Семкова Мария Петровна. 21. Властные хитрецы

Ганнибал Лектер

Цикл романов о Ганнибале Лектере - о том, может ли человек что-то противопоставить смерти. Не уходит ли он в иллюзии, когда любит и служит справедливости?

Хорош эпиграф: "И если боролся я со зверями в Ефесе, что мне толку, если мертвые не воскресают"

Однажды мальчик Ганнибал не смог спасти сестру, и его молитва не помогла, только добавила ужаса, когда он увидел молочные зубы сестры в выгребной яме.

Отныне взрослый доктор Лектер становится таким же, как Бог, садистически исполнивший молитву ребенка: доктор нравоучительно наказывает своих жертв, но для чего? - ведь он их убивает тут же.

И, может быть, он действует и из самооправдания: он не смог спасти сестру - и никто не сможет противостоять злу и не испортиться. Ведь все, кто общался с Лектером - Мейсон Верже, Кроуфорд, Уилл Грэм, Красный дракон и даже Кларисса Старлинг - все они или умерли, или морально пали.

Герой становится антигероем

Постоянный цикл "человеческое - волшебное - человеческое" в сказке раздражает. В мире фэнтези эти слои мира смешиваются.

Начиная с "Дон Кихота Ламанчского", фэнтези дискредитирует старый тип избранного Героя, отличающегося от среднего человека. Сейчас это надо для того, чтобы "и рыбку съесть, и кости сдать" - и человеком остаться, и природу человечности улучшить.

Кроме того, гибнет старая парадигма: прежде боги и герои создавали и контролировали мир, теперь же в ходу представления о сложных системах и их спонтанном развитии. Но что делать с этой спонтанностью, если ни понять, ни предсказать ее нельзя - и могущество демиурга и контролера снова становится очень нужным, но уже вызывает подозрения.

Двойной возраст

В "Оно", "Талисмане", "Темной Башне", "Сладких весенних баккуротах" Ю. Вяземского (это история Понтия Пилата) есть два значимых возрастных пика - раннее отрочество и возраст за тридцать. Может быть, это повторение евангельского мотива о Христе среди старцев в храме и распятом Христе.

Взрослый герой обязан завершить миссию или совершить ее, раскрытую в отрочестве. Если герои "Оно" делают выбор сами, то Понтий Пилат оказывается Простаком драматического треугольнака, а Джека Сойера ("Талисман") вовлекают в дело насильно, вынудив добывать Талисман для умирающей матери.

Оба возраста - отроческий и около сорока - критичны и требуют основательного переструктурирования внутреннего мира. Зрелость опаснее, так как за отрочеством возникнет юность, а в поздней зрелости ничего не гарантируется. Смыслы жизни могут оказаться и пустышками, и миссией.

Пока считается, что зло устранено окончательно, возвращение взрослого персонажа не нужно.

Действия Героя и Злодея

Мир авторской сказки и фэнтези не мультицентричен. Чаще - совокупность изолированных фрагментов, связи между которыми возобновляет герой, пролагая свой путь (У Дж. Р. Р. Толкиена, Ф. Пуллмена). Расщепление миров может быть основой их существования, как в "Гарри Потере".

Человек постоянно пытается превзойти самого себя, выйти за собственные границы, и это толкает его пересекать рубежи между мирами.

Тогда Злодей, который появляется раньше героя и уже к тому времени обитает в собственном тайном царстве, восстает. Он, Злодей, служит сплочению мира - так, чтобы прежде теневые области оказались главными и не потерялись, а пространства, прежде респектабельные, служили им ресурсом. Значит, этот персонаж бережет по-своему все, что есть в мире и торопит смену установки. В абсурдном, предельном варианте Малиновый Король "Темной Башни" готов ввергнуть все миры в пламя - ради существования Тодэша, пространства небытия между мирами.

Злодей намерен унифицировать миры, превратив их в хорошо контролируемый механизм или ресурс под собственным единоличным контролем. Если поначалу он строит иерархии (Мелькор - Сарон - Саруман, например), то в конце концов уничтожает промежуточные звенья.

В ответ на это мир должен перестроиться и обогатить свои структуры.

Мир поляризуется, в нем проявляются добро и зло, сначала как группы сторонников, потом в качестве идеологии, и опознаются как относительные.

