Семкова Мария Петровна. 8. Запутанная история Джона Ди

Части запутанной истории Джона Ди

Г. Майринк, "Ангел Западного окна"

Ситуация романа обратна той, что описана в "Серебряном голубе" А. Белого, и исход деяний нашего алхимика не так уж плох, но сама ситуация тоже базируется на ошибке главного героя.

Роман этот слишком сложен, чтобы анализировать его полностью - трудно коснуться мотивов алхимии, мистики, исторической судьбы рода и карт Таро в столь небольшом исследовании. Нас будут интересовать только особенности отношений Джона Ди, а иногда и барона Мюллера с мужскими и женскими архетипическими персонажами.

Пока мы не будем говорить о действиях барона Мюллера, нового воплощения Джона Ди - хоть именно ему и удалось вернуть реликвии родоначальника, Хоуэла Дата, и вернуть жизни этого рода исторический и мистический смысл. Сейчас мы отправимся во времена, когда молодой Джон Ди очень легкомысленно принимает важнейшее в своей жизни решение. Он несерьезен, легкомыслен, тяготеет к величию, шутлив и очень умен. Пока он юн, успешно играет роль трикстера, но к началу романа эта игра ему уже надоела.

ПУТЬ ИНДИВИДУАЦИИ ДЖОНА ДИ

Индивидуализм молодого Джона Ди:

В Джоне Ди проснулась спящая кровь его предка, Хоуэла Дата. Джон стремится превзойти его, основоположника рода. У Майринка последний вроде чаще бывает важнее первого, а условия осмысленных жизни к конца поколений - это если первый и последний сольются. Джон Ди пока не понимает этого и хочет лишь овладеть реликвией рода - кинжалом, выкованным из копья Хоуэла Дата, и удержать его при себе.

Видимо, зависть баронета к своему предку и его деяниям настолько сильна, что он с демонстративным пренебрежением относится к кинжалу Хоуэлла Дата, который должен был бы беречь - он специально использует реликвию как нож для разрезания бумаги (это унизительно вообще для любого оружия). Пока Джон Ди молод и беспечен, и кажется, что он сильнее всех реликвий и в мистической помощи не нуждается.

Чтобы стать воистину собою, наш герой хочет вступить то ли в сакральный, то ли в могранатический брак с королевой Елизаветой. Цель его - завоевание, Гренландии, Зеленой Земли: Джон Ди завидует открывателям Америки

Теневая иницация

Джон Ди, баронет Глэдхиллский - человек очень проницательный и наделенный историческим чутьем. Научными экзерсисами власти не добудешь, да и слава там возможно не всегда; его подобные колдовству развлечения становятся все бессмысленнее и опаснее для него... Мятеж Воронов не только подавлен - он и не нес Англии ничего, кроме мифического возврата к старине; Б. Малиновский в исследовании о соотношениях местных культур и культуры колонизаторов выделял как очень именно те представления о том, что было до колонизации - они чересчур идеализированы и, конечно, не соответствуют истине. Мятеж Воронов был обреченной глупостью, особенно для их дойной коровы, Джона Ди.

Но баронет почувствовал новую миссию, связанную с его временем, с приближением Реформации и с тем, что Британия готова была стать великой морской империей. Все это он чувствовал, а своего места в столь важных процессах - нет (в силу крайнего индивидуализма и нарциссизма).

Человек он был непрактичный, путал мистическую и земную реальности, не был и религиозен. И поэтому вскоре появился мимолетный посланец...

Весь процесс развития дальнейшей жизни Джона Ди запустило мимолетное появление некоего магистра Маски с дарами: красным и белым шарами из могилы Св. Дунстана, великого алхимика (Вороны разграбили ее и не знали, представляют ли эти шары хоть какую-то ценность). Маски тонко польстил хозяину, предположив, что тот знает, как открыть шары, как опознать и использовать их, возможно, алхимическое содержимое. Высмеяв алхимические ожидания, Джон Ди выбросил шары, и это его спасло от еще одного обвинения в колдовстве.

Посыльный, Маски, имеет явное отношение к архетипу Духа. Он так же лжив, как и сам Джон Ди - но говорит и правду: алхимия много лет спустя станет профессией и судьбой Джона Ди. Маски не стал фигурой Анимуса для свайра Ди - но много веков спустя, в воплощении русского эмигранта Липутина он станет Анимусом для последнего в роду, барона Мюллера.

Итак, сквайр Ди оказался в неплохих отношениях с Бартлетом Грином (и, потеряв связь с Воронами, вроде бы освободился от коллективной Тени своего времени) и все еще боится епископа Боннара, особенно его безумия. Черную Исаиду, чье незримое присутствие так заметно, он не считает важной фигурой в своей игре. Пока ситуация развития Джона Ди, если внимательно к ней не присматриваться, выглядит как проблема совладания с Тенью, и как теневую фигуру следовало бы рассматривать Бартлета Грина. Это прежде, пока предводитель разбойников Грин выполнял за баронета Глэдхиллского грязную работу, которая должна была привести его к власти, его можно было бы считать представителем Тени.

Отречение от Тени и его немедленные последствия

В самом начале своей биографии Джон Ди, пьяный, стоял со свечой перед темным зеленым старинным зеркалом, чье свойство - возвращать истинный облик смотрящего в его глубины, - и обращается к своему отражению с обличительной речью. Он отказывается от своего скотоподобия, от своей личной Тени, возжелав только разума, власти, миссии и сакрального брака с юной тогда королевой Елизаветой I.

И в точности после такого выбора он попадает в тюрьму по обвинению в связях с очень опасными мятежниками против католической церкви (они назывались Во'ронами) - личная Тень никуда не девается, но на смену ей приходят теневые силы и общества, и государства. В этот же момент он теряет две важные реликвии - красный и белый шары из ограбленной Воронами могилы св. Дунстана, эти шары он никак не мог открыть и извлечь чудесные порошки. Значит, наш герой, легкомысленно отказавшись от Тени, потерял и оба символа Самости (солнечный и лунный) и, не зная этого, потерял надежду на совершение сакрального брака. Кроме того, шары он хотел использовать или как безделушку, или, в лучшем случае, как инструменты своей личной воли, и пока оказался недостоин их и недостоин никакого светлого знания - а его научная рациональность остаться в живых не поможет.

Он в смятении, как если бы его приняли за кого-то другого, и храбрится. Темные силы, пленившие его, опасны, и он не может повлиять на их действия. Перед нами типичный легкомысленный дурак, вслепую шагающий в пропасть - Шут из колоды Таро. Как бы ни был ужасен арест, образ Шута дает знать о том, что индивидуация Джона Ди началась.

Джон Ди отказался от личной Тени слишком рано, сбежав в духовность - в его время духовность и научную рациональность было так легко перепутать, щедро сдобренную нарциссизмом.

И решил, что ему по плечу отношения с Анимой - затеяв колдовское соблазнение Елизаветы. Пока индиивидуация кажется ему простым делом, приближенным к земной реальности, а королева нужна просто как инструмент, что даст повеление покорить Зеленую Землю.

Появление более грозных теневых персонажей

Бартлет Грин

В темнице, под угрозой непременного обвинения в мятеже и колдовстве, что обязательно закончится пытками и сожжением, его спасает Бартлет Грин - воплощение более могущественной коллективной Тени, а впоследствии и Анимуса, проводника и противника. Но пока я забегаю слишком далеко вперед.

