Поезд стал так быстро набирать скорость, что человек на перроне даже не успел сообразить, что происходит. Он смотрел вслед удаляющимся вагонам, от удивления открывая и закрывая рот, и когда спешащие вагоны превратились в крохотную точку на горизонте, а затем и вовсе исчезли из виду, он понял, что это не шутка и не сон: поезд и в самом деле ушел, а он остался один в незнакомом городе, без вещей, почти без денег. Растерянность сменилась паникой: по лицу человека пробежала легкая судорога, как всегда бывало в моменты душевных волнений. В голове за одну секунду пронеслись тысячи мыслей. Что теперь будет с багажом? Почему его не предупредили о том, что остановка всего минуту? Почему он, черт возьми, даже не попытался запрыгнуть на подножку последнего вагона? Вскоре вопросы уступили место жалости к самому себе: такая невообразимая история могла произойти с кем угодно, с его лучшим другом, коллегами по работе, но только не с ним!
Спросите его, и, пожалуй, он сам не смог бы толком объяснить, почему вдруг решил выйти из уютного купе, в то время как другие пассажиры даже и не подумали двинуться с места. Он был бы ещё больше удивлен, если бы ему сказали, что остановки-то никто и не заметил: никто не оторвался от своих книг, никто не выглянул в окно, даже проводница продолжала дремать в купе, когда поезд остановился.
Для удобства назовем его Незнакомцем. Настоящее имя этого человека вам все равно ничего не скажет (к тому же не такое уж он необычное, чтобы вам вдруг стало интересно), а прозвище придаст загадочности и очарования в ваших глазах.
Так вот, когда капли дождя уже начали затекать Незнакомцу под воротник, он очнулся и впервые огляделся вокруг. На перроне он стоял в одиночестве. Ни тебе ларьков, ни старушек, продающих пирожки, ни газетных киосков, - ничего это не было. Только мрачное здание вокзала возвышалось за его спиной, - единственное, что могло укрыть Незнакомца от дождя, поэтому, немного нервничая, он направился к нему.
На вокзале никого не оказалось. Не раздавалось ни звука, ни малейшего шороха. Только шаги Незнакомца нарушали мертвенную тишину здания. Он попытался ступать тише, но звук, как назло, стал ещё громче.
Само здание поражало не только своей пустотой, но и заброшенностью. Оно разваливалось по частям, хотя и сохранило остатки незамысловатого ремонта. Так, с потолка на Незнакомца глядело что-то, напоминавшее штукатурку, а дверь, которую он попытался за собой закрыть, лишь заскрипела, но не двинулась с места ни на миллиметр.
Незнакомец направился к единственной кассе и с досадой обнаружил, что она закрыта. На вокзале стояло несколько стульев с мягкими сидениями, и он мог бы отлично устроится на них, но пустота действовала на него угнетающе, поэтому он поспешил прочь с вокзала. Первое, что попалось ему на глаза, когда он вышел, - была автобусная остановка. На ней не стояло ни одного человека, зато под проливным дождем мок автобус.
В автобусе было так же пусто, как и на вокзале, к тому же душно и темно. Из этой темноты неожиданно раздался голос:
- Куда вам? - вопрошал он.
Незнакомец увидел, что голос принадлежит человеку, сидящему в водительском кресле. Одет он был не по погоде: в белоснежные шорты и красную майку, на его голове был завязан красный в цветочек платок, как у какого-нибудь подростка, а ноги, как позже заметил Незнакомец, были босы.
- А разве вы едете не по запланированному маршруту? - удивился Незнакомец.
Водитель рассмеялся:
- Что, первый раз в нашем городе?
Незнакомец кивнул.
- Тогда понятно, - сказал водитель, - я стою здесь уже добрых два часа и ни одного пассажира! Ни одного! Можешь себе представить? Не думаю, что они появятся в ближайшее время, так, что запросто довезу туда, куда скажешь...
Незнакомец устроился рядом с водителем и задумался. Он не знал ни названия города, ни мест, куда он мог бы сейчас поехать.
- Мне бы где -нибудь перекусить... - сказал он.
- Тогда тебе нужно к Бородачу, в "Три каштана". Бородач отлично готовит! Я и сам люблю бывать у него после работы. Да и дождь уже перестал, значит, там сейчас полно свободного места... может, только Татуировщик, а все остальные уже, наверное, на бульваре.
Незнакомец взглянул в мутное окно и увидел, что дождь, промочивший его до нитки, теперь как будто действительно прекратился.
Разглядывая улицы города, которые проезжал, он вполуха слушал болтовню водителя. Город оказался совсем не таким, каким представился Незнакомцу сначала. Улицы были разными: где-то узкими, где-то широкими, но везде - чистыми и ухоженными. Кроме улиц, перед взором Незнакомца предстали аллеи и парки с зелеными деревьями и многочисленными клумбами. Их было много меньше, чем улиц, зато как они были красивы! Несмотря на то, что дождь уже закончился, по улицам все ещё шли редкие люди с разноцветными зонтиками в руках. Некоторые из них останавливались, завидев знакомых, махали им рукой, улыбались и разговаривали...
2. У Бородача
Бородач уже, наверное, раз в десятый протер стойку бара. Бородач скучал... В углу работал телевизор, который никто никогда не смотрел, над баром с выпивкой, выстроенной стройными рядами, тикали французские часы. Больше не раздавалось ни звука. Рядом с часами висела фотография. На противоположной стене, - картина. Несмотря на то, что был уже вечер, почти все столики были пусты, и только за одним из них, в самом дальнем углу, сидел человек, с ног до головы покрытый татуировками. Это был Татуировщик (тот самый, про которого упоминал водитель автобуса) - неизменный обитатель бара "Три каштана".
Бородач с тоской посмотрел на него, тяжело вздохнул и принялся дальше тереть стойку, на этот раз что-то напевая...