В мультицентричном мире добром и злом могут оказаться очень разные вещи. Становится важным найти их универсальные критерии и исключить лишнее. (Это проблема современной толерантности и влияние колониальной политики Великобритании).

После поляризации мира, чтобы сначала хотя бы уравновесить Злодея, а потом и победить его, когда его всемогущество окажется ограниченным, появляется герой, чаще всего, ребенок.

Если Злодей активен, начинает игру, и при этом не склонен к выбору, то Герой вовлекается в процесс волей обстоятельств - нередко инициированный Злодеем - и как раз ему-то постоянно приходится выбирать.

Погубить архетипического персонажа

Достигая предела своего развития, архетипический персонаж снова становится злым и опасным, угрожая инфляцией. Обновляться и умирать он не желает. Вот и еще одна проблема авторской сказки и фэнтези: каким образом архетипический персонаж доводит свою форму до абсурда, зачем он одновременно претендует и на единичность, и на абсолют?

Бессознательное амбивалентно - этим и страшно, так избегает быть понятым. Так что это сознание, личное ли, коллективное ли, избегает ответственности - ведь именно оно, избегая амбивалентности, творит однозначные образы зла, оно препятствует обновлению.

Поэтому Злодей авторской сказки и фэнтези - всегда человек или антропоморфное божество. Если Мэлькор играл геологическими силами, то Саурон способен только управлять группами человекоподобных. Даже ангел Метатрон ("Темные начала") когда-то был человеком Енохом. Его страсти остались человеческими, он не выносит парности, ему подавай единичность. Став ангелом, он предал свою человечность и поэтому встревожен и бдителен. Как и Ветхий днями, он боится одновременно и смерти, и бессмертия.

Преодолеть это сопротивление и уничтожить его - дело человека, героя. Но: решая, когда пришла пора убивать, герой рискует стать таким же контролером. И получается, что образ Злодея-контролера - это очень примитивная форма то ли контакта, то ли идентификации, где человеческое и архетипическое на время совпадают.

Joculator'ы

Этот латинский термин весьма сложно перевести на русский. Он может означать "опасно играющий, шутящий". Из этого значения и будем исходить.

Крестный Дроссельмейер (в одном из вариантов балета "Щелкунчик") сначала организует интригу, - с его подачи Мари поможет заколдованному принцу и станет его невестой, - а затем превращает эту сказку в сон и сворачивает это сновидение. В сказке Э. - Т. - А. Гофмана роль Дроссельмейера не так однозначна - он задействован и в нашем мире (как организатор интриги) и в сказочном (он дядя Щелкунчика, он должен расколдовать обезображенную королевой Мышильдой принцессу). Во всяком случае, его организующая роль заметна.

Воланд (М. Булгаков, "Мастер и Маргарита"), полагаясь на проказы свиты, разрушает кое-что что из советского абсурда - позволяет завершиться историям Понтия Пилата, и Мастера с Маргаритой. Его роль - организатор карнавального действа. Но мы не видим того, кому это действо противостоит, кто создал не имеющий конца абсурд общества и государства (думаю, Воланду не так важно, советские времена сейчас или Средневековье). Вряд ли Воланд представляет собою лишь символ архетипа духа - слишком много в нем от организатора, а не только вдохновителя.

Враг

Враг - эпический персонаж. Это тот, кто консолидирует Тень, делая прочие содержания только функциями, не давая им развиваться или упрощая. Именно это К. С. Льюис называет "практическим умом" (таков дядя Эндрю в первой книге "Нарнии" и мошенник Обезьяна - в последней). Похоже, что в итоге Враг все-таки выигрывает, уничтожая чудесное в мире.

Трикстер

К. Г. Юнг в одноименной работе писал об этом персонаже как о частном случае архетипа Божественного Дитяти. Однако Трикстер не развивается и не изменяется, он остается вечно играющим, уникальным и в известной степени одиноким персонажем. Он больше похож не на Божественное Дитя, а на незавершенное карнавальное тело, которое расчленяется, пожираемо и пожирает, зачинает и рождает (см. работу М. Бахтина о Рабле, гл. 3). Это не совсем материнский образ, т. к. рождает ли оно самого себя или же кого-то иного?

