Середа Елена : другие произведения.

Камень королей. Глава 17. Долгожданная встреча

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Долгожданная встреча

  
   Молодой усатый менестрель провел пальцами по струнам, медленным переливчатым аккордом привлекая к себе внимание посетителей таверны. Дождавшись, пока пьяный галдеж немного угомонится, он с серьезным лицом, как будто собирался петь трагическую балладу, обвел их взглядом и вдруг громко, весело завел:
   - Эй, подружка, налей вина!..
   Лютня заплясала в его руках, не только играя, но и вытанцовывая бойкий мотив. Пустились в пляс и люди, и даже те, кто не мог оторваться от выпивки, не удерживались от того, чтобы не отбивать ногами ритм. Сони и Дьерд почти одновременно бухнули о стол кружками, из которых плеснуло пенистое пиво, и загорланили вместе с менестрелем. Кален, потягивающий амрету, ради которой и была выбрана именно эта таверна, ухмыльнулся тому, как они перевирали мелодию. Будь здесь Виньес, он бы обязательно съязвил или демонстративно заткнул уши, но, к счастью, он остался в казарме строчить очередные простыни семье. У него случилась "ужасная трагедия" - только жена собралась приехать из их родового замка в Эстал, впервые за полтора года повидать мужа, как его уже опять отправляли в задницу Шасета. Не было и Сеха - он пошел к Шен прощаться перед отправкой в Квенидир. Задание обещало быть, как всегда, долгим и смертельно опасным, поэтому вечером перед отъездом каждый занялся тем, чем хотел.
   - Эй, подружка, налей вина!
   Да не стесняйся, лей больше - ночь длинна!
   А устанешь лить - рядом садись и целуй меня,
   За твои губы сгодится любая цена!
   Сони оглянулся на стройную брюнетку, сидевшую через два стола. Девчонка была Небеса как хороша - невысокая, большие темные глаза, толстая коса, перекинутая через плечо, симпатичная улыбчивая мордашка и, главное, объемистая грудь, которой было ну очень тесно в туго зашнурованном лифе. Сони не отказался бы от того, чтобы эта незнакомка налила ему вина и присела на коленки. Служанки в таверне были страшные, немолодые - наверное, хозяин специально их подбирал, чтобы их никто не отвлекал от работы, - и на красавицу таращился не только Сони. Но если ему после стольких кружек пива не отказывало зрение или девчонка не страдала косоглазием, то она тоже на него посматривала. Было на что - сегодня он вырядился, как какой-нибудь лорд. Правила запрещали появляться в гвардейском мундире возле базаров и в увеселительных заведениях, поэтому для прогулок по Эсталу Сони обзавелся франтовским нарядом - добротными сапогами, рубашкой из тонкого сукна и облегающим камзолом из шерсти высшего качества. Разве что плащ у него был обычный, без мехового подбоя. На это гвардейской зарплаты и награды за последнее задание уже не хватило, хотя монет у Сони оставалось еще достаточно.
   Еще раз оглянувшись на девушку, он сладко вздохнул. Она смотрела так многообещающе... Но компания у нее была такая, что без дела не подсядешь - сплошные мордовороты, а самый мордоворотистый приходился ей, похоже, братом. Приблизиться к девушке можно было, только если она выйдет куда-то или присоединится к танцующим. Тогда уж Сони свой шанс не упустит.
   - Эй, эй! - заметив, куда постоянно косится друг, Дьерд закинул руку ему на плечо и этим вынудил отвернуться от красотки. - Так, чтобы никаких девок тут. Сиди смирно на лавке. Мне одному что ли мучиться?
   - Потерпишь, - бросил Сони.
   - Не буду! - возмутился тот. - Буду громко завидовать прямо под дверью вашей спальни, или конюшни, или где вы там уединитесь, чтобы все вам испортить!
   - Вредина ты и извращенец, - обвинил его Сони, но сделать обиженный вид не удалось - в конце все-таки прорвался смешок.
   - Бессердечный! - закатил глаза Дьерд, но, не выдержав, засмеялся над собой сам. - Давай-ка еще выпьем, тогда у тебя точно охота на баб отобьется. Эй, служанка! - проорал он, чтобы его услышали через гам. - Нам еще две кружки пива и одну амреты!
   Дьерд веселился от души, и Сони был счастлив видеть его таким. В последнее время жизнерадостность товарища дала широкую трещину - лекари выпустили его из своих лап совсем недавно, нога заживала плохо, хромота была сильной, и королева тянула с его переводом в телохранители, явно не собираясь выполнять обещание Сони. Почетную отставку Дьерду пока не дали, но он подозревал, что это заслуга исключительно Эмьир, близкой подруги Невеньен.
   Невеста была еще одной причиной печалей рыжего мага. Страстным желанием жениться Дьерд не горел и продолжал коситься на всех привлекательных женщин, причем даже больше, чем раньше. Но увидь его кто-нибудь рядом с девицей - и скандалов не оберешься, поэтому Дьерд только смотрел. Вот и сейчас, несмотря на упреки в адрес Сони, он вывернул шею и стал рассматривать черноволосую чаровницу. Однако если она и глядела в сторону их стола, то точно не на Дьерда. Он скривился в тоскливой гримасе.
   - Слушай, на кой ты вообще женишься? - спросил Сони.
   - На кой, на кой... - он залпом осушил кружку и грустно уставился на дно - свежую порцию еще не принесли. - А что мне делать? Ехать домой и доживать свои дни одиноким калекой? Девчонки смотреть на меня перестали, танцевать мне с ними больше не судьба, и даже на колени усадить не могу! - Дьерд, забывшись, с досады хлопнул себя по больной ноге и зашипел от боли. - А Эмьир меня любит, и ей плевать, хромой я, кривой или какой. Не могу я ее потерять, понимаешь?
   Сони прекрасно понимал - не зря же он почти все свободное время проводил вместе с ним. Смысл существования - служба в гвардии - был для Дьерда потерян, и его жизнь, как стена сгоревшего здания, медленно заваливалась на бок. От падения ее удерживала лишь маленькая подпорка - Эмьир.
   - Разрешение на свадьбу пришло? - спросил Кален.
   - От моих-то родителей давно, а от старшего брата Эмьир нет еще, но она говорит, что уже уломала Горьина и тот выжидает только потому, что не хочет так быстро ей уступать. Вроде как он глава семьи и не будет так просто потакать неразумной младшей сестре, - Дьерд поморщился. - Хотя я уже иногда сомневаюсь, хочу ли я вообще, чтобы он давал это проклятое разрешение.
   Сони расхохотался. Эмьир, может, и оставалась последней надеждой Дьерда, но характер у нее был - мама не горюй. Почувствовав себя у кормила жизни курносого мага, она быстро забыла о девической робости и принялась бодро рулить его судьбой, нажимая на обоих братьев, которые занимали при королеве далеко не последние места. Дьерд, сообразивший, что при такой боевой жене ему придется расстаться с прежней безалаберностью, сотню раз пожалел о выборе тайной любовницы, которая в Серебряных Прудах и Остеварде казалась ему отличной партией и прекрасной альтернативой толпам служанок. Но разворачивать коней было уже поздно - упряжь с пеной у рта неслась к скорой свадьбе.
   - Придется проследить, чтобы ты не изменял невесте, - Кален похлопал Дьерда по плечу.
   Тот осклабился.
   - Ага, проследишь ты на Севере за тем, как я тут по публичным домам таскаюсь.
   - Ты думаешь, служа мятежникам, я растерял все связи в Эстале? - командир хитро прищурился. - Не волнуйся, за тобой найдется, кому присмотреть.
   - Подлая ты скотина, Кален! - с жаром произнес Дьерд.
   - Стою на страже твоей счастливой семейной жизни! - парировал он.
   Менестрель завел новую песню, уже не про кутежи перед отправкой на войну, а что-то про любовь честной ткачихи и вороватого купца. Слов Сони не знал - это было местное произведение, но мотивчик у него был неплохой, а при таком отменном исполнении, как у музыканта-усача, задорно звучало все. Сони поймал себя на том, что в ритм покачивает головой, и снова оглянулся на симпатичную брюнетку - может, она наконец-то соблазнится потанцевать? И точно - стоило ему повернуться, как девушка вспорхнула с лавки, проскользнула мимо брата и присоединилась к топочущим плясунам в центре зала.
   - Пойду-ка я разомну ноги, - быстро произнес Сони, не в силах оторваться от того, как красотка, подпрыгивая в танце, взметывает зеленые юбки и оголяет стройные ноги в чулках.
   Дьерд, проследив за его взглядом, фыркнул.
   - Иди-иди. Но учти, я тут буду молиться Бездне, чтобы ты споткнулся и опозорился!
   Сони отмахнулся от него, уже выскакивая из-за стола. Вступать в перепалку времени не было - к брюнетке в пару пытался пристроиться какой-то мелкий недоносок, еще не отрастивший бороду, но уже решивший, что от его белозубой и пока целой улыбки сойдут с ума все девчонки. Отодвинуть парня незаметной подножкой было раз плюнуть, и ко второму куплету Сони полностью завладел вниманием девушки, а к третьему держал ее за руку и крутил вокруг себя. Не помешал даже Дьерд, который несколько раз пытался ухватить его нитями духа - Сони с легкостью увернулся от петель, наоборот, поразив спутницу тем, как ловко он умеет подскакивать.
   Вблизи брюнетка оказалась еще лучше, чем вдалеке, а такое случалось редко. Ее щеки раскраснелись от движения, глаза блестели от выпитого вина, а волосы растрепались, прядями падая на лицо и придавая ему буйное очарование. Сони завороженно наблюдалл за тем, как она гибко наклоняется и как взвивается в воздух ее толстая черная коса. Девушка была крепкой, выносливой. Даже лихо проплясав вместе с Сони две песни подряд, она не устала, только у изящно изогнутых бровей и пухлых губ появились бисеринки пота. Скорее всего, красотка была дочерью бедного рыбака - ее руки изъела соль, которая используется для засаливания рыбы, а мочки ушей оттягивали тяжелые латунные серьги, которые Сони часто встречал на девушках в прилегающих к Вельтейе улицах.
   Во время паузы, когда менестрель решил настроить инструмент, Сони придвинулся к ней и положил руку ей на талию, но отпора не встретил.
   - Как тебя зовут? - спросил Сони.
   Ему пришлось почти кричать, чтобы пересилить гомон в таверне. Они стояли посреди зала, где толпились танцующие, которые громко подбадривали менестреля. Чтобы ответить, брюнетка дернула Сони за руку, вынуждая наклониться, и прикоснулась губами к его уху. От людей вокруг несло потом, но от девушки исходил приятный запах чистого тела, который Сони с наслаждением вдохнул.
   - Дила, - сказала она. - А тебя как?
   - Сони.
   - Просто Сони?
   Он растерялся. Что Дила ожидала услышать: фамилию, приставку "купец" или "знаток законов", а может, громкое прозвище? Он мог представиться ей Орлом Гайдеварда, хотя девушка вряд ли знала, что там произошло, или Злым Духом, о котором судачил весь Эстал. Но раскрывать свое причастие к случившемуся в праздник Ночи было опасно, да и все равно Дила в это не поверит - люди считали, что убийцей Гередьеса было самое настоящее порождение Шасета, поднявшееся из Бездны на помощь мятежнице. Можно было бы назваться королевским гвардейцем, однако шансов, что Дила поверит хотя бы в это, тоже было мало. Гвардеец - значит, лорд, а имя Сони носил никакое не лордское, и доказательств, что он на самом деле служит королеве, у него с собой никаких не было.
   - Просто Сони. Но если ты придумаешь для меня ласковое прозвище, я буду не против.
   Дила хихикнула.
   - Ладно, пусть будет "просто Сони", - ответила она, улыбаясь. - Хорошее имя. И пляшешь ты очень здорово. Не хочешь выскочить на улицу, проветриться? Тут так жарко!
   Отказываться было бы проявлением высшей глупости, и Сони, захватив плащ, под многозначительные ухмылки товарищей с готовностью повел девушку наружу. Ее брат был так увлечен выпивкой с друзьями, что не заметил, как она уходит с чужаком.
   После духоты в заведении морозный воздух заставил Сони вздрогнуть и слегка сбил с него хмель. Улица была темной и пустой - время близилось к полуночи. Два фонаря, подвешенных возле вывески с хряком на вертеле, освещали Сони с Дилой, двух мужчин неподалеку, которые пытались уйти от таверны, но их подводили заплетающиеся ноги, и нескольких попрошаек, надеявшихся на щедрость подвыпивших посетителей заведения. Из-за ставен, запертых, чтобы не пропускать холод, грохотала новая песня менестреля - ее подхватил весь зал, и за нестройным хором грубых мужских голосов было не разобрать искусной игры музыканта.
   - Что-то холодно, - пожаловалась, обнимая себя за плечи, Дила. - Наверное, пойти сюда было не слишком хорошей идеей.
   - Мы можем пойти куда-нибудь еще, - сказал Сони.
   Вместо того чтобы отдать ей плащ, он накинул его на себя и распахнул, приглашая к себе. Девушка мгновение помедлила и прильнула к нему, уткнувшись в щеку. Из ее рта выходил пар. Только сейчас, на свежем воздухе, Сони почуял, как сильно от нее пахнет вином.
   - Если я уйду, брат будет сердиться, - прошептала Дила.
   - Можем никуда и не идти, - согласился Сони. - Будем всю ночь веселиться здесь.
   Уголки ее губ приподнялись в нерешительной улыбке. Ей это нравилось, хотя она и сомневалась, как к ухажеру отнесется брат. Но ему было вовсе не обязательно знать о некоторых вещах...
   Сони аккуратно развернул ее лицо к себе и, подождав, чтобы девушка могла освободиться, если захочет, поцеловал ее. Губы Дилы были кисловатыми от вина и опьяняюще мягкими. Сони решительно их раздвинул и коснулся ее языка, горячего, смелого, возбуждающего. И мороз, и улица с двумя пьянчугами, и хор из таверны - все, кроме этих страстных объятий, сразу перестало существовать.
   Внезапно на плечо Сони легла тяжелая рука. Он подпрыгнул от неожиданности и резко развернулся, загораживая девушку и готовясь пустить в ход выскочивший из рукава нож.
   - Кален, чтоб ты в Бездну провалился!.. - выругался Сони, пряча клинок обратно.
   Над ним возвышался не брат Дилы, а всего лишь командир, чье волевое лицо ярко освещали фонари. Даже после нескольких часов поглощения амреты на Калена было любо-дорого глядеть: он твердо стоял на ногах, бежевый жилет был застегнут на все пуговицы, фибула, скрепляющая края плаща, была вдета точно в крошечные отверстия и держалась ровно. Совсем другое зрелище представлял собой давящийся от смеха Дьерд, который опирался на стену: рыжие вихры растрепаны, сапоги заляпаны, плащ наискось, на подоле коричневого камзола пятно от пролитого пива. Пречистые Небеса точно ошиблись, когда решили, что он должен родиться в семье аристократов.
   - Девушка, - Кален окинул ее пристальным взглядом, и Дила, смутившись, отступила в тень, невольно потянув за собой и Сони. - Ваш брат нервничает и ищет вас.
   Она поморщилась - ее красивые черты на мгновение исказились.
   - Извини, Сони. Мне нужно сходить и успокоить его. Я скоро вернусь...
   - Нет, девушка, - мягко прервал ее Кален. - Боюсь, мы уже уходим.
   - Это правда? - Дила с удивлением посмотрела на Сони.
   Он досадливо цыкнул. Не зря же маги выперлись из таверны одетыми... Он даже понимал, почему это произошло так быстро, хотя там наверняка еще осталось недопитое пиво. Проклятые правила Калена - не приставать к женщине, если ты не собираешься на ней жениться.
   - Правда, - неохотно признал Сони.
   Установленные командиром правила были обоснованными, и пусть одно из них абсолютно идиотское, это не повод портить с Каленом отношения, да еще в ночь перед отправкой на задание.
   - Ну ладно, - Дила недовольно надула пухлые губки и высвободилась из плаща Сони, снова обхватив себя за плечи. - Мы еще встретимся?
   - Обязательно, - он горячо закивал. - Где ты живешь?
   - На Рыбацкой улице. Там меня все знают, спросишь - скажут, где я. А твой дом где?
   - Солдатская казарма - его дом, - насмешливо ответил Дьерд.
   Девушка перевела хмурый взгляд с курносого мага на Сони и отступила еще на шаг назад.
   - Что, серьезно?
   - Серьезнее некуда, - подтвердил Кален.
   - Ладно, - натянуто произнесла Дила и вяло помахала Сони рукой. - Может, еще увидимся, красавчик.
   Она так поспешно скользнула обратно в таверну, что Сони не успел ни поймать ее за локоть, ни тем более поцеловать на прощание. В синих глазах командира заплясали искорки веселья, зато Сони не на шутку разозлился.
   - Вот же вы сыновья Шасета! Пакостники ходячие! Ее брат хоть действительно ее ищет?
   - Действительно, - Кален, запахнув плащ, зашагал прочь от таверны. - Давай шевелись, мне бы не хотелось ввязываться в драку.
