Семейкин Вадим Владимирович : другие произведения.

Тайна Нефритового города. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В Нефритовом городе, красе и гордости Пяти Королевств, происходят страшные и пугающие события. Местные жители уверены, что воскресло Древнее Зло. Правитель города призывает на помощь известного воителя Фэнг Лея и его верного друга Кианга, чтобы противостоять разгулу смерти на улицах некогда беззаботного города. Под угрозой существование самой Нефритовой семьи! Героям предстоит окунуться в гнетущие тайны и запретные легенды Храмовой горы и Лабиринта Проклятых. И, кроме того, встретится лицом к лицу с призраками собственного прошлого и вызовами не менее пугающего настоящего.
  Глава 1.Побережье Внутреннего моря. Закат.
  
  Волны неспешно накатывались на берег Внутреннего моря, шурша мелкими камешками и оставляя пенный след на прибрежном песке. Чайки, кружащие поодаль над прибрежными водами в поисках мелкой рыбешки, оглашали кристальный воздух своими тонкими голосами, которые, разносимые ветром, привносили в мысли покой и умиротворение. Неподалеку, в дюнах, поросших редкими соснами, на сваленных в беспорядке замшелых камнях, остатках фундамента чайного павильона, сидел одетый во все белое воин и с задумчивым видом созерцал линию горизонта. Внешняя безмятежность и полуприкрытые глаза никак не выдавали внутреннее напряжение. Он чего-то ждал, внимательно прислушиваясь к шуму волн и крикам чаек, сквозь которые он слышал скрежет стали о камень. На некотором отдалении от него обнаженный по пояс, могучий воин сосредоточенно точил свой огромный меч, зловеще блестевший в лучах закатного солнца. На секунду оторвавшись от своего занятия и оценив остроту клинка, он мельком взглянул на друга, не менявшего позы уже достаточно долгое время. Покачав неодобрительно головой, он еще раз внимательно осмотрел лезвие клинка и с той же методичностью продолжил обрабатывать его, с досадой думая, что ужин откладывается на неопределенное время, а до ближайшей таверны они смогут добраться только к полуночи. Но, за последние десять лет, что они странствуют вместе по землям королевств Пяти стихий, его друг никогда не давал ему повода усомниться в правильности своих решений и он, признавая его превосходство, возложил на себя почетную роль его телохранителя, прекрасно зная, насколько тот искусен в обращении с мечом и сколь тяжела его миссия. Именно это знание и подвигло его сделаться неразлучным спутником в его странствиях по бесчисленным дорогам, на которых их поджидало немало опасностей, досадных потерь и счастливых обретений. Вот и сейчас, с любовью ухаживая за оружием, неоднократно спасавшего ему жизнь, он не упускал из внимания малейшие изменения в окружающей обстановке, готовый моментально реагировать на любой источник угрозы своему другу. Он видел, как воин соскочил с камня, на котором предавался молчаливым размышлениям и, разминая затекшие ноги, направился к нему, обходя выброшенные морем обломки затонувших рыбачьих лодок. Обрадованный, что томительное ожидание подошло к концу, он вложил меч в ножны и, нагнувшись за пропитанной потом рубахой, с надеждой подумал, что скоро сможет оценить искусство местных поваров, славящихся мастерством приготовления рыбы. Идя навстречу другу, краем глаза он заметил молниеносное движение со стороны дюн, сопровождавшееся жужжанием и в обкатанное морем бревно, преграждавшее путь его товарищу, воткнулась длинная стрела с древком, обернутым бумагой. Выхватив меч, он с тревогой стал озираться по сторонам, ища источник опасности. Но больше ничего не нарушало спокойствие закатного вечера, волны лениво накатывались на берег и чайки все также кричали вдали. Нагнувшись, воин в белом вырвал стрелу из дерева и раскатав свернутый лист, стал внимательно читать послание. Закончив чтение, он передал свиток своему другу и усевшись на бревно, снова задумчиво стал смотреть вдаль. Тот, вновь вложив меч в ножны, развернул упругий лист: "Фэнг Лэй, семь лет назад ты отнял у меня руку. Пришло время возвращать долг. Вейюан". В ярости разорвав послание и отбросив обрывки, огромный воин почти прорычал: "Я говорил тебе, что нужно было прикончить его. Что ж, теперь опасайся ножа в спину". Фэнг Лэй