Первым в темноте камеры предстанет перед ним захваченный главарь Воронов, весело болтающийся на цепях.. Стало только ужаснее, потому что намерения этого человека неизвестны - он может предать; но заверяет, смеясь, что не сделает такого. Потом сосед по камере рассказывает о себе. Он побочный сын безумного священника; творил по приказу внутреннего голоса Черную Мессу и, обороняясь, убил отца. Следуя внутреннему голосу, он принял указания некоего пастуха и во имя Черной Исаиды совершил обряд тайгерм - в майскую ночь сжег живьем, не останавливаясь, пятьдесят черных ошеек; их мучениями струны его души были разорваны. Бартлет получил от новой своей владычицы страшный дар - не знать ни страха, ни боли. Знаком этого дара стал "серебряный башмачок", отметка проказы на его стопе не заразная ни для кого другого.

Грин, раскачивающийся на цепях, в символике Таро - Повешенный (Жертва): эта карта свидетельствует о мучительном обретении нового знания и о преображении. Но преображен будет (и в этом ему повезет) не Джон Ди: Бартлет Грин говорит, что сегодня - майская ночь, тридцать третий день его рождения, и ему суждено преобразиться в огне костра и воскреснуть в Зеленой Стране. Этот символ кажется нам слишком дешевым и очень легко прочитываемым - как теневая ипостась Самого Христа. Видимо, Черная Исаида прикладывает руку и к символам, превращая их в довольно пошлые аллегории.

Здесь, в камере, начинается самое интересное. Бартлет Грин - сам воплощенная Тень, Тень целой культуры - и христианской, и кельтской, той, древнее христианства, и где в центре - Богиня. Может быть, эта религия уступила место католицизму потому, что интегрирующей мужской фигуры божества здесь не было. Адепты Черной Исаиды чувствуют себя свободными, всесильными, и им обещана жизнь в смерти, в Зеленой Стране Исаиды. Такое служение подпитывает мужской нарциссизм и тяготеет к садомазохизму. Когда Бартлет Грин - адепт, то он уже не человек, и в качестве воплощения Тени для Джона Ди не годится. Он обучает и трансформирует, выступает в роли наставника и спасителя - и поэтому он вполне может оказаться в положении Анимуса для Джона Ди, раз уж тот так легкомысленно впал в нарциссизм.

Бартлет Грин сделал то же самое, что и Джон Ди - горделиво отказался от уязвимости и человечности. А вот если бы он оставался человеком, какой была бы его личная Тень? В первую очередь, незаметной. Вытесненная, она должна быть "белой и пушистой", как Тень преступников, с которыми работала М. - Л. фон Франц - маленьким мальчиком. Жуткий пастух черных овец обещал Бартлету освобождение от страха и боли - значит, его Тень уязвима и робка, она отвергнута и брошена (как черный ягненок). Так что его Тень - маленький измученный мальчик, ребенок-садист, мучитель кошек, послушный архетипическому черному Отцу (Пастуху) и симбиотически привязанный к маме, Черной Исаиде.

Похоже, знаменитого Бартлета Грина обманули, и он мог бы это заподозрить: пастух пас черных овец; овца (см. у фон Франц) является воплощением человека массы, и побыть им мужчиной приходится. Бартлет может стать очередной черной овцой, но чьей? Видимо, Исаиды, так как навершие посоха Пастуха раздвоено в виде ижицы, женских гениталий.

Епископ Боннар

Он появляется, чтобы запугивать. Судя по имени, это нирманн - чужак и враг как для потомка Хоэла Дата, так и для Бартлета Грина. Его именем пугают детей и взрослых. Он приходит в темноте, у него кошачьи поступь и запах. Он, как и полагается кошке, боится Бартлета Грина. Что-то андрогинное в нем есть, он сам подобен Черной Исаиде. С его появлением ужас Джона Ди нарастает до степени безумия, и Бартлет Грин спешит выручить его.

Епископ Боннар - та могучая часть обычно невидимой структуры на границе сознания и бессознательного, что формирует и разрушает психические функции. Такая сила создает свои структуры - и мы можем заподозрить в нем образ Теневой Самости (к счастью, Теневая Самость не способна править всей целостностью психики). С архетипом Духа епископа довольно формально связывает его положение в церкви. В качестве Анимуса мужчины он соблазняет (пусть и не так уж удачно) и вызывает отвращение. Согласно буддийским представлениям, смесь желания и отвращения - самая мощная влекущая сила.

Образ такого состояния возникает очень рано, еще тогда, когда в тюремной камере Бартлет Грин инициирует сквайра Ди. Тогда перед ними появляется архиепископ Боннар. пахнущий пантерой садист с женской пластикой, властный и трусливый. Церковь - та инстанция, что пытается контролировать и индивидуальные, и коллективную душу. Представитель церкви носит почти женские одежды. Он маскулиннее, но владеет опасной душой, в том числе и ее темными сторонами, и захвачен ими. Садизм Боннара - это искаженное сладострастие; возможно, его влечения бисексуальны. Отдавшись садистическим страстям, он подпадает под власть негативной Анимы, черной стороны души своей церкви. Поэтому Бартлет Грин, тоже зависимый от Черной Исаис, так ненавидит Боннара - это его соперник, над которым необходимо взять верх и морально уничтожить его.

Вот-вот Джон Ди потеряет себя. И тогда Бартлет Грин устраивает комический бой с епископом - он ненавидит его по-настоящему, как фальшивого и злобного отца - но и может распознать в нем женщину и кошку, испугать и морально изнасиловать. И Боннар, бранясь, уходит. Можно предположить, что епископ Боннар играл для Бартлета роль Анимуса - противника, роль очень частую в фольклоре. Так что Джону Ди посчастливилось увидеть даже своего рода линию передачи влияний мужского Анимуса - вот только мы не знаем, хорошо ли он понял эти влияния.

Так Бартлет Грин преподал Джону Ди еще один урок обращения с Анимусом - видеть в нем противника, бить в слабые места и лишить достоинства и влияния.

На утро казни Бартлет отомстит за временное безумие Джона Ди и покажет всем зрителям, что епископ Боннар - сумасшедший. Грин будет петь из пламени, а страх Боннара - нарастать; капли раскаленной серы и пламя венка, предназначенного казненному, падут на голову епископа, и он не выдержит этого.

Благоприятный исход

Черный камень

В ночь перед казнью Бартлет Грин подарил Джону Ди ограненный кусок блестящего, как зеркало, черного антрацита. В его гранях якобы можно увидеть Зеленую Землю. Но Джон Ди всматривается напрасно и не видит ничего. Черный камень, как и зеленое стекло старинного зеркала, указывают на стихию воды - если знать об этом, то следует бояться поглощения. Может быть, утопив свою пьяную относительно безобидную личную Тень в зеленом стекле, неопытный чернокнижник и получил взамен Бартлета Грина и проблемы, с ним связанные: то, что теневой Аниумс в данном случае настолько незрел и асексуален (Грин говорил и об этом), что симбиотически, как раб и младенец, но не как возлюбленный, зависит от Теневой Анимы, которая тоже не стала зрелой (она очень древняя богиня и была как бы законсервирована веками христианства) и не отделилась от архетипа Ужасной Матери. Может быть, асексуальному Грину нужно заполнить пустоту - и несколько веков спустя барон Мюллер будет испытывать к Черной Исаиде сильнейшую страсть, замешанную на похоти, ненависти и жалости.

Бартлет Грин, предводитель повстанцев - это компенсаторный ответ коллективного бессознательного на проблему интеграции Анимуса, к которой так чувствителен Джон Ди. Изначальным образом был Хоуэлл Дат, герой и новатор, и он был известен и понятен. В ответ, компенсируя этот фантазм, появилась изначально чуждая Джону Ди теневая фигура Бартлета Грина (несмотря на внешнюю новизну, Бартлет Грин поразительно примитивен и архаичен).

