А космос все также, все также прекрасен
Но немногословен и неразъяснен
С какою я целью заброшен сюда?
Как чье-то спасенье? Как чья-то еда?
А мне-то охота услышать всего
Здесь все для чего-то, а я для чего?
А космос все так же молчит и сияет
Ну, в общем, обычные штучки его.

Светлана Бень

Единицы измерения

В переводах разговоров дркнз между собой и в рассказе, большинство физических величин переводится в метрические человеческие единицы, кроме случаев, когда без использования оригинальных единиц сложно понять, почему выбрано именно такое значение.

В переводах разговоров с инопланетянами и Ккехн используются единицы дркнз.

Дркнз в картографии, астрономии, навигации и космонавтике используют следующие единицы (из упоминающихся в тексте):

Сидерические сутки: 30,9024 земных часа

Мгновение: 1/12^5 сидерических суток, 0,477 секунды

Минута: 144 мгновения, 64,38 секунды

Фут: 1/4*12^17 дуги меридиана Дкз, 0,3017 метра

Ли: 12^3 (масса) футов, 521,357 метра

Масса ли: 12^3 (масса) ли, 900 905 метров

Узел: Ли за 12 минут, 0,67м/с, 2,429км/ч.

Тонна: вес 27 кубических футов воды, 741,46 кг

Же: 7,21 м/с^2, среднее ускорение свободного падения на уровне моря Дкз.

В быту используется деление солнечных суток на 24 часа, а также трети, четверти, шестые и двенадцатые доли часа (реже - восьмые доли часа). Поясного времени не существует, каждый населенный пункт использует солнечное время своего меридиана. Для навигации и телекоммуникации используется солнечное время меридиана Владыки Тенгри.

Владыка Тенгри - третья по высоте горная вершина на Дкз и высочайшая гора континента Цкт, священная гора трех религий.

Пролог

Я не люблю семейные сборища. По отдельности я их всех люблю... ну, скажем так, почти всех. Но почему-то большое количество народу на меня само по себе производит угнетающее впечатление. А сегодня поводом для сборища было прибавление в клане: внучки моей сестры Йнн все вылезли из сумки.

Спасибо Вечному Небу, ее невестка не стала притаскивать весь свой клан. Дочерей у нее было пятеро, на ее спине они все не помещались, поэтому она пришла с сестрой.

Бабушка по этому поводу ворчала, что носят детей на себе, как дикари, нет чтобы коляску купить. Но ворчала так, чтобы невестка и ее сестра не слышали - они были родом с островов, а на дикарей они сильно обижаются.

Сестра невестки оказалась пилотом коммерческих авиалиний. Невестка прокомментировала, что мы почти коллеги. Я хотела съязвить, что прихожусь коллегой скорее аэробусам, чем погонщикам, но решила не обострять без необходимости.

Я боялась, что окажусь в центре внимания, ведь всех, наверное, интересовали инопланетяне - но они стали бы спрашивать какие-нибудь глупости, а я ведь и сама мало что могла толком объяснить. Но внимание сосредоточилось на новых родственницах и свойственницах. Их подвели к бабушке, и все взрослые столпились около них. Я попыталась этого избежать под предлогом, что хочу пообщаться с племянницами.

Племянницы были пушистые и милые. Они, как обычно, лазили по мне, пытались отгрызть уши и спрашивали, видно ли их дом из космоса. Его не видно, но племянницам я этого не говорю.

В последние годы мы летаем почти только на низкие орбиты. Потом богомолы (или Ккехн? Уже, честно говоря, не помню) рассказали мне, как они выводят низкоорбитальные созвездия. Просто запускают всю пачку спутников для одного наклонения на чуть более низкую орбиту, и они так и летят одной пачкой, богомолы это называют поезд. Потом, когда очередной спутник наберет нужную фазу, он сам выходит на целевую орбиту. С нашими ретрансляторами такой фокус не проходит, их нужно буквально руками развешивать, да еще старые руками же собирать. Умопомрачительно нудное занятие, и ни на какой дом посмотреть невозможно, даже когда прямо над ним проходишь.

Три года назад был большой заказ на планетосинхронные ретрансляторы Молния, миссии на шестидесятиградусную орбиту. На возврате я обычно проходила всего в трехстах километрах по горизонтали от дома. В телескоп в хорошую погоду можно было бы что-то разглядеть, но обычно не до того. А миссии на стационар на всех участках гораздо южнее.

Наши золовки сегодня готовили угощение. У меня с ними мало общих интересов, но готовили они, и правда, классно. Сегодня гвоздем мероприятия была свинья по островному рецепту, когда ее закапывают в землю и сверху разводят костер. И буйябес - это когда тринадцать сортов рыбы и морских гадов с острыми кореньями разваривают в кашу. Но в этой каше ложка стоит.

Я люблю буйябес. Космодром на побережье, и всего в полусотне километров есть морской порт. Там, на рыбном рынке, этот буйябес варят каждый вечер, складывая в котел все, что не продали за день. Мы часто летали туда компанией. И есть много кафе, где его варят весь день для туристов и гурманов. Бабушка на меня за это ворчала, что трачу деньги. Похоже, она считала, что вкусно есть нужно только на семейных сборищах. Я с ней не согласна, но не могу не признать, что в чем-то она права. Должны же эти мероприятия доставлять хоть какое-то удовольствие.

Так вот, насчет того, что я люблю всех по отдельности. Наша мама не одобряла нашего с Пзтз увлечения авиацией, но, похоже, смирилась. Впрочем, на собраниях она никогда не рискует противоречить бабушке.

По-настоящему сложные отношения у меня с бабушкой. Ей меня обижать нельзя, один только мой фиксированный оклад составляет больше половины всего дохода клана. А уж когда я слетаю пару миссий подряд на стационар или планетосинхронную... Да и за низкоорбитальное созвездие неплохо выходит. Но не надо быть эмпатом, чтобы заметить, что ей меня обидеть очень хочется. И мне даже не хочется задумываться, почему именно.

Но сегодня больше всех мне умудрилась испортить настроение моя сестра Пзтз. Мы дружили в детстве, и вместе пошли в аэроклуб, а потом вместе проходили тесты в отряд космонавтов. Но потом наши пути разошлись.

Она отозвала меня в сторону и сразу перешла к делу:

- !тзт, у меня тут проблема образовалась.

Я почти догадалась, о чем речь, но на всякий случай уточнила:

- Какая?

- Я магосмотр пройти не могу.

- Ну, знаешь, - не удержалась я. - Я же говорила, что возить, пусть даже туристов, с приклеенной пластырем дверью...

- Дверь я починила. У меня автопилот глючит.

- Так это же полсамолета???

- Ну вот, я и говорю, проблема.

- У меня нет таких денег!!!

- У тебя же миссия к пришельцам!

- Мне, знаешь, аванс обычно не платят.

- А может, ты попросишь?

- А может лучше ты в кредит попросишь? Или у бабушки.

- Кредит без продленной лицензии не дадут, я уже узнавала. А бабушка же меня съест. Она и так мне весь карапакс проела, что вот у !тзт нормальная работа и она нормальные деньги в клан приносит, а ты как это

Бабушка наша правда странноватая. Не только со мной. Она никогда никому из семьи не говорит в лицо ничего хорошего. А за спиной, бывает, хвалит, особенно когда кому-то другому надо пример показать. Правда и гадости за спиной тоже говорит нередко.

- И рассказала бы ей, что зато не работаешь на правительство...

- Ну !тз, ну хоть ты не начинай...

- Слушай, ты у меня пришла полсамолета просить...

- Ну давай я тебя в долю возьму, официально оформим...

- Чтобы в доле отвечать, когда ты упадешь на коровник? Спасибочки...

- Ну а что мне, без лицензии летать? Я ведь могу...

- Чтобы клан потом за тебя виру платил, если ты убьешься вместе с паксами???

- А ты знаешь, автопилот-то дешевле обойдется.

Тут я даже не нашлась что ответить. Постороннюю дрнкз за такое можно и даже нужно было бы послать в сумку без дальнейших разговоров. Или даже сразу в Нижний Мир. Но родственнице такое не скажешь. Тем более кровной. Некоторые тем и живут. За Пзтз я такого не замечала, потому и ценила ее, несмотря на все ее закидоны с работой на правительство.

Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, и достала чековую книжку. Денег у меня, и правда, не было, но была кредитная линия. Бабушка бы меня тоже съела за пользование ею без согласования, но сначала она должна была про это узнать. А за миссию к пришельцам обещали повышенный рейт. Получалось почти как за стационар. И если пришельцы были тем, о чем мы думали, то нам потребуется много миссий. А если убьюсь, страховка кредит покроет отдельно.

Спасибо Тенгри, Пзтз не стала рассыпаться в благодарностях, а сразу пошла занимать очередь за буйябесом. Его варили на том же костре, под которым пекли свинью, в большом полусферическом котле. Сестра притащила целый поднос с двумя мисками супа, овощными закусками и ногой от свиньи. Мне показалось, что следует сделать вид, что мое настроение улучшилось.

Я всех предупреждала, что у меня вечером аэробус до космодрома, и мне придется уйти пораньше, но бабушка, похоже, обиделась.

Билеты я брала в последний момент, так что обошлись они мне недешево. Командир обещала, что расходы мне возместят, но сам билет пришлось покупать в кредит.

Когда я добралась до аэропорта, посадка уже заканчивалась.

Дракон была дикой расцветки, песочно-коричневая с белыми и темно-коричневыми пятнами. Эмпаты в корзинах подъемников чесали ей спину щетками, но она все равно нервничала, судя по тому, как переступала своими неправдоподобно длинными коленчатыми ногами. Слышался шум нагнетателей. Даже на земле, в трехстах метрах над уровнем моря, увеличенная далеко за пределы естественных размеров тварь не могла нормально дышать своими легкими.

Да и салон нуждался в вентиляции. В отличие от космических кораблей, в аэробусах автономные генераторы флогистона только аварийные, штатно воздухоснабжение даже на эшелоне обеспечивается нагнетателями.

Пассажирская гондола была прикреплена под животом дракона, под всей головогрудью и передней частью брюшка. Ей было тяжело поддерживать свой вес ногами, и сейчас она просто лежала на гондоле.

Я прошла в салон. Стюардессы заметили мои пряжки, старшая даже отсалютовала. Я вскарабкалась в гамак и пристегнулась ремнями.

Окон у салона не было. У нас нет прозрачных материалов, способных выдержать разницу давлений на эшелоне, а использовать экраны запрещено правилами безопасности. Пассажирский салон должен удерживать воздух, даже когда утратит силу вся магия. Впрочем, тогда и дракон утратит подъемную силу, так что какой в этом прок, я не очень понимала.

Я была одной из последних пассажиров. Вскоре я услышала, как стюардессы закрывают люки и проверяют герметичность. Потом раздался усиленный динамиками голос:

- Леди, напоминаем вам о правилах безопасности на борту. В течение всего полета запрещается творить магию и пользоваться амулетами, за исключением сертифицированных для использования в аэробусах медицинских амулетов. При наборе высоты и снижении, оставайтесь на своих местах и не отстегивайте ремни. Рекомендуется оставаться в гамаке и пристегнутой на протяжении всего полета. На крейсерской высоте вам будут предложены напитки и угощение. Амулет вызова бортпроводника находится слева на перекладине гамака в изголовье.

Погонщица активировала наблюдательные амулеты, размещенные над плечами дракона, слева и справа от закрытой куполообразным экраном гондолы экипажа. Дракон напрягла мышцы ног, и пассажирская гондола скрипнула, освободившись от веса ее тела. Дикие и плохо надрессированные верховые драконы отрываются от земли прыжком, но аэробусных учат взлетать плавно, да и силы мышц у нее не хватит, чтобы реально прыгнуть. Гондола, еще раз скрипнув, оторвалась от опор. Дракон вытянула ноги горизонтально, и между ними возникла радужная прозрачная пленка экрана.

Самка быстро начала набирать высоту одновременно с горизонтальной скоростью. Потом она все-таки легла на крылья, и скорость подъема уменьшилась. Сквозь шум нагнетателей стал слышен свист набегающего потока воздуха.

Погонщик включила автопилот. Это хорошо было заметно по тому, что в свободном полете дракон все-таки немного меняет тангаж в такт дыханию, а на автопилоте она идет ровно, как маглев. Для летавшего самостоятельно, это кажется неестественно ровным.

Мы вышли из узкого взлетного коридора и начали плавный поворот на восток-юго-восток. С земли небо на востоке выглядело уже закатным, с желтыми, красными и даже инфракрасными переливами. На высоте оно вновь позеленело. Стало понятно, что красные и желтые отблески видны только на низких облаках. Но одновременно стало темнеть. Мы не только поднимались, но и летели на восток, навстречу терминатору.

Вскоре амулеты транслировали уже почти чистую непроглядную тьму, видны были почти только лапы дракона, освещенные габаритными огнями, и отблески этих же огней на ушах. Ближе к горизонту можно было заметить огни городов.

На восьми километрах, намного ниже эшелона, самка перешла в горизонтальный полет и отогнула ноги назад, а потом начала плавное снижение, чтобы легче преодолеть звуковой барьер.

Меня, да и многих участников космической программы, часто спрашивают, почему мы не летаем в космос на драконах. На самом деле, работы в этом направлении начались давно и продолжаются до сих пор, но есть проблема, которую не удавалось преодолеть никому. Бессловесной твари невозможно объяснить, как пользоваться батареями, а без них выйти в космос, не говоря уж про орбиту, не получится.

Выйдя сверхзвук, мы снова начали набирать высоту. Вскоре мы выровнялись, и в динамиках раздался голос погонщицы:

- Леди, мы достигли крейсерской высоты восемнадцать километров над уровнем моря. Температура за бортом минус тридцать градусов, наша скорость восемь гроссов узлов, расчетное местное время прибытия в Порт Гтзн четыре с четвертью часа пополуночи. Разница во времени с меридианом Владыки Тенгри треть часа сто двадцать мгновений, с Змкл шесть с половиной часов и триста двадцать одно мгновение. Сейчас вам будут предложены напитки и угощение.

В чем надо отдать должное Южным авиалиниям кормят они роскошно. Ну, настоящий гурман, наверное, скажет, что скорее с претензией. Но, на мой непритязательный вкус, сегодня были сплошные деликатесы. Хамон, строганина из плакодермы, жареное в сухарях филе королевской кобры и охлажденные виноградные слизни. Свинину и рыбу я сегодня уже ела, кобру не особо любила, поэтому остановилась на слизнях. Мне выдали туесок из бересты, обклеенный пробкой, и одноразовые бамбуковые палочки.

Гурманы утверждают, что слизней надо глотать, как устриц, целиком. Но мне это казалось несколько жестоким. Слизни, обложенные кубиками льда, впадают в холодный сон, в котором обычно проводят зимнюю спячку. Попадания в желудок они, конечно, не переживут. Но на вопрос, не очнется ли оно от тепла моего тела раньше, чем его убьет желудочный сок, никто точного ответа не знает. Поэтому я обычно их тщательно пережевывала. Как, впрочем, и устриц.

Многие говорят, что плохо спят в аэробусах, и вообще в транспорте. Шум, ремни безопасности, множество незнакомых дрнкз вокруг, знакопеременные перегрузки... Но во время оптимальных по дельта-вэ миссий на стационар большую часть полета и заняться-то нечем. Поэтому я привыкла спать в странных условиях, а салон аэробуса был, как минимум, ничем не хуже корабля на собачьей ноге. Разве что народу больше, я это не люблю, но не настолько. Закончив со слизнями, я поставила посуду в подстаканник у изголовья гамака, подтянула ноги к груди и быстро заснула.

Когда я проснулась, мы уже заходили на посадку над пригородами. Было забавно наблюдать, как городские огни преломляются в летательном экране дракона. Она вытянула ноги, убрав стреловидность, и отогнула задние ноги вниз, чтобы увеличить подъемную силу на малой скорости.

Ночная посадка с запада в Порт Гтзн - один из самых сложных заходов в коммерческой авиации. Горы приближаются здесь к самому берегу и даже уходят в море, образуя мысы и множество островов у побережья. Ну, прямо возле порта это не совсем горы, скорее, поросшие лесом сопки, но лететь между ними, да еще в темноте...

Верховой дракон, если только ее не околдовали, вряд ли врежется в сопку, даже в темноте. Но инстинкты аэробусных драконов не всегда помогают справиться с инерцией и аэродинамикой неестественно гигантского тела. Поэтому приходится полагаться на мастерство погонщика и курсо-глиссадную систему.

Мы прошли чуть в стороне от отмеченной приводным маяком вершины мне показалось, что я вижу отсветы посадочных фар на склоне перед нами сделали крутой поворот и вошли в коридор глиссады. Мы снижались круче склона, и вскоре уже летели ниже жилых высоток на склонах соседних сопок. Большинство окон в квартирах были темны, но сигнальные огни на крышах и уличные фонари горели всю ночь. От застройки была свободна только узкая полоса земли прямо под глиссадой.

Впереди были видны посадочные маяки аэропорта, залитый светом пассажирский перрон и светящаяся вывеска над фронтоном аэровокзала. Я быстро нашла цветные огни PAPI. Судя по ним, сразу после поворота мы шли чуть выше глиссады, но потом держали высоту точно.

Дракон задрала морду вверх, чтобы погасить остатки горизонтальной скорости. Автопилот был выключен еще перед первым поворотом, но она неплохо умела удерживать ориентацию и скорость. Наверное, только она сама и мы с погонщицей точно почувствовали момент, когда крылья перестали ее держать. Экран она не убирала до самого касания, чтобы легче было уйти на второй круг.

Стоявшая на земле служащая с сигнальными факелами держала их вертикально в вытянутых руках: мы были точно над посадочными опорами, и наша траектория не нуждалась в коррекции. Гондола мягко прикоснулась к соломенным матам. Дракон убрала экран и расслабленно опустила ноги на землю. Погонщик выключила наблюдательные амулеты, и в динамиках послышалось бормотание проводников про то, чтобы мы оставались на своих местах до разгерметизации салона и подачи трапа, и прочее спасибо что выбрали нашу авиакомпанию.

Я летела налегке. Из вещей при мне были только телепат, кремневый нож, зубная щетка, расческа, палочки для еды, чековая книжка, загранпаспорт и пропуск. Все это помещалось в двух нагрудных сумках, поэтому мне не нужно было ждать багаж. Да и таможенные формальности я прошла быстро.

Брать экипаж в аэропорту - финансовое самоубийство, но мне обещали оплатить расходы. Я наняла запряженную тройкой пролетку, потому что мое внимание привлекли драконы: они были трехцветные, белые с черными и рыжими пятнами, даже размещенными похоже - наверное, сестры. Я даже не стала торговаться, только уточнила у возницы, берет ли она чеки.

Упряжные драконы никогда не поднимаются до высот, где не могут дышать самостоятельно, поэтому и требования к безопасности аэробусных гондол на повозки не распространяются. Открытый экипаж, в полете прикрываемый экраном для улучшения аэродинамики и защиты пассажиров от набегающего потока - совершенно обычное дело.

Я умостилась в скрипучем кресле из гнутых лиан и махнула рукой вознице. Она зажгла фары и габариты, дернула вожжи, и драконы стали подниматься, натягивая постромки. Коренная тянула чуть вперед, а пристяжные - чуть назад и в стороны. Повозка мягко оторвалась от земли. Мы поднялись вертикально метров на пятьдесят, выше купола аэровокзала. Только потом драконы поставили экраны и начали горизонтальное ускорение. Возница поставила экран и расправила крылья на тростниковом каркасе, затянутые рыбьей кожей.

Даже за час до рассвета трафик на магистрали был довольно приличным. Впрочем, мы были возле аэропорта, только что прибыли три аэробуса, и скоро уже должны были вылетать утренние рейсы.

Мы полетели на восток, в сторону моря. Ближе к берегу мы сошли с магистрали, вышли в неконтролируемое небо и уже над морем развернулись к югу. Извозчик не включала автопилот, но мне нравились плавные колебания повозки в такт дыханию драконов. Огни аэропорта, а потом и города, быстро остались позади. Впрочем, зарево от городских огней даже сейчас, в ясную погоду, было видно на горизонте за много десятков километров. Мы летели в виду берега. Можно было разглядеть бакены, огни рыбацких причалов, деревень и курортных поселков, а приглядевшись даже люминесценцию прибоя.

Мы летели чуть больше получаса. Посторонним экипажам полеты над территорией Центра запрещены. Возница спросила, есть ли у меня ключ от маяков посадочной площадки. Я помахала пропуском, маяки и огни включились. Возница зашла со стороны суши, против ветра, и высадила меня на парковке перед КПП.

Дежурной на КПП не было. Нарушение, но не очень серьезное. Охранные системы у нас продвинутые. Я приложила пропуск к сканеру, и вычислитель сам открыл турникет.

Я пошла в свои апартаменты. Старт был назначен вскоре после полудня, подготовительные операции должны были начаться за три часа, и мое присутствие требовалось не все время, так что я могла отдохнуть и перекусить.

Столовая у нас странноватая. По-моему, повара у них сдают сертификационный тест, как из любого мяса любым известным дркнз способом приготовить противоарбалетный доспех. Зато морепродукты они покупают в соседних деревнях, поэтому они всегда свежайшие, и испортить их практически невозможно.

У меня было почти четыре часа, которые я могла потратить на сон. Главное было не забыть отдать секретарю копии чеков за билет и извозчика.

И тут я вспомнила, что между этими копиями подшита копия чека сестре на самолет. Это бы мне, разумеется, не оплатили. Она раньше всегда отдавала долги, но никогда не была должна такую сумму.

Глава 1. Перехват

- Это ЦУП, минутная готовность. Финальная проверка.

- Это капитан !тзт. Автопилот готов. Вычислитель готов. Локаторы готовы. TCAS готов. GPS активен, откалиброван. Контакт с целью отсутствует, наведение по телеметрии. Цель видите?

- Видим.

- Индикаторы желтые. Коммуникатор готов. Телеметрия идет. Кабина герметична. Жизнеобеспечение активно, желтое. Таймер окна запуска активен. Аккумуляторы 100%. Готова к переходу в автоном.

- Автоном.

Я отключила заправочный силовой шнур. Корабль ощутимо вздрогнул.

- Автоном, аккумуляторы желтые. Экипаж...

Экипаж молчал. Ну да, чего еще ожидать от гражданских.

- Доктор Рнкз, жду доклада.

-О чем доклада???

Я досчитала до двенадцати и подумала:

- Экипаж готов.

- Двенадцать мгновений до окна перехвата. Одиннадцать. Десять. Девять. Восемь. Семь.

Я набрала воздуха в брюшко и подключилась к аккумуляторам. Мне нужно было много энергии. Начальный набор высоты выгоднее всего проводить на максимальной тяге. Да, атмосфера у поверхности плотнее всего, но скорость еще мала, поэтому сопротивление терпимо. Я оторвала корабль от стартового стола и встряхнула его.

- Калибровка акселерометров успешна.

- Отрыв подтверждаю, - подумал ЦУП и продолжил отсчет:

- Три. Два. Один.

- Экипаж, взлетаю!

Я вцепилась в поручни и начала ускорение.

Навигационный локатор показывал метку поднимающейся из-за горизонта цели. Перехват был неудобный. Инопланетяне вышли на экваториальную орбиту, да еще и ретроградную, и не было никакой возможности объяснить им, где находится наша стартовая площадка. Впрочем, даже после этого они могли бы сказать, что надо строить космодром на экваторе, а если там нету подходящего места, так это ваши проблемы. Слава Вечному Небу, орбиту они выбрали круговую, что сильно упрощало расчет перехвата. Но дельта-вэ... Впрочем, они бы потратили сравнимое дельта-вэ, чтобы изменить свою плоскость орбиты.

Я приблизилась к скорости звука и прекратила разгон, уравняв тягу с весом корабля и сопротивлением воздуха. Я еще была в плотных слоях атмосферы, лишнее сопротивление, а тем более нагрев мне были совершенно ни к чему.

- Двенадцать мгновений, полет нормальный. Скорость двести восемьдесят метров в секунду. Подъем вертикально до пятидесяти километров, затем перехват брахистохроной.

- На тринадцати километрах западный джет до тридцати метров в секунду, будьте осторожны.

Сводку погоды я смотрела, да и сама в небо поглядывала, но предупреждение было нелишним.

- Западный джет тридцать метров принято.

Корабль прошел через слой мелких кучевых облаков. Салатово-зеленое тропосферное небо постепенно стало приобретать стратосферный оливковый оттенок. Были хорошо видны перистые облака, отмечающие джет. Я глянула левым боковым глазом на индикаторы системы жизнеобеспечения. Корпус и экран держали давление, состав атмосферы нормальный. Потом я посмотрела на гражданских.

Доктор Рнкз лежала в гамаке с совершенно отсутствующим видом, сложив руки на груди, скрестив задние ноги и медленно покачивая одной из них, как будто в такт неслышимой мелодии. Советник Чкнх, напротив, прижала к груди все конечности и подтянула брюшко, сжавшись в комок, как двухнедельный ребенок в сумке. Сквозь сетку гамака торчала вставшая дыбом шерсть. Ох, нахлебаюсь я с ними. Надо было второго пилота просить...

- Леди, мы приближаемся к тропопаузе. Может тряхнуть, приготовьтесь.

В самой струе скорость ветра обещали умеренную для стратосферы, но на границах потока неизбежна турбулентность. У корабля крыльев не было, но на субзвуковой скорости даже небольшие внешние возмущения создают заметные аэродинамические силы. Нас, действительно, тряхнуло. Слабее, чем я боялась, но, судя по реакции паксов, сильнее, чем они были готовы.

В стратосфере я увеличила тягу, чтобы пробить звуковой барьер, а потом начала медленно разгоняться, с расчетом, чтобы выйти на три маха к высоте 25 километров. Воздух уже был достаточно разреженным, сопротивление почти не чувствовалось. Меня всегда удивляло, что воздух в ударной волне на двух-трех махах нагрет до сотен градусов. Камни или керамика при такой температуре ярко светятся инфракрасным или даже красноватым цветом, но воздух начинает светиться лишь на гораздо более высоких скоростях.

Потом я заметила, что кокпит подсвечен красным светом, становившимся все ярче и ярче. И этот свет был каким-то странным. Он был рассеянным, но очень неравномерно рассеянным, словно вся кабина заполнилась крошечными светящимися точками. И эти точки двигались по каким-то непостижимым законам, непохожим на клубы дыма, тумана или пыли. Я попыталась приподнять голову, и эти точки начали двигаться вместе с ней. У меня началось головокружение, и я нешуточно испугалась. Потеря ориентации при пилотировании едва ли не худшее, что может случиться.

- ЦУП, это !тзт. Я вижу что-то странное.

- Есть доклады, что пришельцы больше не рисуют свои картинки, а навели свой фонарь на тебя.

- Это не просто фонарь, - подумала я. - У него какой-то свет... Я не знаю, как даже описать. Он какой-то зернистый. У меня от него головокружение.

- Будем надеяться, что они просто подтверждают, что увидели тебя. Их фонарь - это пока единственное средство коммуникации. Про зернистый свет были доклады, но никто не мог внятно объяснить, что означает эта зернистость.

- Я тоже не могу, это видеть надо. Я бы хотела, чтобы они это подтверждали другим способом.

- Надеемся, доктор Рнкз им это объяснит при встрече.

Я посмотрела боковым глазом на доктора. Она по-прежнему покачивала ногой, пытаясь сделать вид, что происходящее ее не впечатляет.

Мы приближались к мезосфере. Небо было уже совсем черным. Если бы не инопланетная подсветка, можно было бы разглядеть звезды. Пора было начинать собственно перехват. Вычислитель предложил траекторию, похожую на выбранную при первоначальном планировании, с ускорением 6 же. Почти четверть траектории мне нужно было тормозиться, чтобы погасить относительное наклонение. Я, как привыкла, развернула корабль носом вдоль планируемого вектора ускорения и дала тягу. Луч инопланетного фонаря теперь светил мне в борт, поэтому не так раздражал.

Вычислитель выдавал направление рекомендуемого вектора ускорения. Он же рисовал метку цели, рассчитываемую по передаваемой из ЦУП телеметрии. Мой собственный локатор на таком расстоянии должен был бы увидеть цель с активным ответчиком, но корабль пришельцев не отвечал ни на какие наши запросы.

Запланированная траектория была не совсем перехватом. Я разгонялась по направлению почти на точку пересечения плоскостей орбит, чуть назад от нее. При этом я выходила на орбиту того же радиуса, что у цели, но в другой плоскости. А потом я давала тягу нормально, выравнивая плоскости и гася относительную скорость. Не самый оптимальный ни по времени, ни по по дельта-вэ вариант, но проще рассчитать. И, что в данном случае, возможно, было важнее, я никогда не шла курсом на столкновение с целью. Разве что в самом конце сближения, когда относительная скорость будет совсем мала и мои намерения будут очевидны.

Нос корабля опускался вместе с вектором ускорения, и я увидела сначала горизонт с узкой полоской атмосферы, а потом и поверхность: плавно извивающийся джет, окруженный веерами перистых облаков, инверсионные следы аэробусов, ослепительно-белые ледники Небесных Гор, красновато-коричневые гольцы предгорий, оранжево-желтые альпийские луга, лимонные стланиковые пустоши и зеленоватые леса на меньших высотах. Я любила это зрелище, но сейчас мне было не до наблюдения за ландшафтом.

Обычно даже в учебные миссии по перехвату на орбите отправляли двоих, одного в качестве пилота, второго бортовым магом. Очень тяжело одновременно вести корабль и следить за параметрами всех вспомогательных систем.

Но сейчас к старту смогли подготовить только трехместный корабль. Лингвист в первой миссии по контакту был безусловно необходим, а отправлять одних только специалистов без политического руководства начальство не рискнуло. Я еще раз посмотрела боковым глазом на советника. Ох, она нами наруководит...

На двух тысячах километров расстояния мой локатор наконец-то захватил цель. Данные ЦУП почти не отличались от моих, но со своими глазами было спокойнее. Пришельцы висели на той же орбите. Мне приказали, если они начнут маневрировать, выходить в расчетную зону сближения и не пытаться преследовать.

Необходимо было начинать торможение. Я развернулась кормой к цели и снова дала тягу. Потом я попыталась выдвинуть зеркала заднего вида, но это оказалось плохой идеей: меня ослепил луч зернистого фонаря. Я успела зажмуриться, но потом мне пришла в голову идея. Угол регулировки зеркал был довольно большим, так что я могла попробовать направить отражение луча на источник. Похоже, мне это удалось, потому что отсветы на рамках зеркал исчезли. Я рискнула поставить зеркала в обычное положение, и мне показалось, что я увидела белую точку в том месте, где должна была быть цель. Теперь меня никто не слепил.

Корабль пришельцев был большим и ярким. Его было хорошо видно невооруженным глазом после заката и утром, когда небо было уже темным, но сам он еще был освещен солнцем. Телескопы показывали, что он был не только большим, но и плоским. У него были огромные прямоугольные панели, похожие на паруса, которые он подставлял под солнечные лучи, как растение листья. Сейчас я ничего этого не видела, но белая точка на месте цели была видна все четче и четче.

Я сосредоточилась на пилотировании. Расстояние быстро уменьшалось, а мне надо было погасить пять километров в секунду относительной скорости, не сбившись с траектории и не столкнувшись с целью.

Когда я в следующий раз попробовала найти цель в зеркале, она уже была не точкой. Были хорошо видны гигантские паруса, и даже центральное тело корабля уже не казалось точечным. Уверенно можно было сказать, что оно слегка продолговатое.

Я сбросила скорость до трех метров в секунду на расстоянии около ста метров от корабля инопланетян, лишь чуть дальше, чем простирались его паруса. Потом я развернулась носом к цели и только теперь смогла толком разглядеть ее.

Центральное тело корабля было похоже формой на рыбу. Одна сторона была совершенно черной, даже не как тушь или сажа, а почти неотличима от космоса, а другая сторона почти столь же совершенно белой, даже белее чем фарфор. Наверное, только свежий снег и облака бывают такими белыми. На стыке черной и белой сторон я увидела открытый люк, помещение за которым было освещено зеленоватым светом неестественного оттенка. В просвете люка висела инопланетянка и махала мне рукой.

Я скорректировала траекторию, чтобы не особо приближаться к парусам, но подойти к самому люку. В девяти метрах от него я погасила скорость до нуля, включила автопилот и настроила его поддерживать постоянное положение относительно цели. Потом я сказала пассажирам:

- Простите, леди. Мне, наверное, придется вас оставить. На всякий случай, включите силовые экраны и не отстегивайте ремни. Корабль без меня не сможет поддерживать тяготение.

- А зачем? - спросила доктор.

- Мне нужно к ним как-то причалить. А объясняться с ними я могу только жестами. А для этого нужно, чтобы она меня видела.

Доктор смогла включить экран самостоятельно. Все-таки она что-то запомнила с этого бестолкового двадцатичетырехминутного инструктажа, который им устроили перед вылетом. Я только проверила ее индикаторы системы жизнеобеспечения и ремни.

С советником, как я и опасалась, получилось сложнее. Ее руки тряслись и, похоже, она плохо понимала, что я говорю, поэтому мне пришлось включать экран самой.

Потом я включила свой экран, медленно убрала гравитацию и прицепила к поясу страховочный фал. Почему-то перед выходом в открытый космос мне всегда хотелось сделать глубокий вдох, как перед прыжком в воду.

Я раздвинула руками лобовой экран кабины и оказалась в вакууме. Потом я подплыла к борту, отцепила конец швартовочного троса и отмотала несколько футов.

Инопланетянка увидела меня и замахала энергичнее, теперь уже обоими руками. Я, конечно, ожидала увидеть кого-то совсем не похожего на дркнз, и я видела много изображений тчунской фауны, поэтому я бы не сказала, что ее внешний вид меня шокировал.

Все ее тело и конечности были закрыты какими-то доспехами, но форму тела можно было легко себе представить. У нее было две руки и только две ноги. У нее совсем не было брюшка, зато само тело было гораздо длиннее, чем наша головогрудь. И у нее был вырост на переднем конце тела, перед руками. Как я потом выяснила, это вырост был довольно подвижным, и в нем размещались не только глаза и рот, но и мозг. По сути, он и был головой. Но тогда, под доспехами, это, конечно, понять было невозможно.

В невесомости она держала ноги полусогнутыми, но даже в этом положении было понятно, что обычно они стоят на двух прямых ногах, вытянув тело вертикально, как богомолы. Поэтому я и доложила в ЦУП, что они похожи на богомолов. И это название так и прижилось, потому что их варианты самоназвания все-таки труднопроизносимы, а самая удобная транскрипция хмнс звучит слишком уж неприлично.

Доспехи были белыми, как и корпус их корабля, только вырост был закрыт черным блестящим забралом.

Я освободила два фута швартовочного троса и покрутила карабином, как лассо. Я предполагала, как мы обычно делаем, сцепить корабли тросом и развернуть связку радиально, чтобы трос натягивался приливными силами. Но если им правда нужно было, чтобы паруса все время смотрели на солнце, это, наверное, было бы плохой идеей. Поэтому я не особо удивилась, когда инопланетянка замахала руками иначе, перекрещивая их перед забралом на выросте.

Она постучала пальцами правой руки по предплечью левой, и корабль пришел в движение. В нескольких метрах от люка открылся еще один люк, длиной почти с полкорабля, и из него выдвинулась тонкая, но очень длинная, чтобы не сказать гигантская, двадцатиметровая рука с тремя сочленениями. У этой руки не было никакой шкуры, и были хорошо видны движущиеся металлические штуки, очевидно исполнявшие роль мускулов.

Инопланетянка подвигала своей правой рукой, и рука корабля повторила ее движения. Потом она сделала кистью руки выразительное хватательное движение, и корабельная рука повторила его.

Я задумалась. Жесткая связка, конечно, была бы удобнее троса, особенно рядом с их парусами - они, и правда, выглядели очень тонкими и хрупкими. Но на корпусе моего корабля не было никаких захватов, которые бы для такой руки подходили, а обхватить корпус целиком она бы не смогла.

Я отплыла к корме моего корабля и показала на посадочную опору. Инопланетянка поднесла руку к задней части выроста и почесала его. Потом она начала показывать какие-то сложные жесты, которые я плохо разглядела издали. Подплыв поближе, я смогла предположить, что ее смущает, что точка захвата слишком далеко от центра масс. Я снова покрутила карабином своего троса.

На том и порешили. Ее корабль взял мой за ногу, а потом мы сцепили их тросом. Невдалеке от люка нашелся поручень, видимо специально предназначенный для захвата такими же руками. Мой карабин на этот поручень не налезал, поэтому я просто завязала трос узлом. Мне показалось, что ее удивило, что я возвращаюсь к своему кораблю, чтобы натянуть трос и закрепить его на двурогой утке. Только потом я узнала, что они в таких случаях используют дистанционно управляемые лебедки.

Потом я полетела выяснять, как перетаскивать паксов. Про страховочный фал мы быстро договорились: она была пристегнута фалом, и вблизи от люка нашлось еще несколько фалов, видимо, чтобы обеспечить одновременную работу в вакууме нескольких космонавтов. Мне уже тогда показалось, что она находит странным, что я летаю вокруг корабля без всякой страховки. Я притащила свой фал, и мы сцепили свободные концы карабинами.

Я заметила, что их фал сделан из какого-то материала, совсем не похожего ни на что, из чего мы делаем канаты, а карабин, похоже, железный. Да и материал доспехов инопланетянки был ни на что не похож. Вблизи мне показалось, что внешний слой доспехов больше напоминает парусину или циновку с очень мелким плетением, чем кожу или войлок.

Пока мы все это делали, я несколько раз имела возможность заглянуть в пространство за люком. Люк не открывал полностью все внутреннее пространство корабля, там была лишь небольшая комнатка, на стене которой были укреплены еще три комплекта доспехов, таких же, как на той инопланетянке, с которой мы общались.

К счастью, назначение комнатки не пришлось объяснять жестами. На стене были прикреплены пластины с картинками, на которых были изображены разные состояния комнаты. У нее было две двери, наверняка герметичных, так что они могли закрыть внешнюю дверь, напустить в комнату воздух, перейти туда, закрыть внутреннюю дверь и попасть в космос, не разгерметизируя весь корабль. Как шлюз на канале.

Конечно, наши экраны в этом отношении были гораздо удобнее. Наверное, эти двери, как и наши, подтекали. Но по виду и даже размерам корабля было понятно, что эти существа не первый год работают в космосе. Я решила, что они знают, что делают.

Я сначала хотела протянуть экранированный рукав между нашим кораблем и косяками двери шлюзовой комнатки, но поняла, что мне не хватит запаса жестов, чтобы выяснить, куда именно прикрепить экран, чтобы получилось герметично. Получалось, что придется перетаскивать паксов через вакуум.

Мы с инопланетянкой уже выработали несколько общих жестов. Скрещенные руки перед грудью или перед ее выростом обозначали несогласие, вытянутая вперед рука с вытянутым вверх большим пальцем - согласие, разведенные в сторону руки, безвольно машущие кистями - незнание или отсутствие вариантов. Я показала ей, что на моем корабле еще двое, и мы все хотим перейти на их корабль. По моей прикидке, мы все могли разместиться в шлюзе, хотя, конечно, получалось бы тесновато. Она согласилась.

С доктором все прошло легко. Экран у нее уже был активен, я прицепила ее к фалу карабином на коротком тросе и перевезла к шлюзу. Даже заминка, когда я перецепляла карабин, чтобы обойти сцепку нашего и инопланетного фалов, не вызвала у нее приступа паники. В шлюзе было множество поручней и петель, так что мы с хозяйкой корабля легко нашли, куда доктора пришвартовать. К моменту, когда я притащила советника, они уже наладили с инопланетянкой какую-то коммуникацию. Во всяком случае, она уже переняла жест с большим пальцем.

С советником было сложнее. Еще в корабле она уже ничего не соображала, и, похоже, мало что слышала. Пришлось вспоминать тренировки по спасению. У нас никогда не было настоящих аварий на орбите, но легко представить, что экипаж терпящего бедствие корабля будет не в себе, поэтому на тренировках такой сценарий был. Я перевела ее экран в силовой режим, так что он не только удерживал воздух, но и не позволял ей двигаться. Мне пришлось пережать нервы на ее запястьях, чтобы она отцепилась от гамака. Я спокойно повторяла стандартную пилотскую литанию:

- Страх - это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять. Оседлай свой страх, как всадник дракона.

Но я никак не могла ее уговорить повторять за мной, а без этого никакого эффекта не было. Когда я перецепляла карабин, ее стошнило, но, к счастью, система жизнеобеспечения экрана с этим справилась.

Шлюзование оказалось длинной и сложной процедурой. Внешний люк закрылся быстро, но много времени занял напуск воздуха, или, может быть, проверка герметичности перед напуском. Инопланетянка постоянно дергала какие-то ручки, что-то нажимала на стенах комнаты и своем левом предплечье. На стенах загорались и гасли красные и зеленые огни. Я отметила, что она сначала подняла забрало на своем выросте, и только потом перешла к внутренней двери.

Занимаясь открытием двери, она стояла лицом к стене, поэтому я увидела ее лицо, только когда она повернулась, чтобы пригласить нас проходить дальше. У нее было только два глаза. Все лицо было вытянуто по вертикали, и нос размещался между глазами и ртом. Челюсти почти не выдавались вперед, самой выдвинутой частью лица оказывался узкий нос с двумя направленными вниз ноздрями. Уже тогда я обратила внимание, что ее верхняя челюсть неподвижна относительно остального лица.

И ее лицо было почти безволосым. Были две узкие полоски густых, но коротких волос над глазами, а еще нижняя часть лица, нижняя челюсть и верхняя губа, были покрыты волосами, не очень густыми и очень короткими, так что везде просвечивала коричневато-розовая кожа. И я заметила, как она легко может двигать лицом и всем выростом относительно тела. У меня даже закружилась голова. Но я уже тогда подумала, что с таким подвижным лицом, наверное, они легко обходятся двумя глазами.

Мы прошли в гораздо более просторный отсек. Но он тоже был гораздо меньше внешнего объема корабля. Я заметила несколько дверей, но только существенно позже узнала, что жилой объем корабля составляет не больше четверти его общего объема. Остальное пространство занято оборудованием, которое у богомолов занимает гораздо больше места, чем наше, и топливом для двигателей.

И в их корабле совсем не было силы тяжести. Я уже тогда начала понимать, что наши культуры развивались совсем разными путями, и то, что для нас кажется легким, для них может быть совершенно неразрешимой проблемой, и наоборот. Потом мы узнали, что для длительной работы в космосе или для перелетов с комфортом они строят кольцевые корабли, в которых создают иллюзию силы тяжести с помощью центробежной силы.

Если освещение в шлюзовой камере казалось мне зеленоватым, то в жилом отсеке оно было скорее синим. Там была еще одна инопланетянка, тоже в доспехах, закрывавших почти все тело, кроме рук и выроста. Эти доспехи были гораздо тоньше вакуумных, и очень мягкие, практически обтягивающие тело.

У этой хмнс совсем не было шерсти на нижней части лица, но довольно длинные волосы на верхней части выроста. Когда вторая богомол сняла свои вакуумные доспехи (это оказалось длительной процедурой, хотя и быстрее шлюзования), я обратила внимание, что на ее выросте тоже есть волосы сверху, правда, не такие короткие, как на лице.

Уши у богомолов были на боках выроста, ниже волос, странной формы и совершенно неподвижные. У них были пятипалые руки с противопоставленными большими пальцами, с широкими ладонями и не очень длинными пальцами без когтей. Лишь еще потом я разглядела, что у них на концах пальцев есть что-то вроде рудиментарных когтей, плоские роговые пластинки, не выходящие за сам палец.

Потом мы узнали, что у богомолов почти нет шерсти и они вынуждены носить доспехи для терморегуляции, даже в корабле, где, казалось бы, могут поддерживать любую температуру. Они часто носят доспехи даже на выросте, потому что у их шерсти нет подпушка, и термоизоляции она почти не обеспечивает.

У них целые отрасли промышленности заняты производством этих доспехов для разных занятий и температур. А во многих культурах ходить без доспехов считается и неприличным. В этих культурах даже делают специальные доспехи для купания, которые закрывают только половые органы и анальное отверстие. Но все это мы узнали гораздо позже.

Стены отсека и вообще обстановка мне показались не очень приспособленными к невесомости. В центре помещения к одной из стен был прикреплен стол на четырех ногах и четыре странные подставки. Мне пришлось напрячь фантазию, чтобы понять, что эти подставки предназначены для сидения богомолов, очевидно когда действовало тяготение.

Стены были гладкие, покрытые чем-то вроде глазури на керамике, и только на полу было покрытие, за которое можно было цепляться когтями. Лишь чуть позже я обратила внимание, что здесь и там в стенах есть рукоятки, цепляясь за которые богомолы могли перемещаться в невесомости.

Богомолы начали делать жесты возле лица, как будто поднимали забрала вакуумных доспехов. Я поняла, что они предлагают нам выключить экраны. Доктор Ркнз поняла их так же, и спросила меня, стоит ли это делать. Я развела ушами, показывая, что не знаю. Давление в их корабле было ниже, чем внутри наших экранов, но мои датчики показывали, что флогистона вполне достаточно.

Богомолы увидели наши сомнения. Одна из богомолов потыкала пальцем в дощечку, которую держала в руке, и на стене комнаты загорелось светящееся изображение. Там стояла богомол, тоже в доспехах, оставлявших открытыми не только вырост и руки, но и ноги ниже колен. Рядом с ней стояла дркнз без каких-либо доспехов или экранов, только с поясной сумкой необычного фасона, со множеством кармашков, и держала богомола за руку. Рядом с ними сидело еще одно существо, четвероногое и однорукое. Как и богомолы, оно было длиннотелое, без брюшка и имело вырост с глазами, ушами и ртом. Но оно было все покрыто шерстью, кроме руки, и уши у него по форме были похожи на наши.

Это был не рисунок, это явно был снимок, зернистый и со странной цветопередачей, но несомненно снятый с реальной сцены на открытом воздухе. На заднем плане были какие-то инопланетные растения, некоторые с желтой листвой, как наши, некоторые с зеленой, и что-то похожее на угол здания.

Мои сердца чуть не выпрыгнули из живота. Среди картинок, которые богомолы пытались рисовать на поверхности с орбиты, было что-то похожее на титульную страницу бортового журнала Звездного дракона. Но это порождало больше вопросов, чем ответов. Если они захватили или спасли наш корабль, то почему они так долго нас искали? И почему так мало о нас знают, что даже не могут нормально поговорить с орбиты? Зачем пытаются общаться этим странным фонарем?

Если снимок не был подделкой, получалось, что кто-то из экипажа выжил. Но... Я присмотрелась к снимку. Дркнз не была никем из взрослых членов экипажа, я их всех помнила в лицо. И по возрасту... да, она была подростком, почти ребенком. Получалось, что погибли все взрослые, но они смогли спасти кого-то из детей??? Даже это было бы необыкновенно хорошей новостью. Слишком хорошей, чтобы быть правдой. И это отвечало на многие из очевидных вопросов.

Доктор, похоже, прокрутила в голове почти те же рассуждения, что и я.

- Это что, дочь... как там звали вашего навигатора?

- Тв!ра, - рефлекторно ответила я.

Я сначала даже хотела обидеться, что доктор так плохо изучила историю вопроса, но потом сообразила, сколько информации ей пришлось выслушать за полдня лихорадочной подготовки к вылету. А потом ее запуляли в космос даже без тренировки на симуляторе. Так что ее подготовка была выше всяких разумных ожиданий.

- Мне кажется, мы можем снять экраны, - продолжила я. Если бы они хотели нас убить, у них было множество прекрасных возможностей. А они, скорее всего, знают, какой состав воздуха для нас безопасен.

- Давайте на мне сначала попробуем, - сказала доктор.

- Мне кажется, это моя обязанность, - сказала я.

- Я не смогу вернуть нас и корабль на Двз.

Это звучало разумно. Честно говоря, у меня мелькнула мысль попробовать на советнике, но я решила не вгонять ее в еще более глубокую панику. Не говоря уже о том, что она могла бы мне это припомнить потом, на Двз или даже здесь, если немного пришла бы в себя.

- Хорошо. Давайте я помогу выровнять давление. Лучше откройте ноздри и дыхала пошире.

Я прикоснулась к амулету ее экрана. Процедура представляла некоторую опасность. При снижении давления падала и концентрация флогистона. Но, по моей прикидке, воздух все время оставался в границах пригодного для дыхания, а после выравнивания давления она быстро вдохнула бы более насыщенный флогистоном инопланетный.

Богомолы наблюдали за нашими переговорами и манипуляциями. Мускулы на их лицах двигались, но я, разумеется, ничего не могла понять в их мимике. Наконец, экран доктора исчез. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов всем брюшком, а потом вытянула вперед обе руки с поднятыми большими пальцами. Богомолы тоже подняли большие пальцы.

Я тоже выключила экран. Отчеты экспедиции на Тчун говорили, что некоторые дркнз впадали в шок от инопланетных запахов. Оказалось, что богомолы, как и мы, старались поддерживать в кораблях атмосферу, по возможности лишенную сильных запахов, хотя они не так сильно зависимы от обоняния. Но я все-таки испытала легкую дезориентацию.

Одна из богомолов что-то сказала. Ее ноздри оставались неподвижными, она говорила ртом. Я впервые услышала их голоса, низкие и протяжные, похожие на вой летучих выхухолей. Казалось, их язык состоит из одних гласных. Но я заметила, что, произнося некоторые звуки, они полностью смыкают губы.

Наконец-то пришло время доктору Ркнз проявить свои способности. Она притащила с собой довольно много материалов: детские пергаменты с картинками, несколько разных табличек, восковых и магических, записывающие амулеты, портативный вычислитель... У богомолов тоже была табличка, похожая на нашу магическую, она не могла наводить видения, но умела выводить изображения на стену. Честно говоря, я не могу воспроизвести последовательность ее действий, но уже через пять минут я услышала, как богомол вполне отчетливо говорит: "Вы есть дыркынз. Мы есть хуманз."

Они с доктором несколько раз повторяли эту фразу на разные лады, пока доктор не развела ушами и, одновременно, чтобы ее поняли богомолы, руками.

- Похоже, ставить им произношение безнадежно, - сказала она мне. - Они не могут произнести две согласные подряд, не вставив между ними ы. И щелкающие звуки они могут произносить только отдельно, не в составе слов.

- Я думаю, это не самая главная наша проблема, - сказала я.

- А остальное совсем не проблема. Я подозреваю, что они уже устанавливали контакты с инопланетянами. Они как-то даже слишком хорошо понимают, что делают.

ЦУП давно уже требовал от меня отчета. Я подумала, что процесс идет, и богомолы уже выучили три наших слова. Незнакомый тон мысли, по интонации кто-то из политиков, стал требовать позвать к телепату советника.

Советник к этому моменту уже немного расслабилась. Но когда она услышала эту мысль, ее зрачки снова стали шире глаз. Впрочем, похоже, она что-то еще соображала, потому что смогла почти связно подумать:

- Ваше превосходительство, я слежу за обстановкой.

Превосходительство, впрочем, этим ответом не удовлетворилась:

- Я правильно понимаю, что они захватили Звездного дракона?

- Мы еще до этого не дошли, - подумала я, - но у них есть по крайней мере одна живая дркнз. И они это не скрывают.

- Нам нужны ответы, - подумала превосходительство.

- А нам нужно время, - подключилась к беседе доктор. - Я же просила команду минимум из пяти специалистов. И этих тут только двое.

- Мы дали вам что могли.

- И я делаю что могу. В этих обстоятельствах.

- Сколько вам нужно времени?

- Не знаю. Мы только научились различать глаголы и существительные.

Я начала впадать в панику. Не до такой степени, как советник, но...

Потеря "Звездного дракона" была огромным ударом по нашей программе. Найти нового навигатора за все эти годы так и не удалось. Политики требовали отчета, куда уходят деньги. Даже расходы на консервацию "Звездной рыбы-кита" казались им чрезмерными. Другие политики уже прямо спрашивали, зачем нам вообще эти ваши звезды, на Двз своих проблем хватает.

Прилет богомолов давал хороший ответ политикам второго типа. Если мы не будем осваивать звезды, со звезд прилетят осваивать нас. Уже, собственно, прилетели.

Теперь необходимость звездной программы была очевидна. Но как раз это давало если не возможность, то, по крайней мере, мотив политикам, которые хотели бы ей поруководить. А когда политики берутся чем-то руководить как говорит наша командир, это сливай свет и туши воду.

Доктор Ркнз неплохо для гражданской держалась в полете и хорошо взялась за свое дело с инопланетянами. Но, похоже, с политиками она разговаривать не умела совсем. Именно для этого в команде и был нужен кто-то из политиков. Но советник, мало того, что не воспринимала себя частью нашей команды, но и вообще отключилась.

- Ваше превосходительство, это капитан !тзт, - подумала я. - Поймите нас правильно, мы делаем работу, которую никто никогда на нашей планете не делал. Мы понимаем вашу озабоченность, но мы очень ограничены в ресурсах. Может быть, вы попробуете ускорить подготовку второго корабля и пришлете видеотранслятор? Тогда мы смогли бы подключить специалистов на Двз.

Командир говорила мне, что самый надежный способ заставить политика от тебя отвязаться - это попросить у нее что-нибудь. Неважно даже, что конкретно. Мне этот совет казался странным, но сейчас он, похоже, сработал.

Доктор продолжила переговоры. Они жестикулировали, что-то рисовали на дощечках, а у богомолов еще был какой-то специальный белый тонкий материал, который они тоже использовали для рисования. У меня сложилось впечатление, что вместо обучения богомолов нашему языку или изучения ихнего, доктор с ними вырабатывает какой-то жаргон, даже отдаленно не напоминающий по звучанию ни один из языков - но, по крайней мере, и доктор, и богомолы произносили фразы на этом жаргоне более-менее похоже. Оценить прогресс можно было по тому, как часто - а это происходило все чаще и чаще - они показывали друг другу руки с большими пальцами.

Потом доктор снова повернулась ко мне.

- По-моему, им нужен натуромант.

- Я не натуромант, - быстро сказала я, но потом спохватилась. - А чего именно им надо?

- Они говорят, что воздух состоит из каких-то маленьких шариков. И требуют, чтобы я им сказала, как они по-нашему называются. И говорят, что, если мы летаем в космос, мы этого не можем не знать.

- Какие еще шарики???

Потом, почти сразу, я вспомнила, что наилучшие результаты в вычислительной гиперзвуковой аэродинамике действительно дает модель, в которой воздух состоит из шариков. И модель распределения давлений и температур с высотой на основе шариков получалась неплохая, точнее, чем простая барометрическая. Но...

- Поговорите с ними, а? А то я совсем ничего не понимаю.

Я повернулась к богомолам. Одна из богомолов прокашлялась и довольно внятно сказала:

- Воздух состоит из.

При этом она нарисовала в воздухе какую-то закорючку, похожую на навершие посоха.

- Это вопрос, - уточнила доктор. - Мы еще до правильной грамматики вопроса не дошли.

- Воздух состоит из мертвого воздуха и флогистона. И немного паров, - я старалась говорить помедленнее и как можно более внятно.

Богомолы пришли в большое возбуждение. Затруднение доктора было понятно - слово было из жаргона специалистов по системам жизнеобеспечения, лингвисту его было простительно не знать. А в космос без этого и правда летать сложно. Но при чем тут шарики???

- Мертвый воздух число семь, - сказала богомол. - Флогистон число восемь.

Я остолбенело посмотрела на нее, потом на доктора.

- Это не вопрос, - сказала доктор.

- Какое еще число???

Богомол замахала руками. Она подлетела к советнику, чуть не впечатав ее в стену, и начала тыкать пальцем в нож из метеоритного железа на ее поясе.

- Железо, - сказала доктор.

Богомолы синхронно подняли вверх большие пальцы. Потом они хором сказали:

- Железо число два десять и шесть.

- Какое число? - спросила я и, как смогла, нарисовала в воздухе закорючку, которой они с доктором изображали вопрос.

Богомол подняла вверх руку с вытянутым пальцем.

- Один. Водородитель, - потом она подняла второй палец. - Два. Солнечный газ. Три. Металл, мы еще не знаем ваше название. Четыре. Тоже металл. Пять. Неметалл. Ее рука кончилась, и она подняла вторую руку. Шесть. Углеродитель. Семь. Это мертвый воздух. Восемь, - она подняла еще один палец. - Это флогистон. Десять. - она взмахнула руками с растопыренными пальцами, - Еще десять. Потом шесть, - она вытянула две руки с тремя пальцами на каждой. Это железо.

Я смогла только развести руки и помахать кистями.

Богомолы пришли в еще большее возбуждение. Вторая богомол сорвалась с места и исчезла за дверью. Вскоре она появилась, неся какие-то странные предметы. Это оказалось что-то вроде маленьких горшочков из чего-то похожего на стекло, но прозрачного, как экран. В одном горшочке был кусок древесного угля, в другом какой-то красный порошок.

Богомол протянула мне горшочек с углем.

- Уголь, - сказала я.

- Уголь число шесть. Мертвый воздух число семь. Флогистон число восемь.

Я изобразила жест вопроса. Богомол развела руками и протянула мне второй горшочек.

- Это состоит из, - сказала богомол и нарисовала знак вопроса.

Я развела руками и помахала кистями.

- Это состоит из железо и флогистон, - она засунула палец в горшочек, достала его и лизнула. Ее язык окрасился в тот же цвет. Она сунула горшок мне.

Похоже, они были уверены, что телесный контакт с этим веществом мне, как и им, не повредит. Я потрогала порошок когтем, и коготь окрасился. Я наконец-то вспомнила, как это называется. Правда, я не знала, какое оно должно быть на вкус, поэтому пробовать не рискнула.

- Безводная охра.

- Без вода... Нет вода (жест вопроса), - переспросила богомол.

Я подняла вверх большой палец, оттопырив также окрашенный коготь.

- Нет вода... Есть железо и флогистон. Безводная охра. Вода... два по одному и флогистон.

Я смогла только помахать руками. Тема почему-то была очень важна для богомолов, но переговоры зашли в полный тупик. Наверное, нам действительно нужны были натуромант или алхимик. Я вспомнила все, что нам рассказывали на курсах по планетологии и алхимии. Но ничего про шарики, или про число железа, или про то, что охра содержит железо, на этих курсах не было.

- Железо плотность чуть меньше восьми плотностей воды, - осторожно сказала я. Точнее я не помнила.

Богомол подняла большой палец.

- Откуда два по десять, - сказала я и нарисовала знак вопроса.

Богомолы посмотрели друг на друга, приоткрыв рты. У меня все еще кружилась голова от одного вида того, как они вертят своими выростами. Несколько мгновений они молчали, глядя друг на друга, потом синхронно развели руки и помахали ими.

- Давайте поговорим о другом, - сказала одна из них.

Доктор радостно согласилась. Надо сказать, что она удачно воспользовалась предложением сменить тему, потому что почти сразу я услышала слова "Звездный дракон". Слова богомолы не поняли, но она, наверное, показала им видение с магической таблички. Богомолы тут же замахали своими выростами, но большие пальцы показывать не стали. Когда на стене появилась картинка, я сразу поняла, почему.

Взрывы накопителей были бичом нашей космической программы с самого ее начала. Небольшие шары современных версий, которые использовались в орбитальных кораблях, считались практически безопасными, хотя разрушающий контроль по-прежнему проводили на полигоне в пустыне. Но прыжковому кораблю нужно много маны, а батареи "Звездного дракона" все-таки делали почти четыре дюжины лет назад.

Когда он исчез, специалисты субконтрактора смогли добиться взрыва накопителя из той же партии с половинным зарядом. Правда, для этого его потребовалось нагреть заметно выше штатного диапазона температур.

Они заявили, что в результате многому научились - и взрывы на разрушающих испытаниях, правда, прекратились. Впрочем, случая испытать батарею прыжкового класса с полным зарядом ни у нас, ни у них с тех пор не было.

Взрыв не считался официально признанной версией, но более правдоподобных вариантов никто предложить не мог.

На снимке был виден висящий в невесомости обугленный корпус. Носовая часть была сожжена до первой переборки, точно так, как если бы жар шел спереди, где находился накопитель. Возле обломков можно было заметить несколько богомолов в вакуумных доспехах, только не белых, а зеленых.

Доктор спросила, что случилось с дркнз. Богомол скрестила руки, но не перед лицом, что мы использовали в качестве отрицательного жеста, а на груди, закрыла глаза и замерла в напряженной позе, по-моему, даже задержав дыхание. Мне ответ показался понятным, но доктор все-таки хотела большей однозначности. Тогда богомолы показали еще одну картинку.

Обугленные и высушенные вакуумом скорченные тела, пригоревшие к остаткам передней переборки, были не очень приятным зрелищем. Но мы просили однозначного ответа. И мы его получили.

Богомолы, видимо, понимали, какое впечатление производит на нас этот снимок, поэтому почти сразу они переключились на другое изображение, которое уже показывали: подросток дркнз, держащая за руку богомола. Из объяснений выходило, что выжила только одна девочка, остальные дети тоже погибли. У них было много картинок с ней, даже движущиеся. Мы увидели, как она играет с богомолом - как мне показалось, тоже подростком - в какую-то игру, где нужно перекидывать мячик через сетку на столе при помощи двух круглых дощечек.

Довольно часто в кадре появлялись четвероногие однорукие существа, а несколько раз - похожие четвероногие существа без рук и гораздо меньшего размера. Настолько меньшего, что вряд ли были детенышами одноруких. У четвероногих, оказывается, был еще один вырост на заднем конце тела. Я сначала даже подумала, что это брюшко, но для брюшка он был слишком тонким, гибким и маленьким по объему.

Пока мы все это смотрели, мне пришло сообщение из Центра. Они нашли алхимиков, которые рассказали странную вещь. Действительно, наши алхимики знали, что, если прокалить охру с углем, можно получить что-то вроде железа. Во всяком случае, это металл, близкий к настоящему, метеоритному, железу по плотности, но менее прочный, отличающийся по цвету и покрывающийся чем-то вроде охры со временем. Его называют ложным, угольным или охряным железом. Никакого хозяйственного значения это не имеет, потому что ножи из такого материала были бы гораздо хуже заговоренных каменных.