встал и устремив взгляд в сторону сосен, возвышавшихся на дюнах, промолвил: "Я так не думаю, Кианг. Вейюан - человек слова и его потеря вызывает в нем жажду мести, но не делает бесчестным. В любом случае, до встречи с ним еще есть время, но не будем забывать о цели нашего визита в Нефритовый город. Местный правитель был столь любезен и настойчив в своих просьбах, а события, происходящие в городе, столь ужасны, что было бы невежливо отложить нашу встречу с ним еще на два дня. Всему свое время. А сейчас нам нужно добраться до ближайшего постоялого двора. Идем." Приведя одежду в порядок и озираясь по сторонам, Кианг поспешил за ускорившим шаг Фэнг Лэем. Путь до таверны в предместье города был не близким...
  
  Глава 2.Окрестности Нефритового города. Лес откровений.
  
  Лучи закатного солнца едва пробивались сквозь густую листву деревьев, отбрасывающих загадочные тени на мраморные скамьи и выложенные плиткой дорожки не так давно излюбленного места прогулок и тайных свиданий жителей Нефритового города. Припозднившиеся прохожие, торопливо семенящие по выщербленным временем каменным плитам, с опаской поглядывали на одинокого мужчину в покрытой пылью одежде, который припал к бутыли с вином и, не обращая внимания на настороженные взгляды, поглощал с явным удовольствием ее содержимое. Убедившись, что бутыль пуста, он с неудовольствием отбросил ее в сторону и, спасаясь от внезапно налетевшего ветерка, плотнее запахнул одежду той же рукой, которой он до этого держал бутыль. Внимательный взгляд мог заметить мелькнувший на секунду меч в ножнах с рукоятью в форме человеческой кисти, висевший в том месте, где положено быть левой руке. По стремительности движений воина было видно, что он давно свыкся с отсутствием конечности и, компенсируя потерю, выработал другие, неизвестные и страшные для противника навыки. Физическое увечье не стало для него фатальным, но каждый раз, бросая взгляд на культю, перед его глазами вставала одна и та же, мучительная картина...
  Лязг стали о сталь уже несколько страшных минут полосовал утреннюю тишину. Две фигуры, вращая мечами с огромной скоростью, блокируя и делая обманные движения с последующими контратаками, двигались в водовороте боя со сверхъестественной скоростью и точностью. После очередного обмена ударами, мастерски проведенными и отбитыми, противники отпрянули друг от друга и не отводя глаз от соперника, застыли, переводя дух, с поднятыми мечами, готовые в любую секунду ответить на возможный выпад. Предельная сосредоточенность и уважение к противнику сквозила в их взгляде. Со стороны казалось, будто воины внезапно окаменели, а мир затаил дыхание вместе с ними, ожидая развязки. Вдруг один из воинов, издав боевой клич, сделал внезапный выпад в сторону похожей на мраморное изваяние воина в белых одеждах. На мгновенье показалось, что клинки и воины сплелись, подобно змеям, в черно-белый клубок, вращающийся с огромной скоростью. Лязг стал напоминать непрерывный скрежет, будто бы противники сошлись лицом к лицу и, превозмогая мощь друг друга, стремятся вдавить свои мечи в тело врага, испытывая небывалое сопротивление. Затем раздался крик с последовавшим глухим стоном. Воин в белом остался стоять, наблюдая, как его противник, стоя на одном колене, подобрал отрубленную часть левой руки и прижимая ее к предплечью, из которого хлестала кровь, попытался встать на ноги. Воин огромных размеров, приблизившись, сказал, внимательно окинув взглядом рану поверженного воителя: "Фэнг Лэй, прерви его мучения. Он достойно сражался". Воин в белом, глядя на искаженное болью и ненавистью лицо противника, произнес: "Вейюан, ты великий воин, и ты последний из тех, кто мог претендовать на обладание Мечом Двенадцати месяцев. Я не хочу убивать тебя, но и позволить тебе вновь бросить мне вызов не могу. Прощай". И, не оглядываясь на дернувшегося в его сторону покрытого кровью и скрипящего зубами от дикой боли Вейюана, пошел к дереву, у которого был привязан его конь. И лишь огромный воин, который задержался, чтобы удостовериться, что секундант Вейюана уже наложил на изуродованную руку повязку, слышал слова калеки, которые он произнес, прежде чем провалиться в спасительное забытье: "Меч станет моей второй рукой..."
