Сколько времени я здесь нахожусь - я уже и не помню. Равно, как и то, кто я такой и как вообще сюда попал. Время перестало быть тем, чем оно было всегда. Оно может стекать на пол тонкой струйкой, а может прорваться мощным потоком и сбить вас с ног. При этом ему не обязательно течь в одном направлении. С той же легкостью, что раньше двигала стрелки часов, оно будет бить фонтаном в другую сторону. Или не будет. Нет, оно приостановится на мгновенье... на целую вечность, потому что там, где время не соответствует нашим представлениям, миг растягивается в бесконечную линию, оставаясь при этом всего лишь точкой... Приостановится и начнет опутывать вас своими ледяными конечностями, и порвется последняя ниточка, соединяющая вас с внешней реальностью, и вы утонете, задохнетесь в собственных же ощущениях, потому что мозг человеческий не в состоянии освоить нахлынувший на него поток. И вы умрете от переизбытка чувств, подаренных вам свободным временем, временем, не загнанным в придуманные рамки и призрачные стены. Но перед этим вы услышите звон разбитого стекла...
Здесь я слышу его постоянно. Здесь... Где же это - здесь? Чего бы я не отдал, чтобы узнать... С виду - просто комната. Серое, тусклое помещение без намеков на точки выхода. Здесь все серое - стены, пол, мебель. Последней не так уж много - стол, заваленный грудой бумаг, старое кресло, обтянутое потертой кожей. И зеркало, стоящее рядом с одной из стен. Большое - в человеческий рост - зеркало в тяжелой металлической раме. Амальгама по краям отпала, стекло в трещинах, в центре не хватает нескольких кусков. И все это окутывает исходящий непонятно откуда мертвенно-бледный свет. Кажется, что он просачивается сквозь стены и растворяется в воздухе, заставляя вас видеть не так, как вы привыкли. Здесь предметы не отбрасывают тени. Здесь вообще нет теней. Серость... И единственное, что ее нарушает, так это антрацитово-черный потолок и темное пространство за зеркалом, по непонятной причине оставшееся неосвещенным.
Звон разбитого стекла... Иногда от зеркала отваливается кусок и с дребезгом падает на пол, но не раскалывается. Он просто лежит - может, час. Может, день - за бегом времени уследить невозможно. Он лежит и потихоньку тает, оставляя после себя лишь небольшие куски амальгамы. А на его месте вырастает новый - такой же острый и такой же тусклый. Но и его постигнет подобная участь. Здесь всегда так бывает - старые части отпадают, и на их месте вырастают новые. Только самый центр зеркала никогда не зарастает. Там всегда не хватает нескольких кусков, и от этой рваной раны во все стороны расходятся пучки трещин, искажающих действительность практически до неузнаваемости.
Здесь, правда, есть еще один предмет, о котором я забыл упомянуть - часы. Старые настенные часы с маятником. Они уже не могут показывать время, отчасти - из-за испорченного механизма, отчасти - из-за самого хода времени. Точнее, из-за его отсутствия. Они уже ни на что не годны, но все же продолжают жить своей непонятной и нереальной жизнью. То скрипнет проржавевшая шестеренка, то маятник качнется из стороны в сторону, а иногда стрелки, вспомнив, чем они когда-то были, станут крутиться, но только против обычного хода. И все это сопровождается невозможным скрежетом, пробирающим вас до костей.
Звон... скрежет...
Эти звуки нестерпимы... Они сводят меня с ума. Если только можно свести с ума человека, оказавшегося в положении, по умолчанию предполагающем сумасшествие... Они выворачивают мое сознание наизнанку и скребут своими когтями по самым больным местам. Они срезают мои воспоминания пласт за пластом, ничего не оставляя взамен, а если и оставляют, то такое, о чем невозможно думать. И не потому, что это что-то - нереально, - оказавшись здесь, вы поверите во что угодно. Нет. Эти новые воспоминания вычищают то, что осталось, принося с собою боль. Дикую, нестерпимую боль. Они, словно пираньи, пожирают сознание изнутри, заживо уничтожая мысли и обрывки прошлого. Маленькими шипастыми шариками они прокатываются по нервным волокнам, и там, где они уже были, остается лишь раздираемая болью пустота.