В тюремной камере, где герои наконец встретились, ситуация изменилась: настоящая Тень - это ужасающая андрогинная фигура, епископ Боннар, а Грин занял позицию благожелательного наставника. Раз Ди обеспокоен проблемой власти и завидует славе и величию своего предка, Хоуэлла Дата, то можно предположить. что он разрешает коллизию мужского Анимуса. Хоуэлл Дат не является фигурой, символизирующей Самость - он лишь ведет к ней - а символом, что далее станет ясно, является дерево рода, увенчанное двойным ликом Бафомета. Тогда Бартлет Грин, наставник, может оказаться отщепленной теневой половиной мужского Анимуса.

Но за разрешение этой проблемы Джон Ди берется как профан, его намерения вполне экстравертны - покорение земель, династический брак, корона. Епископ Боннар, арестовавший героя, оказался посредником между Джоном Ди и Бартлетом Грином, сведя их вместе. В то же время Боннар - тот, кто, подобно Бартлету Грину, зависим от теневой Анимы, Черной Исаиды. Грин кажется сильнее и достойнее, потому что ему удалось заключить духовную связь с Исаидой осознанно и по собственной воле. Боннар, кажется, и не подозревает о своей андрогинности, что типично для того, кто одержим. Боннар, андрогин с кошачьим запахом, смотрится уродливо и трусливо. Возможно, в образах Бартлета Грина и епископа Боннара мы можем увидеть различия между тем, как выглядят Я, вступающее в диалог с Анимой, и Я, одержимое влияниями Анимы как автономным комплексом - последнее гораздо опаснее.

Черный камень слишком просто было бы признать символом Самости, ее ночной, фантазийной стороны. Но все, что исходит от Исаис и ее адептов, двусмысленно - может быть и символом, и простой аллегорией. И требует особых условий для использования.

Вспомним, что правильно расположить камень и найти для него подходящую оболочку сможет не Джон Ди, а его дальний потомок, барон Мюллер.

Освобождение Джона Ди

Сидя в тюрьме, Джон Ди получил опыт контакта с мужским Анимусом. Сработали (пока, и, может его Анимус так силен) и его манипуляции с Анимой. Юную королеву он не любит, с нею не знаком... Но она выпила заказанное им приворотное зелье, получила от ведьмы заказанное им же предсказание. И, подделав подпись брата-короля, Елизавета выпустила пленника и дала ему возможность уехать.

Итак, высокомерная интструментальность Анимуса, его склонность покорять, соблазнять, достигать успеха пока блестяще себя оправдала. Была покорена даже королева. И получен некий символ, камень - вряд ли целостности психики - скорее, это символ фантазий, связанных с миссией в ином мир.

Черная Исаида

В тюрьме Джон Ди делил камеру с Бартлетом Грином, посвященным женихом Черной Исаиды, и получил от него в подарок кристалл угля. Бартлет Грин был сожжен, и в огне воссоединился со своей владычицей. Теперь Бартлет будет проводником влияний Черной Исаиды, направленных персонально на Джона Ди.

Это значит, что мужской Анимус потерял самостоятельность и находится под влиянием негативной Анимы-Матери (так происходит с Бартлетом Грином, и он вполне доволен исходом).

Ситуация Джона Ди, нуждавшегося во влияниях Анимуса, и прежде не обязательно позитивного, куда сложнее: он получил нечто о сакральном браке, лишился фигур, воплощавших его темный (Боннар) и амбивалентный (Бартлет Грин) Анимус - и теперь ему грозит инфляция, он сам как бы превратится в мужской Анимус.

Отношения Джона Ди с Анимой

Чтобы обрести власть, сравнимую с королевской, Джон Ди решает действовать тайно и быстро: опоить юную Елизавету приворотным зельем, сваренным из его крови, спермы, ногтей и волос. Елизавета интересует его не как человек, женщина, любовница, но как ресурс законной власти и инструмент для освоения мифической Зеленой Земли, которую он считает реально существующей Гренландией. Мы видим отношения вроде бы с Анимой, но это фальсификат, созданный мужским Анимусом. Считается, что мужская Анима хорошо различает мистическое и реальное, а вот Анимус мужчины путает их - вот и Джон Ди считает, что Зеленая Земля присутствует не в психической, а в географической реальности.

Елизавету он не любит пока, но его жгучая страсть вполне реальна, у нее только нет подходящего объекта (честолюбие частенько дает знать о себе мощным сексуальным желанием). В мечтах он создает фальсификат отношений с Анимой, фантазм. А раз высвобождено либидо и создан такой фантазм, следует ждать скорой реакции со стороны коллективного бессознательного. И в ответ появляется Бартлет Грин, олицетворение Теневого Анимуса и проводник влияний Черной Анимы, здесь выступившей под именем Черной Исаиды.

Имеется параллель, которая заставляет Джона Ди упорстовать в том, чтобы заставить Елизавету полюбить его: Бартлет Грин вступил-таки в брак с Черной Исаидой, пусть и через костер. Это теневое отражение предполагаемого брака королевы и баронета Глэдхиллского. Кстати, намерение заставить себя полюбить, тайно и насильно вмешаться в чувства - это претензии на то, чтобы сыграть роль Анимуса королевы (идентифицироваться с ним?). Джон Ди сам одержим влияниями Анимуса - был и прежде, но проявились эти влияния, пока он был в тюрьме.

Мудрая королева, испытывая желание к Джону, все же чувствует манипурование ею - и откладывает проект освоения Гренландии на неопределенный срок.

Ложная смена психической установки

Отношения Джона Ди и королевы распались по двум причинам: во-первых, она ревнует его к Зеленой Земле и прекрасно понимает, что служит здесь лишь средством исполнения честолюбивых планов баронета; во-вторых, и об этом она не помнит, Джон Ди пытался овладеть ею, применяя магию. Значит, экстравертная установка Джона Ди терпит полнейший крах и, как ему кажется, во многом по его вине - не будет ни Гренландии, ни завоевания Америки, ни духовной невесты, ни короны.

Отношения Джона Ди и королевы Елизаветы длятся и длятся, ни к чему не ведут - и тогда баронет Глэдхиллский решил взять эту женщину силой и, по совету, Бартлета Грина, лишить ее памяти. А цена за такое свидание - драгоценный кинжал Хоуэла Дата! Склонность Джона Ди к аморальности понятна; опаснее более тонкая особенность - склонность недооценивать важное - так, он не принимает во внимание ни то, что душа усыпленной королевы принадлежать ему не будет, ни ценности единственной фамильной (маскулинной!) реликвии. Вздорность и упрощенчество подобных решений - признаки влияния Анимуса не только на женское, но и на мужское Я.

Если копать глубже, можно предположить, что, получив кинжал: а) Черная Исаида хочет магически кастрировать, лишить способности любить и быть мудрыми не только Джона Ди, но и весь род Хоуэла Дата; б) что лишенный не только чувств, но и ненавидящий сексуальность Бартлет Грин хочет обманом заполучить волшебный фаллос и как-то использовать в своих целях - может быть, стать мужем Черной Исаиды?

Елизавету, в заколдованном сне приведенную на свидание Бартлетом Грином, подменила собою Черная Исаида. Теперь связь между Я мужчины и Анимой делается совершенно безличной, теневой и архетипической; кроме того, влияние черной богини совершенно незаметно и творится вне сознания. После этого стало ясно, что Бартлет Грин - теперь только функция поглощающей теневой Анимы/Матери. Утрата темной половины мужского Анимуса символизируется тем, что во время рокового свидания Джон Ди сам отдал Исаис реликвию рода - кинжал, выкованный из наконечника копья Хоуэлла Дата.

Но Исаис ли виновна в этом? Она - богиня, своего рода инструмент и сила, а используют и изменяют ее влияния все-таки люди, личности. Появление Черной Исаиды - это ответ на обезличивание Елизаветы I самим Джоном Ди.