Вдруг заскрипела дверь, и раздался звук колокольчика. На пороге стоял незнакомый человек и оглядывался вокруг.
Незнакомец оказался в полутемном помещении. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел огромную барную стойку, маленькие круглые столики в разных концах зала и одинокого человека в самом углу; последним в глаза бросился сам хозяин заведения.
- Вы открыты? - спросил Незнакомец.
- Да, конечно, - сказал Бородач и направился к гостю. Протянул ему свою большую мохнатую руку.
- Садитесь за любой столик или у бара.
Незнакомец предпочел сесть у бара.
- Вы Бородач? - спросил он, но, подумав немного, понял, насколько глупый это вопрос. Борода этого человека: огромная, мохнатая и рыжая, - закрывала половину лица и доходила ему почти до пояса. Он походил на средневекового викинга, и для полного сходства ему не хватало только рогатой шапки на голове.
- Да, это я, - радостно заулыбался Бородач и почему-то подмигнул Незнакомцу, - А ты то кто?
Незнакомец представился и тут же выложил Бородачу все: и про уехавший поезд, и про пустой вокзал и закрытую кассу, и про странноватого водителя автобуса.
- Тут нет ничего удивительного, - принялся рассказывать Бородач, одновременно готовя гостю кофе, - Мы редко куда ездим, поэтому большую часть времени вокзал пустует. Да к тому же, не так много поездов останавливается в нашем городе. Расписание работы кассы чисто формальное. Если нет поездов, то кассирша вообще не приходит по несколько дней. Что касается автобусов, так это тоже дело обычное. Город у нас маленький: люди лучше пройдутся пешком, чем поедут в душном автобусе. На них редко ездят и то, только в крайних случаях. Конечно, водители скучают, поэтому любой пассажир для них в радость.
- Я немного не привык к таким странностям, - сказал Незнакомец.
- А наш город вообще странный.
Бородач наклонился прямо к самому лицу Незнакомца:
- Вот ты знаешь, что наш город... он даже не указан на карте... его как бы нет, понимаешь? Как будто они забыли о его существовании...
- Кто они?
- Ну, - Бородач загадочно улыбнулся и поднял глаза вверх. - Он! Бог!
- То есть как это?
- Поживи ты в этом городе, ты бы меня понял. Его и создали то, наверное, по ошибке природы. Здесь все не так, как в других городах. Я, конечно, точно этого не знаю. Но те, кто путешествовал или приехал из других городов, говорят, что это действительно так.
- А что особенного в этом городе?
- Слушай...
И Бородач начал рассказывать:
- Это забытый богом город. Он скорее напоминает городок из какого-нибудь старого фильма. Раньше, когда кинотеатр на Улице Заборов ещё работал, мы частенько наведывались туда на дневные сеансы (других кинотеатров, впрочем, и не было). Так вот, именно там показывали фильмы про этакие маленькие городки, куда не ступала нога приезжего. Сейчас, правда, кинотеатр на ремонте, уже шестой год... что очень плохо: современная молодежь не смотрит кино, не читает книг, только и знает, что болтаться на бульваре Роз. А их родители и того хуже... только и делают, что пьют, курят, разводятся, потом ужасно переживают и снова по этому поводу начинают пить, курить и так далее...
Их дети делают почти тоже самое. Они собираются на бульваре Роз, пьют дешевый портвейн своих родителей, курят, спят с кем попало. А ведь многим из них нет ещё и восемнадцати! Но родителям на них наплевать, а больше присматривать за ними некому, вот они полностью и предоставлены сами себе, и только годам к двадцати пяти они остепеняются, женятся, заводят детей и так же забывают о них, погружаясь в свои личные выяснения отношений. Хотя, я, наверное, несколько преувеличиваю... Может, ещё кофе, один я смотрю, вы уже выпили.
- Да, да, если можно. А что такое бульвар Роз? Что это за место? Водитель автобуса тоже, кажется, упоминал о нем.
- О, это самое молодежное место в городе...
3. Бульвар Роз
Бульвар Роз был таким местом, которое совершенно не поддаётся описанию. Сами жители считали его восьмым чудом света, хотя ничего особенного в нем и не было.
Когда-то, очень давно, здесь располагались открытые ларьки с цветами. Морем цветов. Здесь можно было встретить не только цветы, по имени которых назван бульвар, но и тюльпаны, гвоздики, лилии, георгины. Были даже и такие, названия которых никто не знал. Жители давали им свои собственные имена, которые сохранились до сих пор. Но главным цветком здесь все- таки были розы. Всех сортов: жёлтые, белые, чайные, и даже черные. Если пройтись в то время по бульвару, можно было уловить чудное смешение запахов, который со временем превратился в запах самого города, и долго ещё витал над бульваром, Пустошью и многооэтажками.
Несколько лет спустя, от старого бульвара остались лишь воспоминания старожилов и синяя потрескавшаяся табличка на одном из домов, с пожелтевшей от времени надписью: "Бульвар Роз". И хотя здесь уже давно никто не продавал ни розы, ни какое-либо другие цветы, название бульвара сохранилось, и никто не думал его менять.
На бульваре, ещё в те времена, когда он был "цветочным", всегда было полно народа, особенно молодёжи. Для них здесь были расставлены разноцветные скамейки: желтые, синие, красные. Со временем, краска на них потрескалась и облупилась, а на некоторых появились незамысловатые надписи, вроде такой: "Я здесь был" или "Сегодня мы пили пиво". Но суть бульвара не изменилась: на современном бульваре, так же как и много лет назад, тусовали люди, влюблённые друг в друга, в самих себя, но в первую очередь, - в свой бульвар.
На бульваре всегда был слышен звук гитар, весёлый хохот молодёжи и позвякивание бутылок. Они здесь собирались каждый вечер и могли сидеть до утра. А что ещё им оставалось делать? Никаких других занятий у детей в этом городе не было. Никому до них не было дела, кроме них самих. Иногда, они где-то учились: кто в школах, кто в колледже, но это не было их главным занятием и часто случалось так, что они забывали про него.
