Аннотация: Великая трилогия Дж. Р. Р. Толкиена посвящена восстановлению целостности психики - очень дорогой ценой.
Властелин Колец
Это первая в мире детально проработанная история об отказе от чудесно обретенного сокровища. Есть и другие подобные сказки, но эта тема в них не главная. Все знаменитые истории на эту тему авторские и довольно современные.
Например, вот тетралогия Р. Вагнера "Кольцо Нибелунга". Это, похоже, источник современного мифа об отречении от сокровища. Следовательно, это довольно новый миф, возникший в романтической традиции.
Из романтической же традиции могут исходить ироничные идеи С. Лема о мнимом всемогуществе человека, изменяющего себя самого - и об утере в результате жизненных смыслов.
Или же вполне современная история под названием "Гарри Поттер и Дары Смерти". Вот основная идея: о том, что подаренные когда-то Смертью Старшая Палочка (самая сильная волшебная палочка в мире), Камень, воскрешающий мертвых и Мантия-невидимка не должны быть сосредоточены в одних руках - и еще лучше, выведены из обращения.
Но вернемся к эпопее Дж. Р. Р. Толкиена
Кто такой Властелин Колец? Если это Саурон, то он остается скрытым. Возможно, таковспособ интеграции психики в настоящее время - когда впервые стали важны человеческие массы, с потерей центрального положения человека в мире и с попытками во что бы то ни стало занять его снова или же приспособиться к такой катастрофической потере значимости.
Структура мира
В начале "Хранителей" мы видим мир, состоящий из фрагментов разных эпох, которые не всегда взаимодействуют. Есть страны людей, хоббитов, полуэльфов и эльфов, не все они хорошо известны. Есть и несколько взаимосвязанных областей зла. Эльфы живут практически в резервациях и постепенно покидают Средиземье, а гномы утратили прежние территории и былое могущество.
Время
Время "Властелина Колец" напоминает таковое кельтских сказаний. Мировые эпохи сменяют друг друга - это не линейный процесс и не цикл. Эпохи уходят, оставляя по себе реликты типа Тома Бомбадила и Златеники, энтов, Барлога или паучихи Шелоб, и чем старше эти реликты, тем они безвестнее. В этом мире идет расслоение на добро и зло, а также на смертное и вечное - потому что бессмертные эльфы постепенно покидают Средиземье.
Путь
Путь, ведущий к пути - важнейшая метафора эпопеи - вспомним, что говорил об этом мудрый Бильбо.
Первая часть трилогии, "Хранители", целиком посвящен выходу за пределы обыденного, преодолению границ и предварительному восстановлению связей. Сначала границей становится Лес, но в лесу этом есть и особое ресурсное пространство, что принадлежит Тому Бомбадилу. Это область бессознательной жизни. Второй границей делается зона могильников, где живут умертвия. Это сфера бессмысленной и чисто деструктивной смерти, обратная сторона опасной для человеческого Я животной жизни. Третья граница - придорожный трактир, где наши путники встречают Арагорна. Четвертая важнейшая граница и ресурсное пространство - Раздол, где впервые встречаются все будущие Хранители Кольца и где их путь обретает смысл и направление. После выхода из Раздола в отряде Хранителей назревает конфликт. Особенно значимая граница - Подземелья Мори, в которых остается (и затем преображается) Гэндальф. Последняя граница - река, где после ссоры с Боромиром из-за Кольца Фродо и Сэм решают добираться до Ородруина вдвоем.
Почему же границ так много? Это важно для того, чтобы подготовиться к выполнению задачи, накопить информацию и обрести новые возможности. Иначе хоббиты-Хранители, окажись они сразу у границ Мордора, были бы растеряны и беспомощны, если бы не сошли с ума. Переход, лишенный такого преодоления границ, чреват психозом (у С. Кинга в романе "Черный дом" злодей появляется в горящей дыре между мирами, и это сводит героиню с ума). У Толкиена такого рода безумие смягчено: вспомним, как в "Хоббите" гномы и Гэндальф появляются у Бильбо - насколько это нелепо и смешно.
Опасные границы чередуются с ресурсными пространствами. И те, и другие предлагают возможности, превышающие человеческие. Система границ хорошо уравновешена: после территории эльфов герои попадают в былые гномьи угодья, и их мир обретает глубину и высоту.