Заметим, что в архаичных сказках женщина может стать безудержно яростной и дьявольски хитрой именно после утраты или какой-либо травмы, особенно сексуальной. Королева, кстати, после попытки овладеть ею обманом и силой, приобрела что-то от Черной Исаиды - только прикосновением или взглядом она убила дерево и собаку Джона Ди; самое опасное - это такое же убийство его жены, навязанной ему королевой.

Отношения с Анрмой то ли продлились, то ли закончились очень грустно: в пику озлобленной Елизавете и, в, что более вероятно, ради защиты от поглощения Черной Исаидой, Джон Ди выбрал себе жену сам: скромную дочь бедного дворянина по имени Джейн, значительно моложе его. Он потерял кинжал, а с ним и страсть, и желание проникнуть в глубины души любимой женщины - ему остаются только неизменная привязанность, доверие, нежность, покой и сентиментальность. Королева Елизавета дала понять, что презирает этот выбор, и тут она права - это не развитие отношений, а защита, попытка уберечь себя от их развития. Джейн - жертва неудачных отношений с Анимой и Анима-инструмент; хорошо, что она видит это, ведь она - медиум.

Алхимия

Ошибка в выборе алхимии как поприща

Поскольку Джон Ди понимает алхимическое делание как реальную технологию создания реального вещества, а не как процесс внутренних трансформаций, то настоящей смены внутренней установки не произошло.

Алхимия - худшее, чем мог заняться Джон Ди в своем состоянии: склонность к манипулированию, гордыня, полное незнание себя и подверженность влияниям мощных теневых фигур, неумение различать мистическую и обычную реальности способны погубить его. Но он выбрал именно эту область поиска и отправился в Прагу.

Поскольку символ рода утрачен, и нет надежды воплотить вожделенную целостность в браке с королевой, то Джон Ди одержимо стремится к тому, чтобы создать новый символ, еще более реальный и могущественный. В его время для этого существовала только одна возможность - создание философского камня. Если алхимическое делание совершается недолжным образом, то соблазн контролировать интеграцию собственной психики и наращивать власть может привести к настоящей одержимости. Так и происходит, и поэтому Гарднер, надежный и честный лаборант Ди, покинул своего патрона. При дворе императора Рудольфа II опальные алхимики часто находили убежище - император был любознателен и постоянно нуждался в деньгах; но император страдал депрессией и паранойей, а интересовали его прежде всего деньги.

Маскулинные персонажи

Вроде бы Джон Ди разобрался с проблемами Тени и Теневого Анимуса. Келли, Тень, фамулюс, служит ему. Джон Ди на время оставил Англию, поссорившись с Елизаветой, и отложил освоение Зеленой Земли. Зеленая Земля - территория Исаиды - следовательно, проблематика Анимы пока уходит в бессознательное. Джон Ди намерен изготовить философский камень - следовательно, он прямо погружается в содержания, относимые к Самости. Серьезность проблемы Анимы он приуменьшает, хоть отношения с королевой и причиняют боль им обоим. В фантазиях он уже владеет королевой - и, по его преставлениям, он готов породить камень, воплощение единства психики. Но Ди делает акцент не на интеграции, а на магической власти. Следовательно, он попадет не в сферу Самости, а в сферу Духа либо мужского Анимуса - и тогда возникнет риск зависимости от Тени. Тень, сказочный персонаж, обычно помогает сладить с негативным Анимусом. Если считать лаборанта Келли таким воплощением Тени, то и с ним Ди не вступает в настоящий диалог, а только пользуется его услугами. Между Келли и Джоном Ди начинается жестокая борьба за власть. Пока, до появления Зеленого ангела, неплохим воплощением властного и опасного Анимуса мужчины служит сам император Рудольф, чей недостаток мудрости компенсирует рабби Лев, единственный равный или высший собеседник императора (Анимус Анимуса?). Черный кристалл угля, подарок Бартлета Грина, все еще служит ему для медитаций. Однако Бартлет Грин не теряет связи с героем, хоть и незримо. Черная Исаида не появляется, и проблему негативной Анимы должен решить последний потомок Джона Ди - проблемы Анимуса и Анимы разносятся во времени, и это спасает психику от разрушения.

Дефицит светлых влияний

Сначала у него были светлые поддерживающие силы - добрая жена Джейн, на которой он женился уже не в пику королеве, а по любви, и лаборант Гарднер. Так что влияния светлых Анимы и Анимуса были. В итоге, не выдержав злоупотреблений и манипуляций, Гарднер ушел, а его место занял мошенник Келли, чьи длинные волосы скрывали уши, когда-то отрезанные палачом.

В лаборатории правит нечестный, развратный, корыстный и властолюбивый лаборант Келли. Все эти качества присущи и самому Джону Ди, особенно властолюбие и тщеславие. И Джон Ди вынужден мириться с его присутствием, так как у Келли есть драгоценные шары, когда-то принесенные Маски из гробницы св. Дунстана и выброшенные баронетом за окно в ужасе перед арестом. В одном из шаров находится белая тинктура, необходимая для превращения металлов в серебро, в другом, красная, трансформирующая металл в золото. Келли не является наставником Джона Ди, он ведет жизнь паразита. Значит, теневой образ утратил силу и достоинство, присущие Бартлету Грину, и проблема интеграции содержаний мужского Анимуса сменилась проблемой более низкого уровня, проблемой интеграции Тени.

Конфликт

Задача короля-алхимика Рудольфа II и Келли - получить как можно больше золота. Задача Джона Ди (и он не понимает, что в разнице интересов гнездится конфликт): вызвать Ангела Западного Окна, удержать контакт с ним и узнать от него истину. Ангел требует все больше и больше, обещая дать ответ завтра. В итоге он потребует Джейн.

Потеря связи с духовностью

О том, что произошла непоправимая потеря связи с трансцендентным, Джон Ди снова не догадывается, сказывается недостаточность влияний Анимы и идентификация с Анимусом. Ему кажется, что эта связь стала только прочнее, потому что Келли - хороший медиум, он поддерживает контакт с Зеленым Ангелом. Ангел же снова и снова обещает даровать философский камень послезавтра. Ангелу и Келли уходит все состояние Джона Ди, и пока оно еще есть и не приходится жертвовать по-настоящему значимым, никаких перемен к лучшему ожидать не следует. Отличить истину от философского камня и от золота нашему герою все трудней и трудней.

В жертву Зеленому Ангелу должен быть принесен - сожжен - черный кристалл угля, подарок Бартлета Грина. Уголь служил для созерцания Зеленой Земли. После сожжения Ангел становится немного сговорчивее. Сожжение предмета, творящего иллюзии, не столь уж плохо. Но здесь лишение иллюзий не дает познания истины, потому что Ди ждет, что Ангел взамен обязательно одарит его истиной. Это серьезное искажение смысла жертвоприношений - по-настоящему верное жертвоприношение бескорыстно и не требует гарантии удовлетворения потребности.

Да и Ангел предложил не рецепт философского камня, а дополнительную порцию обеих тинктур - тех, что были в белом и красном шарах, что много лет назад принес Маски, а потом нашел Келли. Здесь мы сталкиваемся с важной проблемой. Еще Юнг писал о контакте с архетипическими содержаниями, цитируя апостола Иоанна: "Испытывайте духов, от Бога ли они" ("Поздние мысли"). Но редко писал о природе этих лживых духов. Мейринк образом Зеленого Ангела частично отвечает на незаданный вопрос: Ангел создан из мертвого прошлого, из личных иллюзий и ожиданий, которым было придан не свойственный им духовный вес

Вторая причина катастрофы после сожжения угольного кристалла такова. Поскольку кристалл позволяет созерцать Зеленую Землю, владения Исаиды, то его сожжение приводит к тому, что связь с женственным полностью утрачена. Точно так же Ди приходится отдать Джейн в жертву Келли и пережить ее самоубийство. Келли хочет овладеть Джейн, мотивируя это тем, что Джон Ди и Келли теперь связаны теснее, чем братья. Получается, Тень поглощает душу, Аниму Джона Ди. Это компенсация того, что теневая женственность овладела важнейшим маскулинным символом рода Ди, кинжалом Хоуэлла Дата. После гибели Джейн Джон Ди остался совершенно один.