Главным и единственным для них всегда оставался Бульвар Роз. Родители редко запрещали своим детям ходить туда, и даже радовались, что их ребенок является частью этого места. Многие из них и сами в молодости тусовали на бульваре и теперь с гордостью могли сказать, что являются бывшими бульварщиками.
Весь секрет состоял в том, что те, кто хоть раз побывал на Бульваре Роз, не мог не вернуться туда ещё и ещё раз.
4. Фенечка
Бородач вздохнул и посмотрел в окно:
- Именно поэтому сегодня у меня пусто. Хотя и прошел дождь, на улице уже тепло и все сейчас на бульваре. Да что тут говорить, я и сам когда-то был бульварщиком. О, это было самое лучшее время в моей жизни! Ничто с ним уже не сравнится. Когда-нибудь и они скажут это своим детям, скажут с гордостью и со слезами на глазах... Хотя, неизвестно, чем тут гордиться...
Бородач тяжело вздохнул, и отошел к человеку в углу бара, чтобы забрать у него грязные чашки. В этот момент Незнакомец увидел на стене фотографию, которую раньше скрывала спина Бородача. Очевидно, она была сделана перед входом в бар, в солнечный день. В центре, улыбаясь, стоял сам Бородач. А вокруг него собралась большая компания парней и девушек, разных возрастов, разных цветов волос и стилей одежды. Но неизменным было одно - выражение их лиц, их взгляд, выражающим полную свободу... свободу ото всего...
Когда Бородач вернулся, Незнакомец спросил его об этом.
- На фотографии -это они... те, дети с бульвара Роз?
Бородач кивнул, снял фото со стены, любовно протер запылившееся стекло тряпкой и дал Незнакомцу посмотреть.
- У меня ведь нет собственных детей, да уже, наверное, никогда и не будет... вот они и стали мне как родные. - Он долго всматривался в фото, а потом указал на смеющуюся девушку с рыжими волосами.
- Вот смотри, - это Фенечка.
- Кто? Фенечка?
- Ну, да, это имя у неё такое. То есть прозвище. Она очень любит носить на запястьях эти штучки, которые так и называются - фенечки. Вот её и прозвали. Теперь даже собственные родители вряд ли смогут вспомнить её настоящее имя. Она поет. Как ангел поет. И что бы она ни пела, когда ты слышишь её голос, мурашки бегут по коже и слезы наворачиваются на глаза. Когда-то у них была отличная группа. По-моему она называлась "Цветы бульвара" или что-то в этом роде. Ведь эти дети не знают и не слушают никакой другой музыки, кроме своей собственной. Но после ухода барабанщика группа распалась и больше никогда не создавалась в прежнем виде. С тех пор, как он уехал, Фенечка больше не поет. А ведь такого отличного барабанщика никогда не было на бульваре Роз, да, наверное, никогда уже и не будет... Он уехал больше года назад в другой город и уже, наверное, никогда не вернется. А Фенечка все ещё ждет его и ходит на вокзал встречать поезда. Я её за это не виню. У каждого человека должна быть надежда... С ней как-то легче...
* * *
Фенечка перевернулась с боку на бок, пытаясь уснуть, но пьяный храп отца из соседней комнаты мешал ей это сделать. Нет, не из-за храпа она не могла уснуть, - спать ей попросту не хотелось. Ей снова необходимо было хоть в чем-нибудь мысленно обвинить своего отца. Она обожала его, но ненавидела, когда он пил целыми сутками. Матери дома не было, и где она сейчас, Фенечка не имела представления. Она чувствовала, что дело идет к разводу, и ненавидела за это их обоих: и отца и мать, - ненавидела так же сильно, как и любила. Но разводы были обычным делом, и она знала, что когда-нибудь это произойдет и с её родителями. Поэтому она совсем не удивлялась.
Фенечка отвернулась к стене, где вместо постеров висели фотографии, и принялась их рассматривать... Вот вся их группа в полном составе. Вот она вдвоем с Барабанщиком. Вот снова она с ним. Вот Барабанщик со своими барабанами. Вот они на концерте. Ещё один их концерт на Главной площади. В тот день собралось очень много народу... Она хорошо помнила тот день. Кажется, он даже был самым счастливым днем в её жизни. А вот ещё одно выступление: последнее, когда группа была в полном составе. Именно после него Барабанщик сообщил, что уезжает.
Стало так грустно, что захотелось плакать. Но бульварщики никогда не плачут. Она отлично это знала. А ведь она бульварщица. Да к тому же, она ведь обещала когда-то барабанщику. Хотя, какое теперь значение имеет её обещание?
Фенечка посмотрела на часы: почти восемь, наверное, на бульваре уже начинает собираться народ. Она давно уже не была там. В последнее время они с Байроном постоянно ссорились. Возникла слабая надежда: может, сегодня его не будет на бульваре? Хотя, сколько Фенечка туда ни ходила, Байрон всегда был там. Говорят, что его можно было застать на бульваре в любое время года, днем или ночью. Но Фенечка, как лучший друг Байрона, знала, что это некоторое преувеличение.
Она встала с постели и закурила. Но, сделав пару затяжек, с отвращением посмотрела на сигарету и выбросила её в окно. Она скучала. По бульвару, по ребятам и что бы там ни было, даже по Байрону, и она пошла надевать ботинки. В конце концов, может на сегодня Байрон обо всем забудет, и они не поссорятся?
Фенечка приблизилась к пёстрой компании, расположившейся на лавочках, в центре бульвара. Раздались приветственные возгласы, и на душе сразу стало тепло.
- Я вам принесла кое-что, - сказала Фенечка и, улыбаясь, достала бутылку портвейна из сумки. Потом ещё одну. Двух бутылок должно было хватить. Сейчас все напьются из пластиковых стаканчиков дешевого портвейна её отца, а потом станут играть в бутылочку на поцелуй, кое-кто разбредётся по парам, что бы продолжать целоваться, а оставшиеся будут разговаривать обо всём на свете и петь друг другу свои дурацкие песни. Фенечка любила их. За это или за что-то ещё...