Про это не особенно рассказывают, чтобы всякие идиоты не пытались таким способом подделывать железо. Впрочем, такую подделку мог бы распознать или, во всяком случае, заподозрить даже полный неспециалист.

Когда доктор передала эти сведения богомолам, они пришли в большое возбуждение, притащили кусок другого металла, совершенно мне не знакомого, серебристого, но гораздо менее плотного, чем серебро, и даже чем железо, сказали, что его число десять и три, и что его можно получать из глины молнией.

Алхимики послушали мое описание и сказали, что не знают ни одного металла, который был бы легче ложного железа (оно близко по плотности к метеоритному, но все-таки чуть легче), а про глину и молнию... это что-то совсем за пределами их понимания.

Богомолы сказали, что, раз мы строим деревянные космические корабли, их не очень удивляет, что мы не пользуемся металлами. Но вообще-то металлов восемь десятков и два, из них в природе встречаются семь десятков. Правда, большинство встречается только в виде солей или камней, из которых металл надо получать чем-то вроде прокаливания с углем или молнии.

Я знала только шесть металлов: железо, медь, золото, серебро, ртуть и свинец. Образцы почти всего этого, кроме ртути и золота, у богомолов были на корабле. Наши алхимики вспомнили еще олово и сурьму, и сказали, что не уверены, ложное железо и настоящее - это один металл или разные. Богомолы сказали, что все-таки разные; метеоритное железо это, обычно, сплав железа с еще одним металлом, и даже принесли его образец. Он был светлее железа и чуть плотнее, но, если бы мне не сказали, что это какой-то другой металл, я приняла бы его за железо. А про сурьму они не очень поняли наше описание и сказали, что скорее всего это не металл, но даже если они правильно поняли, у них нету на корабле образцов, а без образцов разобраться будет сложно.

Вопрос с металлами пришлось отложить до расширения контакта, когда они планировали пригнать более крупный корабль - они даже сказали, что он называется не корабль, а станция. Они бы доставили больше образцов и оборудование, на котором можно демонстрировать и изучать их свойства, а мы могли бы привезти наших алхимиков, наши образцы и наше оборудование.

И следующий вопрос, который они начали обсуждать - это условия контакта и передачи выжившей. Заодно они сказали, что могут передать обломки корабля и тела экипажа - оказывается, они сохранили их в замороженном виде, как они сказали, до температуры жидкого мертвого воздуха. Правда, признались, что некоторые тела были повреждены при исследованиях.

Они сказали, что уже устанавливали контакты с инопланетными расами и собственными колониями, долгое время бывшими в изоляции. Поэтому мы, наверное, должны их понять. То, что мы первыми прилетели их перехватывать - это хорошо. Но почему они должны быть уверены, что именно мы имеем право представлять всю планету?

Вот для ответов на такие вопросы нам и нужна была советник. Но она по-прежнему была не очень-то коммуникабельна, поэтому пришлось выкручиваться нам с доктором.

Я сказала, что наш Центр создан правительством Конфедерации, в которую входят почти все государства и города-государства нашей планеты. Они ответили, что не уверены, что правильно понимают наши слова "конфедерация", "правительство" и "государство", а что в нашу конфедерацию входят все государства, они знают только с наших слов. Доктор сказала, что они могут спуститься на планету и сами посмотреть. Богомолы обрадовались и сказали, что к этому-то они нас и пытались подвести.

Они, действительно, хотели бы, чтобы наши правительства представили их как можно большей части населения планеты. А поскольку они не могли прослушивать наши новости, единственным способом это осуществить была бы их посадка на планету и облет, хотя бы, крупнейших населенных областей с публичными церемониями в каждой. По опыту предыдущих контактов, они считали, что это был наилучший способ избежать проблем в дальнейшем. Как выяснилось, они уже довольно хорошо определили населенные области по ночной засветке и площади возделанных полей, да и просто по виду городов с орбиты.

Поскольку их корабль наблюдался невооруженным глазом, и все новостные каналы про них прожужжали все уши, мне не показалось, что это было бы серьезной проблемой. Но когда я передала сообщение пришельцев в Центр, там сказали, что это вопрос политический, его должны решать политики, и это займет какое-то время. Когда я передала этот ответ богомолам, они сказали, что это как раз они прекрасно понимают и большего на данный момент ожидать не могли.

Доктор занялась уточнением грамматических правил и расширением словаря. Время Центра уже близилось к вечеру, я решила обсудить вопрос, где мы будем ужинать и ночевать. Богомолы сказали, что могут поделиться своей едой, в том числе такой, которую выжившая девочка ела без каких-либо последствий и считала вкусной. Мы с доктором решили не рисковать, и я попросилась слетать на наш корабль за нашими припасами. Богомолов явно не обрадовала перспектива лишний раз проводить шлюзование, но и наши опасения насчет еды показались им разумными.

Также богомолы предложили переночевать у них. Оказалось, что они тоже ночью спят, и на их корабле были четыре отдельные спальные каюты с кроватями, похожими на наши, даже с одеялами - только поуже и существенно длиннее, ведь им надо было вытягивать ноги на всю длину. У этих кроватей были ремни для сна в невесомости. Мне казалось, что в гамаке в невесомости было бы удобнее, но мысль тащить советника через вакуум беспокоила меня гораздо сильнее. А компенсировать невесомость во сне я все равно бы не смогла. Еще у кроватей были специальные подушки, которые инопланетяне подкладывали под свой вырост, но их несложно было снять.

Я сказала, что получается не очень, мест четыре, а нас ведь пятеро. Богомолы ответили, что у них вахты и одна из них все равно должна бодрствовать, так что это не проблема.

Утром прилетел второй корабль. Прилетели два пилота и один лингвист. Похоже, на планете тоже пришли к выводу, что от советника в ее состоянии толку мало, а других политиков, желающих лететь в космос, не нашлось.

Доктору Ркнз надо было по возможности передать знания, которые нельзя было понять из ее записей, а потом мне с ней и советником предстояло возвращаться. Доктор стала возмущаться, что нормально себя чувствует и хотела бы продолжить, но мы втроем ее уговорили, что у нас довольно малый опыт длительной работы на орбите, да еще в невесомости, и она скоро исчерпает нормативы для первого полета.

Вскоре после этого, из Центра пришло еще одно сообщение. Конфедерация дала принципиальное согласие на высадку инопланетян и представление, о котором они просили, но надо было согласовать множество технических деталей, для которых не хватало языка. И значительную часть этого языка должны были предоставить пилоты: орбитальная механика, распределение давлений воздуха по высоте, правила воздушного движения и захода на посадку. Да просто единицы времени и расстояния.

Богомолы заговорили о том, как можно было бы соединить наши вычислители. Это решило бы сразу много проблем, вплоть до того, что они могли бы непосредственно подключиться к нашему GPS и системам воздушной навигации. А потом они принесли приборы, которые измеряли, как они сказали, молнию, и предложили померить уровень молнии в коммуникационных каналах наших вычислителей. Я честно сказала, что ничего похожего на молнию там нету. Возник следующий вопрос, а что же там есть. И мы с лингвистами и подключенными специалистами на планете поняли, что не понимаем, как объяснить, что такое мана, существам, которые этого не знают.

Задача осложнялась тем, что природную молнию все видели. Похоже, они бывают на большинстве пригодных для жизни планет. На Тчун точно, а судя по картинкам, и на тех планетах, где живут или бывали богомолы, они тоже случаются. Но природную ману глазами не видно. Не то, чтобы их объяснение про молнию было нам понятно, но, по крайней мере, им было что сказать и показать.

Наши измерители не детектировали никакой маны в их оборудовании, а их - никакой молнии в наших.

Потом они сказали, что их вычислители могут передавать данные световыми сигналами, но сразу заговорили о скоростях порядка массы в кубе модуляций за мгновение. Мы признали, что мы на такой скорости световой приемопередатчик построить не сможем.

В общем, вопрос решили отложить и попытаться передать нужную информацию более примитивными средствами.

Хронометры у нас на корабле были, так что было несложно пересчитать их единицы времени в наши. Но с точными дальномерами была проблема. Впрочем, у нас были терминалы нашей GPS, а инопланетяне были довольно-таки уверены в точности своей навигации. Мы сравнили наши данные о полуосях орбиты корабля с богомольскими. Потом, для проверки, мы сравнили значения орбитальной скорости и измерили длины четырех четвертушек орбиты, вдоль траектории и по прямой. В итоге, мы решили, что для большинства целей такой точности хватит. И мы с доктором и советником с чистой совестью полетели домой.

***

После полета мне полагался день отдыха. Я имела право спать до скольки хотела, но еще не адаптировалась ко времени Центра, и проснулась рано, почти на рассвете.

Первым делом я взяла телепат и посмотрела балансы своих счетов. Деньги мне уже начислили. Я попыталась погасить кредит за самолет сестры, но приложение сказало, что сумма слишком большая и нужен личный визит в банк. Прогулка в Порт Гтзн не входила в мои планы... Но почему нет? Можно будет перекусить буйябесом, в нашей столовой его не готовили.

Я сходила на массаж и вычесывание. Когда шли полеты, спа работало круглосуточно, а после полета мне полагалась расширенная программа бесплатно.

Потом я пошла завтракать. Выбрала фруктовый салат с креветками. За едой я начала обдумывать вопрос, как добираться до города. Можно было взять самолет и долететь быстро, но мне не хотелось сидеть в закрытой кабине, да и просто лишний раз напрягаться.

Я решила лететь верхом. Это было лишь чуть быстрее, чем на извозчике, зато обзор великолепный. И с парковкой проще. Самолет в городе приткнуть целое приключение, а привязей для драконов множество, особенно возле офисов и рынков.

После завтрака я пошла на кухню выпрашивать хомяков. Повариха понимающе улыбнулась и выдала мне две потрошеные тушки и лаваши, чтобы их завернуть. Кормежка для нас была бесплатная и неограниченная. Да, нам было запрещено выносить еду, но какая, по большому счету, разница? Драконы ведь тоже имущество Центра!

Вольер для драконов размещался за периметром, рядом с парковкой. Я помахала рукой служителю и зашла под крышу. Овш, которую я обычно брала для полетов, узнала меня и приветственно фыркнула. Я вынула из сумки хомяка, развернула лаваш, взяла тушку за лапу и помахала ей. Самка взяла угощение своей рукой и тут же отправила в рот.

Наука дрессировки не советует злоупотреблять положительными подкреплениями, но эмпатия не моя сильная сторона, а без нее работать с животными тяжело. И лететь на драконе в плохом настроении удовольствие ниже среднего. Лаваш я съела сама.

Овш была морской породы, светло-кремового цвета с темной мордой и плавно темневшими к концам ногами. Но почему-то мясо она любила больше, чем рыбу.

Я надела на дракона седло, узду и транспондер с приборами, и вывела ее из стойла. Служитель проверила, как затянута подпруга, и мы вышли на летную площадку.

Я не стала укладывать Овш на землю, чтобы влезть в седло, а взлетела туда сама, невольно отметив, как служитель закатила глаза от неудовольствия. Угнездившись в седле, я потянула поводья. Дракон плавно оторвалась от земли. Я не понукала ее, позволив разгоняться и переходить к аэродинамическому полету в удобном для нее режиме.

Мы развернулись над парковкой и взяли курс на север. Над побережьем проходила трасса для легкой авиации, но я, как и извозчик вчера, пошла в неконтролируемом небе над морем. Погода была хорошая, ориентиры знакомые, и я шла визуально, лишь следя за высотой и поглядывая на навигатор и локаторы.

Пейзаж по сторонам был прекрасный. Из самого Центра вершины Небесных гор не видны, но, когда мы чуть отдалились от берега и набрали высоту, над предгорьями поднялись снежные пики и облачные флаги хребта. Некоторые предгорья поросли диким лесом или неотличимыми издали от леса посадками, другие были покрыты рисовыми террасами. Ниже лежала береговая линия с мысами, обрывами и глубокими заливами, поросшие лианами скалы с узкими основаниями, обточенными прибоем, рыбацкие деревни, устричные фермы и рыбные садки в море.

Мористее моего курса шли баржи, буксируемые рыбами-китами, и парусные шаланды, которые везли утренний улов на городские рынки. Еще дальше, по скоростному фарватеру, поднимая облака брызг, мчался пассажирский экраноплан. В открытом море были видны мачты больших торговых кораблей.

Вскоре впереди появились высотки города. Нужно было входить в контролируемое небо. Как легкий летун, я не обязана была докладывать в диспетчерскую, а просто взяла курс на ближайший маяк. Теперь лететь визуально было запрещено правилами. Маяки и коридоры видны только на локаторе, да и сама по себе плотность трафика заставляет пользоваться амулетами.

Порт Гтзн стоит при впадении в океан одноименной реки. Гтзн прорезает Небесные горы по узкому порожистому ущелью. В индустриальную эпоху в ущелье построили плотины и шлюзы, сделав его судоходным, и река превратилась в один из важнейших торговых маршрутов континента, а порт у ее устья - в перевалочный и торговый, а потом и финансовый узел. Прибрежное королевство, до того торговавшее лишь жемчугом и считавшееся захудалым, стало одним из богатейших штатов Федерации.

Маршрут к офису банка я помнила, поэтому мне не надо было вчитываться в указатели. Я вышла на магистраль, соединявшую аэропорт с пассажирским портом и центром города (именно в таком порядке, трасса делала большой крюк вокруг сопки), долетела до нужного выхода - я его могла опознать не только по номеру маяка, но и по виду зданий - и свернула на улицу.

Горы у устья Гтзн подходят к самому берегу, поэтому места для строительства было мало. Высотки города считались чудом света, пока в других мегаполисах не стали строить что-то похожее. Сорока-пятидесятиэтажные башни, удерживаемые заговоренными колоннами из гранита и пуццолана, с магическими подъемниками и огромными окнами, закрытыми листами из переплавленного обсидиана (материал не очень прозрачный, зато прочнее слюды), карабкались по склонам сопок и производили странное и с непривычки даже пугающее впечатление. Особенно если лететь между ними.

Офис банка размещался на двадцатом этаже, но под ним два этажа были отведены под парковку, так что снижаться до уровня земли было не нужно. Мы вышли из уличного коридора, сбросили скорость и перешли на левитацию. Дракону не очень понравилась мысль влетать в полузакрытое помещение, но я сжала ей ногами бока, и она послушалась.

Посетителей в офисе было довольно мало, поэтому я быстро решила проблему с кредитом и взялась за планирование остатка дня. Есть буйябес было еще рано, я завтракала меньше часа назад. Я решила пройтись по рынкам, посмотреть каких-нибудь безделушек, а может и приличный подарок племянницам.

Я скормила Овш второго хомяка. Лаваш пропитался жиром и сукровицей, поэтому Овш стребовала и его. И мы полетели на рынок.

В городском трафике она летала, пожалуй, лучше меня. Я только задавала ей направление на перекрестках, а она сама сбрасывала или набирала скорость, чтобы попасть в свободный просвет, избегая сработок TCAS.

Как и все в городе, рынки в Порт Гтзн были многоэтажные, с многоэтажными же парковками под крышей. Просвет между этажами парковки был выше, чем в банке, и колонны стояли реже, поэтому Овш зарулила туда без возражений.

Спустившись на торговый этаж, я первым делом увидела магазин детских товаров с распродажей колясок, и решила, что это знак. Но тут мне позвонила бабушка наверное, сразу как проснулась.

- !тз! - подумала она, не поздоровавшись. - Нам нужны деньги на подарок.

- Сколько?

- Пять масс.

- Куда столько?

- Как минимум, им надо подарить коляску.

- Бабушка! - медленно подумала я. - Им нужна коляска или самолет? Я тут как раз возле распродажи, вот за полмассы вполне приличная шестиместная на репульсорах.

- !Тзт, ты соображаешь вообще что думаешь? - бабушка умела выбирать такую специальную интонацию, что казалось, что она кричит. - Ты хочешь, чтобы пошли слухи, что мы купили подарок на распродаже???

- А кто про это узнает? - не поняла я. - Я ее тут куплю, полгросса за авиапочту. Если хочешь, напишу в накладной, что она стоит две массы, даже три. Ну, переплачу немного за страховку...

- Не спорь со мной. Мы с твоей матерью уже все посчитали и решили.

Я задумалась. Бабушка, правда, все посчитала. Она знала, что я лечу, и знала, что мне обычно начисляют деньги на следующий день после посадки. Плата за полет была шесть масс. Это она тоже знала. Она не знала, что я оплатила автопилот для сестры. И лучше ей было этого не знать.

Но послезавтра у меня запланирован новый полет. Да, в банке удивятся, что я, только что досрочно вернув кредит, приду за новым, а еще через три дня гасить и этот (если только бабушка еще чего-нибудь не придумает). А ведь придется именно прийти. Чек на такую сумму по почте отправлять не рекомендуют, надо переводить. А сумма большая, то есть надо лично идти в банк. Лично лететь.

Я пошла к лифту, чтобы спуститься на нижние ряды, где были мясные лавки. Нужно было купить новых хомяков для Овш.

Глава 2. Пришельцы

Запись переговоров постов полиции сингулярности системы Гуляй-Поле с 14:23 UTC 26 января 3120 года по ансиблю.

14:23.25 Пост кси - всем: Зарегистрирован выход из гиперпространства в точке 1.246 - 80 - 44, координаты уточняются. Включения двигателей не зарегистрировано. Объект наблюдается в солнечных лучах, около восьми метров в диаметре. Послан ключ для идентификации.

14:27.05 Пост кси - всем: Объект не ответил на идентификационный ключ, движется в свободном падении. Возможно, они разворачиваются, потому что яркость изменилась. Послан орионитский идентификационный запрос.

Пост альфа - посту кси: Что на радаре?

Пост кси - посту альфа: На обзорном радаре сигнал очень слабый, на направленном радаре деталей тоже разглядеть нельзя. Аномальный коэффициент отражения, такое впечатление, что эта штука вся из диэлектрика, не только корпус, но и внутри.

Пост дельта - всем: Чужие?

14:31.18 Пост кси - всем: Объект движется с ускорением около 14 же, реактивного выхлопа не видно. На запросы не отвечает, даже на широкополосной модулированный сигнал.

Пост дельта - всем: Я же говорю чужие.

Пост альфа - посту дельта: И что вы предлагаете?

Пост дельта - посту альфа: Пока ничего. Сидеть и ждать.

14:35.41 Пост кси - всем: Наблюдаю вспышку. Похоже, у них серьезные проблемы... Вспышка растет, динамика похожа на ядерный взрыв... Кажется, это максимум... Да, яркость спадает. Оценка тротилового эквивалента двадцать-тридцать килотонн.

Пост альфа - всем: Высылаем спасатель. Посту кси - уточнить координаты вспышки и траектории наблюдаемых обломков.

Пост кси - посту альфа: Вряд ли там что-то останется. Похоже на самоуничтожение. Сенсоры еще не перестроились после вспышки.... Вру, перестроились. Наблюдается крупный обломок, движется в свободном падении, вращается со скоростью около десяти оборотов в минуту. Яркость раза в три меньше, чем у корабля... Такое впечатление, будто одна сторона у него совсем черная. Телеметрия спасателям пошла.

Пост дельта - посту кси: Обуглился от взрыва.

Пост тета - посту дельта: Какой ты умный, это что-то.

Транскрипт телеконференции 28 января.

Alexandr F. Samoylov присоединился к дискусии как alex. Alkhar Lakhgh присоединился к дискуссии как alkh. Maria Donerty присоединилась к дискуссии как mary. [еще десять фамилий пропущено]

alex: Итак, мы готовы представить вам предварительный отчет о корабле чужих, найденном в системе Гуляй-Поле. Отчет разбит на четыре части: сам корабль, причины катастрофы, его экипаж, состояние детей. С чего начнем?

rex: С детей.

vvy: Я согласен.

alex: Возражений нет? Тогда прошу mary начать с детей.

mary: Про детей как раз меньше всего внятной информации. Похоже, они из валгалльского сайта панспермии. Их было девять, шесть мальчиков, три девочки, к этому моменту две девочки и один мальчик уже погибли. Это скорее эмбрионы. Они сумчатые и рождены очень недавно, поэтому они все очень сильно недоразвиты и практически неспособны к самостоятельному существованию. Размер у них около 5 сантиметров, вес 5-6 грамм, вместо костей хрящ, шерстяной покров отсутствует, из рефлексов наблюдается только дыхательный и сосательный.

Мы их держим в инкубаторе с температурой 3,7 миллиэва на взвеси молочного жира в воде с добавками глюкозы. К моменту обнаружения тела матери они полностью осушили молочные железы, поэтому мы не можем воссоздать состав молока. Задача очень сложная. Им, несомненно, нужен белок и какие-то витамины. При попытке добавить в питательную смесь очищенный белок из мяса матери как раз и погибла одна из девочек. По-видимому, от аллергического шока. Аминокислотный состав их белка уже выяснен, сейчас готовится полностью синтетическая смесь из аминокислот, но проблема с витаминами скоро примет катастрофический характер. У нас для опытов есть только культура клеток погибшего мальчика.

max: На чем вы смогли вырастить культуру?

mary: На сублимированных продуктах из их запасов. Это все очень сильно усложняет. Мы не можем понять, что там витамин, что гормон, а что вообще продукт разложения. Прогноз крайне неблагоприятный, но мы не теряем надежды.

serge: Как они вообще выжили?

alex: Кормовой отсек корабля не был полностью разрушен и даже, я бы сказал, не совсем разгерметизирован. Это была скорее течь, чем то, что обычно называют разгерметизацией. К моменту прибытия спасателей там еще было примерно четверть бара. Мать погибла не от падения давления, а от удара в момент взрыва, но не сразу после взрыва, а где-то через килосекунду. Её стукнуло головогрудью о переборку, мы нашли большую трещину в черепе или как это называется... панцирем я бы это не назвал. Грубо говоря, она истекла кровью, но сознание она должна была потерять в момент удара. Сумка у нее ближе к основанию брюшка, ткани тела самортизировали удар и детеныши не пострадали. Сумка очень плотно их удерживала, они даже не повредили сосков в момент удара.

serge: Почему вы не хотите заморозить часть живых детей хотя бы до тех пор, пока не будет готова питательная смесь? А лучше, пока мы не найдем их родную планету?

mary: Потому что технология холодного сна отработана только для земных млекопитающих. Уже для рлаши, хотя они и похожи по биохимии на землян, эта методика не подходит. А тут даже другой сайт панспермии. То есть наши опыты с питательной смесью могут убить их, а опыты с замораживанием или холодным сном убьют гарантированно. У нас просто нет других вариантов, кроме попыток подбора питательной смеси.

serge: Еще вопрос. Как, по-вашему, что женщина с полной сумкой детей могла делать на разведочном корабле?

alex: Спросите что-нибудь полегче. Корабль, скорее всего, действительно разведывательный. Судя по запасам пищи, он рассчитан не более чем на четыре-пять мегасекунд автонома и вылетел за полторы сотни килосекунд до катастрофы. Она поднималась на борт либо с детьми в сумке, либо еще беременная. Зачем - я думаю, пока мы не найдем их планету, на этот вопрос мы ответить не сможем.

xenia: Если кто-то из детей выживет, что вы будете с ними делать дальше?

mary: Что вы имеете в виду?

xenia: Я имею в виду, что вы не сможете воспитать из них представителей их расы. Они будут чужими и для нас, и для своих, даже если мы их найдем.

alex: Согласен, такая проблема существует. Если они выживут, и мы найдем их мир, им несомненно придется пройти серьезное психологическое кондиционирование, прежде чем они смогут присоединиться к своему обществу. Однако... Я думаю, быть чужим среди своих лучше, чем быть мертвым. Я думаю, большинство присутствующих с этим согласятся.

[пауза]

Кроме того, если мы их найдем, сам тот факт, что мы смогли или хотя бы попытались сохранить жизнь их детям будет подтверждением наших дружеских намерений.

vvy: Я думаю, вы преувеличиваете проблему. Культурные различия между технологическими расами, хотя и велики, но не катастрофичны. Несмотря на все различия, мы все-таки умудряемся понимать друг друга. Даже структура языков у технологических рас схожа, так что если мы научим их человеческому языку, то изучить родной они, скорее всего, смогут, примерно с тем же успехом, как люди изучают рлашский. Остальная культура - да, они не будут знать детских сказок и литературной классики своей расы, но так ли это фатально?

xenia: А вы проблему преуменьшаете, причем преступным образом. Во-первых, почему вы так уверены, что это технологическая раса? Я видела обломки корабля, это совершенно непохоже ни на что из того, что когда-либо видели люди. Если это и технология, то совершенно не такая, как известные нам технологии.

vvy: Если под технологией понимать любые методы активного воздействия на природу при помощи неживых предметов, то этот корабль, как бы он ни отличался от наших, это несомненно технология.

alex: Я думаю, столь широкое толкование технологии просто бессмысленно. Вы, если хотите, можете называть это технологией, да и мы это называли технологией, когда готовили доклад, но делать вывод, что арахноиды похожи на известные нам технологические расы это, как бы это помягче сказать...

xenia: Номинализм это называется. Свойственная примитивным культурам вера, что, выбирая название предмета, мы выбираем его свойства.

vvy: Злые вы, уйду я от вас.

xenia: Вы мне договорить не дали. Я хотела еще сказать, что, во-вторых, культура разумной расы - это не только и не столько язык и детские сказки, сколько навыки общения понимание невербальных сигналов, например, и, как бы даже не в первую очередь, навыки общения с противоположным полом. А тут сразу возникает множество вопросов, например какова у них структура семьи? Как у них формируется семья?

Если вы думаете, что семья у них похожа на что-то из известного нам, ответьте на такой дурацкий вопрос: в сумке у нее было мальчиков вдвое больше, чем девочек, правильно? Тогда почему они отправляют женщин с детьми в разведывательные рейсы?! Обычно мужчины, даже у строго моногамных рас, как у рлаши, считаются менее ценным ресурсом и это понятно, потому что даже при их недостатке можно обеспечить воспроизводство, а у них к тому же этих мужчин двукратный запас - а вот поди ж ты.

vvy: Что вы хотите сказать?

xenia: Я хочу сказать, что про их общество мы можем с уверенностью сказать только одно: что мы никогда ни с чем подобным не встречались, и, скорее всего, не сможем себе даже представить это общество на основе доступных нам данных. Потому что оно совершенно ни на что не похоже, и проводить какие бы то ни было экстраполяции, что рлаши могут выучить человеческий, значит и мы сможем выучить арахноидский, просто нельзя. Как минимум до того момента, пока мы не найдем ответа на мой вопрос. Потому что этот вопрос рушит любые аналогии, для любой из известных нам культур решение послать беременную женщину исследовать другие миры просто абсурдно, а они это делают - значит, у них что-то очень важное очень сильно по-другому, и пока мы не поймем, что... в общем, я уже повторяюсь. И, скорее всего, это что-то непосредственно относится к структуре семьи и к размножению.

serge: Мужчин на корабле не было?

alex: Не похоже. Мы нашли останки шестерых чужих, все женщины, но сумки у всех остальных пустые. В среднем отсеке мы нашли десять подвесных кроватей, типа гамаков. Непонятно, каждый член экипажа имел свою кровать или у них была система вахт.

vvy: Типа гамаков - это как? Просто веревочная сетка?

alex: По существу, да.

vvy: Как они в этих сетках переносили 14-кратную перегрузку?

alex: Это тоже очень хороший вопрос. По уточненным данным, они шли на 15 метрических же, но мы не нашли ничего похожего на противоперегрузочные кресла. Кости и вообще ткани у них не прочнее земных; по-видимому, в их мире тяготение даже несколько слабее земного, где-то 0.7-0.8 же. Такое впечатление, что они используют что-то вроде антигравитации или безынерционного привода.

vvy: Как это?

alex: Не знаю. В общем, по-видимому, они не испытывают перегрузок, когда корабль ускоряется. Уж не знаю, как они этого достигают. Это согласуется и с тем, что никакие данные наблюдений не показывают ничего похожего на факел реактивного двигателя.

vvy: А какой у них двигатель?

alex: Это самое интересное. Двигателя-то мы и не нашли. По-видимому, он был уничтожен взрывом. Остался кормовой отсек и часть центрального отсека. Двигатель или что там у них было располагался в головной части корпуса, между ним и центральным отсеком была еще одна переборка.

serge: Я гляжу, мы постепенно переходим к теме корабля?

alex: Давайте перейдем. Возражений нет?

[пауза]

alex: По-видимому, нет. Итак, корабль. Корабль резко отличается от всего, что земляне когда либо видели. Начнем с того, что он цельнодеревянный.

max: Цельно какой?!

alex: Деревянный. Ну... во всяком случае, материал, несомненно, биогенного происхождения и, скорее всего, растительного, по структуре похож на земное, а еще больше на валгалльское дерево. Так что я дальше буду называть его деревом без всяких дополнительных оговорок.

Конструктивно эта штука больше всего напоминает большую бочку, стянутую снаружи канатами. Сохранилось примерно две трети длины бочки, но непонятно, весь это корабль или эта бочка была прикреплена к чему-то еще. Сохранившийся фрагмент разбит герметичными поперечными перегородками на три секции. Перегородки состоят из трех слоев досок и стянуты между собой тросами. Между слоями досок проложен материал биогенного происхождения, по-видимому, выделанная кожа какого-то их позвоночного. Все это пропитано какой-то органикой не совсем понятного происхождения, по-видимому, чем-то вроде дегтя. Ни единого гвоздя, все доски держатся вместе тросами и враспор.

Во всех перегородках есть по одному люку. Косяки люков усилены деревянными накладками на шпунтах и на клею, уплотнения сделаны из какого-то резиноподобного материала, по-видимому, тоже биогенного, по свойствам похожего на вакуумную резину. На удивление, люк в днище, не поврежденный взрывом, практически герметичен, утечка составляет не более кубического сантиметра в сутки. Люк между хвостовым и средним отсеками был поврежден при взрыве, через него и шла основная утечка. Перегородка между средним и головным отсеками при взрыве сильно повреждена.

Боковые стены корпуса, как уже говорилось, представляют собой что-то вроде бочки - набранные из досок стенки, изнутри распертые переборками, а снаружи стянутые канатами. Доски сравнительно тонкие, не более пяти сантиметров толщиной, но очень тщательно подогнанные. Изнутри стены выстланы кожей и промазаны той же органикой, мы ее условно называем дегтем, снаружи канаты лежат на двух-трехслойных кожаных подкладках.

Канаты это отдельная песня. Канат сплетен из волокон, по свойствам очень похожих на шерсть чужих. Скорее всего, это волосы какого-то животного, может быть, что-то вроде конского хвоста или гривы. Плетение очень интересное: каждое волокно состоит из отдельных волосков, связанных между собой концами, и все это сплетено косичками, а не скручено. Самое интересное, что этот канат образует непрерывное кольцо вокруг корпуса. У него нет никаких точек сращивания. Вообще никаких. Даже мест, где плотность узелков на волокнах сильно отличалась бы. То есть его сплетали сразу в виде кольца, причем не очень понятно, каким образом это было выполнено.

Самое интересное - натяжение каната несколько сотен килограмм-сил, но нет никаких следов того, чтобы его с усилием натягивали на уже собранную бочку. Возможно, правда, что канат при сборке был подвергнут какой-то термической или химической обработке и попросту сел, но опять же неясно, как они добились такой равномерности натяжения всех колец. Всего колец несколько десятков. На сохранившемся фрагменте корпуса их надето двадцать три. Вопросы есть?

[пауза]

alex: Далее. В кормовом отсеке запас продуктов - сублимированные плоды растений и мясо, запас воды в кожаных емкостях. Запасов воздуха не найдено. Воды тоже очень мало, литров десять, больше похоже на аварийный запас. По-видимому, они целиком полагались на регенерацию воды и воздуха, но следов регенератора не обнаружено. Вообще, в кормовом и центральном отсеках нет ни одного механизма.

alkh: Как вы определили, что это кормовой отсек?

alex: По направлению гравитации, на которое рассчитана обстановка. Впрочем, мы не знаем, как выглядел их двигатель и куда был направлен вектор тяги, но мы условились считать, что сила тяжести у них была направлена в сторону кормы. Как уже говорилось, сила тяжести в жилом отсеке могла никак не соотноситься с вектором тяги и ускорением, потому что, и правда, выдержать 14-15 же в таких гамаках просто невозможно, их просто разрезало бы на кубики. Да и крепления у гамаков и полок довольно хлипкие.

Вообще, вся обстановка жилых отсеков рассчитана на постоянную силу тяжести, уж не знаю, за счет тяги двигателей или созданную каким-то еще способом. Припасы разложены по полкам и лишь слегка притянуты веревочной сеткой, два открытых мешка даже сеткой не притянуты, из них после взрыва все высыпалось. У пола и потолка разная обшивка, в люках - что-то вроде лестниц, в общем, асимметрия явная.

Кроме того, снаружи на корпусе, на кормовом днище, есть три подпорки, на которых корабль стоял при посадке. Подпорки деревянные, на них есть царапины и даже следы грунта. Судя по состоянию подпорок, они садились только на грунтовые площадки, но очень мягко.

flat: Вы не рассматривали гипотезу, что они использовали центробежную силу, и ваш якобы кормовой отсек - на самом деле внешний?

alex: Рассматривали. Это крайне маловероятно, потому что наблюдательные посты не заметили периодических изменений яркости корабля. Кроме того, на основе записей мы проводили уточненную оценку исходного размера корабля. Либо остальная часть корпуса была очень темной, либо оставшийся фрагмент - это, практически, две трети всего корабля, поэтому ось вращения должна была проходить через центральный отсек.

flat: Они могли иметь противовес на длинном тросе, так что центр тяжести всей системы лежал за пределами бочки.

serge: А где тогда располагался двигатель и как вообще такую конструкцию можно двигать с ускорением?

flat: Мы и так не знаем, где и какой у них был двигатель... Впрочем, даже с противовесом должны были наблюдаться колебания яркости объекта. Мой вопрос исчерпан.

serge: У меня другой вопрос, а точнее утверждение. Наверное, все-таки правильнее говорить не про нос и корму, а про верх и низ.

alex: Да, наверное, правильнее. Но во всех наших заметках и предварительных документах используются слова нос и корма. Вы не возражаете, если так оно и останется? По-моему, в данном случае как-то обозначить направления важнее, чем называть их правильно.

serge: Говоря о носе и корме, вы создаете впечатление, что вам известно, как был направлен вектор тяги. Я бы хотел, чтобы это впечатление не укоренялось.

alex: Хорошо, пусть будет верх и низ. Итак, мы предполагаем, что корабль был разбит на три отсека - нижний, центральный, и верхний. По-видимому, все оборудование - двигатель, навигационное оборудование, регенераторы воды и воздуха, кондиционеры, генераторы их искусственного тяготения, что там у них еще было все это располагалось в носо^H^H^H^H верхнем отсеке или что-то было вынесено во внешнюю капсулу. Все содержимое верхнего отсека уничтожено или сильно повреждено взрывом, а внешнюю капсулу нам найти не удалось. Судя по силе взрыва, она могла улететь далеко. Носовой отсек представляет собой отдельную загадку. Все три переборки, от которых что-то осталось - дно, стенка между нижним и центральным отсеками и остатки стенки между центральным и верхним, все они стянуты тросами. Это понятно, иначе бы их вышибло давлением воздуха. Мы нумеруем стенки снизу, т.е. дно - это номер 1, и так далее. Так вот, в остатках стенки номер три мы не нашли следов крепления тросов, соединявших ее с гипотетической стенкой номер четыре, верхним дном. Либо верхнего дна вообще не было, либо оно крепилось как-то иначе.

flat: Вы хотите сказать, что верхний отсек был негерметичным?

alex: Вряд ли. Экипаж выходил туда, более того, в момент взрыва большая часть команды находилась именно там. Если бы верхний отсек был негерметичным, в третьей стенке должен быть шлюз. Судя по остаткам люка, он ничем не отличался от люка во второй стенке - он герметичный, но одиночный. Центральный отсек не годится на роль шлюза, он слишком велик по объему. Кроме того, мы не нашли ничего, похожего на скафандры. По-видимому, в верхнем отсеке все-таки была атмосфера.

flat: Значит, все-таки верхнее дно существовало, но крепилось иначе, чем нижнее. Гипотеза о том, что его не было, никуда не годится.

alex: Когда мы будем говорить о причине катастрофы, я назову серьезный довод в пользу того, что дна не было. Но возвращаемся к кораблю. В нижнем и среднем отсеках не найдено ни одного металлического предмета. Члены экипажа одежды не имели, на них были только портупеи из кожаных ремней с костяными пряжками. Каждая имела при себе каменный нож с деревянной рукояткой в кожаных ножнах. Четыре ножа кремневых, два нефритовых. Судя по всему, нефритовый нож - признак более высокого ранга, у них отличалась также и форма пряжек на ремнях. Еще на ремнях висели какие-то совсем странные вещи, высушенные внутренние органы каких-то животных в кожаных мешочках.

Кроме того, в центральном отсеке есть что-то типа оружейного шкафа, опечатанного смоляной печатью. Там хранится двенадцать каменных топоров, шесть пращей и пять арбалетов с запасом стрел. Стрелы с костяными наконечниками, покрытыми какой-то органической субстанцией, по-видимому - отравой. Луки арбалетов довольно сложные, композитная конструкция из кости, дерева и волос типа тех же, из которых сделаны тросы. Судя по тому, что все это хранилось в опечатанном шкафу, это было не церемониальное оружие.

serge: Неолит какой-то.

alex: Мы знаем не так много неолитических культур. Рлаши вряд ли можно назвать таковой, а серафимы нам про свой неолит не рассказывали. А все человеческие колонии, даже считавшиеся полностью утратившими технологию, железо из болотных руд так или иначе варили.

nia: Концепция опечатанного оружейного шкафа для неолита все равно кажется очень необычной.

alex: Согласен. Вообще, арбалеты интересные. Судя по размерам и форме ложа и рукоятки, они предназначались для стрельбы с одной руки, вроде пистолета. Опять же, приклада нет. Натяжение рычажное, около восьмидесяти килограмм-сил. Стрелы деревянные и, на мой взгляд, легковаты для такого лука. Эффективная дальность в атмосфере Гуляй-поля метров двадцать, не больше. Конечно, если пустить стрелу под оптимальным углом, она пролетит и все три сотни, но к концу полета убойной силы в ней не будет никакой, да и точность прицеливания будет соответствующая.

xenia: Вы забываете, что стрелы отравлены.

alex: Это еще страннее, на самом деле. Для земных и гуляй-польских форм жизни эта "отрава" совершенно безопасна. Либо это их первый межзвездный рейс, и они почему-то думают, что на других планетах биохимия не отличается от ихней, либо они не предназначены для стрельбы по местным формам жизни.

xenia: А для чего тогда? Для подавления бунта на корабле?

alex: Трудно предположить что-то еще, особенно учитывая, что в шкафу шесть креплений для арбалетов, а самих арбалетов пять. По-видимому, капитан носил арбалет с собой постоянно, а остальные раздавал офицерам в критической ситуации. Еще мы нашли керамические тарелки - тоже типично неолитическое творчество, ручная лепка на гончарном круге, палочки для еды - четыре пары костяных, десять деревянных, по-видимому, это тоже было признаком ранга, костяные гребни, по-видимому, для расчесывания шерсти, и единственный металлический предмет - серебряное зеркало.

flat: Вы же сказали, ни одного металлического предмета.

alex: Я неправильно сказал. На самом деле, был еще один металлический предмет - оправа в верхнем отсеке, но от нее мало что осталось. Так вот, зеркало в деревянной оправе площадью около двадцати квадратных сантиметров изготовлено из серебряного самородка путем холодной ковки, а потом лицевая сторона была отполирована оксидом хрома или чем-то в этом роде.

Еще в верхнем отсеке нашли странные вещи, мы их назвали консервами. Такие не совсем правильные сферические горшки из обожженной глины. Закрыты интересно, мы это назвали керамической пайкой. Притертая крышка, смазана глазурью и обожжена каким-то зональным прогревом, так что глазурь расплавилась и обеспечила прочное герметичное соединение. Зашиты в такую плотную оболочку из кожи, похожую на мяч. Внутри мозги какого-то некрупного животного. Они были погружены в жидкость или даже желе, но восстановить ее исходный состав затруднительно. То, что произошло с ними при взрыве - это где-то между запеканием и тушением в автоклаве. Впрочем, непонятно даже, когда они первый раз сварились: до запечатывания, при запечатывании или при взрыве. Сначала мы думали, что это правда какие-то консервы, типа деликатес. Потом заметили, что они были укреплены в специальных деревянных кронштейнах. В общем, инопланетная технология. Никаких осмысленных теорий.

Найдено несколько пергаментных свитков Ну, это не совсем пергамент, но, насколько мы понимаем, тоже тонко выделанная кожа. Один свиток заполнен всего на 10 процентов длины и, судя по состоянию чернил, его дописывали совсем недавно. Мы его условно называем бортовым журналом. Мы предпочитаем думать, что все данные - навигационные, научные, документацию по оборудованию, в конце концов - они хранили в верхнем отсеке, возможно в каком-то приборе, вроде компьютера, и все это было разрушено взрывом.

vvy: Вы слишком часто высказываете гипотезу, что что-то было разрушено взрывом.

alex: Хорошо, я могу говорить, что другие записи либо были разрушены взрывом, либо их не было вообще. То же самое я могу сказать про двигатель, гиперпривод, регенераторы воды и воздуха, генератор искусственной силы тяжести, верхнее... Нет, про верхнее дно я могу с уверенностью сказать, что его не было, иначе концы с концами не сходятся. Как они обходились без верхнего дна, то есть как обеспечивали герметичность верхнего отсека, я не имею ни малейшего представления. То же самое относится и ко всему остальному оборудованию, которое якобы было уничтожено или утеряно при взрыве.

Впрочем, с двигателем проще: они двигались с ускорением, значит у них было что-то, что их двигало, это и можно назвать двигателем, хотя оно заведомо не похоже на ракетные двигатели, оно не давало выхлопа. Ничто из того, что мы нашли в обломках, двигать корабль с ускорением не может, значит это что-то было либо уничтожено, либо утеряно. Впрочем, вы можете считать, что они двигали корабль при помощи зеркала. Или за счет отдачи при стрельбе из арбалетов. Если вам так удобнее...

flat: Здесь есть один интересный момент. Мы имеем дело не с целым кораблем, а с его фрагментом. Представьте себе, что инопланетянам, незнакомым с инжекторным гиперприводом, попала в руки... ну, допустим, обмотка главной катушки, а игла, сам инжектор и система накачки утеряны. Они скорее примут ее за часть трансформатора или дроссельную катушку, чем за деталь гиперпривода. Возможно, что корпус корабля является такой же деталью гиперпривода неизвестной конструкции, которая без утерянных деталей на гиперпривод не похожа.

vvy: Эта гипотеза совсем уж неконструктивна. Наверное, проще констатировать, что мы ничего не знаем о принципе работы их оборудования, чем высказывать такие вот версии, не поддающиеся ни проверке, ни опровержению.

alex: Согласен. Тем более, что нам удалось реконструировать один из разрушенных узлов корабля и определить одну из его функций, но легче от этого не стало.

john: Вы про шар?

alex: Именно про него. Итак, шар. Функция, которую он, скорее всего, выполнял - это запас энергии. Возможно, он же играл роль силовой установки. Так или иначе, именно он взорвался. От него сохранилось несколько осколков, в том числе довольно крупных, отделившихся еще на этапе первоначального разогрева, и множество брызг расплавленного стекла. По данным реконструкции, это была крупная, около восьмидесяти сантиметров в диаметре, капля застывшего стекла.

Стекло очень низкого качества, даже непрозрачное. Судя по всему, типичная для бронзового века технология: плавление в горне шихты из речного песка и извести с добавлением золы. Нетипично количество стекла - его больше тонны - и изделие, которое из него получено. По-видимому, они наплавляли шар в невесомости, удерживая каплю в расплавленном состоянии и добавляя новые порции расплава, пока не достигли желаемого размера. А потом очень медленно все это остужали.

Во всяком случае, характер распределения брызг и осколков, а также анализ крупных осколков указывает на то, что объект значительных неоднородностей не имел. При охлаждении такой большой капли за счет излучения она неизбежно должна была потрескаться, то есть ее подогревали, причем очень контролируемо, стараясь удержать температуру всего объема капли постоянной.

flat: Шар был монолитен?

alex: Да, весь объем стекло. Каким образом он удерживал в себе энергию, которой хватило на взрыв в несколько килотонн тротилового эквивалента, никто понять не может. Тем не менее, он эту энергию удерживал, причем равномерно по всему объему. Другие гипотезы, например, та, что напрашивается - что это стекло являлось оболочкой реактора или какого-то запаса горючего, который и взорвался - не могут объяснить наблюдаемой картины распределения осколков и брызг.

Шар был укреплен на опоре. Опора, судя по остаткам, представляла собой что-то вроде головоломки из деталей, каждая из которых была получена путем холодной ковки серебрянного самородка, как зеркало. Шар сорвало с опоры, и он полетел вперед, постепенно разогреваясь. При этом он трескался, от него отлетали осколки разного размера; в каждом энерговыделение продолжалось, но в мелких осколках оно не превышало потерь на излучение. Большинство крупных осколков, найденных в дереве, оплавилось еще в полете. Потом вместо осколков полетели капли. Судя по всему, по мере разогрева энерговыделение ускорялось, так что это было похоже на замедленный ядерный взрыв.

Пока мы не уточнили, на каком именно расстоянии был достигнут максимум энерговыделения, но он продлился менее секунды. В это время сгорела перегородка номер три и внешние стены верхнего отсека. Энергии осколков и капель, а, возможно, и облака газа оказалось достаточно, чтобы сообщить остаткам корабля поступательную скорость около полутора десятков метров в секунду. Если бы в момент максимума шар находился на опоре, от корабля бы вообще ничего не осталось. Как раз это и свидетельствует о том, что верхней стенки не было или она была очень легкой, не больше нескольких килограмм весом, и практически ничем не укреплена на корпусе.

Это совершенный абсурд - я не про вес, а про незакрепленность, потому что как оно тогда удерживало атмосферу? Я хочу сказать, что, если бы там было что-то твердое и способное удерживать атмосферу, оно точно так же удержало бы и разогревающийся шар, пусть даже сломалось бы, но сильно понизило бы его скорость. А шар улетел свободно, и именно поэтому у нас есть такой большой фрагмент корабля.

serge: Чем был вызван начальный разогрев?

alex: Мы не знаем. Поэтому версию о сознательном самоуничтожении мы не можем отвергать. Но если бы они хотели самоуничтожиться, им, наверное, следовало бы чем-то закрепить шар.

[Пауза]

alex: Насколько я понимаю, по теме корабля всё, да и вопрос о причинах катастрофы мы обсудили. Предлагаю перейти к последней теме: собственно чужих.

mary: Еще один интересный момент: на корабле не нашли ничего, что могло бы служить туалетом. В центральном отсеке нашли керамическую посудину с крышкой, что-то вроде больничного судна. По форме она более-менее подходит к основанию брюшка, где у них анальное отверстие. Если мы правильно поняли назначение этой посудины, у них должен был быть какой-то утилизатор. Просто представьте себе процесс выноса судна с экскрементами через вакуумный шлюз...

alex: Кроме того, мы не нашли вакуумного шлюза. Еще одна загадка. Но давайте все-таки про чужих. Подождите, тут из лаборатории пришли интересные данные. Они исследовали остатки грунта на посадочных опорах, и обнаружили, что около мегасекунды назад они садились на неподготовленную площадку. Найдены следы растительности и какой-то микрофлоры. Вообще другой генетический код, предварительно сайт Бхувар Локи.

xenia: Это не первая их межзвездная экспедиция???

alex: Получается, да.

xenia: И вместо исследования той планеты они через мегасекунду поперлись в другую систему???

alex: Вы меня спрашиваете? Но получается, что так. Может быть, они отправили в ту систему более подготовленную экспедицию, а это просто корабль первичной разведки?

serge: По мегасекунде на первичную разведку биологически активной звездной системы??? Выглядит как подготовка к бурной экспансии.

flat: Может быть, через две недели нам надо ждать флот вторжения.

alex: Почему-то я сомневаюсь. Я понимаю, совершенно чуждые технологии, но как-то это все не выглядит как часть большого флота. Может быть наоборот, это был испытательный полет для этого корабля? А ту планету они обследуют или даже колонизируют уже давно?

mary: Из валгалльского сайта колонизировать Бхувар Локи удовольствие ниже среднего.

alex: Ну мы же вот...

mary: В эпоху Исхода мы вообще черт знает что колонизировали, системы которые сейчас после осмотра с орбиты в непригодные бы записали. Кстати, может быть как раз сайт и был причиной, почему они сразу полетели смотреть что-то другое.

alex: Может быть. Но тут слишком мало информации. Давайте все-таки про чужих.

mary: Итак, чужие. Название арахноиды все уже слышали. У них, действительно, несколько необычный для крупных животных план тела. Хотя, скажем, пепперледнские тараканы и шуршавы устроены похоже. Но у них это не так вызывающе.

Легкие у них размещены в задней части тела, в брюшке. Есть трахея, проходящая от нижней челюсти к легким, но она служит, как мы поняли, только для вентиляции обонятельных органов. Они в нижней челюсти, а ноздри примерно где у нас подбородок. Кстати, судя по мышцам и иннервации, скорее всего этими же ноздрями они и говорят. Основные по площади воздухозаборники у основания брюшка, на спине.

Они теплокровные, с внутренним скелетом, покрытые шерстью. У них шесть конечностей, две пары предназначены, преимущественно, для ходьбы, две передние имеют цепкие кисти с подвижными пальцами. На ладонях и костяшках пальцев нет никаких признаков, что передние конечности сколько-нибудь регулярно используются для ходьбы. Или когда-либо в эволюционной истории использовались.

Вообще, эволюционное происхождение этих рук не совсем понятно. Непохоже, чтобы их предки когда-либо жили на деревьях. Возможно, эти конечности специализировались на каком-то хватании и ковырянии, как у земных или валгалльских енотов. Тем более, что у них нет головы в нашем понимании этого слова. Черепная коробка - интегральная часть головогруди. Челюсти у них подвижные относительно черепа, как у земных рыб, и языки длинные. Но все-таки, наверное, кормиться при помощи рук им было бы удобнее, чем прямо ртом. Судя по структуре зубов и пищеварительного тракта, да и по структуре припасов на корабле, они всеядные с уклоном в хищничество. Что-то вроде земных медведей или тех же енотов.

На самом деле, мы нашли в припасах вяленую рыбу. От наземных животных там только сушеное мясо ломтиками, а эти твари почти целиком. Они похожи на земных панцирных рыб. Мы их условно назвали плакодермами.

alkh: На земных кого?

flat: Они вымерли в девоне.

alkh: Спасибо.

mary: Так вот, плакодермы. Анатомировать вяленую рыбу удовольствие ниже среднего, сложно отличить хрящи от мышц. И они потрошеные, поэтому у пищеварительных органов и сердец можно только предполагать расположение. Они не очень близкая родня, собственно, арахноидам. Примерно как мы лучеперым или даже хрящевым рыбам. Но определенные гомологии обнаружить можно. И у них тоже жабры за задним концом панциря, почти на хвосте. В нижней челюсти есть ноздри, но трахею удалили при потрошении. Впрочем, может быть, ее и не было, просто открытый проток для воды.

flat: В принципе, это логично. Земные и, скажем, аккийские позвоночные происходят от фильтраторов, вроде ланцетника. Поэтому у них рот для питания и рот для дыхания изначально были совмещены. Это только при переходе к наземному образу жизни пришлось что-то выдумывать с отдельными трахеями и пищеводами. Хотя даже для земной и аккийской биосфер это не стандарт. Например, у земных членистоногих или аккийских моллюсков жабры никогда не сообщались с пищеварительным трактом. Но я чуть про другое. Если представить себе не фильтратора, а хищника или падальщика, вроде земной миноги или пиявки. Вот он висит на теле жертвы и вгрызается в нее. Как ему при этом дышать? Ему же все эти жабры зальет кровью или трупными жидкостями

alex: Земные миноги как-то с этим справляются.

flat: Но никому не удавалось спросить, довольны ли они этим. Пиявки, для сравнения, дышат всей кожей, а у которых есть жабры, они тоже равномерно распределены по всем сегментам.

alex: Ну да. Скажем, пепперлендские квазиинсектоиды с похожим планом тела были не первой крупной формой жизни в океанах. И есть свидетельства, что их предковые формы грызли тела сидячих фильтраторов, как миноги.

mary: У нас нет информации об их палеонтологии, но все-таки да, я хотела про это сказать, но уехала в другую тему. Да, около трети, если считать по изученным биосферам, наземных форм жизни имеют легкие в задней половине тела. Причем это не так сильно коррелирует с расположением жабр у водных предков, как некоторые тут, похоже, думают. Даже у нас легкие по происхождению вообще не имеют отношения к жабрам. И у некоторых трахея идет через все тело, как у пепперлендских тараканов, а у некоторых воздухозаборники на боках. Или есть компоновка, когда легкие идут в одном сегменте тела с животом, например, у зиппангских капп или альфийских гексаподов Но это уже реже. Но ладно, я отвлеклась.

Так вот, план тела у арахноидов, формально, не такой уж редкий, просто у крупных животных как-то обычно он не настолько, как бы это сказать, вызывающий. Скажем, у пепперлендских тараканов задние ноги крепятся примерно посередине брюшка. А у этих тело похоже на земных сухопутных членистоногих. Особенно на пауков. Головогрудь с конечностями и пищеварительными органами, потом тонкая перетяжка, как у земных ос или пауков, и округлое брюшко с легкими.

И конечности расставлены в стороны, как у земных крокодилов и ящериц. Или у тех же пауков. Только у земных пауков восемь ног, а у этих четыре ноги и две руки.

flat: И восемь глаз.

Mary: Ну да. С неподвижной головой это должно быть полезно. Два центральных глаза самые большие, обеспечивают бинокулярное зрение, пара по бокам головы, под ушами, и дают обзор вниз, и еще две пары уже, практически, не знаю, как сказать, спина это или затылок. В общем, за ушами, смотрят назад и в стороны. У плакодерм, что интересно, глаз поменьше, всего шесть. Гомологию не установили, но там передние глаза маленькие, но спереди, два как у земных рыб и два совсем на затылке. Смотрят вверх, но зона обзора должна захватывать хвост.

flat: Романтичная рыба камбала. Лежит на дне, смотрит в небо

mary: Ага, только лицо у нее странное. Так вот, дальше про чужих. Скелет головогруди устроен интересно, и там совсем сложно найти гомологию с плакодермами, у них-то карапакс и есть несущая конструкция. А у этих оно больше похоже на человеческую ладонь, чем на грудную клетку людей или рлаши. Точнее, на две ладони, составленные запястьями. И у них, как у рлаши, не точная двусторонняя симметрия, а симметрия со сдвигом.

Вместо позвоночника такие сочлененные кости, больше похожие на человеческие кости запястья, чем на позвонки, а от них сразу отходят верхние суставы ног. Этих верхних суставов не шесть, а восемь. Третья по счету от головы, вторая от хвоста, пара конечностей редуцирована, но первые кости, которые еще внутри тела, остались. И эти вот кости внутри тела объединены друг с другом и с черепной коробкой такой матрицей, мягче хряща, но плотнее обычной соединительной ткани. Конструкция получается не очень подвижная, но все-таки эластичная.

Над и под центральными костями идут костяные выросты, к которым крепятся мышцы конечностей и диагональные мышцы тела. Под нижним выростом есть канал для спинного мозга. У брюшка позвоночник, почти как у аккийских позвоночных, даже с похожими ребрами.

Живот, то есть пищеварительная система, находится под приводящими мышцами. Мышцы пресса только поддерживают стенку брюшной полости, поэтому сами по себе довольно слабые. Ниже живота находится сумка, она подтягивается отдельными мышцами.

Легкие устроены занятно, похожи на помесь жабр и HEPA фильтра. Примерно, как у альфийских гексаподов. Такие плоские древовидные структуры, переложенные пористыми пленками из соединительной ткани и собранные в гармошки.

Так. У нас есть новости. На питательных смесях номер два и пять Бета и Эпсилон начали набирать вес. На смеси номер шесть у Зеты результаты непонятные. Начался понос, и, судя по составу, с ним выходит весь гипоглицин. Но остальные аминокислоты, вроде бы, усваиваются. Проверяем теорию, что гипоглициновые цепочки свернулись и связали весь магний. Пока перевели его на смесь номер два.

flat: Номера четыре и пять - это псевдоальбумин?

mary: Да и нет. Все текущие номера - это коррекция электролитного состава и короткие пептиды с тем же соотношением аминокислот, что в белках сыворотки крови. В этом смысле они все псевдоальбумин.

Мы не можем запустить их рибосому in vitro, поэтому не можем полноценно собирать белки. Пытаемся доработать напильником нашу рибосому, но не факт, что это вообще возможно. Тем более, что у них плазма крови содержит несколько разных белков. Такого выраженного доминирования одного белка, как альбумин у нас, там нет. Фраза про псевдоальбумин относится к периоду, когда мы думали, что такой белок удастся найти.

alkh: А почему не давать мономеры аминокислот?

flat: Потому что они начнут полимеризоваться, и могут свернуться во что-то такое, с чем их пищеварение не справится. А давать соли - будут проблемы с электролитным балансом.

alex: Вы же говорите, это вальгалльский сайт. Может быть, взять валгалльскую рибосому? Они-то работают in vitro.

mary: В принципе, ее уже везут. Проблема в том, что мы до конца не уверены, что это валгалла, мы ни одного гена еще не секвенсировали. Точнее, что-то секвенсировали, но ни привязать к белкам, ни найти аналоги в валгалле пока не смогли. Тут требуется мое участие в мозговом штурме. Я отключусь.

Maria Donerty покидает дискуссию.

alex: Я даже не знаю. У нее была вся ценная информация из первоисточника. Если нет никаких идей для обсуждения, давайте, наверное, заканчивать на сегодня.

Глава 3. Представление

К запланированному времени моего второго вылета переговоры с богомолами сильно продвинулись. Им разрешили посадку в Порт Гтзн и в принципе готовы были разрешить перелеты в атмосфере. Они просили посетить наиболее населенные районы, и довольно точно определили их Прибрежное королевство, Острова, Холодные Острова, долину Желтой реки, Средиземное море, Нрнк... Прибрежное королевство и острова уже дали свое согласие.

Потом богомолы вспомнили, что для атмосферных перелетов их корабль нуждается в горючем. И сказали, что подойдет масло, но его нужно много тонн. В Порт Гтзн бросили клич по всем кафе и предложили собрать отработанное масло из грилей и фритюрниц. Инопланетяне сказали, что надо попробовать, но должно сработать.

Нас с доктором Рнкз назначили офицерами связи на их корабль. Я должна была заниматься навигацией и связью с нашими диспетчерами, а Рнкз - помогать с переводом, если возникнут какие-то затруднения.

К этому времени богомолы уже научили свои телефоны переводу. Они говорили в маленькие амулетики, надетые на голову, а телефон повторял по-нашему. Речь была составлена из слогов, которые они нарезали из записей голосов тех, кто был на борту - в том числе, из наших с доктором. Звучал перевод не очень естественно - особенно когда слоги одного слова произносились разными голосами. Но понять, как правило, было можно.

Я взяла стандартный комплект бортового оборудования, предназначенный для самолетов: локатор, транспондер, TCAS, GPS... Как выяснилось, почти все эти приборы имели знакомые богомолам функциональные аналоги. Но объяснить, как работает каждый конкретный амулет, оказалось сложно. Они прекрасно понимали, что транспондер отвечает на сигналы чужих локаторов, но очень хотели узнать природу передаваемых сигналов. Их приборы никаких излучений от наших локаторов, транспондеров и даже телепатов не обнаруживали. Хотя как раз телепаты-то они сами слышали вполне нормально, и даже нормально видели наводимые ими видения.

Они просили дать какое-нибудь наше оборудование для разрушающего изучения, но мы об этом не подумали. Я сказала, что спрошу, что можно сделать. Кстати, это так ничем и не кончилось.

Меня удивила запрошенная ими траектория посадки. Они хотели садиться очень полого, с торможением об атмосферу, и удивились, когда я сказала, что мы садимся совсем иначе.

А я уже тогда подумала, что, если закрыть весь корабль экраном, можно защититься от нагрева, и по расходу маны это может быть гораздо выгоднее, чем принятое у нас торможение до почти нулевой горизонтальной скорости над линией Кармана и вертикальная посадка на левитации. И стартовать по гравитационной дуге, наверное, тоже может быть выгоднее, даже если эта дуга будет проходить через плотные слои атмосферы.

Первую посадку им запланировали в аэропорту Порта Гтзн. Я показала им карты захода, и они решили садиться со стороны моря, по ветру, зато без разворотов и подальше от гор. В отличие от наших драконов, их корабль не мог левитировать, но имел вращающиеся крылья, позволявшие взлетать и садиться вертикально.

При аэродинамическом торможении богомольский корабль должен был испытывать перегрузки, но не очень сильные, около четырех же. Я сказала, что легко смогу это компенсировать и для нас с доктором, и для самих богомолов, если они захотят, поэтому мы вполне обошлись бы гамаками. Но они решили сделать для нас противоперегрузочные кресла, и правда сделали.

У них на корабле была удивительная машина, которая, как они сказали, могла сделать предмет любой формы из металла или искусственных смол. И они за пару часов сделали два кресла по нашим с доктором меркам, только не целиком, а по частям, и потом собрали. Кресла получились очень удобные, только странно пахли. Мое кресло поставили так, чтобы у меня был обзор из кабины, такой же, как и у пилотов.

Корабль начал вход в атмосферу еще над восточным побережьем континента Ткро, за тысячи километров от точки посадки. Они убрали свои гигантские паруса - было очень интересно наблюдать, как паруса и мачты складываются - и дали короткий импульс двигателем.