"Две твердыни" посвящены конфликту, что и следует из названия романа. Фродо и Сэм тайно уходят к Ородруину, а Мери и Пин идут в противоположном направлении, к государствам людей. Это значит, что для подготовки к трансформации психики ей нужно действовать на два фронта - и двигаться вглубь, в бессознательное, и искать новые ресурсы во внешнем мире. Эта задача очень трудна, и не зря поэтому Мери и Пин сначала похищены орками, а потом попадают в более мирные сферы бессознательного, в лес энтов. В итоге одни из пары становится вассалом наместника Гондора, второй - подданным конунга Рохана. Значит, Мэри и Пин символизируют те психические функции, которые направлены на построение внешних связей - и не зря эльф Леголас, гном Гимли и король Арагорн превратились в сплоченную группу во время поисков хоббитов - это значит, что и внутрипсихические связи параллельно становятся прочнее. Интегрирующая роль Мери и Пина заключается еще и в том, что Гондор и Рохан должны будут объединиться под властью истинного короля Арагорна.
Интегрирующая символика
Интегрирующих символов в эпопее очень много, самых различных. Основное действие разворачивается вокруг Колец.
Вот знаменитое стихотворение о Колцах в переводе Кистяковского: Три кольца - премудрым эльфам - для добра их гордого. Семь колец - пещерным гномам - для труда их горного. Девять - людям Средиземья - для служенья черного И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого. А одно - всесильное - властелину Мордора, - Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли И объединить навек в их земной юдоли Под владычеством всесильным властелина Мордора.
Три Кольца, чье происхождение наиболее безупречно, сделаны и хранятся эльфами. Их носители - полуэльфийский властитель Элронд, Галадриэль, властительница из оставшихся Вышних эльфов и майяр Гэндальф. Кольца эти несут драгоценные камни - следовательно, эти символы имеют индивидуальность и центр. Триада динамична, имеет отношение к развитию и к сфере вечной, чистой духовности.
Семь Колец гномов не совсем ясного происхождения. Гномы имеют отношение к другой стороне духовности - к духу природы, который связан с камнями и металлами. В семерке гномьих Колец идет расщепление: четыре поглощены драконами, а три достались Саурону. Четверица стабильна, это символ завершившегося развития. Видимо, поскольку оно завершено, то уже не осознается - так как четыре Кольца поглощены Драконами, представителями ужасных материнских сил в бессознательном. Три оставшихся Кольца - это, возможно, компенсация трех эльфийских Колец и/или их теневое отражение. поскольку они достались Саурону. Благодаря им Саурон обретает могущество, как минимум равное эльфийскому, и становится фигурой, символизирующей центр теневой консолидации коллективной психики. Консолидируется именно коллективная психика, поскольку в эпопее очень важны массовые процессы. Вспомним работу К. Г. Юнг, "Непроявленная Самость" - констелляция Самости сначала становится заметной в массовых явлениях, зачастую экстремистского толка, в поляризации общества. Вспомним и мысли нашего соотечественника В. И. Вернадского - о том, что в ХХ веке впервые стали важны массы для исторического развития.
Всего эльфийских и гномьих Колец десять, но у этой совокупности нет ни единого центра, ни какой-либо определенной структуры.
После поглощения части Колец драконами мы имеем две триады: однозначно светлую и темную, но не злую. В этом объединении есть что-то искусственное, даже насильственное: эльфы "официально" являются светлой силой, а гномы - более темной, хтонической. Но это не олицетворения Я и Тени, так они могут выглядеть только для весьма незрелого Я. Гномья часть связана с металлами, оружием, камнем, строительством - все это весьма таинственно и далеко от обыденного человеческого сознания. Эльфийская часть возвышенна и опасна. По сути, эльфы и гномы - это ипостаси архетипа Духа: более рафинированного и светлого и природного, подземного. Две триады колец - это отличное олицетворение движения в сфере духовности, а также серьезного расщепления в сфере духа. Обе этих духовных области очень далеки от человеческого, оба превосходят возможности людей и вызывают зависть - особенно бессмертие Вышних Эльфов. Поскольку эльфы очень замкнуты, мы предполагаем, что светлая триада все больше теряет связь с реальностью; темная же, поскольку гномов постигали разные беды, все больше лишается осознанности. Однако, пусть одна триада теперь четко уравновешивается другой триадой, мы не имеем целостности - теневая половина после похищения трех гномьих Колец оказывается во власти архетипической Тени либо теневой Самости в лице Саурона. Кроме того, от гномьей совокупности Колец осталась только триада. Четверица, олицетворение завершенности и стабильности, была поглощена драконами. Получается, разрушение этой совокупности, семерки, и выделило две подструктуры - четыре и три. Поскольку четверица провалилась в бессознательное, то оставшаяся триада потеряла свою физическую, плотскую достоверность. И мы имеет в символе двух триад нечто весьма отвлеченное и уже плохо поддающееся пониманию.
