая про девицу-красу, гребцы бодро продвигали судно вперёд. Обогнув справа лесистый остров, рулевой приблизил учан к обрывистому мысу в его начале, собираясь продолжить путь посередине реки.
Вдруг из-за кустов с левой стороны острова выскочило судно с хищным узким корпусом и ринулось нам наперерез. Длиной оно было примерно с нашу ладью, но в полтора раза уже, его нос и корма тоже намного меньше возвышались над бортами. Работая семью парами вёсел, пиратский корабль двигался явно быстрее нас.
Ломир поспешил подать команду:
- Табань ребята!.. Это - пиратская камора! - но уходить и прятаться было некуда.
Суливой кинулся к ящикам в носовой каморке и стал торопливо доставать оттуда оружие, передавая гребцам. Я в дикой спешке тоже вытащил из своего короба перевязь с метательными ножами и стал крепить на груди.
Проскочив вперёд нас за край острова, пираты не стали разворачивать своё судно, а просто устремились к нам задним ходом. Кроме гребцов, над бортами каморы возвышалось десятка полтора готовых к сече воинов, некоторые в руках держали луки. В задних рядах я разглядел хмурое лицо Улеба.
Подбежав ко мне, Мирча снял свой мешочек с оберегами и надел на мою шею.
- Плыви к берегу, спасай ключи, - стал он теснить меня к корме ладьи.
- А ты!.. Давай вместе, - я не хотел бросать друзей в беде.
- Я плавать не умею, - улыбнулся он виноватой улыбкой и снова подтолкнул меня. - Скорее, а то будет поздно...
Было ясно, что учан обречён, стрелами пираты перебьют половину команды, а воины в броне легко довершат остальное. Обняв друга на прощанье, я решительно прыгнул в бурлящую воду.
Меня подхватило течение и быстро вынесло на поверхность, медленно отплывая от ладьи, я мокрыми глазами посматривал в её сторону. Бросив вёсла, ладейщики торопливо вооружались, и судно тихо разворачивалось ко мне левым боком. Вдруг над бортом появился Мирча, в руках он держал Молчана.
- Ищи Смышляя!.. Плыви! - показал он на меня и бросил собаку в воду.
Покрутившись на месте, пёс заметил мою голову и направился следом, старательно загребая лапами.
Пытаясь удалиться как можно дальше, я заработал руками изо всех сил, вскоре за спиной послышались крики, звон мечей и другие звуки начавшейся битвы. При взгляде назад я обнаружил, что проплыл всего саженей пятьдесят и меня легко заметить на воде. Берег острова был совсем рядом, повернув туда, я поднялся повыше и залёг под большим кустом крушины. Следом прибежал Молчан и, встряхиваясь, окатил меня ворохом брызг. Пришлось насильно уложить собаку рядом и удерживать рукой.
Сцепленные бортами, учан и камора медленно проплыли по течению мимо меня и стали удаляться. Бой уже закончился, высокие борта ладьи мешали разглядеть подробности, но было видно, что грабители хозяйничают на нашем судне, расхаживают туда-сюда, роются в вещах и товарах. Большая часть людей из нашей команды осталась в живых, связав, их разместили вокруг корабельной мачты. Наблюдая за пиратами, я в бессильной ярости сжимал и разжимал кулаки.
Корабли удалились от меня достаточно далеко, когда я заметил на палубе Улеба, собрав вокруг себя воинов, он начал давать им какие-то распоряжения, показывая рукой на остров. Половина людей вместе с хазарином вернулась на камору, и та ходко поплыла вниз по течению, остальные пираты направили ладью к берегу и вытащили её на песок примерно в 100-120 саженях от моего убежища.
Внезапно в мозгу мелькнула разгадка их поведения:
"Они собираются обшарить остров. Не найдя меня на борту, Улеб догадался, что я прячусь где-то рядом".
Петляя между деревьями, я побежал на другую сторону острова, но было поздно. Вражеский корабль уже обогнул его нижний край и теперь поднимался по течению в мою сторону. Ширина реки составляла не больше 80 саженей, но плыть было нельзя, камора настигнет меня прежде, чем я доберусь до середины. Оставалось одно, вернуться назад и переплыть основную протоку, а касоги на непривычном для себя учане вряд ли смогут меня догнать.
Развернувшись, я кинулся обратно, продрался сквозь прибрежные кусты и внезапно замер в ужасе. Прямо на меня надвигался невысокий коренастый воин в кольчуге до колен и с круглым шлёмом на голове. Правой рукой пират держал широкий меч, левой - моток верёвки. Злорадно улыбаясь, он шагнул в мою сторону.
Моя правая рука неожиданно наткнулась на чехол для метательных ножей, до сих пор висевший на груди. Мало соображая, что делаю, я привычно ухватился пальцами за рукоять и кинул нож в чужака, целясь в верхнюю часть горла над воротом кольчуги. Странно захрипев, тот повалился навзничь.
Двигаясь словно в полусне, мне удалось обогнуть его тело по дуге и плюхнуться в реку. Прохладная вода освежила и вернула к жизни. Встав на ноги, я огляделся вокруг. Несколько человек бежали ко мне по берегу, сзади Молчан топтался на песке, не желая мочить лапы.
- Молчан! За мной! - подбодрил я пса и ринулся вперёд.