Как и ожидалось, портвейн обрадовал всех: глаза ребят загорелись, раздались радостные вопли. Портвейн разлили, и каждому досталось по стаканчику. Фенечка поморщилась, глотая сладковатую жидкость. "Гадость", - подумала она после первого глотка. После второго Фенечка заулыбалась. Всё-таки у отца хороший вкус и он никогда не купит как-нибудь дрянь!
Когда были выкурены пачки сигарет и распит весь портвейн,
разговор перешел в проблемное русло. На сей раз, это были разводы их родителей. Фенечка облегченно вздохнула: кроме приветствия и пьяных поцелуев, Байрон ничего не сказал и, кажется, сегодня не собирался ссориться. Разговор начал Сеня, сообщив, что вчера его родители развелись.
- Все родители в этом городе разводятся. В этом нет ничего особенного, - сказал Байрон, хотя все и так давно это знали.
- Я думал, что мои не такие... знаете, они же так любили друг друга...
- Ну и что? Мои тоже любят друг друга, однако, развелись ещё три года назад. Они разводятся не потому, что любовь вдруг прошла...
- Тогда почему?
- А потому... чтобы она осталась... тем более, твои действительно без ума друг от друга, думаю, помирятся где-нибудь через месяц... здесь, в этом чертовом городе, всегда так: все ссорятся-мирятся, снова ссорятся, а потом снова мирятся, - сказал Байрон и многозначительно посмотрел на Фенечку.
- Когда будем выступать, Фень? Все ждут концерта.
Фенечка пожала плечами.
- У нас много песен и люди хотели бы их услышать. Думаю, мы не имеем морального права лишать их этого!
- А ты не слишком много думаешь? - зло ответила Фенечка. Меньше всего ей сейчас хотелось обсуждать эту проблему, которая, похоже, никого кроме Байрона, уже давным-давно не интересовала.
- Нет, я считаю, что если бы у нас была группа... Все как положено: бас, барабаны, клавиши... мы бы могли так развернуться!
- Мы пока не готовы выступать. У нас не было ни одной репетиции. Кроме того, у нас нет барабанщика.
- Я знаю одного неплохого. Он живет по ту сторону Пустоши. Очень даже неплохо играет, - сказал Байрон, но, помолчав, добавил, исключительно лишь для того, чтобы разозлить Фенечку и причинить ей боль, - но если ты ждешь ЕГО, тогда я не в силах тебе помочь. А знаешь почему?
Фенечка отвернулась от Байрона, она не хотела слышать то, что она и так знала.
- А все потому, что он не вернется. Да, он был лучшим барабанщиком и не только по эту сторону Пустоши, но и во всем городе. Но он уехал. Бросил нас. Не только тебя, моя дорогая. Но и всех нас! Не готовы выступать, потому, что без него? Если ты хочешь его ждать, пожалуйста, жди, но пускай это не мешает работе группы. Я все прекрасно понимаю... Но я хочу выступать! Люди хотят, что бы мы выступали, а ты только и знаешь, что... эххх, - махнул рукой Байрон в бессилии.
- Дело не в нем, не жду я его совсем... просто, повторяю, мы не готовы, где это видано: да у нас за год не было ни одной репетиции... не написано ни одной новой песни!
Все, кто слушали, поняли, что ссора в самом разгаре. В последнее время Фенечка и Байрон постоянно ссорились, хотя и были лучшими друзьями. Ссора всегда начиналась с одного и того же: Байрон спрашивал, когда же они наконец-то будут петь, Фенечка пожимала плечами. Байрон злился, Фенечка тоже, и вспыхивала ссора. Что бы немного предотвратить её, Сеня спросил:
- Эй, ребята, кто-нибудь был в колледже? Говорят, там скоро экзамены...
Проблема экзаменов взволновала ребят куда больше, чем проблема разводов их родителей и несостоявшиеся концерты, поэтому началось бурное обсуждение, в которое включились все, в том числе Байрон и Фенечка. Они вспомнили, что тоже учились в колледже.
5. Барабанщик
Фенечка солгала. Она ждала барабанщика. Она знала, что он никогда не вернётся, но не могла не ждать.
Барабанщика она увидела, когда первый раз пришла на бульвар Роз. Она не помнила, с кем туда пришла, и почему вообще пошла туда именно в этот день, она запомнила только его. Он сидел на лавочке с остальными ребятами и пел песни, отстукивая какой-то мотив по перекладине. Он улыбался. Ветер трепал его волосы, а он продолжал улыбаться. И петь. Все столпились вокруг него: девушки с обожанием заглядывали ему в глаза, а парни похлопывали по плечу и старались стать с ним рядом, что бы все видели, как они дружат с Барабанщиком.
На бульваре его любили и уважали. В политике это, кажется, называется харизма. И хотя ни сам Барабанщик, ни другие не знали этого слова, он обладал харизмой и был безусловным лидером.
С тех пор Фенечка стала ходить на бульвар Роз каждый день. Барабанщик не игнорировал её, и даже знал её имя, но она стала для него всего лишь ещё одним другом, ещё одним бульварщиком, с которым он мог бы просидеть на Бульваре до ночи или спеть одну из своих песен. Так продолжалось до тех пор, пока Фенечка в один прекрасный день не запела. Эту песню они сочинили все вместе, вместе придумали для неё стихи и музыку, но петь её первым никто не решался. Тогда Байрон стал наигрывать мелодию на гитаре, а Фенечка вдруг запела. Сначала тихо, потом во весь голос.
- А ты здорово поешь! - сказал Байрон.