Даже для самого Саурона дефектность похищенной им триады Колец очевидна. И он делает свои десять Колец, завершенный символ теневой консолидации. Что можно сказать об этом? Это значит, что Деструктивная Самость нуждается в своем собственном символе интеграции (или консолидации), который не касается прежде значимых влияний архетипа Духа, исключает их - такой символ должен воплощать лишь консолидацию незрелых частичных эго вокруг и\или внутри границ символа Теневой Самости. Так появляется единственное Кольцо Всевластия и девять Колец, хранимые Назгулами. В отличие от эльфийских и гномьих Колец это искусственные волшебные изделия, не несущие никакой тайны - они порождают только отношения власти и серьезную зависимость.
Итак, Девять Колец "... людям Средиземья для служенья черного и бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого". Получается так, что именно люди станут играть первую скрипку в истории Средиземья. Именно Эго выйдет на передний план. Но, поскольку назгулы горды, свирепы, опустошены и зависимы, мы можем предположить, что такой Эго-комплекс предельно выхолощен, пуст, что говорит о тяжелом нарциссическом состоянии. Восемь назгулов неотличимы друг от друга - следовательно, мы тут можем предположить не наличие целостной структуры, октета, а проявления диссоциации; девятый - их предводитель, ангмарский Король-Ведьмак, зависящий непосредственно от Саурона. Его функции - только служебные. Он менее всемогущ, нежели Саурон, но по всем остальным характеристикам эти персонажи аналогичны. Девятый Кольценосец - это воплощение того, как психика компенсирует свое диссоциированное состояние, наполняясь иллюзорным всемогуществом и опасной яростью. Это Эго, построенное по схеме Теневой Самости - оно не обладает настоящей свободой воли, подвержено инфляции, так как легко идентифицируется с Деструктивной Самостью и находится под ее тотальным влиянием. Хотя он "проводит" влияния Саурона остальным назгулам, он даже не посредник, так как обратная связь чрезвычайно обеднена. Этот Кольценосец отличается от остальных степенью власти, но его Кольцо такое же, как и у остальных восьми - настоящей власти у него нет, есть только деятельная и холодная ярость.
Девять Колец - это трижды повторенная триада. Число это по традиции считается благим. Троекратное повторение триады свидетельствует о серьезно возросшей мощи. Кроме того, это повторение свидетельствует о том, что структура, связанная с Кольцами, практически завершена, и для нее нужен только единый центр, "чтоб соединить их всех, чтоб лишить их воли и объединить навек в их земной юдоли".
Таким центром становится единственное Кольцо Всевластия, некогда принадлежавшее самому Саурону. Как и положено символу Самости, это Кольцо неуязвимо. Оно не имеет камня, как эльфийские Кольца, и поэтому мы можем предположить, что в таком символе Самость имеет значение не центра, но границы, выход за которую невозможен и грозит уничтожением (Горлум говорит у вулкана, что он рассыплется в прах, потеряв Кольцо). Эльфийские Кольца имеют имена, собственные свойства и функции. В отличие от них, Кольца назгулов и в какой-то степени даже Кольцо Всевластья лишены индивидуальности; взаимная зависимость Девяти Колец чрезвычайно сильна. Главное же становится пустым - вспомним, что, надев его, герой делается невидимкой, никем - и никаких других свойств, кроме порождения сильнейшей зависимости, не имеет. В силу пустоты Кольцо Всевластия легко теряется, сначала Сауроном и далее победителем Саурона Исилдуром, и оказывается у Горлума (характеристику этого персонажа см. ниже).
Саурон создал копию прежнего символа, содержащую столько же элементов - десять. Но он замыслил совершенно иную структуру: вместо развития системы и обретения триадой плоти в четверице создает жесткую, замкнутую на себя структуру, которая принципиально не способна к развитию. Более того, вся внешняя реальность должна служить этому символу и быть для Саурона поставщиком ресурсов. Творение Саурона - не настоящий символ, а всего лишь фантазм, ответ на имеющийся истинный, но устаревший символ. Поэтому назгулы бесплотны, не могут ни ожить, ни умереть. Проблема заключается в том, что жизнеспособность символа интеграции подменяется его целесообразностью и удобством в управлении.