Сначала перегрузок почти не было, но как раз в верхних слоях атмосферы, где мы летели еще с космической скоростью, был самый сильный нагрев. Богомолы развернули корабль с очень большим углом атаки, около 60 градусов. Как они объяснили, именно черный материал на днище и служил защитой от нагрева. Через окна кабины были видны светящиеся красные сполохи раскаленного воздуха.

Окна были заделаны богомольским материалом, они называли его стеклом, но потом признались, что конкретно в этих окнах используется не стекло, а смола. Они показывали нам образцы своего стекла, оно было необыкновенно прозрачным, почти как алмаз или, может быть, скорее, как экран. И смола в окнах корабля была такой же прозрачной.

По мере погружения в атмосферу, перегрузки усиливались и сполохи становились ярче. Богомолы говорили, что нагрев ослабевает, но пламя лучше видно, потому что воздух становится более плотным. В верхней стратосфере перегрузки достигли обещанных четырех же. Богомол без волос на лице спросила меня, как я себя чувствую. Я сказала, что нормально и предложила компенсировать перегрузку для них.

Вторая богомол сказала, что не стоит, для пилотирования ей лучше чувствовать реальные перегрузки.

Мы все еще находились в стратосфере, когда корабль стал разворачиваться к горизонтальному положению. Перегрузка ослабла, и богомолы сказали, что приближаются к окончательной скорости. Я не поняла, что они имеют в виду, и пришлось привлекать доктора. Вскоре удалось разобраться, что они имеют в виду скорость, при которой сила тяжести уравновешивается аэродинамическим сопротивлением, то есть, по сути, режим установившегося планирования. Судя по моим приборам, планировал их корабль примерно как кирпич.

Богомолы сказали, что сейчас будут выдвигать крылья. Раздалось громкое жужжание, и я снова почувствовала перегрузку, но корабль быстро пришел в равновесие с новой аэродинамикой. Вертикальная скорость снизилась, это уже можно было назвать полетом.

Мы были в сотне километров от побережья на высоте около 16 километров. Пока что мы планировали слишком круто, но можно было предположить, что на субзвуке аэродинамическое качество вырастет, и мы дотянем до аэропорта без активации двигателей.

Небесные горы и побережье с этих расстояния и высоты уже должны были быть видны над горизонтом, но их скрывала дымка. Мой локатор видел навигационные и курсо-глиссадные маяки Порта Гтзн. Мы летели довольно точно на них. Богомолы к этому времени развернули небольшое созвездие высокорбитальных спутников, которые обеспечивали позиционирование и должны были работать как ретрансляторы для других кораблей, которые могли прибыть после официального признания контакта. Я должна была признать, что их позиционирование работает весьма неплохо.

В восьмидесяти километрах от побережья нас встретил эскорт: четверка истребителей военно-воздушных сил королевства. Сначала я увидела их транспондеры и предупредила богомолов, а потом и они сами засекли их своим локатором. Они приближались на сверхзвуке, чуть выше нас и встречным курсом, мы должны были разойтись на расстоянии около десяти километров.

Еще не поравнявшись с нами, всадники начали разворот, и я с некоторым удовольствием увидела, как у богомолов вытягиваются лица и округляются глаза. Даже для наших погонщиков такой маневр был впечатляющим, но для богомолов он, похоже, был далеко за пределами не только возможного, но и вообразимого.

Чуть позже, волосатолицая богомол объяснила мне, что их дышащие воздухом двигатели в стратосфере нормально работают лишь благодаря набегающему потоку воздуха, то есть, практически, только на сверхзвуке. Дальнейшее я поняла сама: при попытке круто развернуться, используя аэродинамику, ты неизбежно теряешь скорость и подъемную силу, а на богомольском самолете, получается, еще и тягу, так что потеря скорости становится необратимой.

Еще больше глаза инопланетян округлились, когда истребители нас догнали и богомолы смогли их разглядеть. Фонарь кабины не давал обзора назад, но у них были амулеты, которые могли выводить на экраны изображение с разных сторон. Длинноволосая богомол спросила:

- Это что, животные?

- Да, - сказала я.

Это были не обычные верховые драконы, а магически выращенные. Не до таких размеров, как аэробусные, но до достаточных, чтобы нести двух всадников, нагнетатели и агниастру, и летать в стратосфере на сверхзвуке. Они были подобраны по масти, морской расцветки, как Овш. И тут богомол задала следующий вопрос:

- А как они летают?

- Не знаю, смогу ли объяснить, - честно сказала я. - Боюсь, языка не хватит. Они могут двигать вещи на расстоянии. Если она попытается сдвинуть планету, планета, конечно, двигаться не будет. Но она полетит относительно планеты.

Я не думаю, что они тогда удовлетворились моим объяснением. Судя по тому, что они даже не попробовали подключить доктора к переводу, они не очень-то верили в возможность получить понятный ответ. Но я, хотя бы, попробовала.

Как я и предполагала, на субзвуке аэродинамическое качество корабля улучшилось и угол планирования, соответственно уменьшился. Здесь побережье уже было видно, но как силуэты - береговая линия, контуры предгорий, снежная линия, вершины. Город с этого расстояния выглядел просто бесформенным пятном. Я надеялась, что богомолов ждет еще одно потрясение, когда они разглядят высотки. За время переговоров на орбите я видела довольно много картинок их поселений и не помнила там зданий выше трех-четырех этажей. Но, когда мы подлетели, волосатолицая богомол сказала только:

- Здорово! Похоже на Леннон-Сити.

- Что это? - спросила я.

- Ну, это город на Пепперленде. Колония первой волны.

Гораздо больший интерес у них вызвали подходящие к порту океанские корабли и упряжки рыб-китов, которые их тянули.

КГС предупреждала меня, что мы ниже глиссады, тем более что аэропорт был в трехстах метрах над уровнем моря. Я смогла разглядеть огни PAPI, показала их богомолам и отдала пергамент с рисунком, что означают цвета. На самом деле это была стандартная справочная карта для начинающих пилотов, там были надписи по-нашему, но, как мне казалось, все очень понятно разрисовано, так что можно было разобраться без надписей. И тут выяснилось, что инфракрасного цвета они не видят, а его изображение на картинке воспринимают как коричневый. Длинноволосая богомол выбралась из кресла, куда-то сбегала, принесла громоздкое устройство, надеваемое на голову, и сказала, что теперь видно, спасибо что предупредили.

Богомолы все-таки активировали свой двигатель. Они предупреждали, что будет громко, но мне так не показалось. Звук был низким, только при старте я слышала свист на хорошо слышимых тонах.

Мы замедлили снижение, поднявшись выше глиссады по PAPI, и сдвинулись горизонтально, чтобы точнее попасть в створ посадочного коридора. Мне пришлось предупреждать эскорт об этом маневре. По нашим меркам мы были вполне в коридоре, особенно при заходе со стороны моря, где не было гор и зданий.

Волосатолицая богомол мне еще перед посадкой объясняла, что большинство их самолетов имеют неподвижные крылья и садятся с большой горизонтальной скоростью, а значит, нуждаются в пробеге для торможения. Им нужна не площадка, а целая полоса с твердым покрытием, и, разумеется, нужно садиться очень точно вдоль полосы.

Переходить на вращающиеся крылья богомолы начали над морем. Сначала я услышала жужжание и увидела концы крыльев, медленно проплывающие над кабиной, но потом, когда скорость вращения увеличилась, появился дополнительный звук, похожий на хлопанье крыльев большой птицы, и только еще потом действительно стало громко.

Мы сильно сбросили горизонтальную скорость, так что эскорту пришлось перейти на левитацию.

Уже при посадке обнаружился еще один недостаток чисто аэродинамического полета. Богомолы предупреждали, что будет много пыли, особенно когда услышали, что у нас грунтовые площадки. Наземные команды вымели перрон и сбрызнули его водой, но сильно недооценили расстояние, до которого достали воздушные потоки, и похоже, вообще, что значит "много пыли" в понимании инопланетян. Я видела, как погонщики ставят экраны перед аэробусами на перроне, чтобы они не надышались, а наземные команды лихорадочно затягивают парусиной балкон аэровокзала, где собрались встречающие.

Сели мы довольно мягко, но не в самый центр площадки. Богомолы, как мне показалось, пользовались вычислителем и каким-то аналогом автопилота, чтобы стабилизировать корабль. И я видела, что они пользовались обзорными амулетами на днище корабля, чтобы все время видеть площадку. Наверное, аэродинамическая посадка на ветру действительно сложная задача.

Богомолы с самого начала предупреждали, что на церемонию поедет только одна из них, вторая останется в корабле. Как раз к этому времени обещали подвезти первые партии масла, чтобы можно было опробовать двигатель.

Инопланетяне объяснили, что это разведывательный корабль и у них есть куча специальных средств, чтобы можно было летать на необычных типах горючего: испытательные стенды и приборы, которыми неизвестную жидкость можно проверить, возможности изолировать баки и участки трубопроводной системы, чтобы не смешать разные жидкости. А их изготовительная машина может сделать новую топку (камеру сгорания, как они сказали), если что-то пойдет совсем не так.

Я осталась в корабле, чтобы обеспечить коммуникацию с наземными службами, а длинноволосая богомол и доктор полетели на церемонию. Им прямо на перрон подали открытый экипаж, запряженный четверкой, выделили экскорт из шести всадников в парадной полицейской форме. В общем, повезли весьма торжественно.

Возле нашей стоянки выставили полицейское оцепление, тоже в парадных ремнях и накидказ и довольно малочисленное, больше похожее на почетный караул.

Волосатолицая богомол посмотрела на оцепление и сказала: "Инопланетную Олегу встречали с почестями, но, пока она спала, на всякий случай, вокруг построили забор." Я не поняла, но она объяснила, что на их языке это стихи.

Почти сразу как процессия отбыла, аэропорт открыли для нормальных полетов. Богомол с интересом наблюдала, как гигантские твари с массивными гондолами взлетают и садятся. Она даже навела нечто вроде телескопа на заходящего на посадку со стороны гор дракона, и быстро нашла точку поворота и приводные маяки на вершинах сопок.

Потом привезли масло. Богомол воспользовалась случаем, чтобы показать мне принцип работы их двигателя. У них было тестовое устройство, устроенное по тому же принципу, что и атмосферный двигатель корабля. Оказалось, что оно похоже на наши алхимические горны или печь для стекла или обсидиана. В конечном итоге, это была просто топка с наддувом. Наддув делался крыльчаткой, вроде ветряной мельницы. Только у нее было несколько дисков на одной оси и множество лопастей в каждом диске. Фокус был в том, что вращалась эта крыльчатка другой, похожей, которую раскручивал поток дыма.

Богомол залила масло, раскрутила крыльчатки нагнетателем (судя по подключенной обрезиненной веревке, эта штука тоже работала на молнии), что-то нажала. Из выпускного отверстия вырвалось пламя, и двигатель громко засвистел. Запахло жареной рыбой.

Богомол гоняла машину несколько минут, подкручивала подачу масла, из нее то струей вылетал черный дым, то вырывалось пламя. Потом она остановила двигатель, некоторое время ждала, пока он остынет, и потом разобрала его. Она внимательно осмотрела камеры сгорания и выпускную крыльчатку, светила на них какой-то специальной лампой. Как она объяснила мне, пыталась оценить количество осевшей копоти. Итоги анализов ее удовлетворили, и она решила заливать масло в основной двигатель.

Мне было интересно, как она справится с этим в одиночку, и предлагала помочь сама или вызвать грузчиков. Оказалось, у них есть машина с руками. Вместо ног у нее были странные колеса. Точнее, колеса-то были почти как наши, но некоторые не касались земли, и вокруг них всех были обернуты две обрезиненные ленты. Машина раскатывала эти ленты под собой, а за задними колесами они поднимались вверх и возвращались.

Эта машина быстро, и, как мне показалось, без всякого участия богомола сгрузила бочки с подводы и подтащила их к кораблю, куда доставал шланг.

Когда я спросила, кто этой машиной управляет, богомол спокойно сказала: "вычислитель". И тут мне стало страшновато. Наши вычислители могут многое, но управлять они могут лишь другими амулетами. Некоторых успехов мы достигали, подключая к вычислителям репульсоры и подобные им амулеты, но строить что-то сложное по таким принципам мы не умели. Турникет на КПП нашего Центра был близок к пределам наших возможностей.

А машины богомолов оказывались чем-то вроде сказочных големов, неодушевленных движущихся амулетов, способных к сложным и квазиосмысленным действиям. К тому моменту я уже наблюдала, как созвездие их высокоорбитальных ретрансляторов само выходит на целевые орбиты, но как-то недооценила значение этого факта. Уже потом я узнала, что у них есть автономные летающие машины, и даже их корабль мог летать без пилота, и в атмосфере, и в космосе. Только для прыжков и связи быстрее мысли требовалось присутствие богомола на борту.

Богомол залила несколько бочек масла в отдельный бак и активировала двигатель. Их на корабле было два, но она завела только один. Она опять некоторое время гоняла его на разных режимах. Дыма и пламени не было. Оказалось, что в большом двигателе есть много датчиков, и она может проверить его состояние, не разбирая.

В общем, проблема с топливом для облета нашей планеты оказалась решена. Ну, почти. В Порт Гтзн собрать необходимую массу отработанного масла не получилось, пришлось закупить десяток тонн свежего. На островах обещали добавить еще рыбьего жира. Богомол сказала, что его тоже надо тестировать, но это, наверное, не проблема, все равно они планировали на островах ночевать.

Еще она сказала мне, что их корабль может сам делать топливо из почти любой органики, и даже из воды и воздуха, как это делают растения. Но это было бы долго (особенно из воздуха), и для этого им надо развернуть свои солнечные паруса.

На планете нельзя было развернуть мачты, нужно снимать паруса и расставлять их по земле на подпорках. В аэропорту это было невозможно, они бы заняли весь перрон и места бы все равно не хватило.

И она открыла мне еще один секрет. Для выхода на орбиту им нужно было другое топливо, она его назвала неделимым водородителем, а доктора, чтобы разобраться, что она имела в виду, с нами не было. Их корабль тоже мог его изготовить, но для этого им надо было стоять на земле с развернутыми парусами несколько недель, или найти внешний источник молнии. Поэтому они не могли сразу улететь после церемоний контакта. Наших официальных лиц они об этом предупреждали, но мне забыли сообщить.

Я предложила им встать где-то, где часто бывают природные молнии, например, на Великих Равнинах Ткро. Но она сказала, что природную молнию использовать опасно. А средняя мощность получится, скорее всего, меньше, чем если просто разложить все паруса там, где обычно хорошая погода.

Тогда я сказала, что вообще-то наши боевые маги могут метать молнии. Может быть, ими можно будет воспользоваться? Богомол заинтересовалась, но сказала, что сомневается, смогут ли наши маги дать достаточную мощность. Я засомневалась, не прозвучат ли мои оценки мощности наших магов как угроза, поэтому сказала только, что, наверное, надо попробовать.

Я связалась с начальством. Начальство меня обругало, что без согласования выдаю возможные военные секреты. И это было логично, мы-то про боевые возможности богомолов тоже ничего не знали. Но согласились поставить эксперимент.

Потом вернулись доктор с длинноволосой богомолом. После церемонии предполагался банкет, но богомолы тогда еще опасались есть нашу пищу, поэтому доктору дали еды с собой, с запасом, чтобы хватило богомолам для анализа, ну и мне тоже. Там были жареные кальмары в тесте, шашлык из баранины, всякие пирожные.

После церемонии, пока везли основной объем масла и готовили процессию для перелета на острова, эксперимент с молнией все-таки организовали. Метать молнии возле бочек с маслом (да и бочки из-под масла, как я сама сообразила, были пожароопасны) никто не захотел. Нас отвезли на военный полигон.

Богомол захватила с собой две металлические палки, одну длинную, другую короткую и острую, толстую обрезиненную веревку (прямо канат) и какие-то приборы. Длинная палка в экипаж не влезла, ее пришлось привязать к борту снаружи.

Эксперимент не удался. Богомол забила короткую палку в землю, длинную сначала пыталась поставить вертикально. Потом ей объяснили, что магу будет удобнее, если палка будет пониже. Нашли подставку для алебард, использовали в качестве опоры и поставили палку наклонно. Инопланетянка соединила палки веревкой, подключила свою аппаратуру. Маг зашарашила молнией в конец длинной палки. Треть палки расплавилась, но, поглядев на свои приборы, богомол сказала, что это какая-то неправильная молния.

Во-первых, сказала она, правильная молния должна была уйти по палкам в землю. Наши маги пошевелили ушами и сказали, что вообще-то никогда не метали молнии вблизи от таких больших металлических предметов, поэтому не знают, как они должны взаимодействовать.

Во-вторых, приборы ничего не показали, а значит, для заправки корабля они эту молнию использовать не смогут. И вообще, кажется, что это только внешне похоже на молнию, но, по сути, что-то совсем другое. Но выглядело красиво.

На самом деле, я вспомнила, что наши маги все-таки пытались использовать молнию возле больших металлических предметов. Две дюжины лет назад наш Центр провернул грандиозную операцию по доставке на Дкз железного астероида весом около ста сорока тонн. Его уронили в пустыне за Небесными горами, и тут-то оказалось, что доставить его только полдела, а разделать его на заготовки для ножей тоже проблема.

Железо все-таки металл, расколоть его как камень невозможно. Мастера хотели его пилить алмазными пилами, вроде тех, какими режут камень для декоративной кладки, но почему-то никто не догадался это заранее попробовать. Выяснилось, что алмаз стачивается о железо едва ли не быстрее, чем пилит его.

Вот тут-то настало время для безумных экспериментов вроде обстрела метеорита молниями и агниастрой. В итоге просто сделали аналог алмазной пилы, только вместо алмазной крошки наклеили рубиновую. Она о железо так сильно не стачивалась, а когда диски заговорили, они стали работать совсем хорошо.

Кстати, за все эти годы метеорит так и не разделали даже на четверть. Дркнз с правом носить железный нож, даже в масштабах всей планеты, не так уж и много, и их количество очень медленно растет, а сами такие ножи редко используют по назначению, поэтому они почти не изнашиваются. Поэтому большинство железных ножей покупают на вторичном рынке. Наверное, многие семьи хотели бы хранить железный нож как реликвию, в доказательство, что их прабабушка была депутатом Парламента, но мало кто может себе такое позволить.

Чтобы не терять времени, богомолы планировали в этот же день вылететь на острова. На сверхзвуке они могли их достичь еще засветло. Для перелета им организовали более серьезную процессию, чем для встречи. Кроме эскорта истребителей их должны были сопровождать наследная принцесса на королевском аэробусе и чартерный аэробус с журналистами, дипломатами, переводчиками и всяким вспомогательным народом.

Еще с нами летела блевальная комета нашего Центра с запасным офицером связи и переводчиком на смену нам с доктором, но она не должна была присоединяться к строю.

Богомолы еще вчера передали нам нарисованный машиной график набора высоты и скорости для их корабля, чтобы мы могли согласовать взлет и построение всей процессии на эшелоне. Получалось, что им надо взлетать первыми, а принцессе и чартеру будет удобнее их потом догнать.

Острова - это действительно острова посреди Восточного океана. Полностью они называются Центральные Острова, но обычно, когда говорят об островах без уточнений, имеют в виду именно их. На письме иероглиф "остров" просто снабжают чертой, что это имя собственное. Кроме Центральных островов, республика контролирует еще больше массы островов и рифов разного размера по всему океану, но только около гросса из них имеют источники пресной воды и постоянное население.

Дуга Островов простирается на полторы тысячи километров. Самый большой остров, как ни странно, почти не населен, потому что там много непрерывно действующих вулканов. Там добывают обсидиан, туф и пуццолан. На остальных островах тоже есть вулканы, но они просыпаются редко, и геоманты обычно предсказывают извержения за несколько месяцев.

Также, на островах часты землетрясения и бывают цунами. Их тоже обычно предсказывают, но сильных магов, способных остановить цунами, как в Прибрежном Королевстве, на все острова не хватает. Точнее, у республики нету денег, чтобы платить им постоянные оклады, и многие маги с островов уезжают в тот же Порт Гтзн.

Поэтому поселения часто эвакуируют, и капитальным строительством они там не увлекаются. Большинство домов - это легкий бамбуковый каркас и стены из циновок или старой парусины. При том, что почти все высотки Порта Гтзн построены из привезенного с Островов пуццолана.

Да и вещами островитяне стараются не обрастать. Поэтому они и детские коляски мало покупают, а вовсе не потому, что дикари. Говорят, они даже свиней приучают ходить на шлейках, чтобы удобнее было эвакуироваться со всем хозяйством.

И кухня у них своеобразная, формировавшаяся, главным образом, из соображений использовать поменьше тяжелой посуды и обойтись без капитальных печей. Но зато дешевы и популярны обсидиановые кухонные ножи, поэтому главные приемы готовки - это художественно порезать и засыпать специями. Морскую рыбу, например, они вообще сырую едят, или жарят на открытом огне.

В портах, для туристов и экипажей кораблей, есть заведения с вариантами континентальной кухни, но все-таки местные питаются совсем иначе. Поэтому отработанное масло из фритюров они собирали дольше, чем в Порт Гтзн, и собрали гораздо меньше. Поэтому же и предлагали добавить рыбьего или китового жира.

Зато почва островов очень плодородна. Проблему представляет стоимость вывоза, поэтому на продажу они выращивают разные деликатесные фрукты и специи. А на самих островах эти фрукты стоят как на континенте батат или картошка, они ими скотину кормят. И говорят, традиционная островная кухня не так злоупотребляла специями, как современная.

До островов мы долетели без приключений, я бы даже сказала, скучно. Богомолы мне выдали еще один секрет их двигателей: на сверхзвуке, давление в воздухозаборниках было высокое, и крыльчатки оказывались, по сути, не нужны. Но сделать их убирающимися было очень сложно, поэтому они пропускали часть воздуха в обход камер сгорания и крыльчаток, а в дымовой трубе у них были дополнительные впрыскиватели для топлива. Они добавляли туда топливо еще на субзвуке, чтобы легче преодолеть звуковой барьер, а на круизе переходили почти полностью на эти форсунки.

Снижались три больших аппарата вместе, до момента, когда богомольскому кораблю пришлось переходить на вращение крыльев. После этого драконы ушли вперед и сели первыми. Кстати, для следующих перелетов решили это порядок изменить, чтобы драконов не приходилось закрывать от пыли.

В аэропорту нас догнала наша блевальная комета. Богомолы явно заинтересовались, увидев летательный аппарат с деревянными крыльями и без драконов, но расспрашивать, что это, не стали.

Наши сменщики поднялись на борт. Сдача дел была простой. Я отдала офицеру связи все свое оборудование. Богомолы предлагали нам с доктором переночевать в корабле. Но на шестерых в корабле места не было. Центр оплатил нам места в туристическом отеле.

Богомолы поменялись, длинноволосая осталась в корабле, тестировать рыбий жир, а волосатолицая полетела на церемонию. Доктор уже видела церемонию в Порт Гкзн, но мне было интересно, поэтому я попросилась с богомолом и новым переводчиком.

Мы сели в столице Островной Республики, Тху. Город защищают от цунами, поэтому там все-таки есть капитальные здания. Но высоток нету, да и каменных зданий немного. Жилая застройка, в основном, состоит из типичных для островов каркасных хижин из бамбука и циновок.

Крупный город, раскинувшийся по большой территории, обычно означает проблемы с трафиком, но в Тху были широкие улицы и продуманные многоуровневые развязки на перекрестках. Нас везли с полицейским эскортом, и у нас был приоритет, но мы заняли только две полосы улицы, а пересекающиеся коридоры даже не перекрывали.

Церемония проходила перед зданием Парламента. Площадь перед самим зданием была не очень большой, но дальше был разбит парк с довольно редкими кустами и деревьями, так что много народу разместилось там. Там и тут среди толпы можно было заметить треножники с камерами новостных каналов. Найти парковку, было, наверное, невозможно, но город организовал омнибусы, доставлявшие дркнз от торговых центров и других мест, где были большие парковки.

Я только сейчас поняла, что, хотя и была несколько раз на островах, ни разу не бывала в центре столицы и видела Парламент только на картинках. Силовые конструкции были возведены из привезенного с континента гранита, но снаружи здание было украшено резными панелями, статуями, башенками и шпилями из вулканического туфа. Над фасадом возвышался купол зала заседаний со световым барабаном из множества стрельчатых арок.

Темный, почти черный туф и черный обсидиан в окнах выделялись на фоне желтоватого гранита и розового пуццолана, и здание производило странное впечатление: строители явно пытались придать ему торжественность, но мелкие контрастные детали делали его похожим на шоколадно-зефирный торт.

Наш экипаж опустился перед трибунами. Богомола и переводчика провели на центральную трибуну, рядом с президентом Республики. Мне нашли место где-то среди почетных гостей. Я никого из своих соседей не знала, поэтому сидела тихо.

Сначала длинную речь произнесла премьер-министр Республики. Она говорила на нрнк, официальном языке Федерации, которому доктор учила богомолов. Ему же были обучены и машинные переводчики богомолов. После каждой фразы министр останавливалась, и секретарь повторяла фразу на языке островов. Я плохо знала этот язык, но он был похож на язык Прибрежного королевства, поэтому я разбирала отдельные слова и даже фразы. Богомол потом рассказала, что у них на такие случаи есть специальные телефоны, через которые передают синхронный перевод на разных языках.

Премьер-министр говорила, что правительство Республики радо приветствовать гостей из дальнего космоса, надеется на дружбу и взаимное доверие. Я не любила слушать речи политиков, и в целом не доверяла им, но должна была признать, что говорила она убедительно и, пожалуй, даже красиво. Народ на площади приветствовал окончание речи радостными криками.

Потом слово взяла президент. Она говорила недолго, но примерно в том же смысле. Потом несколько слов попыталась сказать и богомол. Она не пользовалась машинным переводчиком, и я вспомнила, как во время полета на эшелоне она репетировала именно эту фразу с доктором. Я за время миссий на орбиту немного привыкла к их произношению, но не уверена, что все остальные разобрали, что она пыталась сказать. А она сказала, что мы - в смысле, они, - пришли с миром и надеются, что мы многому научимся друг у друга.

Потом был, собственно, праздник. Сначала воины - судя по ремням, погонщики и пилоты береговой охраны - станцевали хаку, традиционный островной боевой танец, с топанием ногами, вращанием глазами и потрясанием топорами и ассегаями. Мне казалось, что это слишком агрессивно для первого приветствия, но на островах все официальные церемонии начинались с хаки.

Следующее представление более подходило к случаю, это тоже был традиционный островной танец приветствия торговцев. Во время такого танца обязательно приносили дары. На церемониях низкого ранга дары часто бывали бутафорские, но сейчас они были настоящие: цветы, свежая рыба, фрукты, обсидиановые ножи.

Потом был банкет. На площадь вынесли подносы с сашими из двадцати четырех сортов рыбы, бочки пива и что-то еще. Меня, вместе с гостями с трибун, пригласили в фойе здания. Там угощение было немногим богаче, но легче было подойти к столам.

Главная дверь здания была очень высокая, метра два с половиной, поэтому богомол смогла пройти внутрь, не нагибаясь. И фойе было высоким, без потолка, так что видны были контрфорсы, удерживавшие колонны центрального купола. Я только тогда поняла, что в большинство наших зданий богомолы смогут зайти только на четвереньках.

Все двадцать четыре сорта сашими мне попробовать не удалось, тем более что я быстро начала в них путаться. Я уверенно опознала только тунца, летучую рыбу и грудку летучей акулы. Сегодня от формальных обязанностей я была свободна, поэтому могла себе позволить пива.

Богомол проверила пиво своим переносным анализатором и сказала, что оно для нее смертельно ядовито. Это было довольно неожиданно.

Еще в разговорах на орбите упоминалось, что у них есть спиртные напитки, которые тоже получаются брожением крахмалистых и сладких овощей и фруктов. Мы привлекли переводчика. Нам повезло, что богомол помнила плотности разных спиртов, а переводчик смогла связаться с алхимиком.

Оказалось, что наш алкоголь они называют древесным, а их алкоголь наши алхимики и изготовители крепких напитков относят к сивушным маслам, и при производстве бренди всячески от него избавляются. Для нас он не смертелен, но вызывает тяжелое похмелье. Впрочем, как сказала переводчику алхимик, если выпить полную кружку чистой сивухи, наверное, и правда можно помереть. Хотя при правильном брожении пива и вин он почти не образуется. В общем, выпить с богомолами мы не могли.

Вроде бы, по данным их анализов, и по результатам анализов продуктов со Звездного Дракона, остальную нашу еду они могли употреблять без проблем, хотя и не могли бы длительное время жить, питаясь только ею. Поскольку они освоили множество звездных систем, они часто исследовали вопрос питания местной органикой, и умели не только быстро и надежно определять ядовитость, но и изготавливать нужные пищевые добавки для разных ситуаций.

Я не стала говорить, что никто из нас так и не рискнул попробовать образцы животных и растений, привезенных с Тчун. Хотя хомяков ими кормили, и все хомяки остались здоровы.

Богомол даже попробовала сашими, хотя перед этим позвонила на корабль и попросила подготовить целительные амулеты. Но никакого вреда не было, и на следующий день тоже.

Попутно выяснилось, что вкус островного инфракрасного перца, для большинства дркнз невыносимо жгучий, богомолы вообще не ощущают.

Кстати, мне показалось, что новый переводчик по крутости сравнима с доктором. Доктор быстро нашла общий язык, а эта имела множество знакомых алхимиков и натуромантов, так что через нее, наверное, лучше было бы обсуждать сложные научные вопросы.

После церемонии мы вернулись на корабль. Уже темнело, но мы с доктором привыкли к более западным часовым поясам, поэтому спать нам казалось рано. Мы пошли изучать местную ночную жизнь, тем более что наш отель находился в туристическом районе.

Доктор призналась, что не против была бы серьезно напиться, но я ее отговорила, сказав, что нам завтра лететь дальше, а с похмелья укачивание переносится тяжелее. Мы выпили немного перцового рома, сходили в караоке, прогулялись по набережной и рыночной площади. Доктор пыталась купить себе жемчужный браслет, и я ей показала, как надо торговаться на островах.

Островитяне не любят капитальное строительство, но очень любят статуи из вулканического туфа и речного известняка. Говорят, когда восстанавливают деревню после цунами, жители просто находят свои статуи и алтари, и строят новые хижины возле них, и границы наделов тоже определяют по статуям. К землемерам почти не обращаются, даже если все строения и ограды буквально стерты с лица земли.

В пригородах столицы кажется, что большая часть домов вокруг магистралей это камнерезные мастерские с выставками продукции вдоль обочин.

И туф, и речной известняк - камни довольно мягкие, поэтому островитяне выработали причудливый стиль скульптуры со множеством мелких деталей. Но при этом же они избегают торчащих частей; ноги, руки и даже уши героев, духов и драконов не то, чтобы прижимаются к телу, но не сильно удаляются от него, часто в ущерб естественности позы и почти всегда в ущерб пропорциям. И, приглядевшись, можно увидеть, что ноги и руки по всей длине соединены с основным массивом камня скрытыми перемычками. А иногда и не очень скрытыми. А чтобы статуи не страдали от землетрясений и цунами, все они имеют массивные и высокие основания.

Впрочем, официальные памятники и скульптуры у богатых домов бывают реалистичные и из твердого камня. Так, мы с доктором видели базальтовый памятник какой-то героине верхом на драконе, и дракон была с расправленными ногами, почти такими же длинными и тонкими, как у настоящей. Я даже подумала, не заговорили ли они камень, чтобы эти ноги не отломались.

Наутро мы собрались вылетать. Принцесса Прибрежного королевства улетела домой еще вечером, сразу после церемонии. Дальше нас должна была сопровождать премьер-министр Островов на президентском аэробусе. Я должна была лететь в блевальной комете. После дня полетов пассажиром мне хотелось размяться, а пилоту нужна была помощь для выхода на сверхзвук, поэтому я договорилась, что сяду вторым пилотом. А вскоре после вылета обнаружилась первая проблема.

Следующей нашей целью были тоже острова, известные как Туманные или Холодные. Они лежат у западного побережья Ткро, севернее тропиков, даже захватывают умеренный пояс. Если судить по широте, там должно быть довольно тепло. Но вдоль побережья Ткро с севера на юг идет холодное течение. Оно не пропускает к континенту муссон и тайфуны, и из-за него на Холодных островах действительно довольно прохладно, даже летом. Зато часто бывают дожди и туманы.

И вот туман-то и лег на столичный аэропорт. Коммерческим рейсам он не был особой помехой, но богомолы не могли полноценно пользоваться нашей КГС. И, хотя они и рассказывали, что у них есть данные орбитального сканирования и великолепные локаторы, которые дают точную картину рельефа, им передали, что в столице разрешат сесть только при видимости больше пятисот метров. А иначе придется идти на запасной аэродром, скорее всего на континенте. И даже связались с Хтн, чтобы они были готовы перенести церемонию на первую половину дня.

Хтн, столица Федерации Желтой Реки, был следующей по плану, после Холодных островов, целью нашего перелета. Ткро, часто называемый Новым Светом - второй по размеру континент нашей планеты. Большая часть его лежит вблизи от Северного полюса и скрыта ледниковой шапкой. Пригодна для жизни только уходящая на юг масса земли, слишком длинная и широкая, чтобы ее можно было назвать полуостровом, но все-таки и слишком маленькая по площади, чтобы считаться самостоятельным континентом.

На севере, у подножия ледников, берут начало три большие реки. Их названия проходят в школе, но я запомнила только одно, поэтому и его называть не буду, чтобы остальным не было обидно. Они проходят через каскады озер, так что разница между летним и зимним расходами воды получается не такая ужасная, как у рек с чистым ледниковым питанием. Потом, на широте около 45 градусов, эти реки впадают в Рифтовое озеро, и вытекают уже как одна река, в низовьях получившая название Желтой. В самом озере вода очень чистая. Я там бывала, у нас там была практика по выживанию в средних широтах. Места там красивые, но зимой холодно, поэтому выживать сложно.

Из Рифтового озера Желтая река вытекает совсем не желтой. Я была в ее истоке, там на двадцатиметровой глубине можно увидеть дно. Но потом она течет вдоль подножия плато Больших Равнин, и ее притоки несут с собой огромные массы глины и песка. Поэтому к морю река приходит очень мутной, откуда и происходит название. Зато ее разливы приносят в пойму и в оросительные каналы плодородный ил.

В доиндустриальную эру эти места были слабо заселены из-за болот и болезней, разносимых комарами. Королевства Холодных островов несколько раз пытались покорять здешние княжества и племена, и столько же раз бросали эту затею. Положение изменилось, когда из-за океана через континент пришли переселенцы из Старого Света, вооруженные передовыми на то время средствами ирригации и медицины, а также огненными копьями.

Дальнейшая история содержит ряд не самых красивых страниц. Переселенцы вытесняли аборигенов с удобных земель, островитяне пытались уничтожить колонии, а в процессе перепадало и аборигенам. Конечно, самой некрасивой страницей был вывоз рабов с Муссонных островов.

Но колонисты строили водоподъемные плотины, рыли каналы, разбивали на месте болот рисовые чеки, строили канализацию и отстойники для сточных вод, углубляли рукава, уничтожали комаров. Тогда численность населения еще регулировалась производством пищи и эпидемиями, но производство росло, а эпидемии прекратились. Население росло не только естественным путем, но и за счет притока мигрантов. Колонисты гордились своей смешанной культурой, причудливо сочетавшей традиции никогда до того не контактировавших племен и народов.

Равновесие сил с королевствами островов нарушилось, когда колонисты, разводившие скот на Великих Равнинах, вырастили тысячи верховых драконов и создали крупнейшую по тем временам воздушную армию.

А главное, они построили первую астра-виману. Взяли крепостную агниастру и построили вокруг нее повозку. Тогда еще не умели увеличивать драконов, а в одиночку обычные драконы не могли поднять такое, поэтому повозку пришлось запрягать четверкой - чтобы коренная не рисковала оказаться на линии прицела.

Наводить это сооружение нужно было, разворачивая всю повозку, но колонисты объединили тогдашний примитивный автопилот с системой наведения, и получили оружие, способное не только сломать пополам квинкверему с одного попадания, но и попасть в эту самую квинкверему - и даже в сорокавосьмивесельник - с пяти километров. Сорокавосьмивесельники эта штука просто разносила в щепки.

Они смогли запереть флоты островитян в портах и снять блокаду с проливов, соединяющих Желтое Море с океаном. Но прочный мир настал лишь после того, как союз колоний и объединившееся к тому времени островное королевство присоединились к Конфедерации.

Нижнее течение и дельта Желтой реки - один из важнейших сельскохозяйственных регионов нашего мира, а одноименная федерация самый многочисленный штат Конфедерации. В последний гросс лет сюда переехало множество иммигрантов со всего мира, и начали развиваться не только сельское хозяйство, но также торговля и промышленность.

Столица федерации - город Xтн, он лежит вблизи от дельты Желтой реки, но в стороне от нее, на сухом месте. Порт Хтн искусственный, и к нему ведет промытый канал, лишь местами проходящий по бывшим рукавам дельты. Он способен принимать океанские суда, только морских рыб-китов приходится оставлять на рейде, и запрягать цугом по дюжине их пресноводных родичей. Я в этом городе ни разу не была. Хотя, конечно, с орбиты его хорошо видно, особенно ночью.

При заходе на посадку я видела раскинувшиеся по равнине малоэтажные пригороды и Сити, квартал высоток в центре города, окруженный несколькими кварталами зданий пониже. Мне этот вид напоминал полюс функции комплексной переменной, если вы поняли, о чем я.

Церемонию проводили не в Сити, и даже не вблизи от него, а на ярмарочной площади невдалеке от аэропорта. Рядом были многоэтажные парковки и станция городского маглева, поэтому там легко и быстро можно было собрать много народу.

Возле главного входа ярмарки был парк, а в парке был пруд, в котором плавали гигантские белые выхухоли. Вообще-то они летом улетают на север, к самой полярной шапке, но этих тут хорошо кормили, поэтому они оставались круглый год и тут же выводили детенышей. Богомолы с интересом их разглядывали. Действительно, это, пожалуй, самое необычно выглядящее млекопитающее на нашей планете. Может быть, после жабы-богомола, но она не млекопитающее.

Аборигены дельты считали их священными. И даже сейчас им позволяют без ограничений пастись на рисовых чеках - считается, что ущерб росткам, который они причиняют, с лихвой окупается тем, что они едят беспозвоночных, большинство из которых вредители.

Северные аборигены охотились на них ради мяса, жира и меха, но правительство Федерации пролоббировало запрет охоты на гигантских выхухолей по всему маршруту их миграции. И даже импорт продуктов из тундровых и домашних выхухолей Старого Света в Федерации под запретом.

Я ни разу не была в Новом Свете весной или осенью, когда гигантские выхухоли летят на север или обратно. Но в Старом Свете водятся их родственники, серые тундровые выхухоли. Гигантскими их не назовешь, килограммов двадцать при размахе крыльев два с половиной метра. Но мигрируют они примерно так же, ровными клиньями по дюжине-полторы, синхронно взмахивая крыльями.

Иногда говорят, "идут, как на параде". На самом деле, на парадах драконы тоже выстраиваются в спутном следе ведущего, но все-таки имитируют боевой строй, идут двойками или тройками, а больших клиньев на парадах не делают.

Но выхухоли на миграции красиво идут, не могу не признать. Моя сестра говорила, что из-за них и пошла в аэроклуб, и меня с собой затащила. И даже их вопли с высоты два километра звучат приятно, даже слегка музыкально.

Времени прогуляться по городу у нас не было. После церемонии пришло сообщение, что аэропорты на островах открылись, и мы собрались лететь туда. И тут появилась еще одна тема для переговоров. Мое начальство запросило данные, сколько корабль богомолов сжег масла на двух перелетах, провело простую арифметическую операцию и сделало резонный вывод, что долететь до Старого Света они никак не смогут. И надо планировать остановку с дозаправкой на восточном побережье.

Богомолы стали объяснять, что их двигатель много жрет на взлете и при наборе высоты, а на круизе ему топлива почти совсем не нужно. Звучало это очень странно. Признаться, даже я не поверила - хотя, зачем бы им было врать? Неужели они правда хотели вынужденную посадку в тундре? А по расчетам нашего начальства (и когда я их повторила, у меня получилось примерно то же самое) именно это им и грозило при запрошенном плане полета.

Аргумент про "зачем им врать", похоже, оказался решающим. Богомолам согласовали перелет по геодезической с островов, и даже не стали уговаривать взять больше масла.

И мы полетели над Желтым морем на Холодные острова. Расстояние по прямой там было чуть больше пятисот километров, так что подниматься в стратосферу и выходить на сверхзвук не имело смысла. Мы поднялись лишь на пять километров, чтобы безопасно пройти над вершинами гор.

Холодные острова, как и Центральные, вулканического происхождения. Но вулканы там разные. На Островах они извергают огромные объемы очень жидкой лавы, поэтому склоны у них пологие, а сами острова довольно большой площади. Вулканы же Холодных островов высокие, с крутыми склонами и снежными вершинами, а пригодные для строительства городов долины и низины имеют небольшую площадь, почти как в Прибрежном королевстве.

Но почва Холодных островов плодородна, моря богаты рыбой, а географическое положение очень выгодно для торговли. Как и Острова, королевство не имеет средств, чтобы защитить все побережье от цунами. В прохладном климате жить в легких домах из циновок неудобно, поэтому строят они довольно прочные дома из дикого камня, скрепленного пуццоланом, или на деревянном каркасе, заполняя стены оштукатуренными циновками. Деревни, даже рыбацкие, строятся на склонах, повыше над береговой линией, иногда в сотне метров от воды по высоте.

Холодные острова очень гордятся, что их правящая династия древнейшая на планете, и своей оригинальной системой фонетической письменности. Но есть несколько обстоятельств, которые уже не такой хороший повод для гордости. Почти никогда в истории эта династия не контролировала все острова. Островитяне с древности славились как храбрые воины, мореплаватели и китобои, но храбрость воинов и искусство боевых магов оттачивались, главным образом, в междоусобицах. Ну и, чего греха таить, в набегах на побережье, даже с угонами в рабство. Были и попытки завоевать земли на континенте, но не особенно последовательные и успешные.

Корабли у них были неплохие, даже народ Центральных Островов позаимствовал у них некоторые идеи. Но они не умели определять долготу, поэтому не рисковали терять из вида берег. В древних и средневековых хрониках Центральных Островов много сообщений о кораблях, подобранных в открытом океане или даже дошедших (чаще, пожалуй, донесенных пассатом) до восточных берегов Старого Света, но никто из них не рисковал возвращаться назад. А народ Центральных Островов держал свои приемы определения широты, счисления долготы и воздушной разведки в секрете.

Когда в Старом Свете изобрели хронометр, научились точно определять долготу и стали плавать по всем океанам, короли Холодных островов испытали культурный шок и пытались закрыть свои порты для иноземных торговцев. Но потом серия поражений от колонистов Желтой реки и дипломатия сделали свое дело. Острова открыли порты, отменили рабство и, в конце концов, присоединились к Конфедерации.

Столица Объединенного Королевства лежит на западном побережье, поэтому нам предстояло развернуться над морем и зайти на посадку с запада. Впрочем, даже такой маршрут не спасал нас от необходимости проходить над горами прямо перед выходом на глиссаду: столица была расположена в конце глубокого залива, вход в который был перегорожен гористым (около 500 метров) островом. Неудивительно, что наши диспетчеры так противились желанию богомолов сесть в тумане.

Сейчас погода была ясная. После тумана облачности обычно не бывает. Город с моря был похож на Порт Гтзн, но высотки были пониже и их было поменьше. Церемония проходила прямо на летном поле аэропорта, других крупных площадок в городе не было.

Как я и опасалась, на угощение после церемонии они выставили самое знаменитое блюдо Холодных островов, квашеную рыбу.

Что-то похожее есть у северных народов, живущих рыболовством у полярного круга, но на Холодных Островах это довели до разработанной технологии. Мелкую рыбу и всякий беспозвоночный прилов зимой замораживают, а в начале весны складывают в большие глиняные кувшины, замазывают горло глиной и делают трубку с водным затвором, как у виноделов, чтобы выпускать пары и газы. К осени оно прокисает до однородной массы, в которой растворяются не только кости, но и панцири. Потом до весны оно доходит до совсем идеального состояния.

На северных островах, где температуры даже на уровне моря опускаются ниже нуля, кувшины погружают в море, чтобы содержимое не замерзло. Впрочем, знатоки говорят, что настоящий хардкор - это рыба пяти- или семилетней выдержки в бочках из белого дерева.

Я, кстати, тогда пробовала эту штуку. И, кстати, там как раз была рыба пятилетней выдержки. Она вовсе не так ужасна, как можно представить по описанию процесса. Во всяком случае, запах совсем не напоминает тухлую рыбу. Больше похоже на винный жмых, да еще с ароматом бренди - и, на мой непритязательный вкус, весьма неплохого бренди.

Приезжие из нашей делегации обходили столы с квашеной рыбой стороной. А местные жители довольно активно на нее налегали, правда, как я заметила, больше как на приправу к картошке или лапше, чем как на самостоятельное блюдо. Богомол подошла к столу, взяла небольшую порцию, ткнула в нее анализатором и обнаружила, что она содержит древесный спирт, а значит, этот деликатес им недоступен.

Поскольку план перелета пересмотрели, сопровождать в Старый Свет нас должна была премьер-министр Объединенного Королевства, а не Федерации Желтой Реки. Я, кстати, так и не выяснила, что случилось с правительственным бортом, были ли с ним какие-то проблемы, или в королевстве его вообще не было. Но летела она на арендованном рейсовом аэробусе.

Я по-прежнему была запасной, то есть летела не с инопланетянами, а на блевальной комете. Мы видели, как аэробусы оторвались от опор, набрали скорость над заливом и сделали разворот на север над открытым морем. Потом поднялся в облаках пыли богомольский корабль.

Геодезический маршрут с западного побережья Нового Света в Старый свет довольно популярен. Мы шли с той же скоростью, что рейсовые лайнеры, поэтому никого не обгоняли, но борты навстречу нам попадались регулярно. Визуального контакта с процессией у нас не было, но мы постоянно видели их транспондеры на локаторе.

Пейзажи внизу были не такие однообразные, как в океане, но, в общем, ненамного веселее. Рифтовое озеро мы обходили с запада и севера, так что увидеть его не могли. Высоту мы набирали над побережьем, но быстро ушли на запад, в глубь континента.

В средних широтах были видны возделанные поля и небольшие города, но потом поля сменились сплошной зеленовато-желтой тайгой с вкраплениями лимонно-желтых белых деревьев. У них листва гораздо светлее, поэтому даже с большой высоты можно разглядеть отдельные деревья. Дальше к северу начались стланиковые пустоши и круглые термокарстовые озера. Над горизонтом я увидела блеск ледниковой шапки. Впрочем, даже в самой северной точке маршрута нам не нужно было лететь над самими ледниками.

Мы летели навстречу солнцу. Уже во время нашего вылета в Старом Свете была вторая половина дня, а прилететь мы должны были глубокой ночью. В северном полушарии стояло лето, поэтому я видела, как солнце опускается к горизонту - не западному, а северному. Мы плавно повернули к югу и оставили светило сзади.

Линию терминатора мы пересекли над побережьем Западного океана, и вскоре после этого начали снижаться. По широте мы уже прошли почти две трети кругосветного путешествия.

Средиземное море - это большое бессточное озеро в западной части Старого света, захватывающее субтропики и юг умеренного пояса. Всего массу лет назад, уже в историческое время, оно соединялось с океаном широким и неглубоким проливом, и было морем. Но потом река, впадавшая в море с юга, нанесла в пролив песка, перегородила его и, что самое обидное, основное течение ушло в океан, так что уровень моря начал падать и стабилизировался метров на десять ниже уровня океана. Было еще несколько коротких периодов, когда, из-за краткосрочных колебаний климата, вода в море поднималась и переливалась в океан. Сейчас этого стараются избегать, перенаправляя сток рек, чтобы не затопить приморские города и порты.

В наше время Средиземное море соединяется с океаном несколькими судоходными каналами. Один прорыт через бывший пролив и изолирован от рукавов реки, чтобы по нему могли проходить морские рыбы-киты. Остальные соединяют верховья рек. Есть даже канал, соединяющий море с бассейном Гтзн, образующий водный путь через весь континент с запада на восток.

Средиземноморье считается колыбелью нашей цивилизации. Тут было несколько древнейших и древних царств, здесь придумали письменность, и здесь же началась промышленная революция. По богатству и численности населения этот регион превосходит половину всего остального мира, но города-государства и небольшие королевства, княжества и республики Средиземноморья входят в Конфедерацию как отдельные штаты, поэтому и получилось, что крупнейшие и богатейшие штаты Конфедерации находятся в других концах света.

Церемонию предложили провести не в городе, а в Стоунхендже, древнейшем мегалитическом комплексе, построенном еще до изобретения письменности. Точно неизвестно, кто и зачем его построил. Известно, что он ориентирован по точкам равноденствия и солнцестояния. Точнее, был ориентирован в то время, когда его строили. Также, исследователи сходятся в том, что по-настоящему злую магию в этом месте не практиковали. Во всяком случае, дркнз в жертву не приносили. Поэтому проводить массовые гражданские мероприятия считается безопасным. Но это редко делают из опасения повредить памятник.

Предполагалось, что большинство официальных участников церемонии будут представителями правительств региона, а простой народ сможет наблюдать за ней со склонов окружающих холмов.

Мы сели в Шртх, крупном городе-государстве в трех сотнях километров от Стоунхенджа. В некотором смысле он не относится к Средиземноморью, потому что стоит на реке, впадающей в океан. Город интересен средневековой историей, современной промышленностью и университетом, но времени на экскурсии по нему запланировано не было. Мы должны были дождаться утра и лететь к месту церемонии. И аэробусы, и инопланетный корабль могли садиться на неподготовленные площадки, но решено было большие воздушные суда оставить в аэропорту, и всех везти малой авиацией. Только нашей блевальной комете разрешили лететь своим ходом. Впрочем, формально она относилась к малой авиации.

Мы заходили на посадку ночью, и были хорошо видны огни городов и деревень. С орбиты богомолы эти места тоже видели. Они потом сказали, что ночное освещение их городов ярче, и высказали две версии - что освещение при помощи молнии проще сделать более ярким (впрочем, с яркостью посадочных огней и прожекторов PAPI у нас было все в порядке, PAPI и днем видно), или что мы лучше видим в темноте и полумраке.

Стоунхендж не произвел на богомола ожидаемого впечатления. Она огляделась и сказала, что у них на Земле похожая штука тоже есть. И тоже построенная в доисторическое время, тоже без надписей, и тоже ориентированная по равноденствиям во время постройки. Правда, как она призналась, она там никогда не была, но думала, что земной Стоунхендж как-то поменьше.

После церемонии нас ждали еще два перелета в столицу Конфедерации и к месту, где корабль смог бы делать свой неделимый водородитель. Богомолам было нужно место, где доступна вода, преобладает солнечная погода и они никому не помешают, расставив свои паруса. Им предлагали место на полярном леднике, где как раз стоял полярный день. Они обдумали, даже что-то моделировали на вычислителе, и отказались: хотя солнце там и светило весь день, оно проходило низко над горизонтом, и было очень сложно расставить паруса так, чтобы они не затеняли друг друга.

В итоге им предложили место в среднем течении Гтзн, в пустыне. Поблизости была трасса и станция маглева, а возле нее пристань, так что при необходимости можно было подвезти какие-нибудь грузы. Правда, они не знали, что им могло бы потребоваться из грузов. Еда у них была, запчасти к их кораблю мы изготовить не могли, и даже материалы для запчастей были нам не особо доступны. Разве что они упоминали глинозем, из которого они могли бы изготовить свой лмнй, охру для изготовления железа и какой-то еще минерал, из которого они могли извлечь еще один металл, название которого переводящая машина перевела как "гигантский дух". Но вряд ли эти минералы им бы потребовались в большом количестве.

После церемонии в столице богомол объявила, что мы выполнили требование оповестить большую часть мира об их прибытии, поэтому они готовы расширить контакт. Они уже готовили большую станцию, которую планировали вывести на орбиту на этот раз, проградную и лежащую в плоскости нашего Центра.

Прибывший к нам корабль был планетным разведчиком, на нем было много исследовательского оборудования, приспособления и двигатели для разных режимов полета и посадки, и даже машины для саморемонта. Для регулярного сообщения между планетой и орбитой у них были гораздо более легкие корабли, тоже летающие на неделимом водородителе, которые могли сесть и взлететь на одной заправке. Впрочем, даже с такими кораблями получалось, что нам дешевле возить дркнз на орбиту, чем им взлетать и садиться на планету, поэтому они и готовили большую станцию с искусственным тяготением.

Также, богомол сказала, что уже пытаются учить выжившую нашему языку и, скорее всего, привезут ее в ближайшие дни после того, как полноценно запустят станцию на низкой орбите.

Как выяснилось, разрешение вывести на нашу орбиту большой объект они запросили еще перед началом церемоний. Мы еще летели к месту стоянки, когда пришло сообщение, что на расстоянии двух мегаметров от Дкз в экваториальной плоскости вышел из прыжка огромный корабль.

Станция представляла собой гигантский, больше двухсот метров в диаметре, бублик. Богомолы не могли, как мы, компенсировать перегрузку и невесомость. Но они могли строить на орбите действительно большие объекты, и раскручивать их, создавая, как они это называли, искусственную гравитацию.

У станции не было парусов. Точнее, были, но маленькие, и не солнечные, а служившие для сброса излишков тепла. Станция должна была вращаться, поэтому логичнее всего было бы ставить мачты для парусов вдоль оси, но тогда они мешали бы стыковке и двигателям самой станции. А чтобы ставить паруса по окружности бублика, их нужно было бы делать слишком прочными и тяжелыми, чтобы они выдерживали центробежные и гироскопические силы. И их нельзя было бы постоянно направлять на солнце.

Как объяснили богомолы, станция получала молнию для движения другим способом, не от солнца.

Мы попытались привлечь доктора к переводу описания этого способа. Формулировка, которую после обратного перевода они сочли удовлетворительной, звучала примерно так: станция получала молнию из того же источника, что солнце получает тепло, трансмутируя водородитель - не неделимый, а обычный (почему-то эта оговорка казалась им существенной. Хотя потом они признали, что и в солнце, и в атаноре их станции, водородитель на самом деле тоже неделимый) в солнечный воздух. Впрочем, я думаю, мое объяснение, что драконы летают, двигая планету, для них звучало ничуть не лучше. Хотя оно формально верно.

Потом они рассказали, что атанор там на самом деле двухступенчатый, из водородителя они делают солнечный газ, а потом из солнечного газа и водородителя незнакомый нам металл, который они почему-то называли каменным. Кстати, они признались, что не помнят, откуда такое название взялось. Они объясняли, что, в принципе, можно было бы синтезировать и вещества с большими числами, но этот самый каменный металл используется в аккумуляторах молнии, а выделять его из камней дорого, и они его продают.

Но зато мы выучили их слово для трансмутации; они говорили, что, в принципе, похожим процессом можно было бы сделать из ложного железа подобие настоящего, или даже сделать из железа медь, но из таких трансмутаций нельзя было бы получать молнию. Наоборот, пришлось бы ее очень много потратить. Еще богомолы пытались вернуться к своим объяснениям про шарики и числа, но мы с доктором решили, что без прямого привлечения специалистов это не очень продуктивно.

Еще они сказали, что делание ложного железа из угля и охры - это не трансмутация, и мы можем в этом убедиться, исследовав выделяющиеся газы. Мы должны были обнаружить, что при этом выделяется дыхательный пар, как при горении, а масса угля и охры должна быть равна массам дыхательного пара и железа. Я так и не поняла, как это доказывает, что это не трансмутация, но доктор все это записала и потом передала алхимикам. Как еще потом я узнала, они подтвердили, что знали про дыхательный пар, но не думали, что это имеет значение.

Мы с доктором оставались с инопланетянами до вечера, когда маглевом приехали наши сменщики из Порта Гтзн. Мы тоже поехали маглевом, и даже потом до Центра добирались им же.

Я не люблю маглев, особенно с пересадками, но доктор сказала, что устала летать. Ей предстояло еще много полетов, поэтому я не стала с ней спорить. Даже от станции мы поехали не на летающем извозчике, а на наземном экипаже. Я только настояла, чтобы это был экипаж на репульсорах, а не колесный. И только когда мы доехали до КПП, я поздравила доктора с замыканием кругосветки. Она не сразу поняла, о чем речь. И я тоже вспомнила, что летала вокруг планеты много раз, но только по орбите, а в атмосфере ни разу.

Глава 4. Парламентские слушания

Нас с доктором Рнкз больше не отправляли к богомольскому кораблю на планете. Сложных запросов от них не поступало, и начальство решило, что эти пришельцы обойдутся менее крутыми нашими специалистами. Все наши следующие миссии были запланированы на станцию.

Как оказалось, станция была списанным и переоборудованным пассажирским лайнером. Такие корабли курсировали между колониями, каждый брал массы пассажиров, намного больше наших аэробусов.

Станция передвигалась к целевой орбите очень медленно. Ускорения, которые мы фиксировали, не превышали гроссовых долей нашей поверхностной силы тяготения. Начав тормозиться сразу после прыжка, они пришли в почти нужную плоскость и опустили перицентр до нужного уровня. Но в перицентре они не стали, как мы ожидали, циркуляризовать орбиту одним импульсом. Вместо этого, они дали длинный, но слабый импульс, снизив скорость лишь чуть-чуть ниже параболической и оставшись на очень вытянутой орбите с периодом больше четырех дней.

Как они обещали, за шесть таких импульсов они бы понизили апоцентр до целевой орбиты, а в апоцентрах выровняли бы плоскость. Конечно, с каждым импульсом период промежуточной орбиты сокращался, но первые циклы получались многодневными. Мы им предлагали сделать гравитационный маневр возле луны, но она стояла очень неудобно. И еще они сказали, что хорошая мысля приходит опосля.

Мы удивились, как их пассажиры терпят такие путешествия. Богомолы признали, что да, выход в зону прыжка и возврат к низким орбитам выходит долгим, особенно когда относительные скорости планет направлены неудобно. Поэтому внутренняя обстановка таких кораблей больше похожа на морские круизные лайнеры, чем на наши и их аэробусы. Для пассажиров предусмотрены спальные каюты, столовые, отсеки для прогулок.

А с другой стороны, сейчас станция шла на низкую орбиту. Обычные путешествия получаются намного короче, потому что лайнеры курсируют между стационарами. Они довольно часто практикуют би- и даже триэллиптические трансферы с низким перицентром из точки прыжка к целевой орбите, но все-таки проход большой дуги длиннопериодической орбиты в таком трансфере только один.

На стационарных орбитах у крупных колоний размещены так называемые орбитальные лифты, связанные с планетой тросом, и на этом тросе работают подъемники. На таких планетах вывод груза и пассажиров на орбиту очень дешев даже по нашим меркам.

Кстати, поэтому получалось, что даже флогистоном и водой снабжать станцию из богомольских миров должно быть проще, чем пытаться поднимать их с нашей планеты. Меня это несколько расстроило. Я почему-то ожидала, что они договорятся о снабжении станции, а это означало бы больше полетов. Мне за старт и посадку платили больше, чем за пребывание на орбите.

Наши специалисты попытались посчитать прочность, которая могла бы потребоваться для тросов такого лифта, и результат показался им неправдоподобным. Никакие наши заклятия не могли бы усилить ни один известный нам материал до таких параметров.

Богомолы дали нам кусок веревки и сказали, что это просто уголь, но у него шарики расположены иначе. И предупредили, что если мы будем отматывать от нее отдельные волокна, то надо быть очень осторожными, потому что они перережут большинство обычных материалов, в том числе и наши тела. В общем, наши исследователи правда помучились с этим перерезанием. В конце концов, они смогли закрепить волокно на блоках из обточенных алмазов, и все-таки порвали его. Получилось, что богомолы нас не обманывали насчет прочности.

Кстати, когда мы рассказали богомолам про алмазы, они посмеялись и сказали, что можно было все сделать гораздо дешевле, сделав петельку из нескольких дюжин или гросса волокон. Одиночное волокно не смогло бы их перерезать, а петелька бы распределила нагрузку по большой площади, так что ее можно было бы закрепить на железе, кости или даже дереве, не рискуя перерезать их. Собственно, так они эти тросы обычно и закрепляют. Но все это было чуть потом.

Первые рейсы мы начали задолго до того, как они спустились на целевую орбиту. Трансферы получались дорогие и по времени, и по дельта-вэ, что было особенно чувствительно на тяжелом корабле, но ни мы, ни богомолы не хотели терять времени. Нам хотелось как можно больше узнать друг о друге, да и у политиков уже, как они думали, было достаточно общего языка, чтобы о чем-то говорить.

Центр расконсервировал "Звездную рыбу-кита", систершип "Звездного дракона". Конечно, поставили менее мощные аккумуляторы. Родной аккумулятор давно демонтировали, они столько не живут. Чтобы поднять ее, штатно полагались три пилота, точнее двое и бортовой маг. Зато она могла доставить на орбиту почти дюжину спецов.

Жесткий герметичный стыковочный узел, совместимый с теми, какими пользовались богомолы, мы в разумные сроки изготовить не могли. Но мы укрепили на корпусе захваты для причальных рук, и все-таки нашли на их причальном устройстве область, куда можно было бы закрепить экран, чтобы получилось герметичное соединение.

Богомолы нашему экрану, похоже, не очень доверяли и не объединяли атмосферы наших кораблей и станции. Стыковочный узел открывался в шлюзовую камеру, и после выхода на станцию надо было проходить шлюзование. Впрочем, оно было полезно и потому, что адаптировать станцию к нашему давлению воздуха они не захотели, так и использовали стандартное свое, почти в полтора раза ниже нашего.