Так, вскоре была создана группа "Цветы Бульвара". И Барабанщик посмотрел на Фенечку другими глазами. Он удивился, почему раньше он никогда не обращал на неё внимания? Почему именно сейчас он заметил, какие рыжие у неё волосы и красивые зелёные глаза? Так, Барабанщик и Фенечка стали единственной постоянной парой на бульваре Роз. Остальные встречались от случая к случаю и с тем, с кем хотели.
А группа тем временем имела ошеломляющий успех. Она давала концерты не только на родном бульваре, но и по воскресеньям на Главной площади города. Стихи и музыку сочиняли все вместе, хотя и в этом деле лидером, был Барабанщик, до утра репетировали на бульваре и засыпали прямо на лавочках, положив голову друг другу на колени.
Но, хотя барабанщик и был бульварщиком, он все-таки отличался от остальных. Он много читал, ходил в колледж чаще, чем все остальные. Фенечка любила его, но так никогда и не смогла понять. К чему он стремился? Разве мало ему родного бульвара? Неужели он хочет уехать из города? Конечно, барабанщик никогда не высказывал этой мысли вслух, но Фенечка знала, что он хотел именно этого. Он любил свой город, но так же сильно ненавидел ... За то, что он был таким, каким был. Раньше никто никогда не жаловался на него, и никто не хотел уезжать. А если кто-то когда-то и покидал его, то обязательно возвращался, потому что просто не мог жить где-то в другом месте. Но нельзя забывать, что Барабанщик был другим. Он хотел нормальной жизни, а такой не было в его родном городе. Он любил свой город, любил бульвар. Больше всего он любил, конечно, Фенечку. До безумия. До истерики. Именно поэтому ему так тяжело далось решение об отъезде. Когда он уезжал, все подумали: он нас бросает, что же нам теперь делать? Все думали только о том, что Барабанщик делает им больно своим отъездом и как они будут скучать по нему, но никто ни разу не подумал, как тяжело было самому Барабанщику. Конечно, он мог бы попросить Фенечку поехать с ним и она, он знал, согласилась бы. Но уже через неделю она заскучала бы по городу и никогда не простила бы Барабанщику, что он увез её. Ведь Фенечка была не такая, как он. Она была прирожденной бульварщицей. Это, наверное, было у неё в крови, ведь отец её тоже был не кем иным, как бульварщиком. И ещё он знал, что Фенечка переживет его отъезд, может быть, не забудет и не простит, но переживет. Она сама, наверное, этого не знала, но бульвар она любила сильнее, чем самого Барабанщика. Так уж вышло...
В тот день, когда барабанщик сказал, что уедет, на бульваре собралось на удивление много народу, как будто бы все почувствовали что-то. "Цветы Бульвара" дали часовой концерт на Главной площади, который имел огромный успех, а потом перебрались с остальными на бульвар пить портвейн, как обычно бывало после удачных концертов. Когда барабанщик попросил минутку внимания и объявил о своем намерении, на лавочках установилась гробовая тишина. Все разом замолчали и избегали смотреть друг другу глаза. Фенечка закурила сигарету, которую передал ей Байрон. Она знала, что Барабанщик не любит, когда она курит, но ей уже было все равно. Ведь получалось, что и ему все равно. Ведь это он бросал её. Да и не только её. Барабанщик бросал их всех. Он был для них тем, ради чего они приходили на бульвар. Он придумал негласные правила. Он играл на барабанах лучше всех в мире. Он сочинял музыку для их песен. Он придумывал забавные развлечения для бульвара. Он пытался научить их тому, чего сам хотел от жизни. Он был всем. И вот теперь он уезжал.
Он попросил не провожать его.
- Ни к чему это, - сказал он.
Но сам попрощался со всеми. Он зашел даже в "Три каштана", потому что Бородач никогда не простил бы ему, если бы он уехал, не попрощавшись... И хотя он попросил, чтобы его не провожали, Фенечка все- таки пошла с ним. До самого вокзала они шли молча, держась за руки. На вокзале, как всегда, было пусто. До прихода поезда оставалась, наверное, минут десять.
Барабанщик зарылся в её рыжие волосы и прошептал:
- Все песни, которые я написал, были о тебе, все песни, которые я напишу - тоже о тебе. Я буду любить... всегда... и не забуду.... Я, может, уже не вернусь.... И ты не жди меня, пожалуйста...только во снах... иногда, я буду приходить к тебе и рассказывать как у меня дела... договорились? Ты ведь не будешь плакать? Никогда не будешь, что бы ни случилось, обещай мне...
- Не буду, - прошептала Фенечка и один бог знает, какого труда ей стоило сказать это не заплакав, - не буду. Ведь бульварщики не плачут... правда?
- Да, - сказал он, - это одно из правил бульвара. Ты помнишь? Твоего любимого бульвара. Знаешь, иногда я ревновал тебя к нему. К бульвару. Вы все так любите его. Я тоже люблю, но не так... как вы, не так как живого человека...
Она хотела что-то сказать ему, но он прошептал:
- Не надо, пожалуйста, не надо...
Больше они не произнесли ни слова. Барабанщик сел в поезд, а Фенечка с опущенной головой побрела домой.
Он сдержал свое обещание и иногда действительно приходил к ней во снах. А вот Фенечка свое - нет. В эту ночь она рыдала в подушку, как безумная и не могла остановиться. Иногда она задыхалась от слез и тогда плакала беззвучно и лишь наутро поняла, что больше никогда не будет плакать. В одном Барабанщик оказался прав: Фенечка довольно быстро вернулась к нормальной жизни. Во многом ей помогло то, что теперь она все дни проводила на бульваре Роз. Она стала встречаться с другими людьми, не ревновала их никогда, и никогда ни о чем не просила. Так было у всех. И никто не хотел ничего другого.
Группа же, без своего барабанщика распалась. Иногда они ещё пели: чаще вдвоем с Байроном, пели новые песни, которые сочинял Байрон (именно за это он и получил свое прозвище: с самого раннего детства Байрон писал стихи, стихи неплохие, которые потом легко превращались в песни). Старые песни, сочинённые вместе с Барабанщиком, они никогда больше не вспоминали.