   Сони медленно успокоился. Командир, как всегда, прав. Возле него струилась золотистая лента духа из камня королей, ослепляюще сиял вихрь вьющихся золотинок вокруг Дьерда, и в легкой, быстрой победе над простыми горожанами, какими бы огромными ни были их кулаки, можно было не сомневаться. Но бессмысленной свалки и в самом деле лучше было избежать.
   - Сволочи, - уже почти совсем мирно пробормотал Сони. - Подождите тогда чуточку, раз уж вы мне всю малину испортили.
   Кален недовольно нахмурился, но Сони уже направлялся к попрошайкам. Одним из них был мальчишка лет двенадцати. На его подбородке красовалась ссадина, из дырок на коленях торчали острые коленки сплошь в синяках, а на бедрах оттопыривались широкие карманы. Болезненная худоба только подчеркивала детскость его осунувшегося лица, хотя ребенок в подражание старшим товарищам пытался вести себя, как взрослый. По этому признаку Сони и определил, что мальчишка на улице совсем недавно - опытные дети-попрошайки, наоборот, стараются выглядеть бедными и несчастными, чтобы вызвать у прохожих жалость и выбить из них побольше монет. Возможно, у оборванца еще оставался шанс вернуться к нормальной жизни.
   - Эй, парень, - Сони наклонился над ребенком, встав так, чтобы закрыть его от других нищих.
   Тот испуганно взглянул на незнакомца, но в следующее мгновение сориентировался (этому помог многозначительный кашель товарищей) и завел привычное:
   - Пода-айте на пропита-ание...
   - У тебя братья-сестры есть? - спросил Сони.
   В круглых глазах мальчишки отразилось замешательство. Что ему ответить? Вдруг, если сказать, что он один-одинешенек сирота, то богач ничего не даст?
   - Есть, - настороженно произнес ребенок.
   - Эй, давай реще! - крикнул издалека Дьерд. - Тебе морду давно в кулачной драке не квасили?
   Они с Каленом уже скрылись в темноте улицы. Сони зов проигнорировал - если бы у брата Дилы чесались кулаки, он бы давно выскочил из таверны, - и продолжил общаться с ребенком.
   - Сколько? За каждого брата и сестру получишь медяк.
   - Семеро! - протараторил тот.
   Сони усмехнулся.
   - Подставляй карман.
   Он послушно оттянул грубую холщовую ткань, которая вряд ли грела его щуплое тельце. Сони быстрым движением высыпал туда весь кошелек, где была не только медь, но и серебро. И без того огромные глаза оборвыша полезли на лоб.
   - Никому не показывай, иначе отберут, - прошептал Сони. - Понял?
   Ребенок кивнул.
   - Тогда дуй скорей домой.
   Он понесся по улице, как спущенная с тетивы стрела, ни разу не поскользнувшись на обледеневшей земле и мгновенно исчезнув в переулке. Если мальчишка натренирует навыки, то его ждет большое будущее.
   Подумав об этом, Сони сплюнул. Нет, пусть лучше такое будущее его не ждет.
   Оставив позади попрошаек, недоумевающих, какой Бездны парнишка бросил хлебное место, он заторопился к Калену и Дьерду. Те, кривя губы, стояли на перекрестке.
   - Новую бабу цеплял, что ли? - завистливо поинтересовался Дьерд. Его взгляд переместился на пояс, где болтался пустой кошель. - Куда дел?
   - Да пацаненку отдал, что возле таверны торчал.
   Рыжий маг присвистнул.
   - Ну ты даешь. Свихнулся? На кой отдал-то?
   - А мне они на кой в Квенидире? - Сони равнодушно пожал плечами. - Я или пропью, или на баб потрачу. А мальчишка неделю от пуза есть будет.
   - Благородно, - подняв бровь, признал Дьерд.
   - И не по-воровски, - добавил Кален. - Ты самый удивительный вор, которого я встречал в жизни.
   - Больше не вор, - гордо поправил Сони. - Королевский гвардеец!
   Улица огласилась смешками.
   - И вообще, это все вы виноваты, - продолжил он. - Если бы не оторвали меня от девчонки, я бы точно все на нее спустил. Эх, такое любовное приключение испортили!
   Недавно выпавший снег поскрипывал под ногами, поэтому Сони не сразу расслышал исходивший от командира тихий и печальный вздох.
   - Любовное приключение... Для тебя все это забавно. Ты переспишь с ней и наутро напрочь забудешь о ее существовании, а ей потом всю жизнь мучиться безмужней с ребенком, прижитым неизвестно от кого. Если она его не утопит, чтобы не осталось свидетельств ее греха.
   В его изложении картина получалась мрачной. Слишком мрачной. Сони поежился от неприятного контраста по сравнению с недавним весельем.
   - Эй, она ведь сама на меня вешалась. Ты же видел. И вообще, может, я вернусь из Квенидира и найду ее.
   Дьерд, хромающий слева от него, фыркнул и тут же поскользнулся на наледи. Сони схватил его за руку, помогая восстановить равновесие, но тот уже выпрямился с помощью духа. На лице парня появилась гримаса - он потревожил рану от клевца.
   - Зачем тебе эта девчонка? - Кален повернул шею, оглядываясь на Сони. - Она купилась на твои дорогие шмотки, подумала, что ты богач, с которого можно получить кучу дорогих подарков, если ты в нее влюбишься. Она будет вешаться на каждого, у кого в кошельке есть что-то кроме меди. А она, кстати, видела, как ты расплачиваешься с тавернщиком серебром. Такая женщина никогда не будет тебе верна.
   Значит, и Кален на нее поглядывал. Ну, все-таки он тоже мужик, ничего удивительного. А то Сони уже начал думать, что командир женщин в упор не видит и считает их некой разновидностью мужчин.
   - Ладно-ладно, я понял, - сказал он больше для того, чтобы Кален перестал говорить таким заупокойным голосом.
   Какое-то время они шли молча, только Дьерд изредка цедил сквозь зубы проклятия, скользя на обледеневшей мостовой. Сони разглядывал улицу. Они шли по центру города, недалеко от ратуши и Эстальского замка. Дома здесь были каменными, двух- и трехэтажными, убийственно скучными - выстроенными с северной строгостью, без узорчатых балкончиков и без всех любимых южанами изысков, разве что с ярко-красной кровлей. Даже лавки, и те украшались только дощатыми вывесками - отряд как раз проходил мимо одной из них, с наполовину скрытым снежной шапкой изображением зеленой капусты, знака зеленщика. Разноцветную могаредскую мозаику в Эстале можно было встретить лишь там, где жили арджасцы.
   Вспомнив о родном городе, Сони с тоской вздохнул. Там-то ему никто не запрещал приставать к бедным рыбачкам. Может быть, он и зарекся встречаться с нормальными женщинами, но ни одна шлюха не будет целоваться так, как это делала Дила, какие бы корыстные интересы та не имела.
   - Все-таки, Кален, ты верно говоришь. Женщин нужно избегать, - глубокомысленно изрек Дьерд.
   - Да ну? - выгнул бровь Сони. - Посмотри правде в глаза - ты должен каждый день совершать Кайди обильные жертвоприношения за то, как тебе повезло с Эмьир.
   - Лучше скажи, кому мне молиться, чтобы этот драный Ливьин, чтоб его када-ра сожрали, перестал надзирать за нами с Эмьир и дал хоть раз остаться наедине!
   - Она взяла тебя жить в свои покои в замке, хотя ты еще даже не считаешься официальным женихом. Должно же хоть что-то портить твое везение!
   Дьерд махнул на него рукой.
   - Что ты понимаешь! Нет, женщин однозначно нужно избегать. До какого-то момента это все приятно, здорово и безумно весело, но потом...
   Его заметно передернуло, хотя Сони был уверен, что парень просто притворяется. Тискался он со своей невестой так, что было не сказать, будто он на что-то жалуется.
   - Это ты еще не женился, - Кален покачал головой. - Интересно, как потом запоешь.
   - Да вообще, - Дьерд в ужасе всплеснул руками. - Не понимаю, как Виньес с этим живет и почему так страдает по своей женушке.
   На несколько мгновений на улице воцарилась тишина. Сони был уверен, что Дьерд и Кален, так же как и он сам, мысленно поражаются реакции Виньеса на письма из дома. Сначала, узнав, что к нему приедет семья, он носился по казарме и тренировочной площадке, как ошалевший от счастья котяра, а когда он сообразил, что уедет в Квенидир раньше, чем жена со старшей дочерью успеет добраться до Эстала, в жизни мага наступил траур - он целые дни ходил убитый, еле шевелился и не отвечал на подколки.
   - Если ты спросишь Виньеса, то он тебе скажет, что женился по большой любви, - Кален вздохнул и свернул в переулок, чтобы срезать путь до замка. - А я скажу, что он сделал это по большой глупости.
   - Как это было? - заинтересовался Сони.
   Сам Виньес о жене что-то рассказывать напрочь отказывался. Дескать, это только его дело и ничье больше. Дьерд об этом тоже ничего не знал - женитьба горбоносого случилась еще до того, как они с Келси присоединились к мятежникам. Сони подозревал, что он просто опасался, чтобы над ним не стали потешаться. Красавцем он не был, а от его занудства можно было свихнуться, и что за девушка решилась выйти за него замуж, Сони не представлял. Разве что только она соблазнилась деньгами?
   - Это случилось, когда еще был жив король Стильин, брат короля Акельена, да светит им обоим солнце на Небесах. Шпионы из Эстала доложили, что на одного из его союзников, тогда очень важного человека, готовилось нападение. Лорд Миндьен попросил у короля Стильина защиты. Мы как раз потерпели сокрушительное поражение от Зандьера, и выделить много людей для охраны было сложно, поэтому охранять лорда отправили нас четверых - меня, Эйрена, Тэби и Виньеса. Большую часть времени мы проводили в родовом владении Миндьена - замке Греньет.
   Сони кивнул. Это название он помнил - в Греньет их якобы отправляли вместо Аримина, чтобы избежать обвинений в том, что это они выпустили када-ра.
   - В замке при Миндьене были еще жена и Каламьин - двадцатипятилетняя дочь, которую не выдали замуж, чтобы она исполняла при родителях долг младшего ребенка, - Кален тяжело вздохнул и поднял взгляд к небу. Там через рваные края туч светило Великое Око Бездны. - Девица умопомрачительная.
   - Настолько красивая? - встрял Дьерд.
   - Да нет, средней внешности. Но характер - любого с ума сведет.
   Прямо как Виньес, в общем.
   - Каламьин страшно надоело сидеть возле родителей, - продолжал командир. - Замуж она хотела до дрожи в руках, но родители запретили - все, раз младшая дочь, будешь возле нас сидеть. Ничего сделать с этим ей не удавалось, пока на горизонте не появился Виньес. Аристократ, умный, вежливый, неискушенный в любви, перед леди краснеет. Характер при таком поверхностном знакомстве ясен не был, так что Виньес казался идеальным мужем. Каламьин в него и вцепилась, а чтобы ускорить события, устроила так, что ее увидели падающей на диван в его объятиях.
   - Скандал! - Дьерд сочувственно пощелкал языком.
   - Именно. В замке Греньет Небеса смешались с Бездной. Родители в шоке, Виньес, который не ожидал такого поворота, был готов руки на себя наложить от стыда, и только хитрая девица пребывала в полном довольствии. Виньеса, естественно, заставили на ней жениться, да и Каламьин так его окрутила, что он был счастлив этому, как последний дурак. До сих пор счастлив, и любит ее, и мается от того, что семью приходится держать там, где безопасно, подальше от себя, с родственниками на другом конце Кинамы. А уйти не может, потому что гвардия - это вся его жизнь: его святой долг и его братья, которые могут без него погибнуть. Вот Виньес и разрывается уже пять лет между двух огней, а Каламьин, которая когда-то свела его с ума, теперь и сама с ума сходит, зная, что ее муж каждый день ходит по лезвию ножа. Так что жены - это не для таких, как мы, - Кален застыл посреди переулка и обратил на Сони строгий взгляд. - С Дьердом уже все понятно, но если мне станет известно, что ты, Сони, крутишь кому-то голову, хоть с самыми благими намерениями, выброшу тебя из гвардии, чтобы никто из вас двоих потом не мучился, как Виньес. Ясно?
   - Ясно, - буркнул он. Как будто он уже помчался дарить кому-то свадебные серьги и кольцо... - Не волнуйся, от меня ты женитьбы точно не дождешься. Во всяком случае, не ближайшие сто лет.
   - А, это ты просто еще не встретил свою Эмьир или Каламьин, - уверенно произнес Кален.
   Сони уже собирался презрительно фыркнуть, но вдруг вспомнил мягкие губы Дилы. На мгновение его снова обдало жаром, а мороз перестал покусывать щеки.
   - Ну... - невразумительно промычал он.
   Дьерд с Каленом хмыкнули.
   Командир покинул переулок, снова выйдя на широкую улицу, и над мужчинами нависли стены Эстальского замка с патрулирующими на них гвардейцами. Великое Око светило прямо на три высоких башни. На вершине каждой из них в узких окошках до сих пор не погасли огни. Снизу, с подножия холма, на котором расположился замок, казалось, будто его крепостные стены и возвышающиеся над ними крыши внутренних строений - это распахнутые крылья, а башни - это три головы неведомой птицы с пламенными глазами-бусинами, которая пыталась взлететь к Небесам, но так и осталась, окаменев, на земле. Сони стало немного жаль, что это волшебное существо не похоже на орла. Если Невеньен выйдет замуж за Иньита, как сплетничали слуги, то с основанием новой династии королевский герб сменится, но пока еще символом маленькой королевы оставался орел в синем небе. Некоторые горожане считали, что с возращением на престол Идущих в Кинаме наконец-то наступят спокойные, сытые времена. Сони хотелось, чтобы их слова сбылись - тогда служба в гвардии перестанет быть такой опасной, как сейчас.
   Заплатив стражам, чтобы они "не заметили" опоздание нескольких гвардейцев, Сони, Кален и Дьерд встали в тени неподалеку от врат.
   - Ладно, пойду я к Эмьир, - рыжий маг оглянулся на правое крыло замка, проверить, горит ли свет в покоях невесты. Удостоверившись, что там светло и леди-кудряшка все еще ждет своего любимого, он крепко обнялся с друзьями. - Берегите себя. И если получится, уничтожьте парочку када-ра, хорошо?
   - Хорошо, - ответил Сони.
   Дьерд ни разу не упрекнул его за то, что он освободил Детей Ночи, даже после того, как они разорили поместье его родственников. Если Сони не мог отправить када-ра обратно в Бездну, он должен был пообещать парню хотя бы это.
   - Смотри, свадьбу без нас не играй, - Кален с притворной строгостью погрозил ему пальцем. - Мы еще хотим погулять на ней.
   Дьерд засмеялся.
   - Ты - и на свадьбе гулять? Да я руку себе отгрызу, чтобы на это посмотреть. Так что не переживай, вас уж точно дождусь. Главное - вернитесь.
   Быстро попрощавшись, они разошлись в разные стороны: Дьерд - в замок, а Сони с Каленом - в казармы. Они шли не особенно таясь, но и не шумя - гвардейцы-маги находились в неофициальном привилегированном положении, и на некоторые нарушения правил руководство закрывало глаза, однако злить его не стоило.
   Осторожно, чтобы никого не потревожить, они миновали общие спальни на первом этаже и поднялись на второй, к себе. Месяц назад, когда гвардия Невеньен сливалась с гвардией Тэрьина и вокруг творилась полная неразбериха, Калену удалось каким-то чудом урвать отдельное помещение с восемью кроватями - с расчетом на будущее пополнение. Оно должно было произойти, когда в Эстале соберутся маги со всего королевства, чтобы выбрать лучших и включить их в свои ряды. Однако до этого было еще далеко, и пока отряд наслаждался относительным уединением.
   Открыв дверь, Сони вдохнул ударивший в нос крепкий мужской духман, но вместо того, чтобы поморщиться, улыбнулся. Это был его дом, в котором Виньес мог заваливать соседнюю кровать посланиями от семьи, Кален - с истинно северной педантичностью развешивать мундир, чтобы он не мялся, Сех - звучно храпеть и пускать слюну из уголка рта, а сам Сони - спокойно раскладывать наборы метательных ножей, отмычки и разные инструменты.
   - О, притащились наконец-то, - проворчал Виньес, засовывая перечитываемое письмо в конверт. - Долго же вас носило.
   Сони так любил этот дом, что даже был готов терпеть придирки горбоносого мага, побери его Бездна.
   - Всё, спим, - скомандовал Кален, когда все разделись и легли на кровати. - Виньес, туши свечку.
   Фитилек зашипел и погас, сжатый костлявыми пальцами мага. Сони накрылся толстым шерстяным одеялом и шепотом, себе под нос, чтобы не разбудить Сеха, запел сегодняшнюю песню менестреля. Однако до конца, в отличие от музыканта, он ее не довел - так было принято у кутящих всю ночь солдат, которые, как в песне, после рассвета действительно отправлялись на войну.
   С Севера домой могут вернуться не все. Но они сделают благое дело - они защитят людей.
  