Получается, что интеграция вокруг только одного центра делает пустым и сам этот центр, и опустошает те элементы, которые консолидируются вокруг него. Возникает структура, которая направлена только на то, чтобы поддерживать саму себя. Так получается, что для психики 1 = 0? Возможно, это так. Там, где центр становится фетишем, в дальнейшем Эго-комплекс становится объектом для самого себя, психика замыкается и теряет внутреннее содержание. Не может появиться никакого другого значимого объекта, кроме Деструктивной Самости. И психика перестает развиваться, расти и трансформироваться. Однако появление Кольца Всевластья, символа единого центра интеграции - это очень важная компенсация: ведь прежние интегрирующие символы, связанные с триадой (Сильмариллы, Кольца эльфов) и с семеркой (Кольца гномов), так и не обрели структуры и в конце концов распались или были разрушены. Однако и опасность велика: отвержение реальных объектов и неправомерное использование в роли объекта образов Самости. Это очень удобный объект - и никуда не денется, и трансформироваться не будет, так как завершен или предельно абстрактен, схематичен. Так, Горлум, который зависит от найденного Кольца как наркоман, делает его своим единственным значимым объектом и теряет все остальные связи. Чем мощнее символ, тем сильнее связь с ним, тем больше подпитывается нарциссизм Эго, "обладающего" уникальным объектом; и тогда Эго может раздуться и идентифицироваться с Самостью - или мнить, что Самостью управляет.
Более плодотворна описанная Дж. Хиллменом плеяда как модель психической интеграции. В эпопее образ такой плеяды - это совокупность Колец эльфов и гномов; такая система хорошо связана с реальностью, но за счет слабых внутренних связей легко распадается (вспомним, что мир Третьей эпохи Средиземья фрагментирован).
Имена Колец
Кольца эльфов имеют имена. У Кольца Всевластия имени нет - это не символ, а чистая функция.
Кольцо Всевластия и Кольцо Нибелунга
То Кольцо, коим владел Саурон, не породило все остальные - напротив, оно создано последним и превращает все прежние в одну цепь.
У Кольца Нибелунга, что принадлежало Андвари, обратное свойство: оно порождает каждый раз по восемь новых золотых колец.
Система интеграции, связанная с образом Колец, напоминает другой образ - слоистую луковицу (так видел мир и психику Тейяр де Шарден). Центр "луковицы" предсуществует, но осознается только post factum, когда все покрывающие слои как система уже осознаны. Если же центр теряет актуальность, то система слоев распадается и становится мертвой. Как идея Кольцо Всевластия существует раньше, чем Кольца назгулов. Идея центра делает структуру символа более простой (в отличие от совокупности эльфийских и гномьих Колец с их неопределенными функциями и отношениями), сводя все остальные девять Колец к роли одинаковых защитных оболочек. До появления воплощенного центра система жива (гномьих и эльфийских Колец), но она касается только архетипических либо природных сил и не затрагивает проблем человеческого Я.
Основные персонажи "Властелина Колец"
Хранители Кольца. Их девять. Четверо хоббитов - Фродо, Сэм, Мерри и Пин (основная четверица, связанная с Эго-комплексом). С ними Боромир и Арагорн, чьи образы связаны с актуальным для эпопеи конфликтом границ применения власти; эльф Леголас и гном Гимли, тоже пара, задействованная в старом этническом конфликте Средиземья, в результате которого и возник тот вакуум, который заполнили Саурон с Саруманом. Эти две пары персонажей, более могущественные, чем хоббиты, воплощают те конфликтующие влияния, которые привели к нынешней порочной интеграции в Средиземье. Последний, важнейший - Гэндальф Серый. Он делает все для того, чтобы отряд девяти Хранителей был создан. Он - дух этого дела; к концу эпопеи он преобразуется, и мы узнаем, что это один из хранителей эльфийских Колец.
Мы видим, что Хранителей столько же, сколько и назгулов - девять. Но, в отличие от отряда назгулов, его создатель, Гэндальф, находится внутпри, а не снаружи. Кроме того, у отряда Хранителей два ядра - Фродо и Арагорн, которые успешно, хоть и не полностью друг другу доверяя, взаимодействуют. Важно и то, что интегрирующая сила и центр интеграции не совпадают в одном персонаже. Как центр выступает Арагорн, как вдохновитель и организатор - Гэндальф. Это не так заметно в отряде назгулов, так как их и объединяет, и ими управляет под контролем Саурона Король-Ведьмак. На отряд Хранителей приходится только одно Кольцо, в отличие от девяти назгульских. Это Кольцо прямо действует только на Фродо. На остальных влияет опосредованно, как объект, против которого нужно сплотиться.
