Клара медленно выплыла из забытья, и тут же во всем теле запульсировала боль, словно только и дожидавшаяся, когда сознание опять вернется. Голова закружилась.
- Что скажете, доктор Гибсон? - раздался резкий женский голос.
Клара скосила глаза в сторону и увидела стоящих возле ее кровати богато одетую черноволосую особу средних лет и благообразного джентльмена.
- Она сильно избита, мадам, но жизнь ее вне опасности, - последовал ответ врача. - Ей необходим полный покой и хороший уход.
В голосе "мадам" звучало плохо скрываемое раздражение:
- Когда она сможет подняться?
- Я бы рекомендовал ей оставаться в постели как минимум неделю. Я выпишу укрепляющее средство.
- Это лишнее, доктор Гибсон, благодарю за визит.
Врач учтиво поклонился, и гинея из рук собеседницы перекочевала к нему.
Едва за эскулапом закрылась дверь, "мадам" повернулась к девушке и, заметив, что та пришла в себя, нагнулась над ней и прошипела:
- Очухалась? Что ты натворила? Почему клиент тебя избил? Ты что, хотела его обокрасть, дрянь? - в лицо впечаталась увесистая пощечина, отчего перед глазами все завертелось. - Три дня тебе на то, чтобы отлежаться, а потом - снова за работу.
- Отпустите меня, прошу вас, - с усилием разлепив сухие губы, взмолилась Клара в спину направляющейся к выходу "мадам".
Та повернулась и рассмеялась:
- Теперь ты - шлюха. А это - бордель. Куда тебе отсюда идти? Здесь тебе самое место.
Дверь захлопнулась, ключ повернулся в замке.
Горячие слезы брызнули из глаз. Вспомнилась прошлая ночь во всех ее отвратительных подробностях, и Клара закрыла лицо руками. Она теперь грязная! Грязная! Так вот куда она попала! В публичный дом! И то, что случилось вчера... Ей больше нечего делать среди порядочных людей. А вдруг в самом деле нет смысла стремиться уйти отсюда? Кому она нужна там, за этими стенами? У нее - ни родных, ни друзей... Но как можно остаться тут, в этом ужасном месте?.. Мысли беспомощно метались в голове.
Снова негромко лязгнул замок. В комнату вошла пухленькая миловидная девушка, совсем юная, но рослая, с рассыпанными по щекам веснушками и с пышными рыжими локонами, прихваченными у лица парой гребней. Сунув Кларе в руки кружку с водой, она покачала головой и присела на край кровати.
- Новенькая? Славно тебя отделали! Тут такое случается. Среди господ, что сюда заглядывают, есть и те, кто любят распускать руки. - Девица осторожно погладила собеседницу по голове. - Раз уж мне велели за тобой ходить, давай я тебя причешу, а не то волосы спутаются так, что придется потом их остричь. Жалко будет кромсать такую красоту. - Она вынула гребень из волос, отделила одну светлую, почти золотую прядь Клары и начала неторопливо ее расчесывать. - Мне тоже не раз доставалось: и кулаками, и розгами. Радуйся, что жива. Синяки - это ерунда, пройдут. А то ведь могло и не повезти. - Незнакомка оглянулась на дверь и понизила голос. - Я тут с прошлого Рождества. Так с того времени уж пара девушек пропала неизвестно куда. Болтают, что их засекли до смерти на потеху клиентам, а тела сбросили ночью в Темзу.
Глаза Клары в ужасе расширились.
- Только я тому не верю. Может, перепродали их в другое заведение, кто знает? Не моего ума это дело. Всё равно идти мне отсюда некуда. С тех пор как умер отец, мать начала крепко пить, совсем перестала заботиться обо мне и двух моих младших братьях. Едва мне стукнуло четырнадцать, она сама сбагрила меня своднице за несколько шиллингов, а та продала меня мадам Плезир. - Рыжая девица, болтая без умолку, продолжала водить гребнем по волосам Клары и с любопытством разглядывать ее блестящими зелеными глазами навыкате, похожими на два осколка бутылочного стекла. - Тут не так уж плохо. Живу как настоящая леди. Ты ведь новенькая, да? Ты тоже привыкнешь. Хочешь, мы будем дружить? Ты красивая. Только всё время молчишь. Тебе больно говорить, или ты вовсе немая? Как тебя зовут-то? Меня - Бетти.
Пересохшие губы дрогнули:
- Кларисса. Клара(1).