   * * *
  
   Квенидир располагался на холмах, в нескольких днях пешего пути от гор, белыми пиками упиравшихся в синее небо. Окружавшие город лесистые взгорки были покрыты снегом и ослепительно сверкали под лучами яркого солнца. Закутанные в пушистые шубы ветки сосен изредка вздрагивали от того, что в воздух взмывали сизые вяхири или другие птицы, испуганные шумом, который издавал отряд Ламана. То и дело среди деревьев мелькали рыжие хвосты бесстыжих белок.
   Округа казалась тихой и мирной, оттого покинутые хозяйства на подходах к Квенидиру выглядели дико, неуместно. Некоторые из них уже подверглись тщательному мародерскому обыску. В таких домишках сиротливо хлопали незапертые ворами ставни, калитки были распахнуты или вообще выворочены с "мясом", а рабочие инструменты и утварь валялись прямо на снегу посреди дворов. Впечатление заброшенности усилила мекающая пятнистая коза с оборванным поводком, которая перебежала дорогу перед колонной солдат и удрала в лес.
   Сам город тоже вызывал странные ощущения. В такой морозный день, как сегодня, над ним должно было витать густое облако дыма, который давали жарко растапливаемые печи и камины, но дым курился еле-еле над третью домов. Серые крепостные стены с квадратными башенками - невысокими, старыми, выстроенными много веков назад - не охранялись, а городские ворота были широко раскрыты, словно зазывая внутрь всех прохожих. Проход сторожили всего три человека: два внизу и один наверху, в надвратной башне. Вопреки обыкновению, не было никого из магической стражи, но не было и привычной толкучки, которая неизменно творилась у главных ворот в любой город. Люди не ехали в Квенидир, они уходили оттуда, утекали тоненькими струйками - слишком тоненькими, по мнению Сони. Над всем этим на двух самых высоких из холмов, которые занимал Квенидир, царили грубый и неотесанный великан-замок и храм Небес и Бездны. Белые стены половины Небес сияли в солнечном свете, отвлекая внимание от неуклюжей громадины замка.
   Колонна из двухсот солдат и длинным хвостом из обозов замедлилась и, наконец, замерла у городских ворот. Сони переступил с ноги на ногу и потер заледеневший нос. Они с магами находились во главе отряда, за офицерами и штатом генеральских помощников - в основном всяких благороднорожденных. Можно было понаблюдать за тем, как Ламан общается со стражниками, но сейчас Сони куда больше интересовало то, что он замерз. Рядом оглушительно чихнул Виньес, сразу после этого закашлялся командир.
   - Кален, - позвал горбоносый. - Будешь?
   Он достал из кармана бумажный сверток с сагастой. Растирать ее в порошок в походе было негде, и маги жевали корни целыми, надеясь, что это поможет ноющему горлу. Однако так запасы Виньеса быстро таяли - в свертке остался всего один усохший корешок. Больше никому Виньес его не предлагал. Сони и Сеху удалось избежать повальной болезни, но Калена, как и большую часть шедших с Ламаном отрядов, тоже прихватила простуда, хотя держался он лучше, чем Виньес. Поэтому командир, поморщившись, глянул на жалкий отросточек в мятой бумаге и отвернулся.
   - Жуй сам. Тебе полезнее.
   Виньес заколебался. Он бы съел его без сомнений, если бы у них были другие лекарства. Но все закончилось, а выбить микстуры у лекарей было посложнее, чем живым попасть на Небеса. Даже просто для того, чтобы добраться до войскового лекаря, требовалось покинуть строй, пройти мимо всех двух сотен отправленных в Квенидир солдат и еще отыскать нужного человека среди вереницы тащившихся следом обозов. Но и тогда никто не гарантировал, что удастся убедить врачуна отсыпать хотя бы щепоточку лечебного порошка. Сопливили и кашляли почти все, и на всех лекарств было не запастись. Их выдавали маленькими порциями, только в установленное время, только с разрешения офицеров и только определенным людям, чтобы среди солдат не началась спекуляция. Впрочем, она и так уже началась - вчера на привале Сони видел очередь среди обозов за травами, якобы закупленными у местных жителей. Приобретать "чудесное средство" он не решился - кто знает, какую пыль туда на самом деле насыпали ушлые торгаши.
   - Может, все-таки лучше тебе? - спросил Виньес Калена.
   - Жуй, я сказал.
   Маг послушно засунул коричневый корень в рот и скривился, разжевывая жесткие горькие волокна. Сони отвернулся, чтобы не видеть его перекошенное лицо, и стал рассматривать происходящее у ворот.
   Ламан в нетерпении крутил в руках поводья, а его конь, чувствуя гнев хозяина, скреб копытом землю. Верхний стражник с арбалетом за спиной облокачивался на бойницу, подпирая рукой щеку, и безучастно наблюдал за королевскими солдатами, а двое нижних в шапках набекрень и забытыми у стены алебардами без особого старания изображали почтительный вид. Их расхлябанность и равнодушие задели Сони. В Квенидир заблаговременно отправили гонца, который должен был сообщить в ратушу о приближении генерала Севера. Неужели в городе всем плевать на долгожданную помощь?
   - Эй, ты! - крикнул Ламан стражнику на башне.
   Тот, решив, что его хотят укорить за неподобающий вид, выпрямился и надел на лицо подобострастную маску.
   - Да, господин?
   - Смотри в небо! - рявкнул генерал. - Следи за холмами!
   Арбалетчик задержал на нем недоуменный взгляд, но стал послушно таращиться на облака и вершины холмов, щуря глаза от снежного блеска.
   "Смотри в небо" - эту фразу солдаты Ламана в последние дни повторяли друг другу чаще, чем что-либо другое. Беженцы рассказывали, что Дети Ночи приходили не из-под земли, а падали с небес, как коршуны на слабую добычу. Кое-то убеждал, что приближающиеся порождения Бездны похожи на стремительно летящую по небосводу черную тучу, и теперь солдаты дергались из-за каждого облака, чей цвет был темнее светло-серого.
   Следить за холмами тоже было важно. Разведчики донесли, что где-то там прячутся отряды Таннеса, по слухам - сплошь из воинов Шасета, способных на сколь угодно безумную атаку. Встречающиеся по дороге беженцы из Квенидира подтверждали молву и рассказывали о том, что знаменитый Волк разграбил несколько караванов, убив почти всех людей и забрав всю еду и ценности. Теперь даже коренные северяне хватались за оружие от каждого звука, каждой шевелящейся ветки в лесу, а те, кто рос в центральных и южных землях, среди ровных полей и широких рек, жаловались на проклятые бугры земли, которые загораживают горизонт и вечно нависают над головой. Сони холмы скорее нравились - не по себе ему становилось в распаханном поле, где все просматривалось на лиги вокруг и было некуда спрятаться, но Сех, например, относился к тем, кого взгорки заставляли ежиться и вжимать голову в плечи.
   В любом случае, ожидание двойной атаки - с неба и земли - изматывало вдвойне. Холод и снег, который забивался в сапоги и намачивал мгновенно дубеющую одежду, только ухудшали вызванное "гонкой" положение: чтобы вовремя добраться до Квенидира, Ламан заставлял людей идти и днем, и ночью. Солдаты, присоединившиеся позже (отряд пополнил свои ряды в нескольких крепостях по пути), устали не так сильно, но те, кто вышел из Эстала, отчаянно мечтали, что в теплых казармах Квенидира можно будет наконец-то отдохнуть. Однако Сони, глядя на неприветливый город, чувствовал, что там начнется самое неприятное.
   К воротам наконец прибежал вспотевший и растрепанный начальник раздолбаев-стражей - то ли сержант, то ли лейтенант в потертом коричневом мундире, который принялся извиняться, низко кланяться перед Ламаном и что-то ему быстро и много говорить.
   - Ну и лицо у Ламана, - пробормотал Виньес. - Я уже боюсь.
   Сказанное офицером вспыльчивому генералу, видимо, не понравилось. Резко дернув за поводья, так что лошадь заржала, он вернулся к подчиненным и прорычал приказание:
   - Едем в замок.
   Вряд ли его так разозлило приглашение в замок само себе - его стоило ожидать, так как столько солдат можно было разместить лишь там. Сони вопросительно посмотрел на Калена, но тот пожал плечами: дескать, понятия не имею, что за вожжа Ламану под хвост попала.
   Колонна медленно тронулась с места, однако почти сразу же в воротах возникла сумятица. Не зная о том, что прямо за стенами стоит крупный военный отряд, в проем попыталась проскочить доверху забитая вещами телега. Пришлось ждать, пока суматошные, перепуганные руганью Ламана горожане освободят проезд.
   Прошагав через ворота - камни в длинном тоннеле были покрыты коркой льда, - Сони повернул голову, разглядывая бежавшую из города семью. Трое маленьких детей, высовывающихся из-за бортов, весело махали солдатам. Малыши еще ничего не понимали и радовались любому развлечению, но из пятерых взрослых вдохновленными казались только двое самых молодых. Улыбки старших если и были, то уже пропали; их лица были вытянутыми от удивления или настороженными. Дело было не только в том, что у отряда Ламана после долгого путешествия через снега был не самый бравый вид. За время пути до Квенидира Сони видел такие эмоции много раз и знал, о чем думают эти люди.
   Двести солдат. Восемь магов. Это не было похоже на обещанное королевой спасение от када-ра.
   На самом деле Невеньен не обещала спасти Квенидир от Детей Ночи. Официально отряд снарядили, чтобы помочь защититься, причем скорее не от порождений Бездны, а от мародеров, и уберечь город от беспорядков. Даже только это было прекрасно - северянам после долгого игнорирования ответили на их слезы и мольбы, но народ всегда будет недоволен, что ты ему ни сделай. И тем более всем подряд было не объяснить, почему Невеньен послала сюда людей и почему именно столько.
   Отправить больше солдат значило растянуть поход по меньшей мере на месяц, а отряд и так задержался в пути из-за снегов. Меньше солдат - преподнести Таннесу подарок в виде легко захватываемых обозов со снабжением. Не хотела королева и терять в бессмысленном сопротивлении када-ра много людей. Магов в армии насчитывалось крайне мало, и каждого из них следовало беречь от гибели, чтобы позже нанести Пожирателям Душ единственный и сокрушительный удар. Беря с собой из Эстала всего восьмерых гвардейцев-магов, включая отряд Калена, Ламан надеялся на то, что защитить горожан и собрать сведения для Невеньен о том, как сражаться против чудовищ, ему поможет магическая стража Квенидира.
   Сони хотелось кричать об этом во всю глотку, надрывая голос до хрипоты, чтобы люди перестали смотреть на них так обвиняюще и с обреченным видом отворачиваться. Может быть, пока нельзя было спасти всех, пока у Невеньен не было тысячи магов, как в легенде про Мареса Черного Глаза, не было самого Мареса, а Дочери Цветка и подавно, но, пречистые Небеса, Ламан привел помощь. Возможно, им удастся сохранить жизни тем людям, кто не успеет или не сможет уйти из Квенидира до того, как на него нападут када-ра.
   Колонна медленно шагала по полупустым улицам. Внешне Квенидир был почти неотличим от Аримина: такие же безыскусные, похожие одно на другое здания с остроконечными крышами, прямые, как стрелы, дороги. Удивила Сони нехарактерная для северных городов грязь. Казалось, жители совсем перестали заботиться о том, что их окружает, и вываливали свои отходы прямо за окна, ленясь нести горшки до канавы. От гниения и смрада все это удерживал только мороз. Кое-где перед дверьми домов лежали груды хлама, который никто и не думал убирать от крылец. Возможно, беспорядок был бы не так заметен, если бы на улицах было столько прохожих, сколько и в обычный день. Но Сони не видел ни хозяек, которые бегут к пекарю за свежим хлебом или к мяснику за говяжьей вырезкой, ни слуг, которые вечно торопятся по поручениям господ, ни крестьян, которые съезжаются с округи, чтобы продать пойманного зайца или мороженую рыбу, которая еще вчера плавала под озерным льдом. Деревянные ставни в домах были закрыты, стеклянные окна в богатых особняках - занавешены плотной тканью, а то и забиты досками, большинство лавок, которыми полнилась ведущая к замку улица, - заперты на засов. Возле таверн и постоялых дворов не было ни одного мальчишки, нанятого хозяином, чтобы превозносить достоинства подаваемого здесь вина, мягкость постелей и отсутствие в них клопов.
   При всем этом Квенидир не выглядел совсем обезлюдевшим. Прибытие такого числа солдат, тем более во главе с одним из ближайших советников новой королевы, - событие все-таки из ряда вон выходящее, и с обочин дороги на Ламана и его подчиненных глазели зеваки, а некоторые выкрикивали приветствия. Зрителей было достаточно, однако не столько, сколько могло быть даже в полупустом городе. Больше народа встречало отряд Ламана в селениях, в два-три раза меньших по размеру, чем Квенидир. Причем там навстречу генералу Севера часто выходила знать, которая стремилась уважить его самого и, через него, новую королеву. А здесь, не говоря уже о том, что в ратуше и не подумали прислать своего представителя к воротам, среди людей не было почти никого в дорогой одежде или с драгоценными украшениями. Ободранные платья, заплатанные штаны, дырявые сапоги, в лучшем случае выеденные молью кроличьи шапки - большинство зрителей были бедняками, которым было некуда ехать или они по каким-то причинам не могли бросить дом. Богачку Сони углядел только одну - пожилая северянка в серьгах и ожерелье из золота с костью рай-гала смотрела на процессию из окна дома, принадлежавшего, скорее всего, купцу. Все проемы на первом этаже были наглухо заколочены, и Сони подозревал, что женщина там одна. Наверное, она была слишком слаба, чтобы перенести путь до центральных земель, и осталась, чтобы умереть в родном доме - или выжить, если Кайди позволит. Почти отсутствовали в толпе и рыжие шевелюры сасаа. Южан в Квенидире жило немного, и те, кто нанимался к состоятельным хозяевам, уже уехали вместе с ними в безопасные места.
   - Что-то народу маловато, - протянул озирающийся Сех. В крупном северном городе он был первый раз. - И все они такие... Странные. Совсем не похоже на то, что Шен рассказывала.
   - А как ты хотел, полгорода же нет, - пробурчал Виньес. Он отчаянно шмыгал, но не вытирал нос - боялся опозорить гвардейскую честь на глазах у такого количества кинамцев. - Удивительно, что и вторые полгорода еще не уехали. Весь цвет сбежал, а оставшиеся боятся во двор выйти. Посмотри внимательнее - сколько за закрытыми ставнями людей на нас любуется.
   - Кого они боятся? - Сех распахнул карие глаза. - Тут же почти никого не осталось!
   Сони хмыкнул. Потрясающую наивность, которая текла в крови у всех сасаа, из мальчишки было не вытравить никакой гадостью. Казалось бы, столько ужасов пережил еще в детстве, работая слугой, потом в гвардии, когда они в Могареде лордов убивали и когда он своего отца хоронил, и даже за время пути до Квенидира Сех умудрился встрять в несколько драк с простыми солдатами из-за того, как они себя вели. Простодушие этого парня было неисчерпаемым.
   - А вон, глянь туда, - Сони дернул его за кожух, разворачивая к переулку. В этом месте горожан стояло немного, и было хорошо видно всех, кто находился в узком проходе между зданиями.
   Собратьев по бывшей профессии Сони всегда узнавал сразу. Их внешность была разной, но взгляд всегда оставался одинаковым - прямым, смелым и четким, а движения - быстрыми и уверенными. Сейчас воры, тихо переговариваясь между собой, присматривались к покинутому дому, оценивали удобные вход и выход, чтобы молниеносно обчистить дом и удрать вместе с награбленным, если преступников заметит стража. Они даже особенно не скрывались. При таком количестве пустовавших богатых домов у воров в Квенидире было раздолье, сорвется одна кража - влезут в дом по соседству. Сони в глубине души им позавидовал. В особняках наверняка осталось столько ценных безделушек...
   - Кого ты мне показываешь? - глупо спросил Сех.
   - Кого, кого... Воров. Грабителей. Таких людей, которые врываются в дома и забирают все, что можно продать, и на жизнь законных обитателей этих домов им частенько наплевать. Представляю, сколько здесь нашего брата - за лордскими владениями-то небось никто не следит. Наверное, разбойники со всей округи собрались поживиться.
   Один из шагающих впереди благороднорожденных обернулся и ожег Сони и Сеха взглядом. Ему не понравилось, что они разговаривают, хотя от "свиты" Ламана галдеж исходил не меньший.
   - Треп прекратите, - оборвал подчиненных Кален. - Может, в городе и половина жителей, но они на вас смотрят.
   Сони натянул фальшивую улыбку и помахал толпе - если это можно было назвать толпой. Из всех измученных, перепуганных лиц осветились только несколько, и в ответ ему раздались жиденькие возгласы. Не такой встречи он ждал от города, которому они пришли помогать...
   - Да тут на головах надо ходить, чтобы на тебя внимание обратили. Толку больше будет - народ хоть порадуется зрелищу, - с досадой пробормотал Сони.
   Но затих. Впрочем, молчание длилось недолго. Первым, как ни удивительно, не выдержал Виньес.
   - Слушайте, - негромко, с тревогой заговорил он. - Мы по главной улице идем, а я до сих пор не увидел ни одного стражника, кроме тех, что у ворот. Местный градоначальник совсем идиот?
   - Нет, если только с ним ничего не случилось, - ответил Кален.
   Как будто не он только что отдал приказ заткнуться.
   - Ты откуда знаешь? - спросил Сони обиженным тоном. - Ты что, был здесь?
   Им с Виньесом можно языками чесать, а младшим членам отряда - нет...
   - Жил. С градоначальником я знаком лично благодаря службе в магической страже. Он умный, ответственный человек и не позволил бы ворам грабить дома прямо на главной улице.
   Забыв об обиде, Сони вскинул на него удивленный взгляд. Значит, это родной город Калена. Мало того что он ни словом об этом ни обмолвился, он так спокойно сообщает об этом - и ни трепета, который бывает при возвращении домой после долгого отсутствия, ни высматривания полузабытых примет, ничего. Вспомнив о своей собственной реакции при возвращении в Могаред, Сони покачал головой. Видимо, для Калена это место тоже давно перестало быть домом.
   - Почему ты не сказал? - разочарованно спросил его Сех, явно думая о том, что вместо долгих лекций Виньеса, которые ему уже поднадоели, можно было послушать истории о Квенидире от Калена. - Наверняка ты мог бы рассказать кучу полезного!
   - Я здесь двадцать лет не был и с трудом помню, как найти дом, где я родился. Если бы я помнил что-то полезное, то обязательно бы вам сообщил, - отрезал он.
   Его тон подразумевал, что обсуждать эту тему лучше не стоит. Сони, прищурившись, изучил Калена. Интересно, из-за чего ему так не хочется вспоминать о родине? Может, он тут какое-то преступление совершил? Но тогда его вряд ли бы взяли в гвардию - там тщательно проверяли все сведения о новичках.
   Сбоку, из толпы, донесся подозрительный шум, непохожий на звуки радостной встречи. Кто-то среди горожан усиленно толкался, но кто именно, было не видно. Сони напрягся - и правильно сделал, потому что через несколько мгновений в идущих впереди офицеров полетели гнилые овощи и очистки. Мужчина, который недавно зло оборачивался на Сони с Сехом, с руганью стряхнул с себя свекольную кожуру. Ламан, хотя ему повезло остаться чистым, скрежетал зубами. Он уже поднял руку, чтобы отдать приказ найти наглецов, но в последний момент замер. Как квенидирцы воспримут то, что отряд, посланный защищать, первым делом станет их карать?
   - Убирайтесь! - крикнули со стороны, противоположной той, откуда летели овощи. - Нам не нужна помощь проклятых королей!
   - Короли виноваты в том, что када-ра истязают нашу землю! - вторил ему другой голос. - Проваливайте! Нас защищают Небеса!
   Ламана это окончательно вывело из себя.
   - Кален! - зарычал он. - Поймать их!
   Стоило ему договорить, как Виньес и Кален отделились от колонны, бросившись туда, откуда слышались голоса. Над магами взвились золотые щупальца, готовые схватить нарушителей спокойствия, но те уже затерялись среди зрителей и скрылись в подворотнях.
   Сех грустно посмотрел на лежавшее под ногами яблоко - красное, сморщенное от долгого хранения и подгнившее с одной стороны. Кто-то из шедших впереди офицеров наступил на него, и фрукт мягкой стороной размазался по мостовой.
   - А ведь его еще можно было обрезать и съесть, - с жалостью от того, что пропадает еда, произнес сасаа.
   Сони кивнул. Внутри у него все кипело от негодования.
   Пришли, называется, помочь проклятым северянам...
  