Консолидатор Тени

Если мы имеем в виду Мелькора/Могрота из эпоса о Средиземье (Толкиен), то это эпический Враг: та фигура, что является и центром, и границей выхолощенных и одновременно усиленных им содержаний Тени. Волдеморт, чье саморасчленение связано с механизмом диссоциации, а также ангел Метатрон (Ф. Пуллмен, "Темные Начала"), который не допускает, чтобы молитвы с земли доходили до Бога в небесах, больше напоминают о том слое психологических защит, который препятствует свободному обмену содержаниями между сознанием и бессознательным. Крестный Дроссельмейер, персонаж гораздо более симпатичный, может быть связан со злом и страданием более тонко. В сказке этот герой вовлекает Мари в волшебный мир, и с его подачи она переживает страдания, приключения и любовь. Крестный из балета "Щелкунчик" выглядит весьма зловеще не только из-за того, что он организовал эту сказочную фантазию. Он оказывается еще и тем, кто причиняет страдание, извлекая Мари из мира фантазий.

Мы можем видеть, что три важные архетипические особы так или иначе взаимосвязаны: Враг (героического эпоса), Трикстер и Консолидатор Тени (этот объединяет функции двух предыдущих).

Некоторые персонажи М. А. Булгакова

Воланд - тиран или компенсирующий персонаж? Мы этого по "Мастеру и Маргарите" не можем понять до конца. Он кажется больше похожим на освободителя, доводя до абсурда эффекты советской системы. Кто он? Организатор весеннего карнавала. Он творит иллюзии, и реально освободился только Понтий Пилат, литературный герой; может быть, по-хорошему изменился и Иван Бездомный - вот и все. Мастер и Маргарита умерли, Иван перестал писать стихи, а гражданки "лишились" некоторых предметов одежды - так где же тут освобождение? Кстати, стоит вспомнить сон Маргариты о хибаре Мастера под мрачным небом - может быть, именно эта хибара и есть обратная сторона того замка, в который они отправмились после смерти. Кроме того, в его власти находятся три трикстера (Азазелло, Бегемот, Коровьев), двое из них отбывают наказание.

У Воланда есть и другая сторона - он завершает. Карнавал - это обряд, связанный с завершением старого и началом нового периода. В "Мастере и Маргарите" начало и конец возможны только ценой смерти героев.

Такой персонаж, как Воланд, появляется тогда, когда до реального организатора тоталитарной системы или до ее интегрирующего символа не добраться. Умение завершать в тоталитарной системе тоже очень важно - потому что она претендует на вечность: диктатор Тисрок в одной из книг цикла о Нарнии говорит сыну: "Как ты увидишь своих детей на престоле, если я собираюсь жить вечно?"). Эти претензии оборачиваются для личности предельным застоем, рабским состоянием, которому нет конца.

Возможно, линия Воланда восходит к менее могущественным, но более властным персонажам. Если рассматривать только фантасмагории, то важным предшественником Воланда станут два ученых - профессор Персиков из повести "Роковые яйца" и проф. Преображенский ("Собачье сердце"). Здесь власть их закономерна (образы профессора Преображенского и жестокого жреца Рамфиса, злодея из оперы "Аида", тесно связаны), а штучки в стиле трикстера случайны - это результат их самонадеянности и научной ошибки. Таковы организатор безумного, абсурдного порядка - Кальсонер из "Дьяволиады" и несколько власть имущих персонажей из "Театрального романа" (особенно режиссер-ананкаст и редактор - прямой предшественник Воланда, который смылся).

Если рассматривать и реалистические произведения, то мы увидим героев, облеченных очень большой властью, чаще серьезных (персонажи будущего в "Блаженстве", Адам в "Адаме и Еве", Людовик и епископ Шаррон в "Кабала святош"); этим сильным и серьезным персонажам противостоят смешные и слабые (Голубков, профессор в "Адаме и Еве"; изобретатель, Милославский и Бунша в "Блаженстве". Мольер в "Кабале святош" - профессиональный комедиограф) - и хотя бы ненадолго выжить у этих смешных получается. Некоторые из них безумны (Хлудов, "Бег"), а такие безумцы наиболее опасны. Иногда облеченные властью смешны ("Блаженство" - Иван Грозный и его тень Бунша; см., кстати. у Бахтина, что реальный Иван Грозный применял карнавальные техники). Никто, кроме Мольера, специально смех не применяет.