Она попыталась поднести кружку ко рту, но руки казались чужими, не слушались, немного воды выплеснулось на одеяло.
- Врешь, - рассмеялась юная проститутка, помогая Кларе опереться спиной на взбитую подушку и поднося кружку к губам своей подопечной. - Так называют только леди. Откуда взяться эдакому затейливому имени у обычной девчонки? Небось, родители окрестили тебя Джейн или Мэри, признайся.
Она начала заплетать расчесанные золотистые локоны в косу.
Холодная вода придала сил, хотя и не уняла боль, терзающую тело. Клара на мгновение закрыла глаза, чувствуя, что головокружение усилилось.
- Я никогда не видела ни мать, ни отца, - неохотно призналась она. - Меня, совсем крошку, подобрали на ступенях церкви и принесли в Приют Найденышей (2). А там в моих пеленках обнаружилась записка с таким именем и этот медальон. - Клара подняла руку к шее и, не нащупав привычной цепочки, в ужасе распахнула глаза. - Он пропал! - События прошлой ночи снова встали перед глазами. - Его забрал тот ужасный человек, который... который... - Она горько заплакала, закрыв лицо ладонями.
- Небось, дорогая была вещица, раз ты так убиваешься? - сочувственно поинтересовалась Бетти, погладив новую знакомую по спине.
Клара отняла руки от лица и сквозь слезы ответила:
- Да, очень! Ведь это память о матери!
Проститутка хмыкнула и пожала плечами:
- Что толку горевать об отобранной побрякушке? Бьюсь об заклад, ты ее больше не увидишь. Так зачем рыдать из-за того, что не поправишь? Лучше поспи. Моя мамаша любит приговаривать, что сон - лучшее лекарство, а для бедняка и вовсе единственное. Закрывай глаза. - Бетти взяла из рук Клары кружку. - Через часик я снова загляну к тебе - принесу чего-нибудь вкусненького. - Она заботливо подоткнула одеяло. - Вернусь - еще поболтаем. А сейчас мне нужно бежать, а то меня хватятся. Ты уж прости, но я тебя запру - так велено.
Бетти выпорхнула из комнаты. Скрежет ключа в замке напомнил Кларе, что она пленница. Отчаяние вновь затопило сердце. Неужели такова ее судьба: стать проституткой в публичном доме? Разве об этом она мечтала, покидая навсегда мрачные стены Приюта Найденышей? Клара с таким нетерпением дожидалась, когда ей исполнится шестнадцать и ее наконец определят на обучение в швейную мастерскую в Степни (3)! Казалось, жизнь дальше сложится иначе: грезилось о чем-то светлом, спокойном, тихо-радостном.
Перед уходом бывшей воспитаннице вручили хранившиеся все эти годы медальон и записку, найденные вместе с ней. Только тогда Клара узнала, под каким именем ее крестили. Столько лет ее называли Сара Такер - ведь в приюте всем найденышам давали новое имя. Но на пожелтевшем клочке бумаги было написано: "Кларисса Ланди, дочь Андреса и Эмили Ланди, появилась на свет 6 октября и крещена в церкви Святого Петра 10 октября 1847. Эта девочка - законнорожденное дитя. Взываю к вашему милосердию и умоляю позаботиться о ней. Волей случая я попала в стесненные обстоятельства, но в скором времени я с превеликой признательностью возмещу все расходы и заберу малютку Клару домой. Буду премного благодарна за вашу заботу о ней. Э.Л."
Что сталось с этой запиской? Увы! Она лежала в ридикюле и теперь вместе с ним и той одеждой, что была на Кларе во время вчерашнего похищения, находится неизвестно где. Но каждая строчка прочно впечаталась в память - ведь Клара сотни раз перечитывала это коротенькое послание. Оно согревало душу, придавало сил. После стольких лет сиротства сердце Клары пело при мысли, что она рождена в брачном союзе, родители окружали ее когда-то нежной любовью. Их разлучило лишь вмешательство жестоких обстоятельств. Но почему же мать не забрала ее из приюта, как обещала? Что ей помешало? Клара гнала от себя мысли том, что Эмили Ланди, возможно, передумала возвращать дочь домой.
Поступив ученицей в швейную мастерскую и сняв в счет жалования крохотную комнатушку в этом же доме, Клара дождалась ближайшего воскресенья и отправилась в расположенную неподалеку церковь Девы Марии, где после окончания службы подошла к настоятелю прихода. Рассказав свою историю и показав записку, она с надеждой спросила, можно ли разыскать Эмили Ланди.