И хотя никто на бульваре больше не упоминал о Барабанщике, она о нем не забыла. Да и никто не забыл. Просто им не хотелось говорить - слишком это было больно. Иногда, тайком ото всех, Фенечка приходила на вокзал. Она ждала и ждала поезд, на котором он мог бы приехать. Это был своего рода ритуал, который помогал ей жить дальше...
6. Роза
- А Барабанщик есть на этой фотографии? - спросил Незнакомец.
- К сожалению, нет. Она была сделана уже после его отъезда.
- А это кто? - Незнакомец указал на красивую девушку с длинными черными волосами, чуть похожую на цыганку.
Бородач ответил:
- Это Роза - местная звезда. Я люблю её очень, она милая и добрая, хотя, похоже, сама не знает об этом.
* * *
Она чуть поморщилась от боли. Она, конечно, знала, что это больно. Сам Мастер сказал ей об этом сразу, как только она пришла. Но она не знала, что боль будет настолько жгучая и неприятная.
- Ну, потерпи ещё немного, - уговаривал её Мастер, хотя она за все время не произнесла ни слова и только зажмуривалась в особо неприятные моменты.
- Зато теперь очень красиво. Можешь открыть глаза.
Она приоткрыла левый глаз и посмотрела на свое плечо.
- Супер! Ты гений татуировочного искусства! - чуть ли не закричала она.
Когда она просила Мастера сделать татуировку, она даже и не думала, что он сделает её так хорошо. Считалось, что единственным достойным мастером был Татуировщик, но он уже не делал тату, и это стало ремеслом Мастера, который, как оказалось, неплохо с ним справлялся.
Он нарисовал ей на плече розу. Такой рисунок она просила сама. Она сделала его в честь своего самого любимого места - бульвара Роз. Ну и, конечно, в честь имени. Свое имя она объясняла так: "Мои родители бывшие бульварщики. В свое время они тусовали на бульваре с утра до ночи, ну, так же как и мы, сейчас. Так вот, они встретились на этом бульваре, здесь же отец признался матери в любви. Когда они поженились и стали работать, на бульвар ходить времени совсем не осталось, но в честь самых лучших дней своей жизни они и назвали меня Розой".
У многих её друзей были татуировки, но в основном это были малопонятные рисунки, она же первая нарисовала на своем плече цветок. Роза выглядела как живая, так и хотелось дотронуться до неё и погладить лепестки.
- Все обзавидуются, - сказала она вслух.
- Это я могу тебе гарантировать, - ответил Мастер, довольно прищуриваясь на результат своей работы.
- Спасибо, Мастер.
- Да, не за что, дорогая, если захочешь ещё что-нибудь наколоть, приходи в любое время.
- Обязательно! Но думаю, это первая и последняя татуировка в моей жизни, - и она поморщилась, глядя на плечо, которое все ещё болело.
- Кто ж знает, кто знает, - сказал Мастер ей, провожая до двери.
Она вышла на улицу, когда на западе уже садилось солнце, и розовый закат окрасил близлежащие дома и деревья. Красота! Подумалось ей, и она направилась к закату. Путь её лежал на Бульвар Роз.
Сегодня у неё было одно важное дело: она надеялась встретить на бульваре Художника, она так хотела ему кое-что показать. Но, если его там не будет, решила она, то ей ничего не стоит придти к нему домой, - они ведь друзья. Лучшие. При этой мысли она как-то занервничала. Может, сказать ему сегодня или все - таки не стоит? Ладно, по дороге она заскочит к Бородачу и спросит у него совета.
7. Художник
- Красивая...
- Да, но... такая распущенная... её родители бывшие бульварщики, была предоставлена сама себе с раннего детства... Вот и выросла совершенно безбашенной. Пьет, как матрос, ругается, и совершенно не хочет учиться.
- А что это за мальчик рядом с ней?
- А... это наш Художник. Роза была влюблена в него, наверное, лет с пятнадцати, но... художники, ты знаешь, народ непредсказуемый, вот и он живет в каком-то своем мире, совершенно не замечая Розочку. Она, правда, делает вид, что они просто хорошие друзья, но думаю с её стороны это не совсем так. А Художник, наивный мальчик, совершенно ничего не замечает. Даже жаль его иногда становится...
- А он, что рисует действительно хорошие картины?
- О да, очень! Вон, одна висит на той стене...
* * *
Бородач был прав. Художник и вправду хорошо рисовал. У него был к этому настоящий талант. Ещё в детстве родители вручили ему краски и кисти, и он начал рисовать какие-то малопонятные картинки, постепенно увлечение переросло в работу и он даже не стал идти учиться в единственный в этом городе колледж, как это делали большинство ребят, а вплотную занялся рисованием. Иногда он ходил к старым художникам, которые обучали его секретам мастерства, и это заменяло ему художественную школу, которой в городе попросту не было. Свои картины он продавал по выходным на Главной Площади, где обычно гуляли семьи со своими детьми и пожилые старички. Художник был счастлив, что может радовать людей такими простым вещами, тем, что он умеет делать лучше всего на свете... Сегодня он был полон вдохновения, сегодня он рисовал. Именно по этой причине он не пошел в этот день на Бульвар Роз.
Роза пробыла на Бульваре долгое время. Она выпила вместе со всеми Фенечкин портвейн, и голова слегка закружилась. Она почувствовала радость и невыносимую усталость. За это время Сеня успел сообщить о разводе своих родителей, Фенечка с Байроном поругаться, а все остальные - вспомнить про экзамены. Она ведь тоже училась в колледже вместе с Фенечкой, Байроном и Сеней и, как правило, умудрялась сдавать все экзамены без двоек, хотя сама не понимала, как это получалась. Впрочем, иногда она даже готовилась к ним. Правда, об этом никто не знал. Не могла же она так портить свою репутацию! В колледже она была ещё вчера и нашла там, то, что хотела отдать Художнику и сейчас бережно прижимала к груди.
