На следующий день Елена с матерью направилась в институт. Утро было солнечное. Со всех сторон, весело переговариваясь, шутя, к проходной стекались студенты. Пройдя проходную, поток студентов опять разделялся на ручейки, каждый из которых направлялся к своему корпусу. После проходной мать повернула направо. Елена покорно, с чувством обреченности шла за ней. Она не ждала от этой работы ничего хорошего. Деньги ее не интересовали. Она желала лишь свободы, чтобы ей никто не мешал заниматься тем, чем ей хотелось. Подойдя к длинному четырехэтажному корпусу, они вошли в одну из дверей и поднялись на несколько ступенек. Пройдя еще одну дверь, на этот раз с кодовым замком, они оказались в длинном коридоре с мраморным полом. У одной из дверей толпились студенты. С трудом протиснувшись сквозь них, Елена вслед за матерью подошла к двери под номером "101".
- Ну вот, мы и пришли. Раздевайся, приводи себя в порядок.
Они вошли в небольшую уютную комнатку. Несмотря на ее размеры, в ней находилось все необходимое для химической лаборатории: вытяжной шкаф, письменный, лабораторный столы, весы. В углу стояла муфельная печь.
Не успела Елена прийти в себя, как дверь открылась, и в комнату вошел представительный, библейского вида мужчина с черной, окладистой бородой. Он с интересом посмотрел на Елену.
- Ну, как, устроились? - спросил он звучным, густым басом. Мать Елены засуетилась, раздевая гостя, усаживая его за стол. Около часа они, разложив какие-то бумаги, беседовали. Елена, осмотрев комнату, надела халат и стала вытирать пыль. Все в помещении, в особенности то, что находилось под тягой, было покрыто каким-то белым налетом. Видя, что беседа еще не кончается, Елена выскользнула в коридор. Ее каблучки звонко зацокали по мраморному полу.
На кафедре, где оказалась Елена, традиционно было мало женщин. Абитуриенток отпугивало обилие физических и математических предметов, курсов. Поэтому проходившие мимо сотрудники с любопытством поглядывали на нее.
-Ты к кому пришла? - неожиданно спросил ее толстый, крупный парень.
Елена хотела, было возмутиться из-за столь фамильярного обращения, но, посмотрев в лицо этому молодому человеку и увидев его добродушную улыбку, сменила гнев на милость.
- Я буду работать у Щекина, - ответила она с достоинством.
- А, понятно. Значит, будем сотрудничать. Если возникнут проблемы - приходи. Я в "104-й". Зовут меня Миша. А тебя?
- Елена. Извините, мне надо идти. - Елена поспешила скрыться в своей лаборатории. Несмотря на то, что этот Миша был, по-видимому, неплохим парнем, она не привыкла к столь бесцеремонным знакомствам.
Беседа уже закончилась, и мужчина одевался.
- Я еще зайду, - многозначительно сказал он и, кинув взгляд на Елену, вышел.
- Кто это был?
- Ты что? Это же Виктор Александрович, наш начальник. Ну, давай начинать работать. Я тебе сейчас все объясню. Тебе надо налить в стакан воды, прилить кислоты и бросать вот эти кусочки металла при перемешивании. Вот так, видишь?
Елену одновременно и успокоила, и испугала простота этой работы. Она поняла, что, несомненно, справится с ней. Но в тот же момент подумала: неужели ей предстоит весь день заниматься этим тупым занятием.
На протяжении дня в комнату время от времени заходили люди. Одни по делу, другие - просто так, посмотреть на новых сотрудниц. Несколько раз заходил и новый знакомый, Миша. Он явно стал к ней неравнодушен. Но Елену это не пугало, а наоборот, смешило. Она поняла, что, несмотря на свои устрашающие размеры, этот Миша был совершенно безобидным, добрым парнем и вполне бескорыстно предлагал ей свою помощь.
Среди сотрудников, заходивших к ним в комнату, она обратила внимание на одного старика в синем халате с плохо выбритым, осунувшимся лицом и грустными глазами. Миша ей рассказал, что у него недавно умерла жена. Дети у него были, но жил он один.