  Вырванный из плена воспоминаний каплями падающего дождя, Вейюан встал со скамьи, осмотрелся и пошел вглубь леса, стремясь как можно скорее попасть в старую хижину, в которой он мог скрыться от непогоды и согреть у очага начинавшую ныть культю. Это ветхое строение являлось его домом вот уже шесть лет, которые он провел в изнурительных тренировках и мучительных снах, в которых раз за разом он видел, как то, что было его рукой, лежит в траве, орошая ее кровью. Лучше бы его убили, чем ввергать в эту муку физической боли и ада в душе, когда живешь гневом, дышишь ненавистью и жаждешь мести. Но боль ушла, гнев умер, ненависть он задушил, исступленно упражняясь с мечом день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом... Он сам стал мечом. Он победил себя, свое увечье, свой страх, но жажду можно утолить, лишь напившись вдосталь. И он ее утолит сполна...
  
  
  Глава 3. Таверна Одинокого Путника. Полночь
  
  Шляпы из пальмовых листьев, глубоко надвинутые на глаза двух усталых путников, едва ли спасали от дождя, который лил, не переставая, от самого побережья. Едва волоча ноги и прилагая усилия, чтобы выдернуть их из разочарованно чавкающей грязи, Фэнг Лей и Кианг с упорством волов двигались к едва различимому сквозь пелену дождя далекому огоньку. Как два корабля, застигнутые штормом, они двигались к вожделенной цели, обещавшей им сытный ужин, сухую постель и крепкий сон. А дождь, то затихая, то вновь усиливаясь, хлестал их нещадно, будто испытывая на прочность в конце пути.
  Последние метры до крыльца Таверны Одинокого Путника дались Фэнг Лею и его другу с огромным трудом. Позвонив в небольшой колокольчик рядом с дверью, они принялись приводить себя в порядок, счищая комья грязи с одежды и сапог. Через несколько минут раздался осторожный скрип отодвигаемого запора и на пороге возник взъерошенный старик, который высоко подняв ночной фонарь, с тревогой вгляделся в лица поздних гостей: "Чем могу быть полезен, благородные господа? - спросил он, опасливо косясь на огромного воина и его огромный, торчащий из-за спины меч. - "Нам нужна комната, горячая вода и что-нибудь поесть", - мрачно произнес великан и, бесцеремонно подвинув плечом замешкавшегося от неожиданности старика, проследовал вглубь помещения. Фенг Лей, виновато посмотрел на растерявшегося от такого напора хозяина: "Прошу простить моего друга, обычно, он более любезен и чтит этикет гостя, но мы ужасно измотаны, голодны и нуждаемся в хорошем отдыхе.