Назгулы описаны как диффузная масса. Хранители же могут свободно уходить и возвращаться, формировать новые подструктуры: Фродо/Сэм (идут к Ородруину), Арагорн/Гимли/Леголас (организуют войско для борьбы с Сауроном), Пин/Мэрри (наводят связи). Гэндальф остается относительно свободным, преображается и работает на интеграцию всех добрых сил Средиземья. После его мнимой гибели конфликт с Боромиром обостряется, а после убийства Боромира орками из девятки получается семерка - структура более типичная для сказок и не столь конфликтная. Даже гибель одного из Хранителей, Боромира, не нанесла ущерба - она воспринимается как искупление за то, что он поддался соблазну Кольца. Потом его место в структуре займет его родной брат Фарамир.
Хоббиты. Именно они создали оригинальный колорит этой эпопеи, сделали ее важной для современных людей. Кто такие хоббиты? По своей сути это типичные обыватели - но, в отличие от многих обывателей-людей, хоббиты в большинстве своем довольны жизнью, свободны и не терзаются мелкой злобой и завистью. Хоббита можно считать персонажем, символизирующим Эго-комплекс, который лишен мифического ореола, приближающего его к символам Самости (что особенно заметно в классическом образе Героя), хорошо приспособлен к реальности (у хоббитов большие волосатые стопы, обеспечивающие хорошую опору), ладит с собственными инстинктами (вспомним о том, как они любят поесть, покурить) и имеет ясные границы (хоббиты не лезут, куда не следует, и очень хорошо знают собственные возможности) - что, правда, ведет к известной ограниченности. Поскольку для хоббитов важно сильно не отличаться от других, можно говорить, что для такого Эго очень значимы влияния Персоны. В общем, это такое банальное Я, которое много веков считалось незначимым - быдлом, пушечным мясом или, если повезет, человеческим материалом.
Может быть, хоббиты имеют значение подчиненной функции (сенсорики комфорта) - если основной функцией эпопеи является интуиция времени (прогнозирование и познание конца одной эпохи и начала другой). Подчиненная функция, естественная, бесхитростная, весьма инфантильна - хоббиты взрослеют значительно медленнее людей. Подчиненная функция плохо осознается - вспомним, что Гэндальф говорит Фродо: мол, ты не знаешь, на что ты способен.
Прямое использование подчиненной функции для контакта с Теневой Самостью очень облегчено, но грозит катастрофой. Горлум, получив Кольцо Всевластия, становится одержимым и лишается большей части человеческого в себе. Это чистая зависимость, алчность, униженная ярость и боль невосполнимой утраты.
В качестве ли невзрачной модели Эго-комплекса, или же образа подчиненной функции персонажи-хоббиты становятся очень важными ресурсными фигурами в этой эпопее. Четверка хоббитов - Фродо, Сэм, Мерри и Пин - становятся ядром Хранителей Кольца; они должны доставить Кольцо к вулкану и сбросить его в кратер, чтобы уничтожить. С психологической точки зрения, эта четверка - совокупность всех четырех психических функций. Всем этим функциям предъявляются очень большие требования, чтобы устаревший и чрезмерно мощный и властный консолидирующий символ мог быть уничтожен. Кольцо Всевластия не трансформируется, а разрушается безвозвратно - правда, Ник Перумов сочинил, что Ородруин после падения в него Кольца извергся и породил новые кольца, более человечные и гораздо менее опасные. Но во "Властелине Колец" Кольцо Всевластия гибнет. Как же тогда происходит трансформация? Она происходит, но не с Кольцом (так как это только символ, но не сама Самость), а долгим путем - развитием отношений в Отряде Хранителей.
Бильбо Бэггинс. В "Хоббите" это самый обычный сказочный герой, который достаточно гибок, хитер и неидеален, чтобы быть успешным и обрести волшебное кольцо. Во "Властелине Колец" он истощен Кольцом, созерцателен - он приводит в порядок свои записки и исторические предания Средиземья. С ним считаются эльфы. Это образ того, кто осознает связи, делает психику связной, сохраняет память. Сам он не создает и не связывает ничего. Так что мы можем предположить, что в лице Бильбо Бэггинса имеем дело с образом рефлексии либо с неким внутренним творцом, который создает из обычной хаотичной жизни связную и осмысленную историю (См. Дж. Хиллмен, "Исцеляющий вымысел").В отношениях с Фродо, главным героем "Властелина Колец", имеет отцовские коннотации. Поскольку Фродо ему не сын, а племянник, можно предположить, что Бильбо и Фродо связаны между собою как члены архетипической пары Senex-Puer. Бильбо - образ позитивного Senex'а - терпимого, гибкого, хитроватого и творческого. Я полагаю, что основной признак позитивного Senex'а - хорошее чувство юмора - а уж юмора Бильбо не занимать.