   * * *
  
   Ламан бушевал. Немногочисленные замковые слуги, чей уехавший хозяин, по словам местных жителей, был тихим и замкнутым человеком, подпрыгивали от его рыка, доносившегося из-за дубовых дверей Главного зала. Дрожь пробирала и Сони, который стоял в голом каменном коридоре (ковры, картины и все украшения были вывезены) и ждал своей очереди попасть на разнос к генералу. Перед ним стояло еще просителей пять, и столько же позади. Первый из них, управляющий замка Саннал, мужчина среднего возраста с мясистым лицом, сложил руки у пояса и со скорбно-смиренным видом смотрел в пол. Знал, что ему тоже достанется, вне зависимости от того, с чем он обратится к временному господину. Кален, который в качестве телохранителя повсюду сопровождал Ламана, устало опирался на стену и изредка вытирал нездоровую испарину со лба. Не прекращающиеся с самого утра вопли вымотали даже его.
   Главной причиной отвратительного настроения Ламана был Нендамьел, заместитель градоначальника Квенидира. Кален угадал - человека, который занимал пост городского управителя уже почти тридцать лет, в последние годы одолели старческие болезни. Он не мог в полной мере справляться с обязанностями, и ему подобрали замену, чьего-то там присланного из столицы родственника - мужчину чуть старше Сони, с тонкими усиками, больше заботящегося о своей внешности, чем о чем-то еще. Нендамьел достаточно долго с удобством пользовался привилегиями, которые ему давала высокая должность, предаваясь безделью и, видимо, полагая, что так будет всегда. Но когда "грохнуло" и понадобилось срочно разгребать проблемы, а немощного руководителя, который еще мог что-то исправить, обеспокоенные дети и внуки увезли подальше, решить ни одну из них он оказался не в состоянии. Нендамьел был слишком туп даже для того, чтобы сбежать из Квенидира, как только запахло жареным. Он искренне верил, что ему все удастся сделать - нужно только чуть-чуть побольше времени. Он ведь уже несколько лет сидит в ратуше, ну что, разве теперь с парочкой проблем не разберется?
   Но не разобрался. Изредка срочные гонцы осмеливались приоткрыть дверь Главного зала, и становилось видно, как Нендамьел, с понурой головой, то белея, то краснея, стоит перед орущим Ламаном, который обвиняет смазливого чинушу в неизбежной гибели Квенидира.
   В первые же два часа после входа солдат в Квенидир стало ясно, что городской власти как таковой здесь не существует - почти все чиновники сбежали в первых рядах, мямлящий Нендамьел не считался, а усилия нескольких оставшихся, единственных сознательных людей в ратуше, изменить уже ничего не могли. Поэтому отряд никто и не встретил на въезде - тупица Нендамьел решил, что генерал придет к нему на поклон сам, а подсказать ему, что это будет одной из его самых серьезных ошибок в жизни, было попросту некому. Убедившись, что от ратуши он поддержки не получит, Ламан попытался взять все в свои руки. В первую очередь он помахал перед управляющим Квенидирского замка бумагой с печатью королевы, которая давала ему крайне широкие полномочия, и занял крепость. Солдаты, не успевшие прийти в себя после похода, были срочно организованы в патрули вместо разбежавшейся стражи. Глашатаи носились по улицам и призывали горожан на рассвете собраться у южных врат и вместе с конвоем выдвинуться в ближайший городок, который согласился принять беженцев. Были очищены все тюрьмы с условием, что заключенные обязаны присоединиться к ополчению или будут казнены. И так далее, и так далее, и так далее. Сеха, например, назначили в один из ночных патрулей, а Сони попал в группу солдат, которых отправили разыскать городских аптекарей, лекарей или любых людей, кто сведущ в этом искусстве, и доставить их к Ламану. Затем они должны были передать все запасы лекарств войскам и либо остаться под началом генерала, чтобы помогать вероятным раненым, либо перейти к молодому ученому из Эстальского университета, который готовил какие-то продвинутые научные порошки для отпугивания када-ра.
   В общем, деятельность была разведена бурная, но выполнить поставленную королевой задачу - освободить город до нападения када-ра - не удалось. На рассвете к воротам пришло достаточно человек - но никак не три с половиной тысячи, которые, по примерным подсчетам тех самых сознательных чиновников, оставались в Квенидире. Некоторые жители, не способные уехать сами, обратились к солдатам и должны были уехать завтра утром, когда для них подготовят повозки. Еще некоторые, в основном мужчины, отказались покидать Квенидир, вместо этого присоединившись к "ополчению" - добровольной дружине, которая помогала, чем могла: кто-то записывался в патрули, кто-то просился в конвои, кто-то раздавал свои вещи нуждающимся, а кто-то согласился выполнять разные подсобные работы. Сони нравился их предводитель, стоявший за ним в очереди к Ламану. Энтарин, коренной квенидирец, был здоровым детиной с кулаками-молотами, но добрым, прямым и честным мужиком, у которого за земляков болела душа. Он и объяснил генералу, почему три тысячи горожан, вместо того чтобы хватать манатки и при первой же возможности мчаться прочь от врага, у которого нет жалости и которого невозможно победить, вопреки здравому смыслу продолжают сидеть на месте и избегать королевских солдат.
   Объяснить-то объяснил. Но сутки - драгоценное время - были уже потеряны.
   - Ты хоть понимаешь, чего ты добился своими "стараниями"? - орал за дверью Ламан. - А я еще гадал, почему полгорода еще прячутся в своих домах, хотя предупреждение вы получили пять дней назад! Да им сохраннее тут сидеть, чем куда-то идти! Скажи, например, какой Бездны ты распустил стражу? Где мне теперь искать тех магических стражников, которые должны были помочь защитить горожан? Где, я спрашиваю? Их же всего двое осталось на весь проклятый Квенидир!
   Голоса Нендамьела было не слышно. Он не имел права оправдываться, а если бы и попытался, это могло бы стать последними словами в его жизни. Взбешенный Ламан находился на грани убийства, и нужно было быть совсем умалишенным, чтобы этого не понимать.
   - Какого Шасета ты отсиживался за стенами ратуши, когда горожане пришли к тебе искать защиты от Таннеса, который разграбил их обозы и поубивал людей, а? С какой, провались ты в Бездну, радости ты позволил купцам взвинтить цены на еду, так что бедняки начали голодать?
   Видимо, Нендамьел все же осмелился что-то вякнуть, потому что в Главном зале сперва возникла зловещая пауза, а потом рев Ламана стал еще громче.
   - Экономическая выгода? Ублюдок недоношенный! Ты где такие слова вообще выучил? Когда када-ра сожрут весь город и все окрестности и некому будет обрабатывать землю, ухаживать за скотом и тем более некому будет продавать продукты, которые валяются на складах, потому что никто не может их купить, - какая тогда будет экономическая выгода?! Да тебе нужно выпустить кишки, повесить и четвертовать за предательство!
   Двое северян - помощников Энтарина кровожадно улыбнулись, услышав угрозу. Нендамьел совершил столько ошибок, что население встретило бы его казнь с рукоплесканиями. Сони же с тревогой покачал головой. Придурка-чиновника Ламан, скорее всего, не убьет - побоится вызвать бурю возмущения в Эстале. А вот сорваться на какой-нибудь более мелкой сошке ему ничто не помешает, и пощады бедняге, не вовремя попавшемуся под руки генералу, не будет. Чуявшие это солдаты трусили от него не меньше, чем от када-ра, и боялись приносить даже хорошие новости - Ламан мог вспыхнуть от чего угодно. Сони с парнями, которые вместе с ним искали в Квенидире лекарей, пришлось тянуть жребий, кто доложит начальнику о пришедших к ним сегодня старой знахарке и молодом хирурге. Сони не повезло - жребий выпал ему. Наверное, не стоило забывать о жертвоприношениях Кайди после того раза, как Мит помогла ему выбраться с праздника Ночи.
   А ор в Главном зале все продолжался.
   - Чего теперь удивляться, что под таким гребаным руководством народ обратился к жрецам! А ты знал об этом и не помешал им прибрать всю власть! Для меня загадка только, почему ты еще вчера, когда расшаркивался передо мной своими погаными ногами, не мог сказать, что настоящего заместителя градоначальника зовут жрец Мирран и он настоятель храма Небес и Бездны! Что это он озаботился раздачей еды людям, выгнал зарвавшихся торгашей и приютил у себя всех, кто об этом просил! Что это он, мать его за ногу, убеждает людей, что в храме безопаснее, чем где-то еще, и что када-ра какой-то Бездны не тронут их, если они будут молиться богам! Если бы я знал обо всем этом, я бы еще вчера, вместо того чтобы тратить время на такую никчемную блоху, как ты, пошел к проклятому Миррану!
   Полуопущенные веки Калена еле заметно дрогнули. Сони решил, что это из-за оскорблений, которыми Ламан щедро награждал Нендамьела и заодно этого Миррана. Если заместитель градоначальника выживет после нападения Пожирателей Душ, то у Ламана появится враг, а то и не один, если у чинуши есть влиятельные друзья. Не слишком умно было и поливать грязью жреца. Окажись среди невольных слушателей кто-нибудь из его почитателей... Они же не знали, что Ламан изо всех сил сдерживается и ругается совсем не так, как костерил бы солдат. Можно сказать, он проявлял к Нендамьелу и Миррану определенное уважение. Еще бы только кто-нибудь их об этом предупредил.
   Крики снова стихли. Люди в очереди слегка напряглись, ожидая после паузы нового взрыва эмоций. Вдруг дверь распахнулась, со звоном ударившись металлической ручкой о камень стен и заставив всех вздрогнуть. В проеме показался генерал, за ним - Нендамьел, обливающийся потом, но с явным облегчением во взгляде, что истязание закончилось.
   - Кален! - процедил сквозь зубы Ламан. Его лицо было красным, завязанные в конских хвост волосы - растрепанными, ноздри раздувались от гнева. Рукава светло-коричневой рубашки были закатаны по локоть, многозначительно открывая широкий костяной браслет с зарубками. - Собирай свой отряд, пойдем к этому Миррану, Шасет бы его побрал. При необходимости... - он замолчал, укусив себя за нижнюю губу, как будто у него чуть не вырвалось "порежешь всех на куски". - Выступишь нашей охраной, короче.
   Сони был уверен, что Кален, как обычно, прижмет руку к сердцу, слегка поклонится и уйдет искать Виньеса с Сехом. Он так и начал делать, но, выпрямившись, внезапно со странной интонацией заговорил:
   - Господин генерал, прошу прощения, мне нужно с вами сначала объясниться. Возможно, мне не следует присутствовать на встрече со жрецом...
   - В жопу Шасету засунь свои объяснения! - рявкнул Ламан. - Нет на них времени! Выполняй приказ!
   - Да, господин генерал.
   Под скулами Калена едва заметно двинулись желваки. В общении с отрядом магов бывший эльтин в выражениях не стеснялся, а Сони изредка ловил на себе, Калене или Виньесе его недобрый взгляд. Так и не простил яростный северянин им гибели родственника и горя двоюродной сестры.
   - Все остальные, - Ламан обвел ожидающих свирепым взглядом. - Обращайтесь либо к управляющему Санналу или к капитану Мальтьену, моему заместителю.
   Он уже сделал несколько стремительных шагов по коридору, как путь ему преградил Энтарин.
   - Лорд Ламан, вы хотели дать новое задание ополченцам. Они жаждут работы.
   Генерал несколько мгновений немигающе глядел на северянина. Сони внутренне сжался. Вот он - тот самый момент, когда бурлящая вода перельется через край... Но Ламан со спокойствием, которое поразительно отличалось от его недавнего состояния, положил Энтарину на плечо руку, увлекая его за собой.
   - Да, точно. Идем, на ходу объясню, что нужно сделать.
   Очередь тем временем поспешно перераспределялась. Слегка ошарашенного таким быстрым поворотом дел Саннала уже окружили люди, и Сони цыкнул, когда прочие, обгоняя друг друга, заторопились искать капитана Мальтьена. В ответ на вопросительный взгляд Кален кивнул.
   - Молнией туда-обратно. Я знаю, ты доберешься до него первым. А я пока найду Виньеса и Сеха.
   Уже помчавшись к лестнице, Сони на миг обернулся и увидел заместителя главы города, который встал посреди коридора и растерянно хлопал ресницами.
   Все вокруг куда-то бежали, носились с какими-то заданиями и ругались от того, как быстро уходит время. Саннал с ошалевшими глазами отвечал на вопросы сразу шести людям, в конце коридора раздавался громкий голос Ламана, который с горячностью рассказывал Энтарину и его помощникам, как хорошо было бы "устроить вот это".
   И только возле Нендамьела было пусто и тихо. Когда чужие люди пытались спасти его город, он единственный понятия не имел, что ему делать.
  