  - Конечно, конечно, - поспешно проговорил старик и, с неожиданным проворством для его возраста, засеменил вслед за Киангом, который довольно урча, уже расположился у теплого очага, грея руки и источая пар от мокрой одежды. Старик тем временем, поднявшись по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей, открыл дверь в маленькую каморку и, торопливо оттолкнув кого-то от двери, спешно закрыл ее за собой. Послышался шум возни, чей-то яростный шепот и затем все стихло. Фэнг Лей подошел к небольшому оконцу и, окинув взглядом дворовые постройки, покосившиеся и разбухшие от непрерывно льющихся потоков воды, вдруг заметил силуэт человека, поспешно скрывшийся во тьме пустующего сарая. Видимо, кроме них, у стариков еще есть постояльцы. Перед сном нужно будет осмотреть пристройки более внимательно.
  Из комнаты, где у очага грелся довольно ухмыляющийся Кианг, послышался его одобряющий рев. Войдя в обеденную залу, Фэнг Лей увидел, как огромный воин на глазах у изумленной супруги хозяина, безвкусно и густо нарумяненной женщины с остро торчащей, девичьей грудью, не свойственной ее возрасту, отправляет в рот огромные куски издающей одуряющие запахи рыбы, довольно чавкая и безумно вращая глазами. Видимо, кулинарное мастерство хозяйки было выше всяких похвал. Фэнг Лей, подойдя и отломив небольшой кусок рыбины под одобрительное мычание Кианга, молча прожевал его и, закрыв глаза, проглотил. "Плату за постой стоит удвоить - подумал он, - мастерство, в какой бы ипостаси оно не являло себя, следует ценить". Налив чашку ароматного чая с примесью неизвестных ему трав, он сделал глоток и, с улыбкой следя за жерновами, в которые превратились челюсти Кианга, сказал, обращаясь к хозяйке: "Мне нужна горячая вода. Я привык мыться после дальней дороги". Та, с трудом оторвав восхищенный взгляд от самозабвенно жующего Кианга, поклонилась и, несколько неуклюже, пошла отдавать распоряжение мужу, путаясь в платье и вымученно улыбаясь. Фэнг Лей проводил ее взглядом, подмечая, что руки хозяйки, мозолистые, крепкие, без малейших следов маникюра больше подходят для рукояти алебарды, чем для манипуляций с женской домашней утварью. Когда она скрылась за дверью каморки на втором этаже, Фэнг Лей вновь услышал приглушенный яростный шепот, затем звук пощечины и через минуту к ним спустился хозяин, прижимая руку к побагровевшей щеке. Натужно улыбаясь, он сообщил, что фурако уже готова, так как он, не ожидая столь поздних гостей, к моменту их прибытия уже приготовил ее для себя. Что поделать, старые кости требуют тепла...Но, он с радостью готов предоставить ее в распоряжение благородных воинов и для этого проводит их в специальный домик, располагающийся во дворе, рядом с кустами хризантем. Аромат цветов после дождя и горячая вода подарят воином столь желанное отдохновение от ратных трудов, очистив тело и успокоив душу. Тем более, что печальная луна уже ждала того, кто разделит с ней упоение тишиной и покоем в ее мертвенно-бледном свете...
  Подобревший, сытый и изрядно испивший вина Кианг, встал и, ковыряясь в зубах, с довольной улыбкой подошел к хозяину, положив руку ему на плечо, развернул, и, шутливо подталкивая в спину, сказал, издавая довольное рыкание: "Старик, если ванна будет столь же превосходна, как съеденная мной рыба, то, пожалуй, я останусь здесь еще на некоторое время. Мой упрямый и проницательный друг справится и без меня. Да и чего боятся тому, кто обладает Мечом Двенадцати Месяцев? Разве только собственных демонов...Кстати, смотрю, твоя женушка из их породы". Похохатывая, старик и громила вышли во двор, громко обсуждая достоинства женщин и их черную неблагодарность, и направились к пристройке, заменявшей в таверне ванную комнату. Было видно, как старик зажег ночной фонарь и, оставив на небольшом столике бутыль с вином, вышел из дверей и торопливо зашагал в сторону сарая, около которого Фэнг Лей видел таинственный силуэт человека. Пробыв там немного, он вышел с подносом и, заперев дверь на ключ, поднялся по ступеням и скрылся в таверне.