- Увы! Бедное дитя! Ваша матушка, наверное, пребывала в сильном душевном волнении, а потому забыла указать в записке, к какому приходу принадлежала. В Лондоне немало церквей Святого Петра. Которую из них миссис Ланди имела в виду? Ту, что в Ноттинг Хилле, или ту, что на углу Корнхилла и Грейсчерч-стрит? А может, церковь Святого Петра на Итон-сквер? Припоминаю, что церковь с таким же названием имеется и на Блэк Лайон Лэйн в Хаммерсмите... Продолжать перечислять, думаю, нет смысла. В каждом приходе - приблизительно от пяти до пятнадцати тысяч прихожан. - Настоятель вернул Кларе записку, которую держал в руках. - Пытаться найти вашу матушку - всё равно что искать иголку в стоге сена, ведь Лондон - огромный город. В нем живет три с половиной миллиона человек. Полагаю, ваши родители не забрали вас из приюта, потому что уже давно отошли в мир иной. - Он возвел очи горе. - Что ж, на всё воля Божья. Мисс Ланди, утешайтесь тем, что Господь послал вам великое благо - через сиротскую долю на себе изведать сострадание и милосердие ваших благодетелей и наставников, приносящие утешение и счастье.
На этом преподобный, очевидно, решив, что исполнил в этой ситуации свой пастырский долг, повернулся к собеседнице спиной.
В ответ на последнюю фразу священника о "сострадании и милосердии наставников", Клара сжала зубы, невольно вспомнив свою жизнь в Приюте Найденышей.
Уродливый белый чепец на стриженых волосах, форменное саржевое платье скучного коричневого цвета с глухим белым передником, на шее - жетон с выгравированным на нем именем. Унылый звон колокола, возвещающий, что уже шесть - пора просыпаться и спешить на молитву в часовне, затем торопливо умываться и строиться на перекличку, а после весь день под зорким оком надзирательницы по сигналу горна ходить на уроки, в столовую, в мастерскую, где обучали шитью, снова на уроки - пока после вечерней переклички и молитвы не позволят рухнуть в кровать. Все дни - одинаковые, заполненные трудом для тела и ума, не затрагивающим страдающую душу, где царит ощущение бесконечного одиночества.
С утра до вечера - насмешки и издевательства старших девочек, которых не одергивают прилежные, но равнодушные надзирательницы, постоянно вбивающие воспитанницам в голову, как тем повезло не оказаться в работном доме, а то и вовсе на улице. По ночам - холод дортуара (4), мечты о том, что скоро вырастешь и сама будешь командовать малышней, за которые цепляешься, чтобы набраться сил перед новым днем, полным унижений. А еще - слезы тоски по дому, которого никогда не знала, но который все равно снится - всякий раз смутно, неясно, но при этом точно знаешь одно: там тебя по-настоящему любят.
Воскресенья все-таки немного отличались от остальных дней недели в лучшую сторону: вместо вареного мяса или риса на обед давали ростбиф. А еще по воскресеньям в дверях столовой появлялись посетители из числа желающих удостовериться, что с сиротками хорошо обращаются. Они тянули шеи, разглядывая длинные столы, за которыми царило полное молчание - слышался лишь негромкий звон посуды. Гости уходили довольные увиденным, твердя, что Приют Найденышей - счастливое место, и не замечая провожающих их тоскливых детских взглядов.
Однажды во время воскресной трапезы одна из посетительниц - полная румяная женщина - указала пальцем на Клару и, нагнувшись к надзирательнице, произнесла громким шепотом: "Я возьму вот этого ангелочка". Сердце девочки бешено заколотилось в груди от счастья. Она торопливо вскочила с грубой скамьи, неловко наступив при этом на подол платья, и растянулась на полу. Вдоль столов прошелестели тихие смешки, а толстуха скривилась и тем же трубным шепотом добавила: "Нет, не эту. Какая-то она нескладная, ноги у нее заплетаются. Мне нужна расторопная". Больше никто из воскресных визитеров не выказал намерения забрать Клару из приюта. Да и надо сказать, желающих стать приемными родителями найденышам было не так уж много...
Волны воспоминаний, одна за другой, накатывали всё медленнее, измученный отчаянием мозг погружался в дремоту, несущую спасительное забвение. Клара провалилась в тяжелый сон, в котором всё искала пропавший медальон, но не могла найти...