   * * *
  
   Увиденное в храме Небес и Бездны Сони поразило. Он еще думал, почему дым в Квенидире идет из такого малого количества труб, хотя в городе оставалась почти половина населения. Экономят они дрова, что ли?
   Нет. Они молились в храмах.
   Количество людей в полукруглой половине Небес грозило превысить тот предел, который мог вместить зал. Сони даже не заметил, красивые ли здесь фрески - все внимание приковывало к себе человеческое полчище. Северная любовь к дистанциям осталась где-то снаружи. Многие люди стояли на коленях, некоторые упирались лбом в устланный сеном пол. Ступить было некуда - желающие выйти или подвинуться неизбежно толкались или отдавливали соседям ноги. Кое-кто украдкой, чтобы не мешать окружающим, жевал сухари или другую еду. От молитв, повторяемых сотней голосов, гудела голова; плакали маленькие дети, которых матери притащили с собой в храм, то и дело кряхтели старики, поднимаясь с колен или, наоборот, совершая земные поклоны. Несколько жрецов возле алтаря в центре помещения негромко пели вязкую, усыпляющую песню. Иногда кто-нибудь из них прерывался, чтобы принять дар от прихожанина или выслушать его просьбу, и тогда песня становилась почти неразличимой в неумолчном гуле. Воздух в зале был густоты киселя, настолько жарким, что Сони после холода улицы мгновенно вспотел, а его спутники сняли головные уборы и распахнули военные кожухи. Если такая духота скопилась тут, в половине Небес, где свежесть поступала из высоких стрельчатых окон, можно было представить, какая печка была в половине Бездны - там окна напоминали бойницы, чтобы пропускать в царство тьмы как можно меньше света. В том, что народу там не меньше, Сони был готов поспорить на золотой. Если Небеса квенидирцы просили о ниспослании чуда и избавлении от порождений Шасета, то Бездну и самого Мрачного бога войны молили о том, чтобы они забрали Детей Ночи домой.
   Посещение генералом храма особенного интереса ни у кого не вызвало. Сони этому обрадовался - он не хотел такой же встречи, как вчера, когда в них бросались гнилой капустой. Энтарин предположил, что смутьянами был кто-то из религиозных фанатиков, самых яростных приверженцев Миррана. Сегодня они, видимо, все еще где-то гуляли. Лишь некоторые прихожане поглядывали на Ламана, который с полуопущенной головой, как бык, который собирается вскинуть противника на рога, пер к алькову, где гостей ждал настоятель Мирран. Кашляющий Кален еле успевал отодвинуть или прикрыть магией людей, которых случайно задевал Ламан, да так, что, не будь Калена, сшибал бы их с ног. Капитан Оллет, второй после Мальтьена помощник генерала, семенил сзади. Его, очень верующего человека, смущали боевой настрой командира и очевидное намерение устроить со жрецами скандал. Виньес и Сех, высматривающие угрозу среди прихожан, выглядели измученными: горбоносый - из-за болезни, сасаа - из-за того, что несколько ночей подряд находился в ночной страже и никак не мог выспаться. Вдобавок настроение мальчишки было испорчено ночными событиями: он поймал нескольких грабителей, среди которых с немалым удивлением обнаружил соплеменника. Оказалось, что преступник-сасаа когда-то служил господам, живущим в этом доме, а потом, когда бывшие хозяева уехали, сбежал и вернулся, чтобы ограбить их. Как его сородич мог настолько вероломно поступить, у Сеха не укладывалось в голове.
   - Да светит вам солнце, - приветствовал настоятель гостей, не успели они зайти в полукруглую нишу.
   Два сопровождающих его жреца поклонились, сложив ладони перед лицом, но сам Мирран кланяться не стал. Он был таким же предводителем, как и Ламан, но если тот управлял солдатами, то настоятель был генералом воинства верующих. Этот откровенный намек на их равенство и, скорее всего, на нежелание уступать заставил Ламана стиснуть зубы.
   - Да светит вам солнце, настоятель Мирран, - хрипло ответил он.
   Служитель богов был высоким и лысым представительным человеком лет сорока пяти или пятидесяти. Когда-то он наверняка обладал стройным телосложением, но сейчас под черно-белым жреческим одеянием выступал полный, хотя и не бочкообразный живот, а на округлых плечах натягивалась ткань. Вряд ли это было вызвано любовью к излишествам - скорее возрастом и неподвижным образом жизни. В отличие от могаредского настоятеля главного храма Небес и Бездны, безо всякого стеснения расхаживающего в шелках, Мирран носил обычную шерсть грубой выделки. Украшений на нем не было - ни золотых, ни костяных, кроме кольца-печати и простого кожаного браслета, такого вытертого и засаленного, как будто его не снимали лет двадцать. Взгляд у жреца был умный, а прозрачные голубые глаза добавляли в него холодности. Особенно долго он изучал Калена - наверное, узнал в нем бывшего прихожанина, но, отвернувшись, уже больше на него не смотрел, уделив все внимание Ламану.
   - Позвольте признаться, я весьма удивился, узнав, что военным отрядом командует северянин, - произнес настоятель. - Я был уверен, что к нам пришлют уроженца центральных земель вроде господина Нендамьела. Поэтому прошу извинить меня за невнимание к вам. Если бы я знал, что вы, как сын Севера, сможете понять происходящее в Квенидире, я бы пришел к вам еще вчера.
   - Настоятель Мирран, - сказал Ламан, сделав вид, что не заметил лести по поводу сына Севера, - предлагаю отбросить формальности и сразу перейти к делу. Уверен, нам обоим есть, чем заняться.
   - Конечно, - Мирран сдержанно кивнул. - Я слушаю вас.
   Ламан красноречиво огляделся.
   - Может быть, мы перейдем в другое, не такое шумное место?
   Альков, который выбрал жрец, от зала был отделен только колоннадой, а так как храм был переполнен, то ниша оставалась незанятой лишь благодаря уважению прихожан к своему духовному кормчему. Однако это не значило, что они держались подальше - молящиеся начинали толпиться у колоннады, на расстоянии всего трех-четырех шагов от Ламана. Естественно, все, что здесь будет сказано, в мгновение ока разнесется в виде слухов.
   - Зачем нам прятаться от людей, которым мы оба желаем помочь? - с вежливой улыбкой спросил жрец.
   Ламан сузил глаза. Мирран действовал не так, как он рассчитывал. Слегка занервничали и маги, хотя по неопытному Сеху это было заметно гораздо сильнее, чем по Калену и Виньесу, застывшим с двух сторон от генерала.
   Собираясь на встречу, Ламан достаточно ясно дал им понять, что приказ на убийство главного жреца вполне возможен. Между провалом задания и спасением последних жителей Квенидира стоял именно Мирран, благодаря умелым организаторским действиям заполучивший всецелое доверие жителей. Это он убедил большинство из них в том, что нужно не уходить из города прямо в лапы Таннеса и не замерзать от холода на пути в центральные земли, потому что окрестные селения переполнены беженцами, а остаться здесь и молиться богам, чтобы те избавили их от напасти. Какой бы ни была цель настоятеля, он ее достиг - люди послушали его, и кроме ополченцев уезжать отказывались не меньше двух тысяч человек. Чтобы спасти их, проще было избавиться от одного настоятеля, чем вывозить отсюда квенидирцев силой, которой Ламан не обладал. Однако желание жреца разговаривать открыто сводило все его планы на нет. Среди нескольких сотен прихожан, искренне веривших, что стены храма спасут их от када-ра, любая угроза их предводителю могла обернуться кровавым избиением, а о попытке подкупа нечего было и думать. Сони переступил с ноги на ногу. Калену доверили Сердце Сокровищницы, опутывавшее его сияющими потоками, так что победа магов была обеспечена, но такой ценой Сони предпочел бы не выживать. Отряд приехал сюда спасать, а не убивать.
   - Хорошо, - сухо ответил Ламан. - Тогда прошу вас, если вы так хотите помочь этим людям, объявите им, чтобы завтра на рассвете они приходили к южным воротам Квенидира и отправлялись под охраной моего отряда в ближайшие деревни.
   Выражение лица Миррана не изменилось. Его губы продолжали растягиваться в терпеливой улыбке.
   - Извините, лорд Ламан, это невозможно. Вместо добра вы, вероятно, сами того не понимая, желаете зла моей пастве.
   - Зла?!
   Генерал, на краткую долю мига потеряв самообладание, резко шагнул к Миррану. Два жреца за его спиной дернулись, сразу выдав свой страх - что их руководителя убьют.
   - Постойте, пожалуйста! - охнул капитан Оллет, бросаясь между Ламаном и Мирраном. Невероятно низкорослый для северянина, он стоял между ними, как ребенок между взрослыми. - Все можно решить мирным путем!
   Пальцы Калена как будто свело судорогой, и вокруг Ламана вспыхнул щит. Сони удивленно скосился на командира - он что, считает, что это Мирран может накинуться на Ламана?
   Настоятель единственный даже не вздрогнул. Он только немного склонил голову набок, с интересом наблюдая за противником. На Оллета ни Мирран, ни Ламан даже не взглянули.
   - Я желаю зла? - прошипел генерал. - Одумайтесь, настоятель. Када-ра нападают на большие скопления людей, для них это как для ребенка, который видит только кучу конфет, но не другие разбросанные по комнате сладости! Сколько у вас людей в храме - сотен пять? Больше? Сколько еще храмов в городе - два, три? Вы Детям Ночи свою паству, о которой так заботитесь, как каравай дорогим гостям преподносите! Представляете, что здесь начнется, когда прямо через стены полезут када-ра, как в Аримине, Бересине, Тихом Логе? Те, кого не сожрут, затопчут друг друга сами. Здесь будет бойня, которая произойдет по вашей вине!
   Он произнес это громко, забыв о том, что их прекрасно слышно вокруг, или, возможно, сделал так специально. Ближайшие к алькову прихожане заволновались и стали переглядываться. Шмыгающий Виньес шевельнулся, и на границе алькова с залом возник еще один щит, хотя Ламан и не приказывал его создавать.
   - Почему вы так уверены, что обязательно будет бойня? - ровным голосом спросил Мирран.
   Генерал посмотрел на него, как на сумасшедшего.
   - Почему вы так уверены, что ее не будет?
   - Лорд Ламан, кажется, ваша вера недостаточно сильна. Возможно, вам стоит принести жертву Великой Чете, чтобы Богиня-Мать и Сын Света очистили ваш внутренний взор и вы смогли увидеть истину?
   Это заявление заставило округлить глаза не только Ламана. На настоятеля вытаращились все, кто стоял в алькове, кроме двух жрецов младшего ранга. Сони старательно искал на лице Миррана признаки безумия.
   - Мы просим Небеса о милости, - говорил он, - как это делали наши предки пятьсот лет назад, когда светлые боги даровали нам помощь Дочери Цветка. Наши молитвы сильны, как никогда. Посмотрите на этого человека, - он указал на молодого крепкого мужчину с блеклыми, почти бесцветными и пустыми глазами, который неистово клал земные поклоны. - Еще недавно Поллара было силой не затащить в храм. Он был одним из тех богохульников, кто насмехался над жрецами и утверждал, что спустить деньги на вино и женщин полезнее, чем потратить на жертвоприношение богам. Посмотрите на него сегодня, - с потаенной грустью произнес настоятель. - Пять дней назад солдаты Таннеса напали на караван беженцев, в котором он шел, надругались над его беременной женой и потом убили ее. Поллар вернулся в Квенидир пешком и сразу пошел сюда. Он лишился жены и ребенка, но он приобрел веру, которая может спасти нас всех от када-ра.
   Оллет, опустив веки, забормотал молитву, которая была больше похожа на проклятие мятежнику Волку. По мнению Сони, этому Поллару следовало бы перейти в соседнюю часть храма и молиться темным богам о том, чтобы Дети Ночи, пролетая над Таннесом, заодно сожрали ублюдков, которые сотворили такое с его семьей. Впрочем, возможно, бедный парень искренне считал, что он и так на половине Бездны. После того что с ним случилось, Поллар вряд ли соображал, где он и что делает.
   - Поллар не одинок в своей вере, - вдохновленно продолжал Мирран, чей взгляд, в отличие от помешавшегося вдовца, был на удивление ясным. - Столько прихожан в наших храмах не было еще никогда. Никогда еще к Небесам здесь не возносилось столько молитв о спасении. Разве могут боги после такого проигнорировать наши просьбы?
   Ламан стукнул себя ладонью по лбу и несколько мгновений не отнимал ее от лица. Когда он наконец ее убрал, в голубых глазах генерала стояло презрение.
   - Черные боги моих отцов... Настоятель, так вы делаете все это ради количества прихожан? Ради того, чтобы они несли вам деньги? А когда все эти люди погибнут, кто, по-вашему, будет утяжелять ваш карман?
   - Я не требую денег с прихожан и никогда не требовал. Я принимаю людей безвозмездно, и они знают, что в любой момент могут получить помощь от храма, духовную или вещественную.
   Мирран даже не повысил тон, когда все это говорил. Казалось, его терпению и вежливости нет границ. Теперь становилось ясно, каким образом он заработал такой авторитет. Любой другой из жрецов, которых знал Сони, давно бы в бешенстве брызгал слюной, а то и вообще не принял бы Ламана.
   - Если не деньги, тогда что? - процедил генерал, стараясь, чтобы его не услышали лишние люди. - Скажите мне, чего вы хотите за жизни этих людей. Пост настоятеля главного храма Небес и Бездны в Эстале? Я напишу королеве, что вы об этом просите. Титул, поместья? Вам их дадут! Всеобщее преклонение? Да пожалуйста, мы даже поможем вам его завоевать!
   - Вам не удастся меня купить, - холодно произнес Мирран.
   - Тогда...
   - Тогда что?
   Выражение лица настоятеля вдруг потеряло всю благожелательность, а в расширившихся глазах запылал странный, угрожающий огонь. Мужчина шагнул ближе к Ламану, оттискивая в сторону растерявшегося Оллета. То, что происходило возле низенького капитана, похоже, было для него чем-то непостижимым. Чтобы генерал и настоятель собирались подраться из-за того, кто лучше защитит горожан?
   - Что - убьете меня? - еле слышно спросил Мирран. Когда они встали с Ламаном нос к носу, оказалось, что жрец выше - ненамного, но бывшему мятежнику приходилось смотреть на него снизу вверх. У губ Ламана пролегли морщины - его это раздражало. - Такой у вас способ решения проблем - уничтожать людей, их порождающих? Для этого вы и привели с собой этого человека, - он повернулся к Калену и с внезапной злобой ткнул в него пальцем, - этого совратителя и убийцу? Я знаю, чем он занимается для вас и чем занимался в гвардии еще при короле Ильемене.
   Совратитель и убийца? Что за бред! Убийца - еще может быть, но совратитель? Сони ждал, что Кален сейчас обвинит этого поехавшего урода во лжи или хотя бы просто пренебрежительно посмотрит на Миррана, как на пустое место, - так, как командир умел.
   Бледный, как смерть, Кален смотрел в пол.
   - Настоятель Мирран, вы ошибаетесь, - с тревогой затараторил Оллет. - Ничего такого у нас и в мыслях не было! Мы бы никогда не осмелились поднять руку на служителя богов!
   - Конечно осмелились бы, если бы у вас не осталось других способов на меня повлиять. И осмелились, иначе бы здесь не было королевских убийц, - Мирран, снова абсолютно спокойно, как будто не было только что неконтролируемой вспышки ярости, глянул на капитана. Рассуждение о собственной гибели по неизвестной причине давалось ему легче, чем упоминание о Калене. - Но мое убийство вам ничего не даст. Если со мной что-то случится, квенидирцы быстро догадаются, кто в этом виноват, и обернутся против вас. А их в городе намного больше, чем вас, королевских прихвостней, которые так много говорят об их спасении и до сих пор ничего не делали ради них.
   - Тэрьин и Гередьес не делали, - жестко произнес Ламан. До сих пор он не сводил с Миррана испепеляющего взгляда, который не опровергал, а лишь подтверждал его тайное желание раздавить жреца в лепешку. - Сейчас на троне истинная королева Невеньен, и она с нашей помощью спасет Север. Разве вам мало того, что сюда прибыл я?
   - Небеса спасут Север, а не какие-то короли, которые меняются на троне чаще, чем зима сменяет лето, - таким же тоном поправил настоятель. Оллет, услышав это откровенно мятежное заявление, в ужасе отступил на шаг назад. - Послушайте, лорд Ламан. Вы спрашивали, что мне нужно, если не деньги и слава. Так вот: чего я в действительности хочу, так это того, чтобы вы оставили нас в покое. Вы понятия не имеете, что здесь началось, когда глашатаи объявили о налете када-ра, что было, когда вернулись выжившие после нападения Таннеса и скольких трудов стоило утихомирить город. Я не сомневаюсь, что вы в своей жизни видели много страшного, но вы не родились в этом городе, не знакомы с его жителями, и боль и страх, которые они чувствуют, это не ваши боль и страх. У вас всего двести солдат, но ведь вы не пошлете их всех разводить квенидирцев по округе, не так ли? Люди, которые молятся в этом храме, не видят большой разницы между тем, погибать от када-ра или от Таннеса, но здесь им спокойнее, поэтому они здесь и остаются. Да и разве вы знаете наверняка, нападут ли на город порождения Бездны? Кто и когда мог предсказать их действия? Рядом войско Таннеса, а все окрестные поселения, где можно было остановиться, давно распухли от беженцев. Када-ра могут и не добраться до Квенидира, соблазнившись любым из этих сел. Вы говорите, что они предпочитают скопления людей? Так может, вам лучше забрать своих солдат и уйти, оставив Квенидир решать его собственные проблемы?
   "Проблемы Севера должен решать Север" - такими были слова, посланные Тэрьином наместнику в Кольведе. Кажется, они сильно задели гордость настоятеля. Но корону носил уже не Тэрьин, а Невеньен. Сони подавил страстное желание стукнуть Миррана по его лысой башке. И вот из-за таких вот упертых придурков погибают люди...
   Стиснув кулак, Сони вспомнил, из-за кого на самом деле освободились када-ра. И разжал ладонь.
   - Послушайте теперь вы, настоятель, - голос Ламана дрожал от едва сдерживаемых эмоций. - Квенидир не мой родной город, тут вы правы. Но я - сын этой земли. Проблемы Севера - это мои проблемы. Безнаказанно угробить всех этих людей, - он обвел рукой молящихся в храме квенидирцев, - я вам не позволю.
   Он резко развернулся, вынудив Виньеса дернуться и с тихим ругательством поспешно развеять ограждавший их от прихожан щит. Хмурый Мирран молча наблюдал за тем, как торопливо ему кланяются маги и Оллет. Сони кланяться ему не стал, зато если бы можно было плюнуть в его мерзкую рожу, то с удовольствием это бы сделал.
   Прихожане, наверняка слышавшие по меньшей мере половину ссоры, озирались на Ламана, когда он, будто ослепнув, мчался к выходу. Только снаружи храма, на каменном крыльце, генерал выдохнул, отпуская скопившееся напряжение.
   И тут на глаза ему попался выскочивший следом Кален.
   - Какой Бездны он знает, чем ты занимаешься в гвардии? - зарычал Ламан. - Ты что, нашим врагам докладываешься?
   - Нет, господин генерал. Прошу прощения, я пытался вас предупредить, - приложив руку к сердцу, Кален низко, почти до земли поклонился и печально проговорил: - Настоятель Мирран - мой старший брат.
  