Я пытался бороться. Я хотел найти выход, вырваться отсюда и не слышать больше этих звуков. Что я только не пробовал... Я скреб пальцами стены, расцарапав ногти в кровь. Она собиралась на самых кончиках крупными темными каплями, срывалась и падала на пол, который впитывает все - даже ее. Маленькие темные пятна успевали исчезнуть до того, как она засыхала. А я все скреб и скреб, лишь бы только не слышать... Потом я стал биться головой о стену. Новая боль приглушала ту, что шла от звуков, но облегчение было временным. Я стал биться сильнее - до крови, до темноты в глазах, но и это не помогало. Мой воспаленный мозг не реагировал на внешние раздражители, сознание было сконцентрировано только на самом себе.
Через некоторое время боль отступила. Сама.
Иногда она все же возвращается, но это уже не страшно. Я перестал бояться боли, я перестал бояться звуков. Они никуда не делись, они звучат, стараясь убить мое сознание, но страх ушел. Память, конечно, не вернулась, но это не имеет значения. Здесь ничего не имеет значения, даже то, что казалось главным и вечным. Вечным... Ничего не может быть вечным в постоянно меняющемся потоке времени. Оно может бежать линейно, может замкнуться в круг или заключить вас в сферу, и вы не почувствуете изменений. Если только вы не ощущаете саму сущность времени, его природу. Но так как вы этого не умеете, остается лишь смириться со своим положением. Кто знает, может, совершив очередной поворот, оно выкинет вас туда, куда надо вам...
Иногда я заглядываю в зеркало. Зачем? Не знаю, но меня к нему тянет. Я подхожу и начинаю всматриваться в гладкую поверхность, наблюдать за причудливым бегом трещин. Призрачное зеркало... оно не отражает того, что находится перед ним. Я смотрю и вижу расплывчатую фигуру. Я знаю, что это не я, что тень в зеркале не может быть моим отражением. Но различия иллюзорны. Подсознание выхватывает знакомые черты, и вот на меня смотрят два немигающих глаза. Они загораются ярким огнем, кружащемся в смертельном танце на темном фоне лица, и тут же гаснут. Огонь исчезает, и перед моим взором открываются две черные пропасти, покрытые мелкой сеткой трещин. Я стою и смотрю в них, но, в то же время, я смотрю в никуда. Эта пустота завораживает, и оторвать взгляд становится все труднее и труднее. Я начинаю воспринимать идущую оттуда музыку, ее ломаный, резкий, постоянно изменяющийся ритм... и слова, доносящиеся из тени. Они звучат все настойчивее, и, наконец переполнив сознание, вырываются, веером разлетаясь по комнате. Многие сгорают, растворяются в бледном свете, но есть и такие, что опадают на бумагу и остаются там навсегда. Слова, не значащие ничего, и одновременно вмещающие в себя все, что мы видим, слышим... Все, что мы чувствуем и ощущаем в этой реальности.
Обычно, после каждого такого "сеанса" на столе остаются десятки исписанных листов. Но постепенно они впитываются в поверхность, а на их месте появляются новые - белые и чистые. Куда они исчезают - я не знаю, также как не знаю, куда исчезает отсюда все остальное. Они просто тают, не оставляя следов - ничего, что могло бы напоминать об их существовании. Здесь все относительно, и то, что я держу листок в руках, еще не говорит о его реальности.