Проснулась она от того, что чья-то рука провела по ее щеке.
- Э-эй, это я. На, держи. Стащила для тебя кое-что внизу, на кухне.
Озорно улыбнувшись, Бетти протянула ей вкусно пахнущий кусок мясного пирога. Желудок сжало от голода - ведь туда со вчерашнего утра не упало ни крошки. Пробормотав слова благодарности, Клара с трудом села в постели и с наслаждением впилась зубами в хрустящую корочку.
Рыжая проститутка, сложив руки на животе, весело разглядывала свою жадно жующую подопечную и щебетала без умолку на кокни (5):
- Ишь, какая ты голодная да худая. Ничего, отъешься. Кормят здесь до отвала. Глянь на меня. - Она ущипнула себя за округлую щеку. - То-то же! А видела бы ты меня раньше! Кожа да кости. Я как сюда попала, сперва лопала за троих. А какие тут харчи! Не то что дома - лишь жареная селедка, устрицы (6) да хлеб. Уж воротило с них. А тут тебе и пироги, и пудинги, и прочая вкуснотища...- Бетти задрала подол платья до колен. - И чулки у меня, глянь, шелковые! А таких красивых туфелек я отродясь не носила... - Мысль ее снова скакнула. - Тут, на третьем этаже, ты, конечно, не останешься. Как поправишься, тебя непременно отправят, куда и всех - на чердак. Я попрошу поселить тебя со мной. Места там немного - едва хватает для пары кроватей, а потолок такой низкий, что и в полный рост-то едва встанешь, но комната очень славная: оклеена обоями, и зимой там почти не холодно. Я жила там с Касси. Поначалу я немного ее боялась. Представляешь, у нее кожа - как вакса! Никогда раньше не видала негров так близко. Мне сперва думалось: тронешь ее - непременно перемажешься, словно сажей. - Бетти захихикала. - Оказалось, Касси совсем такая же, как я или ты, разве что черная на вид. Мы даже подружились. Касси - добрая и веселая... - Она запнулась. - Была. Но недавно пропала. Да я тебе уже говорила. Только ты тут об этом лучше не болтай на всякий случай... Я по Касси скучала. Но теперь мы будем дружить с тобой, правда? - Бетти шагнула ближе и погладила Клару по плечу. - Ты красивая. Похожа на ангелочка. Так и хочется тебя поцеловать. Касси тоже была красивая, хоть и черная. За это ее и украли. Она ведь помогала одной торговке на рыбном рынке в Биллинсгейте. Там ее и высмотрели те люди, что воруют для мадам Плезир девушек и детей.
- Детей? - Клара чуть не подавилась пирогом.
Бетти махнула рукой.
- Да, тут и мелюзга есть, только их держат отдельно.
- Но... Зачем тут дети?
- Зачем-зачем. Затем же, что и мы с тобой, - равнодушно пожала плечами проститутка и, не обращая внимания на расширившиеся от ужаса глаза собеседницы, поинтересовалась: - А ты как сюда попала? Тебя тоже украли?
Клара обреченно кивнула.
- Да. Видит бог, я была честной девушкой. Работала в мастерской на Девоншир-стрит. Мечтала скопить денег и однажды купить дом. Пусть плохонький, пусть где-нибудь в глуши, зато свой. Но хозяйка, миссис Рэдфорд, очень прижимистая: платит мало, а за комнату вычитает целых четыре шиллинга в неделю. Нас, белошвеек, бывших воспитанниц приюта, у нее в помощницах целая дюжина. Вчера я и еще пара девушек отпросились на пару часов погулять в Риджентс-парк - нам такая возможность выпадает редко. Я немного отстала от своих товарок, чтобы покормить уток на озере хлебными крошками, и тут ко мне подошла приятная пожилая дама. Она назвалась миссис Джонсон, сказала, что работает экономкой у почтенного врача и что его жене срочно требуется камеристка.
Бетти громко хмыкнула.
- И ты ей поверила? Кто же ищет камеристок на улице?
- Откуда мне знать, как их нанимают? Она посулила целых двадцать фунтов в год да еще деньги на дополнительные расходы. Я и не мечтала о такой удаче - сменить труд швеи на куда менее тяжелую работу, да еще так хорошо оплачиваемую. Эта миссис Джонсон заявила, что ее хозяева находятся неподалеку, и можно прямо сейчас выяснить, понравлюсь ли я им. Позабыв на радостях про своих приятельниц, я отправилась за ней. Она подвела меня к стоящему на аллее кэбу и сказала, что ее хозяева - внутри.