  Фэнг Лей, стараясь не издавать лишнего шума, мягко, как кот со склонов Хребта Спящего Дракона, двинулся вдоль стены. Достигнув пристройки, недавно покинутой стариком, он загляну в небольшое окно. В маленькой комнатушке, низко склоняясь над столом, сидела женщина и, обратив прекрасное лицо к изображению Будды, истово молилась, время от времени смахивая платком слезы. По всему было видно, что она заточена здесь не по своей воле. Фэнг Лей попробовал слегка нажать на дверь, но она не поддавалась. Тогда ударом ноги он проломил несколько досок и, протянув руку, открыл дверь изнутри. Женщина, поначалу отпрянувшая в испуге к дальней стене комнаты, теперь сидела, закрывшись рукавом бирюзового платья и лишь ее миндалевидные глаза с длинными ресницами, подведенные черной краской, настороженно взирали на нежданного гостя. Он смотрел в них, как завороженный, чувствуя, что погружается все глубже и глубже в эту голубую бездну. Казалось, время остановилось. Но, внезапно, ее взгляд изменился и, увидев ужас в мгновенно расширившихся зрачках, Фэнг Лей, молниеносно выхватил меч из ножен. Резко развернувшись, он нанес удар, известный фехтовальщикам, как "монашеский плащ", на долю секунду опередив старика, который, предвкушая его смерть, с застывшей ухмылкой на лице, разламывался на двое, держа в руке бесполезный уже внушительный кинжал. Кровь из рассеченных артерий брызнула в разные стороны. Кровавые брызги попали на лицо девушки и она, вскрикнув, потеряла сознание. Фэнг Лей, подхватив падающее тело, вскинул его на плечо и поспешил к Киангу, предчувствуя, что события только принимают самый решительный оборот. Загадочная красавица и безоружный друг, нуждающиеся в его помощи. Из пристройки, где в фурако беззаботно плескался Кианг, раздался крик боли и звук падающего в воду тела...
  
  
  Глава 4. Омовение Кианга
  
  Кианг, бесконечно довольный сытным ужином и хорошим сливовым вином, после ухода старика сидел в просторной фурако с закрытыми глазами и, чувствуя, что усталость и нега, накатывая волнами, неизбежно затянут его в дремотный омут, то и дело тряс головой, пытаясь хоть немного соредоточиться. Обострившееся за годы странствий и сражений чувство опасности не давало ему спокойно расслабиться и раствориться в забытьи. Что-то было не так в этой пожилой паре, и он видел, что Фэнг Лей так же обратил внимание на их странные взаимоотношения. Обычно, не принято выставлять напоказ внутренние семейные склоки, особенно в присутствии посторонних, тем более, гостей и клиентов заведения. Если для стариков это обычное дело, то неудивительно, что они - единственные постояльцы. И эта хозяйка с ужасным макияжем, превращающим ее лицо в некое подобие маски, ее ковыляющая походка, словно она давно отвыкла ходить в гэта и ее платье, более приличествующее бродяжке, чем владелице постоялого двора...Все вызывало в нем чувство отвращения, как при плохой игре бездарных актеров бродячего театра. Нужно будет обсудить это с Фэнг Леем. Может быть, усталость последних дней и природная подозрительность берут верх над здравым смыслом? ...