Переоборудование станции было далеко до завершения. Пока шли работы, инопланетяне не раскручивали ее, видимо, считая, что в невесомости перемещать грузы проще. Еще когда мы приближались для первой стыковки, мы увидели богомолов в вакуумных доспехах, которые что-то делали у борта корабля, и заметили очень яркие вспышки. Как потом они нам объяснили, они использовали молнию для резки металла и его соединения плавлением.

После стыковки, когда мы попали в жилые сектора бублика, мы увидели суетящихся богомолов и големов, которые таскали туда-сюда снятые кресла, кровати и ящики с оборудованием. И хмнс, и големы двигались как наши обезьяны по веткам, хватаясь руками за перекладины и подтягиваясь на передней руке. У этих големов не было колес. Богомолы сказали, что у большинства големов колеса все-таки предусмотрены, но сейчас их убрали, потому что в невесомости они бесполезны, а лишняя масса мешает.

Мне показалось, что двигаться по-обезьяньи может быть проще, чем пользоваться левитацией, особенно в обстановке богомольских кораблей, где было много подходящих ручек и перекладин. А у наших специалистов, не владевших левитацией, не было другого выбора, кроме как осваивать этот способ.

Кстати, богомолы нам рассказали, что происходят от животных, похожих на наших обезьян - во всяком случае, образом жизни и способом передвижения.

И еще мы увидели големов, которые резали переборки спальных кают чем-то вроде больших ножниц. Молнию для резки металла они внутри корабля не использовали, очевидно опасаясь пожара.

Огромная станция, конечно, произвела на нас впечатление. Почему-то сильнее всего меня поразил вид станции изнутри, огромные объемы воздуха в сочетании с невесомостью. Увидев ее, я поверила, что ее строила культура, заселившая дюжины планет и обеспечившая регулярное пассажирское и грузовое сообщение между ними.

Чнв, летевшая с нами тогда бортовым магом, была родом с Холодных островов. Первый раз поглядев на станцию, она сказала, что это напоминает ей "Инфракрасные корабли" - авианосную эскадру, которая пришла требовать открытия портов. Похоже, для островитян это был травматический опыт.

Впрочем, я тоже подумывала, как для нас обернется контакт с культурой, настолько превосходящей нас числом и экономикой - даже при том, что сравнить уровень развития было сложно из-за несопоставимости технологий.

Я почти не имела возможности наблюдать за контактом. Мы привозили группу специалистов, припасы, оборудование, забирали кого-то из предыдущей группы и быстро отчаливали.

Ккехн должны были привезти, когда станция достигла бы целевой орбиты, а ее переоборудование - дойти до стадии, когда можно было раскручивать корпус и создавать гравитацию.

Имя Ккехн ей дали из сложных соображений. Выжившую воспитывали не в богомольской семье, а в семье рлаши. Рлаши - это были те четвероногие однорукие существа, которых мы видели на картинках еще в первой миссии. Предполагалось, что рлаши тоже будут принимать участие в контакте, но, с одной рукой, им было неудобно работать в невесомости, поэтому сейчас на станции их не было. Так вот, Ккехн - это было рлашское имя, но составленное из звуков, которые, по их расчетам, должны были быть похожими на наши фонемы.

Конечно, богомолы не могли знать, как звучит наша речь, но пытались восстановить это, моделируя на вычислителях работу мускулатуры наших ноздрей. Как говорили лингвисты, слышавшие эти записи, часть фонем они угадали довольно точно.

На самом деле, вспоминая сейчас все это, я понимаю - если бы тогда, при обсуждении приемной семьи Ккехн, мы бы продавили лингвистов, и они бы уточнили все непонятные слова, мы бы во всем разобрались раньше и шок был бы не таким сильным. И вообще, все события могли бы развиваться совсем иначе. Тем более, мы же видели фауну Тчун, то есть имели основания предположить, что у инопланетян все может быть не так, как у нас.

Но тут было какое-то коллективное слепое пятно. В разборах летных происшествий, спровоцированных ошибкой пилота, часто встречается термин "ошибка подтверждения", когда дркнз сосредотачивается на какой-то версии событий и обращает внимание только на факты, ее подтверждающие, а остальные игнорирует.

Мы поняли, что в семье Ккехн было двое взрослых и пятеро своих детей почти того же возраста. Одна из взрослых - про нее мы верно поняли, что она приходится детям матерью - главным образом, занималась воспитанием. По вечерам она пела в богомольской музыкальной группе, причем, как нам сказали, исполняла не только партии голоса, но и партии инструментов. Нам даже давали послушать запись. Я должна сказать, что вообще не поняла, где там голоса (хотя возможностей послушать голоса богомолов у меня было множество), а где инструменты. Уверенно смогла распознать только барабаны.

Вторая взрослая - мы ее интерпретировали как бабушку - работала специалистом по вычислителям. Как мы поняли, в богомольской культуре вообще чуть ли не половина трудоспособного населения так или иначе занимается вычислителями. Учитывая, сколько работы они могут поручить големам, которые тоже управляются вычислителями, и то, что все их оборудование работает на молнии, а значит не требует участия магов, это кажется правдоподобным.

По сути, они делают механизмы и големов и заставляют их делать другие механизмы и големов. А мы можем делать амулеты, которые делают что-то без участия магов, но мы не можем заставить амулеты делать другие амулеты, даже при помощи вычислителей. Но я отвлеклась.

Взрослеют дети всех трех рас - и наши, и богомольские, и рлашские - примерно с одинаковой скоростью. Богомолы считали, что это связано с размерами мозга. Мы, конечно, знали, что наши дети взрослеют намного медленнее детенышей животных, даже близко родственных нам енотов и гиеновидных енотов, но считали, что это связано со способностью использовать разные виды магии, а не с мозгом самим по себе. Тем более, что у животных, владеющих магией, детеныши тоже взрослеют медленнее, чем у родственных видов. Например, драконы и даже летучие кошки взрослеют раза в два дольше обычных кошек того же размера. Впрочем, у них и мозг больше.

Ккехн вместе со сводными сестрами ходила в богомольскую школу, и они учились там по богомольской программе. В их классе они были только одним выводком рлаши, но в школе были и другие.

Богомолы рассказывали, что очень мало спортивных игр, в которые рлаши и богомолы могут играть вместе. Рлаши происходят от засадных хищников, поэтому они могут бегать очень быстро, но не могут делать это долго. А богомолы, хотя и происходят от обезьян, но, возможно, какое-то время их предки питались загонной охотой. Поэтому они хвастаются, что могут догнать любое земное наземное животное - если смогут выбирать дистанцию. И даже всех наземных животных в своем Известном Космосе. Разумеется, не все, а только достаточно тренированные. Впрочем, легко понять, что это вовсе не значит, что они могут убежать от любого животного.

Говоря проще, они не могут бегать по-настоящему быстро, но могут бегать гораздо дольше, чем рлаши. Поэтому в любой игре, где надо бегать, результат соревнования богомолов и рлаши очень легко предсказуем (хотя не всегда в пользу богомолов). А еще, богомолы обычно носят доспехи на ногах, а рлаши нет, поэтому если они будут бегать вместе, они рискуют оттоптать рлаши лапы.

Одна из немногих игр, в которые рлаши и богомолы играют вместе, называется волейбол. Правда, даже там они обычно распределяются так, чтобы рлаши в командах было поровну. Там команды стоят на двух половинах поля и перекидывают мяч через сетку руками. Рлаши еще разрешалось его отбивать головой и носом. Кто его первый уронит, тот и проиграл. Но в эту игру почти не могла играть Ккехн.

Как и дркнз, стоящий на четырех ногах рлаши достает богомолу чуть выше верхних суставов ног. Но рлаши может встать на задние ноги, и тогда окажется выше богомола. А у Ккехн задние ноги ближе к середине тела, поэтому, даже встав на них и полностью их выпрямив, она доставала богомолу только до середины его тела. Поэтому ей не хватало высоты для волейбола. И вверх она прыгала гораздо хуже богомолов.

К тому же богомолы все-таки происходят от животных, которые ходили на руках. Поэтому руки у них почти такой же длины, как наши, но существенно сильнее, и кости в них массивнее. Получалось, что богомольский мяч для Ккехн был слишком тяжел. Во всяком случае, она не могла его отбить ударом одной руки. И она не могла заводить руку так далеко вверх и за спину, как богомолы. Поэтому даже когда богомолы играли в волейбол не по правилам, а просто покидать мячик, ей было тяжело.

Зато у богомолов были игры, где надо было отбивать очень маленький и легкий мячик специальными дощечками. Секрет в том, что поле очень маленькое и надо реагировать очень быстро. Рлаши в эти игры играть не могли, потому что рука у них двигалась слишком медленно. А Ккехн силы как раз хватало, и при этом у нее была хорошая реакция. Как сказали богомолы, такая хорошая, как будто она может предсказывать события.

Вот тут наши лингвисты, наверное, поступили правильно, не став допытываться, метафора это была или эту фразу стоило понимать буквально. А может, зная, как все обернулось, и неправильно. Впрочем, зная, как все обернулось, может быть, проще сказать, что зря богомолы это тогда сказали. Из чего я делаю вывод, что как раз они-то предсказывать события не могли.

А еще, впрочем, может, как раз они такого развития событий и хотели. И даже можно предположить, почему. В общем, все эти предсказания и самосогласованные решения для меня слишком сложно.

Так или иначе, о прилете Ккехн было объявлено, и все ее ждали, и на планете, и, тем более, на станции. Большую делегацию для первой встречи, разумеется, собирать не стали. Там было двое лингвистов, эмпат доктор Фшк - мне говорили, они нашли лучшего эмпата, занимающегося подростками, она работала психологом в какой-то крутой частной школе. Была еще советник с железным ножом - разумеется, не Чнкх, ее после первого полета я больше не встречала, но не помню, как звали эту. Впрочем, кому интересно, все имена есть в открытом доступе. По-моему, еще кто-то из натуромантов как-то туда проник.

Строго говоря, я тоже туда "как-то проникла", по статусу меня там быть не должно было. Доктора Фшк я уговорила тем, что знала мать Ккехн. И вообще, как выяснилось, сама я эмпатией не особо владею, но эмпатов мне уговаривать легче, чем большинство других дркнз.

Впечатление, конечно, было незабываемое. Описать мне это помогают пилотские привычки и рефлексы.

Во-первых, когда происходит что-то неожиданное, потом, скорее всего, придется писать отчет о летном происшествии. А если не придется, то, очень может быть, потому что писать его будет некому. А я ведь не просто пилот, а по курсу обучения и сертификату - пилот-испытатель. Хотя не так уж много новых самолетов я облетала, да и типов космических кораблей всего четыре. Но космические корабли не получают самолетного сертификата типа, поэтому летать на них могут только испытатели.

Поэтому один из первых рефлексов на неожиданное событие у меня - это описать происходящее словами. Опять же, может помочь при поиске решения в летном руководстве.

Второй рефлекс - тоже пилотский. Эмоции сильно взаимодействуют с магией, поэтому могут помешать ею пользоваться. А пилоту в экстремальной ситуации магия нужна почти всегда. К тому же эмоциональные реакции в полете почти всегда неправильные. Все-таки, в отличие от драконов, умение летать у нас не врожденное. Поэтому при моем обучении много внимания уделяли контролю эмоций.

Всадникам и возницам - кроме аэробусных, разумеется - в этом отношении проще. У дракона-то как раз инстинктивные реакции к полетам приспособлены. Поэтому непрофессиональных всадников учат, если все плохо, отпускать поводья и доверяться дракону. Она не меньше тебя жить хочет. А мне положиться не на кого.

Кстати, мне казалось, что эмпаты ведь тоже должны уметь контролировать свои эмоции - как иначе они смогут избежать конфликтов с чужими эмоциями? Доктор Фшк мне потом говорила, что их этому тоже учат, просто она была не готова к такому.

И третий рефлекс, который мне помогает все это описать, тоже пилотский: когда происходит что-то неожиданное, первым делом нужно оглядеться, то есть обратить внимание на все, что видно всеми глазами. Да и вообще, в нашей профессии не глядеть постоянно во все глаза - кратчайший путь к летным происшествиям.

Так вот, сначала я увидела, как скалятся переводчики и эмпат. Даже не как дикари, прямо как животные. Я никогда не видела такой гримасы у культурных дркнз. Да, островитяне, когда танцуют хаку, скалятся но все-таки там видно, что это актерство. А тут прямо из глубины души. И шерсть у них встала дыбом, не только на спине, но и по всему телу.

Потом я разглядела саму Ккехн. И хорошо помню, что я тогда подумала.

А подумала я примерно так. Что если это девочка с членом, то это проблема, по сути, чисто медицинская. Даже если неразрешимая средствами нашей медицины. А если это, и правда, выросший мальчик, то это настоящая проблема. Сущностная проблема. Не только для нее и для нас, но для всей нашей культуры. И даже для всего нашего образа жизни.

Мимика у Ккехн, конечно, была не наша, но она, поглядев на нас, тоже начала скалиться, правда, быстро подавила эту гримасу. Но шерсть у нее тоже встала дыбом, и я видела, как она подалась назад, как будто хотела выбежать из отсека. Мимику богомолов я знала далеко не всю, но вытянувшиеся лица и круглые глаза распознавать научилась.

И это все произошло до того, как кто-то успел сказать хоть слово. Кто-то из богомолов схватила Ккехн за руку и бегом увела.

Надо сказать, что первыми дар речи восстановили богомолы. И начали выяснять, что, собственно, произошло, но тут же уперлись в недостаток слов. К счастью, там было двое лингвистов, поэтому они относительно быстро выяснили, какого слова не хватает.

Одна из богомолов сняла нижнюю часть доспехов, и оказалось, что у нее тоже есть член.

Кстати, с их стороны тоже можно подозревать слепое пятно и ошибку подтверждения. Как они потом пытались объяснить, они видели, что у всех дркнз, с кем они работали в невесомости, членов нету. Но они также видели экипаж Звездного дракона, и считали, что мы почему-то не допускаем мальчиков к работе в космосе. А почему - надеялись разобраться потом, когда наберем больше словарного запаса.

Более интересный вопрос - это, конечно, богомолы, которые высаживались на планете для представления. Они-то видели массы дркнз и с дюжинами разговаривали, с некоторыми довольно долго общались. Можно объяснить это тем, что они на нас смотрели с высоты удвоенного нашего роста, почти всегда сверху вниз. А брюшко и расставленные ноги мешали разглядеть, что у нас там на животе ближе к основанию брюшка.

А если у кого-то и удавалось разглядеть, у богомолов члены ведь есть только у половины взрослых, поэтому его отсутствие у одной конкретной дркнз даже не годится как повод для подозрений.

Еще потом я слышала, что даже в тех субкультурах, где богомолы ходят без доспехов, считается неприлично разглядывать чужие половые органы.

И еще, кстати, есть причина упрекнуть лингвистов. Они замечали, что, в отличие от нашей системы грамматических родов, вместо разумного, одушевленного и неодушевленного, у богомолов есть неодушевленный и два каких-то других рода, которые могут применяться как для разумных, так и просто одушевленных существ. Но почему-то всегда находились более приоритетные вопросы, чем разобраться в этом.

В общем, ситуация напоминала расследование летного происшествия. Они тоже всегда бывают от сочетания причин, и некоторые причины часто так и не удается выяснить. И тоже часто возникают вопросы, чем и о чем думали участники событий. Особенно когда участников было много.

Короче, вместо торжественного знакомства Ккехн с собратьями по расе получилась экспресс-сессия по набору слов для описания процессов размножения. Все показать в натуре было, конечно, невозможно, большую часть обсуждали на картинках. Кстати, тогда не только я, но и бывшая там натуромант решили, что богомолы яйцеживородящие, как животные Тчун. Что такое плацента выяснили гораздо позже.

После этого мне показалось, что мы во всем разобрались, и вопрос остался только в том, как это деликатнее объяснить Ккехн. Как я думала, у нас есть эмпаты, и у богомолов есть какие-то специалисты по психологии, а Ккехн они все-таки вырастили, то есть что-то в ее психологии понимают. То есть проблема есть, но одна и, вроде, решаемая.

Кошмар, который нас ждал, я даже представить себе не могла.

Когда я села, прямо на площадке меня встретила командир. И начала сразу с плохих новостей:

- !тзт, у нас проблемы, - сказала она.

- Какие?

- Тебе надо лететь в Нрнк.

- Зачем?

- На парламентские слушания.

- Что я там буду делать???

- Показания давать.

- О чем???

- Ты единственная дркнз, которая лично общалась с Выжившей, и которая сейчас находится на Дкз.

- Видеосвязь же работает!

- С этим-то как раз проблема. Чтобы участвовать в слушаниях по видеосвязи, нужно привести к присяге всех магов, которые участвовали в изготовлении амулетов.

- Может, проще так и сделать?

- Как ты себе это представляешь? Их же всех там лично собрать надо. И созвездие ретрансляторов - это тоже амулеты, а их же целая корпорация закупоривала. Короче, деваться, похоже, некуда. Зато тебе компенсируют питание, беспокойство и потери в зарплате. Я зарплату запишу как будто ты была в космосе. Полетишь на нашей комете.

- Сама???

- Может я и изверг, но не до такой степени. Пассажиром, конечно. Но лететь надо сейчас.

- А когда слушания? Мы же по солнцу полетим, быстрее терминатора...

- На утро поставили. На взлете и посадке ты медленнее терминатора. Зато комета может лететь по улицам, дверь в дверь довезем.

И я влезла в комету, на этот раз в салон. Кстати, вопреки названию, у нашей нынешней кометы салон вполне чистый. Тошноту в невесомости мы научились контролировать простым заклинанием. Но салон оббит со всех сторон мягкими матами. Я хотела спать, поэтому не стала даже залезать в кресло, а свернулась на полу и заснула.

Когда меня разбудили, мы уже стояли на парковке перед зданием Парламента.

Здание Парламента Конфедерации я много раз видела с воздуха и с земли, но внутри ни разу не была. Оно было похоже на здание Парламента Островов, только существенно больше. И статуи, и резные украшения были мраморные. Поэтому оно выглядело как зефирный торт без шоколада.

Меня встретила какой-то политик с железным ножом, представившаяся как секретарь комиссии. К сожалению, ее имени я не запомнила. У нас еще было время до начала заседания. Я спросила, можно ли тут где-то позавтракать. Она повела меня в буфет. По дороге я набралась смелости и все-таки спросила, чему будут посвящены слушания и что от меня требуется.

Советник сказала, что поступили сообщения, что хмнс ненадлежащим образом обошлись с выжившими членами экипажа Звездного Дракона, и парламент считает необходимым в этом разобраться. Я сказала, что если бы они с ними что-то не то делали, наверное, они не планировали бы передать нам выжившую и тела. Советник сказала, что это, в общем, и есть предмет слушаний, поэтому сейчас она со мной это обсуждать не будет.

Политика не моя сильная сторона, и я испугалась, что скажу что-нибудь не то и дело кончится плохо. И решила говорить только правду. В таком случае, решила я, даже если дело кончится плохо, я буду не виновата.

Советник предложила мне кофе, но перед миссиями нам не рекомендовали пользоваться стимуляторами. Кстати, сестра моя перед полетами хлебала этот кофе галлонами, даже в полет часто термос брала. Да еще обычно не легальный кофе, а бутлегерский. За это я с ней ругалась, а она мне говорила, что я зануда и работаю на правительство, а у бутлегеров он сильнее вштыривает.

Потом мы пошли в зал заседаний. Главный зал Парламента - это шестиугольное помещение около пятидесяти метров по диагонали, перекрытое стрельчатым куполом из пуццолана и кирпича. Стрельчатым потому, что такая форма создает гораздо меньшую распирающую нагрузку, чем сферическая. Но все равно, большая часть остального здания служит контрфорсами для колонн купола. У восточной стены зала размещены трибуны для выступающих, к которым меня и вывели, а остальная часть занята пологим амфитеатром для депутатов.

Почему-то я ожидала, что утром народу на заседании будет мало, может быть, даже не соберут кворум. Но зал был полон. Как я потом узнала, пришли не только почти все депутаты, но и множество журналистов.

На постаменте между трибунами поставили еще несколько кресел, и я увидела богомола, сидевшую верхом на одном из них. Сесть, как мы, они в наше кресло, конечно же, не могли. Она была волосатолицая. Рядом с ней сидела доктор Ркнз.

Я не умела различать богомолов по лицу, а по росту и фигуре могла их различить только когда рядом были другие богомолы для масштаба. Но у этой форма волос на лице была довольно характерная, поэтому я узнала командира экипажа планетного разведчика, с которым я облетала нашу планету во время представления. Впрочем, можно было догадаться и из других соображений: о посадке богомольского корабля я бы наверняка узнала, а уж о прилете кого-то из богомолов на нашем корабле я бы знала точно.

К этому моменту я уже знала, что волосы на лице практически однозначно идентифицируют мальчика.

Либо она меня узнала, либо тоже догадалась из каких-то посторонних соображений, а может ей даже сказали, что я буду выступать (мне, что характерно, не сказали, кого еще будут заслушивать). Так или иначе, она помахала мне рукой и раздвинула губы в странной гримасе, напоминающей начальную стадию оскала, которая, как я уже знала, у них считается приветствием. Я ответила только движением руки.

На трибуну вышла председатель, постучала молотком. Зал затих. Вводная речь была краткой. Председатель сказала, что с орбиты поступили странные и противоречивые сообщения о "Звездном Драконе", его экипаже и Выжившей, и мы собрались, чтобы попробовать в этом разобраться. Для этого мы пригласили представителей хмнс и Центра Космических исследований для дачи показаний.

Первой позвали приносить присягу богомола. Для начала ее попросили представиться. Она встала перед усиливающим амулетом и сказала:

- Я Виктор Кузнецов, гражданин Пепперленда, командир экипажа планетного разведчика "Джебадия Керман".

Она не тратила зря времени, осваивая наше произношение. Переводящей машиной ей, как я понимаю, пользоваться запретили. Акцент у нее, конечно, все еще был жуткий. Она по-прежнему вставляла "ы" почти между всеми согласными. Но, наверное, даже неподготовленный слушатель мог понять, что она говорит. И можно было однозначно отличить наши слова от богомольских имен.

- Для продолжения беседы вам необходимо принести присягу. Вам передали ее текст?

- Да. У меня есть вопрос. Даже два.

- Задавайте.

- Кто такая Владыка Тенгри?

- Небесный дух, создатель видимого мира.

- Мы считаем, что видимый мир возник другим способом.

- В нашем мире тоже многие так считают. Но чтобы избежать разночтений, мы клянемся Владыке Тенгри.

- Понятно. Ну хорошо. Второй вопрос. Точнее, утверждение. Я, наверное, не самый хороший свидетель. Почти всю информацию о вашем корабле и Ккехн я знаю от других хумансов. Сама я мало что своими глазами видела.

- Мы это понимаем, - сказала председатель. - Зато вы одна из двоих хмнс, которые могут выступить в этом зале лично.

- Понятно. Ну хорошо. Извините, я некоторые слова могу неправильно произнести.

Она зачитала клятву, причем не по пергаменту, а по бумаге, видимо там была записана транскрипция. Но транскрипция была хорошая, так что все прошло гладко.

- С какой целью вы прибыли на Дкз? - спросила председатель.

- Наш институт просили помочь в поисках родной планеты Ккехн, а ваша планета подходит.

- По какому признаку она подходит?

- По спектру... Цвету звезды. По глазам экипажа вашего корабля и по цвету растений мы предположили, что вы живете возле оранжевого карлика. Кроме того, вы прилетели на Гуляй-Поле, а их звезда тоже оранжевый карлик. Есть еще одно соображение, но, боюсь, для его объяснения мне не хватит слов.

- Если наша планета подходит, почему ее поиски заняли так много времени?

- Потому что по таким критериям подходило около трех десятков планет, известных на момент прилета вашего корабля. А когда мы их облетели все, пришлось расширить поиск, но это тоже не помогло. Лишь относительно недавно мы предположили, что ваши способы поиска планет не очень совершенны. Возможно, вы полагаетесь только на прохождения по диску или лучевую скорость, а значит, вы довольно далеко, но вас надо искать вблизи от плоскости орбиты Гуляй-Поля. Это, как видите, похоже на правду. Но вы четыре десятка пятая планета, которую мы проверяли облетом.

Понимаете, ваша цивилизация не похожа на человеческие культуры. Человеческую колонию мы можем с высокой вероятностью э... заподозрить наличие удаленно, даже если они не пользуются нашими технологиями дальней связи и выращивают мало земных растений. А ваша... По всем признакам, которые мы используем для удаленной оценки, на вашей планете вообще нет разумной жизни. И мы не могли посвятить вашему поиску все ресурсы. Я уже говорил, мы коммерческая организация.

- Что такое ваш институт?

- Институт Макриди. Мы коммерческая организация. Занимаемся поиском и первичным обследованием жизненно активных планет.

- С какой целью?

- С целью оценки пригодности для колонизации.

- Вы сказали, коммерческая. На чем вы зарабатываете?

- Мы продаем данные по пригодным для колонизации планетам. Колониям, субпланетарным политическим структурам, другим коммерческим организациям.

- Что такое субпланетарная политическая структура?

- Ну, это калька нашего термина. Мне кажется, использовать ваше слово "государство" для обозначения таких структур было бы не совсем корректно. Мы достаточно мало знаем о вашем обществе, но мы уже можем уверенно сказать, что многие наши субпланетарные политические структуры не являются государствами в вашем понимании.

- Данные по нашей планете вы тоже продали?

- Нет. Ваша планета занята, и поэтому непригодна для колонизации. Мы оповестили политические структуры Известного Космоса, и они создали комиссию по контакту с вами. Станцию на орбите привела уже эта комиссия. У них есть полномочия говорить от имени политических структур Известного Космоса.

- Что такое Известный Космос?

- В зависимости от контекста, это словосочетание может означать разные вещи. Оно может означать все известные человеческие планеты и Аккио, планету рлаши. Либо оно может включать также все достаточно обследованные незаселенные планеты и системы. Также, существует постоянно действующий политический форум, где политические единицы обсуждают вопросы, которые кажутся общезначимыми. Его также иногда называют Известным Космосом. В отличие от вашей конфедерации, этот форум не имеет постоянных полномочий, это именно площадка для обсуждения. Иногда, по итогам обсуждений, создаются временные структуры с конкретными полномочиями. Например, комиссия для контакта с вами.

- Вы сказали, все известные человеческие планеты. Известные кому?

- Да, тут есть логическое кольцо. В Известный Космос входят все человеческие планеты, известные политическим единицам Известного Космоса.

- То есть это не все человеческие планеты?

- Я бы сказала, не обязательно все. По определению, если есть неизвестные человеческие планеты, мы про них ничего не знаем.

- Но вы можете предполагать, что они есть?

- Мне это кажется маловероятным. Понимаете, в чем проблема. Прежде, чем мы открыли гиперпрыжки, мы строили субсветовые корабли. Так называемые "колонии первой волны" были заселены такими кораблями. Не все они поддерживали контакт друг с другом, и не все заселили те планеты, которые планировали. Поэтому, когда мы открыли гиперпривод, мы потратили довольно много сил, чтобы их найти. Основатель нашего института, Пол Макриди, этим занималась. Есть пять кораблей, судьба которых считается неизвестной. На самом деле, про три из них мы знаем, что у них выключился двигатель в открытом космосе. Или они его сами выключили. Но это практически наверняка означает, что они погибли. Системы жизнеобеспечения этих кораблей зависели от двигателя. Оставшиеся два корабля... Мы довольно тщательно обследовали сектора, до которых они могли долететь. Поэтому я практически уверена, что они тоже погибли. Но точно никто не знает.

- Извините, еще вопрос. Что такое Мкрд?

- Макриди? Это имя, - она наклонилась к доктору Ркнз. - Клановое имя нашего основателя.

- Понятно. Давайте перейдем к основной теме, Выжившей. Что вы можете о ней сказать?

- Довольно многое. Ими тоже занималась комиссия Известного Космоса. Специалистов нашего института привлекали к участию в ней. Скажу не хвастаясь, у нас лучшие говорящие о чужой жизни в Известном Космосе.

- Говорящие о чужой жизни?

- Извините, ложный друг переводчика. По-вашему, это получается... - она снова наклонилась к доктору Ркнз. - Ксенобиоманты. Специалисты по жизни других планет. Так вот, во-первых, наши специалисты принимали участие в исследовании вашего корабля и спасении Выжившей. Во-вторых, поскольку наш институт занимался вашими поисками, нам передали всю информацию. Потому что не знали, что именно может помочь в поисках. И потому, что это могло помочь при первом контакте.

- И что же вы знаете?

- Я же говорю, довольно много. Часть проблемы в том, что большая часть знаний представлена в виде, для перевода которого мне не хватит слов.

- Что вы сами считаете необходимым сообщить в первую очередь?

- Мы хотели как лучше. Мы пытались спасти всех детей.

- Почему получилось, что вы спасли только одну?

- Потому что мы недостаточно знали вашу био... недостаточно знали о вас.

- Вы же сказали, что знаете много?

- Это теперь. В тот момент, когда мы начали, мы не знали почти ничего. У нас даже не было образцов вашего молока. Мы вынуждены были экспериментировать с составом пищевой смеси.

- Вы ставили на детях эксперименты?

- Позвольте объяснить. Если бы мы не ставили экспериментов, они бы просто все умерли.

- Но потом Выжившая питалась вашей пищей. То есть сама по себе она не смертельна для нас?

- Все немного сложнее. Мы же имели детей на очень ранней стадии развития, наши в таком возрасте еще... короче, еще не родились. Они явно не могли питаться такой же едой, как взрослые, а образцов молока у нас не было. Далее, то, что наша пища не смертельна, мы узнали только потом, в начальный момент мы не знали даже этого. Еще далее, вы можете есть нашу пищу какое-то время. Но если вы несколько недель будете питаться только нашей пищей без специальных добавок, вы заболеете и можете умереть. То же самое и с нами. Мы примерно знали, какие нам нужны добавки для питания вашей пищей, и провели дополнительные исследования, которые это подтвердили. Но если вы меня изолируете от этих добавок и начнете кормить только вашими продуктами, даже самыми качественными и вкусными, даже по моему выбору, я умру примерно за десять мегасекунд.

- Мегасекунда?

- Мегасекунда - это примерно девять ваших дней.

- Наши специалисты по контакту тоже упоминали какие-то добавки, которые нужны Выжившей. Можете подробнее рассказать про это?

- Мы их называем витаминами. На самом деле, это такой исторически сложившийся термин. Грубо говоря, это необходимые составляющие еды, которые не являются ни жирами, ни сахарами, ни белками, ни минеральными веществами. У разных форм жизни список этих веществ разный. Даже у разных форм жизни на одной планете. Например, есть такое вещество, аскорбиновая кислота. Мы его также называем витамин C. Оно хороший антиоксидант и его легко синтезировать, поэтому почти во всех биосферах оно встречается. В ваших растениях оно есть. Но большинство форм жизни его синтезирует само. Люди происходят от обезьян. Обезьяны питаются фруктами, в них очень много витамина C. Поэтому обезьяны утратили способность синтезировать этот витамин. И если я не буду его получать, я довольно быстро заболею, а если так и не получу, то умру. Но это еще не все. Например, на нашей же планете живут другие существа, облигатные хищники. Один вид из них мы держим в качестве домашних животных, называем кошками. Им не нужно получать витамин C с пищей, но им нужно другое вещество, таурин. Людям его дают только в качестве лекарства, здоровому человеку его с пищей получать не нужно. Это только в биосфере одной планеты.

- От наших переводчиков мы слышали, что вы можете проанализировать любое сложное вещество, живое или неживое, и определить, из каких веществ оно состоит.

- В некотором смысле это верно. Но с живым оно так не работает. Мы можем найти все молекулы, которые составляют тело, но мы не можем быстро определить их назначение. Мы не можем быстро понять, какие молекулы для чего необходимы, какие синтезируются в самом теле, какие нужно получать с пищей, какие образовались пока э... образец лежал в ожидании анализа. А все еще сложнее. Некоторые вещества вообще не нужны, просто тело не успевает от них полностью избавиться. Многие витамины и вещества, которые синтезирует само тело, если их съесть слишком много, оказываются ядовиты. Некоторые даже смертельно ядовиты. Кроме того, некоторых необходимых веществ в здоровом организме очень мало. Чтобы обнаружить их нашими обычными методами анализа, нужно обработать несколько килограмм живой ткани. Один из витаминов, которые получает Ккехн, мы его называем витамином Тета, именно такой.

- Но в конце концов вы все это определили?

- Да, но это заняло около сотни мегасекунд. И мы продолжали исследования и в процессе время от времени узнавали что-то новое все время, пока Ккехн была с нами. И я сказала, что мы знаем о вас много, но я не говорила, что мы знаем все. Поэтому я была бы осторожна со словом "все". Особенно с учетом ситуации, из-за которой мы тут собрались. Обследование обычных биосфер идет гораздо быстрее, но там доступно неизмеримо больше образцов, и гораздо больше материала, который можно использовать для разрушающего анализа.

- Разрушающий анализ живой ткани... Я верно понимаю, что для него надо убить организм, который вы анализируете?

- Не обязательно. Например, если мне нужно десять килограмм мяса для такого анализа, и я их возьму у вашей рыбы-кита, скорее всего ей это не повредит. Хотя, наверное, тоже надо понимать, как его отрезать, чтобы повредить меньше. Но если отрезать десять килограмм мяса у меня или у вас...

- То есть вы не могли использовать ваши лучшие методы анализа с нашими детьми, не убив их?

- Да. Именно это я и пыталась объяснить. А самое ужасное, этими методами мы бы узнали много, но не совсем то, что нужно.

- Вы могли использовать эти методы на телах взрослых членов экипажа?

- Да, и мы это делали, но это было не очень полезно. В мертвых телах быстро начинают образовываться вещества, которых в здоровом организме не бывает. Многие из них ядовиты. Многие из них по структуре похожи на необходимые вещества, поэтому данные такого анализа могут дезориентировать. И сами по себе бесполезны.

- То есть вы использовали сочетание не лучших методов анализа и опытов на детях?

- Наверное, звучит страшно. Но да. Как я уже говорила, альтернативой было бы просто позволить им умереть. Даже если бы мы их убили, материала для всех анализов не хватило бы. А пока мы проводили бы все нужные анализы лучшими методами, они бы все умерли.

- И вы считаете, что это хорошее объяснение, почему выжила только одна из детей?

- Честно говоря, да. Честно говоря, я считаю, что то, что она выжила, уже невероятно счастливое стечение обстоятельств, и в то же время свидетельство огромной работы, которую наши специалисты проделали.

- Но как вы объясняете, что она выросла не такой, как должна?

- Мне кажется, тут, наоборот, возможных объяснений слишком много. Живой организм очень сложная вещь. Нехватка или избыток некоторых веществ... не только витаминов, может приводить к отклонениям в развитии. Это верно для всех известных нам высших форм жизни, и у них у всех эти вещества разные. И особенно верно при эмбриональном развитии, в раннем детстве и во время полового созревания. Может быть, мы не обнаружили какой-то витамин. Может быть, какие-то из веществ, которые мы проверяли в качестве кандидатов на витамины, на определенной стадии развития могли иметь такой эффект. Может быть даже, что-то из того, что мы считаем витаминами, этот эффект и обеспечило. Нужно поднять полный журнал всех вариантов пищевой смеси, которые мы использовали с Ккехн. Задача облегчается тем, что этот журнал существует. Мы не двигались методом тыка, мы двигались методично и все документировали. Это были эксперименты, а не просто пробы и ошибки. Но это огромная работа. Кстати, насколько я понимаю, сейчас можно ставить опыты на ваших животных, поэтому ее можно провести в более комфортных условиях. С использованием всех лучших методов анализа, и наших, и ваших. И с сопоставлением всей информации, которую имеем мы и вы.

- Почему вы думаете, что мы вам это позволим?

- Но вы же хотите выяснить, что и почему произошло?

- В данном случае мы пытаемся выяснить, чья вина в том, что произошло.

- Но как можно говорить о вине, если точно неизвестно, что именно произошло? А поскольку мы не могли знать, что происходит что-то не то, наверное, это исключает... Во всяком случае, это исключает возможность, что мы сделали это умышленно. По нашим законам, вина без умысла...

- По вашим законам, если вы без умысла кого-то искалечите, это не преступление?

- Зависит от обстоятельств. Но даже если это преступление, оно гораздо менее тяжелое, чем искалечить с умыслом. Кроме того... Извините, мы летали по вашей планете. Мы видели тысячи дыркынз.

- Тысячи?

- Десятки десятков десятков. Я вот про что. Мы видели довольно много дыркынз с телесными отклонениями. Без одного или без двух глаз, без ноги, с какими-то устройствами для передвижения. Вы сохраняете жизнь калекам. То есть вы тоже считаете, что жить с телесными отклонениями лучше, чем умереть.

Председатель взяла паузу. Воспользовавшись этим, кто-то в зале активировал амулет, прося слово. Председатель махнула рукой, разрешая.

- Ршкк из клана Тттст, депутат от Холодных Островов. Позвольте спросить, вы правда не видите разницы между отсутствием глаза и тем, что вы сделали?

- Я вижу много разниц. Зависит от того, что вы считаете важным.

- Дркнз без глаза может вести совершенно нормальную жизнь. В принципе, я понимаю, у вас всего два глаза, поэтому потеря только одного для вас тяжелее. Но ваши опыты лишили Ккехн такой возможности.

- Дыркынз, которым нужна летающая коляска чтобы ходить по улицам, наверное, тоже ведут не очень нормальную жизнь. Также, наверное, у вас бывают телесные отклонения, связанные с процессом размножения. Самая важная разница, которую я вижу - что раньше вы не сталкивались с таким отклонением. Но мы даже не знали, что это вообще отклонение.

- Это не просто отклонение, это мерзость!

Председатель ударила молотком по трибуне.

- Депутат Ршкк, прошу выбирать выражения. Лишаю вас слова. У меня другой вопрос. Госпожа Вктр, вы утверждаете, что ваша культура видела массы планет с разными биосферами. Неужели вы не встречались с таким циклом размножения, как у нас?

- На самом деле, встречались. Я когда готовилась к этому мероприятию, я узнала, что даже на Земле есть глубоководные рыбы, которые размножаются похожим образом. Или альфийское костяное дерево

- Костяное дерево... звучит как название растения.

- Да, его действительно сначала приняли за растение. У них самки питаются фотосинтезом... светом, как растения, и выглядят похоже на растения. Но это животные. Кстати, пока мы не увидели ваших рыб-китов, они считались самыми большими неколониальными животными в Известном Космосе.

- Сравнение с животными, ведущими растительный образ жизни, звучит довольно обидно.

- Извините. Знаете, сравнительная ксенобиомантия может дать много поводов для обид. Например, я знаю, вы нас называете богомолами. Земные богомолы - это мелкие хищные беспозвоночные. Они известны тем, что у них самки откусывают... э... мальчикам головы и съедают.

- Голову?

- Все тело.

- Зачем?

- Вы меня спрашиваете? Впрочем, на самом деле, поведение довольно распространенное у хищных беспозвоночных, и на Земле, и на других планетах. Видимо, она инстинктивно воспринимает все размером чуть меньше себя как добычу, а предусматривать специальный случай для мальчиков своего вида эволюция сочла ненужным. Нервная система маленькая, заложить много разных вариантов поведения сложно...

- Но она же откусывает голову только после секса?

- Наверное. Иначе они бы совсем не размножались.

- То есть у нее все-таки есть особый вариант поведения для мальчиков.

- Знаете, я не специалист по поведению богомолов. Возможно, вы правы. А может, мальчики умеют все сделать, прежде чем...

Я вспомнила, что наши лягушки умирают после нереста. И нам в школе рассказывали, что это имеет эволюционный смысл. Лягушки питаются мелкой добычей, и, если бы они оставались в водоеме после нереста, могли бы съесть собственных мальков. А потом я подумала про костяное дерево, которое выглядит как растение, но размножается как мы. Как его самки обмениваются мальчиками? И я поняла, что совсем ничего не понимаю.

- Мы отвлеклись. Вы говорите, такой цикл размножения, как у нас, вы видели. Почему не предположили, что у нас именно такой случай?

- Да, но мы видели и много других вариантов. Все-таки необычные варианты чаще встречаются у животных, ведущих какой-то необычный образ жизни. Крупные наземные животные с развитой нервной системой обычно... ну, больше похожи на нас, чем на вас. И все известные нам разумные расы...

Сколько вам известно разумных рас?

- Четыре, включая нас самих и вас.

- Говоря про Известный Космос, вы упомянули только две.

- Да. Третья раса, хронологически вторая, с которой мы установили контакт - это так называемые серафимы, их самоназвание для нас непроизносимо. Они живут на планетах с очень плотной атмосферой. Мы не можем выжить в их мирах, они в наших. Поэтому контакты между нами ограничены, и мы не считаем их миры частью Известного Космоса. Но они тоже размножаются... Они сумчатые, как вы, но в остальном скорее похожи на нас и рлаши.

- Итак, вы утверждаете, что не имели разумных оснований предполагать, что именно должно вырасти из Выжившей. И считали, что у вас были разумные основания предполагать, что из нее должен вырасти организм, похожий на взрослую женщину?

- Да. Какие это могли бы быть основания? На вашем корабле были только взрослые женщины, которые все погибли, и вот эти дети в сумке. Кстати, нам так никто не сказал, что женщина с полной сумкой детей делала на разведывательном корабле.

- Это... Мы приняли политическое решение не делиться с вами этой информацией. Особенно до завершения нынешних слушаний.

По лицу богомола пробежала какая-то гримаса, которую я не смогла распознать. Но она явно не была похожа на выражение положительных эмоций. А я подумала, что ведь она тоже могла нас обвинить в том, что мы ставили опыты на детях. Да, Тв!ра пошла в полет добровольно, но детей-то никто не спрашивал! Отправили их на прошедшем только два дальних прыжка корабле в неизвестную звездную систему...

- Хорошо. Так вот, на корабле были только взрослые женщины, никаких изображений мальчиков, а тексты мы не могли расшифровать. Кстати, даже теперь, когда мы их смогли прочитать, там ничего нету про мальчиков и про ваш процесс размножения.

- Насколько я помню опись имущества корабля, там были копченые рыбы.

- Без внутренностей. По ним вообще ничего о процессе размножения нельзя было узнать. Тем более, вы и рыбы вполне могли размножаться по-разному.

- Резонно. У меня еще вопрос. Почему вы поместили выжившую в семью рлш, а не хмнс?

- Рлш в смысле рлаши?

- Да. Извините. У нас очень разное произношение.

- Нам показалось... Рлаши, как и вы, покрыты шерстью и не носят, как вы называете, доспехи. Далее, вы и рлаши ходите на четырех ногах, и примерно одинаковой высоты. Значит, мебель и домашняя обстановка, адаптированная для рлаши, должна быть удобна и для нее. Еще далее, у вас и у рлаши подвижные уши и вообще лицо больше похоже, чем на наше, поэтому ей должно быть легче воспроизводить мимику рлаши, чем нашу. И, наконец, вы, как и рлаши, вылизываетесь...

- Почему вы так решили? - в голосе председателя зазвучало искреннее возмущение.

- Что решили?

- Что мы вылизываемся!

- Э... ну, да. Рлаши может вылизать сама себя почти вся. А вы можете вылизывать только друг друга

- Почему вы вообще решили, что мы вылизываем друг друга???

- Потому что у вас на языках есть такие крючки... как мелкие зубчики. У рлаши есть похожие. И у наших кошек и еще у некоторых хищников. И все они вылизывают себе шерсть. И расчесывают ее этими зубчиками.

- У нас это делают только дикари!!!

- Извините. То есть, все-таки какие-то субкультуры у вас это делают.

Я с ужасом вспомнила, как мама отучала нас с сестрой вылизывать друг друга.

- Вы научили ее вылизываться???

- Извините... Вы знаете, мы немного имели возможность понаблюдать за вашими культурами. Мы видели... Вот, на Холодных Островах, там на угощении давали какую-то еду... Или закуску... Местные за ней прямо очередь стояли, а приезжие этот стол за пять метров обходили. Я даже хотела попробовать, но она оказалась для нас ядовитая.

- Это вы к чему?

- Это... Смотрите. Я вижу, что даже в рамках вашей планеты, где все культуры и субкультуры находятся в более-менее постоянном контакте, есть какие-то практики, которые одни считают приемлемыми и даже хорошими, а в других культурах они считаются... ну, как-то иначе воспринимаются.

- Но есть же какие-то универсальные нормы!

- В принципе, наверное, есть. Но я не думаю, что запрет вылизывания к ним относится.

- Вы можете перечислить, что вы считаете универсальными нормами вашей культуры?

- Это сложно, на самом деле. Наша культура расселена по десяткам планет, и некоторые из них столетиями развивались в изоляции. И даже до того, как мы полетели в космос, на Земле было довольно большое разнообразие. Даже если какая-то практика приемлема или неприемлема для большинства культур, почти всегда можно найти субкультуру, существующую сейчас или существовавшую в прошлом, которая к этому относится иначе.

- И некоторые ваши культуры вылизывали друг друга?

- У нас на языке нету зубчиков, и мало шерсти на теле. Но у нас есть такая практика, поцелуй. Когда прикасаются губами, а иногда и языком к другому человеку. Выражение приязни, обычно. Часто приглашение к сексу.

- И это универсальная практика?

- Почти. Есть культуры и отдельные люди, которые это считают неприемлемым. Но большинство людей это практикует.

- Но это же негигиенично!!!

- Знаете, я даже не смотрела на это с такой стороны. Но да, в большинстве культур это делают либо люди, которые живут вместе, либо это... как бы это сказать демонстрация... желания проводить много времени вместе. Так что те, кто целуются, обычно имеют много других способов друг от друга заразиться.

- Но вы так и не ответили на вопрос, какие культурные практики вы считаете универсальными.

- Ну, давайте попробую. Выполнять договоры. Не применять насилия иначе как в ответ на насилие. Пожалуй, все.

- Не убивать и не калечить в список не входит?

- Я подразумевала это, когда говорила "насилие".

- То, что произошло с Выжившей, вы признаете насилием?

- Э... Я по-прежнему не считаю, что мы ее искалечили. Мы пытались спасти ей жизнь. В сложных условиях при катастрофической нехватке информации. У нас получилось в каком-то смысле плохо, но я по-прежнему убеждена, что мы сделали все, что могли. Ну извините я же видела дыркынз без ног. У тех, кого я смогла разглядеть, эти ноги были хирургически... Аккуратная... не знаю, как это по-вашему сказать, но там швы. Врач, который это делал, их искалечил?

- Большинство из них просто стоят в очереди на регенерацию.

- Я рада за них. И за вашу культуру в целом. Но пока им не отрастили ногу, они калеки?

- Когда наши врачи делают такие операции, они это делают с согласия пациента и следуют утвержденным практикам.

- Но вы же понимаете, что мы не могли взять согласие. И где бы мы взяли утвержденные практики, как выкармливать детей неизвестной инопланетной расы? Что делают ваши врачи с пациентом без сознания, которого они не могут вылечить утвержденной практикой? Просто позволяют умирать?

- Врач может предпринять неутвержденные меры для спасения пациента под свою ответственность. Но если пациент останется калекой...

- Врача накажут?

- Не обязательно. Но обязательно будет расследование.

- Я же не против расследования. Создать совместную комиссию, которая спокойно разберется, что произошло, передать ей сырые данные... я думаю, эта идея не вызовет у наших политиков принципиальных возражений. На самом деле, когда я готовилась к этому мероприятию, я говорила с нашими политиками, они мне предлагали озвучить этот вариант.

- У вас есть официальные полномочия выдвигать такое предложение?

- Нет, конечно. Почему я и пыталась сказать, что я не самый удачный участник для этого мероприятия. Я относительно мало знаю из первых рук, и мало что могу официально предложить. И я даже не участник всей этой программы по выкармливанию, поэтому не могу официально нести за нее ответственность. Но вы можете выступить с предложением создать комиссию от своего имени.

Мысль создать комиссию меня обеспокоила. У нас обычно предложение парламента создать комиссию было эвфемизмом для предложения заболтать вопрос. Впрочем, комиссии по расследованию авиакатастроф, в которых мне доводилось участвовать, работали довольно продуктивно. Еще впрочем, я подумала, не будет ли заболтать этот вопрос лучшим выходом для всех. Мне тоже казалось, что богомолы хотели как лучше и ни в чем не виноваты.

Председатель ударила молотком и оглядела зал.

- У меня вопросов пока нет. Может быть, кто-то желает задать вопрос?

Вспыхнуло несколько огоньков над креслами. Председатель указала рукояткой молотка на один из них.

- Депутат Щдлз из клана Нжт от герцогства К!внх. Вы перечислили довольно короткий список универсальных норм вашей культуры, да еще с оговоркой, что не все их признают, поэтому они не строго универсальны. Как ваша культура относится к рабству, принесению дркнз ну, вообще разумных существ в жертву и каннибализму?

- Плохо относится. Каннибализм и человеческие жертвоприношения считаются преступлением на всех планетах Известного Космоса. Рабство тоже считается преступлением, но...

- Но?

- Да, это не совсем то, что вы хотите услышать. Я скажу так: в некоторых наших культурах есть практики, которые в других культурах считают опасно близкими к рабству.

- Например?

- Например, некоторые пункты семейного законодательства. Ограничения на разведение...

- На что???

- Извините, опять ложный друг переводчика, - богомол наклонилась к доктору Ркнз, и они довольно долго что-то обсуждали. Потом богомол снова вернулась к микрофону. - Я, возможно, зря об этом заговорила. Но раз уж... Придется издалека объяснять. Когда у нас мальчик и... подземный дух, хочется сказать... ну хорошо, мальчик и девочка хотят жить вместе и заниматься сексом регулярно, они подписывают бумагу... мне вот доктор подсказала слово, брачный контракт.

Зал загудел. Богомол умудрилась нащупать больное место.

- Во многих культурах еще небесными духами клянутся. А потом всякое ведь в жизни бывает, поэтому может оказаться, что они вместе жить больше не хотят. Или не могут. Тогда они подписывают другую бумагу. Иногда по согласию, иногда через суд. Это и называется... Вот тут мы с доктором слова не нашли, поэтому пусть будет разведение.

Я представила, что развожусь с бабушкой, и эта идея мне понравилась. Но это же тоже позор. Наверное, даже гораздо больше, чем говорить о брачном контракте

- А если есть общие дети?

- Тогда тот, с кем эти дети не остаются, должен платить деньги на их содержание до совершеннолетия. Как договорятся, фиксированную сумму или процент от дохода.

- А если он не заплатит?

- Можно взыскивать через суд. А скажите, у вас всегда брачные контракты выполняют?

- Нет, не всегда. Но да, есть суд. И это позор.

- Вот видите, система несовершенна, но...

- А при чем тут рабство?

- В некоторых наших культурах рабство определяют как все обязательства, которые нельзя погасить деньгами.

- Это очень широкое определение.

- Да. Но, мне кажется, оно имеет смысл.

Мне тоже показалось, что оно имеет смысл. Но мне такое описание отношений с бабушкой в голову не приходило. Судя по реакции зала, похожие мысли зароились в голове у многих. Только выводы из этих мыслей делались разные.

- Тогда у меня не вопрос, у меня заявление. Вы видите, что эти существа не признают наши культурные ценности и даже не знают их. Они даже не считают семью и клан универсальными ценностями и готовы приравнять их к рабству. Этого уже достаточно, чтобы объяснить, что они сделали с Выжившей. Они готовы делать чудовищные вещи без какого-либо представления, что делают. Они представляют угрозу для нашего образа жизни и нашей культуры. Нам следует немедленно прекратить с ними все контакты.

Зал загудел, как мне показалось одобрительно. Председатель снова взялась за молоток.

- Мне кажется, мы не можем принимать такое решение без всестороннего обсуждения. Разорвать отношения с культурой, заселившей дюжины звезд...

- То, что они заселили дюжины звезд, мы знаем только с их слов! Они, скорее всего обманом, захватили наш корабль, воспользовались нашими технологиями, создали чудовище из нашего ребенка и прилетели нас запугивать надувными бубликами!

Богомол замахала руками, явно намереваясь ответить, но председатель ударила молотком.

- Прошу держать эмоции под контролем! Депутат Щдлз, лишаю вас слова до конца заседания! Госпожа Вктр, я вижу вы хотите что-то сказать. Опасаюсь, что в данный момент это будет способствовать нагнетанию эмоций. Давайте побеседуем с майором !Тзт.

- Я капитан, - сказала я, подойдя к звуковому амулету.

- В пергаменте, который мне подали, другая информация, - председатель действительно посмотрела в лежащий на трибуне пергамент, и дернула ушами. - Звание вам дали сегодня утром. Пользуюсь случаем вас поздравить.

- Служу Конфедерации, - сказала я.

- Пожалуйста, принесите присягу.

Я произнесла слова клятвы на память. Мне уже приходилось присягать в суде, когда я выступала как эксперт комиссий по расследованию, а тут надо было заменить всего несколько слов.

- Что вы хотите сказать перед началом опроса?

- Я не верю, что бого... хумансы могли воспользоваться нашими технологиями. Они не понимают принципов работы простейших наших амулетов. То же самое мы можем сказать об их устройствах. Их бублик не надувной. Точнее, как они говорили, давление воздуха придает ему дополнительную жесткость, но это жесткая металлическая конструкция. Сделанная из неизвестного нам металла. Они его называют алмнй. Они передали нам образцы.

- Почему вы можете утверждать, что это неизвестный металл, а не сплав известных нам?

- Как минимум потому, что его плотность намного ниже, чем у всех известных нам металлов. А у сплавов плотность обычно где-то между плотностями составляющих. Далее, это старое сооружение. Как минимум, пара дюжин лет. Снаружи его несколько раз перекрашивали. Внутри много оборудования... Пассажирские кресла, кровати, ковры на полу... Оно все со следами износа. И со следами, что оно долго стояло или было прикреплено на одном месте. Например, краска на открытой поверхности выцвела, а там, где крепилась койка, совсем другого цвета. Это пассажирский корабль, много лет бывший в эксплуатации, который они переоборудовали за время трансфера. На самом деле, они его продолжают переоборудовать. Даже если это подделка... Стоимость такой подделки, из-за ее тщательности, да еще со всеми толпами хумансов на борту станции, на несколько порядков превосходит бюджет нашей космической программы. В смысле, если пересчитать в дркнз-часы. То есть, даже если они говорят неправду о дюжинах планет, их экономика превосходит нашу, или они могут мобилизовать всю экономику для работы на космос. Еще далее... - я запнулась, но потом все-таки продолжила. - К сожалению, если есть политическое решение ничего не сообщать хумансам о том, как мы летаем между звездами, я не могу сказать то, что планировала. Но я уверена, что они не пользуются нашей технологией прыжков, а разработали свою. Собственно, я могу озвучить одну причину. Мы можем только прыгать между звездами. Они могут использовать тот же принцип для межзвездной связи.

- Вы это знаете только с их слов?

- Про межзвездную связь? Нет. Они же передали станции сообщение, что можно прыгать в нашу систему, никуда не прыгая сами.

- Они могли это сделать незаметно.

- Прыгнуть? Их корабль в это время был на Дкз, на поверхности. Прыжок корабля госпожи Вктр мы заметили. И прыжок станции, и прыжки кораблей снабжения. Мы не знаем, как они прыгают, но наши сенсоры это видят. И они видели прыжок "Звездного дракона".

- Она могла просто совершить прыжок в назначенное время.

- А если бы мы не дали разрешения? Далее, я видела, как они ведут связь с кораблями снабжения, которые находились в зоне прыжка. Они просто разговаривают, как будто сидят в соседних комнатах. Хотя корабль находится в четырех-пяти мысленных мгновениях. Впрочем, частично вы правы. Что эта связь основана на тех же принципах, что их прыжковая машина, я знаю только с их слов. Но у них точно есть коммуникация быстрее мысли, а у нас нет ничего похожего.

- Почему вы уверены, что они не делают вида, что не понимают принципов работы наших амулетов?

- Потому что у них есть свои устройства, которые решают похожие задачи, но непостижимыми или неосуществимыми для нас способами. Они не могут передавать мысль, но передают звук, вроде вот этого амулета, только на большие расстояния или даже быстрее мысли. Они не могут создать подобие наших экранов, вместо этого они используют герметичные люки и герметичные доспехи для работы в вакууме. Они могут изготовить стекло и смолу, прозрачные, как вода, и используют их там, где мы просто поставили бы экран. Они не могут просто компенсировать перегрузку или невесомость. Они вынуждены делать сложные и прочные противоперегрузочные кресла и строить гигантские вращающиеся бублики для компенсации невесомости. Они могут вывести огромную массу алмнй и гроссы хумансов на орбиту, но не могут или, как я поняла, считают экономически невозможным двигать это по орбите с большими ускорениями. Это только то, что я видела своими глазами. Они были искренне удивлены, когда увидели наших драконов и наших рыб-китов.

- Мы знаем, что они тоже могут делать с живыми существами удивительные для нас трансформации.

- Если важно мое мнение, я не думаю, что они сделали это нарочно.

- Почему вы так думаете?

- Я не специалист в медицине и натуромантии. Но мне понятно, что сделать такое целенаправленно требует сложных исследований и множества опытов. Мы учились создавать наших драконов несколько гроссов лет. У них для таких исследований не было ни времени, ни материалов. Они обещали передать тела всех детей, они их сохранили замороженными, я видела изображения. Они все умерли в очень раннем возрасте, когда разница между мальчиком и девочкой еще не бросается в глаза, поэтому они не могли их использовать для опытов для такого.

- Что вы можете сказать о Выжившей?

- Своими глазами я видела ее всего несколько мгновений. Но она выглядела как здоровый подросток. И она отреагировала... Когда ты впервые видишь четырех взрослых, которые на тебя скалятся, я думаю, нормальный подросток тоже испугалась бы и могла бы запаниковать.

- Как здоровая девочка?

- Да, конечно.

- Я верно понимаю, что вы видели ее не только своими глазами?

- Да, я присутствовала при некоторых этапах контакта. Хумансы, - я старалась произносить это слово правильно, со всеми гласными. - показывали нам изображения, в том числе движущиеся. Она общалась со сверстниками, хумансами и рлш, играла в какие-то игры. Действительно, у нее мимика похожа на мимику рлш. Она так же двигает ушами, так же жмурится центральными глазами.

- Как были получены эти изображения?

- При помощи хумансовских машин. У экипажа корабля, который они сажали на планету... извините, не могу произнести его название... Капитан которого госпожа Вктр. У них были маленькие амулеты, которые они носили на выросте, над лицом. Они делают почти такие же изображения. Точно такие же цветопередача и зернистость.

- Вы уверены, что эти изображения не подделка?

- Мне казалось, что нет. Я не понимаю, как такую подделку осуществить. Впрочем, я видела, какие картинки в реальном времени могут рисовать их вычислители. У их корабля есть, как они называют, дисплей на ветровом стекле, он накладывает на реальный мир изображение, построенное вычислителем по данным локаторов. Причем накладывает так, что пилоты сидят в разных креслах, но видят всю картинку на том же месте, где реальные объекты. Даже я ее там видела, правда, только центральными глазами. Мне пришлось остальные глаза закрыть, потому что иначе голова кружилась.

- Зачем это нужно?

- Они используют это при ночных посадках или в тумане. Немного похоже на наше заклинание ночного видения.

- То есть вы не уверены, что изображения выжившей не были построены вычислителем?

- Не знаю. Сейчас я подумала и, наверное, все-таки не знаю. Но даже если это был вычислитель, им управляли невероятно искусные... не знаю... художники? У нее были естественные движения, странная, но естественная мимика. А главное, они ведь планировали ее нам передать. Если бы на изображениях была неправда, мы это узнали бы.

- Но если вы видели так много изображений, почему вы не заметили, что у нее член?

- Потому что все эти изображения делали хумансы с высоты своего роста. То есть почти всегда сверху. Возможно, на каких-то изображениях его можно увидеть, но я не заметила. Мне же просто в голову не приходило приглядываться специально к этому месту.

- Извините, у меня вопрос госпоже Вктр. Что вы можете сказать относительно подлинности тех изображений, которые вы показывали майору !Тзт.

- Я могу сказать, что они подлинные, как минимум потому, что лично общалась с некоторыми из людей, которые их делали. Проблема в том, что то, что мы показывали... Наши нынешние методы делать снимки сами по себе основаны на использовании вычислителей, поэтому их не так-то просто отличить от полностью изготовленных вычислителем. У нас есть методы доказательства подлинности таких изображений. Но, боюсь, у вас нет экспертов, которые могут эти методы проверить. Не говоря уж о том, чтобы осуществить проверку самостоятельно. У нас... в смысле, на Гуляй-Поле, есть изображения, изготовленные по древней технологии, так называемая химическая светопись. Они ни на одном этапе не подвергаются вычислительной обработке. Их не привезли, потому что переговоры о передаче Ккехн прошли... до этого момента шли легче, чем мы ожидали. Нам казалось, что передача Ккехн исключит... обессмыслит все подозрения в подделке изображений. Если это поможет, мы можем привезти светописные изображения и оборудование, которым они были получены. Правда в эпоху Контакта мы использовали такую технику для предъявления доказательств человеческим колониям, то есть потомкам тех, кто когда-то такой технологией пользовался. С вами... не знаю, но, может быть, стоит попробовать.

Я думаю, возможен и вариант, если мы доставим ваших представителей на Гуляй-Поле, они поговорят с приемной семьей, с одноклассниками, с участниками проекта по выкармливанию. Покажем оборудование, на котором готовили пищевые добавки. Заодно, увидите планету... Ну, по крайней мере, будет возможность убедиться, во-первых, что это не родная наша планета, там есть местная жизнь и есть земные животные и растения, они резко различаются. Даже неспециалист должен понять, что это не одна биосфера, и что мы сами не принадлежим к местной биосфере. Во-вторых, они смогут понаблюдать регулярные рейсы прыжковых кораблей. То есть доказать, что у нас далеко не одна колония, в общем, несложно. Даже не заставляя вас посетить их все.