Шут и имеющий власть то совпадают в едином образе, то разъединяются, и в Воланде мы имеем столь же противоречивую фигуру - потому что трюки устраивает его свита. Имеющий власть и организующий смеховое действо становится беспредельно могущественным.

А. Эткинд в "Эросе невозможного" пишет о том, что С. Аверинцев возражал М. Бахтину - не всегда карнавальный смех освобождает и воскрешает, он может губить (как на зоне), и поэтому в России смеховые традиции приживаются плохо. Есть тонкое различие: смех имеет власть освобождать и воскрешать только в пространстве и во время карнавала, а не в реальности.

Таких шутников можно считать и героями, и антигероями - грань между тем и другим неуловима. Но в фантастических повествованиях есть и такие персонажи, которые, начиная с каких-то полезных целей, заканчивают однозначным злом.

Консолидатор Тени

Таков весьма типичный Злодей-контролер (Консолидатор Тени) авторской сказки и особенно фэнтези. Эта мощная теневая фигура подключается рано и пытается как-то интегрировать психические содержания, которые а-приори воспринимает как хаос. Он не доверяет ассоциативному процессу - это и есть хаос - и предпочитает циклическое повторение одних и тех же содержаний, как правило, страшных и обессиливающих. Я при нем оказывается узником в постоянном напряжении, и узник этот пытается стать незаметным, мечтая, чтоб его величественный тюремщик наконец-то заснул "сном силы и..., как боги спят в глубоких небесах".

Злодей-консолидатор делается абсолютным субъектом, а все те, с кем он вступает в отношения, в том числе и плененное Я - только объектами. Чем меньше объектов, тем ему удобнее. Сам он боится стать объектом и это состояние проецирует. Вспомним, как мучительно было для Темного Лорда создание крестражей и как волшебные артефакты после того, как он был в них, потеряли силу. Где-то глубоко внутри есть еще одна часть психики, динамичная, о которой он не знает и не желает признавать ее существующей. Это запуганная детская часть. Чтобы она оставила тирана в покое, он создает все более грубые защиты и для нее (от внешнего мира) и для себя (от этого внутреннего ребенка).

Злодей-колнсолидатор счастлив, когда ему из ничего удается создать нового, лучшего себя, собезьянничав процесс спонтанной трансформации. Такова, например, попытка ассистента Вагнера создать гомункулюса. Этот ученик Фауста бескорыстен и безобиден, потому что это только половина образа консолидатора - он бережет ребенка-гомункулюса и гордится им, но не пытается уничтожить. Та сторона консолидатора, что пагубна для детей, описана Гофманом в "Песочном человеке". Адвокат Коппелиус противен детям, они в ответ его ненавидят. Ему нужно сырье для создания действующей модели не просто человека, но Анимы героя - детские движения и глаза ребенка. Песочнику пока не надо тотальной общественной власти - ему нужно овладеть только детской и феминной составляющими психики; теми же свойствами отличаются и прочие магнетизеры Гофмана.

Относительно благие фигуры такого типа - маэстро Абрагам в "Житейских воззрениях кота Мурра" и крестный Дроссельмейер в "Щелкунчике". Первый сохраняет или присваивает способность играть и создает (уезжая) такую ситуацию, когда его ученик Крейслер оказывается вынужден все-таки стать музыкантом и получает возможность спасти принцессу. Крестный Дроссельмейер создает игровую ситуацию, в которой Мари и Щелкунчик могут стать мужем и женой. Важно, что сами Дроссельмейер и Абрагам в этом прямо не участвуют - только создают предпосылки, а само действие происходит в их отсутствие. От умения вовремя исчезнуть и предоставить главным героям свободу и зависит то, что они остаются на стороне добра - ведь классический Консолидатор Тени не может вообще отказаться от контроля.

В начале 20 века стали явными коллективные процессы, и тогда Злодей-контролер стал претендовать на власть и над ними. В последнее время стали популярны фэнтези, в которых протагонист (образ Эго-комплекса или Я) выступает против такого злодея, восстанавливая свое традиционное сказочное место.