Незаметно для всех Роза поднялась со скамейки и пошла прочь. Она надеялась застать Художника дома, но сначала ей просто необходимо было зайти в "Три каштана". Никто даже и не заметил, что она ушла, а если и заметил, то ничего не сказал. Все весело распевали свои бульварные песни под гитару, которую принес из дома Байрон.
В "Трех каштанах" были посетители. И Роза улыбнулась незнакомому человеку.
- Хочешь, кое-что покажу? - спросила она Бородача, присаживаясь на стул, рядом с Незнакомцем.
Тот, посмеиваясь, кивнул. Роза повернулась к нему плечом, на котором была вытатуирована роза и спросила:
- Ну, как?
- Здорово, - восхитился Бородач, - иди покажи Татуировщику - он будет рад.
- Потом, - отмахнулась она.
- Хочешь чего-нибудь?
- Нет, хотя, пожалуй, налей мне джина, чистого. Без тоника. Или текилки...
- Роза!
- Что? Ты мне не отец. Мне нужно для храбрости...
- По-моему, храбрости тебе не занимать, - сказал Бородач, но все - таки налил ей джина, хотя и разбавил его немножко, - мне не нравится, что ты много пьешь, - проворчал он.
- Да, брось, ты. Я иду к Художнику, а он все равно не заметит, посмотри, что я ему несу, - и она показал ему ту книгу, с которой ходила с самого утра, - Это альбом. Тут собраны картины великих художников: Мане, Сезанна, Ван Гога, Пикассо. Правда, здорово? Я знаю, Художник обрадуется. Но он рисует лучше всех них вместе взятых! И, знаешь, что, налей - ка мне ещё чуть-чуть...
Роза действительно пошла к художнику. Она так хотела сказать, как сильно его любит. Но он даже не понял, о чем она говорила. Он только смотрел и смотрел на картины, на те, которые были в альбоме и на те, которые рисовал сам. Обессилевшая, Роза вдруг сказала, то, чего никогда бы не сказала, если бы не это маленькое помутнение рассудка. Но она так устала: от Художника, от своей вечной любви, от его любви, но не к ней, а к своим картинам. А что если он их разлюбит? Подумала она. Может быть, тогда он сможет полюбить её?
И впервые в жизни она солгала.
8. Подсолнухи
Незнакомец зевнул.
- Поезда сегодня точно не будет. Я бы хотел где-нибудь переночевать.
Бородач понимающе кивнул.
- Здесь, прямо за углом есть гостиница, она маленькая, но чистая, уверяю тебя. Есть, конечно, ещё одна, но она на другом конце города, по ту сторону Пустоши, это довольно далеко от бульвара Роз, а ведь именно его тебе хочется посмотреть, не так ли?
Незнакомец лишь улыбнулся и закурил. Бородач почти угадал его мысли.
- Тогда я пойду...- сказал Незнакомец, вставая.
- Давай сделаем так: я узнаю у кассирши, когда будет следующий поезд, на котором ты сможешь уехать, где-то здесь у меня был её номер, а ты утром придешь ко мне на завтрак, хорошо?
- Договорились, - сказал Незнакомец и махнул на прощание рукой ...
* * *
Комната была чистая и маленькая, но Незнакомца она полностью устраивала: в ней он почувствовал себя уютно. Посредине стояла двуспальная кровать, застеленная свежим бельем и большим покрывалом с бахромой. Около кровати - ночной столик или тумбочка. Окнами комната выходила на широкую дорогу, по которой изредка проезжали машины, а за дорогой виднелось место, которое жители именовали Пустошью. В ванной висели чистые махровые полотенца на четырех вешалках, в порядке возрастания от самого маленького до огромного, вероятно банного. Сама ванна была, как новенькая, - белая и чистая. Незнакомец сделал вывод, что комнату убирали как раз перед самым его приходом. Он два раза помыл руки. Второй раз только затем, чтобы ещё раз ощутить запах душистого мыла, лежавшего в мыльнице. Мыло пахло не то фиалками, не то ландышами, не то какими-то другими полевыми цветами, и Незнакомец благоговейно принюхался к нему. Такое мыло, пожалуй, он видел впервые в своей жизни. Побыв в ванной, Незнакомец вернулся в комнату. Он чувствовал, что устал. Мелькнула мысль: а уж не приснилось ли ему все это? Но такое было бы невероятно и, не успев закончить свою мысль, он уснул. Ещё влажная после дождя одежда была развешана на стуле. Луна осторожно заглядывала в окно, но освещала только стул и ночной столик. Спать Незнакомцу она не мешала.
А разбудило его солнце.
Впрочем, солнце будило весь город. Фенечка, спавшая на лавочке на бульваре Роз, заворочалась и открыла сначала один глаз, потом потянулась и открыла другой.
Роза, уснувшая на тахте у себя дома, зажмурилась от восходящего солнца, потом, вспомнив, что вчера произошло что-то неприятное: она чем-то обидела Художника, - решила пока не просыпаться. Ей не хотелось вспоминать неприятные события вчерашнего дня.
Художник встречал солнце на мостике, он хмуро смотрел сначала на солнце, потом на часы, прикидывая, открыты ли уже "Три каштана".
Бородач при первом лучике солнца повернул ключ в двери бара с внутренней стороны и, потягиваясь, вышел на улицу, вдохнуть свежего воздуха.
Город просыпался. Люди радостно улыбались, глядя на солнце, и говорили про себя... весна...
На удивление Незнакомца с самого раннего утра в баре уже были посетители. За стойкой с горестным видом сидел молодой человек. Очень красивый, болезненно бледный, худощавый, с горящими черными глазами. Одет он был в старое потертое пальто, хотя на улице было не так уж холодно. Незнакомец узнал его по одежде: типичный имидж художника.