Я подняла руку, пытаясь попросить слова. Председатель указала на меня молотком.

- У меня есть одно соображение, что это не подделка. Я видела, как Выжившая ходит и бегает. Они показывали нам эти движущиеся картинки уже тогда, когда видели нас только в невесомости.

Теперь подняла руку богомол.

- Как ни удивительно это может прозвучать, вот тут мы вынуждены были использовать вычислители. Когда Ккехн училась ходить, она начала подражать рлаши. Но у них ноги растут совсем по-другому, поэтому ей было очень неудобно. Мы привлекли множество специалистов по биомеханике, построили очень детальные вычислительные модели, сделали робота... как вы говорите, голема, игрушку с таким же планом тела. Для нее, чтобы она могла посмотреть, как можно ходить. Мы не пытались точно восстановить, как ходите вы, мы просто пытались понять, как будет удобнее ей. Но, как видим, мы попали довольно точно. То есть, в некотором смысле, мы знали, как вы ходите.

Председатель посмотрела на свой телепат, потом подняла молоток.

- Леди, у нас тут непредвиденная ситуация. С орбиты вызывают майора !тзт, посол подтверждает, что это срочно. Давайте сделаем перерыв на шесть минут. Тем более, что мы уже превысили обычное время. Майор, выйдите, пожалуйста, в коридор, там вас встретят.

Я вышла в коридор. Меня встретила та же советник, что кормила завтраком, державшая богомольский телефон. Связь шла через богомольскую низкоорбитальную группировку, почти без задержки. Я взяла телефон и услышала голос доктора Фшк, сильно искаженный богомольским оборудованием, но узнаваемый и разборчивый.

- Госпожа !тзт, у нас проблема. Мы вроде бы смогли добиться возможности поговорить с Ккехн. Но она хочет разговаривать только с вами.

- Откуда она меня знает?

- Она вас не знает. Она говорит, буду разговаривать только с той, которая не скалилась. Я чувствую в этом некоторую логику.

- Я не знаю... У меня тут, типа, мероприятие.

- Ваш командир говорит, она уточнила расписание, как раз как вы должны закончить, начнется, как она сказала, окно для перехвата.

- И что толку? Я в четырех с лишним массах ли от Центра, это три часа на сверхзвуке. Вместе со взлетом и посадкой.

- Я не знаю, как объяснить, давайте я ее подключу.

Я услышала голос командира:

- !тзт, как связь?

- Связь штатная.

- Я согласовала, мы подгоним двухместник в аэропорт. Чнв тебя вывезет.

- Из аэропорта??? На низкоорбитальный перехват? Без директорных???

- По GPS выведем. Мы с Чнв уже успели старт на симуляторе отработать, и перехват по сокращенной.

- И вам разрешили посадить корабль с полной батареей в аэропорту???

- В грузовом.

- А чем его там будут дозаряжать?

- Ничем. Перелетим по баллистической, все-таки не орбита. Да, перехват надо будет поэкономнее делать. Как они называют, гоманом. Биэллиптически.

- Вы меня в гроб закатать хотите?

- !тзт, я же не прошу тебя пилотировать! И да, это просьба, я не имею права это приказать по нормативу. Но это же дочь твоей подруги! И все-таки дело политической важности.

- А про майора это правда?

- Да, я не успела тебе перезвонить до заседания.

Я попыталась представить себя на месте Выжившей. Ккехн. Эмпатия не моя сильная сторона, но сейчас мне показалось, что я могу ее понять. Я вздохнула.

- Хорошо. А как мне в аэропорт попасть до окна?

- Комета тебя на парковке ждет. В крайнем случае ты все равно далеко от плоскости, так что окно определяется фазой. Подождешь следующего витка. Как там на заседании?

- Не знаю. По-моему, плохо. Богомол лишнего наговорила, мне кажется.

- Держись там. Страх - это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять.

- Оседлай свой страх, как всадник дракона.

- Ага. Вроде, все обсудили. До связи?

- До связи.

Я отдала телефон советнику. Она уточнила:

- Все обсудили?

- Да, - сказала я. - Спасибо. А почему не по телепату?

- Честно говоря, я сама не поняла, - пошевелила ушами советник.

Боковыми глазами я видела, что из зала вышла богомол, но не придала этому значения.

Когда я повернулась чтобы идти обратно, она подошла ко мне ближе.

- Извините, - сказала она. - Я случайно услышала.

Я огляделась. Фойе перед залом было обширным, по общей площади, пожалуй, даже больше зала. Народу было немного, но ближе к внешней стене был пост охраны, а советник еще не отошла далеко. Впрочем, вряд ли она чем-то смогла бы мне помочь.

Я почему-то подумала, что не имею никакого представления, как выглядит богомольское оружие. Но ведь они же должны были иметь оружие на разведывательном корабле, вдруг они столкнулись бы на другой планете с опасными крупными животными.

Я решила сделать вид, что ничего особенного не происходит. Хотя, конечно, не каждый день со мной внезапно заговаривали инопланетяне.

- Что именно? - спросила я.

- Вы считаете, я наговорила лишнего?

- Если честно, да, - согласилась я.

- Про вылизывание?

- Нет, это мелочь. Про брачный договор.

- А почему это хуже вылизывания?

- Как вам объяснить? Про это не говорят. Считается, что отношения у матери с бабушкой должны быть построены на полном доверии. Конечно, их все заключают, но говорить про это позор.

- Понятно. То есть все еще хуже, чем я понимала. Извините. Спасибо за информацию.

Мы вернулись в зал.

Председатель действительно отмерила ровно шесть минут на перерыв, и ударила молотком точно в соответствии с часами в моем телепате.

- В принципе, я думаю, мы можем переходить к дополнительным вопросам, - она обвела глазами зал и указала на огонек слева в средних рядах.

- Депутат Пзжм, Тху, Островная Республика, - мне резануло ухо, что она не назвала клана, но потом я вспомнила, что они пишутся без клана, по названию острова, даже жители Тху, где население полгросса масс. - У меня не вопрос, у меня утверждение. Я как раз по профессии занимаюсь подготовкой зоомантов. Тут могут похихикать, что кто не умеет делать, тот учит, но я все-таки специалист, даже сертифицированный. Так вот, что я хотела сказать. Я понимаю, вся эта их теория про вещества и, как она сказала, втмн, звучит для нас странно, но выводы не особо противоречат нашим знаниям. Живые организмы пластичны лишь в определенных направлениях. Лишь неспециалисту кажется, что мы можем сделать из животного что угодно. И дело даже не в том, что некоторых трансформаций животное не переживет. Многие из трансформаций мы обнаружили, по большому счету, случайно. По сути, большинство промышленно применяемых трансформаций - это точечные воздействия на организм на правильно подобранных этапах развития. Поэтому я могу поверить, что оно у них получилось случайно. И я совершенно не могу себе представить, как и майор !тзт, что они могли, с нулевыми начальными знаниями и той базой материалов, которая у них была, что они это могли сделать нарочно. И наоборот. Если они могут такое делать целенаправленно на той базе, которая была у них... Я думаю, в этом случае они настолько невообразимо превосходят нас, что нам остается только капитулировать и во всем положиться на их милость и всезнание. Они должны быть небесными духами по сравнению с нами.

- Уважаемая Пзжм, - попробовала уточнить председатель. - Я понимаю, вы, формально, не назначены экспертом, но раз уж мы про это заговорили. Все-таки то, что произошло это довольно радикальная трансформация. Неужели в организме мальчика она заложена?

- Разумеется. Нельзя забывать, мальчики принадлежат к тому же биологическому виду, что и мы. В их энтелехии заложен наш план тела. Фактически, энтелехия определяет, какой из двух вариантов тела выбрать. И они в неудачный момент столкнули ее в неправильном направлении. Мне даже кажется, у меня есть идея, как такое осуществить нашими методами.

- Вы собираетесь поставить такой опыт на дркнз???

- Нет, конечно. Но попробовать на хомяке я бы рискнула.

- Мне кажется, это поднимает столько биоэтических вопросов...

- Не готова к дискуссии на эту тему. Тем не менее, я, безусловно, проголосовала бы за создание совместной с хмнс комиссии по расследованию этого инцидента. В том числе потому, что как специалист хотела бы понять, что произошло на самом деле. И, возможно, мы правда могли бы многому научиться друг от друга, несмотря на то, как дико звучат их рассуждения про втм... втмн.

- У вас все?

- В основном, да, - сказала депутат.

Председатель указала молотком в другом направлении.

- Депутат Фркх из клана Йпмм, вольный город Нрть. У меня тоже не вопрос, а заявление. Мы видим, что, как говорил один наш писатель, специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя. И у уважаемой свидетеля, и у депутата Пзжм случившееся вызывает, в первую очередь, удивление и интерес. Они даже всерьез говорят о воспроизведении этого. Но нам в первую очередь следует думать о социальных и культурных последствиях. Проблема не в нашей эмоциональной реакции на случившееся, хотя, как я вижу, многие в ней единодушны. Проблема в том, что это ставит под вопрос самые основы организации нашей жизни. Нашу семью, наше законодательство, нашу культуру. Мы не можем позволить, чтобы исследования, которые могут давать такие результаты, пусть даже чисто случайно, велись без всестороннего политического контроля. Я говорю не только о космической программе, но и об исследованиях в сфере зоомантии. Они же прямо признают, что готовы поставить такой опыт, пусть даже на хомяке.

- Госпожа Фркх, но как вы себе представляете постановку под наш политический контроль исследований, ведущихся инопланетянами? - удивилась председатель.

- В данном случае, я не говорю о том, чтобы полностью перекрыть контакты с ними. Но я говорю о том, чтобы добиться передачи нам всех наших биоматериалов, включая и Выжившую, и не допускать, чтобы какие-либо наши биоматериалы попадали к ним в руки в будущем. Никаких образцов пищи, никаких контактов лицом к лицу. Чтобы ни одна шерстинка...

- Госпожа Вктр, - спросила председатель. - Как вы относитесь к такому соглашению?

- Извините, - сказала богомол. - К какому именно?

- Что вы передаете нам все образцы наших биоматериалов и мы исключаем какие-либо возможности передачи наших биоматериалов вам в будущем?

- Я не полномочна это предлагать, но я не вижу принципиальной проблемы.

- А можете ли вы правда передать все биоматериалы, которые у вас есть?

- Э... я, кажется, поняла, о чем вы говорите. Да, Ккехн за время жизни у нас, э... породила довольно много биоматериалов. Экскременты и шерсть, в первую очередь, если считать по общему объему. Да, мы не можем их все передать. По большей части, они давно уже переработаны. В колониях мы собираем большую часть человеческих и вообще земных по происхождению биоматериалов, во многих колониях включая и трупы людей, и делаем из них э... компост для удобрения полей. В чужом мире наши растения лучше растут на нашей органике, как легко догадаться. Биоматериалы рлаши и Ккехн для наших методов обработки это, скорее, нейтральный материал. Он хорош тем, что он равно непривлекателен и для наших, и для местных гнилостных организмов. Поэтому не помогает местным вытеснить наши и не мешает нашим вытеснять местные. Поэтому, когда его немного... В общем, биоматериалы рлаши на Гуляй-Поле идут в обработку тем же способом, что и человеческие, а значит и материалы Ккехн... да, почти все они давно смешаны с человеческими отходами, переработаны и распылены по полям или теплицам.

- Но вы не можете доказать, что вы переработали их все?

- Нет, конечно. Тем более, что мы время от времени, и правда, брали образцы. Правда брали мы чаще кровь, но экскременты тоже. Часть из них уничтожена в процессе исследований, часть нет.

- И вы также не можете доказать, что передали нам все неуничтоженные?

- Мне кажется, допустить вас к инспекции наших лабораторий было бы политически возможно. Если вы будете проводить инспекцию в этих ваших, - она обвела руками вокруг себя. - Экранах... Наверное, вы сможете избежать невольной передачи новых биоматериалов. Но я не знаю, как вы будете инспектировать всю планету и как мы докажем вам, что мы чего-то куда-то не вывезли за все эти годы...

- Почему вы не предусмотрели, что мы можем потребовать от вас передачи всех биоматериалов?

- Мы рассматривали много сценариев плохого развития контакта, но такое никому не пришло в голову. Вы понимаете, все-таки большинство контактов... В том числе и развивавшихся плохо, мы проводили с человеческими колониями. А от них утаивать человеческие биоматериалы бессмысленно. Мы рассматривали вариант, что земная или гуляй-польская органика окажется опасна для Ккехн, поэтому мы оценивали технические решения герметичной замкнутой среды. Но это получалось безумно дорого и очень некомфортно для нее. Поэтому, как только мы убедились, что опасности для нее нет, мы от этих планов отказались. Да и до того, мы скорее рассмотрели бы вариант переселить ее в другую колонию. Вы представляете вообще, что это такое ребенку быть единственным представителем чужой расы в чужом мире? А еще если придется отгородиться от этого мира чем-то вроде нашего скафандра?

- Я вас поняла. То есть вы считаете, что предложение депутата Фркх технически неосуществимо?

- Ну, в свете того, о чем мы вспомнили... Пожалуй, да. Мы не сможем доказать, что передали все образцы, и мы не сможем доказать, что не продолжаем исследования. Собственно, даже если бы мы создали для Ккехн замкнутую среду, мы не могли бы доказать, что никогда ничего из нее не извлекали. Ведь такая среда была бы сделана из наших машин, а они нуждаются в обслуживании, замене запчастей, поэтому мы иногда были бы вынуждены размыкать ее. Вообще, доказать, что чего-то не существует, довольно сложно.

- Понятно, - председатель указала молотком на следующий огонек запроса слова.

- Депутат Цзт, Земля Длинного Облака. У меня тоже заявление. Предыдущий оратор говорила об угрозе для нашей культуры. Мне кажется, случившееся затрагивает гораздо более глубинные основы нашей жизни. Как мы сможем заниматься сексом, как сможем зачать детей, если мы знаем, что такая трансформация вообще возможна???

- Госпожа Цзт, у вас есть какие-то конкретные предложения.

- Нет, конечно, какие тут вообще могут быть предложения? Я бы предложила нам всем, всем дркнз, стереть память. Но я понимаю, что это невозможно. У меня все. Извините.

В таком духе это продолжалось еще некоторое время. Вопросов не было, но все хотели поделиться своими чувствами по поводу случившегося, и выступления становились все более и более эмоциональными. Наконец, за дюжину минут до запланированного окончания, председатель сказала, что обсуждать конкретные решения мы не готовы, а вопросов больше нет, поэтому давайте отпустим уважаемых свидетелей. За это решение проголосовало лишь чуть больше половины присутствующих депутатов, но, по регламенту, этого было достаточно. Мы с богомолом выходили в разные двери, так что возможности поговорить с ней у меня не было.

Я включила телепат уже в коридоре, и он тут же задребезжал. Это была бабушка.

- !тз! - сразу начала она. - Это правда?

- Что правда? - не поняла я.

- Все, что рассказывают.

- А что рассказывают? - у меня, и правда, не было времени промониторить новости, а тем более, неоткуда было знать, что бабушка могла услышать от подруг.

- Что эти монстры вырастили монстра из нашего мальчика. А ты считаешь, что они ни в чем не виноваты.

- А в чем они могут быть виноваты? Откуда им было знать, что из него должно было вырасти?

- Может быть, им надо было сначала это выяснить, а потом выращивать?

- А как бы они могли это выяснить? Или они должны были убить всех детей на всякий случай?

- Связаться с нами!

- Они нас несколько дюжин лет искали!

- И ты им веришь???

- Ба, я знаю, как работает наш гиперпривод. Мы не можем узнать, откуда был прыжок. А они даже не знают, как он работает!

- Но они же украли наш гипер... как ты думаешь, и на нем и прилетели!

- С чего ты это взяла?

- А как они его могли придумать? Они могли только наш украсть!

- Ба, этого не может быть. Их гиперпривод устроен совсем по-другому. У них на корабле были только двое, и ни одна из них не была беременной!

- С чего ты это взяла? Ты умеешь на взгляд определять, беременны ли эти монстры?

- Да. Они нам картинки показывали. Это невозможно не заметить!

Вот тут я должна признать, что картинки-то я видела, но понимала их в тот момент неправильно. Я уже говорила, я - как и еще некоторые наши тогда - подумала, что они яйцеживородящие. А значит, сначала у них яйцо достигало полного размера, а только потом происходило оплодотворение и начиналась, собственно, беременность. Потом, когда я обсуждала это с нашими биомантами, они объяснили мне абсурдность этого представления. Но я-то не биомант.

- Ну, не знаю. Значит, они ее где-то прятали. У них же такой большой корабль. Ты же не скажешь, что была там в каждой комнате?

- В каждом отсеке. Нет, там часть отсеков вообще негерметичная, в них амулеты.

Я вспомнила, что не была и в некоторых герметичных отсеках. В полу кабины был люк, который вел в помещение, которое они называли приборным отсеком. Я туда только заглядывала, там был какой-то узкий проход, в стенах которого горело множество разноцветных огоньков, по большей части зеленых и оранжевых. Богомолы мне показали, что на самом деле это что-то вроде ящиков комода, каждая панель с огоньками скрывает за собой модуль в форме коробки, который можно достать и быстро заменить. А огоньки показывают, все ли с этим модулем в порядке. На самом деле, даже за этими коробками можно было бы спрятать еще одну комнату, а в ней еще одного богомола

- Ну вот. Там они ее и прятали.

- Ба! Как ты себе это представляешь??? Их корабль вторую неделю стоит у нас на планете, там постоянно наши переводчики! Как они ее кормят, как она в сортир ходит? Она бы там с ума сошла!

- А может и сошла.

- Тогда она не смогла бы прыгать.

- Ну, не знаю. Но если они такое с нашим мальчиком сделали, они и со своими могут не лучше обращаться!

- Они с ней хорошо обращались! Она ходила в школу, играла с их детьми

- Она??? Ты это чудовище называешь она???

- Она разговаривает, она учит наш язык...

- Как оно может разговаривать, у него же нет души! Ты слышала, как оно разговаривает?

- Нет еще. Я как раз лечу, она просит, чтобы я с ней поговорила.

- Они тебе врут, оно не может разговаривать, оно может только слова повторять!

На самом деле, я слышала куски этого в выступлениях депутатов, но у бабушки было целостное мировоззрение. Сейчас, когда я пытаюсь его изложить, видно, что в нем много неувязок а может, это я все так поняла. Но когда бабушка мне все это втирала с таким глубоким убеждением, оно производило впечатление. Во всяком случае, было понятно, что переубеждать ее бессмысленно.

Богомолы, по ее мнению, были бездушными монстрами, вроде подземных духов в священных свитках. Они ничего не могли придумать, поэтому и гиперпривод они могли только у нас украсть. Они могут только повторять и обманывать (как можно обманывать, не выдумывая ничего нового, я спрашивать не рискнула). Если бы мы сами к ним не прилетели, они бы так и жили на своей звезде. Они нам посланы в наказание за то, что мы возгордились и связались с этим космосом. Никаких разумных существ на звездах быть не может, только такие вот монстры.

На самом деле, может быть, они не только бездушные, но и не живые, им и размножаться-то не надо (но как тогда они пользовались гиперприводом нашего типа?), и едят и пьют они только для видимости. Полеты в космос необходимо прекратить, а этих монстров уничтожить (именно в таком порядке) вместе с их звездой. И монстра, которого они создали, тоже нужно уничтожить.

К счастью, когда она дошла до этого момента, я уже была на парковке и подумала, что сейчас полечу на самолете и мне нужно выключить телепат. Я летела пассажиром и ничего выключать не надо было, но это была отмазка лучше большинства других.

Корабль уже ждал меня в аэропорту, как и говорила командир, в грузовом терминале. Они не нашли подходящего трапа, чтобы я могла, как обычно, забраться сразу в кабину. Чнв открыла аварийный люк в днище, и потом пришлось проверять его герметичность.

Я хотела помочь хотя бы с подготовкой к старту, но Чнв мне велела отдыхать, сказав, что мне еще работать на орбите. Она была права, разговор с Выжившей мог оказаться тяжелой работой. Да и парламентские слушания дались мне тяжело, гораздо хуже моих выступлений в качестве эксперта. А потом еще бабушка...

Мы стартовали, как обычно, вертикально, но Чнв начала набирать горизонтальную скорость еще в верхней тропосфере. Это была не совсем такая гравитационная дуга, какую мне рисовали богомолы, показывая, как стартуют их корабли. Мы шли гораздо выше, чем богомолы, но все-таки существенно более полого, чем обычно летаем мы.

Я обычно не думала про ману, расходуемую при подъеме через атмосферу, как про запас дельта-вэ, но, и правда, получалось, что пологий старт дает заметный выигрыш. И, похоже, я была права в своих оценках, думая, что можно лететь очень полого и все равно получать выигрыш, даже с учетом сопротивления воздуха и защиты от нагрева экраном.

Я не стала выводить на свою панель навигационные данные. Если бы я включила приборы, Чнв могла бы подумать, что я пытаюсь ее контролировать. На самом деле, мне было не очень комфортно, даже страшновато. Мне хотелось точно видеть, куда и как мы летим. Но комфорт пилота, разумеется, важнее.

Я, разумеется, никогда не взлетала на орбиту из столицы. Мы летели проградно, на восток. Под нами была пустыня и долина Гкнз, и только потом над горизонтом поднялись облачные флаги и ледники Небесных гор, скрывавшие океан.

В мезосфере Чнв начала резкий разгон, дала около пятнадцати же. Как я поняла слова командира про биэллиптический трансфер, предполагалось вывести апоцентр в точку перехвата, а потом в этой точке так же резко выровнять относительную скорость, совместив орбитальную инъекцию и выравнивание плоскостей. Рискованно, и богомолы могли подумать, что мы идем на таран. На самом деле, когда я потом посмотрела запись полета, мы все-таки шли не ровно в точку перехвата, а чуть назад по фазе.

У нас стоял богомольский транспондер, но оказалось, что его акселерометры не были рассчитаны на такое ускорение, и я услышала, как Чнв объясняется с диспетчером станции. Я не слышала голоса диспетчера, но быстро догадалась, что происходит, по репликам Чнв, особенно когда она сказала, что не знает, как сбросить вычислитель этой штуке. Пришлось мне все-таки поучаствовать и нажать кнопку на инопланетной машине. Получив точные данные о нашей траектории, богомолы все равно попросили сделать коррекцию и увеличить расхождение по фазе. Проигрыш по дельта-вэ составил около сотни метров в секунду. Кстати, как я потом узнала, это опасно снизило запас маны. Чнв не рискнула садиться даже по гравитационной дуге, и пришлось дозаправлять батареи на орбите.

Гашение относительной скорости мы начали над океаном, когда станцию уже несложно было увидеть невооруженными глазами, не только напрямую, но и в зеркала заднего вида. Она была ярче большинства звезд, но, как и звезды, почти не двигалась. В системе координат, связанной с планетой, выглядело так, что станция нас догоняет, но в относительных координатах мы летели довольно точно на нее. Чнв, как привыкла и я, направила нос корабля вдоль вектора тяги, то есть мы встали кормой к станции. Как просили диспетчеры, она сбросила относительную скорость до нуля в десятке километров от цели, а потом медленно, на постоянной скорости начала окончательное сближение.

Станция летела, вращаясь в плоскости орбиты, чтобы уменьшить взаимодействие приливных и гироскопических сил. Стыковочные узлы были расположены в районе ступицы колеса, на оси вращения. Мы прошли по радиусу к центру мимо огромного тела станции. Нас захватила механическая рука.

Чнв поставила коридор из экрана для соединения со шлюзом, но сама осталась в корабле. Шлюзование богомолы настроили под контролем вычислителя. Я нажала на кнопку в стене, внешний люк закрылся, и я услышала характерный звук богомольских нагнетателей. Вскоре вычислитель заморгал зелеными огнями и открыл внутренний люк.

В ступице, в зоне невесомости, как обычно, почти никого не было. Здесь меня никто не встречал, но мне уже было все знакомо. Я помахала рукой оператору стыковочной руки, она помахала в ответ. Я сама прошла к основанию спицы и забралась в подъемник, который должен был доставить меня в зону искусственного тяготения. Подъемник представлял собой кресло с ремнями, чтобы не потерять равновесие при усилении ускорения, да еще в сочетании с гироскопическими силами. Изначально на станции были только подъемники, предназначенные для богомолов, но они сделали несколько кресел, рассчитанных на нас. Я пристегнулась - без этого машина не активировалась - и нажала кнопку.

У выхода из подъемника меня встретили доктор Фшк, кто-то из лингвистов и двое богомолов.

- Как вы себя чувствуете? - спросила доктор.

- Не очень, - честно призналась я. - Как-то все бестолково, и, по-моему, слушания прошли очень плохо. И я не уверена, что понимаю, чего от меня хотят сейчас.

- Да, - сказала доктор. - Я читаю, вы дезориентированы и испуганы...

- Я умею контролировать страх.

- Самоконтроль - это хорошо, но на нем нельзя держаться до бесконечности. А дезориентацию недостаточно контролировать, это все-таки содержательная проблема. Давайте пройдем в нашу зону отдыха, я попробую вам помочь. Хумансы, - она, как и я на слушаниях, выговаривала самоназвание инопланетян тщательно, со всеми гласными. - дали нам забавную штуку, чесального голема для рлш. Они говорят, Ккехн его очень любит. Действительно расслабляет.

- Вам, наверное, после этого тоже нужно было расслабиться.

- Да. Мне очень жаль, что я испугала Ккехн, но... Мне казалось, я была готова к чему угодно. Но не к такому. Вот тут ваш самоконтроль как раз был невероятно полезен. Если будет возможность, я не против была бы взять у вас несколько уроков.

- Я не знаю, - сказала я. - Меня учили на пилота-испытателя, самоконтролю нас учат специалисты. Вам лучше побеседовать с ними.

- Резонно. - согласилась доктор.

За этим коротким разговором мы дошли до отсека, который богомолы выделили нам для отдыха. Там было четыре кресла, изготовленные богомольской формирующей машиной и затянутые богомольской мягкой парусиной, кровать нашего размера и несколько гамаков. Кровать была заправлена войлочной кошмой, явно привезенной с Дкз, и гамаки были из наших веревок.

Рядом с кроватью стоял обещанный чесальный голем. Это была длинная механическая рука, укрепленная на массивном основании, похожая на уменьшенный аналог стыковочной руки. Вместо захвата на ее конце была укреплена странная округлая штука из богомольской искусственной смолы. Из этой штуки торчали несколько округлых штук похожей формы, но гораздо меньшего размера, а у каждой из этих штук было несколько округлых выступов, так что вся штука выглядела как фрактал.

Над запястьем, у основания смоляной штуки, торчали два кронштейна с богомольскими машинными глазами. Я уже видела много големов и научилась распознавать их "органы" зрения. Несмотря на то, что эти "органы" были множества разных типов.

Доктор пригласила меня лечь на кровать на живот, чтобы голем мог почесать мне спину. Она нажала кнопку где-то на предплечье машины, и раздалось жужжание. Задними глазами я увидела, что маленькие штуки пришли в движение, начали медленно вращаться и покачиваться. Рука тоже начала двигаться, она приблизила большую штуку ко мне, и движущиеся выступы прикоснулись к моей голове сразу надо лбом.

Выступы были мягкими, как подушечки лап, и их медленное движение создавало приятное, даже гипнотизирующее чувство. Это было похоже на массаж в коммерческом спа средней руки, где не ориентируются на теорию движения ци, а просто стараются доставить клиенту удовольствие.

Я так и сказала доктору.

- Ну да, - согласилась она. - Забавно, но не по науке. На самом деле, я могла бы вам сделать более качественный массаж, тоже не совсем по науке, зато ориентируясь на вашу обратную связь. Но сейчас, мне кажется, нам лучше поговорить. Вы признались, что боитесь. Чего?

- Многого сразу.

- А чего больше всего?

- Там какое-то безумие. Политики все на эмоциях, в новостях что-то ужасное, похоже, пишут. Я не знаю, что они придумают.

- Возможно, если мы сможем договориться с Ккехн, это поможет хоть какому-то вразумлению.

- Не уверена. Я уже слышала, что она бездушный монстр, и богомолы тоже вроде подземных духов, ничего не могут придумать и слова только повторяют.

- Ккехн точно не бездушный монстр. Я не могу полноценно читать бого... хумансов, но они тоже не бездушные. И не враждебные.

- Я понимаю. Я точно знаю, что они могут не только повторять слова. Беда в том, что много народу в это, похоже, всерьез верит.

- Я по-прежнему считаю, что если сейчас мы договоримся с Ккехн, это лучшее, что мы сейчас можем сделать. И для нее, и для вразумления нашего народа.

- Что именно я, по-вашему, должна сказать?

- Правду. Она и так нам не доверяет, а правду она в любом случае в конце концов узнает.

- Она же мне не поверит!

- Я вам дам изображения. И, пока вы были там на заседании, был же еще один рейс. Привезли мумифицированного мальчика. Не самый приятный экспонат, особенно для Ккехн, но в крайнем случае можно показать и его. Кстати, как я прочитала некоторых богомолов, некоторые тоже нам не верили, и поверили только когда увидели мумию.

- Кошмар, - сказала я.

- Да, ситуация не из легких, - согласилась эмпат. Но, мне кажется, лучше ее разрешить быстрее. Сейчас ведь Ккехн сидит в каюте и что-то себе придумывает. И чем больше она придумает, тем хуже может все обернуться.

- А если мне или ей слов не хватит?

- Там будут переводчики с обоих сторон, и хумансовский переводящий телефон. И я буду, может быть, смогу что-то подсказать. Но постарайтесь говорить проще, короткими фразами.

И мы пошли разговаривать с Ккехн.

Она была в не подвергшейся переоборудованию человеческой каюте. Я уже знала, что это были каюты класса люкс, двухкомнатные, со спальным и жилым отсеками. Она была в спальне, там была длинная и широкая богомольская кровать. Я думала, это просто для комфорта, а теперь подумала, что это для двух богомолов, которые по дороге собирались заниматься сексом. И только сейчас поняла, почему в каюте вся мебель и обстановка рассчитаны на двоих - два кресла, две плоскодонные чашки, высокие, из прозрачного стекла. А может, из смолы, я не умела различать богомольское стекло и смолу иначе, как на ощупь.

Ккехн лежала ближе к краю кровати, странным образом подвернув под себя ноги. Ее чесал богомольский голем, такой же, какой дали нам. Рядом с ней, у изголовья, сидела богомол и держала ее за руку.

- Они пришли, - сказала богомол по-нашему.

Ккехн открыла затылочные глаза и посмотрела на нас. Потом она приподнялась на ногах и слезла с кровати.

- Здравствуйте, - сказала она.

Произношение у нее было такое же, как у богомолов, но разобрать, что она говорит, было можно.

- Здравствуй, - сказала я. - Ты просила. Я пришла.

- Спасибо, - сказала она.- Как тебя зовут?

- !ткз, - сказала я.

- Кытыз, - повторила она. - Я хочу спросить. Вы откусываете нам головы и съедаете?

Я сначала не поняла, о чем она, но потом вспомнила рассказ богомола про земных богомолов.

- Нет, - сказала я. - Вам никто головы не откусывает. И не съедает.

- Тогда почему вы меня так испугались?

- Потому, что таких как ты у нас нет. Такие, как ты... Мальчики не вырастают в таких, как мы. И как ты.

- А во что вырастают?

Я достала планшет с видением.

- Это в натуральную величину, - сказала я.

Ккехн взяла у меня планшет и некоторое время смотрела на него. Потом она взяла с тумбочки зеркало и посмотрела себе под живот.

- Да, - сказала я. - Член такого размера как у тебя. В среднем чуть меньше, на самом деле.

- А остальное?

- Я же говорю, это в натуральную величину.

Я представила, как видение выглядит для нее. Лишенное шерсти сморщенное крошечное, по сравнению с членом, тело, неразвитые конечности с неразделенными пальцами, беззубый и непропорционально большой рот, нераскрывшиеся глаза

- А как же она оно... питается, дышит?

- Они живут в сумке. Девочки выходят из сумки и растут дальше, а мальчики вырастают вот такими. Флогистон содержится в молоке. Вне сумки они правда не выживут. Они живут не больше года или, обычно, умирают после первого оплодотворения.

- Опло...

- Того, от чего получаются дети.

- А которые необычно?

- Те после второго.

На самом деле, я слышала, что некоторые магией и снадобьями продлевают мальчикам жизнь, чтобы их хватило на пять-шесть, даже на дюжину совокуплений. Но я подумала, что про это говорить не стоит. Тем более, что открыто про это не говорили.

- И что теперь делать со мной?

- В смысле, делать?

- Как я буду жить у вас?

- Ну, я вот была на парламентских слушаниях. Там говорили, что у нас же живут дркнз с телесными отклонениями, а у тебя ведь тоже отклонение.

- Я далеко отклонилась... отклонилось? Я какого грамматического рода?

- Разумного. Поэтому отклонилась.

- А почему это со мной случилось?

- Бо... Хумансы сами не знают. Наши биоманты тоже. Они говорят, они не понимали нашу энтелехию. Возможно, что-то, что они пытались добавлять в заменители молока или в другую пищу. Или что-то, что было там с самого начала Что-то, что было в сырье для заменителей.

- Нетел?

- Жизненную силу, которая определяет, каким вырастет организм.

- Геном, по-человечески?

- Не знаю, я не биомант.

- Мне все это надо осмыслить, - сказала Ккехн и боком повалилась на кровать.

Эмпат потрогала меня за заднее колено, намекая, что лучше уйти.

Глава 5. Побег

Прошло две недели. Корабль-разведчик собрал свои расставленные по пустыне паруса и улетел. Взлетая прямо на восток с места стоянки, они прошли бы слишком близко от Порта Гтзн и коридоров гражданской авиации. Им согласовали траекторию примерно над взлетным коридором нашего Центра, поэтому им пришлось пролететь пять десятков километров на вращающихся крыльях на юг. Они взлетали очень полого, сначала набрали в тропосфере сверхзвуковую скорость на дышащих воздухом двигателях, потом разогнались до гиперзвука в стратосфере на этих же двигателях, и только потом перешли на свой неделимый водородитель.

Станцию они перехватили над западным побережьем Старого Света. Они ненадолго пристыковались к станции, провисели около витка и начали подъем в зону прыжка на двигателях малой тяги. Больше мы этот корабль в нашей системе не видели.

Богомолы организовали представительство в Порт Гтзн. Мы увидели их челноки - легкие аппараты, предназначенные для регулярных рейсов между планетой и орбитой. Они были похожи на нашу блевальную комету, только с тупым носом, и крылья были не треугольные, а довольно причудливой формы, с плавно изогнутой передней кромкой. Мне они в плане напоминали стрельчатую арку со шпилем.

И у них было очень развитое хвостовое оперение, а еще на нем и на задней кромке крыльев были маленькие поворотные плоскости, как рули у водных кораблей. Как и у разведывательного корабля, их днище и нижняя поверхность крыльев были черными, и у них были черные полосы по передним кромкам хвостового оперения и даже рулей.

Как объясняли богомолы, у этих челноков тоже было несколько двигателей, а именно три: портативный атанор, трансмутировавший водородитель в солнечный газ, двигатель на неделимом водородителе и дышащие воздухом крыльчатки. Я заметила, что переводящая машинка иногда называет атанор "атанором шестикрылых небесных духов", но почему-то не придала этому значения.

На орбите они маневрировали при помощи атанора, и орбитальную инъекцию делали с помощью этого же двигателя. А на аэродроме они использовали атанор, чтобы делать молнию, а с ее помощью водородитель из воды. Поэтому им не надо было расставлять солнечные батареи по перрону, как разведывательному кораблю. Да и водородителя ему надо было гораздо меньше, чем разведчику, он же был намного меньше и легче.

Солнечный газ, получавшийся в атаноре, они просто выпускали в атмосферу. Они говорили, что он совершенно безопасен, если только не вдохнуть его вместо воздуха, а к тому же он еще гораздо легче воздуха, поэтому быстро будет рассеиваться. Наши натуроманты пытались изучать этот вопрос и, действительно, никаких угроз от челнока с работающим атанором не обнаружили.

В принципе, говорили богомолы, челнок вполне мог бы сесть с запасом водородителя, достаточным для возвращения на орбиту, но его взрыв сжег бы не только челнок, но и половину аэропорта. А при посадке много чего может пойти не так, здесь богомольская авиация не сильно отличалась от нашей.

Крыльчатки могли работать и на неделимом водородителе, и на жидком топливе. В качестве жидкого топлива богомолы покупали у нас масло, обычно отработанное масло из кафе. При посадке и в начале набора высоты они использовали масло, а в стратосфере переходили на водородитель.

Богомолы рассказывали, что вообще-то эти корабли предназначены для посадки с пробегом на аэродромы с длинными взлетно-посадочными полосами. Но при необходимости они могли садиться и взлетать вертикально, не на вращающихся крыльях, как разведчик, а за счет поворота дымовых труб.

Пыли при таком взлете было, конечно, меньше, чем от корабля - все-таки челнок был намного легче. Но струи били по гораздо меньшей площади с гораздо большим давлением, так что летела не только пыль, но и прямо куски глины. Руководство аэропорта быстро осознало, что с новыми взлетами и посадками количество пыли не уменьшается: дымовые струи выбивали даже из утрамбованного и смоченного грунта все новый и новый материал. После второго рейса для челнока соорудили специальную площадку, замощенную булыжником.

Они входили в атмосферу на широте Центра, над пустыней и над горами, потом, уже на мористой стороне Небесных Гор, поворачивали к северу, делали разворот к северу от Порта Гтзн, и садились в аэропорту по стандартному посадочному коридору. Им даже разрешили поставить свои маяки в точках разворота и возле самой посадочной площадки.

Взлетали они на восток, сначала набирали высоту в коридоре аэропорта, потом отклонялись к югу, входили в сектор нашего Центра и начинали свою гравитационную дугу. Обычно они выбирали время старта для прямого перехвата станции. Иногда, если окно перекрывалось с расписанием аэробусов, они запрашивали взлет пораньше и делали несколько кругов над морем, в секторе Центра.

Ккехн все-таки перевезли на планету. Комиссия решила, что она еще не готова к попыткам интеграции в общество. Впрочем, я думала, да и доктор Фшк мне об этом говорила, что это наше общество было не готово интегрировать ее. Парламенты и бюрократы обсуждали все это за закрытыми дверями, но на политических форумах бушевали эмоции. Теория моей бабушки, что богомолы - это подземные духи, едящие и пьющие только для видимости, открыто не звучала, но что-то похожее время от времени проскакивало.

Впрочем, кроме неготовности общества была еще одна проблема, очень беспокоившая и наших, и богомольских врачей. Выросшая в полной изоляции от нашей биосферы, Ккехн не имела иммунитета ни к одному из наших заболеваний. Наши врачи гордились, что могут вылечить любую известную инфекцию, но всем было понятно, что если бы Ккехн заболела всем сразу, то, скорее всего, ни мы, ни богомолы не смогли бы ей помочь.

Согласившись в этом, врачи нашли еще одну точку соприкосновения, что главным компонентом иммунной защиты являются живущие в кишечнике микроорганизмы. А значит, прежде чем инокулировать Ккехн какими бы то ни было нашими инфекциями, надо привести ее микрофлору хотя бы к какому-то подобию нормы. Для этого Ккехн следовало от нескольких недель до пары месяцев прожить в относительной изоляции, употребляя продукты и снадобья, которые наши врачи считали полезными для пищеварения.

Первые опыты в этом направлении поставили еще на орбите. Ккехн привезли имбирного кваса и квашеной спаржи. Она это съела и выпила без немедленных фатальных последствий, а квас ей даже понравился.

Ккехн потребовала, чтобы я на планете была с ней. Доктор Фшк подтвердила, что это ее должно было бы успокоить. Командир категорических возражений не высказала, но явно была не очень довольна. Все-таки пилотов в Центре было мало, а контакт требовал регулярного сообщения с орбитой, и богомольский челнок с его пятиместной пассажирской кабиной тут мало чем мог помочь. Разве что, богомолам в креслах челнока было гораздо удобнее, чем в гамаках наших кораблей. Ну и вообще они в наших кораблях боялись, многие отказывались даже туда переходить без вакуумных доспехов, и закрывали забрало еще в шлюзе.

Я попросила было оплату как за орбитальный полет. Но политики из комиссии по контакту сказали, что за такое им бюрократы карапакс прогрызут, и они могут мне предложить только оплату по фиксированной ставке, как за простой между полетами.

Мне казалось, что я и так много налетала за последние недели, и я решила, что отдых мне не помешал бы. С бабушкой мы не разговаривали после ее звонка про подземных духов. Но мама мне позвонила и подумала, что бабушка очень недовольна - и тем, что я связалась с этим чудовищем, и тем, что денег теперь будет меньше. Мнение самой мамы я спрашивать постеснялась. И даже постеснялась выдать домашнюю заготовку, что у меня больше налета в неделю, чем норматив у аэробуса. Хотя это было правдой. И я за это время заработала больше, чем обычно за полгода.

Нас поселили в странном жилище, назначение которого я так до конца и не поняла. Мне сказали, что это правительственная дача, но для королевской семьи оно было слишком скромным и маленьким.

Дом размещался в десятке километров на юго-восток от окраин Порта Гтзн, довольно высоко в предгорьях. По альтиметру повозки, в которой мы туда прилетели, около двух тысяч метров над уровнем моря. Здесь уже заканчивались тропические джунгли и начинались дождевые леса, похожие на субтропические.

В принципе, в этом высотном поясе еще есть вполне регулярная жизнь: до этой и даже большей высоты доходят рисовые террасы и сады субтропических фруктов, особенно апельсиновые. Но дом размещался в месте, не подходящем для сельского хозяйства, на крутом склоне ущелья. На дне ущелья, в полусотне метров от дома по высоте, шумел ручей. От самого дома вверх по ущелью шла почти горизонтальная тропинка, выводившая к красивому водопаду.

Вниз по склону вела лестница, спускавшаяся к сооружению, по крайней мере частично объяснявшему назначение дома. Там, у основания скалы, была небольшая, но довольно роскошная купальня, снабжавшаяся водой из горячего источника. Купальня состояла из трех бассейнов, выложенных мозаикой из изразцовых плиток. Один был под открытым небом, помельче и погорячее. Второй, с более прохладной водой, был поглубже и под навесом. А в третий, в котором можно было охладиться, если перегрелся в горячем, вода поступала из ручья по акведуку.

Самым удивительным было то, что я не заметила не только наземных дорог, подходивших к дому, но даже заросших следов этих дорог. Получалось, что не только жильцов и припасы привозили по воздуху, но и стройматериалы доставлялись таким же образом. На драконах привозили даже питьевую воду и дрова. Только вода для мытья была местная: в нескольких сотнях метров выше водопада от ручья был отведен мини-акведук, доставлявший воду самотеком.

Домик был маленьким и довольно уютным, в стиле жилищ Туманных Островов. Фундамент из дикого камня на пуццолане, покрашенные желтой охрой глинобитные стены, крытая черепицей крыша, коньковые балки, украшенные резными мордами драконов, веранда с ротанговыми креслами и диваном.

Часть окон была застеклена витражами в деревянных переплетах, на мой вкус слишком яркими - но Ккехн они очень понравились. Окно в гостиной застеклено не было, но у него была деревянная рама и амулет, позволявший закрыть окно экраном. В гостиной был кондиционер, под которым была подвешена дощечка с выгравированной надписью, напоминавшей, что надо устанавливать экран при включенном кондиционере.

Главным достоинством дома был, конечно же, вид с веранды. Склон заслонял от нас высотки Порта Гтзн, но открывался великолепный обзор на побережье почти до самого Центра. А вверх по ущелью можно было разглядеть снежные вершины Небесных гор. Впрочем, чаще там были видны только облачные флаги.

У дома была пристройка со спальным помещением на шесть гамаков, видимо для обслуживающего персонала. Сам дом состоял из гостиной и двух спален с канами. Мне показалось занятным, что у каждого кана своя топка. В первую ночь, опасаясь, что будет холодно, я протопила оба кана, но Ккехн запротестовала, что ей жарко, и ушла спать на диван на веранде (там были и гамаки, но в гамаке ей показалось неудобно). К утру она замоталась в одеяло, так, что только нос торчал. Мне, что интересно, жарко вовсе не было.

Мы с Ккехн ночевали в доме вдвоем. Днем прилетали доктора Фшк и Ркнз. Лингвист учила Ккехн языку. Грамматику Ккехн уже знала удивительно хорошо, главная проблема у нее была с произношением. После обеда прилетали медики, каждый день наш и через день богомольский. Богомолы выдали Ккехн медицинского голема, к которому надо было каждый богомольский час прикладывать ладонь, и он передавал какие-то там параметры в представительство.

Еду нам привозили почти готовую. Приезжали двое поваров и официант, у них все уже было порезано, что надо посолено и замариновано. Даже супы они только подогревали. Почти единственное, что они делали в летней кухне дома - это жарили то, что должно было подаваться к столу жареным.

Ккехн умела есть палочками, но держала их необычно. Одну палочку она укладывала в основание большого пальца и придерживала ее безымянным, и она была неподвижной, а вторую держала большим, указательным и безымянным пальцами. Я вспомнила, что богомолы держали грифели и губки для рисования точно так же, как она верхнюю палочку.

У нас все культуры едят палочками, только дикари и жители Туманных Островов едят руками. А на Земле, оказывается, было несколько культур, одна большая по общей численности населения ела палочками, другая специальными вилками. Еще было несколько культур, которые ели лавашем или другими лепешками. И были весьма многочисленные культуры - причем, в том числе, и такие, которые еще до ихнего Исхода сами научились запускать спутники, строили свои ковчеги и имели свои колонии - которые ели руками.

Еще я заметила, что Ккехн за едой старается не двигать верхней челюстью, и напрягается, когда у нее это случалось непроизвольно. Вместо этого она подносила миску очень близко к лицу. И она косилась на меня, когда я выдвигала обе челюсти вниз.

За домом жила семья малых енотов. Их было много, я даже не могла их всех пересчитать, и думала, что это целый клан. Но официант сказала, что это самка с подросшим выводком, и их всего шестеро. Официант их подкармливала, но повара на это косо посматривали.

Ккехн с енотами быстро подружилась. Она их ничем не кормила, но привязала на конец палки веревку, а на конец веревки несколько скрученных листьев. Получилось похоже на миниатюрную развлекалку для драконов.

Ккехн говорила, что земные кошки очень любят такую игрушку, и дети рлаши тоже, только им нужна палка и веревка подлиннее, и штука на конце (Ккехн называла ее бантик) побольше. У них дома был голем, вроде чесального, но с такой же веревкой с бантиком на конце, и сделанный так, чтобы его рука могла быстро и квазислучайно двигаться. На самом деле, взрослые рлаши, как она говорила, тоже такое любят, но стесняются в этом признаваться.

Енотам, особенно подросткам, эта игрушка тоже понравилась. И еще им очень нравилось, как Ккехн их чешет, особенно под подбородком.

Услышав про горячий источник, Ккехн заинтересовалась. Она рассказала, что богомолы вообще очень любят купаться, большинство даже моют все тело каждый день проточной водой. Я вспомнила, что в разведывательном корабле видела цилиндрическую кабинку с дверью из полупрозрачной смолы и занавеской.

А горячие источники у них целая индустрия, вокруг них, как и у нас, строят курорты, туда приезжают семьями и большими компаниями. У рлаши на Аккио горячие источники тоже популярны, но поскольку на Аккио нет скоростного транспорта, наслаждаться этим удовольствием могут только обитатели близких окрестностей.

Ее приемная семья несколько раз ездила на горячие источники на Гуляй-Поле. Рлаши купались в ваннах и бассейнах, предназначенных для людей. От них только требовали предварительно тщательно вычесаться, чтобы шерсть не плавала.

И у богомолов, и у рлаши, легкие находятся ближе к середине тела, а еще спереди тела есть вырост с лицом и мозгами, который можно поднять над водой, так что плавать им легко и удобно. А у нас легкие сзади, и, если зайти в воду и попытаться плыть, голова и передняя часть туловища просто тонут. И через дыхала в основании брюшка дышать не получится, потому в гидростатически равновесном положении они тоже оказываются под водой.

В результате плавать у нас мало кто умеет. Даже ныряльщицы за жемчугом именно ныряют, а в лодку выбираются по веревкам.

Некоторые из наших млекопитающих могут плавать. Крупным травоядным придают плавучести выделяющиеся в кишечнике газы. Еноты умеют подкладывать под живот ветки и коряги. Гиеновидные еноты и медведи могут заглатывать воздух, правда, говорят, когда они его выпускают, их обычно тошнит. Но ради переправы через крупную реку, наверное, с этим можно смириться.

У выдр, водяных оленьков и чаек есть клапаны в трахее, и они могут надувать ее, превращая в плавательный пузырь. У летучих выхухолей мех почти водонепроницаемый, так что в воде под мехом остается немало воздуха. Кроме того, у них на животе много жира, у которого все-таки положительная плавучесть. Впрочем, во время перелета они этот жир теряют, и сразу после перелета плавать не могут, вынуждены нагуливать жир на мелководье. Морские драконы могут ставить экран, охватывающий всю нижнюю половину передней части тела.

Меня на курсах по выживанию учили плавать в экране, в котором мы работаем в вакууме. В принципе, вполне логично - оказаться в месте, где придется плавать, я скорее всего могу в результате крушения космического корабля, а значит экран будет при мне. Экран создает дополнительную плавучесть, в том числе и для передней части тела. А с другой стороны, в нем есть регенератор воздуха, так что можно вообще не бояться утонуть. Да и теплозащита в холодной воде может оказаться не лишней.

У богомолов оказывается, производят специальные надувные нарукавники, которые они надевают детям на плечи, чтобы они могли учиться плавать. Как сказала Ккехн, польза для обучения человеческих детей от этих нарукавников сомнительная, но ей заказали похожие, только побольше, которые она надевала на плечи и верхние суставы передних ног. С ними она могла удерживать над водой и лицо, и дыхала, и плавать, перебирая ногами под водой, как рлаши, или подгребая руками, как богомолы.

Впрочем, в купальнях у источника нам все это было не нужно. Там были специальные лежанки, на которые можно было устроиться животом, так что лицо и дыхала были над водой. И я показала Ккехн, что, если закрыть дыхала и дышать только носом, некоторое время можно полежать животом вверх, чтобы спина тоже погрелась. Еще там были пробковые поплавки, которые можно было положить под живот, как делают еноты, но они Ккехн не понравились.

После купания Ккехн показала, как рлаши отряхиваются. Я, честно говоря, не поняла, как она это делала. Мне до сих пор кажется, что дркнз так двигаться не могут. По ее телу как будто пробежала волна от головы к брюшку, и вода разлетелась во все стороны. Как она признала, у нее это получается хуже, чем у рлаши, они могут так отряхнуться почти совсем насухо.

Я показала, что под навесом в шкафчике есть полотенца, сделанные из валяного хлопка, которыми можно было вытереться.

В общем, первые несколько дней мы наслаждались жизнью. Перед обедом Ккехн занималась языком с доктором Ркнз, после обеда медицинские процедуры не отнимали много времени. У Ккехн был богомольский планшет и, как она это называла, модем, при помощи которого она могла связываться с богомольскими спутниками, а через них - с ансиблем на станции.

Основной ретранслятор, обеспечивающий круглосуточную непрерывную связь со станцией для представительства и Ккехн, висел на стационарной орбите. Так что даже между наземными объектами, например между нами и посольством, задержка была около двух секунд. А со станцией, особенно когда она была за горизонтом для ретранслятора, связь шла по цепочке релеев еще более длинным путем.

Но на синхронных со станцией орбитах было небольшое созвездие низкоорбитальных спутников, которые богомолы использовали, главным образом, как маяки для наведения кораблей снабжения. Минут по десять несколько раз в день это созвездие появлялось над горизонтом, и в это время Ккехн могла подключаться к сети богомольского Известного Космоса почти без задержек.

Это время она использовала чтобы делать видеозвонки со своей приемной семьей.

Несколько раз она показывала мне экран. Обычно там были видны только физиономии. И родители (мне непривычно было даже думать это слово во множественном числе), и все пятеро детей пытались уместиться в кадре, закрывая друг другу глаза ушами.

В представительстве в Порт Гтзн ансибля не было. Впрочем, с представительством у Ккехн не было и прямой связи со скоростью мысли. Как объясняла мне Ккехн, лучи, которые богомольское оборудование использует для связи - это вид света, только с большей длиной волны, и распространяются они почти как свет, то есть нужна прямая видимость. Она звонила кому-то из руководства миссии на станции, просила, чтобы поставили ансибль в представительстве и ретранслятор на вершине сопки, закрывавшей от нас город, и ей отвечали, что мы работаем над этим.

Ккехн играла мне на своем вычислителе богомольскую музыку. Как оказалось, у людей были целых два класса музыкальных инструментов, не имевшие у нас никаких аналогов. Во-первых, трубы, куда надо было дуть. У нас были свистки и сирены, приводившиеся в действие мехами, но почему-то никому не приходило в голову использовать это для музыки, а у людей было огромное множество этих самых труб с совсем разными тембрами, они могли целые оркестры из одних труб собрать, и были музыкальные инструменты на основе мехов, причем тоже всякие - и маленькие, с ручными мехами, и огромные, занимавшие целый зал, такие часто устанавливали в храмах.

Вторым типом неизвестных нам инструментов были синтезаторы, издававшие звук при помощи молнии. Как объясняла Ккехн, были такие, которые издавали звук просто молнией, а были более сложные, в которых звук генерировал вычислитель.

Еще она рассказывала про самый сложный музыкальный инструмент, какой был у людей - сложный не по числу деталей, а по количеству преобразований, которым подвергается звук. Начиналось все с молниевой гитары. У нее звук издавала струна, но потом он усиливался молнией, получалось похоже на синтезатор. Потом богомолы подавали этот звук на динамик, но не в открытый воздух, а в специальную трубку из жесткой, но гибкой резины. А конец трубки богомол засовывала себе в рот, и рядом ставила молниевый звукосниматель. И звук получался одновременно похожий и на гитару, и на голос, и в то же время не похожий ни на то, ни на другое.

Кроме того - об этом я могла догадаться, просто послушав богомольские голоса - они могли исполнить мелодию одним только голосом, вообще без всяких инструментов. Как говорила Ккехн, далеко не все богомолы это хорошо умели, но по записям, которые она мне проигрывала, у некоторых получалось очень хорошо. И обычно это была не просто мелодия, а специально положенные на музыку слова. Я некоторые слова знала, но в их музыке я ни одного из этих слов разобрать не могла.

Кстати, богомолы даже пытались научить Ккехн издавать мелодии голосом. Как она говорила, они пытались ее научить издавать звуки, похожие на земных птиц или на свист. И она правда могла таким образом исполнить короткую мелодию, а на длинную ей не хватало дыхания. Но это была чистая мелодия, ничего похожего на слова она таким образом произносить не могла.

Но еще более интересными оказались музыкальные способности рлаши. У рлаши никаких собственных музыкальных инструментов не было, но у них был специальный дальний язык для перекрикивания на больших расстояниях. И это был тональный язык, роль фонем там играли звуки, издававшиеся на двух разных тонах одновременно. Слова и фразы дальнего языка звучали очень немузыкально, но рлаши умели таким образом исполнять музыку - она звучала как белиберда, вообще не слова, но красиво.

Рлаши, переехавшие в богомольские миры, нередко выступали вместе с музыкантами-богомолами. Приемная мать Ккехн как раз пела в богомольской, как это Ккехн почему-то называла, группе, и пела там совершенно удивительные для богомолов вещи - изображала синтезаторы, голоса богомолов-женщин и богомолов - выросших мальчиков и даже все это одновременно.

Ккехн мне с восторгом и комментариями проигрывала запись выступления этой группы на музыкальном фестивале, она там пела какую-то знаменитую еще доисходную песню из какого-то музыкального спектакля, название которого она перевела как "дух музыкального спектакля". Я, если честно, как и в записях, которые нам проигрывали богомолы на станции, так и не поняла, где там синтезатор и где чьи голоса.

Ккехн объясняла, что сначала там синтезатор, потом начинает петь героиня, что во сне ей являлся чей-то голос, а потом начинает петь сам этот голос, и это голос выросшего мальчика. Потом они несколько фраз поют по очереди, а потом начинают петь вместе. И вот ее приемная мама все это спела, как Ккехн говорила, в одну глотку. И когда она начала петь женским голосом, зал начал аплодировать, а когда голосом мальчика, зал встал. А когда обоими голосами вместе, некоторые попадали.

Неприятности начались на четвертый день. Как раз в этот день прилетал богомольский врач, как обычно вместе с нашим. Ничего плохого они не нашли, выдали Ккехн дополнительную порцию имбирного кваса (он ей правда очень нравился), погрузились в повозку и улетели. Мы собрались было в купальню, но краем глаза я заметила, что кто-то летит в нашу сторону с юго-востока. А все, кто к нам прилетал штатно, летели со стороны города, то есть появлялись из-за северного склона ущелья, со стороны моря.

Мы были в стороне от воздушных магистралей, но на юг от нас и чуть выше по склону километрах в пяти была деревня, название которой я забыла, и к ней вел регулируемый коридор. А эти летели прямо поперек него. В коридоре никого не было, поэтому формально это не было караемым нарушением, но должно было вызвать вопросы у всех, знакомых с правилами. У меня они тоже возникли.

Еще один вопрос у меня возник, когда я увидела, что они не стали активировать посадочные маяки. У нас была частная площадка, маяки включались только по авторизованному запросу. Нужно было иметь ключ, вроде пропусков на КПП Центра.

Я достала телепат и набрала номер советника Тхн, которую мне представили как координатора пребывания Ккехн. Она не отвечала. Я позвонила доктору Фшк, и подумала, что тут какие-то непонятные дркнз летят в нашу сторону. Она подумала, что вообще-то не отвечает за охрану, но сейчас попробует разобраться. Я, на всякий случай, посоветовала Ккехн уйти в дом.

Когда аппарат приблизился, я смогла разглядеть, что это большая повозка, размером почти с дилижанс, запряженная пятеркой драконов. Возница явно плохо знала площадку, потому что она сначала прошла выше вершин сопок, потом сделала три четверти коробочки и начала собственно заход, по науке, против ветра - а значит вдоль ущелья сверху.

Они перешли на левитацию метрах в сорока от площадки, что тоже было не очень обычно. А впрочем, управление пятеркой сложная задача. Наверное, даже сложнее, чем аэробусом, хотя я никогда не делала ни того, ни другого. Каждая из драконов по отдельности вроде соображает, что делать, но малейшая раскоординация может привести к потере управления, а потом кто-нибудь из драконов или возница может запаниковать. А вблизи от склона, да еще на турбулентном ветру, да еще без маяков...

Перейдя на левитацию, они сразу свернули крылья, причем одновременно и драконы, и повозка. Это было, как раз, логично, при левитации крылья скорее мешают, особенно в сочетании с турбулентным ветром. Хотя без крыльев сложнее уйти на второй круг. Внутренние секции крыльев у них были затянуты шелковой парусиной, а внешние экраном, опирающимся на складной бамбуковый каркас. Вообще, как я могла теперь разглядеть, это был не дилижанс, а представительская карета.

Остаток захода у них получился медленный, но довольно мягкий. Полозья кареты коснулись земли почти беззвучно, потом драконы медленно подогнули ноги и плавно приземлились.

Дверь кареты открылась и оттуда вышли две дркнз, одна с железным ножом, другая с кремневым, но с пряжками доктора и депутата. Я невольно бросила взгляд на свой нож. Мне, как майору, полагался нефритовый, но в суматохе последних дней у меня не было времени его заказать.

Дркнз с кремневым ножом заговорила первой:

- Майор !тзт, вы меня, наверное, не помните?

- Нет, - честно сказала я.

Надо сказать, даже когда она представилась, я вспомнила что где-то слышала ее голос и имя, но вспомнила, где, только когда посмотрела стенограмму парламентских слушаний. По форме ушей и маски вокруг глаз я смогла понять, что она чистокровная островитянка, но это все, что я могла про нее сказать в тот момент.

- Я доктор Пзжм. В данный момент у меня полномочия от комитета по науке Федерального Парламента, - она достала из сумки и развернула пергамент с печатью.

Я не стала вглядываться в пергамент, но сказала:

- Насколько я знаю, этим проектом занимается другой комитет.

- Это неинтересно и неважно, - вмешалась обладательница железного ножа, которая, кстати, так и не представилась. - Здесь находится воспитанная инопланетянами дркнз?

- Это тоже неинтересно и неважно, - сказала я. - У меня нет полномочий ничего тут решать и отвечать на вопросы, поговорите с советником Тхн.

И тут я услышала зуммеры посадочных маяков, сигнализирующие, что их дистанционно включили. Доктор и советник не обратили внимания на этот звук, но возница на облучке кареты замахала руками. Они не поняли даже и этого, но, когда буквально через несколько мгновений из-за склона ущелья возникла запряженная тройкой полицейская повозка с мигалками, до них дошло. На ходу сворачивая пергамент и ничего не объясняя, они заспешили к карете, а погонщик, дернув вожжами, подняла драконов в воздух.

Я, честно говоря, надеялась, что заходящая на посадку полиция развернется и будет преследовать карету, но это был экипаж наземной полиции. Они сказали, что видели их код транспондера (я обратила внимание, что он не совпадал с написанным на борту, и сказала об этом полицейским), и оповестят воздушную полицию, но ловить воздушных нарушителей у них полномочий нет, да и их повозка для такого не предназначена.

Кстати, вместе с полицией прибыла советник Тхн, она и взяла с собой ключ для активации маяков. Она согласилась, что, если это было недоразумение, пусть даже и на уровне парламентских комитетов, им логичнее всего было бы дождаться полиции, а поспешное бегство снимает всякие подозрения в чистоте их намерений и легитимности действий. Снимает в негативном смысле, разумеется.