  В дверь постучали, и на пороге возникла хозяйка с подносом, прикрытым куском шелковой ткани. Кианг сделал вид, что спит, откинув голову на край фурако и демонстрируя всем своим видом полную беззащитность. Подобно сжатой пружине, он застыл в ожидании дальнейших действий хозяйки. Та, не сводя глаз с затылка Кианга, достала из широкого рукава небольшой стилет и осторожно стала приближаться. По мере приближения ее лицо, и без того отталкивающее, стало приобретать и вовсе демонические черты - оскаленные зубы, яростный огонь в глазах, тяжелое дыхание, как у любовников, предчувствующих сладостный момент соития. Стилет в ее руке дрожал, бросая блики на стены, и именно за ними внимательно следил Кианг, стараясь поддерживать ровное дыхание спящего человека. Увидев, как блик резко взметнулся вверх по стене и на мгновение застыл, готовясь исчезнуть в его теле, Кианг резко вскинул руки и выплеснул пригоршню горячей воды в лицо опешившей от неожиданности старухи, инстинктивно выронившей стилет и отчаянно, с воем, протирающей глаза. Он быстро вылез из бочки и неодобрительно взглянув на бесформенное месиво, в которое превратилось из-за потекшего макияжа лицо старой карги, подобрал стилет, обхватил ее шею своими ручищами и приставив стилет к уху, слегка надавил, заставив замереть на месте. - Очень странное проявление гостеприимства, - ровным голосом проговорил Кианг, как бы обращаясь сам к себе. - Прекрасный ужин, превосходное вино - и вдруг стилет у моего горла. Чем обязан такому вниманию, госпожа, - и стилет на считанные миллиметры продвинулся вглубь уха, вызвав у старухи непроизвольный вскрик. Кианг опустил руку, державшую шею старухи к ее груди и, распахнув одежды, вытащил две достаточно объемные луковицы и отбросил их в сторону. - Скромнее нужно быть, - и стилет вновь начал свое неспешное движение внутри уха, как оказалось, достаточно молодого человека, испуганно мычавшего и дико озиравшегося по сторонам. - Итак, кто ты и почему желаешь моей смерти? - спросил Кианг, для верности чуть подвигав стилетом внутри уха парня, взгляд которого молил о пощаде. - Говори, - уже практически прорычал он. Парень, запинаясь и зажмуривая глаза в момент, когда Кианг непроизвольно шевелил кончиком стилета в его ухе, сказал: - Я актер бродячего театра, как и мой отец. Несколько дней назад, нас наняли, чтобы мы завладели Мечом Двенадцати Месяцев, убив человека по имени Фенг Лэй.". - Кто вас нанял? - стилет стал медленно вращаться в ухе, вызвав очередные конвульсии парня. - Я не знаю! С этим человеком говорил мой отец, я всего лишь исполнитель его воли, - поспешно ответил истекающий холодным потом актер. - Где настоящие хозяева таверны? - Мы закопали их на заднем дворе и завалили камнями, чтобы собаки не растащили останки. - Откуда вы могли знать, что мы остановимся именно здесь? - Так отцу сказал заказчик. Он же оставил денег на покупку оружия. - Как долго вы ожидали нас? - Сегодня второй день. От стариков мы избавились ночью, когда они заснули. - А что вы сделали с другими постояльцами? - Так не было никого! После всех этих жутких находок обескровленных тел в Проклятом овраге, люди обходят эти места стороной. А как радовались старики, увидев нас на пороге...