О правильной молитве и жертвоприношении

Уважаемый собеседник императора Рудольфа рабби Лёв говорил Джону Ди, что тот ошибается и путает разные пласты реальности. Учил он и тому, что молиться надо правильно: Ангел Метатрон отразит неверную молитву, и счастье еще, если она просто падет наземь и исчезнет; куда опаснее, если она поразит молящегося. Чем более важные вещи говорит рабби Лев, тем более высокомерным и беспечным становится Джон Ди: он же видит, что наставник, идеальный носитель проекций и Анимуса, и архетипа Духа перед ним, что есть шанс услышать важное - но инфляция Лжона Ди и его идентификация зашла так далеко, что он приходит в ужас и начинает храбриться. В трансе он видит рабби Лева с ритуальным ножом, приносящим жертву. Рабби объясняет наивному и надеющемуся на магический контроль над высшими силами Джону Ди, и какова молитва, достигающая цели. Он похож на сказочные образы Духа - с тем лишь отличием, что не дает готовых советов, а побуждает собеседника (в т. ч. даже императора Рудольфа) к диалогу. Он в совершенстве владеет способами обращения с духовными содержаниями. Именно он мог бы стать наиболее полным воплощением Анимуса Джона Ди, но вот беда: он никак личностно с Джоном не связан и не имеет над ним власти.

Отсечена должна быть гордыня Джона Ди, если бы речь шла только о проблемах его Анимуса. Но рабби Лев принес в жертву Джейн - а это значит, что проблема касается психологии всего европейского Средневековья - жертвуется Анима в ради маскулинного, но без особой пользы. Если же вернуться к отношениям и чувствам Джона Ди, то его сладко-сентиментальная привязанность к Джейн никак не нужна для духовного роста. Она нужна как жертва и инструмент - вот рабби Лев и отсекает ее, милого домашнего питомца и утешительницу.

Исход

Так и остался Джон Ди снова ни с чем. Правда, есть у него один смертоносный камень, о котором он не знает. Он требовал у Бога Камень (разумея философский), а даны были в ответ огромные и болезненные камни в печени и почках, причина его смерти.

Тень и негативная Анима

Все теневые персонажи, не исключая и нечестного лаборанта Келли, тайно принадлежат Исаиде; явно служит ей только Бартлет Грин. Это психологическое состояние, когда все теневые ресурсы зависят от Теневой Анимы, не означает, что мужчина сосредоточен только на решении проблемы Анимы - такое происходит только с потомком Джона Ди, протагонистом книги. Это значит, что Теневая Анима взяла верх над теневым Анимусом, и Тень теперь невозможно интегрировать, она становится крайне опасной. Влияния Теневой Анимы не замечаются, а на виду оказывается масса мужских теневых фигур: Бартлет Грин выполняет функции вестника, соблазнителя, а затем и противника, Келли - соблазнителя и ложного проводника, носителя тайного знания; все они обворовывают Джона Ди, и ему приходится отдать Келли даже свою любимую жену Джейн, Все эти персонажи, особенно пьяница и фанфарон Келли, имеют в себе нечто от личной Тени Джона Ди, от которой он так давно имел наглость отречься.

Возникает совершенно непонятная ситуация - личная Тень не может быть понята как своя и не может, следовательно, быть интегрирована. Влияния мужского Анимуса как бы измельчены, противоречивы. Фантазии Джона Ди зависят и от теневых содержаний (хочет золота), и от Исаис Черной - Аниме, которой подчинен его Анимус. Эти фантазии столь смертоносны, что Джон Ди не может понять их, и они реализуются в реальности - он лишается денег и волшебного порошка, ему угрожает король Рудольф II: хуже всего, что ради успеха опыта Джейн отдается Келли и гибнет (Келли хотел этим доказать, что они Джон Ди - одно, показать, насколько далеко зашла и как важна одержимость тенью). Обратим внимание, что Исаис никогда не появляется, она находится в своей Зеленой Земле), а действуют в основном мужские персонажи.

Для Джона Ди женский образ, образ Анимы троичен: Черная Исаис, овладевающая и дарующая власть; Елизавета, духовная невеста, которую он использовал (он исчезает из его жизни, подмененная двойником, сфабрикованным Черной Исаидой; обыкновенная любимая невеста, Джейн. Она - психея - ее он жертвует по совету Келли, как оказалось для Черной Исаиды. Со всеми женщинами, кроме Исаиды, имеющей наибольшую власть, Джон Ди теснейшим образом и надолго связан, Исаида ускользает от него.

Получается так, что теневой Анимус Джона Ди, Бартлет Грин, изначально находится под властью негативной Анимы - поэтому зеленый ангел Метатрон становится фальшивкой, ширмой для того, чтобы Я потеряло связь с истинным центром интеграции психики.

Основные теневые маскулинные фигуры

Ангел Западного Окна

Похоже, это и есть предел развития Анимуса мужчины - безгранично властный, доступ к нему ведет через Тень. Аима ему не нужна - она в зачатке: это подчеркивается тенью маленькой мертвой девочки рядом, дочки одного из слуг (это не настоящий призрак, а очередная подделка). С Джоном Ди он совершенно не считается. И есть другой, более глубокий смысловой слой, связанный с этим персонажем: он фальшивка. Зеленый Ангел - это воплощение всех тех фальшивых целей и способов обращения с духовностью, которые позволял себе Джон Ди, развивая себя в направлении все большей власти над психикой и реальностью. Когда появился Зеленый Ангел, Метатрон, то проблема Анимы перестала иметь значение. Кроме того, что Метатрон фальшив, он выполняет одну действительно важную функцию: отражает обратно неправильные молитвы.

Бартлет Грин

Он связан и с Метатроном, и с Исаидой. Но его влияние таково, что маскулинный и феминный сверхъестественные персонажи оказываются предельно разъединенными и не знающими друг о друкге. Это важно. Что за сила заставляет изолировать друг от друга маскулинное и феминное? она должна иметь отношение к Эго-комплексу, который идентифицируется с соответствующим гендером.

Келли

Если стараниями Бартлета Грина (какими именно?) женственное и мужественное предельно изолированы друг от друга, то в области Тени может возникнуть компенсирующее движение - возможно, очень грубое. Именно так выглядит попытка Келли овладеть женой Джона Ди. Если бы это насилие привело к образованию новой пары. то Джон Ди был бы полностью опустошен. Но Джейн покончила с собой. Рабби Лёв принял необходимость этой жертвы. Видимо, теперь, когда содержания и Анимы, и Анимуса прочно сопряжены с деструктивностью и фальшью, следует отказаться и от позитивного, человечного и истинно христианского аспекта Анимы. Прежде. до насилия, отношения с Джейн сохраняли чистоту. Теперь и этот последний оплот пал. Джону Ди предстоит решение проблем, связанных с духовной и мирской властью, пережить коллизии Тени и Анимуса и пока развиваться в только маскулинную сторону.

Смерть Джона Ди

После смерти от печеночного или почечного камня (так сработала неверная молитва о даровании камня философского) тело Джона Ди пытался похитить Бартлет Грин. Но в момент смерти появился лаборант Гарднер, покинувший Джона Ди из-за его корыстолюбия, и вложил в руку мертвого Джонса Ди кинжал Хоуэлла Дата. Попытка похищения не удалась.