Георгий Александрович или Герсаныч (так звали этого старика) приносил пробы металла. Всегда неизменно вежливый, аккуратный, он своими хорошими манерами, казалось, отгораживался от мира. Но в душе у него, и Елена это видела по глазам, шла какая-то тяжелая, мучительная работа.
Близился к концу первый трудовой день. Несмотря на однообразный характер работы, что-то положительное можно было извлечь из этих часов, проведенных в халате со стеклянной палочкой в руке, главным образом, благодаря званым и незваным посетителям. Елена поняла, что она могла бы заниматься самой неинтересной деятельностью, лишь бы были вокруг люди, лишь бы было общение.
- Ты хотела сегодня съездить в библиотеку? Можешь собираться, я тут закончу. - Не успела мать Елены это произнести, как на пороге возникла внушительная фигура Виктора Александровича с большим свертком в руках.
- Нина, разбери эти слитки. Вот результаты анализов. А мне надо успеть на биржу. - Виктор Александрович торопливо вышел вслед за Еленой. Он надеялся догнать ее и, если будет по пути, подвезти.
Нина Ивановна осталась одна. Разворачивая сверток, она посмотрела в окно и увидела вначале свою дочь, потом Виктора Александровича, который ее догнал, что-то сказал ей, она рассмеялась. Дальше они пошли вместе и, завернув за угол, пропали из виду. Нина Ивановна вздохнула, подошла к тяге и бросила в стакан новый кусочек металла.
- Ну что, Елена, как твой первый день?
- Скучновато, Виктор Александрович.
- Ну, ничего. Работа любит, когда ее работают. Нам сейчас окрепнуть надо, встать на ноги. Ты окончишь университет, будешь у нас юристом работать. Я с мамой твоей говорил. А сейчас надо делать то, что крайне необходимо. Сейчас создается костяк фирмы. Я буду в особенности благодарен тем людям, которые поддержали меня именно теперь, в период становления. Мне тоже приходится заниматься делами, которые мне не интересны. Это бумаги, переговоры всякие. Я бы с большим удовольствием занялся сейчас наукой, но... она в данный момент никому не нужна. Тебе сейчас куда? Я могу подвезти.
Виктор Александрович подошел к изящному "Мерседесу" темно-серого цвета и распахнул перед Еленой дверцу. Елена не без удовольствия села на мягкое сиденье. Виктор Александрович любовно положил руки на руль. Машина нежно заурчала и практически бесшумно, мягко тронулась с места. Через минуту они уже неслись, обгоняя, оставляя позади себя другие автомобили.
- Откуда у вас такая машина?
- Я боюсь, тебе это будет скучно слушать. Расскажу только один эпизод. В Архангельске пылились никому не нужные списанные самолеты. Я продал их заграницу на лом. Остались довольны все: и зарубежные партнеры, и бывшие владельцы самолетов, и, разумеется, я. Деньги лежат у нас под ногами. Надо их разглядеть и шевельнуть рукой, чтобы они потекли к тебе в карман. У нас в стране масса лентяев, которые не хотят и не умеют работать...
- Остановите, пожалуйста, здесь.
- Я надеюсь, мы скоро увидимся.
- До свидания.
Елена попросила остановиться за квартал до библиотеки. Ей неожиданно стало душно и захотелось глотнуть свежего воздуха. Она вышла на тротуар и побрела по такой знакомой, скользкой, вся в рытвинах, дороге, как и десятки, сотни людей вокруг. Она вглядывалась в их лица и не могла поверить, что все эти люди - лентяи, бездельники, неудачники, обреченные передвигаться по не убираемому от снега тротуару. Она не могла поверить, что ее мать, Алексей Николаевич, Герсаныч - все были лентяи и бездельники. Неужели все люди, ехавшие с нею сегодня утром в метро, тоже были неудачниками. Нет, тут что-то не так. Елена не могла себе ясно объяснить, в чем тут дело, но она чувствовала, что этого не может быть, чтобы 95 % населения были неудачниками. Какие-то дьявольские законы привели к тому, что 5 % русских обогатились за счет остальных 95.