Типичные злодеи - Саурон, Волдеморт - требуют того, чтобы протагонист должен четко знать и претерпевать свои человеческие ограничения и невозможности. Фэнтези не заканчивается однозначной победой героя - после нее он должен сделать выбор и принять или отвергнуть власть: вспомним, как победивший Дракона Ланцелот чть сам не стал Драконом (в одноименной пьесе Е. Шварца и особенно в фильме М. Захарова "Убить Дракона").

Что может означать появление такого персонажа?

Может быть, таким жестким и грубым по сравнению со зрелой психикой выглядит тот незрелый вариант интеграции, когда Эго только-только выделено, а вся остальная психика кажется хаотичной. Очень похоже на то, как герой в оболочке (тыкве, лодке, чреве китовом) плывет по ночному морю. Тогда Эго начинает судорожные попытки как-то совладать с теневыми содержаниями - отсечь, изолировать.

Консолидатор Тени отсекает все склонное к изменениям и поэтому опасное - "быстро, качественно, эффективно" - с помощью целой системы защитных механизмов, которые не осознаются. Этот "слой" может изображаться как сильная теневая фигура, повелевающая менее разумными и более динамичными теневыми содержаниями. Таков, например, Могрот во главе своих отвратительных тварей.

С точки зрения формирующейся Самости обороняющееся Эго и слой психологических защит - это две стороны одной медали. Так что грубое, перепуганное, склонное защищаться Эго и выглядит как контролирующий всех и вся злодей как с точки зрения Самости, так и с точки зрения коллективного сознания. Например, Дамблдор всегда считал Волдеморта существом, имеющим слабости - и невосполнимый дефект там, где в норме развивается способность любить.

Кажется, что Консолидатор Тени создает надежные психические системы и структуры - надежные своей неизменностью и способностью существовать вечно. Но нет - его произведение лишено всякой дифференциации, и за иллюзию вечности платят постепенной утратой различий между элементами системы. Волдеморт использует сакральные числа для создания крестражей, но для их существования система не нужна - напротив, их нужно спрятать наиболее хаотичным образом. Вспомним, что только один крестраж - дневник, уничтоженный Гарри поттером с помощью яда василиска - был своеобразен, и в нем отразился реальный шестнадцатилетний Том Реддль; все остальные крестражи были наполнены недифференцированными (одинаковыми) содержаниями. Видимо, эта одиноковость темной "начинки" и была виновата в том, что реликвии Хогварца, превращенные в крестражи, потеряли свои волшебные свойства.

Влияния Консолидатора Тени могут быть неотличимы от содержаний негативного Анимуса. Например, таковы магнетизеры Гофмана, хотя речь в новеллах идет не только о девушке, а о целой семье. Предположим, что коллективная психика двупола, и самая простая модель психики еще не индивидуальной и не коллективной - семья. Тогда должен ли такому типу Анимуса соответствовать определенный тип Анимы? Или такой Анимус поглощает феминное, лишает его сознания и принципиально остается один? Может быть, это мужской Анимус? - но и индивидуальную слабую маскулинность он использует как ресурс, и только.

То ли ему не нужен как противник сильный мужчина, то ли он не отличает "девчонки" от "маменькиного сынка", гомоэротику от гетероэротики? Постоянных женщин у него нет, девушек он губит любой попыткой отношений (вспомним Ставрогина и Лизу, Демона и Тамару), феминность в области Консолидатора Тени отвергается - может быть, этот выбор совершается, чтобы освободиться от негативных и хаотичных материнских влияний, связанных с невосполнимыми дефектами привязанности и с постоянным ощущением опасности.. У Волдеморта есть Нагини - но она животное, его ресурс и оружие. Роль Анимы Метатрона играет леди Колтер - но ради того, чтобы обмануть его. Итак, этот вариант Анимуса столь нарциссичен, что рубит сук, на котором сидит - человеческие маскулинность и феминность. Волдеморт воплощает теневой аспект привычного нам нарциссического сознания - того, где коллективное и индивидуальное, личное и божественное теряют различия. Тень нарциссического всемогущества - травматическая уязвимость.