Кто такой Гарднер? Он похож на Бартлета Грина тем, что манипулирует развитием психики. Собственно, это персонаж, символизирующий не Самость. а одну из сил. отвечающих за выбор пути интеграции психики. После всех противостояний теневым маскулинным персонажам Джон Ди почти завершил развитие мужского аспекта своей психики - но при этом потерял все, что было связано с женственностью. такая половинчатость смертоносна - ведь вместо символа Самости, философского камня, Джон Ди обрел пародию на этот символ - камень во внутренностях, причинивший смерть. Да и Гарднер действаует только в момент смерти Джона Ди. Видимо. речь идет о том, что такое развитие - это идеальная модель, не совместимая с жизнью и обыденной реальностью.

БАРОН МЮЛЛЕР

Исходная ситуация

Для повествователя из ХХ века (барона Мюллера), последнего потомка рода Хоуэла Дата, ситуация в мистическом мире меняется. Теневые персонажи существуют для него отстраненно, он знает их, скорее, как героев записок Джона Ди, а таинственный Маски, связующий дух, и измельчал, воплотившись в эмигранта Липотина, и стал доступнее - выглядит он фамильярно и ведет себя по-свойски: шарлатанство и таинственность перемешивают довольно часто, это профессиональная черта, например, многих психологов и психотерапевтов. Утрата серьезности этим персонажем может свидетельствовать не только о том, что его содержание безнадежно устарело (нет, посредники и проводники необходимы всегда, а имя Липутина связывает его со стариной, с Московией, с таинственным Маски), но, и тут следует сохранять бдительность, - о том, что безобидный на вид старичок связан с иным содержанием: его не видно, но нуминозность проводника оно оттягивает на себя.

Решение о том, брать ли на себя работу с бумагами Джона Ди и отвечать ли за последствия, барон Мюллер принял сам, и вела его огромная и даже несколько навязчивая, как всегда бывает в подобных ситуациях, любознательность. Итак, этот герой принял вызов, как в любой волшебной сказке, согласился на неизвестные опасности и принял неизвестную ответственность.

Психологическая и родовая проблема барона Мюллера (а он даже не знает, в чем конкретно она заключена!) станет смертельно серьезной, когда к нему собственной персоной пожалует сама Черная Исаида в нынешнем телесном воплощении.

О состоянии символики Самости "тогда" и "теперь"

Во времена Джона Ди почти не было готовой Символики Самости (за исключением Божественной Троицы?), символика эта только разрабатывалась и проверялась в очень опасных духовных экспериментах, сама Самость в его время оставалась непроявленной - и именно алхимики много потрудились для создания соответствующей символики (это мнение М. - Л. фон Франц куда подробнее будет изучить по ее книгам "Алхимия" и "Puer aternus..."). Для барона Мюллера богатая символика Самости - уже существующая и даже в чем-то познанная духовная реальность.

В связи с этим возникает один вопрос - что за сила управляет созданием символов интеграции - и эта сила воплощается в Гарднера, очередной вариант Гэртнера, мудрого лаборанта Джона Ди. Лаборант Джона Ди был работником, не бросавшимся в глаза, четко знал технологии и особенно этику алхимического делания. Он ушел, когда этические нарушения стали слишком велики. К барону же Мюллеру внезапно вернулся, но не на поезде, как ожидалось, а в старинном зеркале, что передал Липутин, его старый университетский друг Гэртнер. Он сказал, что прежний Гэртнер утонул в океане, послужив дичком, а тот, с кем барон ныне беседует - привитый надичок культурный побег. И долгое отсутствие в жизни главных героев, и фамилии, связанные с садом, указывают на парадоксальность силы, растящей то ли Самость, то ли ее символы: процесс этот естественный, но контролируемый - и контролирует его совсем не тот, кто почитает себя мастером.

Посредники и помощники

Положение главных героев различаются еще и тем, что нарциссичный Джон Ди получает помощь и посредничество только теневых персонажей, и то от случая к случаю. Маски приносит неизвестно для чего предназначенные шары (они будут потеряны), ложный лаборант Келли приносит их обратно и тратит их содержимое ради золота, Бартлет Грин дарпит кусок угля и крадет копье Хоуэла Дата. Поскольку наш герой когда-то отверг свою личную Тень, в нем развилась непомерная идентификация с Анимусом - отсюда, кстати, и его упорное стремление к сакральному браку с королевой Елизаветой. Теневые персонажи, ничего не объясняя, используют его, и выглядит все это весьма хаотично. Гарднер в этом окружении лишен слова. Все пособники Джона Ди - мужчины: женщин он использует как инструменты - Джейн отдает в жертву, ведьме платит за совращение королевы.

Куда более скромный барон Мюллер, доживающий жизнь последнего потомка почти заглохшего рода, сверхъестественной помощью очень богат. Сначала ему достаются записки его кузена, и вместе с ними - заметки Джона Ди, как-то послужившие причиной гибели их предыдущего исследователя. Из этих же бумаг барон узнал, что он и есть последний потомок Хоуэла Дата. Пока что помощь просто таинственна или может объясняться синхронистичностью.

Но затем появляется Липотин, и, не раскрывая себя, дарит орнаментированный ларец - открыть его антиквар не может, что внутри, якобы не знает; зато объясняет, что ларец надо расположить по меридиану. После этого кабинет кажется барону каким-то неправильным, он переставляет мебель и неожиданно для себя изменяется сам. От Липотина было получено и глубокое зеленое зеркало, в котором проявился Гэртнер. "Служа сильнейшему", Липотин помог использовать содержимое алхимических шаров и уголь для проведения очень опасного ритуала сексуального соединения ради исчерпания страстй (в романе этот обряд считается буддийским).

Вот тут-то меня и задело, что я забыла, куда подевался наконечник копья. Найден старым садовником в саду перед прибытием Королевы и подарен Иоганне Фромм?

Липотин, поскольку он передает информацию и находится на стороне сильнейшего, оказывается персонажем, символизирующим сформированную трансцедентную функцию, связанную с Эго - в отличие от его неуловимого предшественника, Маски. Он ведет себя очень хитро, предлагая неоконченные загадки. Мюллеру непреодолимо интересно, и он идет все дальше и дальше...

Можно думать, что непредвзятая и творческая любознательность барона Мюллера связана не с Анимой (подруги у него нет, а вся негативная порабощающая феминность присвоена княжне), а с хорошей интеграцией мужского Анимуса. То ли достаточно силен его Анимус и барону достает информации, то ли символика коллективного бессознательного к тому времени была уже хорошо усвоена коллективным сознанием и только-только еще начала стареть...

Женщины барона Мюллера

Для барона Мюллера изначально существует и часто его посещает именно Исаида под именем и в теле юной княжны Асии Хотокалюгиной, и именно он решает проблему Теневой Анимы.

Фрау Фромм, двойник Джейн, тоже служит для жертвоприношения, только добровольного - и в результате аннигилируются и земное воплощение Черной Анимы, воплощение божественных и надличностных феминных сил, и Психея-медиум, сама по себе только душа героя. Обстоятельства смерти обеих жертв различны. С Джейн обошлись как с жертвенным агнцем, и она то ли упала, то ли бросиласть в колодец; Иоганна Фромм сама вызвала Асию на поединок, оставив на время в стороне от конфликта своего любимого. Значит, в жизни Джона Ди феминное не было самостоятельным, а обитало в психике как производное только мужских фантазий и реакций на эти фантазии реальных женщин. Может быть, поэтому королева Елизавета, настоявшая на свей автономии и власти, так и осталась девственницей. Кстати, княжна Асия - девственница (возможно, потому, что за попытки хотеть ее платят превращением в зомби). Иоганна Фромм - молодая вдова (и пока не совсем ясно, почему ее положение вдовы так важно - потому что она сексуально инициирована и при этом свободна?). Ни одна из женщин не связана плотью с бароном Мюллером, и это позволяет ему выжить. Совместный полет двух женщин в машине над пропастью и гибель княжны от кинжала, который она так хотела заполучить, означает, что феминность в психике существует свободно и решает свои конфликты (да и свои ли? не навязанные ли мужскими проекциями?) самостоятельно и вне сферы мужского сознания. Точно так же, тайно, в чудесный сад должна явиться и Королева.