Фродо Бэггинс, главный Хранитель Кольца. Некоторые героические коннотации в этом образе есть: например, Фродо одухотвореннее и храбрее остальных хоббитов, но сам об этом не знает. Как типичный герой сказки и эпоса, он рано потерял родителей - но этот мотив смягчается тем, что они не убиты, а случайно утонули, переправляясь через реку на лодке (хотя утопление - для хоббитов, боящихся воды, смерть необычная). Фродо ведет уединенную жизнь. Если бы "Властелин Колец" не повествовал бы об опасности интеграции психики вокруг одного-единственного символа, то Фродо можно было бы считать персонажем, символизирующим Эго-комплекс. Однако в четверке своих соратников Фродо Бэггинс является воплощением главной функции - либо действительно эго-комплекса, который сохраняет способность строить отношения (а не ищет нарциссических зеркал). Поскольку для Толкиена предпочтительны более сложные модели интеграции, чем в сказке и эпосе, то оба толкования будут верными. Я - система, центром которой является Фродо, очень гибка: туда могут встраиваться новые члены, вплоть до Горлума, и свободно покидать ее.
В качестве Puer'а Фродо тоже убедителен. Он долго сохраняет юношеский образ жизни, довольно одинок, не знает любви и втайне стремится выйти за пределы, положенные хоббитам.
Фродо, как и Бильбо, остается опустошенным. "Мавр сделал свое дело - мавр может уходить"? После завершения своего деяния герой больше развиваться не может. Это осмысление финала классической волшебной сказки - герой женился, стал царем - и все, сюжет исчерпан. Живое Я не может перестать быть из-за того, что завершилась одна из задач его развития - истощение на какое-то время неизбежно. Я не равно Эго-комплексу, и идентификация только с Эго-комплексом была бы пагубна: у него слишком жесткие временные и функциональные рамки. Когда Бильбо и Фродо отбывают вместе с эльфами в землю бессмертных, это значит, что такой Эго-комплекс, предназначенный для выполнения одной-единственной судьбоносной задачи, не нужен более - эта модель устарела, и не только для индивидуальной психики.
Действующих хоббитов четверо - и один обособлен (один из четырех друзей Фродо, Толстяк Бобер, не отправился с ними, а остался, чтобы отвлекать внимание преследователей). Пара Бильбо-Фродо быстро распадается. Потом Фродо и Сэм покидают остальных. Но эта пара существует недолго - сначала Фродо оказывается символом Эго-комплекса, а Сэм - личной Тени. С появлением Горлума ситуация усложняется, образуется триада. Поскольку Фродо одержим Кольцом примерно так же, как и Горлум, то Сэм постепенно обретает черты обновленного Эго-комплекса. Тогда Фродо становится тем, кто решает важнейшую духовную задачу и ведущим для Сэма - возможно, оказывается в роли его Анимуса. Горлум же становится Тенью обоих: личной Тенью для Фродо (именно это и побудило его надеть Кольцо у вершины Ородруина и потерять палец, подобно Саурону, в схватке с Горлумом) и теневым Анимусом для Сэма?
Фродо. Он переживает постоянный ужас, страх уничтожения, непрекращающееся давление. Его состояние как-то связано с волевой сенсорикой как суггестивной функцией?
Пин и Мерри. Как сказано выше, это те аспекты Эго-комплекса, от которых зависит качественная связь с внешними реалиями, зачастую конфликтыми (конунг Теоден и наместник Денэтор находятся в весьма напряженных отношениях).
Сэм. Это одновременно и герой, но не типично "героический", а привычный для многих волшебных сказок - он хитрый, практичный, верный и умеет мечтать. Среди Хранителей он оказался случайно, подслушав разговор о предстоящем путешествии. Он полнокровнее и живее Фродо, который ведет себя как типичный эпический герой, воплощение Эго-комплекса, необходимое для решения задач мирового уровня. Такой Эго-комплекс может принимать поддержку, ориентированную на будущее - семена растений, подаренные Лучиэнью. В отличие от Сэма, у Фродо будущего нет, он - жертва. Сэм способен продолжать жить и перестать быть героем. В Хоббитании он женится, станет садовником и со временем важной персоной в управлении.