Серость

Ни один Злодей не превращает мир в серое скопление однородных явлений, до которых нам нет никакого дела - напротив, таково состояние мира, из которого приходит Герой. Этот мир смерти и небытия - побочный эффект теневой консолидации, но сам Злодей серости боится и всячески ее избегает. Ему скучно, он создает такую реальность, где ничего нового не должно быть, и поэтому постоянно расширяет свои границы. Он проклят - способен постоянно раздвигать свои пределы, но не способен выйти за них.

Антигерой

По своему могуществу, недифференцированности и умению консолидировать разнородное, персонаж, инициирующий консолидацию Тени, совмещает очень разные свойства. Фэнтези богато и самыми разными носителями зла, которые к Консолидатору Тени первоначально не имеют отношения.

Инфантильная Тень. Алчная и зависимая, и никаких пределов эти свойствам нет; нуждается только в одном объекте, но абсолютно надежном. Если вспомнить идеи Фэйрберна, то под такой маской может скрываться частичное либидинозное Эго, которое принято постоянно отвергать и стыдиться его. Очень хорошим образом такой инфантильной Тени оказываетсчя Горлум. Это непрестижная фигура, и она долго пребывает вне поля зрения Злодея-Контролера. Но, когда Герой в своем пути интегрирует уже очень многое, и инфантильная Тень идет в ход: например, Горлум оказывается в плену у Саурона. Другие воплощения инфантильной Тени: по отношению к Роланду - Мордред (сын и его, и Багряного Владыки, страдающий поносом, завидующий и вечно голодный), по отношению к Джеку Сойеру - сын Осмонда, уродливый живодер; по отношению к Гарри Поттеру - младенческий фрагмент, то ли самого Гарри, то ли Волдеморта. Всем эти персонажам суждено погибнуть - так что отношение к инфантильной Тени не меняется и отличается ужасающей нетерпимостью. Воплощения инфантильной Тени алчно пожирают, но удержать пожранное в себе не способны. Они не растут и существуют вне времени. Им невозможно помочь (сын Осмонда болен...).

Это отчасти и производные самого Героя, которыми нужно пожертвовать. Ему дают умереть, осуществив жертвоприношение (как Горлуму или младенцу-Волдеморту) или, реже, убивают. Кажется, что инфантильная Тень засыпает в тени Злодея-Контролера, но он в ее появлении не так уж виновен. Инфантильная Тень кажется чем-то вроде побочного эффекта в становлении зла, Тенью Консолидатора Тени, о которой он и знать не желает. Во всяком случае, этот травмированный внутренний ребенок крайне нежелателен, и ему приходится искать достойное героическое применение. Это тот, кто должен вскрыть ничтожество побуждений Консолидатора Тени (может быть, сопротивляясь такому мелкому вампиру, Консолидатор и становится мощным) и умереть вместо Героя (вспомним, что и Фродо, и Гарри Поттер остаются в живых лишь чудом, за счет гибели этого фрагмента). Если же такое воплощение Тени порождено одним из злодеев (например, Руэл, сын безумного Осмонда, в "Талисмане" или Мордред, который смог только родиться и пожрать свою мать), то он оказывается независимым и на ход действия слишком большого влияния не оказывает.

В "Темных Началах" обнаруживается пара Метатрон (контролер мира) - Ветхий Днями (впавший в маразм и беспомощный творец). Здесь положение сложнее. Мы видим в Ветхом Днями устаревание всей оси Сенекс-Пуэр, потерявшей полюса, слитой в одном персонаже. Как норма и идеал провозглашается ранняя зрелость и ответственность, а прежняя маскулинна конструкция должна умереть. Именно такой младенец не в состоянии вырасти - когда Ветхого Днями освободили, он не смог жить и умер от страха. Видимо, важен момент высвобождения и гибели такого беспомощного персонажа - он и обнаруживает ничтожество зла и ложность покровов его мощи.

Психоаналитическое объяснение

Консолидатор Тени боится. В реальной детской психике (а к детству отсылает и возраст Героя) он сначала собирает и парализует вызывающие боль и ужас частичные влечения: он не заботится, какую структуру создать - важно "держать и не пущать".

Эго, сознание подчиняется реальности и родительским имаго. Оно хорошее, безопасное и отвергает травмирующие переживания (которые могли бы сформировать инфантильную Тень или либидинозное Эго, если бы не было сильных травм и необходимости ненормально раннего взросления). Вспомним, как отвергается и приносится в жертву слабая и требовательная детская часть - современный идеал и норма, вероятно, это травмированная ложная зрелость, несколько преображенная и якобы способная любить.