Бетти хлопнула себя по ляжкам.
- Вот простота! И ты опять ей поверила?
- Я, конечно, не собиралась садиться в кэб, но едва его дверь распахнулась, меня втащили внутрь и зажали рот. Я даже не успела разглядеть своих похитителей. Мне к лицу прижали холодную мокрую тряпку. Я пыталась сопротивляться, однако меня держали крепко. Через несколько минут у меня закружилась голова, и я потеряла сознание. Затем ненадолго пришла в себя, потому что помню, как мне разжимали зубы и что-то вливали в рот. А когда я очнулась, то увидела, что... лежу совсем раздетая и надо мной склоняется незнакомый мужчина. А потом... Потом...
- Да ладно, не рассказывай. А то я не знаю, что потом. Только у меня это "потом" в первый раз было с собственным папашей. Так что, может, оно и к лучшему, что ты своего и не знала.
Клара в ужасе прижала руку ко рту.
- Но как же можно?! Отец? Свою дочь?! Разве так бывает?
Бетти усмехнулась.
- И чему вас только в приюте учили? Уж точно не жизни. Вырасти ты, как я, в подвале в Сент-Джайлсе, ничему бы не удивлялась. В общем, вот что я тебе скажу: повезло тебе, что не попала в захудалый портовый притон к вонючим матросам. У нас тут сплошь важные господа. Хоть и ведут себя тоже порой по-скотски или чудят, но ко всему привыкаешь. И ты привыкнешь. Вот увидишь - тебе еще здесь понравится.
- Нет! Я тут не останусь! - воскликнула Клара, из ее глаз брызнули слезы.
Собеседница махнула рукой, плюхнулась на кровать и, прижав к груди горько рыдающую подопечную, не по годам философским тоном изрекла:
- Говорят, многие сперва плачут. А потом ничего, успокаиваются. И ты поплачь. От тебя не убудет. Слезы - лишь водица, да и той не напиться. Так моя мамаша говаривает.
- Я сбегу отсюда, - вымолвила Клара между двумя всхлипами.
Накручивая на палец ее прядь и глядя, как та отливает золотом в солнечных лучах, Бетти задумчиво отозвалась:
- Ишь, что удумала! Не ценишь своего счастья!
- Ты не понимаешь! Я не могу! Я не шлюха! - прорыдала Клара.
Бетти резко отодвинула ее от себя и, прищурившись, прошипела:
- Ах, вот оно что! Мы, значит, все тут шлюхи, а ты слишком хороша для этого ремесла? Никак вбила себе в голову, что твоя мамаша была герцогиней, и у тебя слишком голубая кровь, чтобы раздвигать ноги?
Она замахнулась кулаком. Клара испуганно сжалась, зажмурившись, но услышала вдруг:
- Что, сдрейфила? То-то же. Ненавижу тех, кто задается. Могу и приложить, особенно когда "под мухой". А вообще-то я добрая. Вот увидишь, мы с тобой быстро сойдемся. Без подружки тут скукотища. - Бетти крепко поцеловала Клару в губы и вытерла ей слезы своими пальцами, еще пахнущими мясным пирогом. - Брось разводить сырость. А про побег и думать забудь! Я тебя никуда не отпущу: уж больно ты мне понравилась - как есть чистый ангелочек. Да тут и кроме меня найдется, кому за тобой следить день и ночь. Отсюда не сбежишь - и не такие пытались. - Проститутка похлопала Клару по руке и встала. - Ладно. Нельзя мне тут с тобой рассиживаться. Ух и зла же на тебя за что-то наша мадам! Что ты натворила? Хотя, может, там и рассказывать нечего? Эта ведьма бесится из-за любого пустяка. Ну и пусть. Авось, лопнет когда-нибудь от собственной желчи. - Бетти смешно надула щеки и выпучила глаза, но тут же поправила сама себя. - Хотя нет. Дура я. Нашла, чего желать! Куда же мы с тобой тогда отсюда подадимся? - Нагнувшись, она потрепала Клару по щеке. - Выздоравливай, ангелочек! В следующий раз попробую выпросить для тебя на кухне кружку молока.
Взмахнув гривой рыжих волос, Бетти выскользнула из комнаты, не забыв опять запереть замок.