   * * *
  
   Сони шагал туда-сюда по закутку возле замковой конюшни. На Квенидир уже опустилась непроглядная северная ночь, и в этом месте, находящемся под открытым небом, было студено, а из конюшни воняло навозом. Зато здесь отряд никто не слышал - солдаты и слуги, бегающие по двору, не заворачивали в этот бесполезный для них уголок.
   Отблески факелов, освещающих двор, где даже ночью не затихала кипящая работа, мелькали на желтоватом лице Виньеса. Маг, прислонившийся к обледеневшей бревенчатой стене, беспрестанно шмыгал носом. Когда он мокро кашлял, из его рта вырывались крупные клубы пара. Вечно мерзнущий Сех кутался в кожух и обеспокоенно поглядывал на замок - боялся, что патруль уйдет в город без него. Не менее часто его взгляд обращался на командира, и тогда в карих глазах мальчишки появлялось отчаяние. Он открывал рот, но тут же закрывал, не зная, что сказать. Кален, сложив на груди руки, смотрел в притоптанный снег под ногами.
   Новость о том, что у него есть брат и, главное, этот брат - настоятель квенидирского храма Небес и Бездны, человек, который стоит на пути к выполнению королевского задания, выбила всех из колеи. Ламан - тот вообще сгоряча обвинил Калена, что он промолчал специально, ради того чтобы выставить генерала дураком. Этого бы не случилось, если бы кто-нибудь додумался узнать фамилию настоятеля, но никому это и в голову не пришло. Жрецы, принимая сан, теряли родовое имя, отныне их "отцами" считались боги, чьей воле они подчинялись, братьями - другие жрецы, а сыновьями и дочерьми - все кинамцы. Трудно было представить, и что кто-то из отряда не сообщит о своих родственниках среди влиятельных людей Квенидира. Но это произошло - и причины этого никто не знал, а Кален продолжал молчать как рыба и погружаться в себя при каждом вопросе о Мирране.
   Такое поведение командира разрывало Сони изнутри. Он ничего не понимал, поэтому и убедил отряд не спешить расходиться при возвращении в замок. Он должен был выяснить, что происходит. Мирран был Калену не кем-то там, сбоку припека, седьмая вода на киселе, а родным братом. Таким, каким для Сони был Дженти.
   - Ты что, смиришься с приказом убить кровного брата? - не выдержал он.
   - Такой приказ еще не отдан, - возразил Кален.
   - Ламан наверняка его отдаст! Ты разве не видел его в храме? Он был готов придушить Миррана!
   Кален упер в Сони утомленный взгляд. В нем не было ни злости, ни возмущения, ни каких-то других чувств - только бесконечная усталость. Это было так не похоже на командира, что у Сони защемило в груди.
   В этом проклятом городе с самого начала все было не так. Таннес, который не мог не знать о када-ра и почему-то привел сюда свои отряды; жители, которые не покидали Квенидир, невзирая на неизбежное превращение в живых мертвецов; сумасшедший жрец, который убедил огромное количество людей в том, что не нужно пытаться спастись, нужно только молиться; и теперь Кален, который оказался братом настоятеля с поехавшей крышей и напрочь отказывался на него влиять.
   Похоже, жрецы, вопившие о начале конца света с пришествием када-ра, были все-таки правы. В Квенидире Небеса точно смешивались с Бездной. Сони, во всяком случае, был уверен, что это так.
   - Не понимаю, чего ты от меня хочешь? - спросил Кален.
   - Хочу, чтобы ты не допустил этого убийства!
   - Каким, интересно, образом?
   - Это же неправильно, Кален, - наконец подал голос Сех. - Ты ведь не убьешь своего брата?
   Он не утверждал, он задавал вопрос. В его голосе чувствовалось неверие в то, что Кален - идеальный, с его точки зрения, командир - был способен настолько равнодушно отнестись к убийству брата, тем более собственными руками.
   Сони тоже в это не верил. Далеко не у всех братьев и сестер создавалось такое единодушие, как у него с Дженти, да и их, честно говоря, сложно было назвать прекрасным примером родственных отношений - мальчишками они изрядно поколачивали друг друга, особенно до того, как сожгли родителей на погребальных кострах. Но даже если Мирран осмеливался швыряться обвинениями в совращениях и убийстве, что, покорно соглашаться с его смертью, что ли?
   Кален нахмурился.
   - Вы оба слышите, что говорите, или у вас разум окончательно помутился? Мало того что вы предлагаете мне, своему командиру, которому должны беспрекословно подчиняться, нарушить еще не отданный приказ, вы вдобавок возомнили о себе, будто лучше генерала знаете, как спасти квенидирцев?
   Сех, собирающийся что-то сказать, испуганно захлопнул челюсть. Мысль о том, чтобы перечить командиру, после Могареда внушала ему ужас. Однако Сони прикусывать язык не собирался. Пусть его накажут, высекут, в яму посадят голым на морозе - да что угодно, просто так он этого не оставит.
   - Не передергивай. Мы не уговариваем тебя нарушать приказы и уж точно не будем советовать Ламану, как поступить. Я только не понимаю, почему ты не попытался ничего сделать. Мирран же твой брат! Почему ты ничего ему не сказал? Разве он не послушал бы тебя? Может быть, если бы вы поговорили, то не было бы этой ссоры в храме, а Ламан по дороге в замок не клялся, что он настоятеля на куски порежет и свиньям скормит!
   Кален невесело усмехнулся.
   - В храме у тебя, видно, уши пробками заложило. Мирран не считает меня своим братом, и он никогда не прислушается ко мне. Пожалуй, я единственный человек на свете, которого он ненавидит. Пытаться поговорить с ним бессмысленно.
   - Что между вами случилось? - Виньес прервался, закашлявшись, и потрогал свой лоб. Щеки у мага нездорово горели. Наверняка у него был жар, но мчаться в замок, к лекарям, он не торопился. - Ты не думай, что я, как обычно, строю из себя самого умного, но, может, Сони прав и есть возможность решить проблему мирным путем? У меня сложилось впечатление, что подкупить Миррана не выйдет. Время на исходе, и если Ламан не найдет другого способа заставить настоятеля изменить мнение, а ты знаешь этот способ, но по какой-то причине упрямишься, то Квенидир зальется кровью. Причем не по вине када-ра. Почему ты не хочешь пойти и поговорить с Мирраном?
   Командир исподлобья глянул на старого друга. "Предатель", - читалось в его взгляде.
   - Кален! - Сони был готов завыть. В бессилии он подергал себя за пуговицу кожуха. - Что за склока такая между вами была, что она важнее человеческих жизней?
   - Не склока. Несколько человеческих жизней и были: женщины, которую любил мой брат, и ребенка, который мог бы быть его, но стал моим. Хотите услышать, почему отправлять меня к Миррану - это очень плохая идея? Ладно, я расскажу. Наверное, вам стоит знать эту грязную историю. Может быть, когда-нибудь мой пример удержит вас от подобного поступка.
   В закутке наступила мертвенная тишина. Раздававшиеся во дворе крики солдат и горожан, пришедших за помощью, резали уши. Кален огляделся и сел на вмерзшую в землю бочку, так, чтобы свет замковых факелов оставался у него за спиной. Но если он надеялся, что его скроет мрак, то его расчет не оправдался - облака на небе расступились, и осунувшееся лицо командира осветил бледный луч Великого Ока Бездны. В этом серебристом свете он казался ненастоящим - какой-то порожденной богами Бездны тенью, которая не была Каленом, а только притворялась им.
   - В молодости я был недурен собой - девушки считали меня красавчиком, в отличие от Миррана, который опережал меня во всем остальном. Я мечтал о королевской гвардии, Мирран - об Эстальском университете или Кристальной школе. Для всего этого нужны были огромные деньги. Наша семья не была бедной, но обеспечить хорошее будущее родители, да светит им солнце на Небесах, могли только одному из нас, и мы с братом постоянно соперничали. Все это были детские шалости, пока не стало ясно, что шанс выбиться есть только у Миррана. Он был лучше: умнее, быстрее, даже сильнее - если я не использовал магию, то в драках он всегда одерживал надо мной верх. К тому времени, как отец определился, что скопленные деньги отдадут на Миррана учебу в Кристальной школе в Кольведе, я уже служил в магической страже. После отцовского решения ей суждено было стать пределом моих возможностей. Я был молодым, глупым и самовлюбленным, мне хотелось большего, и все, о чем я мечтал, это как отомстить брату за "загубленную" жизнь.
   Его тихий голос лился ровно и гладко. Он рассказывал свою историю так, словно излагал ее по сотому разу. А может, так оно и было - Кален мог повторять ее про себя тысячи, миллионы раз за все прошедшие годы.
   - Возможность отомстить представилась быстро. Мирран ухаживал за дочкой одного из наших соседей - милой доброй девушкой по имени Эла. Это она подарила ему кожаный браслет, который он носит до сих пор. Когда Мирран отлучился в Кольвед разузнать о поступлении в Кристальную школу, я стал наведываться к Эле вместо него. Довольно скоро я добился, чтобы она в меня влюбилась. А через два месяца она сказала, что беременна от меня.
   Он помолчал.
   - Мне пришлось на ней жениться, хотя я этого не хотел. Мне только исполнилось восемнадцать, в голове был один ветер, создавать семью я не рассчитывал, намереваясь только насолить брату. И я этого добился: наши отношения, и без того не радужные, окончательно испортились. Одно дело, если бы я действительно любил Элу - мой замечательный понимающий брат был готов это простить. Но по мне было очень хорошо заметно, что ни браку, ни ребенку я не рад. Продолжать таскаться по девкам я не перестал. Узнав об этом, Эла утопилась вместе с еще не рожденным ребенком. Это первые люди, которых я убил, пусть и не своими руками.
   - Святой Порядок! - застонал Виньес, закрывая лицо.
   Сони, не веря ни единому слову, смотрел на командира. Мир сузился до четверых человек: исчезла нависающая громада замка, мельтешащие люди, крики и запах конского навоза. Существовал только Кален, который неестественно спокойным голосом делал свою жуткую исповедь, и Сони с Виньесом и Сехом, которые пораженно ему внимали.
   - Мирран чуть не сошел с ума. Он во всеуслышание объявил, что я ему больше не брат, и стал проводить все время в храме, заглушая горе молитвами. Для семьи я стал позором. Мне стыдились смотреть в глаза, избегали встречаться со мной. В страже на меня недобро косились. Когда я изуродовал жизнь жены, покатилась под откос и моя собственная. Мать сказала, что негоже погибать обоим ее сыновьям и, раз Мирран забыл об учебе, на собранные деньги нужно отправить меня в Эстал, в гвардию. Я трусливо согласился - не мог оставаться в городе, где мне плюют вслед как предателю братских чувств, изменнику и убийце жены и ребенка. Больше я сюда никогда не возвращался и переписывался лишь с матерью и сестрой, пока они обе не сгорели на погребальных кострах. Теперь вы понимаете, почему будет только хуже, если я пойду к Миррану? Он все еще держит обиду на меня, и я даже не представляю, во что она может вылиться.
   Сони подозревал, что прошлое у лейтенанта очень непростое, но все это... Вся эта история была как будто не о нем. Кален был жестоким человеком - иногда даже чересчур жестоким, - но справедливым. Такой, как сейчас, он бы ни за что не допустил ничего подобного. Может быть, потому что он все это время помнил о том, что натворил, и винил себя в этом?
   - Это правда? - глухо спросил Сех.
   - Чистая, - ответил Кален.
   Виньес печально молчал. Командира он знал дольше и лучше всех, и удивленным он не казался - лишь расстроенным из-за гибели женщины и ребенка.
   - Вот дерьмо, - пробормотал Сони.
   Он сел на корточки и накрыл ладонями голову. Верь - не верь командиру, но он не лгал. Об этом говорило все: его отношение к женщинам, неодобрение гуляний Дьерда и та лекция по поводу Дилы в Эстале; равнодушие к кровному родству и при этом попытка создать из отряда семью; нежелание вспоминать о прошлом и возвращаться в Квенидир; даже брошенные Мирраном обвинения больше не казались необоснованными.
   Но разве страшная ошибка, совершенная Каленом больше двадцати лет назад, меняла что-то в том, что происходило сейчас?
   Сех, похоже, считал иначе.
   - Я... Эм-м... Я прошу прощения, лейтенант, кажется, там ребята из моего патруля. Можно мне идти? - пряча глаза, он облизнул обветренные губы.
   - Иди, - кивнул командир.
   - Что ты делаешь, Кален? - тихо спросил Виньес, как только сасаа свернул за конюшню. Из закутка было видно, как он торопливо шагает к замку; никаких ребят из патруля там, конечно, не было. - Ты рассказал такие кошмарные вещи про себя и просто отпускаешь его? Ладно мы с Сони - я тебя давно знаю, Сони не дурак и все поймет, но Сех... Он тебя первый раз лейтенантом назвал, а не просто по имени. Он же отвернется от тебя.
   - Я не могу постоянно скрывать от него всю правду. Вин, ему давно пора повзрослеть, - оборвал Кален. Когда дело заходило об отряде, то он мгновенно превращался пускай в строгого, но знакомого и родного командира. - Если каждое столкновение с настоящей жизнью будет оказываться для мальчика трагедией, то он недолго протянет в гвардии. Ему и так здесь не место, и нам всем это ясно.
   - Нам всем здесь будет не место, - вставил Сони, - если мы оставим все, как есть.
   Кален закашлялся и потер ноющее горло под меховым воротником кожуха.
   - Я уже сказал, если у тебя есть гениальное предложение, как к утру убедить квенидирцев собрать все необходимое и покинуть город, - давай, излагай, сначала я тебя выслушаю, а потом вместе пойдем к Ламану и доложим ему о твоей идее. Но если ты продолжаешь думать, что я могу что-то изменить, бросившись Миррану в ноги, то ты ошибаешься. Дело не только в том, что он меня ненавидит. Сестра, когда еще была жива, писала, что его вера близка к фанатизму. Зная то, каким он был, я сомневаюсь, что он отступится от своего мнения. Если он верит в свою правоту, то скорее даст себя убить. Да он и не пытается спастись - ты слышал, как он высказывался о королях? Он дал Ламану уже сотню поводов казнить его за измену.
   - Ты даже не хочешь пытаться с ним поговорить! - Сони вскочил с корточек и сердито уставился на Калена. - Ты позволяешь встать тому, что между вами было двадцать лет назад, между спасением и смертью квенидирцев сейчас.
   - Нет, - жестко ответил он, начиная злиться. - Ничего такого я не позволяю. Я же объяснил: он не будет слушать меня, и в первую очередь потому, что верит в свою правоту! Я не имею к этому никакого отношения, и я не могу ничего изменить!
   Сони стиснул зубы.
   - Тогда я сам попытаюсь что-то изменить.
   - Ты слишком много на себя берешь.
   - Я должен...
   - Ты должен? - прогремел Кален, вставая с бочки. Бледная тень, которая исповедовалась в грехах молодости, исчезла бесследно - вместо нее снова появился тот властный и суровый человек, каким был лейтенант отряда магов. - Ты гвардеец, у тебя не может быть никакого "я"! Что ты действительно должен - это подчиняться приказам! Хватит самоуправства - тебе недостаточно того, что ты натворил в Аримине? Хочешь своими упрямством и своеволием вызвать новую трагедию? Нет, этого не будет. Предоставь принимать решения тем людям, которые обязаны это делать. А теперь иди и продолжай выполнять задание с лекарями, которое тебе дал генерал Ламан. Захочешь сделать что-то еще - сначала получи на это разрешение своих командиров, а нет - так не жалуйся, когда тебя распнут за неподчинение!
   - Да, лейтенант, - отрывисто ответил Сони, резким движением отдал честь и, развернувшись, на деревянных ногах зашагал прочь от конюшни.
   От ярости в его ушах стучала кровь, но он слышал, как тихий разговор в закутке продолжился.
   - Зря ты так, Кален, - с укором произнес Виньес. - Может, все-таки дать ему шанс исправить то, что случилось в Аримине?
   - Пусть просит на это разрешение Ламана, - обрубил Кален. - А я запрещаю приближаться к Миррану. Это касается и тебя, если ты вдруг тоже сошел с ума.
   - Но...
   - Напомни, давно я тебя наказывал?
   - Понял, понял, не шуми, - кисло ответил Виньес. - Пойду я выполнять данное генералом задание...
   Сони пнул попавшуюся под сапог палку. Ламан, выяснив, что Кален и Мирран родственники, удовлетворился словами Калена, что повлиять на жреца он не может. А если генерал не собирается использовать даже брата настоятеля, то тем более глупо думать, что он позволит идти к Миррану какому-то отдельному гвардейцу - тогда уж нужно всем двумстам солдатам слезно умолять настоятеля не губить человеческие души.
   Но будь Сони проклят всеми богами, если он подчинится приказу Калена.
  