  Неожиданно слезы градом покатились из глаз юноши и, уже не обращая внимания на приставленный к его уху стилет, он зарыдал в голос, вытирая рукавом платья лицо и стирая остатки женского грима. Кианг подумал, что душа этого молокососа все же еще живет в его теле и, морщась от завываний парня, вытащил кончик стилета из его уха. Из открытой двери потянуло сквозняком. Он пошел к скамье, на которой лежала его одежда и вдруг понял, что не задал главный вопрос. Резко повернувшись, Кианг подошел к тихо поскуливающему юноше, рывком поднял его на ноги и, свирепо глядя в глаза, спросил: "Ты говоришь, что кроме вас с отцом, в Таверне никого не было, верно? Парень испуганно закивал головой, выражая согласие. - Тогда, кто готовил эту чудесную рыбу на ужин? Явно не вы, актеришки, всю жизнь слоняющиеся по забегаловкам и кабакам. Кто еще находится в Таверне? Говори, иначе на этот раз я засуну стилет в твое ухо по самую рукоять, клянусь Тысячью Адов! Глядя в яростные глаза Кианга, парень, запинаясь, стал поспешно говорить: Ее зовут Мейлин и она само совершенство. Умоляю, не трогайте ее. Это она вам готовила ужин. Бедняжка скрывалась у стариков от притязаний какого-то воина и была им, как дочь. Мы обнаружили ее случайно, уже после того, как задушили хозяев. Она скрывалась в пристройке на заднем дворе и видела, как я закапывал тела ее благодетелей. Я услышал крик и, обшарив постройки, нашел ее без чувств. Отец хотел и с ней покончить, но я убедил его не делать этого. Готовить, как вы заметили, мы не умеем и Мейлин просто покорила отца своим искусством. Она была настолько напугана, что согласилась нам помочь. Но, плакала, не переставая. Поэтому отец, когда она заканчивала приготовление, вновь отправлял ее на задний двор и запирал на ключ. Он говорил, что, когда разделаемся с Фэнг Леем, за такую красоту городской Дом Терпимости даст приличную сумму... "Каков мерзавец... - прорычал Кианг, - тебя и твоего папашу непременно следует отдать Нефритовой Страже. Местный правитель, Джинг Гуо, сам отец трех дочерей, и он сурово накажет вас за такое обращение с женщиной". Отпустив внезапно обмякшего актера, он вновь направился к скамье с одеждой, но в следующий момент уже уклонялся от бешеной атаки юноши, который орудовал невесть откуда взявшимся кинжалом с немалым искусством, целясь ему в лицо и живот. Уклоняясь от мелькающего лезвия, Кианг подбил атакующую руку и резко развернул нападавшего, оказавшись за его спиной. Рука с зажатым в ней клинком стала приближаться к животу актера, который, чувствуя, как сталь входит в его плоть, издал жуткий крик. Кианг подхватил падающее тело и забросил его в остывающую фурако. Со стороны дверей раздался шум и, резко обернувшись, Кианг увидел слегка запыхавшегося Фэнг Лея с мечом в руке и бесчувственным телом девушки на левом плече. Фэнг Лей, осмотрев царящий вокруг хаос и увидев мертвое тело в фурако, осторожно опустил тело девушки на скамью и с облегченной улыбкой произнес, глядя на обнаженного друга "Оденься, дама вот-вот очнется и, я не хочу, чтобы она вновь лишилась чувств от вида твоих богатырских пропорций". Подойдя к девушке, Фенг Лей слегка побил ее по щекам и, набрав в ковш воды, обмакнул в нем пальцы и побрызгал на лицо незнакомке. Она застонала, но в себя не пришла. Кианг, приведший себя в порядок, подошел к скамье и с интересом вглядываясь в изящные черты лица девушки, произнес: "Ну, здравствуй, Мейлин", с удовлетворением отметив удивленный взгляд своего друга. Со стороны улицы раскатисто прогремел гром и кроны деревьев зашумели под порывами внезапно налетевшего ветра.