Дождавшись, когда затихнут шаги ее болтливой надзирательницы, Клара, сжав от боли зубы, кое-как сумела встать с постели и, не обнаружив в комнате никакой одежды, в одной сорочке дохромала до единственного в комнате окна.
Взору открылась довольно запущенная площадь, в центре которой торчала полуразрушенная конная статуя воина (7) в доспехах, с отвалившимися руками и ногами, подпертая кольями, дабы не рухнуть окончательно. Это место было незнакомо Кларе. Она вообще плохо знала Лондон. Но, судя по виду снующих туда-сюда экипажей и одежде прохожих, район был всё-таки из приличных.
Клара подняла скользящую раму и высунула голову в окно. Бетти сказала правду: это действительно третий этаж, и отсюда до мощеной булыжником мостовой футов(8) двадцать пять, а то и все тридцать. Высоко. Если прыгнуть - может, повезет, а может, разобьешься.
А если попросить о помощи? Клару при этой мысли охватил стыд: она ведь почти голая, а все эти люди внизу, услышав крики, поднимут на нее глаза и будут рассматривать: кто с любопытством, а кто и с насмешкой. Да и кого умолять? Вон важный господин бережно ведет под руку красиво одетую даму - наверное, сопровождает свою невесту или жену за покупками. А вечером, небось, он вернется сюда и выберет для своих развлечений женщину, а то и ребенка. Не он, так другие будут каждый вечер выбирать и ее - Клара вспомнила вчерашнюю боль от грубого вторжения. Господи, нет! Только не это! Над ней совершили насилие, воспользовавшись ее беспомощностью. Пусть этот грех ляжет на головы ее похитителей - она будет считать себя невиновной. Но если и дальше оставаться тут, добровольно принимая всех этих похотливых мужчин, радуясь, как Бетти, сытной жизни и крыше над головой, то тогда нечем будет оправдаться перед богом и никогда не достанет смелости смотреть в глаза честным людям.
Надо решиться и попросить о помощи. Это - единственный путь к спасению. Ее тюремщики считают, что она еще слишком слаба - потому и оставили одну. Скоро надзор станет еще строже - Бетти ведь предупредила. И тогда шанса вырваться отсюда может больше не представиться.
Клара перегнулась через оконную раму и робко крикнула:
- Помогите!
Несколько прохожих остановились и с интересом подняли головы вверх.
Она, ободренная такой реакцией, завопила уже изо всех сил:
- Помогите! Меня похитили и насильно тут держат!
Зеваки внизу начали переговариваться между собой, важно покачивая шелковыми цилиндрами и время от времени указывая на Клару. Кажется, они разделились на две партии, между которыми завязался какой-то спор. Только этого сейчас не хватало, когда дорога каждая минута! Крики Клары наверняка услышали не только на улице, но и в здании.
- Умоляю, помогите! - надрывалась она.
Кучка зевак под окном между тем выросла за счет новых джентльменов, интересующихся тем, что тут происходит. Количество сторон в споре, похоже, увеличилось. Однако никто не спешил переходить к активным действиям по спасению.
- Мне грозит опасность! - в отчаянии воскликнула Клара и тут услышала в коридоре торопливый топот нескольких пар ног.
Через мгновение дверь распахнулась, ударившись о стену. На пороге стояла черноволосая "мадам". Глаза ее метали молнии.
- Заткните эту дрянь! Скорее!
Из-за спины хозяйки вынырнули два дюжих молодца в лакейских ливреях и кинулись вперед, чтобы схватить Клару.
За оставшиеся доли секунды она сделала выбор: нырнула под поднятую раму, неловко перевалилась через карниз и выпала из окна.
________________________________________
Примечания:
1) Кларисса - в переводе с латыни означает "самая светлая", "светлейшая". Это превосходная степень от прилагательного "клара" - светлая.
2) Приют Найденышей (Foundling Hospital) в Лондоне - когда-то самый знаменитый детский приют Англии (уже не существует).
3) Степни (Stepney) - рабочий район в лондонском Ист-Энде.
4) Дортуар - общая спальня в закрытых учебных заведениях.
5) Кокни - диалект, на котором говорят представители низших социальных слоев населения Лондона.
6) Устрицы низкого качества в то время стоили недорого и были популярной едой у лондонских бедняков.
7) "...полуразрушенная конная статуя воина" - речь идет о статуе короля Георга I, ныне на этом месте на Лестер-сквер стоит памятник Шекспиру.