Следовательно, противоречие о власти и самостоятельности мужского и женского в психике удалось частично разрешить, и несовместимые между собой проецированные феминные содержания теперь устранены. После придется иметь дело уже не с проекцией, а с Черной Анимой в ее наиболее мощной символизированной форме. пережить смерть и увидеть владычицу души, духовную невесту Элизабет.

Исход индивидуации Джона Ди

Барону Мюллеру придется встраиваться в две структуры типа цепи:

Есть бесконечная цепь белых альвов (назовем ее горизонтальной) - это сеть духовных строителей мира, связывающая его воедино в духе и улучшающая. Эта последовательность всегда завершена, она или цикл, или сеть - и при этом может допустить в себя нового достойного собрата с только ему присущими обязанностями. Вся последовательность ему неизвестна и неважна. Она относится целиком к промежуточному пространству между Землей и Богом.

Вертикальная последовательность - это мужская линия рода "Хоуэл Дат - Джон Ди - барон Мюллер". Эта последовательность очень конкретна, привязана к родовым землям и артефактам и "крови" потомков Дата, символизируется образом дерева. Эта линия не завершена, ее должен увенчать двуполый лик Бафомета.

Обе эти последовательности маскулинны.

Третья целостность принципиально отличается от двух других - это пара, заключившая священный брак.

Джону Ди после смерти и с помощью Гарднера (тот отстоял тело от Бартлета Грина и похищения к Черной Исаиде) удалось только стать членом цкпи белых альвов, она относительно независима от двух других. Остальные две, очень конкретные, завершает его потомок.

Индивидуация барона Мюллера

Имя барона мы узнаем буквально на последней странице романа. Он - просто "Я", повествователь, его индивидуальность не важна в тех ее аспектах, где он не идентифицируется с Джоном Ди.

Барон получил в наследство записки Джона Ди и своего покойного кузена. Что-то заставило его, вопреки желанию, взяться за работу над записками. И тут появился Липутин с запертым тульским ларцом, тоже предназначенным для барона. Ларец должен быть расположен по меридиану, и повествователь переставляет всю мебель так, чтобы ее расположение соответствовало расположению ларца. Липутин - это воплощение Маски, служебного духа и патрона инициции. Поскольку Липутин теперь служит барону (а он всегда служит сильнейшему), это значит, что проблема интеграции маскулинных содержаний уже разрешена, и наступил черед коллизии Анимы.

Барон должен выстоять в поединке с княжной Асией, воплощением Черной Исаиды. Пока барон занят тем, что разрешает проблемы Джона Ди. Выстоять в эротическом противостоянии ему удалось - но ценой потери возможности испытывать и сильнейшее желание, и ненависть. То, что он постигает - это деструктивный эрос. То, что остается за пределами такого эроса. все еще довольно инфантильно, ведь его новая возлюбленная Иоганна Фромм, новое воплощение Джейн, опекает его вполне по-матерински. И Черная пожирающая Анима, и позитивная Анима, ассоциированная с хорошей матерью - обе не выходят за пределы коллизий Великой Матери, и не только несовместимы, но и неэффективны для дальнейшего развития мужской психики. Кстати. и княжна Асия, и Иоганна Фромм моложе барона Мюллера - следовательно, его Анима, как и было принято в то время в Европе, совсем юная. Обе женщины сразу же демонстрируют самостоятельность .

Садовник Гарднер ждет прибытия королевы Элизабет. Он возделывает сад. Перед лицом нового женского образа, который еще не воплощен, временность и Асии, и Иоганны Фромм становится еще более понятной. Именно после посещения Гарднера и развернулись те события, которые привели к гибели обеих женщин.

Но дряхлый садовник Гарднер все-таки решил подарить Иоганне Фромм найденный им кинжал Хоуэлла Дата. Главный маскулинный символ романа наконец-то выходит из-под власти Теневой Анимы/Ужасной Матери. Но прочему кинжал возвращен не барону? Если он получит кинжал, то станет субъектом, обладающим свободой. Чтобы мужчина не был вынужден выбирать между Иоганной и княжной Асией - ведь его выбор предрешен: он будет отдыхать душою в объятиях мамочки-Психеи, а тем временем любые попытки развития его чувств и сексуальности будет претендовать негативная Анима. Мужчине не следует выбирать, что из содержаний Анимы отстранить, а что оставить. Поэтому Иоганна и княжна сами должны решить, кому достанется кинжал - как если бы фаллос преподносила мужчине его возлюбленная.

После убийства-самоубийства Иоганны и Асии барон переживает духовную смерть. После гибели обеих женщин содержания его Анимы должны трансформироваться. И тогда к нему пришла мертвая княжна. Она требует сострадания. Именно жалось барона к ней победила его. Сострадание оказалось в теневой области, там же, где и жестокое сладострастие. Непонятно, какие же чувства достанутся духовной невесте? Проблема отношений с Анимой так и осталась незавершенной.

Тотчас после этого Липутин перешел на службу сильнейшему. то есть княжне. Липутин мертв, его убили ламы за разглашение техники обряда; теперь он принял свою истинную форму - вечного Маски.

Метатрон исчез, в доме начался пожар, и барон оказался в Зеленой Земле. Теперь, когда она осознается как отдельная, психическая реальность, она уже не опасна. Родовое древо баронетов Глэдхиллских теперь увенчано ликом Бафомета, сакральный брак с королевой Элизабет завершен. Поскольку двуполый символ нестабилен (см., Юнг, "Розариум"), то следует ждать дальнейших событий.

Завершение двуполого Бафомета (двуглавого древа) удалось потому, что барон не вышел за границы сада. Мне это решение кажется довольно искусственным. Элизабет, если и не креатура, то все же слишком нечеловечечский образ. Кроме того, она не играла никакой роли, кроме создания лика Бафомета, и дальше ее влияний не будет. Получается, что Анима, прежде чем станет материалом для сакрального брака, должна быть освобождена от всех свойств, кроме молодости и царственности. Она становится психической функцией адепта и знаком его сакрального статуса. Итак, вертикальная линия интеграции, древо, завершена.

После этого барона торжественно приняли в творящее добро сообщество белых альвов и дали ему право заниматься алхимией. Создается впечатление, что Гарднер, его покровитель, ждал, пока духовное делание будет завершено, и решил воспользоваться его результатом. Это сообщество адептов-мужчин. Женщина, Джейн-Иоганна, ушла еще выше, туда, куда альвам доступа нет. Духовная невеста для адепта - это инструмент и цель его духовного труда, а также щит против влияний Черной Анимы/Ужасной Матери. Символом сообщества альвов является цепь. Если дерево - это линия преемственности мужчин одного рода во времени, то цепь - это всеохватывающая система, подобная ноосфере. Барон Мюллер/Джон Ди вроде бы достиг интеграции, но оказался в весьма жесткой системе. Возможно, такой цепью символизируется духовность, которая выше Самости, символизируемой родовым деревом. Э. Сэмюэлс пишет: "Обольстившиеся идеологией достигают светлой интеграции, отличной от Самости".

Мужское Я, как и в первобытные времена, попадает в мужской союз, претендующий на сакральность, а женственное (Джейн) опять оказывается бесформенной высшей силой, теперь навсегда отделенной от мужской психики. Мы вместе с Джоном Ди пришли к тому же раскладу, что и в начале: женственное становится всеобъемлющим, чем-то вроде духовной стихии, но ее знак поменялся с минуса (Черная Исаида) на плюс (Джейн). Тот же чудесный сын в объятиях мамочки - среды.