Советник долго что-то обсуждала по телепату. Она и полицейские оставались с нами до вечера, когда прибыла назначенная комитетом охрана, тоже в форме полиции Прибрежного Королевства.

Охранниц было двое в каждом наряде, они дежурили по принципу сутки через двое, менялись каждый вечер. Ночевали они в пристройке для обслуги. Еду им привозили вместе с едой для нас, но уже готовую, в нашей кухне им ничего не жарили и даже не подогревали.

Одна все время дежурила на улице, возле посадочной площадки. Они попросили для этих дежурств кресло с веранды, мы не стали возражать. В дом они не заходили. В купальню, за пределы видимости от дома, они нас сопровождали, но сами не купались, одна даже объяснила, что на дежурстве не положено.

Охрана старалась нам не мешать, но атмосфера безмятежного отдыха была нарушена. Я не знаю, как это воспринимала Ккехн, но я не всегда понимала, каковы именно у них приказы - защищать меня или наблюдать за мной, а если то и другое, то у чего приоритет.

Тем не менее, еще три дня прошли без происшествий. Доктора были очень довольны прогрессом микрофлоры Ккехн, и сказали, что если так пойдет, то через еще три дня они рискнут провести инокуляцию ветряной оспой, и это потребует постоянного присутствия двух докторов.

Теперь, каждый раз после того, как они улетали, я советовала Ккехн уйти в дом, а сама настораживалась и осматривала небо. И в этот раз получилось, что не зря.

Из-за южного склона ущелья вылетела повозка, запряженная парой драконов. В этот раз возница уже хорошо знала, куда летит, потому что пошла на посадку с прямой, поперек ветра. Маяки, впрочем, они и в этот раз не включили. Я достала телепат и обнаружила, что он не слышит сети.

С высоты послезнания, конечно, надо было просить Ккехн связаться с богомолами. Их-то длинноволновой свет наши никак не могли заблокировать. Низкоорбитальное созвездие было за горизонтом, но объяснить, что происходит, можно было и с двух-, да даже и с четырехсекундной задержкой.

Меня от этого остановили два соображения. Во-первых, для начала надо было объяснить, что происходит, самой Ккехн, а я и сама это не очень хорошо понимала. Во-вторых, я надеялась, что охрана с ситуацией разберется. Тем более, что в легкой повозке нельзя привезти много народу.

Возница снижалась с большой скоростью, сбросила ее уже над самой площадкой и практически уронила повозку на землю, не сворачивая крылья.

В повозке была только советник. Она с неожиданной легкостью перепрыгнула через борт - нормальному выходу мешали крылья и быстрым шагом направилась ко мне.

Я хотела было позвать охрану, но они появились сами. И встали слева и справа от советника, наставив на меня арбалеты. Какого Нижнего Мира...

Я сделала глубокий вдох и подбросила обоих охранниц вверх, сразу закрутив по тангажу, чтобы увести себя с линии прицела. Я не позволила им лететь по баллистическим траекториям, чтобы не дать шанса сообразить, что происходит, а поскорее приложила спинами об землю на скорости около двадцати метров в секунду. Судя по тому, как судорожно подогнулись к груди их ноги, этого было достаточно.

Потом я посмотрела всеми передними глазами на советника и не смогла понять выражения ее лица. Эмпатия в сложных социальных ситуациях - не моя сильная сторона. До этого момента мы не обменялись ни словом.

Я подняла ее на полметра и тряхнула. Не сильно, около шести же, как при калибровке акселерометров. Но без компенсации это должно быть неприятно.

- Я четыре тонны на стационар вывожу, - сказала я. - Мне раздавить тебя в мокрое место - это как растяжка перед сном. Арбалетами меня пугать...

- Арбалеты - это только символ власти, - я не услышала страха в ее голосе.

- Ты врешь, - сказала я. -Если бы у вас была власть, вы действовали бы иначе.

- Ты дура. Ты не знаешь, как работает власть. Ты не знаешь, на чьем пути стоишь.

- Расскажи мне. Я уже участвовала в парламентских слушаниях.

- Это театр для дур вроде тебя. Тебе незачем знать...

Ведению допроса с пристрастием меня не учили, а ее наверняка учили забалтывать таких, как я. Я перевернула ее и приложила об землю спиной. Потом я вынуждена была вспомнить про возницу, которая уже поднимала драконов. Конечно, с ней можно было попробовать поговорить. Вряд ли она была вооружена и вряд ли ее учили забалтывать. Но с моим небогатым арсеналом боевых приемов я мало что могла сделать.

Я сдернула ее с козел, так, что она не смогла удержать вожжи в руках, и тоже приложила об землю. Драконы недовольно рыкнули, помахали ногами и плавно вернулись на землю. Мне почему-то показалось, что они наблюдают за происходящим с интересом.

Я подошла к советнику и проверила пульс на артерии у основания челюсти. Пульс был, и в нем я не заметила признаков внутреннего кровотечения. Сотрясение, максимум компрессионный перелом. Неделя в больнице.

Затылочными глазами я увидела движение у двери. Там стояла Ккехн.

Я постаралась привести мысли в порядок. "Страх это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять. Оседлай свой страх, как всадник дракона." Литания немного помогла. Я посмотрела на телепат. Он по-прежнему не слышал сети. Я выключила его.

- Что это было? - спросила Ккехн.

- Если не будешь заниматься политикой, политика займется тобой.

- У людей я тоже слышала такую фразу. Почти дословно. И еще есть вариант, "в Советской России политика занимается тобой."

- Что такое Свтск Рсс?

- Понятия не имею.

- Ну и ладно. Собирайся, нам надо бежать.

Ккехн остолбенело посмотрела на меня.

- З... зачем?

- Я не знаю, кому теперь доверять. Мне кажется, нам лучше бежать. Я попытаюсь связаться с моим командиром, когда выйдем из зоны действия глушилок.

Ккехн исчезла в доме, и я услышала, как она суетится, запихивая свое богомольское оборудование в рюкзак.

Я вспомнила, что на кухне видела мехи для воды. Если мы полетим через пустыню, они нам понадобятся. Я взяла мех, проверила его герметичность. Потом я зашла в дом и мне на глаза попался термос с имбирным квасом для Ккехн. Я решила его тоже взять. Потом я осмотрела шкафы, что еще могло бы нам пригодиться. Войлочные кошмы и одеяла я решила не брать, они были тяжелые и могли промокнуть. Из полезного для выживания я нашла только зажигалку и кремневый дровяной топор.

Я вытащила Ккехн во двор. Забирать повозку или драконов было глупо. У упряжных драконов обычно нет собственных транспондеров, и я не знала, сколько времени нам придется пробыть в бегах.

Лошадь можно отпустить попастись - да и то не везде. А дракону нужно мясо. Охотничий инстинкт у них подавлен далеко не до конца, а вот навыки охоты есть только на мячик. Даже в местах, богатых добычей, ручной дракон сам не прокормится. А летать на голодном драконе удовольствие ниже среднего.

Да и сесть на одного дракона вдвоем мы бы не смогли. Ну, то есть, сесть-то смогли бы, но дракону бы это не понравилось. А Ккехн сама с драконом, да еще без упряжи и седла, скорее всего не справилась бы.

- Залезай ко мне на спину, - сказала я.

- Я сама могу ходить!

- Я не собираюсь идти. Не спорь, некогда. Залезай и держись всеми руками и ногами.

Я поджала ноги и легла животом на землю, как верховые драконы, приученные для новичков.

Она легла на меня сверху, и, как я и просила, обхватила своими ногами, просунув их между моими. Я сделала глубокий вдох и оторвалась от земли.

- Ты можешь летать???

- Не могу. Чтобы летать, нужен транспондер, а к нему регистрационный код. Кто мне даст код для полетов в такой конфигурации???

- Но...

- Не отвлекай меня, пожалуйста.

Я развернулась с набором высоты над двором, поднялась к южному краю ущелья и пошла на бреющем, всего в шести-семи метрах от вершин деревьев. Я отметила, что по привычке поворачиваю с креном, как на самолете. Хотя сейчас это было совсем не нужно. Но тратить интеллектуальные ресурсы на переучивание было бы глупо.

На скорости около десяти метров в секунду глаза начали слезиться совсем уж нестерпимо, и я поставила перед нашими лицами экран. Я хотела лететь над лесом или, хотя бы, над садами и плантациями, обходя деревни, рисовые террасы и дороги. Но без карты это было сложно, приходилось выбирать курс над крутыми склонами и скалами. Я быстро отказалась от идеи держаться у земли и пересекала ущелья на высоте вершин соседних сопок.

Примерно в шести километрах я решила сделать остановку. Вряд ли они рискнули бы глушить такую площадь, они оставили бы без связи четыре или пять деревень. Я не рискнула включать телепат в полете. Вместо этого я наугад выбрала гребень сопки и пошла на посадку прямо сквозь полог леса, усилив экран, чтобы не получить веткой по физиономии.

На этой высоте над уровнем моря росли прибрежные красные деревья. В таких лесах подлеска почти нет. Земля покрыта толстым слоем облетевшей красно-коричневой листвы, такого же цвета, как кора деревьев. В сухой сезон листья часто горят, выжигая и подлесок, но для взрослых деревьев огонь почти безопасен. Некоторые старые деревья выгорают изнутри, превращаясь в полые трубы, но даже после такого они могут прожить еще много столетий.

Мы опустились на мягкую подстилку, и я снова легла на живот, чтобы пассажиру легче было слезть. Ккехн освободила ноги и встала. Я заметила, что ее ноги дрожат, но не стала уточнять, от страха или чисто от мышечного напряжения.

- Кытыз - сказала она. Она так и не научилась правильно произносить мое имя. Как, впрочем, и большинство слов. - А я правильно понимаю, что ваши самолеты летают так же, как мы сейчас?

- Почти правильно, - сказала я. - Только у самолетов обычно крылья есть. Поэтому магия там используется для движения вперед, а летит он на крыльях. Ну, по большей части.

- Тогда я поняла, почему ваши самолеты называют самолетами. Потому что на них сам летаешь, правильно?

- Правильно, - согласилась я.- Но текущая наша проблема не в этом.

- А ты можешь сделать крылья, как драконы?

- Могу, - сказала я. - Но у меня ноги короткие, поэтому толку будет мало. И я не могу их горизонтально расправить, как дракон. Подожди, мне позвонить надо.

Я огляделась. Лес выглядел неправдоподобно. Красные деревья достигают ста метров в высоту. Здесь они были пониже, метров семьдесят. Гладкие, лишенные веток стволы поднимались почти на всю эту высоту. Более молодые деревья росли прямо из земли, как столбы. У более старых возле корней формировался конический наплыв. Все это было освещено мягким, профильтрованным сквозь кроны лимонно-желтым светом.

Я включила телепат. Он поймал сеть. Нас могли запеленговать, но мы были в горах в нескольких километрах от ближайшей дороги, на небольшом относительно плоском наклонном участке над крутыми склонами. Подниматься сюда пешком или на лошадях было бы очевидной глупостью, даже через лишенный подлеска бор красного дерева. На самолете или повозке здесь было невозможно сесть. Даже на верховых драконах, привыкших расправлять ноги в полете, очень сложно было не только пробиться через кроны, но и пролететь между стволами. А я могла бы улететь на малой высоте, маневрируя между деревьями.

Я выбрала номер командира и вызов. Ответа не было. Я, как и другие пилоты, была у нее в белом списке. Может быть, она на совещании или в ЦУПе... Я выбрала отбой и перевела дух.

- Ккехн! - сказала я. - Если тебе страшно, у космонавтов есть литания. "Страх это нормально. Страх стимулирует. Страхом можно управлять. Оседлай свой страх, как всадник дракона." Повторяй ее. - Обычно помогает.

- Я слышала другую. "Я не должна бояться. Страх убивает разум..."

- Глупость какая. Если страх подавлять, он тобой и овладеет по-настоящему.

Мне, надо признать, литания не особо помогала. На орбите ты на непрерывной связи с ЦУП. В самом крайнем случае тебе что-то посоветуют, даже если не смогут помочь.

Телепат задребезжал. Я выбрала прием вызова. Характерный щелчок показывал, что это записанное сообщение. Это был номер командира, и тон мысли был тоже ее.

- У меня тут проблемы. Не звони. Если я их решу, я свяжусь с тобой сама. Попробуй связаться с нашим сенатором.

Если я их решу. Если решу. Не когда решу. Здорово. И совершенно невероятно, чтобы эти проблемы никак не были связаны со мной. Они все хорошо просчитали и попытались перекрыть мне наиболее вероятные пути. Впрочем, сенатора они так легко не перекроют. Но номера сенатора у меня нет, до нее еще надо добраться... Да, взять мех для воды было хорошей идеей. Я выключила телепат.

- Кто тебе звонил? - спросила Ккехн.

- Мой командир. Я надеялась, она поможет нам или, хотя бы, подскажет, что делать.

- Она помогла?

- Не совсем. Она подсказала связаться с сенатором. Но это в четырех массах ли отсюда, в Нрнк, в столице Конфедерации.

- Масса ли... - Ккехн достала богомольский телефон и начала тыкать в стекло костяшкой пальца. - Три тысячи шестьсот километров?

- Не знаю, - сказала я. - Я так и не научилась пересчитывать в уме в человеческие меры, да еще в десятичную запись, а активировать свой телепат, чтобы проверить ее расчеты, мне не хотелось. - Это не очень далеко. Аэробусы от Порт Гтзн даже на сверхзвук не выходят. Но своим ходом далековато.

- Но ты же можешь летать?

- Умею, - поправила я ее. - У меня разрешения нету. Но проблема даже не в этом. Я не умею летать как аэробус. Если лететь по прямой, мне надо будет провести в воздухе три дюжины часов. Полтора дня. Без отдыха и еды это невозможно. Тем более, с тобой на горбу. Вторая проблема. Мы не можем лететь по прямой, - Я показала рукой на запад. - Там Небесные горы, дюжина и три ли в высоту. Без флогистонных приборов и кошмы мы их не перетянем. Есть долина Гтзн, но там большой трафик, пограничные посты, локаторы. Есть перевал Ржн в гроссе ли к югу. Там по земле высота девять ли над уровнем моря, и сильные ветры. Я бы рискнула там. Дальше идет пустыня примерно на полторы массы ли на запад и северо-запад. Через пустыню можно лететь прямо. А возле регулируемых трасс я долечу только до первого патруля.

- Может быть, нам лучше связаться с людьми?

- А что они сделают?

- Они могут позволить нам остаться в посольстве. Твой командир и синатар (она произнесла это слово неправильно, видимо, как разобрала со слуха) получат больше времени, чтобы решить проблему политически. А если они не решат, меня сразу смогут забрать в Известный Космос. И тебя, если ты захочешь. У тебя же, наверное, будут неприятности, что ты мне помогала. Тем более, ты же четверых ваших убила

- Я их не убила, только оглушила. Я проверила, у них был пульс, когда мы собирались. Но по главному вопросу, я не знаю. Наверное, если бы это было хорошей идеей, командир мне бы так и посоветовала. Я боюсь, многие воспримут помощь людей в этом деле, как предательство. Это сильно помешает политическому решению проблемы.

- Я не давала вашей Канефдерации никаких обещаний. Я даже ваше гражданство формально не принимала.

- Я давала. И ты же хотела остаться у нас.

- Хотела. Но видишь, как все оборачивается. И посольство гораздо ближе.

- Есть еще одна проблема. Судя по действиям охраны, у них есть поддержка в полиции. А значит, у посольства нас могут ждать. И не только у посольства, в Порт Гтзн на улицах много полиции.

- Ну, давай попробуем к твоему синатару. А что ты собираешься есть в пустыне?

- Попробую там поймать джейрана. На двоих на день хватит. Только не знаю, найду ли топлива, чтобы его поджарить.

- Что такое дежейран?

- Не знаю, как тебе объяснить. Не особо крупное травоядное, чуть поменьше овцы. Бегает очень быстро. Ты же пробовала нашу баранину?

- Пробовала. Меня вырастили рлаши, они едят сырое мясо. Можно и не жарить.

- Ну, смотри. Меня могли запеленговать по телепату, поэтому лететь надо скорее. Залезай.

Мы взлетели. Я не стала подниматься над кронами и полетела вверх по гребню сопки, маневрируя между стволами деревьев. Я хотела уйти подальше от побережья и обжитых мест, и только потом поворачивать к югу.

Уже через десяток километров характер растительности начал меняться. Стволы деревьев стали тоньше, а сами они заметно ниже. Лес в целом стал реже, и у него появился подлесок, сначала молодь красного дерева с лимонно-желтыми листьями, а потом вдруг я заметила зеленоватые конусы горной ели.

Конические кроны елей не образуют сплошной полог, как у красных деревьев, и опускаются почти до самой земли. Лететь через такой лес было бы невозможно, зато можно было набрать высоту и подняться над ним. Так я и поступила. С воздуха граница между красным деревом и ельниками очень хорошо была различима по цвету листьев, и хорошо было видно, что она почти точно следует определенной высоте над уровнем моря.

Я пожалела, что у меня нету не только локатора, но и зеркал заднего обзора, и развернулась по рысканию на 360 градусов, не меняя курса, чтобы осмотреться. Преследователей в воздухе не было, и я направилась к юго-западу, в сторону перевала.

Из нашего жилища предгорья почти закрывали от нас сам хребет Небесных гор, но отсюда были видны блестящие на солнце ледники и облачные флаги у вершин. Даже сквозь атмосферную дымку можно было разглядеть высотную поясность зеленоватые ельники выше по склонам сменялись лимонно-желтыми стланиковыми пустошами. Потом начинались оранжевые альпийские луга, плавно переходящие в красно-коричневые гольцы.

Я поставила лобовой экран и начала разгоняться. Я не помнила точные координаты перевала, но даже без карты заблудиться было сложно. С нашей позиции было видно, что к югу от нас в горной цепи есть заметное понижение. Я хорошо помнила общий вид этого места на картах и с орбиты, и несколько раз там летала, сама и пассажиром. Здесь одна часть хребта как бы заходила за другую. Нам надо было обойти с юга отрог, закрывавший, собственно, перевал.

Днем там был довольно большой воздушный трафик. Это одно из немногих мест, где Небесные горы может пересечь легкая авиация. Аэробусы обычно перелетают хребет на высотах не менее 15 километров, стараясь обойти не только сами горы, но и тропосферную турбулентность.

Разогнавшийся над морем пассат преодолевает Небесные горы. Против бытовой интуиции, когда ветер поднимается над горами, его скорость возрастает, достигая ураганной на вершинах. Стратосферные джеты бывают и посильнее, но там не такая сильная турбулентность, и все-таки на высоте ветер не так страшен, как вблизи от поверхности.

Ущелье Ржн тоже та еще аэродинамическая труба, но оно все-таки идет под углом к пассату, поэтому для повозок и легких самолетов преодолимо. Днем там иногда вводят ограничения по погоде, но вообще-то пролет свободный. Ночью же разрешен пролет только аппаратам, оснащенным автопилотом третьего уровня и трехкоординатной TAWS.

Я планировала пройти в стороне от самой нижней точки перевала, на расстоянии от воздушной трассы. Пограничные и полицейские локаторы могли меня засечь, но я надеялась, что меня примут за дикого дракона. Они не любят подниматься до снеговой линии и нередко пользуются перевалом, только держатся в стороне от световых маяков.

Мы довольно быстро приблизились к ущелью Ржн. К этому времени я уже поднялась выше линии лесов, под нами были стланиковые пустоши.

С высоты пятна стланика казались ровными, но на курсах выживания нам показывали, что это такое. Под нежной желтизной мягкой листвы прятались лежащие на камнях мощные переплетенные ветви, нередко по два фута толщиной. Там и тут среди стлаников торчали странные деревья, похожие на канделябры. Я не помнила, как они правильно называются.

Мне нужно было не столько ровное место для посадки, сколько вода. Я быстро нашла глазами ущелье, расправила ноги и поставила между ними экран, чтобы быстрее сбросить горизонтальную скорость. Я не ошиблась, там был ручей. Поднявшись вдоль него, я увидела водопад, над которым ущелье было гораздо мельче. Ручей под водопадом образовывал что-то вроде озерца. Я приземлилась на берегу.

- Далеко до перевала? - спросила Ккехн.

- Не очень. - ответила я. - Надо дождаться темноты и набрать воды. В пустыне у нас такой возможности не будет.

- А поесть тут чего-нибудь есть?

- Не знаю, - я огляделась. - Есть стланиковые орехи, но они сейчас незрелые. И очень смолистые. Может быть, их получится на костре обжечь. Сейчас, подожди, я проверю звонки.

Я включила телепат. Здесь, вдали от населенных мест, базовых станций не было, а значит он должен был работать через спутник. Спутники дают лишь весьма приблизительную информацию о местоположении абонента, поэтому я почти ничем не рисковала. Сообщений от командира не было.

- А рыба в ручье есть? - неожиданно спросила Ккехн.

- Должна быть. Нам ее нечем ловить.

- Меня люди учили. Нужна прямая палка и наконечник с зазубриной.

Я задумалась. Богомолы вложили немало сил в превращение Ккехн в дикарку. Вылизывание, сырое мясо, рыбалка с острогой... Впрочем... Она же жила не в метрополии, а в колонии. Наверное, там у самой развитой культуры найдутся поводы быть ближе к природе.

Я огляделась. Над берегами ущелья лежали стланики, но здесь, у воды и защищенные от ветра, росли несколько крупных елей с мощными стволами и молодые елочки. Я достала топор и направилась к самой маленькой, около полутора метров ростом.

Главной проблемой было не срубить дерево, а справиться со смолой. Я догадалась найти какой-то лопух и обернуть им ствол. Ккехн своим богомольским ножом состругала ветки, а про лопух сказала, что с ним даже удобнее.

Потом мы взялись кустарить наконечник. Ккехн хотела разобрать свой нож и использовать одно из лезвий, но я предложила свои костяные палочки для еды. Мне было их жаль, но вряд ли в ближайшие дни мы могли попасть в ситуацию, где будет важен застольный этикет. Даже если арестуют, палочки все равно заберут и выдадут одноразовые. А нож нам как раз мог пригодиться. Резать кость нашими ножами было сложно, но в богомольском ноже обнаружилось лезвие в виде железной пилы, и с ним мы управились довольно быстро.

Ккехн сделала разрез в толстом конце рукояти, вставила туда полученный наконечник и замотала крепление лубом от той же елки, он был довольно прочным на растяжение.

В озерце над водопадом крупной рыбы не было, и мы перелетели вниз, к основанию водопада, где вода была насыщена флогистоном.

И Ккехн пошла на рыбалку. Наши дикари охотятся с острогами, но богомолы научили ее не только технике, но, похоже, и необычной манере движений. Она подняла лицо и поджала брюшко, приняв позу, насколько это возможно при нашей анатомии похожую на стоящего богомола - не хьюманса, а нашу лягушку-богомола - отвела руку с острогой далеко назад и вверх, и пошла вдоль берега боком.

Воду она могла видеть только глазами одного бока, но, похоже, она научилась использовать затылочный и ушной глаза для бинокулярного зрения. Пилотов-испытателей такому учат, это сначала кажется сложным, но когда научишься, очень легко.

Я смотрела под большим углом, поэтому не могла разглядеть рыбу под водой. Ккехн некоторое время стояла, примериваясь, а потом нанесла удар - и тут же вздернула оружие вверх. На острие трепыхалась довольно приличная, в полтора фута, рыбина.

Я только тогда сообразила, что ее надо было бы предупредить бить в основание хвоста, где панцирь уже кончается, но тело еще довольно широкое. Но она сама догадалась.

Почти не прерывая движения, она схватила добычу за хвост, сдернула с остроги и с размаху хряпнула головогрудью о камень. Я вздрогнула. Похоже, я напрасно опасалась кормить ее сырым джейраном.

- Здорово, - сказала я.- Давай я ее выпотрошу.

- Ой, - сказала Ккехн. - У нее какие-то паразиты на животе.

Я поглядела на рыбу внимательнее.

- Это не паразиты, - сказала я. - Точнее, в прямом смысле они паразиты...

- Это мальчики???

- Да.

- Это ее дети???

- Нет. Когда они вылупляются из икринок, они почти такого же размера, как самки. Но потом самки растут быстрее, а мальчики прикрепляются к животу... Как правило, к девочкам не из своего помета. А потом, при нересте...

Ккехн замолчала. Потом сказала:

- Я все-таки о паразитах подумала. Рлаши на Аккио никогда не едят пресноводную рыбу. И люди на Земле, как мне говорили, сырую пресноводную рыбу не едят. Это только в колониях можно, где местные паразиты безопасны

- Я же космонавт, проходила курсы по выживанию, - успокоила я ее. - Я знаю заклинания для очистки воды и пищи. И здесь горы. На этой высоте даже в тропиках вода чистая. Давай я все-таки ее выпотрошу. А ты попробуй еще одну добыть.

Я принялась за работу. Я действительно не смогла бы сама добыть рыбу без снастей. Мой телекинез плохо действует сквозь воду. Я могла бы попробовать выплеснуть на берег большой объем... кстати, если бы накидать крупных камней или натыкать в гальку колышков, чтобы они задержали рыбу, это могло бы сработать... но, если бы это было хорошей идеей, нам бы, наверное, давали такой совет на курсах.

Поймать же рыбу голыми руками... У меня хорошая реакция и я умею быстро двигаться, но не настолько, чтобы справиться с этим. Да и острога... орудие, вроде, простое, но требует специфических навыков, которых у меня не было.

Провести ночь, не поужинав - не слишком жесткое испытание, тем более что мы обедали. Но, надо сказать, после драки, переживаний и почти часа в воздухе мне нужно было как-то подкрепиться. Еда в данный момент не была вопросом жизни и смерти, скорее комфорта. Но и комфорт в нашей ситуации был не лишним.

Моим ножом нельзя было сделать настоящее сашими, а чтобы получилась строганина, рыбу нужно было заморозить. Тоже за пределами моих возможностей. Я порезала свою рыбу на крупные ломти. Ккехн же поступила как настоящий дикарь, начала просто откусывать куски. Я предлагала ей нож, но она отказалась, сказала, что моим ножом она пользоваться не умеет, а пачкать свой лишний раз ей не хочется.

Она была в чем-то права. Мыла мы не взяли, а отмыть ее складной нож в холодной воде мы бы не смогли. Когда она резала ветки, в смоле измазалось только лезвие, мы его легко оттерли песком. А разделка рыбы более грязный процесс.

Закончив с едой, она помыла руки и лицо в ручье, и улеглась на сухом камне в странной позе, подвернув под живот все ноги. Я не удержалась от вопроса:

- Тебе правда так удобно?

- Не знаю, - сказала она. - На подушке, конечно, было бы удобнее...

- Это люди научили тебя так лежать?

- Нет. Рлаши похоже лежат. Хотя, конечно, у них ноги совсем по-другому растут. Они меня целенаправленно не учили. Но дети же подражают тому, что видят. Вот и я привыкла. Кытыз, а вот скажи. У вас все могут умеют так летать, как ты?

- Нет. Во-первых, нужна врожденная одаренность. Довольно редкая, на самом деле. Во-вторых, без тренировок даже самый одаренный сможет, максимум, подняться над землей. Пролететь два гросса ли, что в самолете, что как я - это серьезные тренировки нужны. Я-то вообще на космонавта тренировалась. В-третьих, на пилотскую лицензию надо еще кучу экзаменов сдавать. Аэродинамику, навигацию, правила воздушного движения, бортовые амулеты... Те, кому лень или не по силам все это изучить, обычно и заклинание всерьез не тренируют. Или используют для других целей. Грузы двигают, или репульсоры делают.

- А в космос вы так же летаете?

- Не совсем. У меня маны не хватит разогнаться до космической скорости. И ни у кого не хватит, на самом деле. Для полетов в космос магия та же самая, но необходимы внешние аккумуляторы.

- А моя мама?

- Она была навигатором. Она не умела летать, но она обеспечивала прыжок между звездами. Для этого тоже нужна врожденная одаренность. Совсем редкая, гораздо реже, чем для полетов. И сама способность с нужной силой проявляется только при беременности. Или с детьми в сумке.

- Понятно. Мне Еще на Гуляй-Поле, мне много раз снился сон. Как я лечу под зеленым небом над желтым склоном горы, а на нем растут такие странные деревья... Только мне казалось, что я сама лечу.

У меня перехватило дыхание.

- Ккехн Это может быть просто ложная память. Такое бывает. Ты видишь что-то необычное, и тебе кажется, что ты это уже видела.

- А еще у меня был сон, что я лечу ночью, тоже над склоном горы. А слева от меня долина, и в ней разноцветные фонари. Но я лечу далеко от них, и мне нельзя к ним приближаться. Такого я точно не видела.

- Не знаю. Это уже не похоже на ложную память, - и это правда было очень похоже на то, как я планировала лететь через Ржн. - Но без тестов я не могу ничего уверенно сказать. А тесты...

- Я одаренная чтобы быть навигатором? Меня для этого хотели изучать?

- Не знаю. На первый вопрос, возможно. На второй... Ты кому-нибудь говорила про эти сны? Бого... хумансам или дркнз?

- Нет, не говорила.

- Тогда я не знаю. Вряд ли.

- То есть мне лучше про это никому не рассказывать, да?

- Пока мы со всем этим не разберемся, точно не надо. А почему ты думаешь, что вещие сны связаны с даром навигатора?

- Не знаю. У людей есть книжка... Старая, как они говорят, еще доисходная. До того, как они научились летать между звездами. Там были гильд-навигаторы. Предзнатели. Они водили корабли между звезд. Правда, они не от рождения такие были, их надо было специей кормить.

- А как люди на самом деле летают среди звезд? Им не надо быть предзнателями?

- У них есть машина, гиперпривод. На самом деле, чтобы им управлять, тоже нужно иметь дар, и тоже довольно редкий. Я слышала, один из ста тысяч. И они не знают, в чем этот дар точно состоит. Но про предзнание в связи с ним я не слышала.

- Или тебе не рассказывали?

- Я ходила в школу с человеческими детьми, вряд ли что-то от меня специально скрывали.

- Из того, что знают дети.

- Может быть. А еще, у меня был еще один сон. Мне снилась ты. Твой голос. И мы летели... Не как сейчас с тобой, а как люди... у них есть такие устройства, парашюты. Купол из ткани... как вы говорите, парусины, с которым можно летать. Не как ты, а только вниз, планировать. Они с ними прыгают из самолетов... Из их самолетов. И какое-то время летят просто так, с терминальной скоростью. И у них есть такой кадр, я не знаю, вроде бы первый раз это было в каком-то доисходном фильме, который я не видела. В общем, летят два человека, держась за руки, и смотрят друг на друга. И в разных фильмах и роликах этот кадр по-разному обыгрывают. Где-то даже были не люди, а белки, обычная белка и белка-летяга. Но мы с тобой вот так летим, держась за руки, и над нами синее небо. Не зеленое, как у вас и на Гуляй-Поле, а синее, как у звезд класса G. Темно-синее, как в стратосфере. А внизу зеленая земля. Это Аккио, у них такие межевые лесополосы. Нигде в Известном Космосе такого нет, даже из космоса ни с чем не спутаешь.

- Ты была на Аккйо?

- Да, мои приемные родители летали к своим родителям, и всех детей с собой брали. Меня тоже.

- Вот это как раз больше похоже на ложную память. Ты могла собрать это из нескольких знакомых видов и сюжетов.

- А почему сон про полет ночью не был похож?

- Я же тебе даже не рассказывала, как точно мы полетим. И ты там никогда не была.

- Но если это все-таки предзнание... Как мы с тобой можем попасть на Аккио?

- Понятия не имею. Если только нам все-таки придется обращаться за помощью к людям. Но я не думаю, что они нас просто так вот выкинут в стратосферу.

- А скажи... Вот, ты говоришь, умение летать надо тренировать. А предзнание вы так же тренировать умеете? Чтобы не какие-то обрывочные сны без начала и конца, а чтобы захотел узнать что-то конкретное в будущем, и узнал?

- Не умеем.

- На самом деле, рлаши, наверное, тоже предзнатели. Мои сестры... Иногда, когда в школе проходили тесты, им эти тесты снились. И они запоминали те вопросы, которые им снились, и учили только их. И не ошибались. Правда, такие сны бывали гораздо реже, чем тесты. И еще они меня учили ловить мышей под снегом. И объясняли, что надо копать не там, где мышь сейчас, а там, где она будет, когда ты докопаешь до земли.

- И у тебя получалось?

- Да.

- А что вы потом с мышами делали?

- Как что??? Зачем вообще мышей ловить?

- Прямо вот диких мышей???

- А что? Это же колония, там местные животные не могут переносить нашу заразу. На Аккио, впрочем, тоже. Мыши переносят инфекции, опасные для мелких хищников, но не для рлаши. Они там соревнования по ловле мышей устраивают...

Я хотела что-то сказать про дикарей, но почему-то меня остановило, главным образом, нежелание разговаривать как бабушка.

Ккехн замолчала и, как мне показалось, задумалась. Мне казалось, я начинала понимать ее мимику - может быть потому, что она все-таки перенимала выражения от меня, или наоборот, я привыкала к ней. Потом она вдруг сказала:

- Люди говорят, если точно знать будущее, попадешь во временную петлю. Самосогласованное решение. Ты ничего не сможешь сделать со своим знанием, но такие петли могут исполнять желания.

Меня как будто ударили в живот.

- Богомолы это умеют?

- Сами не умеют. Они контактировали с еще одной разумной расой. Серафимами, как они их называли. Они используют другой способ путешествовать быстрее света. Если сочетать два разных способа, человеческий и серафимский, можно узнать будущее и создать временную петлю. Сначала кто-то пожелал, чтобы люди с серафимами начали войну. Никто не признается, кто именно. Потом два человека пожелали стать небесными духами.

- И стали?

- Люди говорят, нет. Один убил другого раньше, чем они оба закончили.

- А что случилось со вторым?

- Люди говорят, что он тоже умер. Но другие люди говорят, что никто не знает.

- А что с войной? Ты сказала, контактировали? А теперь? Они убили всех ср? Не могу выговорить.

- Нет. Они прекратили войну, но теперь контактируют только в одной точке. В системе, которую они называют Ро Канкри. И главная цель контактов теперь - не допустить других контактов.

- Но мы ведь тоже используем другой способ?

- Да. Поэтому люди вас боятся. Они успокоились, когда поняли, что у вас был только один межзвездный корабль.

- Но что они хотят с нами делать?

- Я... мне говорили, основной план - это уговорить вас отказаться от вашего способа. А в обмен они научат вас нашему... человеческому. И мы сможем осваивать Галактику спокойно, не боясь наплодить небесных духов. Может быть, даже вместе. Как люди и рлаши.

- Но как это возможно? Мы не можем договориться, что такое молния и из чего вещество состоит!

- Я не знаю. Но они не хотят вас уничтожать. Во всяком случае, те, кто со мной говорил.

- Может быть, они тебе врали?

- Я выросла с людьми. Обычно я замечаю, когда они врут.

- Может быть, некоторые из бого... хумансов могут врать лучше других?

- Не знаю. В любом случае, если бы они хотели вас уничтожить, они бы, наверное, начали с меня.

Больше мы не говорили до самого вечера. Как мне показалось, она задремала.

Я тогда еще подумала, что столько совпадений должно было произойти, чтобы она выжила, выросла, попала к нам и устроила все это... помимо своей воли, но ведь все это по поводу нее! Не находимся ли мы в самосогласованной петле? И чьи желания мы выполняем? А главное, как понимать эту фразу, что сделать ничего нельзя, но желания исполняются? Может быть, только те желания, которые у тебя были перед входом в саму петлю? Но я уже говорила, предзнания и самосогласованные решения для меня очень сложно.

Еще у меня мелькнула мысль, что, может быть, богомолы подсунули ее нам, как раз чтобы нас уничтожить. Точнее, чтобы мы передрались из-за нее и уничтожили сами себя.

Телепат, когда я включала его, молчал. Несколько раз я поднималась на сотню метров и осматривала горизонт.

Преследователей или поисковиков не было видно. Может быть, я переоценивала их возможности, и они не могли мобилизовать береговую охрану и горных спасателей - а для поисков в горах лучше всего были оснащены именно они.

Или, может быть, они недооценивали мои возможности. Атмосферных пилотов вообще не учат летать без самолета, хотя не так уж это и сложно. Нас этому учили, потому что как иначе вообще работать в невесомости, особенно за пределами корабля? Но, может быть, и правда не так-то легко найти сведения о том, с какой скоростью может лететь космонавт, и как долго она может лететь без отдыха.

А может быть, они ждали меня в районе Порта Гтзн и ущелья Гтзн. А самое ужасное было бы, если бы они ждали меня на перевале. Предзнание - ненадежная и даже коварная штука. То, что Ккехн видела, как мы летели через перевал, вовсе не означало, что мы его пролетим.

Солнце скрылось за хребтом. Ккехн спросила, не та ли это темнота, которую мы ждем. Я сказала, что нет. Небо было еще зеленым, это даже нельзя было назвать сумерками. Ккехн предложила быстро добыть еще пару рыб и перекусить перед отлетом, а может быть и наловить запас еды для путешествия. Перекусить сейчас я согласилась, впрочем, не особо надеясь, что она справится при плохом освещении. Но она справилась почти с такой же легкостью, как и днем.

Брать рыбу с собой было плохой идеей: мы не могли изолировать ее от тепла наших тел, а значит она быстро начала бы портиться. Заклинание очистки делало еду неядовитой, но не убирало запах. Мы сами и наши вещи пропахли бы тухлятиной.

Мы поужинали, и к этому времени действительно начало темнеть. В тропиках темнеет быстро, поэтому уже через несколько минут можно было лететь. Собирать нам было почти нечего. Ккехн предложила взять острогу. У западных окраин пустыни могли найтись водоемы, поэтому я согласилась. Мы замотали ее лопухами, чтобы она не пачкалась смолой, и закрепили на рюкзаке Ккехн.

Я набрала полный мех воды, прочитала на него заклинание очистки, укрепила у себя под животом, выключила телепат и прочитала заклинание ночного зрения. Ккехн вскарабкалась на меня, и мы полетели.

Небесные горы - пожалуй, самый неудачно размещенный горный массив на нашей планете. Хребет идет вдоль восточного побережья от экватора и чуть дальше северного тропика. Он перекрывает океанский пассат - а значит, и дожди - почти четверти континента. Прошедший чудовищную сушилку на границе стратосферы ветер за горами превращается в горячий суховей. Почти все дожди и снег выпадают на обращенных к океану склонах. Лишь небольшая часть переносится ветром на западный склон или выпадает из облачных флагов над вершинами.

На западе, за Небесными горами лежит глубокая котловина, местами опускающаяся ниже уровня моря. Дальше к западу поднимается еще один хребет, Закатные горы, невысокий, не больше двух с половиной тысяч метров. Ручьи и речки из скудных осадков западного склона стекают в котловину, но раньше все они впадали в соленые озера или просто терялись в песках. Пресной воды там раньше не было, поэтому котловину называли Долиной Смерти.

В начале индустриальной эпохи возникли проекты орошения этих мест. П!шкн из Порт Гтзн доказала, что проблема Долины не в нехватке воды, а в избытке соли. Вместо оросительных туннелей построили сорокакилометровый дренажный туннель через Подножие Тенгри, отрог, отделявший Долину Смерти от долины Гтзн.

Хлынувший в реку рассол много лет был предметом политических дрязг и обвинений. Но через две дюжины лет соль из почвы ушла, и Долина превратилась в сельскохозяйственные угодья.

После этого через массив Небесных Гор пробили несколько тоннелей, передававших излишки воды с восточных склонов, и Долина, сохранив свое название, превратилась в житницу для побережья.

Впрочем, плотность населения там была невелика. Кроме деревень, садов, рисовых чеков, плантаций батата и пастбищ там почти ничего не было.

Я планировала пролететь над Долиной на высоте перевалов Закатных гор, как дикие драконы. Невысокие горы не были проблемой, но за ними лежала каменистая пустыня, которая была для нас весьма опасным препятствием. До рассвета я могла преодолеть около шестисот километров. Так я пересекла бы самые бесплодные районы, где не бывает дождя и нет даже утренней росы.

В западной части пустыни эффект ветровой тени Небесных Гор ослабевает, там даже есть что-то, что можно назвать сезоном дождей. А после сезона дождей к югу от экватора, в те места доходит вода из дельты К!внх. Большую часть года пресной воды там все равно нет, но есть влажные солончаки, кустарники, водятся джейраны. На день нам надо было найти укрытие от солнца и попробовать выспаться. А может, и правда, мне удалось бы добыть джейрана.

Ночное зрение полезное, но не очень приятное заклинание, которому мы тоже научились у драконов. Оно не столько улучшает видимость, сколько подчеркивает контуры. Я видела силуэт хребта над горизонтом, силуэты деревьев-канделябров и вершин ближайших ко мне отрогов, но не различала цветов и не видела плавных изменений рельефа.

Я полетела к перевалу не совсем по кратчайшей траектории, чтобы обойти линию снегов. У меня не было ни карты, ни приборов, чтобы точно определить высоту. Я ориентировалась главным образом по давлению в ушах. Оно показывает, да и то довольно грубо, только изменения, а не абсолютное значение, как сертифицированные приборы для самолетов и упряжек.

Насколько я помнила местность, мы должны были подняться до шести километров над уровнем моря. На этой высоте требуют летать в гермокабине или, хотя бы, с флогистонными приборами, но я надеялась, что мы пробудем там недолго. Впрочем, я предупредила Ккехн, чтобы она сразу говорила, если почувствует слабость или тошноту.

Я, как смогла, расправила ноги, чтобы больше походить на дракона, и поставила между ними экран. Мы летели по ветру, и на этой высоте он уже был довольно сильным, так что я могла экономить ману, позволяя воздуху нести себя.

Мы перетянули через отрог хребта, и я увидела огни воздушной трассы и фонари наземной дороги, серпантином поднимавшейся к перевалу. Хорошо видны были цветные прожектора, похожие на вертикальные огни PAPI, отмечавшие главный створ. Я видела только инфракрасный свет, что соответствовало положению слишком далеко вправо от верного курса. Там я и находилась.

Еще ниже по склону я увидела портал тоннеля маглев и выползавший из тоннеля состав, судя по длине - товарняк.

Я спросила Ккехн, как она себя чувствует. Мы проходили самую высокую точку нашего маршрута, флогистонное голодание могло стать проблемой. Она сказала, что все нормально, и что именно эти огни она и видела во сне.

Сам перевал был примерно в полутора километрах ниже нас. Я полетела к нему, прижимаясь, насколько возможно, к склону. Это был опасный момент, не только с точки зрения пилотирования - хотя полет в темноте при боковом ветре на таком расстоянии от гор весьма опасен. Гораздо опаснее были возможно поставленная на меня засада или слишком бдительные пограничники.

По хребту проходила граница между Прибрежным королевством и герцогством К!внх, владевшим пустыней и Долиной Смерти. У них не было соглашения о свободном пересечении границ, после посадки - а у слишком подозрительных летунов и сразу возле границы - с нас должны были потребовать паспорта. У меня он был, а вот у Ккехн...

Мне хотелось увеличить скорость, но это было несовместимо с моим планом изображать дикого дракона. Они не любят напрягаться, и когда есть возможность, летят медленнее ветра, чтобы была подъемная сила. Над гребнем отрога ветер был больше двадцати метров в секунду. За отрогом он ослаб, но началась турбулентность.

Мы приближались к перевалу. Ни прожекторов, ни мигалок воздушной полиции я не видела.

Максимальная скорость у всадников была пониже, чем у меня, но драконы могли держать ее существенно дольше. А скрыться на безлесных западных склонах мне было особо негде. Особенно если учесть, что они лучше меня знали рельеф.

Мне вдруг подумалось, что лучшей идеей было бы лететь к городу. Там-то точно было где спрятаться. Хотя и вероятность случайно быть найденной была гораздо выше. А главное, рушился мой план сойти за дикого дракона. Она-то точно к городу не полетит. Но если бы меня стали ловить, значит, я за дракона не сошла. В этом случае терять было бы нечего.

На самом деле, оптимальной стратегией было бы взять меня в клещи в седловине перевала и попробовать загнать выше в горы, куда я не могла подняться без флогистонного прибора. Я продумывала план на такой случай: создать большой замкнутый экран, чтобы в нем был запас воздуха на пару минут, рвануть вверх - не вдоль склона, а просто по вертикали и попробовать уйти по баллистической траектории. План был не особо надежный, вся польза от него состояла в дезориентации преследователей. Драконы по баллистической летать не любят, хотя и могли бы.

Я прошла седловину примерно, как и планировала, в трех километрах от трассы и метров на пятьсот выше нее, и сразу ушла вдоль склона к северу, как это, скорее всего, сделала бы дракон, пытающаяся избежать огней. Погони не было.

Прямо подо мной было ущелье реки Ржн, перегороженное селезащитной плотиной. В десятке километров ниже по ущелью, где оно резко расширялось, сверкали огни большого, по меркам Долины, города, который также назывался Ржн.

Мне не хотелось снова подниматься, но отрог на северной стороне ущелья был слишком пологим. Огибая его по изогипсе, я ушла бы слишком в сторону города, так что я все-таки рискнула снова набрать высоту, чтобы быстрее пересечь его.

Когда огни перевала скрылись за гребнем, и локаторы должны были меня потерять, я прижала к телу ноги, увеличила скорость до максимальной и пошла со снижением вдоль склона. Мне хотелось остановиться, может быть даже сесть и перевести дух, но это было рискованно.

Я снизилась примерно до трех тысяч метров, ориентируясь по давлению в ушах. Потом я вгляделась в горизонт, где была видна цепь Закатных гор, выбрала точку пониже к северу от моего положения, сбросила скорость до скорости ветра, расправила ноги и полетела в выбранном направлении с небольшим снижением. По мере того, как я удалялась от гор, ветер не только становился ровнее, но и ослабевал. Настоящие драконы обычно ловят горные волны, крупные вихри, удаляющиеся на десятки километров от гор, но в темноте мне это было сложно.

Я быстро прошла над предгорьями. Внизу были видны огни деревень и освещенные дороги. Ночное зрение подчеркивало какие-то еще контуры. Некоторые, несомненно, были трассами маглева, берегами каналов и водохранилищ или рисовыми чеками, другие я с ходу интерпретировать не могла.

Полет чуть медленнее ветра над Долиной Смерти казался мне одной из простых частей маршрута, но на практике он оказался неприятным. Я постоянно боялась, что меня обнаружат, а я не могла это сразу заметить, ведь у меня не было не только транспондера, но и пассивного детектора локаторов. А лететь нужно было около двух часов. Несколько раз я делала разворот на 360 градусов, чтобы осмотреть горизонт - не вираж, а просто вращение по рысканию без изменения курса.

Еще я боялась, что Ккехн заснет и свалится с меня раньше, чем я смогу ее подхватить. Я периодически спрашивала ее, как она себя чувствует. Я догадывалась, что чувствует она себя не очень - она-то ничего не видела, кроме редких огней на земле. И она висела в напряженной неподвижной позе. Мои телекинетические усилия все-таки во многом были похожи на движения, да и ногами я могла пошевелить. Но она отвечала, что все хорошо. Потом я услышала, как она негромко повторяет что-то ритмичное на богомольском языке. Я спросила, что это. Она попыталась перевести:

- Мы играем во что захотим. Мы упали, и летим. И не знаем куда. До времени. Мы слепые по правилам игры. И только ветер свистит атональный мотив. Ветер назойлив, ветер игрив, он целует меня, он кусает меня. А тем, кто сам добровольно падает в Ад, глупые добрые духи не причинят никакого вреда. Никогда.

- Что такое Ад?

- Это в человеческих религиях, место, куда плохие люди попадают после смерти.

- А зачем туда самому падать?

- Насколько я понимаю, это миф о Сатане. Он был ангелом... добрым духом... Слугой Создателя. Но он восстал против Создателя и был сброшен с небес в этот самый Ад. И он соблазняет людей, чтобы они стали плохими и тоже попали в Ад. А песня, получается, про людей, которых он соблазнил, рассказав им, что они просто играют.

- Мы с тобой не просто играем.

- Я тоже надеюсь, что это не соблазн. Ты не хочешь отдохнуть?

- Хочу, призналась я. Но не могу. Мы не можем здесь сесть.

В долине было опасно не только садиться, но и снижаться. Драконы обычно пересекают ее на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря, выше коридоров малой авиации. Опустившись ниже, я могла привлечь внимание не только УВД, но и фермеров. Драконы, что греха таить, иногда таскают овец и телят (они и со взрослой коровой могут справиться, но им хватает ума не нападать на добычу, которую не позволят съесть), поэтому многие фермеры имеют локаторы. Причем локаторы, предназначенные для обнаружения не транспондеров, а молчащих объектов вроде меня.

Конечно, матерящаяся фермерша с арбалетом, пусть даже верхом на драконе - это совсем не то, что полиция с блокирующими магию амулетами. Но ведь, разглядев меня, она первым делом полицию и вызовет! Даже если я смогу от них спрятаться, советник и ее хозяева могут получить сведения о том, где я, а значит и предположить, куда направляюсь.

Наконец я приблизилась к безлесным предгорьям Закатных гор. Их склоны и причудливые останцы у вершин были сформированы ветром, а не водой, поэтому даже контуры в ночном зрении выглядели фантастически. Мне все время хотелось увеличить скорость, но драконы так не делали, а значит это могло привлечь излишнее внимание тех, кто видел меня на локаторе.

Почему-то по мере приближения к линии хребта я нервничала все сильнее. Я пересекла седловину выбранного мной перевала, и вскоре огни поселений в Долине исчезли. Я прижала ноги к телу и рванула со всей возможной скоростью.

Местность на запад от Закатных гор не имеет общепринятого названия. Жители Долины Смерти называют ее Закатной пустыней. На картах графства К!внх она обозначена как часть одноименной дельты, хотя ни в каком смысле таковой не является. В долине Гтзн ее называют Йннр, что на их языке значит просто пустыня.

С орбиты или из аэробуса она выглядит жутковато, как обугленный шрам на теле планеты. Камни и скалы покрыты темно-коричневым налетом, так называемым пустынным загаром. С высоты видны какие-то структуры, различимые по плавным изменениям оттенков загара, не похожие ни на дюны песчаных пустынь, ни на долины и водоразделы более влажных регионов. В телескоп можно увидеть изъеденные ветром причудливые скалы, иногда похожие на разрушенные колонны или развалины крепостей и зданий. На малой высоте я здесь никогда не летала. Даже на курсы по выживанию нас сюда не вывозили.

Единственное, что нам полезного говорили про эти места - если не можете улететь с места аварии, найдите или соорудите из обломков убежище от ветра и солнца и попробуйте начертить что-нибудь на поверхности. Почва пустыни состоит из песка и камней. Ветер уносит песок, но обычно не может унести камни, поэтому они накапливаются в верхнем слое почвы и покрываются пустынным загаром.

Большие площади покрыты мелким щебнем, и, если снять верхний слой, откроется светлый песок, лишенный загара. Даже простая геометрическая фигура размером в несколько дюжин футов должна привлечь внимание спасателей. А если есть силы, то можно и что-то содержательное написать.

Садиться здесь было безопасно в том смысле, что никто не мог бы нас сдать в полицию. Но совсем не хотелось. Мне казалось, что лучше преодолеть как можно большее расстояние за ночь и достичь, если получится, более гостеприимных мест. К тому же, можно было представить, что кто-то в воздушной полиции не стал сразу поднимать тревогу, увидев над перевалом или долиной подозрительного дракона, не похожего на дракона, а доложил начальству или сразу хозяевам советницы. А значит, погоню за мной могли отправить когда угодно. Тоже причина как можно скорее убраться как можно дальше.

Но я не могла все время лететь на полной скорости. Через пять минут я замедлилась так, чтобы расход маны сравнялся с темпами ее накопления.

Я видела звезды, а потому не могла заблудиться. Я держалась примерно на той же высоте, на какой пересекала долину, чтобы сопротивление воздуха было поменьше, но и не рисковать флогистонным голоданием. Ккехн тоже, вроде бы, держалась, только время от времени бормотала свои человеческие песни. Я опасалась развлекать ее разговорами, нас учили не отвлекаться во время полета.

Впрочем, нас также учили заниматься в полете посторонними делами, даже специально. Космонавтам без такого не обойтись. У нас была игра, вроде регби, только в воздухе. Надо было командами таскать мяч и закидывать его в ворота, а другая команда должна была у нас его отобрать и закинуть в наши ворота.

Поскольку я видела звезды, я не могла не только заблудиться, но и потерять счет времени. Надо было только не забывать, с какой скоростью я лечу, и как это влияет на положение звезд. Нас учили ориентироваться в таком полете. Конечно, я не могла вести точное счисление. Но дезориентация мне не грозила.

Через пять часов характер местности стал меняться, я увидела песчаные дюны, солончаки и сухие русла. До рассвета было полно времени, но Ккехн вдруг сказала, что ей нужно в туалет.

Я начала искать место для посадки, сразу с перспективой, что оно превратится в место дневки, и нашла еще один повод сделать остановку: у кустарников на солончаке я увидела небольшое стадо животных. Это выглядело как знак небесных духов. Или шутка временной петли?

Вскоре я нашла скальник, вытянутый с востока на запад и слегка изогнутый выпуклостью на юг, так что большую часть дня он защитил бы нас от солнца.

Первую посадку я сделала в нескольких сотнях метров на восток от места нашей будущей дневки, у подножия невысокой дюны. Ккехн сделала свои дела и закопала результаты, объяснив, что рлаши на Аккио так делают.

Потом я отнесла ее к подножию скальника. Камень был изъеден ветром и песком, поэтому у основания было одно из самых узких мест, над которым скала нависала карнизом.

Ккехн слезла с меня и легла на бок, с явным наслаждением вытянув все конечности. Я сказала ей про джейранов. Она сказала, что ей, конечно, будет страшно одной, но поесть тоже хочется. Я оставила мех с водой и термос с квасом. Она предложила мне взять острогу, но против джейрана она была совершенно бесполезна. Я взяла топор, на случай если добычу придется добивать, и полетела.

Мои навигационные умения меня не подвели. Я легко нашла тот солончак. Я выбрала не самое крупное животное, в надежде, что она окажется подростком. Убивать мать с детенышами в сумке мне совсем не хотелось, а разглядеть состояние сумки сверху я никак не могла. И я не помнила, когда у них сезон размножения.

Я прошла немного в стороне от стада на высоте около ста метров. Они, несомненно, меня видели, и я была достаточно похожа на дракона, чтобы они забеспокоились. И начало моего захода было похоже на тактику драконов, поэтому они бросились врассыпную.

Добычу такого размера драконы просто хватают ногами и поднимают в воздух. В пикировании я легко могла бы нагнать джейрана, но вряд ли смогла бы превзойти ее в маневрировании. Я подлетела на расстояние около двадцати метров, на котором была уверена в надежности своего телекинеза, подбросила будущую добычу в воздух и воткнула в землю головой. Это гораздо опаснее, чем удар спиной, которому я подвергла охранниц и советницу. И сработало, как я рассчитывала. Когда я приземлилась и подбежала к добыче, пульса у нее не было. Как любит говорить командир, успех операции превзошел все ожидания.

Охотники рекомендуют первым делом слить кровь, но у нас было не так уж много воды, поэтому кровь была для нас едва ли не ценнее мяса. Я закинула тушу себе на спину, взяла ее ноги своими руками и быстрее полетела к стоянке, чтобы кровь не успела свернуться.

Идея выпить крови не вызвала у Ккехн отвращения. Как она сказала, у рлаши это угощение для детей, правда, в человеческих колониях не особо доступное.

Дальнейшая обработка добычи превратилась в проблему. В быту я потрошила только рыбу, даже перепелок и хомяков всегда покупала уже разделанными. Да и не очень-то много я сама готовила, когда поступила в Центр.

Нас учили разделке на курсах по выживанию, но не особо уделяли внимание вопросу, как в полевых условиях защитить мясо от соприкосновения с землей. Просто советовали помыть от песка - и от содержимого кишечника, если его случайно разрежете - перед едой. Наша проблема состояла в том, что расходовать на мытье пресную воду было преступной глупостью, а никакой другой воды не было.

Под скальником подходящих в качестве разделочного стола камней не нашлось. Впрочем, заниматься этим возле места предполагаемой дневки не стоило: запах крови мог привлечь падальщиков, а то и дракона. Птицы просто воняют и шумят, а что делать с драконом, я даже и не знала. Правда, они сами не пользуются телекинезом, ни для охоты, ни в драках. Хотя, по сути, это то же самое заклинание, что и полет. Но даже без этого... Обычно дикие драконы просто избегают дркнз, но если она будет видеть, что нас мало и знать, что у нас есть мясо...

Я видела в нескольких сотнях метров плоский камень, который мог нам подойти. Я взяла с собой Ккехн, чтобы она могла помочь, и мы перелетели туда. Но на камне было много песка, да и сам он довольно сильно крошился. Мое ночное зрение не особо помогало. Ккехн спасла положение человеческим телефоном, у которого был режим фонарика.

Ккехн предложила, что она подержит тушу на весу, так что я смогу снять шкуру и расстелить ее на камнях. На этом этапе меня постигла первая крупная неудача: нас учили, как проводить разрезы, чтобы снять шкуру одним куском, но у меня это не получилось.

Потом добычу надо было выпотрошить. Тут была еще одна даже не то, что проблема, но обстоятельство, которое могло превратиться в проблему при моем уровне навыков.

У джейранов есть уникальный орган, благодаря которому они могут пить соленую воду и питаться солеустойчивыми (а значит, как правило, насквозь просоленными) кустарниками. В животе, под самой брюшиной, у них есть два парных пузыря, заполненных жидкостью. Это не совсем чистая вода, она выделяется почками и поэтому немного попахивает мочой. Но все-таки в благоприятных условиях там может быть около литра пригодной для питья субстанции, что было сопоставимо с нашим запасом воды. А достичь западных границ пустыни, где были шансы найти пресную воду, мы могли только к завтрашнему утру.

Я надеялась вскрыть брюшину, не повредив не только кишечник, но и эти пузыри. Но для этого было бы гораздо удобнее положить добычу на землю. Ккехн предлагала дать мне свой нож, с более острым и тонким лезвием, чем у моего. Но я отказалась - мне надо было чувствовать, насколько глубоко мой нож погружается в разрез.

Мы расстелили шкуру на камне, я положила добычу на спину. Сухожилия, позволяющие удерживать ноги в растопыренном положении, начали сокращаться, и ноги, соответственно, стали подтягиваться к животу. Мне пришлось попросить Ккехн применить физическую силу, чтобы удержать их. В общем, никаких условий для работы, а ведь мне нужно было вскрыть брюшину, не разрезав не только пузыри с водой, но и кишечник, да и, собственно, мочевой пузырь.

С этой задачей я справилась. Среди потрохов есть органы, которые можно есть, не промывая - передние сердца, печень. Но я не стала связываться с их отделением от кишок. Мяса в джейране нам было вполне достаточно на день, а завтра мы уже должны были долететь до населенных мест. Я вытащила пузыри с водой, перерезала пленки, удерживавшие остальные внутренности на местах, мы перевернули тушу и вытряхнули все это на землю.

Ккехн сказала, что никогда не видела, как люди потрошат крупный скот, а рлаши вообще этим не занимаются. Едят не то, что прямо с потрохами, но особенно не разбирают, потому что у них рук нету. Я удивилась: на всех изображениях, которые показывали люди, у всех рлаши была рука, правда почему-то только одна, и несимметричная относительно оси тела. И вот тут Ккехн мне рассказала, что эти руки искусственные, сделанные людьми.

Я даже испугалась расспрашивать ее дальше, потому что поняла, как мало понимаю во взаимоотношениях рлаши и людей.

Дальше все пошло легко. Мы выпили содержимое пузырей, чтобы потом можно было отбить привкус, заев его мясом. Я срезала самую вкусную часть мышцы на нижней стороне карапакса. Потом я отрубила конечности, чтобы придать туше более компактную форму.

Можно было еще попробовать перерубить позвоночник у основания брюшка, и выкинуть само брюшко мяса там почти нет, а легкие невкусные. Но с моим топором это было сложной задачей, а сил и так почти не было.

Мы завернули добычу в шкуру, Ккехн закопала потроха, и мы полетели к месту дневки. Уже приближалось утро, да и сил, откровенно говоря, у меня было маловато, чтобы лететь дальше.

Когда я рассказала Ккехн про падальщиков, она предложила закопать мясо, завернутое в шкуру, тоже сославшись на практику рлаши. Мы это сделали, и легли спать.

Рассвет мы благополучно проспали. Когда я проснулась, солнце уже стояло довольно высоко. Ккехн мирно дрыхла. Я отошла метров на десять и включила телепат. Сообщений от командира не было. Я подумала и набрала другой номер.

- Пзтз? - уточнила я.

- Привет! Что так рано?

- Привет, - подумала я. - Теперь у меня проблемы.

Ой, - подумала сестра. - Денег у меня пока что нет. Ну, то есть, есть, но буквально копейки.

- Мне нужны не деньги. Мне нужен самолет.

- Мне же его весь день гнать на побережье! Может тебе проще его на месте найти?

- Не проще. Я не в Центре. Я где-то в К!внх.

- Где-то???

- Знаешь, если ты мне сольешь на телепат карту, я смогу сказать точнее. И мы сможем согласовать место встречи.

- Может, тебе лучше спасателей вызвать?

- Не лучше.

- Что у тебя случилось???

- Это не для публичной сети разговор.

- !тз, ты на меня, наверное, обидишься, но видишь, до чего доводит работа на правительство?

Я ожидала этих слов, но только сейчас поняла, что вообще-то она была права.

- Пз, вот теперь я тебе скажу "не начинай". И это еще, прихвати налички себе на обратную дорогу. Можешь засчитать в счет долга.

- А ты мне чек выписать не сможешь?

- Я не уверена, что в ближайшие дни расплачиваться моими чеками будет хорошей идеей.

- Даже так??? Ну ладно. И карту ты из вашего архива по этой же причине скачать не можешь?

- Ну, наверное, да. Лучше не рисковать.

- Какая тебе карта нужна?