Так вот, стабильный гибкий Эго-комплекс вызывает ненависть и зависть, потому что его не надо вечно поддерживать в жестких границах, кажется опасным и поэтому тоже должно быть подчинено и парализовано. Поэтому оно должно прятаться, приспосабливаясь к хронической травме. Так Гарри Поттера воспитывают как "козла отпущения", а обученный Роланд обращается с собственными чувствами или как с и нструментами, или как с опасными помехами своей деятельности.

Нечеловеческое

Представление о нечеловеческом может серьезно измениться - раньше этот термин относили к демоническим, божественным и животным проявлениям - в сущности, довольно близким человеческому.

С тех пор, как научная картина мира стала независима от религии, нечеловеческое - это механистичность законов природы, грандиозность микро- и макромира... И тогда все это тоже нуждается в интеграции, дабы преодолеть переживание заброшенности в мир и бессмысленности существования.

До сих пор психика была замкнута на себя, именно человек считался первичным (см. мифы о Первочеловеке). Скаредно-антропоцентрично человек объяснял мир, исходя только из себя. Все остальное безмерно и вызывает трепет, восторженный ужас или тоскливую скуку.

Х. Мураками ("Охота на овец", в меньшей степени - "Кафка на пляже") отправляет в эту холодную ужасную область и саму Самость.

К. Г. Юнг приводит легенду о том, что изобретателю лука в видении явилось объятие божественной супружеской пары из-под земли. Длительность процесса изобретения, историческое время, несовместимое с циклическим временим мифа и с продолжительностью человеческой жизни - все это исчезает из памяти.

В сказке калифорнийских индейцев о добывании огня герой крадет огонь у предков-животных. Сюжет сводится к разрешению социальной задачи - а реальные озарения и технологии, связанные с огнем, с извлечением огня и его хранением, с созданием очага исчезли. В этой сказке работают только социальные механизмы, важные на тот момент.

Познание и управление миром вне человека - какой психической инстанции отдается? Учет, анализ, синтез, эксперимент - что-то похожее на игру, на сексуальное познание? В его основе - не социальные механизмы, но и не только мышление.

Злодей-Контролер, объединив Тень, обращается с психикой точно так же - как с нечеловеческим объектом; такова цена слишком большой сложности и противоречивости сознания. Иных способов взаимодействия с психикой он не знает и не принимает. "Социальная метафора" первобытной сказки сменяется "научно-технической метафорой".

Злодей-Контролер является и моделью Я. Его влияния не осознаются, он предпочитает стереотипы (и тем близок персоне - он может быть той силой, что создает Персоны). Экономит ресурсы, не любит разнообразия и хочет, чтобы вся психика принадлежала ему, а время прекратило свое течение.

Тень убегает от осознания. Я убегает от влияний Злодея-Контролера. Отношения Я и Злодея-Контролера опасны всегда: если ты убегаешь, то рискуешь истощиться и потеряться; если вступаем в поединок (это нормально в отношениях с Анимусом), то рискуем сами превратиться в дракона; если покоряемся, это чревато смертью части души - к сожалению, в "Гарри Потере и Дарах Смерти" уродливая младенческая часть психики была приписана только Волдеморту и не была общей для Темного Лорда и Гарри, и поэтому Гарри воскрес. Реальный человек в таком случае рискует погубить часть себя.

Оставить комментарий © Copyright Семкова Мария Петровна (mari_sem76@mail.ru) Размещен: 05/03/2016, изменен: 05/03/2016. 30k. Статистика. Эссе: О способах интеграции психики в сказке и фэнтези		Ваша оценка:
Аннотация: Об особенностях злодеев и антигероев в фантастических повествованиях. Имеется два основных варианта - амбивалентный персонаж с функциями трикстера (что характерно для произведений Э. - Т. - А. Гофмана и М. Булгакова) и тот, кто консолидирует Тень: Злодей-Контролер. Чтобы понять, кто это такой, нам понадобится "Властелин Колец" и эпопея о Гарри Поттере.

Семкова Мария Петровна : другие произведения.

21. Властные хитрецы