После трансформации барона Мюллера. была сформирована Тень-триада: Исаида, Бартлет Грин и Липутин. Вся эта троица роется на пепелище и ищет копье Хоуэлла Дата. Ядро теневой стороны психики женственно, (это жена-мать и ее сын-раб-возлюбленный), склонно к стереотипному повторению и очень жестко отделено от обновленного сознания (Я и нет уже, а есть некое духовное содержание). новое Я андрогинно и мужественно, так же жестко размещено в некоей духовной системе и является ее функцией. Видимо, решение проблемы теневой феминности так и не было найдено. Вспомним Хиллмена: герой снова и снова отрывается от матери и снова и снова стремится в ее объятия.

Одновременность проявления Анимы и Анимуса

В "Ангеле Западного окна", а также в "Големе" священный брак становится возможным только к концу повествования и после победы над темными формами Анимуса и Анимы. В "АЗО" Липутин, проводник барона Мюллера, предвосхищает появление княжны Асии, воплощения наичернейшей и наиколлективнейшей из форм бытия Анимы - и дает некоторые полезные указания. Липутин - не противник, так как противостояние будет с княжной.

Поскольку Липутин служит сильнейшему, то нельзя сказать, что он образ Анимуса княжны или Анимус а барона Мюллера. Он - функция без принадлежности; он опасен тем, что тот, кто сочтет себя его хозяином и, соответственно, сильнейшим, будет поражен мощнейшей инфляцией; верность Липутина - диагностический признак проблемы души.

Джон Ди не понимает того, что Анима и Анимус проявляются одновременно (один из членов пары приходит явно, второй тайно и прячется за пришедшим) - в его время проблемы такой сложности не разрешались; все кончалось лишь построением достойной маскулинной Персоны (для всех мужчин) и, в лучшем случае, полезными отношениями с Анимой (для любовников, алхимиков и поэтов).

Двойная задача и разгадка двойственности коллизии Анимы/Анимуса достается в наследство барону Мюллеру, психологически почти нашему современнику.

Получилось так, что он начал свое делание с разрешения коллизии Анимуса (захваченного влияниями Анимы и коллективной Тени), с его очищения. На свое счастье, о существовании Черной Анимы он знал из записок Джона Ди, да и вступал в личный контакт с ее земным воплощением. Ему необходимо сохранить свободу от любых влияний и даже от полной идентификацией с Джоном Ди. Его Я пустотно, он на время подвешен в пустоте - и в это время начинает проясняться, что мужчина и Анимус (даже "его" Анимус) всегда находятся на расстоянии, как два небесных тела в стабильной комюинации. Но с появлением Анимы возникает третье небесное тело, а это состояние нестабильно: пару могут образовать Анима и Анимус, Анима и Я мужчины, Анимус и Я мужчины. Барон Мюллер прекрасно справился с задачей своей судьбы. Он вжился только в незавершенные духовные и душевные дела своего предка, никогда не идентифицируясь с ним как с личностью. Вот прекрасный пример отношений мужчины с Анимусом- наставником.

Над отношениями с Анимой приходится работать еще. Когда барон Мюллер теряет власть в поединке с Асией (любовь, жалость и сострадание затопляют его), он теряет и отношения с Липутиным - и Липутин, как и Бартлет Грин, делается приложением княжны/Исаиды Черной - и таким образом формируется теневой образ интеграции, похожий на материнский, но без ее порождающей способности. Исаида стремится получить оружие, приобрести мужественность - и она при обретает маскулинные теневые аспекты, как бы очищает дух мужчины от излишней ограниченности, агрессивности и нарциссизма. Получается, что иерогамия - это не брак мужского Я и Анимфы, такое его понимание ошибочно. Жених - маскулинный и больший, чем Я. Проблема же отношений с одновременно присутствием Анимы и Ани мусса - это и есть тот зачаток, из которого проявится Самость. живая, а не схематичная, как в мандалах.

Особенности Анимы Джона Ди и барона Мюллера

Полярности в образе Анимы в "Ангеле Западного окна" довольно архаичны. Здесь задействовано только противостояние человеческого, индивидуального, и поэтому благого (образ Джейн/Иоганны Фромм) - и сверхчеловеческого, чужого, обезличенного (Черная Исаида). Королева Елизавета, несмотря на свою королевскую власть, воспринимается все же как человек, подобный самому Джону Ди.

Для Джона Ди Анима в целом как коллективное содержание становится крайне опасным, поглощающим, тотально деструктивным - такова Исаис, с которой он не вступает в диалог, а она соотносится Ди только через посредника, Бартлета Грина. Джон Ди поступает подобно охотнику - собирателю, которому для диалога с феминным необходима очень мощная маскулинная Персона. Джон Ди - более цельный человек, чем наши современники, он хорошо идентифицирован с Персоной мужчины его времени и общественного положения, поэтому проблема отношений с Анимусом у него выглядит как проблема Тени, и Тень эту олицетворяет Бартлет Грин. Но: Джон Ди пытается стать движущей силой для государства, манипулировать королевой, он пытается выйти за пределы тогдашней реальности и в конце концов теряет связь с Персоной. Его поведение выглядит как поведение мужчины, разрешающего проблему отношений с Анимусом. Он сам идентифицирован с его светлой стороной и претендует стать для королевы воплощением женского Анимуса. Темная, отщепленная сторона Анимуса, божьего врага - это Бартлет Грин.

Когда он попытался чарами соблазнить королеву, то Бартлет Грин подсунул ему подделку: под видом Елизаветы на свидание пришла сама Исаис. В оплату своих услуг она забрала у Ди его фамильный кинжал, переделанный из наконечника копья ее предка, Хоэла Дата. После этого маскулинность героя оказалась в подчинении у деструктивной и обезличенной Анимы. Но есть и хорошая сторона такого краха - горделивые мечты о королевском браке были рассеяны, и горделивое Я героя после падения на какое-то время было защищено от опасностей инфляции. именно тогда он обретает Джейн, свою Психею. Но затем, особенно при дворе императора Рудольфа, беспокойство Ди снова проявляется, и он пытается сотворить еще более могущественный символ власти - философский камень. Потеря Джейн. принесенной в жертву лаборанту Келли, может означать следующее - Джон Ди окончательно идентифицировался с Анимусом, и его Эго подверглось опаснейшей инфляции.

Когда протагонистом романа становится барон Мюллер, последний баронет Глэдхилл, расклад психических сил изменяется. Негативная Анима, доставшаяся ему по наследству, сначала приобретает человеческий облик и воплощается в княжне Асии - и лишь потом, когда герой овладеет нужными знаниями и пройдет своеобразный обряд посвящения, она примет свой истинный вид Черной Исаиды. Анима в целом стала гораздо более благоприятной - она теперь принимает облик духовной невесты королевы Элизабет. Теневые маскулинные содержания тоже не станут причинять ему хлопот, так как находятся всецело под властью Исаиды. Прекрасным воплощением амбивалентного мужского Анимуса станет для Мюллера его собственный предок, Джон Ди, с которым Мюллер то идентифицирован, то пребывает во внутреннем диалоге. имеется и персонаж, предположительно символизирующий Самость - Гарднер/Гэртнер.

Оставить комментарий © Copyright Семкова Мария Петровна (mari_sem76@mail.ru) Размещен: 11/02/2016, изменен: 11/02/2016. 63k. Статистика. Эссе: Анима_и Анимус_в_одной_и_той_же_психике Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Эта интерпретация сюжета романа "Ангел Западного окна" Г. Майринка иллюстрирует мысли о природе мужского Анимуса

Семкова Мария Петровна : другие произведения.

8. Запутанная история Джона Ди