- По-хорошему, весь север дельты. Наверное, до самого Гтзн. И на запад до Тр!кх.

- Ого. Ну ладно, лови.

Карта скачалась довольно быстро. Я не привыкла разглядывать карту на телепате и с ходу не смогла сопоставить с ней свои воспоминания о том, как местность выглядела в ночном зрении. Я взлетела вертикально вверх, и только на высоте около четырех километров смогла увидеть достаточно крупные детали пейзажа - солончаки характерной формы и большой скальник, практически гору - которые смогла опознать на карте.

Мои представления о местоположении, которые я оценивала по звездам, скорости и чувству времени, оказались довольно-таки адекватны. Как я и предполагала, мы преодолели большую часть пустыни, и были примерно в пятистах километрах на восток от Тр!кх. В трехстах километрах к северу от нас текла Гтзн.

Я зависла и задумалась. Сначала я думала назначить точку встречи в Тр!кх. Я вполне могла бы преодолеть это расстояние до следующего утра. Но до Гтзн было существенно ближе. Я решила не напрягать мозги в воздухе, сесть и уже на земле спокойно все обдумать.

Еще заходя на посадку, я увидела, что Ккехн проснулась. Она стояла, насколько это возможно вытянув ноги, и поворачивалась всем телом, чтобы оглядеться, явно в поисках меня. Я хотела окликнуть ее, но решила, что подлечу быстрее.

Я прижала ноги к телу и увеличила скорость снижения выше терминальной. На высоте около ста метров Ккехн увидела меня, и явно испугалась. Я раздвинула ноги, поставила между ними экран, и резко сбросила скорость, чтобы стало понятно, что я не падаю.

- Доброе утро, - сказала я, как только коснулась земли.

- Доброе, - согласилась Ккехн. - Я сначала думала, ты на охоту улетела. А потом подумала, зачем, у нас же еще полно мяса.

- Извини, - сказала я. - Я пыталась к карте привязаться. Я почти уже договорилась с сестрой, чтобы она пригнала нам самолет. Но надо точно сказать, куда.

- А зачем нам самолет? Мы, вроде, довольно далеко без него улетели.

- Не особо далеко. Меньше четверти всей дороги. Я же тебе объясняла. У меня нет разрешения на полеты в такой конфигурации. Над перевалом и над долиной я надеялась, что нас примут за дикого дракона. И это, похоже, сработало. Потом мы летели над пустыней. Но над населенными районами, особенно над городами...

- И скоро она прилетит?

- Мы пока еще не договорились, но, скорее всего, завтра утром. Ей тоже нужно время. И, наверное, лучше будет, если мы полетим ей навстречу. А днем над пустыней летать не очень приятно. У нее самолет без гермокабины, поэтому даже в ее самолете будет тяжеловато. Подожди, мне как раз решение принять надо.

И я занялась тем, чем хотела еще в воздухе - обдумыванием ситуации. Назначать точку встречи надо было все-таки в пустыне, за пределами покрытия сети, чтобы я могла созвониться с сестрой, не рискуя быть запеленгованной. Нужно было найти какие-то ясные ориентиры на местности, однозначно привязываемые к карте. И все-таки надо было решить, куда именно мне лететь.

Река Гтзн собирает воду с большой площади и течет почти через половину континента с запада на восток. Приближаясь к побережью, она пересекает пустыню, а потом разрезает хребет Небесных гор и впадает в океан.

Долина Гтзн вблизи от нашего местоположения была неудобна для ирригации, поэтому там было мало населенных пунктов. Но вдоль русла проходил маглев, а вблизи от него в небе воздушные трассы, обычная и аэробусная. Самолет, свернувший с трассы в пустыню, а потом вернувшийся обратно, несомненно, привлек бы внимание УВД.

На западе от нас текла река Тр!кх, правый приток Гтзн. От пустыни ее отделял невысокий водораздельный хребет, название которого я не помнила, но могла посмотреть на карте. Долина реки все еще находилась в дождевой тени Небесных Гор, но река была полноводна, а долина славилась плодородными почвами и была плотно населена. У слияния Тр!кх и Гтзн лежал мегаполис, также называвшийся Тр!кх, столица одноименного княжества.

По здравому размышлению, водораздельный хребет был самой удобной областью для встречи. Там наверняка были отмеченные на карте или даже именованные вершины, идеальнейшие для нас ориентиры. Сестра вполне могла бы получить заказ на вывоз туристов в эти места, поэтому ее полет не должен был вызвать подозрений, даже бы если за ней специально следили. И на восточном склоне хребта не ловила наземная сеть, а значит, я могла звонить через спутник.

Я рассмотрела карту и нашла вершину, подписанную "Охряная гора" почти точно на запад от нашей текущей позиции. На карте многие потенциальные ориентиры были снабжены снимками с воздуха с разных ракурсов, так что я отлично могла рассмотреть эту гору и соседние вершины и убедиться, что я их не перепутаю.

Я снова позвонила сестре и предложила встретиться завтра утром у вершины Охряной горы. Она только переспросила, точно ли прямо на вершине. Я подумала, что да, так меньше вероятность потеряться. И попросила ее не искать меня сразу после посадки, а позвонить, как сядет, чтобы я к ней подлетела. Или если что-нибудь пойдет не так, чтобы мы могли выработать другой план.

- И что мы теперь будем делать? - спросила Ккехн, когда я нажала отбой.

- Расслабляться, - сказала я. - Лучше всего попробовать еще поспать. Можно съесть еще мяса, пока оно не пересохло.

Ккехн согласилась, но сначала спросила, будут ли нас искать с воздуха. Я уточнила, почему это ее беспокоит, и она объяснила, что хочет зарядить свои телефон и компьютер, а для этого надо развернуть солнечную батарею. Я не нашла причин возражать.

Потом мы выкопали джейрана. Я срезала спинные мышцы, лежащие над карапаксом, и на всякий случай прочитала на них заклинание очистки. На вкус они были еще вполне ничего.

- Кытыз! - вдруг обратилась ко мне Ккехн. - А зачем у ваших дежейранов хватательные руки? Почти нигде в Известном Космосе у травоядных хватательных рук не бывает.

- Чтобы перекладывать детенышей в сумку после рождения, ответила я.

На самом деле, они нужны были также для того, чтобы доставать мальчиков. Я не стала это говорить, не зная, как Ккехн это воспримет. Но она, похоже, догадалась сама. Потому что дальше она сказала:

- А ты занималась... Я не знаю, как по-вашему... Тем, от чего бывают... де... дети?

Я, честно говоря, давно боялась этого вопроса, потому что не знала, что отвечать. Да, я это делала. Втайне от бабушки, разумеется. За трату денег на такое она бы меня могла съесть в совершенно нефигуральном смысле. И я не знала, как Ккехн воспримет то, что узнает. Или, точнее, как раз наоборот, довольно хорошо догадывалась, как она это воспримет. Но сейчас мне некуда было отступать, тоже в совершенно нефигуральном смысле.

- Да, - сказала я.

- А дети у тебя есть?

- Я не могу иметь детей.

- Так же, как летать? - уточнила Ккехн. - Умеешь, но не можешь?

- Да.

- А кто тебе запрещает?

- Мама. Точнее, на самом деле, бабушка.

- Бабушека?

- Мать... мальчика от которого я родилась.

- А почему?

- Потому что я много зарабатываю. А у меня есть сестра с детьми, их надо кормить.

- Интересно. У рлаши на Аккио более сложная система. У них есть Великий Договор, что все кланы обязаны ограничивать рождаемость. И они централизованно распределяют квоты. Люди сделали для рлаши таблетку, чтобы за раз рождались не больше двоих, но даже те рлаши, которые живут в человеческих мирах, ей не все пользуются.

- А у людей как? - я невольно вспомнила картинку, которую нам показывали богомолы, с ребенком, занимающим больше половины живота матери.

- А люди происходят от обезьян. Земные обезьяны живут на деревьях и носят детей на животе. Не как в сумке, они просто висят и держатся за мамину шерсть. И поэтому они рожают одного за раз, очень редко двоих. И люди тоже. Поэтому у них ограничение рождаемости почти никогда не было самостоятельной проблемой. Я правильно понимаю, что ты делала это с мальчиком, которому тоже нельзя иметь детей?

- Да.

- А как это было?

- Ну знаешь, у нас это почти все делают, но никто не говорит. На самом деле, не все. Это дорого. Даже я должна почти все деньги отдавать в клан, и копила тайно. В бедных кланах, говорят, многие никогда сексом не занимаются, кроме матерей.

- Что, вот так пошла в магазин и купила?

- Нет, конечно. Есть сводни. Матери с ними связываются, и кто хочет купить, тоже. Все это делают, даже богатые семьи. На выводок много денег надо. Но если узнают, что ты это делаешь, это позор. Платишь деньги, приходишь. Никаких чеков, только слитки. Еще надо заклинание или амулет, чтобы не забеременеть. Большинство его сами не умеют, тоже за серебро или золото надо. Такие комнатки с ширмой, тебе через ширму его отдают. Ты свою свекровь не видишь и не говоришь с ней.

- Я у людей слышала фразу, что каждое общество кажется жестоким и отвратительным, если посмотреть на него со стороны.

- Тебе наше кажется?

Ккехн промолчала. Но паузу она держала недолго.

- Кытыз ты ведь за это деньги платила. Как я понимаю, много. Я правильно понимаю, что ты этого хотела?

Я должна признать, тут она меня поставила в настоящий тупик. На предыдущие вопросы я знала ответы, и знала, что они ей не понравятся. Но сейчас... Я вообще никогда не думала об этом в таком разрезе. Долг... стыд... страх... деньги... физиологическая потребность... Если вдуматься, я очень мало в жизни делала такого, чего хотела. Кроме, может быть, полетов. Да и ими я могла заниматься лишь постольку, поскольку за это платили. Я решила, что честность в данной ситуации лучшая политика.

- Я не думала об этом такими словами.

- А ты хочешь заняться этим со мной? Без детей?

Я поняла, что вопрос-то был совершенно логичный. И даже странно было, что мне все это время не приходило в голову, что она его может задать.

- Знаешь я совсем это себе не представляла. И даже сейчас не представляю. Ты же совсем не похожа на то, с чем обычно занимаемся сексом мы.

- С чем???

Мальчики в нашем языке действительно относились к неодушевленному грамматическому роду. Но по голосу и выражению Ккехн я поняла, что сейчас ей объяснять это было бы плохой идеей.

Она потопталась по кругу и легла на живот, подвернув под себя ноги. И потом сказала неожиданно спокойным голосом.

- Я понимаю. По частям, во всяком случае. Знаешь, у людей мне объясняли. У них на Земле есть животные... Вроде ваших насекомых, но похожие на нас. Только у них восемь ног. Они мелкие, - она показала пальцами размер около десяти сантиметров. - Но некоторые из них ядовитые. А предки людей... они тоже были не очень крупные, и для них эти пауки были по-настоящему опасные. Поэтому у людей такой план тела, как у нас, вызывает инстинктивное отвращение и страх. Те люди, с которыми я постоянно общалась... Они быстро привыкали. Или, по крайней мере, быстро учились скрывать. А те, кто меня видел впервые... Они все умом понимали, что я не паук. Но выражение часто скрыть не успевали. А человеческие выражения я хорошо понимала, я ведь среди них выросла. И я, вроде, привыкла. Но то, что я увидела, когда меня привезли... Я же вашу мимику совсем не понимала. Но шерсть дыбом и оскал... Но до меня только сейчас дошло, что они увидели.

- А мне ты поверила...

- Да. Потому что только ты не стала скалиться. Но шерсть у тебя тоже была дыбом.

- Ты хочешь вернуться к людям?

- Как сказать... Я все больше опасаюсь, что у меня нет другого выхода.

- Ты же сама говорила, люди к тебе быстро привыкали. И я вот привыкла... во многих отношениях. Мы же начали летать к звездам. До Глй-пл мы... твоя мать... они уже были в одной звездной системе. Тчун. Мы знали, что на других планетах у крупных форм жизни мальчики вырастают. Мы вряд ли сможем закрыться от контактов с бого... хумансами. Нам придется привыкать к мысли, что такие как ты существуют.

- Экспонат для привыкания - прямо скажем, не биография моей мечты. Хотя, конечно, лучше, чем препарат для изучения.

- Ну, от изучения, я надеюсь, я тебя смогу защитить. Может, тебя расчесать?

Ккехн издала ворчащий звук, который, как я знала, у рлаши обозначал смех.

- Рлаши тоже в любой непонятной ситуации друг друга вылизывают.

- У нас только дикари языком вылизывают.

- Дикари?

- Ну, некультурные.

- А культурные, значит, нет.

- Нет. Только расческой. Мамы маленьких детей иногда вылизывают, но это считается стыдно.

- А ты, значит, культурная?

- Ну, типа того.

- Понятно. Ну, давай хоть расческой... Дай мне мой рюкзак, пожалуйста.

Расчесывание, похоже, немного помогло. Ккехн заснула. Судя по дыханию, именно заснула, а не притворилась.

Я тоже попыталась заснуть, и мне это удалось. Но ближе к полудню наступила настоящая жара, и выспаться не получилось.

Прогревшиеся на солнце песчаные дюны запели. Ккехн сказала, что звук ей напоминает человеческие самолеты. Я вспомнила крыльчатки богомольских челноков и корабля, но мне показалось, что звук не очень похож.

Мы почти не разговаривали, просто лежали и молча страдали. Нависающий скальник скрывал нас от прямых солнечных лучей, но излучение нагретого песка и горячий ветер делали невыносимой даже тень.

Как нас учили, в солончаковых пустынях можно разгрести верхний слой и докопаться до влажного песка. Выдавить из него воду обычно невозможно, и она скорее всего будет соленой, но охладиться поможет. Я нашла силы, раскопала больше фута в глубину, но там оказался камень. Впрочем, он был относительно прохладным, и я уступила получившуюся яму Ккехн. Копать для себя мне уже не хотелось.

Ближе к вечеру жара начала спадать, и у меня получилось немного поспать. Я рассчитывала вылететь перед закатом или вскоре после него, но песок и ветер были слишком горячи. Впрочем, когда солнце скрылось, стало быстро холодать, так что уже через полчаса я сочла возможным лететь. Я предполагала, что вечером мы доедим ноги несчастного джейрана, но после дневной жары этого совершенно не хотелось. Мы раскопали их, чтобы не пропадали, а пошли на еду стервятникам. Потом мы допили остатки воды и стартовали.

По сравнению со вчерашним перелетом, этот оказался коротким. Уже через три часа я увидела на горизонте причудливые скалы и глубокие седловины водораздельного хребта. Опознать среди них охряную гору показалось мне несложным, но я забрала слишком к северу от нее. Я скорректировала курс.

Я летела высоковато, вскоре за хребтом я увидела огни деревень в долине. Пришлось перейти к снижению, чтобы не попасть под локаторы. Я выбрала место для посадки в трех километрах от вершины, где на стыке песчаных дюн и каменистого склона заметила что-то темное.

Я не ошиблась. В низинке у подножия дюны росла роскошная песчаная капуста. Это странное растение уходит корнями в песок на десятки метров, поэтому даже в сухой сезон его стебель и верхняя часть корня содержат несколько литров горького, но хорошо утоляющего жажду сока. Мякоть не особо питательна, но после полутора суток на сырой рыбе и мясе она, наверное, пошла бы на пользу нашему пищеварению.

Ккехн была слаба после перелета и жаловалась на озноб. Похоже, вчера днем она все-таки заработала тепловой удар. Но когда я сказала, что мы сможем достать воду, она проявила энтузиазм и помогла мне раскопать корень. Я показала ей, как пить сок: состругиваешь немного мякоти, сжимаешь ее рукой и направляешь большой палец ко рту, чтобы сок по нему стекал.

Я включила свой телепат. Он ловил спутники, а значит мы были в безопасности. Я включила будильник на полчаса до рассвета, и мы заснули.

Проснулась я не от будильника, а от вызова. Сестра уже облетела вершину и не видела нас. Я подумала ей внимательнее осмотреть местность и, если никого нету, то садиться на восточном склоне и не тушить габариты. А мы сейчас подлетим.

Я разбудила Ккехн. Сестра оставила не только габариты, но и посадочные фары, поэтому поиск не составил никаких проблем.

По побережью Ккехн возили в роскошных самолетах и повозках: полированное красное дерево, отделанный кожей салон... Аппарат сестры с заплатанными парусиновыми крыльями и обшивкой из занозистых бамбуковых циновок, похоже, вызвал у нее культурный шок.

А у сестры вызвал шок наш вид.

- Вы что, так и перлись с самого побережья??? - закричала она, когда я была еще в воздухе.

- Да, - с явной гордостью сказала Ккехн. - И сырой рыбой питались. А еще мы дежейрана съели.

К этому моменту я уже приземлилась, но еще не перевела дух, чтобы включиться в разговор.

- Браконьерили, значит? - спросила сестра.

- Мы были в экстремальной ситуации, - сказала я. - Ккехн, похоже, не поняла слова браконьерить.

- Вы сами в нее себя загнали, поэтому не щитово, - быстро сказала Пзтз. - Кофе хотите?

Я отрицательно помахала ушами, но Ккехн предупредить не успела. Она сказала, что хочет, и сестра тут же сунула ей крышку от термоса. Ккехн глотнула, и шерсть на спине у нее встала дыбом.

- Бодрит, правда?

Ккехн ничего не ответила.

Я ожидала, что сестра начнет с меня требовать объяснений. Но она разглядела Ккехн и построила в голове какую-то картину событий. Как я опасалась, правдоподобную. Предчувствия меня не обманули.

- Я правильно понимаю, - медленно сказала она, обращаясь к моей пассажирке. - Что ты и есть эта знаменитая жертва инопланетных экспериментов?

- Наверное, да. - со вздохом сказала Ккехн.

- Ясненько. Трахаться с говорящим - неслыханное извращение в нашей культуре.

- Трахаться? - переспросила Ккехн.

- Сексом заниматься, - объяснила я. Ккехн не поняла и пришлось уточнить: Тем, после чего получаются дети. Прости ее. Она часто не понимает, что несет.

- А ты зануда, - парировала Пзтз. - Я правильно понимаю, что правительство ее хочет изучать?

- Не правительство.

- Но боишься лететь на аэробусе и платить чеками. И она мне еще говорит, что я не понимаю, что несу!

- Я не знаю, кому доверять.

- Разумно. И какой у тебя план?

- Командир посоветовала мне обратиться к нашему сенатору.

- Вашему - это Нбр, типа?

- Да, к ней.

- Хм. Ну ну да, похоже на план. А позвонить никак? - Не дождавшись ответа, она продолжила: Ну давайте, отвезу.

- Да я бы и сама долетела, - сказала я.

- Не пори чушь. Если тебе нельзя чеки, тебе и права светить лишний раз без мазы. И далеко ты улетишь после двух масс ли своим ходом?

- Я четыре тонны на стационар...

- На батарейках. Любая дура сможет, - Я хотела возразить, что любая дура на батарейках сможет разогнаться до орбитальной скорости, но выйти на орбиту, тем более на заданную... Но потом поняла, что четыре тонны тут получатся ни при чем. - Короче, не трахай мозги. Тем более, у меня денег на билеты нету. Вы же без багажа?

- Без, - подтвердила я, и увидела, как сестра косится на торчащую из-за спины Ккехн острогу.

- Ну тогда залазьте. И кстати, если вы джейранами питались, вам, наверное, похавать надо.

- Неплохо было бы, - сказала Ккехн, и я задумалась, где она могла слышать слово похавать. Или догадалась по контексту?

- Давай где-нибудь по дороге, - сказала я.

Мы умостились в скрипучих сиденьях, Ккехн в пассажирском, я в кресле второго пилота. Сестра взялась за поручни. Я тоже взялась было, но сестра на меня рыкнула.

- Экипаж, взлетаю, - сказала она и оторвала самолет от земли. Уже в воздухе она поставила экран на фонаре кабины.

Автопилот она не включала, и быстро догадалась, о чем я хочу спросить. Ни слова не говоря, она открыла бардачок, достала пергамент страхового полиса и сунула мне в руку. Я быстро нашла печать и дату. Полис был свежий. Цукурбит автопилота между пилотскими креслами выглядел новым, а его крепление явно недавно расковыривали.

- Ты же в курсе, как они меня бесят, - сказала она, получив пергамент назад.

- Страховщики?

- Автопилоты. Впрочем, страховщики тоже. Ненавижу, когда мне указывают.

Регулируемое воздушное пространство начиналось на левом берегу реки. Пзтз не стала выходить на федеральную трассу, а пошла местными маршрутами, справляясь с пергаментной картой, натянутой под потолком над фонарем.

На запад от Тр!кх лежало Лессовое плато. Пассат несет из пустынь пыль. К востоку от реки доходят муссоны с западного побережья, и выпадает достаточно осадков, чтобы поддерживать сплошной растительный покров. Растения задерживают пыль. Опавшие растительные остатки перегнивают, а пыль слеживается в желтозем или, что то же самое, лесс, плотную плодородную почву. Главная проблема с ней - что ее легко размывает вода.

Лессовое плато достигает высоты трехсот метров над Тр!кх и семисот над уровнем моря. Даже небольшие речки промывают в нем глубокие долины, более похожие на горные каньоны, чем на овраги. На плоских участках когда-то паслись огромные стада антилоп и диких коров, но сейчас они были заняты пастбищами и полями сорго, а склоны долин - рисовыми террасами.

Трасса была пустынна. Локатор не показывал ни одного ответчика в воздухе, только навигационные маяки на земле. Небо быстро зеленело.

Солнце начало подниматься, когда мы уже пролетели пару десятков километров над плато. Сначала я увидела отблески инфракрасного света на облаках у западного горизонта. Я любила смотреть, как подо мной проходит линия терминатора. Но на нашей высоте это было сложно разглядеть, а на больших высотах ты обычно летишь на сверхзвуке, то есть даже в тропиках быстрее терминатора. Просто контуры, рисуемые ночным зрением, вдруг сменились желтыми многоугольниками разных оттенков и зелеными заплатами цветущего сорго.

Сестра, как положено, дождалась, пока диск солнца поднимется на полный диаметр над горизонтом, и только тогда выключила габариты.

- С позавтракать проблема, - сказала она. - Тут же везде эти... дастарханы. Лежат за столом. Ей же нельзя лежать на боку. Сразу все увидят, что у нее под пузом.

- Может, навынос заказать? - спросила Ккехн.

- Нет. В приличных едальнях навынос не продают. А в неприличные те, кто прилетел на самолете, не ходят. Подозрение вызовем. Просто надо заведение искать с северной кухней. Или фьюжн. То есть города побольше или туристические центры.

- Крупные города, наверное, плохая идея, - сказала я.

- Не настолько плохая, - фыркнула Пзтз. - Наоборот, в деревне мы привлечем больше внимания. Плохой ты параноик, сеструха.

Северная кухня... В нашей ситуации было глупо переживать по этому поводу, но я почему-то уже настроилась, что мы поедим где-то на Плато или в окрестностях. После вынужденного сыроедения я хотела чего-то крахмалистого и, как бы это сказать, посильнее приготовленного. Овощной плов с ананасами... баурсаки или батат фри с топленым салом...

Мечтая об еде, я не забывала оглядывать небо, и первой заметила кошку.

- Трафик на десять градусов, - по привычке доложила я.

- Вижу, - подтвердила сестра, и задрала нос самолета.

Она помогла самолету левитацией, чтобы не попасть в сваливание, но тут я увидела, что кошка взмахивает крыльями и тоже пытается набрать высоту.

- Жопа в крапинку! - закричала сестра и перешла к пикированию.

Мы уже разошлись, но сестра продолжала переживать:

- Как таких в воздух вообще выпускают??? Зачем тебе глаза на затылке??? Ловить и принудительно TCAS вешать!

- Что это было? - спросила Ккехн.

- Кошка, - сказала я.

- Летучая? - уточнила Ккехн.

Я утвердительно пошевелила ушами.

- Догонит ли в воздухе, или шалишь, летучая кошка летучую мышь?

- Эта не догонит, - сказала я. - Это не настоящая летучая кошка, а летучий сервал. Летучие кошки - они как драконы, только маленькие. У них крылья из экрана, и они пользуются левитацией. Вот от них ни одна добыча, летающая аэродинамически, не уйдет. А у сервалов крылья даже не как у летучих мышей, а как у летяг. Они могут ими махать, но больше парят. Они в воздухе маневрируют плохо, поэтому работают только по наземной добыче.

- Интересно, - сказала Ккехн. - Мне говорили, что у вас слабое тяготение и плотная атмосфера, поэтому должно быть много летающих тварей. Но я видела только драконов и птиц. Ну вот вас еще.

- Слабое по сравнению с чем? - настороженно спросила Пз.

- По сравнению с Землей. Да и с Гуляй-Полем.

- Ну, не знаю, какое тяготение на твоей Змл. Но с летающими тварями у нас все в порядке, - с гордостью сказала сестра. - Одних птиц, по-моему, под четыре массы видов. Потом летучие мыши, летучие тушканчики - они, скорее, летяги, прыгают и потом планируют, крыльями не машут - и летучие выхухоли. Выхухоли в обычной жизни почти не летают, только когда от хищников спасаются. Но на зиму перелетают к тропикам. Еще есть летучие кошки, летучие сервалы, кошки-летяги... правда, они не кошки, а циветты, но у них лапы длинные, как у кошек. Еще есть белки-летяги, еноты-летяги, летучие обезьяны, они бывают двукрылые и четырехкрылые...

- Еще квакши-летяги, - подсказала я.

- Ну, тогда еще летучих рыб и летучих акул посчитать надо, - согласилась Пз.

- А акулы не рыбы? - спросила Ккехн.

- Не совсем, - сказала я. - Рыбы без уточнений - это то, что мы хьюмансов научили называть плакодермами, панцирные рыбы. Вроде тех, которых ты острогой била. А акулы - это скаты, у них нет панциря, и плавники не разделены, а как одно большое крыло. Только большинство скатов этими плавниками машут, как крыльями, а акулы плавают, как рыбы, за счет хвоста. Плавниками только подруливают, а летучие еще в полете используют.

Нам надо было на северо-запад, но сестра стала забирать к югу, видимо, пытаясь добраться до окрестностей Снежной Горы, где были туристические места. Да и вообще, в нашем положении летать кратчайшими путями, наверное, было неразумно.

Снежная Гора - потухший вулкан посреди континента. По высоте она намного уступает Небесным горам, но все-таки достигает шести километров над уровнем моря. Достаточно, чтобы в тропиках на ее вершине круглый год лежал снег. У ее подножия созданы сафари-парки, где почти в первозданном виде сохранена экосистема Лессового плато.

Сестра часто возила сюда туристов, поэтому, конечно, лучше меня знала, где приткнуться и прилично поесть. Точка, которую она выбрала, ничем не отличалась от других точек на карте, да и с воздуха выглядела как обычная группа мотелей у воздушной трассы. Местный колорит выдавал только большой плакат "Сафари и апартаменты, Жхнц" и странный двухэтажный самолет с большой открытой платформой в качестве второго этажа, притулившийся на парковке под плакатом.

Пзтз послала запрос на включение посадочных маяков, зашла в коридор глиссады и быстро - чуть быстрее, чем положено, но строго в пределах допустимого - снизилась. На левитации она подрулила к свободному парковочному месту. Прямо напротив нас была вывеска "Дастархан Жхнц".

- Ты же сама говорила, нам в дастархан нельзя! - удивилась я.

- Это специальный дастархан. Для... э... лохов. С креслами. Кухня адаптированная, но приличная. По крайней мере, до Нрнк не обкакаетесь. Подождите.

Сестра пролезла между креслами в заднюю часть салона и, поднимая облака пыли, начала рыться в скопившемся там хламе. Рылась она долго, и наконец извлекла не очень чистую, но выцветшую на солнце добела попону из тонкого войлока.

- Это мы на нашу инопланетянку оденем. Чтобы не отсвечивала без мазы.

- А зачем это? - спросила Ккехн.

- Тебе - чтобы член лишний раз не отсвечивал.

- Это я догадалась. А вообще зачем она?

- Некоторые туристы думают, что так меньше перегреются.

- А на самом деле?

- А на самом деле, мне кажется, в ней только хуже. Лучше уж зонтик. Но сейчас она не за этим. Перегрева не бойся, в едальне кондиционер. И это, постарайся поменьше говорить, акцент у тебя совершенно жуткий.

Мы зашли в "Дастархан". Там, действительно, были приподнятые сиденья, на которых Ккехн вполне могла бы разместиться, не привлекая внимания к особенностям своей анатомии. Мы сели за столик в углу, и к нам почти сразу подошла официантка.

Пзтз помахала рукой и сказала: "Я водитель". Официантка выглянула в окно на наш самолет и сложила уши в знак согласия:

- За двоих бесплатно не будет, только полцены.

- Банкуй, - сказала Пзтз. - Мне, короче, бататовую лапшу, вок с бараниной и чай с пельменями.

Я открыла меню и увидела прекрасную возможность реализовать свою мечту о плове и баурсаках. Ккехн читать по-нашему не умела, и я ей посоветовала тоже взять баранину. Она уточнила, есть ли в меню имбирный квас, и он там был.

Ккехн с интересом оглядывалась, и я осознала, что она впервые находится на нашей планете в неофициальной обстановке, без охраны и журналистов, среди обычных дркнз - пусть их в этот утренний час и было немного, ест нашу обычную еду - пусть это и местная кухня, адаптированная, как элегантно выражалась моя сестра, для лохов.

Я поняла, что совершенно не представляла, как она себя чувствовала у богомолов. Она говорила, что по закону ее там считали своей, и она ходила в обычную школу, жила в обычном доме - пусть и в семье инопланетных иммигрантов. Но она даже по одному только внешнему виду ни при каком стечении обстоятельств не могла сойти за свою.

И еда... Богомолы говорили, и Ккехн это подтверждала, что она, в принципе, могла усваивать богомольскую и рлашскую еду, но нуждалась в пищевых добавках, состав которых наши натуроманты не могли определить. Подтвердили только, что они безопасны для здоровья. Но эта еда была из совсем других продуктов, выбранных и приготовленных существами с совершенно иным восприятием вкусов и запахов.

Сестра передала мне деньги под столом, чтобы поддержать легенду, что она простая водила, привезшая туристов. Я расплатилась, и мы вышли на парковку.

Дальше сестра полетела к федеральной трассе, на прямой путь до столицы.

Самолет, конечно, тяжелее, чем мы с Ккехн, но лететь в нем несравнимо легче. Даже без моей помощи сестра легко держала сто пятьдесят метров в секунду, как курьерский маглев. Большую скорость ее парусиновые крылья могли выдержать только на большей высоте, но у нее не было не только гермокабины, но даже флогистонных приборов. Так что моя помощь была не особенно полезна. Мы шли намного медленнее терминатора, но до столицы мы должны были долететь еще до конца рабочего дня, я могла застать сенатора в офисе.

Мы шли в верхнем, скоростном эшелоне трассы. Ниже шли тяжелые самолеты, с которыми справятся только трое пилотов, и большегрузы - списанные по старости аэробусные драконы. Упряжки и всадники на федеральных трассах появлялись не так уж часто и только в нижних эшелонах.

Трасса шла к западу от Гтзн, над Великими Равнинами, обходя крупные города. Здесь раньше лежали субтропические степи, а сейчас долины рек были заняты полями, а водоразделы пастбищами, с ветрозащитными лесополосами там и здесь.

По мере приближения к столице, местность становилась все более и более обжитой. Трасса уже не могла обойти города-спутники. Мы пролетали над жилыми кварталами, сортировочными станциями маглева, складскими комплексами, промзонами. В стороне я увидела приводные огни одного из аэропортов.

Сама трасса по касательной присоединялась к кольцевому маршруту, обходившему город. От кольца отходили несколько магистральных коридоров, ведущих к центру, под которыми почти не было застройки. Здесь действовали ограничения скорости, и сестра вынуждена была сбросить сначала до гросса, а потом и до трех четвертей гросса узлов.

Мы свернули на юго-западный радиус, пролетели около пятнадцати километров по направлению к центру и перешли в уличный трафик.

Я очень не любила летать над крупными городами, с их узкими извилистыми коридорами, расставленными в исторически сложившихся местах маяками, ложными сработками TCAS, когда в пяти метрах под тобой просвистывает, не снижая скорости, пересекающийся трафик, и неадекватными пилотами. Сестра, несмотря на всю свою нелюбовь к внешним указаниям, держалась в потоке довольно спокойно, только раз обматерив вклинившегося перед ней на перекрестке всадника.

В столице не было таких фантастических небоскребов, как в Порт Гтзн. Большую часть жилой застройки составляли двух- или трехэтажные клановые дома с небольшими палисадниками и внутренними дворами, да и офисные здания росли больше вширь, чем ввысь, даже у крупных федеральных ведомств. Офис сенатора размещался в небольшом старинном особняке, стилизованном под крепость.

Сестра вывалилась из уличного трафика, круто развернулась с потерей скорости и перешла с аэродинамического полета на левитацию. Я предложила помочь, но она отказалась. В принципе, правильно, передавать управление на малой высоте рискованно. Мы сели на гостевой парковке, окруженной цветочными клумбами и ровно подстриженными газонами. Мы набросили на Ккехн попону и вышли из салона. Сестра осталась в самолете.

Мы подошли по засыпанной мелким гравием тропинке к центральному входу. Охранник у дверей кивнула. Я достала паспорт и сказала:

- Я гражданка !тзт из клана Зздрл. Прошу аудиенции у сенатора по праву избирателя.

Охранница издали посмотрела на мои документы и сказала:

- Проходите. Там очередь, но небольшая.

Что-то в ее выражении или интонации показалось мне странным. Но умение читать невербальные реакции - не моя сильная сторона. Я открыла дверь и вошла. Первое, что я увидела это наставленные на меня арбалет и два блокировщика маны. Только потом я разглядела пряжки ремней и полицейские жетоны.

- Гражданка !тзт из клана Зздрл! Вы арестованы по обвинению в похищении особо охраняемой персоны.

- Я в офисе сенатора, прошу аудиенции по праву избирателя. Я под защитой закона!

- Вы можете решить этот вопрос в суде.

- Я имею право поговорить с сенатором!

- Вы получите такую возможность позже. Факт сопротивления при аресте будет использован против вас. Не ухудшайте свое положение. Передайте нам оружие и амулеты.

Я отдала телепат. Я его выключила еще перед тем, как села в самолет. У меня была дорогая модель, блокировку с нее просто так не снимешь. Впрочем, что с ним можно сделать не просто так, я предпочитала не задумываться. Потом я отдала нож. Полицейская ждала чего-то еще, и я вспомнила про укрепленный на боку топор. Я отдала его со словами "Это дровяной". Но и это было еще не все. Оказалось, что мой пропуск на территорию Центра достаточно магический, чтобы считаться амулетом. На меня надели наручники и блокирующий амулет на плечо.

Когда мы вышли на улицу, я увидела, что на посадку заходят три воронка. Сестру выводили из самолета, тоже в наручниках. Получалось, что третий экипаж предназначен для Ккехн. Я посмотрела на охранницу у дверей, которая меня пропустила в засаду. Или она меня пыталась предупредить, а я не поняла? Она предпочла спрятать глаза.

Глава 6. Перелет

- Задержанная !ткз, с вещами на выход!

Я осмотрела свою одиночную камеру. Из вещей у меня оставалась только расческа. Паспорта и чековую книжку изъяли при обыске перед приемом в КПЗ.

Я сидела тут уже шестой день. Обвинение мне должны были предъявить на третий, или отпустить. Мне было положено три звонка. Я их потратила в первый день.

Сначала я позвонила командиру - у нее был включен автоответчик. Потом я позвонила маме. Она меня обшипела и подумала, что сестре они адвоката, конечно, наймут, и попробуют собрать денег на залог, а я сама виновата. Я спросила: "вы от меня официально отрекаетесь?". Она повесила трубку.

Третий звонок я потратила на Ктч, третью нашу сестру, мать моих племянниц. Она подумала, что мама с бабушкой ее съедят, если узнают, что она со мной разговаривала, но она попробует что-то сделать. Чем кончились ее попытки, я так и не узнала. Точнее, вру, разумеется ничем не кончились, все кончилось совершенно иначе.

Меня посадили в колесную повозку, и мы поехали. Потом я узнала, что по регламенту обращения с заключенными, владеющими телекинезом, с меня нельзя было снимать блокировщик в здании тюрьмы. Вдруг мне придет в голову мысль напоследок разобрать все по камешкам. Не могу сказать, что я эту мысль не обдумывала.

Ехали мы недолго. Дверь открылась, конвоир махнула мне рукой. Я вышла наружу, невольно сощурившись от яркого солнечного света. Мы стояли где-то в чистом поле, рядом с небольшим навесом. Кроме воронка, рядом стояли еще полицейская повозка и самолет. Самолет показался мне знакомым. И тут я увидела командира. Я была в наручниках и с блокиратором, поэтому бежать обниматься было бы странно.

С меня сняли наручники и подвели к столу. На столе лежали мои вещи: телепат, нож, пропуск... Вернули даже топор. Я понятия не имела, что с ним делать, и прислонила к ножке стола. С меня начали брать подписку, что вещи мне возвращены, и претензий я не имею. За вещи я подписалась, а про претензии написала, что меня держали шесть дней без адвоката и обвинений. Служащая пошевелила ушами, но ничего не сказала.

Потом с меня взяли еще одну подписку, что я обязуюсь в течение двух дней прибыть на территорию Центра, зарегистрироваться по прибытии и не покидать Центр без уведомления. На это я согласилась.

Командир, ни слова ни говоря, махнула мне рукой в сторону своего аппарата. Это был дорогой самолет, даже круче тех, на которых Ккехн возили вдоль побережья. У тех упор был сделан на отделку салона, а у этого была дорогая конструкция. И довольно экзотическая.

Самолет представлял собой эллиптическое летающее крыло из клееного деревянного щита, похожее на развернутую боком доску для серфинга. В центральной части был наплыв, похожий на кокпит каяка южных островов, в центре которого и размещалась кабина. Стоял он на убирающихся посадочных лыжах.

Роскошное изделие. Я мечтала о таком, но накопить на это втайне от бабушки было совершенно невозможно.

- Как вы меня вытащили? - спросила я.

- Легко, в общем. Я сказала, что летать некому.

- И на это потребовалось шесть дней?

Командир стрельнула глазами в сторону полицейских.

- Телепат-то мне включить можно?

- Да. Зачем тебе вызывать подозрения, что ты хочешь скрыться?

Я включила телепат и попробовала посмотреть новости. Были сообщения что !ткз из клана Зздрл похитила Выжившую и скрылась в неизвестном направлении. Были сообщения что богомолы эвакуировали миссию c планеты и прекратили все контакты до момента, пока Выжившую им не предъявят. Но никаких новостей о моем аресте и чудесном спасении Ккехн не было. Тем более, не было и информации о моем освобождении.

Я показала объявление о розыске командиру. Она сложила уши в знак согласия, и снова стрельнула глазами.

Мне было плохо. Во время побега я была в опасной ситуации, но имела план действий. Потом я была в безвыходной ситуации и могла расслабиться. Сейчас я была в безумной ситуации. Я не понимала, готовиться к действию или расслабляться. Я даже не знала, надо ли мне бояться.

Я села в кресло второго пилота, и командир спросила:

- Поможешь?

- Давайте, - ответила я.

Вдвоем ее самолет гораздо легче было разогнать до сверхзвука, чем в одиночку, и глупо было этим не воспользоваться. Она связалась с диспетчерами, заказала слот в аэробусном коридоре, и мы взлетели. Мы находились на южной окраине, недалеко от аэропорта, поэтому легко угадали время подхода к коридору набора высоты.

Я никогда не летала с командиром в паре, но мы довольно хорошо координировались. Она вела, я только обеспечивала тягу. Когда мы набрали 0,75 маха, командир начала поворачивать самолет вокруг вертикальной оси. Почти как крыло с изменяемой стреловидностью, но конструкция цельная и центр давления при изменении угла остается почти на месте. Немного странноватое поведение при изменении угла атаки, особенно на поворотах, но командир говорила, что привыкнуть несложно. Мы повернули кресла и поручни, чтобы смотреть по курсу, и командир переставила приборную доску, чтобы она была перед нами.

На двенадцати километрах крыло на субзвуке держало уже не очень хорошо. Мы согласовали с диспетчерской, довернулись до максимальной стреловидности и стали переходить на сверхзвук. Подъемная сила возросла, и мы стали подниматься выше, в стратосферу.

Командир заказала эшелон восемнадцать километров. Мне нравилось смотреть, как темнеет небо, и как тропосфера превращается в узкую салатную полосу вдоль горизонта. При стартах в космос я проходила этот диапазон высот довольно быстро, а обзор в стороны из корабля не очень хорош. У командира самолет был с куполообразным экраном, так что вид почти ничего не закрывало.

Был ясный день, и дымка на малых высотах почти скрывала поверхность. Земля была видна только прямо под нами. Мы пересекли русло Гтзн и летели чуть севернее. Здесь река широко раскидывалась по равнине своими рукавами и протоками. Фарватер был спрямлен, но не слишком радикально, чтобы не нарушить естественные русловые процессы.

Мы вышли на эшелон и набрали крейсерские два с половиной маха. И только тогда командир спросила:

- Ты правда долетела от побережья до Тр!кх своим ходом?

- Да. А откуда вы знаете?

- Я беседовала с твоей сестрой. Знаешь, я даже не знаю, как реагировать.

- А какие варианты?

- Можно гордиться. Можно ругаться. Можно просто сказать "научила на свою голову". А как ты над горами прошла?

- Через Ржн. Чуть выше самого перевала. Я надеялась, что меня примут за дикого дракона. Похоже, это сработало.

- Как тебя арестовали?

- На входе в офис.

- Снаружи здания или внутри?

- Внутри.

- Значит, она мне все-таки соврала.

- Кто?

- Сенатор. Она сказала, что вас взяли на парковке. Но у меня была другая информация. Спасибо за уточнение.

- То есть сенатор тоже с ними???

- Вроде бы, нет. Я скорее думаю, что ее переиграли, но ей очень неудобно было это признавать.

- Я вообще ничего не понимаю. Я правильно понимаю, что формально я в розыске?

- Формально уже нет. Тебя могут доставать полицейские. Ты им покажешь браслет, они отстанут.

- Какой браслет???

- Трекер. Ты же расписалась, что должна зарегистрироваться по прибытии?

- Да.

- Когда ты будешь регистрироваться, тебе наденут браслет. Он не блокирует магию, только передает твое положение.

- И как я с ним буду летать в космос?

- Я их буду оповещать. Но по земле территорию Центра лучше не покидать, тут ты верно рассуждаешь.

- Я даже не уверена, что это лучше, чем тюрьма. Там, по крайней мере, был понятен мой юридический статус.

- Там он тоже не был понятен. Тебе же не предъявили обвинения?

- Нет.

- Значит, тебя еще позавчера должны были отпустить. Как твою сестру. Они сами не очень понимали, что с тобой делать. Этим я и воспользовалась.

- А я вам зачем?

- Я же с самого начала сказала. Летать-то некому. Правда, сейчас и летать особо некуда. Хмнс вывезли посольство с планеты, но оставили станцию, созвездие ретрансляторов, и ихний телефон, чтобы мы могли их вызвать, когда найдем Выжившую. Он в сенатской комиссии. Но у меня есть еще один телефон, чтобы они могли запрашивать траектории рандеву со станцией. У них летает пара кораблей. Как они говорят, снабжение. Я им обещала говорить о наших запусках.

- Но если летать некуда?

- Да. Вот тут начинается главное дело. Они пришли с какими-то странными пергаментами и выгнали нас из крыла Ж. Пергаменты мы пытаемся оспаривать, но пока без особого толка. И они готовят "Звездную рыбу-кита" как прыжковый корабль. Тебе твоя Выжившая ни про какие странные сны не рассказывала?

Я похолодела. В крыле Ж был отдел подготовки навигаторов. Там было все - и тестовые комплексы, и тренажеры. После потери "Звездного дракона" почти все там стояло на консервации, только иногда кого-то тестировали, но до вербовки, а значит и до тренировок, ни разу не доходило.

- Р... рассказывала. Ей снилось, как мы летим через перевал Ржн.

- Это многое объясняет. /p>

- А я тут как могу помочь?

- Твой пропуск. Тебе же его вернули?

- Да.

- Всем нашим пропускам вход в крыло Ж закрыт. Но твой в этот момент был неактивен. Полиция его велела заблокировать еще когда ты улетела. Когда мы его активируем, на нем запрета не будет. И в тех логах, которые они мониторят, это не отразится.

- Так тупо?

- Ну да. Когда нашу систему проектировали, такой вариант никому в голову не приходил.

- И что я должна сделать?

- Проникнуть туда. Если Выжившая там, то попробовать ее вытащить.

Я вспомнила, что на территории центра есть центрально управляемые блокировщики левитации. Улететь с ней я бы не смогла.

- Я не спецназовец. Не уверена, что справлюсь.

- У нас есть несколько козырей. Они заблокировали пропуска, но вся сигнализация выведена на наш пульт. И блокировщики левитации управляются с него же. В их пергаменте вообще не сказано, что мы обязаны координировать с ними охрану. Поэтому мы, теоретически до нескольких минут, можем изображать, что не понимаем, чего они хотят.

- А вы уверены, что они их не переключили?

- Про блокировщики точно уверена. Чтобы их переключить, надо канавы копать по всем газонам.

- А браслет?

- У него точность на такое не рассчитана. Он покажет, что ты на территории Центра. Но ты там и должна находиться.

- И что вы будете делать, если я ее вытащу?

- Позвоню хмнс. Мы с сенатором это обсуждали. Похоже, без вмешательства хмнс мы в тупике.

- Вы думаете, это поможет?

- Я ни в чем не уверена. Впрочем, я ни в чем не была уверена с самого прилета хмнс.

- После прилета богомолов мы можем быть уверены, что нас не закроют.

Командир сделала паузу, позволяя мне самой понять, какую глупость я ляпнула.

- Хмнс могут потребовать нас закрыть. Насколько я понимаю, они могут перекрыть нам космос полностью. Им не нужен пилот в корабле. Они могут послать управляемый снаряд в наш корабль, и это будет им стоить дюжину пудов мертвого железа и вычислитель. А железо они делают из охры, поэтому оно им ничего не стоит. Да и вычислители у них, как я поняла, довольно дешевые. И струи их двигателей... они же тебя предупреждали не попадать в них? А мне они показывали, что такая струя может сделать с их беспилотником. Запись, разумеется.

- Они не потребовали.

- После истории с Выжившей я не удивлюсь. Но это еще не все. Центр могут не закрывать. Его могут переподчинить. Как я понимаю, это и происходит в данный момент. По частям. Ты хочешь летать с дркнз, которые вербуют навигаторов силой? Думаешь, с пилотами они будут обращаться лучше?

Вопросы прозвучали как риторические.

Над горизонтом поднялись ледники и облачные флаги Небесных Гор. Мы летели над пустыней, только не совсем над той, где семь дней назад летели мы с Ккехн, а над ее продолжением по левому берегу Гтзн. Сама река выглядела равнинной, ее русло извивалось по широкой пойме, заросшей тургайными лесами. Здесь фарватер спрямляли энергичнее, тут и там на берегах можно было заметить огромные отвалы вычерпанного из русла песка.

Я вспомнила причину, по которой коммерческие драконы от столицы не выходят на сверхзвук при полетах в Порт Гтзн. Собственно круиза в таком полете получится максимум полчаса, остальное разгон, набор высоты и снижение.

Разгон сверхзвукового самолета, для меня, во всяком случае - почти чистое удовольствие. Просто тянешь изо всех сил, и он летит. А вот снижение с восемнадцати километров, да еще такое, чтобы приземлиться в заданной точке... Или, хотя бы, не промахнуться мимо этой точки на десятки километров...

Конечно, это хорошее упражнение для космонавта, которому надо выводить спутники на заданную орбиту. Но это упражнение на терпение и аккуратность. Как раз те качества, которых мне всегда не хватало.

Казалось бы, с таким запасом высоты и скорости, можно просто убрать тягу и планировать. Но сопротивление воздуха на двух с половиной махах даже в тропической стратосфере весьма ощутимое, а уже при небольшой потере скорости крылья не особенно держат. Свалиться в штопор на сверхзвуке не так уж сложно и очень страшно.

Аэродинамическое качество в паспорте написано высокое, но и полная скорость очень велика. Вертикальная скорость устоявшегося сверхзвукового планирования получается семьдесят пять метров в секунду. Не успеешь оглянуться - и ты уже в тропосфере. А тропосфера на двух махах на нашем самолете - это почти как в стенку врезаться.

Поэтому снижаться надо по тщательно рассчитанной траектории, плавно сбрасывая одновременно высоту и скорость, так, чтобы крылья все время держали, но без риска их отломать.

Богомолы говорили, что у их автопилотов есть автомат тяги, который все это вычисляет сам, так что можно просто его включить и только следить за приборами, если что-то пойдет не так. Но у них тягу дает машина, вычислитель можно подключить к ней непосредственно...

Здесь ситуация осложнялась еще тем, что, снижаясь по оптимальной траектории для выхода к Центру, мы должны были пройти слишком низко над горами. А там не только поверхность близко, но и турбулентность от проходящего между вершинами пассата.

Командир достала из бардачка и укрепила над нашими головами номограмму высот и скоростей для оптимального снижения. Потом она связалась с диспетчерской Порта Гтзн и запросила траекторию снижения выше глиссады аэропорта, с выходом в неконтролируемое небо, разворотом над океаном и входом в воздушное пространство Центра. На вопрос, согласован ли вход с Центром, она хохотнула и сказала, что она эти согласования и подписывает. Маневр был красивый, единственной проблемой в нем было то, что сама посадка происходила по ветру. Но на легком аппарате с двумя пилотами это было несложно.

Командир строго соблюдала принцип стерильной кабины: при наборе высоты и посадке - никаких посторонних разговоров. Я должна была следить за высотой и скоростью, уменьшая или увеличивая тягу, как тот автомат у богомолов, и предупреждая командира, если мы снижаемся не по графику. Мы пробежали по посадочному чеклисту и начали снижаться в трех десятках километров по горизонтали от вершин Небесных Гор.

Мы должны были пройти к северу от Порта Гтзн. Аэробусы, как и мы, не могли зайти на аэропорт по прямой, им тоже мешали горы. Стандартная траектория захода с запада подразумевала поворот над предгорьями к югу, снижение параллельно хребту и второй поворот уже возле самого аэропорта.

Был второй вариант захода, развернуться над морем и сесть с востока. Неопытные пилоты иногда предпочитали его, но по этому варианту приходилось садиться по ветру. Тоже не самое приятное занятие, особенно на тяжелом аэробусе.

Слева от нас над была видна вершина Владыки Тенгри с великолепным облачным флагом, похожим на стопку тарелок. Прямо перед нами горы были пониже, но ненамного. Турбулентная зона возле вершин была хорошо видна по облакам, и мы проходили существенно выше нее.

Перистых облаков видно не было. Я сверилась со сводкой погоды. Джет ушел к северу. Сводка обещала ламинарный противопассат ниже пятнадцати километров, поднимающийся над горами до шестнадцати. Я предложила командиру чуть прибавить скорости, чтобы плавнее войти в тропосферу. Она сказала, что не стоит: мы перед горами, и ветер здесь восходящий.

Тропическая циркуляционная ячейка устроена довольно просто. Солнце проходит в зените над какой-то областью тропиков, разной в зависимости от времени года. Там оно нагревает землю и создает восходящий поток. Более холодный воздух с севера и с юга втягивается в получившуюся область низкого давления, обычно принося с собой и влагу, формирующую дождливый сезон. Гироскопические силы отклоняют северный и южный ветра к западу, формируя устойчивый ветер, известный как пассат. К северу от эклиптики он юго-западный, к югу - северо-западный.

Поднимающийся воздух образует встречное течение в верхней части тропосферы, противопассат, который те же гироскопические силы отклоняют к востоку. Горы, континенты и слишком большие океаны могут нарушать эту структуру, но делают это предсказуемо. В отличие от субтропической и умеренной зон с их циклонами и антициклонами.

Под нами река прорезала предгорья и сам хребет узким, глубоким и почти прямым ущельем, градусов на тридцать отклонявшимся от перпендикуляра к линии хребта. Богомолы говорили мне, что называют такие реки антецедентными, и обычно считают доказательством, что река тут была раньше, чем поднялись горы.

Перед началом предгорий стояла первая из плотин, поддерживавших уровень воды в каскадах шлюзов, поэтому там река разливалась до двух километров. Даже с нашей высоты была видна очередь кораблей перед входом в шлюзы.

В тропосферу мы вошли легко. Поток был, как и обещали, почти ламинарный, и командиру пришлось лишь слегка уменьшить угол атаки, чтобы компенсировать восходящий поток, а мне уменьшить тягу. Немного более сложное приключение нас ждало за горами, где мы попадали в сочетание попутного ветра и нисходящего потока. Но в ламинарном течении это не должно было быть проблемой.

Мы прошли над вершинами. Стали видны спускающиеся к океану предгорья, глубокая губа Гтзн и чуть в стороне - гавань и небоскребы Порта Гтзн. Хорошо видно было, как мутная вода реки выходит в море. В сухом воздухе противопассата облака не формировались, поэтому турбулентность была не видна, но нас слегка тряхнуло.

Диспетчер сказала про встречный трафик на массу футов ниже. Командир подтвердила. Я нашла метку на локаторе. Она была уже над побережьем, но слишком далеко и низко, чтобы сработал TCAS. В обычных условиях на таком расстоянии визуально ее было бы плохо видно, но она шла на трансзвуковой скорости уже в пассате, и я увидела ее конденсационный конус. Судя по транспондеру, это был трансокеанский рейс. Дракон и погонщики устали, лучше их было лишний раз не напрягать.

Мы шли выше траектории захода в аэропорт, поэтому столкновение нам не угрожало. Только если они не решат уйти на второй круг. Но сработка TCAS в аэробусном коридоре, особенно на встречном курсе - уже ЧП, требует формального расследования. Я проверила наш транспондер и послала пинг. Встречная погонщица ответила.

Встречный трафик первым дошел до точки поворота и ушел с нашего курса. Она быстро сбрасывала скорость, поэтому конденсационный конус к этому моменту уже исчез.

Мы отклонились от коридора к югу, чтобы не создавать помех встречному трафику, и вышли в неконтролируемое небо над океаном. Мы все еще были в противопассате. План командира подразумевал, что мы перейдем в пассат на южном курсе, чтобы сдвиг ветра был чисто боковым.

Здесь мы уже почти планировали. Я вспомнила, как эта фаза снижения выглядела, точнее, звучала в богомольском корабле-самолете. Автомат тяги убирал обороты турбин до минимума, так что их звук становился почти неразличим на фоне шума набегающего потока. Но изредка турбина взревывала, очевидно, когда вычислитель решал, что скорость слишком низка. Я попыталась лететь так же, давая короткие импульсы тяги, когда скорость приближалась к пределам параметров. Командир покосилась на меня - все-таки нас учили летать более плавно - но ничего не сказала.

Мы быстро преодолели горизонтальное расстояние между Портом Гтзн и Центром. Командир запросила воздушный диспетчерский пункт Центра, включила посадочные маяки парковки, мы развернулись к берегу и начали заход. Я перешла на более плавное регулирование тяги, чтобы не раздражать ее на малой высоте.

Запрет на полеты над территорией самого Центра распространялся и на личный самолет командира. Мы вышли к парковке на высоте двадцать метров и путевой скорости около пятидесяти километров в час. Командир выпустила шасси, приказала переходить к левитации и резко задрала нос, чтобы сбросить воздушную скорость.

Мы плавно прикоснулись к асфальту прямо в середине посадочного круга. Комадир сама выкатила самолет к своему парковочному месту, мы вылезли, и она пристегнула экипаж к камням заговоренными веревками. Веревки были чисто символические, больше от ветра, чем от угона. Нож их, конечно, не брал, но я бы могла порвать простым телекинезом.

Кроме знакомых мне самолетов других космонавтов, на парковке стояло множество незнакомых экипажей, даже целый омнибус под шестерку драконов. Загон для драконов тоже был непривычно полон.

- Мне же надо в полиции зарегистрироваться? - вспомнила я.

- Да. Я думала, ты сначала пообедаешь хотя бы, - сказала командир.

- Не знаю, - сказала я. Хотелось бы побыстрее развязаться.

- Сказала бы, я бы тебя подвезла.

- Да что-то не сообразила. Ладно, я дракона возьму. Только... Мне бы надо сначала на кухню.

- Зачем???

- Хомяка выпросить.

- Балуешь ты их...

- Эмпатия не моя сильная сторона. А с хомяком проще. Ладно, наверное, и правда лучше поесть, а то я не завтракала

Мы пошли к КПП. Я поняла командира так, что мой пропуск уже разблокировали, но почему-то очень боялась, что он не сработает. Он сработал. Мы пошли по аллее к коттеджам. Я невольно посматривала в сторону крыла Ж. Снаружи оно никак не изменилось, только у грузового подъезда можно было заметить незнакомый, без логотипов Центра, фургон, запряженный четверкой лошадей.

- Питание у них свое, - прокомментировала командир. В нашу столовую не ходят. И ночуют не здесь, на ночь только охрана остается.

У коттеджей мы разошлись. Я пошла обедать и за хомяком. Потом я взяла Овш и слетала в полицию. Я ни разу не была в поселковом полицейском участке, да и полицейские были удивлены моему визиту и его причине.

Потом я вернулась в Центр и пошла в свои апартаменты. Я не была тут с тех пор, как меня поселили с Ккехн. Уборку делали регулярно, но комнаты приобрели нежилой запах. Или мне так показалось?

Пока я сидела в камере и даже пока мы летели, я почему-то мечтала, как дойду до своей кровати, повалюсь на нее боком, как Ккехн, когда сказала, что ей это надо обдумать, и буду лежать без движения, если получится, несколько недель подряд. Обдумывать. Но сейчас я поняла, что мне совсем не хочется пачкать постель тюремными запахами.

Я вспомнила рассказы Ккехн про вылизывание и вспомнила картинки, которые она мне показывала - это мелкое земное животное, похожее на рлаши, как оно сидит, выставив заднюю ногу вверх и вылизывает себе живот. Неужели рлаши тоже может вылизать всю себя без посторонней помощи? Я решила сначала сходить в купальню и массажную, а только потом отлеживаться. Но тут зазвонил внутренний телепат. Я приняла вызов.

- !ткз, подойди, пожалуйста, - подумала командир.

Я смогла только сказать "сейчас буду".

Командир встретила меня в своем кабинете с очень радостным видом. На столе у нее стояла открытая богомольская коробка из картона, а в руке было продолговатое серое устройство со множеством светящихся кнопочек, совсем не похожее на плоский телефон Ккехн.

- У нас есть новый козырь. Мой небольшой гамбит сработал. Пока я за тобой летала, хмнс прислали нам второй телефон.

- Что за гамбит? - не поняла я.

- Мы накрыли телефон зеркалами и попытались позвонить. Он нарисовал иероглифы на красном фоне и не позвонил. В инструкции эти иероглифы перевели как "нет несущей", я хотела лингвистам руки пооткручивать. Мы перезвонили еще раз и сказали, что что-то ваш телефон глючит. Они сказали, что подумают, что с этим сделать. И вот, придумали. Надо проверить, могут ли они слышать друг друга. Судя по инструкции, должны.

- То есть, у нас есть канал связи, который они не могут прослушать?

- Именно! Не только прослушать, но даже запеленговать!

- Но богомолы-то его будут слышать???

- Скорее всего. Но, мне кажется, сейчас это наименьшая из наших проблем. Что у нас проблемы, они и так уже в курсе. Там есть еще текстовые сообщения, но они, разумеется, по-хмнсовски. Я только три-четыре их иероглифа помню, и то не уверена. На самом деле, его проверить надо.

Командир выдала мне старый телефон и белый хрусткий богомольский пергамент с инструкцией. Я просмотрела ее. Нужно было набрать номер вызываемого телефона и нажать зеленую кнопку с закорючкой. Я помнила похожую кнопку на телефоне Ккехн и ее объяснение, что так выглядели трубки у старинных земных телефонов. Богомольские цифры я успела выучить, и, как оказалось, большая часть кнопок - это именно цифры, а под каждой цифрой на кнопке было нарисовано три-четыре фонетических иероглифа. Я еще подумала, что набирать иероглифы на такой клавиатуре было бы ужасно неудобно, тем более что слова у них ведь могут состоять из множества фонем. И еще мне показалось странным, что цифра ноль находится не в начале ряда кнопок, а в конце, после девятки.

Я набрала номер нового телефона и нажала кнопку. Устройство в руке командира противно задребезжало, и она тоже нажала зеленую кнопку.

- Как слышите меня? - не удержалась я.

- Слышу вас ясно и четко, - подыграла командир, и только после этого я услышала свои слова из ее телефона.

- Да, сейчас работаем через стационар, - подтвердила командир. Я посмотрела расписание, можно подгадать так, чтобы начать, когда низкоорбитальное будет слышно.

- Лучше, наверное, не сразу когда будет слышно, а минуты за две-три. Связь-то мне в первые минуты, наверное, будет не так остро нужна.

- Резонно, - согласилась командир.

До вечера было полно времени. Я поделилась с командиром своими планами сходить в массажную, и она согласилась, что это могло бы улучшить мое настроение. И даже подписала мне ярлык на полный тонизирующий массаж, как перед полетом. И я пошла купаться, гладиться и чесаться.

Мне стало лучше. Я чувствовала себя как перед испытательной миссией. Непонятно, что будет, но что-то определенно будет. Не бывает так, чтобы ничего не было.

Глава 7. Прыжок

Я встряхнула корабль для калибровки акселерометров и осмотрела индикаторы. Все системы были желтые, несмотря на нештатную процедуру активации. Я взялась за поручни и потянула.

- Майор !ткз, как слышите? - подумал кто-то в интерком незнакомым тоном.

- Слышу вас хорошо, - рефлекторно подумала я.