Бородач сосредоточенно слушал то, что говорил ему молодой человек и хмурился все сильнее и сильнее. Но, когда Незнакомец подошел к стойке, он заулыбался.
- Рано же ты встаешь!
- Солнышко разбудило, - ответил Незнакомец.
- Познакомьтесь, - сказал Бородач, - это наш Художник, лучший в своем роде.
- Художник ли? - трагично произнес Художник, задавая этот вопрос скорее самому себе, чем Бородачу, и нервно затягиваясь сигаретой.
Бородач вздохнул.
- Кофе? - спросил он, обращаясь к Незнакомцу.
- Да, пожалуй.
- Одну секунду, - сказал Бородач и принялся варить кофе, попутно рассказывая.
- У Художника трагедия. Вчера наша очаровательная Розочка, наш цветочек, наговорила ему таких вещей, от которых даже мне стало бы неприятно ... но самое главное и самое важное, для Художника в том, что она сказала, будто он не умеет рисовать....- Бородач недоговорил, за него это сделал сам Художник.
- Она... показала мне альбомы... Мане, Ван Гога, Сезанна, Гогена... это такое искусство!!! Это такие художники... мне никогда, никогда не стать такими как они... Великими. Я ведь даже нигде не обучался, понимаете? - спросил он, глядя Незнакомцу в глаза и дергая его за рукав.
Незнакомец кивнул, хотя не очень-то понимал, о чем говорит странный молодой человек, а потом его вдруг осенило...
- А можно мне посмотреть? Я, конечно, не эксперт, так, любитель, но я знаком с творчеством многих художников, в том числе, как названных вами, так и более современных...
Бородач с восхищением смотрел на него... У Художника же загорелись глаза...
- Вы правду говорите? То есть, я хочу сказать... если вам это неинтересно, то это вовсе необязательно...
- Нет, нет, что ты, я очень хочу, - сказал Незнакомец.
Вставая, Незнакомец, протянул Бородачу деньги.
- Кажется, я ещё вчера забыл вам заплатить.
- Не надо. Угощение за счет заведения.
Незнакомец подумал, что здесь многие питаются за счет заведения, потому как Художник даже и не подумал заплатить Бородачу за свой завтрак.
Они вышли на улицу и направились в сторону дома, где жил Художник. На улице сильно похолодало, а небеса предвещали дождь. Художник, не умолкая, рассказывал Незнакомцу о своих картинах и смог связно объяснить, что же произошло вчера.
- Понимаете, Роза -моя подруга. Нет, вы не подумайте, мы не любовники, просто друзья. Лучшие друзья. Кажется, мы дружим с самого детства и я, конечно, очень ей доверяю, любую новую картину показываю сначала ей. До вчерашнего дня, она всегда восхищалась ими, но после этого альбома все изменилось. Она ведь не видела никогда других картин, кроме тех, что рисую я, и, увидев картины таких великих художников, поняла насколько я бездарен. Она, конечно, могла бы солгать и сказать, что они прекрасны, но не сделал этого, потому что Роза - очень честная и, наверное, предпочла, чтобы я услышал правду от неё, лучшего друга, чем от кого-нибудь другого... Я, наверное, брошу это занятие, писать картины, всё равно, их никто не покупает, а если и покупают, то, наверное, из жалости. На это она мне тоже открыла глаза... Пожалуй, я займусь чем - нибудь другим, правда, ведь я, кажется, ничего не умею, но думаю, это будет не сложно, научиться, ведь так?
Незнакомец понимал, что люди из этого городка в большинстве своем не видели других картин, они не интересовались живописью, которая была за пределами их города, здесь не было художественных школ, а художники назывались Великим, если нарисовали два - три приличных пейзажа и хотя бы один портрет человека, поэтому было ясно, что Художник мог оказаться и не настолько талантливым, как расписывал его Бородач.
Художник жил в полуподвале двухэтажного дома. Подвал представлял собой некое подобие квартиры состоящей из двух комнат: одна -побольше, другая - поменьше. В той, которая побольше, стояла кровать, заваленная одеждой, маленькая электрическая плитка со стареньким чайником, несколько старых стульев. Может, там было что-то ещё, но из-за темноты Незнакомец больше ничего не смог различить. Другая же комната была завалена холстами, мольбертами и красками. Невероятно, но в ней было светло, так же как и на улице. Свет из большого квадратного окна освещал каждый уголок, что придавало контраст с другой комнатой, в которой, казалось, навсегда поселились сумерки.
- Ты здесь живешь? - спросил незнакомец.
- Ну, да в основном здесь... так тихо и спокойно, и ничто не отвлекает от работы. У меня есть ещё одна квартира, но там я бываю редко, только когда отдыхаю... там мне как-то неуютно без холстов и красок...
Действительно, в обеих комнатах навсегда поселился запах красок, он впитался в одежду, холсты, обои, но Незнакомец на удивление быстро привык к нему.
На столе лежал тот самый альбом с картинами разных художников. Он был открыт на странице с картиной, которую Незнакомец тотчас же узнал. Это были "Подсолнухи" Ван Гога.
Художник заметил взгляд Незнакомца.
- Правда, великолепно?
- Да, несомненно, но можно я посмотрю твои картины.
- О, да конечно, - Художник засуетился и стал вытаскивать холсты: некоторые из них были вставлены в рамки, другие - пока ещё нет.
Незнакомец, конечно, не сильно разбирался в искусстве, но то, что он увидел, было написано очень талантливо. Для такого маленького городка Художника действительно можно было считать гением. Незнакомец подумал, что и за пределами города Художник мог бы иметь огромный успех.
На первой картине, которую он увидел, был изображен кувшин причудливой формы: он стоял на столе, и был наполнен водой до краев, так, что, казалось, будто вода вот-вот выплеснется, на заднем плане была изображена девушка, которая шла, приплясывая, по тропинке. Девушка улыбалась.