Релкты прошедших эпох
Том Бомбадил и его жена Златеника. Они, как мы помним, повстречались с хоббитами в страшном лесу. За пределы некоего пространства Том выйти не может, и человеческие дела его не интересуют - поэтому он не может быть Хранителем (слова Гэндальфа). Златеника связана с водой, Том - с ландшафтом. Его считают образом Адама, первочеловека, Антропоса (примечания к ВК, которые читал Семен). Том Бомбадил - образ из иного для героев эпопеи времени, он реликт. С психологической точки зрения Том и Златеника воплощают очень древний и уже не подлежащий трансформации парный благой символ Самости. А куда же подевалась его темная сторона? Вспомним о Старом Вязе, который усыпил и чуть не поглотил одного их хоббитов. Поскольку Лес - известный символ бессознательного, а в "Хранителях" он связан с сильным страхом (хоббиты в нем прячутся от назгула), это значит, что Старый Вяз имеет отношение к беспамятству, к отрицанию, которое возникает при серьезных травмах. Он же имеет отношение к чисто вегетативной жизни, лишенной времени и разума. Поскольку Вяз послушен Бомбадилу, мы можем предположить, что это жуткое дерево и является образом теневых областей той стихийной природной жизни, что в благом виде воплощена в образе Тома. Поскольку Том и Златеника живут в безвестности и не покидают своей территории, то мы здесь имеем дело не с символикой действующей Самости, а с автономным комплексом - этот символ, не сложившись окончательно, был изолирован и пребывал в бессознательном. Ареал этого автономного комплекса - пограничная зона: не сакральная, но и не профанная; время в ней циклично, и от человеческих задач она далека. Такое переходное пространство является важнейшим из ресурсов психики - именно там возможна игра с образами, процессы активной визуализации, а также восстановление психики после травм.
Короли
Арагорн. Это типичный образ Короля, символа интеграции для коллективного сознания. Следует обратить внимание на динамику этого образа. В "Хранителях" он Бродяжник, и в его задачи входит разведка неосвоенных территорий, сбор информации и защита от проникновения всяческих теневых элементов. Сам он действует инкогнито. Это значит, что пока способ интеграции психики не осознается; кроме того, он довольно архаичен и заключается лишь в появлении представлений о Тени да в поддержании границы между сознанием и бессознательным. В "Двух твердынях" Арагорн - предводитель отряда Хранителей и их проводник. В его функции входит сплочение системы, которая станет сложным Эго-комплексом. В "Последней битве" это классический новый Король; его задачи - поддержание и развитие внешних связей и интеграция психики, а не только Эго-комплекса..
Маги
Саруман. После того, как он решил оказаться третьей силой Средиземья, его плащ из белого превратился в радужный. Радуга, "павлиний хвост" алхимиков - знак удачно завершившегося алхимического деяния, верный признак создания философского камня. Значит, претензии Сарумана - это притязания на роль новой интегрирующей силы, нового символа Самости? И да, и нет. Пока он маг и пока мы вслед за хоббитами не вернулись на их родину, могущество Сарумана и впрямь кажется божественным. Вроде бы он и делается символом, но все равно остается подделкой, так как радужен только его плащ, его обертка, но не он сам. Это персонаж, который, если можно так выразиться, хорошо понял Персону Самости и умеет пользоваться такими влияниями.
Саруман действует подобно персонажам героического эпоса, злодеям и противникам, начиная жестко консолидировать темные силы. Хочет при этом, чтобы его считали добрым - отсюда и титул Саруман Белый. Консолидация и "добро" верно отражены в его гербе - изображении творящей и направляющей белой длани. Сплочение в ответ на появление зла - это обычное действие положительных героев эпоса. Но для нас сейчас авторитарное добро ничем не хуже зла, оно зависит от зла, вступает с ним в отношения, пользуется идеей абсолютного зла для запугивания. Саруман похож на буддийского Маре - мастер безыскусных методов. обманчив, опасен; так что образ Сарумана выпадает и из христианской (есть абсолютное добро и зло), и из поздней языческой традиции (есть амбивалентный, но естественный в своей двойственности персонаж, бог или герой - таков Вотан в "Кольце Нибелунга").
Становясь таким консолидатором, Саруман играет и благую роль - он освобождает от соблазна такой власти и Гэндальфа (который прямо говорит, что при его могуществе всевластие ему противопоказано), и Арагорна. Пока Саруман делает грязную работу, Гэндальф и Арагорн перерождаются, встречаясь со смертью: первый - схватившись с Барлогом в пещерах Мори, второй - собрав в других пещерах войско мертвецов.