   * * *
  
   Миновало часов шесть после заката, прежде чем Сони удалось вырваться из замка в храм. На половине Небес все так же гундосили жрецы, стояла такая же духота, нисколько не уменьшившаяся с наступлением ночи, а людей если и стало меньше, то ненамного. В самом зале было просторнее (приходилось меньше работать локтями и извиняться, продираясь через толпу к покоям настоятеля), зато все альковы заняли готовящиеся ко сну прихожане. Некоторые бросали подстилки на грязное, истоптанное сено, раскиданное по каменному полу, но многие ложились прямо так, рискуя застудиться. Детям особенно нравилось устраиваться рядом с высокими подсвечниками - они обнимались с круглыми медными основаниями или клали на них свои маленькие головки. Между ними ходили несколько юных служек в белых одеждах и раздавали хлеб из больших корзин.
   Дойти от врат до комнат настоятеля, размещавшихся в "перегородке" между половинами Небес и Бездны, заняло чуть ли не больше времени, чем добежать от замка до храма. Почему никто не идет домой, Сони не понимал. С теми, кто пришел с округи, все было ясно. Они боялись возвращаться в пустые холодные дома за крепостными стенами, где их могли ждать када-ра или "волки" Таннеса, и, подчиняясь глубинному стадному чувству, жались к другим таким же несчастным, растерянным людям, чтобы избавиться от одиночества и страха. Но горожане?.. У них ведь есть мягкие постели, добраться до которых - самое большее полчаса. Неужели они считают, что если уж помирать, то пусть в тесноте и духоте, зато всем вместе?
   Или они правда, как фанатик Мирран, верят, что в храме их не коснется ни одна беда?
   Заглядывая в лица, в основном светловолосые, с исконно северными правильными чертами, Сони видел усталость от стояния на ногах и отбивания поклонов, отупение от духоты, страха и беспрестанных молитв и вызванное всем этим безразличие, покорность судьбе. Люди, оставшиеся в храмах, не могли сами принять решение. Кто-то должен был повести их за собой. Но единственный, кто мог это сделать, заставлял их торчать здесь и молиться.
   Перешагивая через вытянутые ноги отдыхавших квенидирцев, Сони невольно остановился возле девочки в грубом шерстяном платье, которая рядом с дремлющей матерью возила по полу тряпичную куклу. Ребенку было года три, если она и знала какие-то молитвы, то все равно еще не понимала, что происходит вокруг нее. Она просто увлеченно играла, то лепеча о чем-то с куклой на детском наречии, то грозя ей пальцем, то склоняя над ней свою крошечную головку с легкими, словно лебяжий пух, желтыми волосиками. Заметив Сони, девочка ему улыбнулась и продолжила игру. Она была такой живой, такой беспечной, что у Сони закололо сердце. Если на Квенидир нападут када-ра, то глаза этого прелестного ребенка замрут и остекленеют, как у чучела, хрупкие ручки безвольно повиснут, а розовые губы уже никогда не сложатся в искренней улыбке. Ее мать не может не знать, что случается с теми, чью душу похищают Дети Ночи. Так почему она все еще тут? Может, она бедная, одинокая и ей некуда идти, кроме как в храм, где жрецы дают призрение всем нуждающимся? Но глашатаи должны были объявить, что организуемый Ламаном караван готов принять даже бездомных. Или мать настолько глупа, что безоглядно верит в обещания настоятеля о спасительной длани богов, которая укроет молящихся от ока созданий Бездны? Богохульником Сони никогда не был, но не верил, что такое способно произойти. Освободил-то када-ра не промысел богов, а сдуру ляпнутое "идите"... И пока что никакая молния с неба Сони не поразила. В том, что богам есть дело до людишек, он сильно сомневался.
   Однако Мирран, похоже, свято верил, что есть. Что ему сказать, как убедить его поменять свое мнение, Сони не представлял. Он сам толком не понимал, зачем пришел. Настоятель, учитывая его пренебрежение к королевской помощи, не станет слушать гвардейца, а появление человека от Ламана, с которым они сегодня с таким треском поругались, способно лишь раздражить его. Да и в замке после самовольной отлучки Сони не ждало ничего хорошего. Выданное генералом задание он выполнил - лекарям помогли собрать вещи, разместили их в замке, а все лекарства и сырье для них упаковали и присоединили к запасам военного отряда. Но приказ Калена не приближаться к Миррану был нарушен, а Ламан, узнай он, что один из его подчиненных тайком ходил к врагу, счастлив не будет. Какое наказание могут ему выдать, Сони даже гадать не хотел. Пусть поступают с ним, как считают нужным, а он отсиживаться за спинами других, как когда-то, и просто наблюдать за происходящим больше не имел права. Он должен был хотя бы попытаться что-то сделать. Поэтому, пускай и без особой надежды, но шел ко входу в покои настоятеля.
   У широкой двустворчатой двери его остановили два жреца - те самые, которые сопровождали сегодня Миррана на встрече с Ламаном. Один из них, чахоточного вида, вытянул перед Сони руку, не позволяя пройти дальше.
   - Да светит вам солнце, почтенный гость! Мы просим прощения, но настоятель уже отдыхает. Пожалуйста, приходите утром, он обязательно примет вас, - отчеканил он заученную фразу.
   - Вы можете позвать его? - спросил Сони. - Я по важному вопросу.
   - По какому именно? - второй жрец натянул вежливую улыбку, встопорщив густую русую бороду. - Возможно, мы поможем вам его решить.
   - Не поможете, - упрямо произнес Сони. - Мне очень нужно поговорить с настоятелем. Прямо сейчас. Это дело касается жизней многих людей.
   Жрецы даже не шевельнулись. Они смотрели на него такими взглядами, как будто говорили: "Да-да, конечно, рассказывай. Мы тебя запомнили, ты был с этим тупоголовым генералом, и все мы знаем про твой "важный вопрос"".
   - Пожалуйста, пустите меня к нему! - повторил Сони свою просьбу. - Я принес сведения, которые настоятель должен знать, иначе будет поздно!
   Ложь, как всегда, подействовала лучше правды: жрецы неуверенно переглянулись.
   - Хорошо, я доложу о вашем приходе, - согласился бородатый. - Если настоятель пожелает, то он примет вас. Как мне вас представить?
   Сони задумался. Кем назваться - королевским гвардейцем? Однозначно нет - Мирран не захочет его слушать. Тогда посланником генерала Ламана? Тем более нет - так его вообще могут выгнать взашей.
   - Передайте, что я Сони.
   - Просто Сони? - вскинул бровь чахоточный. - Настоятель должен принять человека по имени "Просто Сони"?
   У него возникло неприятное ощущение, что недавно ему уже задавали этот вопрос. Кажется, это была Дила. Но если девчонке требовалось подтверждение, что перед ней богач, то этим-то зачем громкий титул? Они что, хотят услышать, что перед ними принц или потомственный дворянин, которого ну никак нельзя выставить за порог?
   Судя по жадным взглядам, жрецы рассчитывали на взятку, но у Сони все равно не было с собой достаточно денег и, главное, времени изображать из себя птицу высокого полета.
   - Мои сведения важнее, чем известное имя, - мрачно ответил он.
   Жрецы снова переглянулись, на сей раз разочарованно. Чахоточный еле заметно пожал плечом.
   - Я сообщу о вас, - без воодушевления сказал бородатый, - но заранее прошу извинить меня, если настоятель откажется вас принять.
   Не зря говорят, что грех взяточничества для жрецов - не грех.
   - Просто передайте ему, что я просил, - хмуро напомнил Сони.
   Бородатый, не поклонившись и никак не показав, что он вообще слышал последнюю фразу, скрылся за дверью. Его не было достаточно долго, а когда он появился, на его лице застыло недовольное выражение.
   - Проходите, пожалуйста. Настоятель Мирран ждет вас.
   Сони прошел за жрецами в приемную - скромно обставленную комнатку, чьим единственным украшением были яркие ковры и гобелены с религиозными сценами. Из-за скупого освещения сюжеты на них было не рассмотреть. Настоятель экономил свечи, видимо, опасаясь того, что еще через несколько дней в пустом городе их будет не достать в таких количествах, которые нужны храму. Сам Мирран сидел во главе длинного полированного стола, на оббитом черным бархатом деревянном кресле. Он выглядел усталым, веки двигались тяжело и медленно, а на пухлой щеке остался отпечаток прямой линии. Наверное, Мирран заснул на чем-то жестком.
   - Да светит вам солнце, Сони, - поздоровался он. - Или мне правильнее величать вас достопочтенным посланником лорда Ламана?
   - Да светит вам солнце, настоятель. Я пришел не от лорда Ламана.
   - Тогда чью волю вы пришли изъявить? - уточнил Мирран. - Неужели генерала Таннеса?
   - Нет. Я пришел говорить с вами от своего собственного имени.
   Настоятеля это удивило. Он несколько мгновений изучал Сони и, наконец, кивнул.
   - Как бы там ни было, я вас выслушаю. Вы хотели сообщить мне какие-то важные сведения?
   Он не предложил ему ни присесть, ни испить вина - ничего, что подразумевали правила северного хорошего тона. Хотя Сони так вымотался за день, что ему действительно хотелось сесть, а лучше упасть без сил на кровать, беспокоило его не это. Чахоточный и бородатый продолжали дышать ему в затылок и даже не думали от него отодвинуться. Он оглянулся на них. Жрецы пристально следили за гостем, а взгляды у них были такие, словно они готовы чуть что вцепиться в него и вытащить наружу. Что это было - намеренная попытка оскорбить человека Ламана? Или... Мирран боится, что к нему прислали убийцу?
   Сони щелкнул языком, укоряя себя за то, что не учел этот момент. После многочасовой возни с ящиками сушеных трав голова соображала слишком туго. Конечно же, из-за встречи с Каленом и недвусмысленной угрозы Ламана в нем могли видеть только убийцу. Наверняка Мирран испытывает такое напряжение, что говорить с ним о чем-то будет бесполезно. Нужно было каким-то образом доказать ему, что злого умысла у Сони нет.
   - Настоятель, вы можете не опасаться меня. Я прибыл с благими намерениями - только поговорить.
   - Почему вы решили, что я опасаюсь вас?
   Сони красноречиво посмотрел на пыхтящего бородача. Может, Мирран и не боялся убийцы, зато этот жрец, судя по его красной морде, был совершенно уверен в том, что перед ним душегуб.
   - Ваши сведения настолько секретны, что вы не можете их сообщить при моих помощниках? - скептически заметил Мирран.
   - Эти люди намекали на то, что я должен дать им взятку, чтобы они доложили вам обо мне. Позвольте мне усомниться в их честности.
   Служитель богов сдвинул белесые брови.
   - Даннет, Рингар, это правда?
   Жрецы, как по команде, склонились.
   - Да не увидеть мне солнца на Небесах, если это так, настоятель! - быстро произнес бородач. - Уважаемый гость неверно истолковал наши слова!
   Мирран вздохнул. Похоже, он и так догадывался о грешках своих подчиненных, потому что строгим голосом приказал:
   - Вон. И никого не зовите вам на замену.
   - Настоятель, прошу вас, не оставайтесь наедине с этим человеком! - испуганно воскликнул чахоточный, и не пытаясь оправдаться.
   - Я не убийца, - возразил Сони. - Если бы меня отправили вас убить, то я не входил бы через парадный вход, а два жреца никак не помешали бы мне выполнить задание. Если вы подозреваете меня в чем-то, я готов говорить с вами хоть перед алтарем, чтобы нас видели все прихожане.
   - Даннет, Рингар, прочь, - повторил Мирран и потер слипающиеся глаза. - Господин Сони, кем бы вы ни были на самом деле, я вас ни в чем не подозреваю. Мне известно, как действуют убийцы и маги. С одним из них я, к сожалению, рос и не могу не знать, что расстояние между нами ничего не значит. Если бы я боялся смерти, то вообще не пригласил бы вас сюда. Чего я действительно боюсь, так это того, что квенидирцы останутся брошены на произвол судьбы и некому будет о них позаботиться.
   - Это я и пришел обсудить.
   Кажется, ему наконец-то удалось заинтересовать Миррана - из его взгляда исчезла сонливость.
   - Присаживайтесь, - произнес он, как только его помощники, шурша двухцветными шерстяными робами, скрылись за дверьми. - О чем вы хотели мне рассказать?
   Сони отодвинул стул сбоку от Миррана и устроился рядом с ним, вглядываясь в его полное лицо. Будь они с Каленом похожи, отыскать подход к настоятелю было бы проще, но ничего общего у них Сони не находил. Семейное сходство с трудом угадывалось лишь в волевом подбородке да очертании тонких губ. Оттенок глаз - и тот был другим. У Калена - синий, холодный, как горное озеро, обжигающе ледяные воды которого Сони видел у перевала Катарка, а у Миррана - скорее серо-голубой, как прозрачный туман летним утром. Это были два совершенно разных человека, и как повлиять на жреца, Сони не знал.
   Но что он знал абсолютно точно - ложь этот человек различит сразу.
   - Завтра на рассвете Ламан отправляет новый караван с беженцами, - начал он. Мирран, ожидавший чего-то иного, нахмурился. - Отдельно от других обозов поедут повозки с детьми, чтобы не подвергать их опасности на случай нападения Детей Ночи или Таннеса. С ними поедут женщины и...
   - Значит, вы все же от лорда Ламана, - прервал его настоятель. - Это бессмысленно. Я уже дал ему свой ответ.
   - Женщины и солдаты, которые смогут защитить детей, - повысив голос, упрямо продолжал Сони. - Они будут обеспечены всем необходимым и не остановятся ни в одном селении, чтобы не привлечь к себе внимания када-ра...
   - Никто не будет отнимать детей у их матерей. Это бесчеловечно.
   - Бесчеловечно? - возмутился Сони. - Бесчеловечно - это то, что делаете вы!
   Не в силах сдержаться, он подскочил со стула, на который только что так удобно сел, и широкими шагами подошел к двери. Настоятель посмотрел на него, как на сумасшедшего, когда Сони рванул на себя одну из створок и заставил Даннета и Рингара с той стороны подпрыгнуть от неожиданности.
   - Бесчеловечно? - прошипел он, указывая рукой в наполненный прихожанами зал. - Давайте подсчитаем, сколько здесь детей? Раз, два, три, четыре... Шесть, восемь... Пятнадцать... А, проклятье, сбился... Не важно, сколько, главное, их здесь много. Плевать на их родителей, которым вы затуманили разум. Хотят остаться - это их выбор, пусть дохнут. Но дети этот выбор не делали! Зачем вы принуждаете их торчать тут? Смерти невинных детей будут на вашей совести!
   Вне себя от ярости, он сообразил, что кричит, только когда настоятель совершил резкий жест, и бородач с чахоточным вырвали у Сони дверную ручку, почти что запихнув его обратно в приемную. Но поток слов это не пресекло. Сони прорвало, и остановиться он уже не мог.
   - Вы не боитесь смерти. Здорово! А у детей этих вы спрашивали, боятся ли они? Знают ли они, понимают, что их ждет? Или слепо верят вам, потому что вы большой и умный? А вы обрекаете их на смерть вместе с собой!
   - Я уже говорил лорду Ламану, что не обрекаю никого на смерть, а веду к спасению, - терпеливо ответил Мирран. - Боги не допустят...
   - А что если боги допустят?! - заорал Сони, окончательно выведенный из себя самоуверенностью проклятого жреца. - Они допустили освобождение када-ра, разорение Аримина и других городов! Почему они должны пощадить именно вас?
   - Вы еретик, - брезгливо бросил настоятель. - Кто вы такой, чтобы указывать мне, что делать?
   - Вор и убийца, - признал Сони, глядя ему в глаза. - И еретик, если вам так угодно. Но вы - фанатик, мятежник и детоубийца. Надеюсь, вы осознаете это до того, как када-ра сожрут вашу душу.
   Он сообразил, что вылетело из его рта, лишь когда Мирран, этот поразительно сдержанный человек, побелел от ярости. Но жалеть о своих словах было уже поздно.
   - Уходите, - процедил настоятель, с такой силой сжимая челюсти, что было слышно скрип зубов.
   - Я-то уйду, - со спокойствием, которое изумило его самого, ответил Сони. Бояться было нечего - он уже все испортил. - А дети? Они останутся погибать из-за вашей глупости?
   - Вон! - стукнув кулаком по столу, потребовал Мирран. В это мгновение он стал так похож на Калена, который несколько часов назад грохотал в закутке за конюшней, что Сони вздрогнул. - Мало того что вы, сейдар, лезете в дела северян, вы еще и богов гневаете своими сомнениями! Прочь отсюда, мерзкий еретик!
   Сони стиснул кулаки, удерживая себя от того, чтобы не накинуться на настоятеля и не надавать ему тумаков. Он внезапно понял, что Кален был прав - командир тоже был бессилен здесь что-либо сделать. Человек, не родившийся в Квенидире, будет для Миррана "сейдар" - чужаком, а тот, кто не полагается безоглядно на волю высших существ, - отступником веры. Но даже если найдется богобоязненный квенидирец, который рискнет ему перечить, то Мирран и тогда будет с ослиным упрямством стоять на своем. Разговаривать с ним бесполезно.
   Развернувшись на каблуках, Сони стремительно вышел из приемной. Дверь, которую он резко толкнул от себя, ударила бородача, и в адрес Сони понеслось приглушенное ругательство. Он не обратил на это внимания. Пусть хоть в спину плюют - какая разница, если на них могут в любой момент напасть када-ра?
   Покидая зал, Сони заметил капитана Оллета и Энтарина с несколькими солдатами, которые тащили через половину Небес подозрительно тяжелый сундук. Интересно, что там - взятка? Наивные люди. Хотя вдруг они смогут хотя бы выкупить детские души у настоятеля, провались он живьем в Бездну...
   Выйдя за ограду храма и отойдя от него на достаточное расстояние, Сони наконец-то позволил себе высвободить эмоции. После того как пустую темную улицу огласил его отчаянный вопль, он упал в сугроб и зарыл пылающее лицо в колючий снег.
   Не может он никого спасти. Ни Дженти, ни Келси, ни Гоха, ни квенидирских детей, ни даже Дьерду в Остеварде толком не удалось помочь... Почему у него получается только убивать? Что это, проклятие какое-то? Вряд ли. Просто он ничего не способен изменить. Ни-че-го.
  