Реальность... Что мы о ней знаем? Ничего - мы даже не можем сказать наверняка, существует она или нет. Субъективное восприятие, от которого нам никогда не избавиться, лишает нас возможности видеть. Правды не существует, есть только информация, на которую мы навешиваем свои ярлыки. Причинные связи рушатся, а взамен приходит лишь пустота... Мысли так и лезут в мозг, преодолевают барьер подсознания, используя известные им одним лазейки. И вместе с мыслями возвращается боль. Страха нет, но на этот раз боль действительно невыносима. Она раздирает в клочья все мысли и воспоминания - даже те, что были созданы прошлой волной... Я пытаюсь противостоять, пытаюсь защитить свое сознание, но с каждым мгновением мне становится все тяжелее и тяжелее...
Я не знаю, сколько продержусь, но в одном я уверен - этот приступ будет последним. Я не выдержу - боль слишком сильна. И самое страшное в том, что она не уменьшается. Волны идут одна за одной, накатываясь и сминая все на своем пути. Пустота наступает, поглощая нервные клетки... Звон разбитого стекла. Я бросаю взгляд на зеркало - оно разваливается на глазах, не успевая зарастать. Пытаюсь в последний раз напрячься - боль отнимает все силы, - всматриваюсь в потрескавшееся стекло, но там ничего нет. Мышцы напрягаются до судорог, я знаю, что второго раза не будет. Вдруг, темнота начинает сгущаться и в течение одного мгновения на меня смотрят те глаза. В последний раз в них загорается и гаснет огонь, а затем зеркало рассыпается на тысячи мелких осколков. Это словно сигнал для боли - после секундного облегчения мой мозг начинает захлестывать последняя волна. Все чувства притупляются, они просто не выдерживают. Мириады шипастых шариков наполняют сознание, царапая, скребя и разрывая ткани. Глаза открыты, но я ничего не вижу - пустота надвигается изнутри, и от нее не избавиться. Вдруг, шарики замирают... но я не выдерживаю, и мой разум буквально взрывается, разметая в пространстве остатки мыслей и образов...
...Открываю глаза и вижу перед собой старое тусклое зеркало, в центре которого не хватает небольшого куска стекла. Мозг наполняют мысли, и я понимаю, что они - мои. Не могу этого объяснить, я просто чувствую. Поднимаюсь с пола и, покряхтывая, сажусь в кресло. Бросаю взгляд на стол - там лежит груда чистых листков. И тут начинают возвращаться воспоминания. Звон... Зеркало... Скрежет... Боль... Время замкнулось и снова выкинуло меня сюда. Я нервно хихикаю и сползаю обратно на пол. Я не могу сойти с ума... Я уже давно сумасшедший, очень давно... И эти шуточки времени. Нет, я так просто не сдамся! Встаю на колени и подползаю к стене. Провожу по ней рукой - такая же серая и ровная, как всегда. Ни намека на выход. Но она должна меня выпустить, ведь стены не любят плоских шуток. Она - не время, она не изменяется. И она должна! Должна... На мгновение прислоняюсь к ней лбом, но тут же отдергиваю его - здесь не место для слабости. Резко откидываю голову назад и начинаю бить ею о стену. Удар, еще один, еще... Кровь застилает глаза, но я не останавливаюсь. Нельзя останавливаться. Или она выпустит меня, или... Нет никаких "или"!!! Удар, еще один... В глазах становится темно, но я продолжаю. Как автомат, как заведенная кукла, ничего не соображая, я бьюсь головой о стену... После очередного удара от нее отваливается приличного размера кусок. С радостным криком я начинаю расширять образовавшуюся дыру, и вот в нее уже можно пролезть. Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь в открывшуюся темноту и тут же теряю сознание...
...Глаза открываются, и я обнаруживаю себя сидящим в потертом кожаном кресле напротив старого разбитого зеркала. Я начинаю смеяться. Смеяться долго и упоительно, даже не пытаясь сдерживаться. Время любит шутить само, но ему очень не нравится, когда начинают шутить с ним. Смех просто вылетает из меня - на его пути нет препятствий. К чему задерживать естественные порывы? Разве только можно устать. Но это не беда - ведь у меня впереди столько времени!!!