- Прекратите взлет и садитесь. Это приказ.

- Вы не имеете права мне приказывать.

На локаторе я увидела еще два транспондера. Похоже, активировались трехместник и грузовик, стоявшие на площадке. У меня была фора в несколько дюжин мгновений, но это были более легкие корабли. "Звездную рыбу-кита", даже без груза, мне было тяжеловато тянуть с номинальным ускорением, а они легко могли выдать и шестнадцать, и восемнадцать же.

Мы были слишком далеко от окна рандеву с богомольской станцией, как ни считай. Биэллиптически ее поймать было физически невозможно, а брахистохроной не хватило бы никакого дельта-вэ. Оптимальный по времени перехват в заданном бюджете был триэллиптическим с высоким апоцентром, но на такой траектории слишком легко было бы перехватить меня. Проще говоря, физической возможности добраться до станции, прежде чем они меня достанут, не было

Я прибавила тягу. Это почти не привело к росту скорости, я упиралась в сопротивление воздуха. Но на малых высотах они бы тоже в него уперлись. Это было неэффективно по бюджету дельта-вэ, но позволяло мне использовать разницу во времени старта.

Они, похоже, тоже активировались по нештатной процедуре, и стартовали почти одновременно. Ккехн заметила их только сейчас.

- Кытыз, они нас преследуют? - спросила она.

- Скорее всего, да.

- Они нас могут догнать?

- Возможно.

- Что они будут делать?

- Я не знаю.

- Мы что-то будем делать?

- Я попробую.

Я прошла звуковой барьер на высоте около двух километров, на земле должно было нехило хлопнуть. Я вздохнула, добавила маны на лобовой экран, вывела на дисплей расчетный апоцентр и время до него, и отклонила нос корабля на три градуса от вертикали проградно. Как я поняла картинки богомолов, при вертикальном старте они начинали гравитационную дугу на гораздо меньшей высоте и скорости. Но по нашим меркам даже это было безумием, я была еще глубоко в тропосфере.

Как показывали богомолы на симуляторе, я держала сорок пять ихних секунд - точнее восемь дюжин и четыре наших мгновений - до апоцентра, а когда это время увеличивалось, отклонялась вниз по тангажу. Но тяга у меня была гораздо больше, чем у богомольских кораблей, поэтому уже к высоте десять километров я летела почти горизонтально и приблизилась к скорости в три маха. У меня возникли сомнения в прочности лобового экрана, я подала на него дополнительную ману. В результате я уперлась в лимит мощности батареи, и мне пришлось снизить тягу.

Преследователи не рискнули повторить мой маневр, они по-прежнему набирали высоту вертикально.

- Ккехн, - сказала я. - попробуй проверить свои навыки. Рассчитай прыжок на Глй-пл.

- Слушаюсь, - сказала она.

На навигаторском дисплее замелькали цифры.

- Очень плохо, - вскоре сказала она. - Относительная скорость планет три дюжины ли за мгновение, это сколько километров в секунду?

- Понятия не имею. Но очень много. Почти четыре параболических скорости, у меня маны не хватит. Какие еще хумансовские колонии ты помнишь?

- Какие смогу найти на этой карте? Лямбда Змеи, Аккио. Но она не колония

- Неважно. Там же есть хумансовское посольство?

- Конечно.

- Попробуй на нее.

- Мне это не нравится, - сказала она, но, судя по замелькавшим цифрам, начала расчет.

Высота все-таки росла, сопротивление воздуха падало, и я продолжала разгоняться, хотя на экран уходило все больше и больше маны, и я вынуждена была снижать тягу. Мы уже были близки к пяти махам, воздух перед нами начинал светиться.

- Относительная скорость девять ли за мгновение, - сказала Ккехн. - Но там, как ни странно, гравитационный колодец мельче, ваш компьютер дает какую-то странную зону прыжка.

- Почему странно?

- Звезда класса G, тяжелее вашей.

- Класс G - это то, что они называют желтыми карликами?

- Да.

- Тогда орбита планеты в обитаемой зоне гораздо выше, - сообразила я. - Все правильно. Дай мне координаты.

Зона прыжка лежала за горизонтом, и получалось, что мне надо понизить орбиту, чтобы выйти к ней, а не повышать. Это было выгодно, в том смысле, что преследователи могли сжечь весь свой дельта-вэ, прежде чем догнали бы меня. Но мне нужно было набирать горизонтальную скорость и, вопреки теории гравитационной дуги, уменьшать вертикальную. И дольше оставаться в стратосфере, двигаясь уже почти с космической скоростью. А еще ведь прыжок поглощает огромное количество маны. Не придется ли нам тормозиться об атмосферу этой, как ее, Ккйо?

- Поняла, - наконец, сказала я. - Еще задание. Возьми хумансовский телефон, позвони хумансам, попробуй объяснить ситуацию.

Я отцепила телефон от пояса и протянула ей. Она с некоторым сомнением протянула руку над краем гамака. Возможно, она видела цифры ускорения на дисплеях, и думала, что моя компенсация перегрузки распространяется только на сам гамак или какой-то еще ограниченный объем.

- А какой номер? - спросила она.

- Не знаю. Вроде бы, там в быстром наборе.

- Да, наверное, вижу, - сказала она. Там написано хмнс диспетчер.

- Наверное, подойдет, - согласилась я. - Думаю, там должны быстро разобраться, на кого перевести.

Она нажала на кнопку, и вскоре я услышала, как она говорит по-богомольски. Я смогла распознать только ее собственное имя в богомольском произношении. Я знала несколько богомольских слов, преимущественно из того лексического ряда, которые употребляла Ккехн, но, к своему стыду, не могла разобрать ни одной фразы.

Потом я левым глазом увидела, что она нажала кнопку отбоя.

- Что они сказали?

- Они сказали, не смей прыгать, ты создашь временную петлю. Сказали, лучше прыгай на Гуляй-Поле.

- Это то, о чем ты говорила? Если сочетать два разных способа сверхсветовых перемещений...

- Да. Может, правда нам лучше на Гуляй-Поле?

- Не получится. Три дюжины ли за мгновение - это гиперболическая не только от планеты, но и от звезды. А у их кораблей маломощные двигатели, они могут не успеть нас догнать, прежде чем мы улетим в межзвездное пространство. Или прежде, чем задохнемся. Жизнеобеспечение-то у нас тоже не бесконечное.

- Возможно, мне придется стать небесным духом.

- Зачем?

- Потому что иначе от меня не отстанут. Временная петля может исполнять желания, поэтому все захотят контролировать того, кто может их создавать. Люди, дыркынз, наверное, даже рлаши. Я слышала, люди говорили, что стать небесным духом - единственный способ защитить себя в такой ситуации.

- А как это - стать небесным духом?

- Не знаю. Люди, которые пытались стать духами в конце серафимской войны, вживили себе в мозг интерфейс с ансиблем, прилетели к газовому гиганту и стали сбрасывать туда реплицирующихся големов. Чтобы построить сверхмозг, части которого взаимодействуют через ансибли. Говорили, что такой мозг нужен, чтобы построить и контролировать Истинный Ансибль. Устройство, которое может создавать короткие временные петли по желанию, и таким образом получать любую информацию и исполнять любые желания за короткое время.

- Но если ты не знаешь, как ты сможешь это сделать?

- Те люди тоже не знали. Но, когда они входили в первую петлю, они пожелали это узнать и сделать это. Вроде, по легенде, первый только пожелал узнать и сделать, а второй пожелал узнать, как остановить первого, и тоже сделать это. Желание второго было позже, поэтому первый ничего сделать не смог. Но они сами себе, возможно через ту же петлю, прислали знания и материалы, чтобы, во всяком случае, начать.

- Я не знаю. Давай все-таки на Ккйо. И это... ты же считала, чтобы оказаться за планетой?

- Да, как учили.

- Не в нашей ситуации. Пересчитай перед планетой.

- Хорошо.

На навигаторском дисплее снова замелькали цифры. Как и было на богомольских симуляторах, апоцентр ушел за горизонт и время до него росло с бешеной скоростью, ни про какие восемь дюжин мгновений уже не было смысла вспоминать. Да и сам он был высоко над атмосферой. Если бы моей целью была низкая круговая орбита, уже можно было остановить разгон и лететь баллистически до самой инъекции. Или не совсем баллистически, компенсируя сопротивление воздуха. Но мне нужна была высокая, и чтобы избежать перехвата, гиперболическая орбита для выхода в возможную зону прыжка.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат, Полиция Сингулярности: Мы дали операции кодовое имя "Ананси". В настоящее время дежурная ударная группа в составе авианосца "Бодисатва Гуаньинь", линкоров "Сюань Цзан", "Чжу Бацзе" и "Ша Сэн", восьми крейсеров, двадцати эсминцев и пятидесяти вспомогательных кораблей набирает эквипотенциаль для прыжка, ETA двадцать пять килосекунд. Резервные ударные группы с Альфы Центавра и Зиппанга готовятся к выходу.

Неидентифицированный голос: А что с Сунь У Куном?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: "Сунь У Кун" в ремонте.

Александр Самойлов, председатель комиссии: К прыжку куда?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: В систему Дикейзет, разумеется. Поскольку строительство оптимально начинать в самой ранней точке петли, а ранняя точка по ансиблю там...

Александр Самойлов: Вы понимаете, что планируете ввести почти сотню боевых кораблей в чужую систему, с хозяевами которой у нас нет нормальных дипотношений?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А вы думаете, они нам скажут спасибо за бога в своей системе? Пусть даже если это будет представитель их вида?

Александр Самойлов: А вы думаете, мы или вы успеете им объяснить, чего вы добиваетесь и почему? Так, чтобы они нам поверили?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат (глядя в телефон): Ансибль-соединение с Аккио прервано. Похоже, он все-таки прыгнул. А мы туда прыгнуть уже не можем.

Над нами висела голубая планета. Амулеты моргали цифрами: вычислитель не мог привязаться к координатам. Впрочем, локатор нащупал планету и быстро определил радиальную скорость, а потом стали появляться и оценки горизонтальной скорости. Мы летели в планету, но далеко не вертикально. И это давало надежду.

Я оценила бюджет дельта-вэ. Он был плохой, ни выйти на более-менее круговую орбиту, ни нормально сесть мы не могли. Вычислитель не давал хороших оценок для аэродинамического торможения, и это было понятно - он не знал ни плотность атмосферы, ни ее высоту.

Я решила отклониться к горизонту и пройти через атмосферу без посадки. Это позволило бы нам сбросить скорость ниже параболической. Я надеялась выйти на вытянутую эллиптическую орбиту, что дало бы время подумать и даже немного подкопить ману.

Может быть, за одно или несколько аэродинамических торможений в перицентре я смогла бы сбросить скорость, оставив достаточно маны для мягкой посадки. Или выйти на орбиту, удобную для перехвата богомолами. Ккехн говорила, что у них есть какие-то патрульно-спасательные корабли в каждой системе.

Я начала ускорение и велела Ккехн попытаться связаться с богомолами. Она достала телефон и сказала, что сеть недоступна. И начала объяснять, что это не обычный телефон, а, видимо, устройство, рассчитанное на работу с временной сетью, которую богомолы развернули в нашей системе. Отсутствие связи, конечно, было проблемой.

Планета быстро приближалась. Я развернула корабль дном вперед и поставила экран на весь корпус, чтобы защититься от нагрева. Потом я расширила его до пяти диаметров корабля, чтобы сбросить побольше энергии.

Сначала все шло нормально. Я, почти как рассчитывала, сбросила скорость ниже параболической, и мне казалось, что мы выйдем из атмосферы на не особо вытянутую и вполне приличную орбиту. Как вдруг перегрузка начала расти. Потом я узнала, что в излучении желтых карликов гораздо больше ультрафиолета, поэтому стратосфера у кислородных планет сильнее прогревается и поднимается гораздо выше, чем в мирах оранжевых звезд. Собственно, я была еще в мезосфере, но ведь более высокие слои стратосфера тоже подпирает...

Я сжала экран до размеров корпуса, прекратила торможение своими силами и только компенсировала перегрузку. Потом даже попробовала дать ускорение проградно и радиально вверх, но было поздно. Апоцентр быстро приближался к планете. Гораздо быстрее, чем я предполагала. Он еще был над атмосферой, но мы-то были под ней, и еще не прошли перицентр.

Я не могла тратить много маны на ускорение, все уходило на экран, на защиту от теплового излучения. А главное, попытки ускорения сейчас только увеличивали суммарное воздействие сопротивления воздуха. Атмосфера меня затянула.

Я попыталась оценить перспективы. Выглядело так, что одним куском до поверхности мы не долетим. Задача получалась не в том, чтобы посадить корабль, а в том, чтобы опустошить батарею, чтобы избежать взрыва, когда корабль развалится от аэродинамического давления.

Я снова расширила экран, чтобы увеличить сопротивление и сбросить как можно большую долю кинетической энергии в верхних слоях атмосферы. Но бывший апоцентр превратился в перицентр и начал опасно быстро приближаться к поверхности. Крутой вход в плотные слои атмосферы тоже был нежелателен, особенно в нашей конфигурации.

Я приказала Ккехн активировать ее личный защитный экран и взвести репульсор, который должен был обеспечить относительно мягкую посадку при падении с равновесной скоростью. Я не знала, как она оценивает ситуацию. Она видела на дисплеях скорость, а вычислитель показывал остаток дельта-вэ, и она не могла не видеть, насколько первое больше второго.

Плотность воздуха возросла, и над носовым экраном я увидела сначала сполохи, а потом непрерывное пламя, яркое, как звезда. Я вынуждена была затянуть штору, защищавшую от солнца. Свет пробивался и через нее, но хотя бы не жег глаза, и можно было разглядеть дисплеи.

Я вынуждена была подавать почти всю ману на экран, чтобы безумно яркий свет ударной волны не сжег днище корабля. Наши корабли никогда не входили в настолько плотный воздух на такой скорости, и наши аэродинамические трубы даже близко не могли подойти к таким параметрам. Физику происходящего мы знали только по наблюдениям за метеорами. Обычно даже крупные метеоры, входящие по такой траектории, сгорали без остатка или взрывались. Я успела подумать, смогу ли я сохранить хоть какие-то амулеты, чтобы можно было составить отчет о полете, и решила, что наши с Ккехн жизни важнее.

По мере роста перегрузки, я поняла, что давать компенсацию только для нас с Ккехн - плохая идея. Доски корпуса начали явственно скрипеть и мне показалось, что я слышу треск. Я черпанула дополнительной маны из батареи и стала притормаживать весь корпус. К этому времени огонь за бортом потерял голубой оттенок и стал, скорее, желтым, а потом и оранжевым, как наше солнце.

- Мы падаем? - наконец, спросила Ккехн.

- Да, - призналась я. - Корабль, скорее всего, развалится в воздухе. Я постараюсь тебя поймать, но даже если это не получится, экран должен тебя защитить. Постарайся прижать руки-ноги к телу, вообще сгруппироваться. А репульсор тебя посадит.

Я еще подумала, что репульсор, конечно, посадит, но, если там скалы или деревья, ноги наверняка переломаем. Даже если сгруппируемся. А ведь мы могли попасть и в море... И неясно, что хуже - в открытое море или в прибой возле скал, например. И Ккехн тоже об этом подумала.

- А мы куда падаем, в море или на сушу?

- Понятия не имею, - честно сказала я.

- Ты умеешь плавать?

- В экране да. У тебя тоже будет экран, в нем плавать легко.

Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.

Александр Самойлов: Как я понимаю, зона прыжка недалеко от точки Лагранжа, и вообще орбитальная скорость в районе эквипотенциали небольшая. Несколько килосекунд ваша группа вполне может подождать.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: С точки зрения чисто орбитальной механики, наверное, да. Но мы же говорим про создание бога, там решает буквально каждая даже не кило-, а просто секунда. И как мы будем просить разрешения? Мы же не можем объяснить им про богов! Кто знает, что им взбредет в голову? Я слышал какой-то русский анекдот, не помню точно. Но там было про "пожалуйста, не сморкайтесь в занавески - о, а это идея".

Александр Самойлов: Мы им передали арахноида, который знает про богов. В этом смысле, уже поздно.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А вообще, как так получилось? Кто это разрешил?

Александр Самойлов: А какие были варианты? Придушить его сразу? Или растить в полной изоляции? Или вырастить, но не отдавать?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Кстати, раз уж мы про это заговорили. Кто вообще пилотировал гиперпривод? Я верно понимаю, что на борту прыгнувшего корабля были только двое арахноидов, включая вашего этого выжившего?

Александр Самойлов: По словам Ккехн, да. И, как мы поняли его реплики, он и пилотировал.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Может, это какая-то ошибка перевода?

Александр Самойлов: Он вырос на Гуляй-Поле, английский-то он знает как родной. Я думаю, нам в любом случае надо связаться с арахноидами. Вряд ли они скажут правду, но мы можем узнать хоть что-то.

Наша скорость падала, огонь за бортом стал уже красным и приближался к инфракрасному. Казалось, самое страшное позади. Но кончалась мана в батарее. Этого я и добивалась. Но мы летели с гиперзвуковой скоростью на высоте, соответствующей стратосфере Дкз. Даже несветящаяся ударная волна, соприкоснувшись с просмоленным деревянным корпусом, заставила бы его загореться.

Конечно, это не было бы похоже на пламя в костре. Поток воздуха сдует выделяющиеся из дерева пары быстрее, чем они смогут образовать пламя. Но дерево будет быстро обугливаться и терять прочность. А когда корпус начнет разрушаться, он это будет делать несимметрично, и мне потребуются огромные усилия для стабилизации полета.

Я дождалась, пока в батарее останется гросс единиц, и убрала экран. Результат я сразу увидела по изменению цвета пламени: оно стало гораздо ярче, плотнее и более похожим на огонь. По ушам, даже через экраны, ударил вой турбулентности.

Я неправильно оценила характер разрушения. Первыми прогорели тросы, стягивавшие доски корпуса, и он просто рассыпался. Я не успела разглядеть процесс, борта просто исчезли. И я почувствовала удар, когда днище корабля и нижняя переборка стукнулись в переборку кабины. Мы с Ккехн остались в открытой кабине, отделенные от ударной волны только стопкой из переборок и днища, а от остального окружающего мира - двумя экранами, кабинным и нашими собственными.

Автопилоту каким-то чудом удалось сохранить ориентацию. Почти все амулеты продолжали работать, и я видела, что скорость быстро падает, да и чувствовала это же по перегрузке. Это было понятно: лобовое сечение осталось почти тем же, а масса остатка корабля резко уменьшилась.

- Может, мы так и сядем? - спросила Ккехн.

- Не получится, - сказала я. - У меня не хватит сил это затормозить, и наши репульсоры такое не поднимут. Впрочем, я попробую немного полететь на этом, хотя бы достичь, как ваши пилоты говорят, окончательной скорости.

Я пробежалась по амулетам и выключила все ненужное, чтобы оставить побольше маны на стабилизацию полета. Потом я узнала, что наш обломок по форме получился похож на посадочные аппараты древних богомольских кораблей, предназначенные для аэродинамического схода с орбиты: они тоже имели плоское или почти плоское дно и куполообразную или коническую верхнюю часть. В нашем случае, роль куполообразного верха, придававшего некую аэродинамическую стабильность, играл бывший лобовой экран.

Скорость действительно падала очень быстро. Вскоре ее уже нельзя было назвать гиперзвуковой, и горение древесины прекратилось. Я наконец-то смогла увидеть окружающий мир: небо цвета индиго, и горизонт с узкой голубой и необыкновенно яркой полоской тропосферы. Мы падали почти вертикально, поэтому разглядеть что-то кроме горизонта я не могла. А зеркала заднего вида улетели вместе с досками корпуса.

Равновесную скорость около ста метров в секунду мы достигли на высоте около двенадцати километров. Небо тут уже было не цвета индиго, но и еще не тропосферное. В тропиках на Дкз это уже тропосфера, а в умеренном поясе еще стратосфера или, в лучшем случае, тропопауза. Но я представления не имела, на какой широте этой планеты мы находимся, а опыт входа научил меня не особо полагаться на аналогии с Дкз.

По любому, лететь было еще довольно долго, и по мере снижения равновесная скорость должна была падать. Я задумалась, как мы будем покидать обломок, и решила отложить эту операцию до еще меньших высот. Все-таки меньшая скорость сделала бы ее менее опасной, а время бы дало возможность все потщательнее продумать.

Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вообще, вы понимаете, что с такой политикой нам остается только передавать всем встречным инопланетянам нашу прыжковую технологию? Потому что иначе они рано или поздно разработают свою, и начнется...

Александр Самойлов: Мне кажется, это было понятно с самого начала. А что вы предлагаете? Уничтожать всех встречных инопланетян заранее?

На высоте около пяти километров я приказала Ккехн отстегнуть ремни, отстегнулась сама, подключилась к батарее и затормозила кабину, насколько смогла, почти до полного зависания. Побочным полезным эффектом было то, что батарея опустела, так что, куда бы она ни упала, взрыва бы уже не было. Потом я взлетела из своего гамака, схватила Ккехн руками и ногами и вместе с ней полетела вверх, стараясь уйти от кабины как можно дальше и как можно быстрее.

Удалившись от обломка, я смогла осмотреться. Сам обломок я найти не смогла. Солнце, как мне показалось, клонилось к закату. Под нами, несомненно, была суша. День был почти ясный, с мелкими одиночными облаками в среднем слое. Я видела зеленую землю, покрытую странной шестиугольной сеткой непонятно чего. В стороне я увидела что-то, похожее на пойму большой реки.

Впрочем, времени разглядывать пейзаж не было. Я велела Ккехн крепко взять меня за руки и отпустила ее ногами. Нам надо было принять горизонтальное положение и растопырить руки-ноги пошире, чтобы снизить равновесную скорость. Мне казалось, что за счет аэродинамического торможения мы легче и безопаснее достигнем поверхности, чем левитируя всю дорогу. При работе с батареей собственные запасы маны тоже расходуются, и лишь за время падения я могла надеяться восстановить их до приемлемого уровня.

Мне не сразу удалось объяснить Ккехн, чего я от нее хочу. Все-таки опыта работы в невесомости у нее не было совсем, а тут даже и не невесомость. И с непривычки, наверное, вообще очень страшно. Да еще я раньше советовала ей сгруппироваться, а сейчас требовала в точности обратного. Потом оказалось, что она легче меня, так что ей пришлось чуть подобрать ноги и отклонить вверх брюшко, чтобы мы летели на одной высоте.

Я не стала расспрашивать ее, то ли у нас получилось, что она видела в своем сне. Вроде, она говорила про стратосферное небо, а мы уже были глубоко в тропосфере. Я и так уже знала, что она предзнатель, да и внимание надо было сосредоточить на другом.

К счастью, Ккехн довольно быстро поняла, как надо двигать ногами и брюшком, если равновесие нашей связки нарушалось, а потом я объяснила ей, что сейчас я попытаюсь нас наклонить, чтобы мы могли точнее попасть на открытый участок. На этой высоте я уже могла разглядеть, что линии сетки образованы чем-то вроде лесополос.

На высоте около двухсот метров я плавно начала нас тормозить, не ожидая активации репульсоров. Ккехн, несомненно, почувствовала, что я ее держу, и послушалась, когда я велела ей согнуть ноги и приготовиться к посадке.

Сели мы без сработки репульсоров, и довольно мягко. Земля была не очень ровная, но покрыта зеленой травой, которая сначала показалась мне похожей на подстриженный газон. Я огляделась и увидела невдалеке группу животных. Они показались мне гигантскими. Они, и правда, были больше наших лошадей и коров - разумеется, если сравнивать только тела, а не ноги. У них было по четыре почти прямые вертикальные ноги на концах тела, как у рлаши и земных четвероногих, и массивные выросты с глазами и челюстями. Соединение выроста с телом было закрыто кожистым воротником.

Челюсти животных непрерывно двигались, как будто они что-то жевали. Наверное, они и правда жевали жвачку, как наши коровы. Сели мы бесшумно, поэтому твари равнодушно окинули нас взглядами и снова погрузились в свое занятие. Земля, получалось, была не газоном, а просто пастбищем.

- Это аккийские коровы, - сказала Ккехн. - Нам надо поскорее найти рлаши, чтобы они сообщили людям.

- Это же не дикие коровы? Если так, вряд ли рлш далеко, - сказала я.

- Не дикие. Но ты же видела пастбище с воздуха, оно довольно большое. А впрочем - Ккехн вдруг запрыгала и замахала руками.

Посмотрев в сторону, куда она обернулась, я увидела двух четвероногих существ, бежавших к нам крупной рысью. На богомольских снимках я видела не так уж много рлаши в таком ракурсе и с такого расстояния, поэтому не сразу поняла, что это именно они. Главное, что меня смутило, они были без рук.

Ккехн выключила свой экран - она уже была на Аккио, а значит, знала, что это для нее безопасно. Я увидела, что шерсть у нее по всему телу встала дыбом. От волнения или тут правда так холодно? Я попыталась восстановить в памяти вид планеты из космоса и вспомнить, видела ли я полярные шапки, муссон или какие-то другие признаки, по которым можно хотя бы приблизительно понять, на какой широте мы находимся. И не вспомнила.

Ккехн заговорила. Спутать рлашский с богомольским было невозможно, в этом языке было гораздо больше согласных - впрочем, по нашим понятиям, гласных по-прежнему было многовато. Говорили они недолго, при этом рлаши выдавала только короткие реплики, похоже, что-то уточняла. Потом рлаши села на задний конец тела, не опираясь на передние лапы, подняла лицо вверх и громко, немелодично и очень сложно заорала.

Через некоторое время вдали раздался аналогичный крик, и мне показалось, что кричащий звук за звуком воспроизводит сообщение.

- Это дальний язык, - объяснила мне Ккехн. - У них нет телефонов, но они могут громко кричать. И используют это для связи на больших расстояниях. Я попросила их передать людям, что я на Аккио, где я нахожусь, и чтобы они нас забрали и дали нам телефон. В трех релеях отсюда есть станция с человеческим телефоном, так что сообщение дойдет быстро. Насколько я поняла, мы в трех тысячах километров от посольства, поэтому лететь они будут несколько часов. Даже если они отправили самолет, когда увидели наш прыжок и вход в атмосферу.

- А они его увидели?

- Не знаю. Пока новостей от людей по рлашской сети не было.

Одна из рлаши заговорила. Теперь Ккехн слушала и подавала короткие реплики. Потом она сказала:

- Она предлагает пойти с ними к логову. По их законам, мы попавшие в беду, поэтому они должны оказать нам помощь. Помощь связью они предоставили, но они предлагают нас накормить, и могут пустить в логово отдохнуть, пока летят люди.

- А чем накормить?

- Сырым мясом, чем еще? Я его ела, оно довольно вкусное, и безопасно для дыркынз. Может быть, потрохами.

- А может, они разрешат нам его, хотя бы, пожарить?

- На чем?

- Например, на костре. У меня есть зажигалка.

- Наверное, разрешат. В лесополосах обычно много хвороста. Кстати, а почему ты все еще не снимаешь... не выключаешь экран?

Я посмотрела на ее распушившуюся шерсть и на рлаши. Они тоже выглядели довольно пушистыми, и шерсть у них явно была длиннее нашей.

- Мне кажется, тут довольно холодно, - сказала я.

- Ну да. Мы в умеренной полосе, и тут осень. Видишь, листья уже желтеют.

Я огляделась. Вся растительность была зеленой, что было для меня крайне непривычно. Но после ее слов я обратила внимание, что кроны многих деревьев были тронуты желтыми и желтоватыми мазками, а некоторые даже и красными.

- Я бы, правда, не сказала, что прямо холодно. Все-таки выше нуля, - продолжила Ккехн.

- Нуля?

- Точки замерзания воды, - уточнила она. - Правда, как солнце зайдет, будет прохладнее. Может, и ниже нуля. А зимой тут вообще снег лежит.

Я выключила экран. Первым эффектом был шок от потока незнакомых запахов, про который рассказывали участники экспедиции на Тчун. Судя по поведению Ккехн, она ничего похожего при выключении экрана не чувствовала - возможно, потому, что уже была здесь.

У меня закружилась голова и мне пришлось сделать несколько вдохов только через дыхала. Это помогло, и я осознала, что, действительно, тут было прохладно. Я как-то внезапно поняла, что последние лет десять провела либо в контролируемом климате космических аппаратов, или в тропиках, где мне нужно было адаптироваться к жаре, но не к холоду.

- А откуда ты знаешь про снег? - спросила я, немного совладав с дыханием. - Тебе рлш сказали?

- Не совсем. Они мне сказали название клана, а я примерно помню карту.

Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.

Александр Самойлов, председатель комиссии: Контр-адмирал, как вы представляете себе войну с арахноидами? Мы не знаем их боевых возможностей, но громоотвод "Джебадии" они расплавили. Что мы точно знаем, что их корабли невообразимо превосходят наши по маневренности. Хуже, чем было с серафимами.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Насколько я понимаю, у них нет беспилотных маневрирующих аппаратов. Авианосец против них, правда, будет не очень-то полезен, я больше рассчитываю на эсминцы. Авианосец предназначен для бога.

Александр Самойлов: Сколько там, вы говорите, эсминцев? Двадцать? У каждого по тридцать две ракеты в залпе, боекомплект пять залпов, правильно?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы считаете, этого мало? Мы видели одновременно только три корабля в космосе!

Александр Самойлов: Мы не знаем, как выглядят производственные мощности по строительству таких кораблей. Тем более, как они выглядят с орбиты. А, как бы это сказать, бондарные заводы у них по всей планете. Возможно, на большинстве из них делают резервуары для водокачек или что-то еще в таком роде. Но на наших снимках резервуар водокачки не особо отличается от корпуса корабля. Худшее, что я могу себе представить, если они могут разобрать водокачку и сделать из нее корабль. Скажем, за пятнадцать минут. Тогда это правда будет похоже на операцию "Рагнарек", водокачки-то у них тоже по всей планете. И тысячи драконов, способных летать на крейсерском сверхзвуке. Это я считаю только больших, от которых мы видели инверсионные следы по всей тропопаузе. А есть ведь еще средние, которые "Джебадию" эскортировали. И у этих средних была под пузом какая-то длинная хрень. Я не думаю, что это был просто фаллический символ. И мы вообще не знаем, сколько у них таких! Похоже, они их держат в каких-то закрытых стойлах, поэтому мы их всех одновременно не видим.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А они могут вывести их в космос?

Александр Самойлов: Я думаю, при планировании конфронтации со слабоизученным противником надо рассчитывать на худший случай. Мне командир "Джебадии" рассказывал, как эти средние разворачиваются в стратосфере. Летят встречным курсом на двух с половиной махах, потом останавливаются. Просто останавливаются в воздухе, даже без потери высоты. И набирают те же два с половиной маха в другую сторону за пять секунд.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А они смогут это повторить в вакууме?

Александр Самойлов: Их провожатая говорила, они отталкиваются от планеты, а не от воздуха. Значит, по крайней мере, пока они видят планету...

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это ни на чем не основанные фантазии, противоречащие всем нашим физическим знаниям!

Александр Самойлов: На арахноидской планете мы видели много противоречащего нашим физическим знаниям. Один опыт с громоотводом... И, в общем, мы имели много возможностей понаблюдать за маневрами их кораблей в вакууме. От чего бы они ни отталкивались, это не реактивная тяга. Утешает только то, что они тоже говорили, что наша техника противоречит всем их знаниям. Но даже если про физику, как вы себе представляете шестнадцать же при отталкивании от стоячего воздуха? Да еще в стратосфере? Просто оцените площадь того, чем надо отталкиваться! Что бы это ни было, оно не может использовать воздух. А значит, должно работать и в вакууме. Я же говорю, при планировании войны надо рассчитывать на худший случай. Вспомните операцию Рагнарек! А тут вы даже не сможете сказать, что у вас не было оснований такое предположить! И это мы еще не знаем, на что способны их экраны! Точнее, уже знаем.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: На что?

Александр Самойлов: Мне вот передали данные, как Кытыз с Ккехн стартовали. Попытались изобразить гравитационную дугу, говорят. Они прут на пятнадцати махах... через ну, это была уже верхняя стратосфера, но они сияли и сверкали как натуральный метеор! А когда они вышли из атмосферы, не было никаких признаков обугливания! Я уже сомневаюсь, что это был такой же экран, что мы видели. Но, чем бы ни была защита, если она способна выдержать такое полтораста секунд, нитрид неона оно с запасом выдержит. Даже на сильно встречном курсе.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Господин Самойлов, я вас, кажется, понимаю. Дежурную группу корабли снабжения уже не догонят, но на резервные мы возьмем дополнительные спецбоеголовки.

Когда мы шли к логову (это слово меня несколько настораживало), из-за лесополосы послышался немелодичный вопль. Ккехн и рлаши остановились и навострили уши. Крик продолжался довольно долго. Потом Ккехн обменялась с хозяевами планеты несколькими репликами, рлаши снова села (встала?) на задний конец тела и закричала. Только после того, как ее крик повторили за лесом, Ккехн повернулась ко мне.

- Есть плохие новости и хорошие. Потеряны все ансибль-соединения. Похоже, мы во временной петле. От племен Акшарла и Ффрла мне передали, что по закону я рлаши, поэтому они не обязаны выдавать меня людям. И не будут, если я сама не попрошу.

- В смысле, рлш?

- В прямом. В смысле, по закону. Поскольку меня удочерили рлаши, я пользуюсь всеми правами... Короче, у людей это называется гражданство.

- А что такое Кшр и Ффр?

- Акшарла - племя, из которого происходят мои приемные родители. Точнее, моя... как по-вашему называется родитель, который не мама?

- Никак.

- Понятно. А Ффрла - племя, на территории которого мы находимся. Я сказала, что пока что не прошу меня выдавать, и попросила уточнить, что будет с тобой.

- И что они ответили?

- Пока ничего, это же релейная сеть. Ты же слышала, как это работает. Ограничитель даже не в скорости звука. Она может передавать сообщение дальше только когда отправитель закончит. Возможно, им придется назначить голосование. Но тогда они не смогут решить тебя выдать, как минимум, до конца голосования, а тут прямая демократия, это может занять несколько дней. А не решив, соответственно, не выдадут.

- Подожди, а почему сразу вообще возник вопрос, выдавать тебя людям или нет?

- Потому что временная петля значит, что я могу стать небесным духом. Или помочь кому-то. А значит, мной должна заниматься полиция Особой Точки.

- Особой Точки? Как ноль делить на ноль?

- Ну, типа того. Небесных духов иногда тоже так называют, хотя скорее это больше похоже на ненулевое число делить на ноль. Это организация, задача которой предотвращать создание духов. Говорят, они не смогли предотвратить ни одного, и с каждой неудачей они просили дополнительное финансирование. У них самый мощный военный флот под единым командованием в Известном Космосе.

- Неудачи??? То есть, такие небесные духи существуют?

- Официально отрицают, но говорят их около десятка.

- А они нам помогут?

- Понятия не имею. Я же говорю, про них официально ничего не сообщают, а неофициально я не общалась с теми, кто что-то точно знает.

- А ты говоришь, самый мощный военный флот? Эти... - я обвела глазами пастбище и безруких рлаши. - Они как-то смогут ему противостоять?

- Возможно, им и не придется. У рлаши реакция гораздо лучше, чем у людей, поэтому человеческие космические флоты используют рлаши в качестве... не знаю ваше слово... в общем, они наводят оружие. В том числе, насколько я знаю, и флот Полиции Особой Точки. Вряд ли они будут стрелять по своим. А пока что это и не нужно. Если нет ансибль-соединения, они не смогут сюда прыгнуть.

- Но петля... она же ограничена во времени? Когда-то она кончится?

- Да. Но, может быть, к этому времени я сама себе что-то смогу сообщить. Или что-то еще случится. Я не понимаю, как это работает. А если не работает, то, наверное, я и для Полиции Особой Точки буду не интересна.

Мы подошли к тому, что Ккехн называла логовом. Оно, действительно, больше напоминало логово животных, чем жилье разумных существ. Невдалеке от большого дерева в земле была дыра, перед которой было немного вытоптанной травы. Свод дыры подпирался выгнутыми ветками. Вход был ненамного ниже обычных дверей в наших домах, но почему-то при одной мысли забраться туда я испытала приступ клаустрофобии.

Из логова нам навстречу выкатились четверо пушистых шариков. Они что-то говорили, по-моему, даже кричали на рлашском. Взрослые рлаши и Ккехн что-то им отвечали. Мне показалось, что дискуссия заняла гораздо больше времени, чем первый разговор Ккехн после нашей посадки. Потом Ккехн повернулась ко мне:

- Они просят, чтобы я их почесала человеческой расческой. А мою забрали. Не дашь свою?

Просьба была крайне неожиданная, я даже растерялась. Расческа - предмет личного пользования, давать ее чесать инопланетян... А собственно, если дело в гигиене, чем я таким могу от инопланетян заразиться? А главное, мне казалось, что Ккехн лучше чем-то заняться.

Впрочем, когда я сейчас это пишу, я понимаю, что это мне надо было чем-то заняться. Я была потерпевшая крушение на чужой планете, среди инопланетян, с которыми у меня не было ни одной общей фонемы, не то, что слова. И я была в самом центре какого-то, как выражалась моя сестра, замеса, масштаб которого далеко выходил за пределы моей родной планеты и моего воображения. А Ккехн тут не только знала языкb и помнила карту, но даже, оказывается, имела гражданство. И, похоже, понимала, что происходит. Или, во всяком случае, вела себя так, будто она так считает.

Я дала расческу Ккехн. Как только расческа оказалась на виду, дети рлаши пришли в огромное возбуждение и сбились в кучу вокруг Ккехн. Я не понимала, о чем они говорили, но Ккехн как-то быстро организовала их в очередь и стала расчесывать им спины и затылки, явно с большим знанием дела.

И тут из-за леса, с другой стороны, не там, где была релейная станция, раздался крик рлашской дальней связи. Ккехн навострила уши и тут же, пока рлаши за деревьями еще кричала, начала мне переводить, что нашли упавшие с неба предметы, обугленные деревянные круги и сферический камень. Камень раскололся.

- Камень? - переспросила я.

- Рлаши видели только человеческое стекло, оно совсем не похоже на ваше. Знаешь, я очень боялась, что эти доски кого-нибудь убьют, или аккумулятор взорвется.

- Я его насухо разрядила, - сказала я. - Слушай, а ведь нам надо туда сходить. Мне надо забрать параметрические самописцы и вычислители, и там есть комплект выживания. Палатка, спальники. А главное, мы можем использовать обломки на дрова. Это далеко?

- Нет, - сказала Ккехн. - Буквально вот тут, за лесом. Кытыз, знаешь, я читала много человеческой фантастики, про космос, в том числе еще времен когда они не летали к звездам. Но мысль использовать обломки корабля на дрова, по-моему, нигде не встречалась.

- А куда их еще? А нам надо мясо пожарить.

- Да не надо. Оно сырое, по-моему, вкуснее. Хотя я аккийское мясо вообще ни разу жареное не пробовала. Земное да, и в школьной столовой, и мы в человеческие кафе ходили

- Ну за палаткой-то по-любому сходить надо. И за самописцами. Ты понимаешь, где это?

- Да, только надо хозяев попросить. Тропу в лесополосе найти не так-то просто.

В общем, занятие нам нашлось. На Дкз, лесополосы - это искусственные посадки, с деревьями одного или определенных видов, посаженными в один или несколько рядов. Здесь это были совершенно дикие заросли. На курсах по выживанию меня возили по лесам разных климатических зон, но такого я нигде не видела. Все-таки большинство лесов на нашей планете как-то окультурены. Даже если их не подвергают периодическим рубкам, то все-таки ухаживают, убирают сухостой и бурелом. На севере, где-нибудь в районе Рифтового озера, есть совсем дикие леса, но они периодически горят, что также не позволяет бурелому накапливаться бесконечно. Здесь же, как я понимаю, рлаши не позволяли лесополосе гореть, но никак хозяйственно не использовали. Как мне показалось, лежащих деревьев в этом лесу было гораздо больше, чем стоящих, даже если посчитать весь подлесок.

Я с удовлетворением отметила, что распознаю все признаки леса умеренной полосы, которым нас учили на курсах: небольшие листья у деревьев, полное отсутствие лиан и других эпифитов, опять же бурелом - в тропиках много древоточцев, которые его быстро подъедают. За время с момента посадки я смогла также отследить положение солнца - оно было низко над горизонтом, но спускалось полого - а это тоже подтверждало, что мы в довольно высоких широтах.

Именно бурелом и был главной проблемой, мешавшей пройти сквозь лес. Одна из рлаши провела нас. Часто приходилось перелезать через лежащие стволы или, наоборот, пролезать под ними. Я подумала, как мы потащим дрова. Впрочем, я заметила множество сухих молодых деревьев и сухих веток на стоящих деревьях. Так что дрова можно было, как и говорила Ккехн, набрать в лесу.

Но самым неожиданным в этом лесу было то, как быстро он кончился. Вся полоса была немногим шире ста метров. Мы оказались в густой траве высотой метра полтора, через которую дальше вела узкая прямая тропинка. Ккехн объяснила, что это часть пастбища, где рлаши выращивают бурьян на зиму. Наша провожатая встала на задние ноги и издала короткий и не очень громкий крик. Невдалеке, где-то слева, послышался ответ. Провожатая с Ккехн обменялись репликами и Ккехн сказала мне, что мы почти пришли, только туда нет тропы.

И мы пошли через бурьян. Провожатая шла впереди, Ккехн за ней, я замыкала. Ноги у нас были расставлены шире, чем у рлаши, поэтому и тропа получалась шире, чем рлашская.

Вскоре мы вышли к первому сайту крушения. Здесь лежал расколотый на три части и наполовину зарывшийся в землю шар аккумулятора. Я ожидала увидеть кратер, но его не было. Все-таки скорость была не очень высока, а почва, видимо, довольно мягкая. Там нас встретила еще одна рлаши. После короткой дискуссии, Ккехн сказала:

- Они спрашивают, опасно ли это, и можем ли мы это убрать.

- Резонные вопросы, - не смогла не отметить я. - Нет, это не опасно. Что они имеют в виду под убрать? Я могу отнести это на несколько гроссов футов, например к лесу.

- Можешь? - удивилась Ккехн.

- Да. Я же это поднимала вместе с остальным кораблем.

Ккехн уточнила у хозяйки пастбища и сказала, что да, отнести к лесу было бы неплохо, если только это не причинит еще больших разрушений земле и траве.

Я сфотографировала осколки на телепат и занялась переноской. Я напряглась - все-таки самый большой из кусков был в полдюжины раз тяжелее меня - и оторвала его от земли. Он зацепился за другие куски и застрял, поэтому мне пришлось его покачать. Я увидела, как рлаши и Ккехн скривились от звука трения стекла о стекло.

Я довольно быстро справилась с большими кусками, а мелкие осколки рлаши согласились засыпать в яме.

Ккехн быстро выяснила, что доски недалеко, как она сказала - метрах в двадцати. Еще она призналась, что умеет пересчитывать в уме рлашские единицы в человеческие, а вот в наши еще не научилась. Я вспомнила, что человеческий метр около трех наших футов.

И мы пошли к доскам. Там уже была протоптана тропка.

Я попыталась восстановить продолжение событий после покидания нами кабины. Оставшись без автопилота и купола экрана, обломок потерял аэродинамическую устойчивость, и аккумулятор сорвало с креплений. Поскольку это произошло не очень высоко, они упали не очень далеко друг от друга.

Доски в полете разделились, но связывавшие их тросы не позволили им отдалиться друг от друга. Нижнее днище, принявшее на себя главную тепловую нагрузку, прогорело все-таки не до конца. От него осталось несколько... не знаю, можно ли назвать это щепками, но, судя по тому, как оно треснуло, в момент удара оно еще более-менее сохраняло форму диска. У переборок обгорели только края. Все три детали в момент удара падали ребром, почти вертикально. Поэтому скорость у них была, наверное, выше, чем когда они летели вместе с нами и аккумулятором, но мы удерживали их поперек воздушного потока.

Но дерево, особенно красное - материал очень прочный по отношению к весу. Нижняя переборка, на вид, вообще не пострадала от удара, хотя и вошла в землю на треть радиуса. Верхняя переборка треснула только в одном месте, и поперечные доски позволили ей сохранить форму. Кронштейны моего гамака и моя приборная доска были срезаны, когда соответствующая сторона диска вошла в землю.

Рлаши попросили эти доски убрать тоже. Главной проблемой было рассоединить тросы из свиной гривы, соединявшие днище и переборки между собой. Ножом резать их я бы замучилась, но нас учили заклинанию, позволявшему развязать узлы, соединявшие волоски в волокнах тросов. Я сложила днище и нижнюю переборку вместе и отнесла их за один прием. Потом я попросила Ккехн, чтобы она подобрала срезанные ротанговые детали - они лучше всего подходили в качестве дров - и шла со мной, сюда мы больше возвращаться не планировали. Я подняла верхнюю переборку и мы пошли.

У леса я прислонила переборку к дереву, вскрыла контейнеры с аварийным питанием, палаткой и остальным комплектом выживания. Тащить всю переборку через лес было неудобно, а дров нам было нужно немного. Я оторвала люк от верхней переборки, сняла репульсоры с моего экрана и экрана Ккехн и укрепила их на нижней стороне люка. С двумя репульсорами получалось неустойчиво, но нести было гораздо легче, чем за счет чистого телекинеза.

Используя топор из комплекта выживания, я срубила еще несколько ротанговых кронштейнов и отколола менее обугленные из щепок днища. Наконец, я сняла вычислители и параметрические самописцы.

Потом я свалила оборудование и дрова на получившуюся платформу, и мы пошли. Под некоторыми упавшими деревьями платформу удалось протащить снизу, но над двумя пришлось переносить сверху. Все прошло гораздо легче, чем я опасалась.

Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.

Александр Самойлов, председатель комиссии: Контр-адмирал, вам не кажется, что следует сначала подождать прыжка какого-то из кораблей из системы Аккио?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Нет, не кажется. Как они могут оттуда прыгнуть?

Александр Самойлов: Судя по тому, что связь разорвалась в момент прыжка Ккехн, они на прошлой ветви петли. Они не могут создать с нами двустороннюю связь, потому что для них это будет сообщение из будущего. Но для нас их корабли прибудут из прошлого, поэтому... Ну, вспомните как это было при прыжке Злотникова.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Но что им толку от этого?

Александр Самойлов: Они, как минимум, убедятся, что это петля. Они ведь сейчас просто сидят без связи и ждут, пока к ним прибудет Ккехн. А это может произойти через много мегасекунд. Я думаю, их сейчас больше всего интересует вопрос, что это такое вообще.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: У них может не быть кораблей на удобных для прыжка орбитах. Нашей эскадре вон сколько еще до зоны пилить.

Александр Самойлов: Когда у вас есть ясные намерения в целевой системе, вы, действительно, довольно жестко ограничены в выборе зоны прыжка. Но когда вам просто надо выбраться, можно прыгнуть с низкой орбиты в межпланетное пространство. По флайтрадару в системе сейчас шесть прыжковых кораблей, и прошло уже три килосекунды. Почему этого до сих пор никто не сделал?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Понятия не имею. Могут быть десятки причин.

Александр Самойлов: И ни одну нельзя устранить за три килосекунды?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Например, они пытаются провести организованную эвакуацию.

Александр Самойлов: Но, чтобы организовывать эвакуацию, для начала неплохо бы проверить, что она физически возможна. Мне кажется, потратить на это один из шести кораблей вполне разумно, особенно учитывая, что они весьма неравноценны по пассажировместимости.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это все чистые спекуляции.

Александр Самойлов: Что это петля, вообще-то, тоже спекуляция. Может быть, нам следует уже проверить альтернативные гипотезы? Например, самим туда попробовать прыгнуть. Это кто-то пытался сделать?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Насколько я знаю, нет. Но что толку? Вы же сами понимаете, они на прошлой ветви. Мы не сможем туда прыгнуть!

Александр Самойлов: Если это петля - да. Но это я и предлагаю выяснить прежде, чем развязывать войну с арахноидами.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А что это еще может быть?

Александр Самойлов: Да как вам сказать...

Костер разводить, в итоге, мы так и не стали. Я деактивировала репульсоры, сгрузила дрова и спросила, где здесь есть питьевая вода. Ккехн перевела мне объяснение рлаши. Я достала мех из комплекта выживания и улетела в указанном направлении. Выражение удивления у рлаши было совсем не похоже на богомольское, но мне показалось, я его считала довольно точно. Тем более, что я видела что-то похожее у Ккехн.

Когда я вернулась, рлаши уже выдали Ккехн какую-то запчасть от коровы, и она с увлечением ее глодала, прямо сырую. Я сначала подумала, что это ребра брюшка какого-то животного с Дкз, только оттенок мяса отличался. Но Ккехн объяснила, что это так называемая "грудная клетка", в которой тоже расположены легкие. Сами легкие рлаши уже съели. Я почему-то вспомнила про ее микрофлору кишечника, а потом подумала, что в данный момент это наименьшая из наших проблем. Мне предлагали другую половину "грудной клетки", но я поела пеммикана из сухпайка.

Потом я занялась палаткой. Она была очень тонкая, из заговоренной шелковой парусины. Но к ней нужны были распорки, которые, по инструкции, предполагалось делать из местных материалов или обломков корабля. Ротанговые кронштейны были слишком короткими, доски днища слишком обугленные, а откалывать щепку от досок люка было сложно, красная древесина плохо расщепляется даже вдоль волокон. Поэтому я пошла за местными материалами.

К счастью, это не заняло много времени. Молодой поросли в лесополосе было много, и большой процент ее не доживал до приличных размеров, поэтому я быстро нашла пару сухостоин подходящей высоты и небольшой толщины.

Когда я вернулась, Ккехн с интересом разглядывала палатку.

- Это же ткань? - спросила она. - Я думала, у вас вообще нету никаких тканых материалов.

- Есть, - сказала я. - Ты же видела крылья у повозок и самолетов. Чем они, по-твоему, затянуты?

- Я думала, это такая циновка, - сказала Ккехн.

- Циновки более жесткие.

С палками подходящего размера, палатку было несложно поставить. В комплекте выживания не было спальных мешков, но была тонкая кошма из пуха летучих выхухолей. И был еще прорезиненный квадрат парусины, который можно было постелить на пол палатки, для защиты от сырости. Предполагалось, что, если на месте катастрофы будет действительно холодно, экипаж может воспользоваться экранами.

К моменту, когда я закончила строительные работы, солнце уже скрылось за деревьями, но, судя по освещению, еще не совсем зашло.

По часовому поясу Центра была глубокая ночь, даже уже под утро, и нам явно надо было бы отдохнуть. Мне показалось, что для культуры, в которой нет искусственного света, было уже вполне приличное время ложиться спать.

Дети рлаши так не считали. Они устроили какие-то шумные игры, показавшиеся мне подозрительно похожими на охоту и убийство. Я вспомнила, что дрессировщики драконов считают поощрение таких игр у детенышей плохой практикой. Впрочем, судя по спокойствию, с которым взрослые рлаши наблюдали за всем этим, в их культуре это считалось в пределах нормы. И Ккехн тоже мне спокойно сказала, что им надо сбросить напряжение перед сном.

И правда, охота и убийство быстро закончились, плавно перейдя в лежание на спине и медленное размахивание лапами. Потом дети, потягиваясь, пошли в сторону логова. Я вспомнила рассказы богомолов и Ккехн, что рлаши происходят от засадных охотников, а поэтому у них короткие периоды бурной активности сменяются длительными периодами лени и расслабления.

В общем, мы сказали хозяевам "Спокойной ночи", и полезли в палатку. Заговоренная ткань хорошо удерживала тепло, поэтому мы быстро там надышали до вполне комфортной для сна температуры. И тут период активности начался у Ккехн.

Надо сказать, что у меня в голове тоже роились какие-то странные мысли. Например, мне пришло в голову, что я могла бы перехватить богомольскую станцию, если бы стартовала ретроградно. Приблизительно обсчитав этот вариант, я поняла, что брахистохронный вариант такого перехвата был, и правда, гораздо выгоднее проградной брахистохроны по времени, но также не осуществим по дельта-вэ. А осуществимый вариант предполагал довольно длинный пассивный участок, на котором меня легко могли перехватить. Потом я попыталась обсчитать вариант перехвата полярной орбитой.

Но я все это обдумывала лежа и молча. А Ккехн куда-то засобиралась. Я, разумеется, спросила куда.

- Мне надо узнать, - сказала она. - Я же не спросила у них самое главное.

- Что?

- Какое сегодня число.

- Это сильно изменится до завтра? - не удержалась я.

- Ты не понимаешь.

- Не понимаю, - согласилась я.

- Смотри. Ансибль-соединение разорвалось в момент нашего прыжка, так?

- Ну допустим. Ну и что?

- Как это ну и что??? Это значит, мы на будущей ветви временной петли.

- И что?

- Как что??? Получается, это очень короткая петля.

- Почему?

- Смотри. Я не имела новостей из Известного Космоса восемь ваших дней. Если бы ансибль-соединение с Аккио разорвалось, это бы точно было в новостях. Значит, нижняя точка петли по ансиблю не может быть раньше восьми ваших дней до нашего прыжка. А поскольку мы на прошлой ветви, значит, наш прыжок ее верхняя точка.

- Ничего не понимаю, - честно призналась я. Действительно, все эти временные петли для меня слишком сложно. - Но ты же говоришь, восемь дней...

- Не больше восьми дней. Может быть, всего несколько часов. Может быть, она прямо сейчас замыкается!

- А даже и если прямо сейчас, что мы сейчас можем с этим сделать?

- Не знаю. Но нужно же что-то делать!

- Ккехн, - сказала я. Вспоминать литанию про страх мне показалось лишним, она и правда стимулирует, а это совсем не то, что в данный момент нам было нужно. - Успокойся и подумай. Если ты правда ничего не можешь сделать, то лучше расслабиться и спокойно ждать, что будет. Что будет в худшем случае? - тут я вспомнила про крупнейший военный флот под единым командованием, и поняла, что худший случай я себе не очень-то представляю.

- Мне придется стать небесным духом.

- Это хуже всего, что может быть?

- Мне кажется, да. Ну, из того, что я могу себе представить.

- Но тогда, может быть, ты можешь просто не становиться?

- Но мне, скорее всего, придется это сделать, чтобы остановить еще худшее.

- Что, например?

- Войну людей и дыркынз. Войну людей и рлаши.

Это прозвучало не очень логично, но уже через пару мгновений я осознала логику. Стать небесным духом - это ей казалось плохо, но это она могла себе представить. А войну богомолов и дркнз она представить себе не могла. Или просто не хотела. И я тоже не хотела.

- А главное, - продолжила она. - Поскольку наш прыжок - нижняя точка петли, флот Полиции Особой Точки прибудет сюда.

- Почему?

- Я же говорю, потому что это нижняя точка петли! Строительство небесного духа надо начинать в ней, а значит и пресекать его надо здесь же!

- Но - я по-прежнему не могла уложить все это в голове, но мне показалось, что я начала что-то понимать. - Но ведь ты говоришь, ты не знаешь, как становиться духом. Если ты станешь это делать, будущая ты уже должна была тебе это сообщить?

- Да, - Ккехн, во всяком случае, задумалась. - Что-то тут не сходится. Но ведь это еще хуже!

Я хотела было сказать, что это звучит как глупость, но, осознав уже рассмотренные варианты, поняла, что это не глупость. Например, могло получиться так, что Ккехн почему-то не могла стать духом. Но флот этой самой богомольской Точки про это ничего не знает, и будет действовать так, как будто она может. Но, поскольку Ккехн духом стать не может, она не сможет ничего остановить.

Я поняла, что сказать мне нечего, и просто обняла ее. Она прижалась ко мне плотнее, и мне сначала показалось, что она начала успокаиваться. Но потом она перестала успокаиваться, и я поняла, что это совсем другое возбуждение. И тоже почувствовала такое же возбуждение.

Потом, когда я давала показания комиссии, их больше всего интересовал вопрос "как?". Не в психологическом или там моральном смысле, а чисто анатомически. Все-таки наши тела были спроектированы для секса совсем не с таким партнером. И лежа на боку мы действительно ничего не смогли. А лежа на спине, получалось, что надо как-то так выгнуть брюшко, что дышать было совершенно невозможно. И я не придумала ничего лучше, чем взлететь. И у меня хватило соображения взлетать ровно на такую высоту, чтобы не свернуть палатку.

Первое, что у меня потом спросила Ккехн:

- И что, я смогу заниматься сексом только с теми, кто умеет летать?

- Наверное, нет, - сказала я. - Наверное, можно просто свернуть валик и под низ спины подложить.

И мы свернули кошму в валик и попробовали еще раз. И это было не так удобно, как в зависании, но все-таки вполне осуществимо.

Потом мы лежали на боку, обхватив друг друга всеми руками и ногами, и Ккехн спросила:

- И как это по сравнению с вашими обычными мальчиками?

- Это что-то совсем другое, - сказала я.

- Другое, в смысле, лучше или хуже? - насторожилась Ккехн.

- Конечно, лучше. Просто мальчик... ну, он реагирует, но почти механически. А тут я понимаю, что ты чувствуешь то же, что и я... Ну, примерно.

- Трахаться с говорящим - неизвестное вашей культуре извращение? - спросила Ккехн.

- Не слушай мою сестру, - возмутилась я. - Она ненормальная.

- Может и ненормальная, - задумчиво сказала Ккехн. - Но вовсе не дура.

И тут из-за леса послышался вопль рлашской дальней связи.

Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.

Александр Самойлов, председатель комиссии (слышен вибросигнал входящего сообщения, некоторое время смотрит на экран телефона): Так. Мне кажется, сейчас... как бы это сказать... Сейчас самый подходящий момент, наверное, во всей истории вашей организации, чтобы дать хорошее объяснение.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Объяснение чему?

Александр Самойлов: Щас, попробую по порядку. Собственно, я заподозрил, что что-то тут не сходится, когда ансибль с Аккио лег не в момент, когда Ккехн решил туда прыгать, а именно в момент прыжка. В общем, вы же понимаете, что не только у вас в Известном космосе есть прыжковые корабли. Я ведь вам давал шанс сохранить лицо, предлагал самим туда прыгнуть. А вы...

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы туда прыгнули?

Александр Самойлов: Не я, разумеется. Наш корабль "Фам Ньювен" сейчас находится в системе Лямбда Змеи, имеет с Институтом устойчивое двустороннее ансибль-соединение два гигабита в секунду, подключился как релей для нескольких кораблей в системе по радиоканалу, и имеет радиоконтакт со станцией. По доступной им телеметрии получается, что ансибль-соединение станции Порт Аккио разорвалось не само, а было разорвано вручную не ранее чем через две секунды после выхода Ккехн в систему.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы хотите сказать, это была не петля???

Александр Самойлов: А как еще это можно понимать?

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Но как такое возможно???

Александр Самойлов: Злотников утверждал, что существует всего десять групп одновременности, по две на каждое из платоновых тел.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: При чем тут платоновы тела? Там же не трехмерное пространство!

Александр Самойлов: Это вы у Злотникова спрашивайте, он много странного говорил. Но все, что в принципе поддавалось проверке, оказалось правдой. Так вот, если групп одновременности всего десять, вероятность, что две цивилизации, пусть даже совершенно независимо, откроют технологии, соответствующие одной группе, пусть даже основанные на разных физических принципах, не особо велика, но вполне реалистична.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Но что тогда надо объяснять нам?

Александр Самойлов: А вот это надо дальше. Там есть человек, готовый дать показания под присягой (смотрит в телефон) три человека... простите, два человека и один рлаши, готовые дать показания под присягой, что ваши люди, угрожая оружием, проникли на корабль, пытались проникнуть в кабину, взяли в заложники стюардессу и угрожали сломать ей руку, если экипаж установит хоть какое-нибудь ансибль-соединение. Уголовный состав уже налицо. И у них есть видеозаписи с трех камер, две со звуком.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Какие еще мои люди?

Александр Самойлов: Я не сказал ваши... в смысле, извините, не персонально ваши. Служащие Полиции Сингулярности.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Откуда это известно?

Александр Самойлов: Они были в форме, махали удостоверениями (смотрит в телефон). Извините, все еще колоритнее. Стюардесса знает обоих в лицо, это второй пилот и сисадмин вашего корвета. Сисадмин сбежал, второй пилот сейчас в холодильнике.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Почему в холодильнике?

Александр Самойлов: Это бизнес-джампер, там карцер не предусмотрен.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Он же там задохнется!

Александр Самойлов: Ему дали кислородный прибор (смотрит в телефон). Он на две килосекунды, надо срочно что-то решать. Они пишут, станция сотрудничать отказывается, возможно диспетчерская захвачена. Они отстыковались. "Ньювен" тоже не особо добился сотрудничества от диспетчерской.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это какое-то самоуправство, мы разберемся. Возможно, они просто запаниковали.

Александр Самойлов: Неудачный захват бизнес-джампера можно списать на самоуправство в панике. Успешный захват станции, даже размером с Порт Аккио - это, несомненно, спланированная операция.

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это смешно! Вы хотите сказать, они спланировали эту операцию за две секунды???

Александр Самойлов: За две килосекунды. От момента, когда мы оповестили вас, что Ккехн собирается прыгать на Аккио, до момента, когда он прыгнул. И нет, они не все планировали за это время. Единственное разумное объяснение, что у ваших офицеров есть готовые инструкции на подобный случай. У всех, не только корвета на Аккио. Как у Шерлока Холмса, если вы отсеете все невозможные объяснения...

Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это серьезное обвинение.

Александр Самойлов: Ну, да. Поэтому, я думаю, разбираться придется с вашим участием, но не вам. И даже не нам. Хотя все это вскрылось по поводу деятельности нашей комиссии, я не думаю, что ее полномочия расширят до таких масштабов. Но, как представитель Института Макриди, я буду настаивать, чтобы мы участвовали. В конце концов, это затрагивает общие вопросы о политике в отношении инопланетных разумных рас. А мы, скорее всего, будем первыми сталкиваться с большинством из них.