   * * *
  
   Сони снилось, что он снова в Могареде, что еще не случилось гадкой истории с Эльером и даже Тайли он пока не был должен. У него длились те отличные дни после хорошего дела, когда кошель был под завязку набит деньгами, а время они с подельниками коротали или в борделе мамочки Шелк, или в притоне Нисы. Сейчас Сони как раз отдыхал после ночной гулянки, у него гудела голова и горело лицо, а во рту пересохло. Как часто бывало во время общей ночлежки, его кто-то начал трясти за плечо - то ли подцепленная тут же, в притоне, подружка, забывшая его имя, то ли товарищ, которому нужно было уступить место. Вставать дико не хотелось, Сони было одинаково плевать и на девчонку, и на приятелей, поэтому он причмокнул губами и натянул одеяло до самой макушки, надеясь, что настырные приставалы поймут намек и отвяжутся. Но не тут-то было - его продолжали трясти.
   - Отвянь, - вяло отбрыкнулся он, переворачиваясь на другой бок.
   - Я тебе покажу "отвянь", - угрожающе произнес голос командира.
   В то же мгновение золотистые нити стащили с него одеяло и вздернули охнувшего Сони на ноги, поставив перед Каленом.
   - К вашим приказаниям готов, господин лейтенант! - быстро проговорил Сони, боясь того, что северянин до сих пор зол после вчерашнего. Сердить его еще больше не стоило.
   Командир был уже одет, бодр и свеж и выглядел безупречно; строгость его облика нарушали только пляшущие в глазах искорки веселья - как всегда, когда ему удавалось "подшутить" таким образом над починенными. В последнее время, с тех пор как Невеньен доверила ему Сердце Сокровищницы, это случалось все чаще. Количество духа, испускаемого кристаллом, было таким, что энергию можно было не экономить, и Кален с удовольствием этим пользовался.
   Эти искорки успокоили Сони - значит, командир уже успокоился. Однако они мигнули - и погасли.
   - Где шлялся ночью? - мрачно спросил Кален, подавив сухой кашель.
   - Где? - Сони поморщился, пытаясь прийти в себя после глубокого сна. - Нигде. Спал.
   - Врешь. Удрал куда-то после того, как вы ящики переносить закончили.
   И все-то он знает... Интересно, кто ему доложил? Сони сделал вид, как будто ему ужасно стыдно.
   - С одним парнем узнали, где выпивку можно достать, и бегали за ней, - сочинил он.
   - Не ври мне, - произнес Кален более низким и пугающим тоном.
   Сони поднял на него глаза. По взгляду командира было заметно - он прекрасно знает, куда именно ходил подчиненный, но ждет, что тот скажет об этом сам. Да только пусть выкусит - не признается Сони в том, что нарушил приказ.
   - Хватит вам! - жалобным воем прервал зарождавшуюся ссору Виньес, который держался за лоб. - Хоть с утра пораньше не ругайтесь, и так башка раскалывается.
   Уже утро? Сони огляделся.
   За узкими окнами полупустой казарменной спальни не было и намека на рассвет. Комнату с двумя длинными рядами кроватей освещали вонючие сальные свечи, почти не разгонявшие сумрак. Те немногие солдаты, кто не должен был готовиться к сопровождению беженцев и не стоял на дежурстве, могли еще спать и спать, но почему-то все без рвения (толком выспаться уже давно никому не удавалось) одевались и натягивали сапоги. Помещение наполнял тихий бубнеж недовольных ранним подъемом мужчин. Сгорбленный, взъерошенный Сех сидел на соседней кровати, уткнувшись лицом в скомканное на коленях одеяло, и дремал. Он был раздет до пояса - видимо, вернулся после патрулирования, только прилег, и ему тут же сказали вставать. Виньес, как одурманенный, совал руки в рукава кожуха и никак не мог попасть. Выглядел маг отвратительно - нос красный, глаза слезятся, на подбородке семидневная щетина. Ему определенно следовало лежать в постели, однако Кален его не останавливал.
   - Куда нас всех поднимают так рано? - спросил Сони.
   Горна, сообщающего об атаке када-ра, - единственной причины, почему могли разбудить всех, - не было. Иначе бы в казарме все носились, как ошпаренные.
   - А ты не слышал, как Ламан только что тут орал? - удивился Виньес.
   - Нет.
   - Ничего себе крепкий сон, - с завистью крякнул горбоносый.
   Сам он опять кашлял и шмыгал всю ночь. Когда Сони вернулся из храма, Виньес уже лежал в кровати и ныл, что такими темпами и на полчаса веки не сомкнет. Кстати, может, это он разболтал об отлучке?.. Сони вперил в него гневный взгляд, но маг был слишком занят одеванием и ничего не заметил.
   - Мирран привел к замку почти всех, кто был у него в храме, - объяснил Кален.
   Сони не поверил собственным ушам.
   - Что?! Зачем?
   - Говорит, что боги ниспослали ему озарение и потребовали защитить наследников Севера, то есть всех детей. Ну а если из Квенидира уходят дети, то уходят все.
   Сони ошалело таращился на командира. Неужели проклятый жрец все-таки прислушался к нему? "Пречистые Небеса, клянусь, что буду чаще заходить в храм и делать подношения!" - мысленно пообещал он.
   - Ага, конечно, озарение... - проворчал Виньес, запихивая уже несколько дней как испачканную, но так и не отстиранную штанину в голенище сапога. - Трепали тут ночью языками солдаты, что этого "озарения" целый сундук с золотом и драгоценностями был. Дескать, управляющий Саннал выдал генералу, где его хозяин заначку сделал, а Ламан - все это настоятелю в виде "подарка". Как он потом будет со здешним лордом рассчитываться...
   Волна восторга схлынула, и Сони разочарованно вздохнул. Ну да, размечтался - чтобы настоятель изменил из-за какого-то гвардейца свое мнение, да вдобавок после сцены, которую тот ему устроил. Хотя какая разница, что повлияло на этого ненормального жреца? Главное, что он согласился вывести детей.
   Кален задумчиво покачал головой.
   - Не такой Мирран, чтобы взятку принять.
   - Но сундук-то обратно не принесли, - напомнил Виньес.
   Командир досадливо скривил губы.
   - Не нашего ума дело, что там было и что с этим сундуком стало. Собирайтесь живее. Квенидирцам помощь нужна, кого-то из нас могут отрядить конвоировать повозки. Людей катастрофически не хватает. Сех, слышишь? Сех?
   Он осторожно, ласково тронул заснувшего сасаа за плечо. Сони, вспомнив, с какой грубостью только что подняли его самого, надул щеки. Ну, Кален... Впрочем, мальчишка, в отличие от Сони, мгновенно встрепенулся.
   - А? - рассеянно спросил он, сразу принимаясь натягивать рубашку на сильное, покрытое густыми рыжими волосами тело. - Я иду, иду. Уже сейчас.
   Кален удовлетворенно кивнул.
   - Жду вас внизу. Поторопитесь.
   Сони, как только командир вышел из спальни, пнул Виньеса по сапогу.
   - Ты, скотина, сдал, что меня не было?
   - И не собирался, - кисло ответил маг. - Разве я стану тебе мешать возвращать один старый долг?
   Его зеленый глаз хитро блеснул. Проныра, догадался ведь, куда Сони исчезал, но Калену не донес.
   - Надеюсь, не станешь, - с показным безразличием ответил Сони, в то же время раздумывая, как ненавязчиво отблагодарить его за молчание. Просто сказать "спасибо" для него будет чересчур много чести. - Ты куртку наизнанку надел.
   Виньес скосился на мундир, поколебался и, махнув рукой, стал застегивать пуговицы кожуха.
   - Пусть ее. Сил нет переодеваться.
   - Правильно, - вдруг выдал Сех. - Давайте лучше поскорее соберемся. Нас ждут квенидирцы!
   Он уже был полностью готов и горел желанием помогать людям, однако в движениях не было уверенности, потяжелевшие от недосыпания веки постоянно опускались, а в преувеличенной бодрости чувствовалось нечто натужное. Он надеялся походить на Калена, но явно не представлял, сколько усилий это стоит командиру. Виньес, окинув Сеха взглядом, незаметно для него покачал головой. Пускай старается - лишь бы это притворство не исчерпало его последние силы и в итоге не сломало. Радоваться следовало уже тому, что мальчишку не отвратили от Калена его вчерашние жуткие признания.
   - Идем... - пробормотал Виньес. - Сони, ты готов?
   Сони поспешно нацепил полинялый овечий кожух. Исполнилось то, чего он хотел, и ему следовало бы мчаться вниз в первых рядах, а он бесстыже отставал. Беспорядок!
   - Готов, - Сони не удержался и широко зевнул. - Надо бы попроситься в конвой.
   - Да! - подхватил Сех. - Я вот хочу...
   Договорить он не успел. Со двора через темные окна донеслось протяжное гудение огромного горна, установленного на самой высокой башне замка. Трубить в него разрешалось только при опасности нападения на город или пожара, в нынешних условиях - при появлении када-ра или Таннеса. Время в казарме как будто застыло - мужчины замерли, прислушиваясь к низким звукам, разрывающим воздух, и подсчитывали количество сигналов. Сони боялся вздохнуть; один солдат глупо раскрыл рот, да так и остался сидеть, испуганно таращась в окно; другой, с прикушенной губой, забыл, что ему нужно застегнуть ремень.
   Один сигнал. Два. Три. Четыре...
   - Када-ра, - прошептал кто-то, и в наступившей тишине этот шепот показался оглушительным.
   "Не успели", - с болью подумал Сони.
   Озарение Миррана, чем бы оно ни было вызвано, опоздало.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"