Когда Белым становится Гэндальф - схватка с Барлогом помогла ему освободиться от обманчивых влияний Сарумана, то на первый план выходит его способность очаровывать своими речами. Здесь мы имеем неразличимые влияния как архетипа Духа (вспомним о его двусмысленности), так и влияния мужского Анимуса, поскольку Саруман использует свой голос крайне недобросовестно.
Он допускает еще одно злоупотребление, когда производит на свет армию усовершенствованных орков Урукхай. Поскольку "классические" орки, искалеченные эльфы, боятся света, это значит, что они олицетворяют чисто бессознательные силы. Урукхай в своем происхождении связаны с людьми и света не боятся - следовательно, эти теневые силы теперь приобрели более человеческий вид и поддаются осознанию и управлению, но не могут быть по-настоящему интегрированы. Они называют себя не "урукхаи", а "Урукхай", в единственном числе; это масса, массовый аспект человеческой Тени, опасный человек толпы. Что касается Сарумана, он превысил полномочия, свойственные символу Самости. Такой символ только интегрирует и трансформирует, но не создает в психике новые силы. Порождение нового - прерогатива ее материнских аспектов. Символы, совмещающие материнские влияния и влияния Самости, очень древни и, как правило, смертоносны. Саруману, как оказалось, такое не под силу, и начинается его падение.
До сих пор влиятельна пара Саурон-Саруман. Поскольку образ удвоен, это значит, что теперь возможно его осознание: как в человеческом, недобросовестном и заблуждающемся виде, так и в его божественной или демонической форме в коллективном бессознательном.
В хоббитании Саруман появляется в сопровождении своей креатуры Гнилоуста, бывшего дурного советника при конунге Рохана. Это значит, что теперь, в сфере обыденного сознания, образ Сарумана может быть осознан по-другому. Сейчас мы видим просто нарциссическое Эго, лишенное иллюзорного всемогущества - плащ Сарумана из радужного стал бесцветным - и его ничтожную Тень. Проблема переходит в чисто человеческий ракурс, в осознание нарциссического конфликта иллюзорного всесилия и ничтожества. Саруману предлагали достойное решение, но он предпочел сохранить статус верховного мага в изгнании и был убит Гнилоустом.
Значит, этот нарциссический конфликт так и не был разрешен на личностном уровне. Придется его решать более глобально, за счет отказа от веры в могущество магии. И эльфы покидают мир, а связь с землями бессмертных окончательно утрачивается.
Неразрешенные конфликты
Один из них - о месте человека в мире, где сверхчеловеческие силы уже выдохлись. И о власти над миром, положенной человеку.
Второй - весьма неожиданный: от энтов, "заведующих" лесами, ушли их жены, которые занимались садоводством. Эта проблема пока не затрагивает главных героев, но уже давно назрела. Что это значит? Из мира ушла женская забота, и женственность потеряла прежнее значение. И недаром "Властелин Колец" посвящен в основном отношениям между мужчинами.
Третий, самый важный и долгий, касается страха смерти и бессмертия. Не исключено, что естественное бессмертие эльфов стало причиной их изоляции и напряженных отношений с людьми и гномами. Бессмертие эльфов не абсолютно - они могут погибнуть насильственной смертью или добровольно отказаться от бессмертия. Это, скорее, отсутствие старости, утомления и энтропии и подконтрольность жизни ее обладателю.
В Приложении много говорится о том, как человеческие короли пытались достичь бессмертия, но при этом обязательно впадали во зло. В сказках и фэнтези бессмертие не считается естественным для человека. Оно возникает как результат отказа от жизни и внутреннего омертвения: есть иллюзия, что не живший не может и умереть - таковы Девять Кольценосцев. Другой способ - это диссоциация, отчуждение смертных и уязвимых частей и, как результат, потеря способности к трансформации и развитию: так поступает лорд Волдеморт, создавая крестражи ("Гарри Потер и Дары Смерти"); практически то же самое делает Кащей, пряча свою смерть в несколько оболочек на пустынном острове. Наиболее естественный и более рискованный способ - постоянное возобновление ресурсов, поворот умирания вспять. Так поступают супруги Фламмель в книге "Гарри Поттер и философский камень".
Почему-то люди бессмертие не любят и относятся к нему настороженно. Нам, смертным, не с чем сравнивать. Такое отношение может быть и истинной мудростью, и психологической защитой: запугать себя духовным умиранием так, чтобы по сравнению с этим телесная смерть казалась благом.