  
  Глава 5. Загадочный незнакомец
  
  Дверь жалобно заскрипела петлями и резко распахнувшись, впустила в помещение поток сырого, холодного воздуха. Кианг, поежившись, взял с небольшого столика, чудом не опрокинутым в пылу борьбы с несостоявшимся убийцей, бутыль вина и, сделав изрядный глоток, передал ее Фэнг Лею. Тот покачал головой и присев на скамью, спросил: "Откуда ты знаешь ее имя?". Кианг подошел к фурако и, глядя на коченеющее тело, сказал: "Малец рассказал перед смертью. Ему с папашей, выдававшего себя за хозяина таверны, какой-то незнакомец заплатил денег за твое убийство. Его очень интересовал Меч. Они убили стариков-хозяев и ждали нас. А Мейлин нашли случайно. Она скрывалась в таверне от какого-то назойливого ухажера и согласилась им помочь из-за страха за свою жизнь. Готовит она действительно чудесно...". При воспоминании об ужине, у него громко заурчало в животе. Он с надеждой посмотрел на безмятежное лицо красавицы, но она все еще находилась глубоком обмороке. Вздохнув, он продолжил: "Ее ждала незавидная участь "продавщицы весны" местного Дома Терпимости. Так захотел папаша этого юнца. Кстати, нужно бы найти мерзавца. Я горю желанием отправить его на встречу с сыном". Фэнг Лей встал и, подойдя к двери, задумчиво посмотрел на всполохи молний: "Я с самого начала заподозрил неладное, когда понял, что за нами наблюдает какой-то человек с дальнего конца двора. Когда вы со стариком ушли к фурако, я проследовал за вами и видел, как старый негодяй выходил с подносом из каморки, запирая ее на ключ. Именно там я и нашел плачущую Мейлин... Он напал на меня сзади, и я убил его на глазах несчастной. Так что, прости, что не позволил это сделать тебе лично". Кианг проворчал под нос какое-то ругательство: "Малец не знал, кто их нанял, а старый прохиндей унес эту тайну с собой в могилу. И я спрашиваю себя, кому, кроме нас, было известно, что мы направимся в город именно этой дорогой? И почему наш враг, зная твое мастерство воина, нанял не профессиональных убийц, а парочку горе-актеров? Откуда такая уверенность, что мы непременно остановимся на ночлег в этой таверне? И главное, зачем кому-то понадобилось таким образом заполучить Меч Двенадцати Месяцев? Ведь все прекрасно знают, что это легендарное оружие может взять в руки лишь тот, кто завоюет его в честном бою". Кианг выжидающе посмотрел на Фэнг Лея, но тот хранил молчание и тогда, слыша, как капли дождя барабанной дробью застучали по крыше пристройки, словно пушинку, подхватил девушку на руки, быстро пересек двор и скрылся в дверном проеме таверны. Фэнг Лей подошел к плавающему в фурако телу актера и внимательно всмотрелся в черты лица, на котором уже не было ни единого следа грима. При жизни юноша был действительно несколько женственен, но одного взгляда на его крепкие мускулы было достаточно, чтобы понять, насколько опасный боец смотрит в потолок пустыми, безжизненными глазами. Женские роли в бродячих театрах традиционно исполняют мужчины. И часто на сцене можно видеть представителей целых династий, которые оттачивают свое мастерство, передавая его от отца к сыну. Фэнг Лей вдруг с грустью подумал, что они с Киангом этой ночью прервали одну из них навсегда. В спектакле жизни они сыграли свои последние роли, но уходят со сцены не под овации благодарной публики, а в мешках для бродяг, в которых их завтра могильщик закопает за кладбищенской стеной. Лицедеев не хоронят на Священной земле, ибо на тех, кто носит маски при жизни, Боги закрывают глаза после смерти. Нужно вернуться в таверну и тщательно осмотреть комнату, в которой проживали актеры. Возможно, ему удастся выяснить что-нибудь о личности загадочного незнакомца, желающего его смерти, хорошенько поворошив нехитрый скарб убитых лицедеев.
  
  
  Глава 6. Мейлин
  
  Плотно закрыв дверь, за которой свою посмертную ванну принимал убитый Киангом незадачливый актер, Фэнг Лей быстрыми шагами пересек двор, свернул за угол и, пройдя вдоль стены таверны, вновь очутился около каморки, которая была домом и одновременно местом заточения Мейлин. В лицо ударил запах внутренностей, вывалившихся из рассеченного надвое тела старика. Поморщившись, Фэнг Лей перевязал шейным платком лицо и зажег ночной фонарь, стоявший на импровизированном туалетном столике, заполненном различными благовонными маслами, стеклянными пузырьками с мазями, румянами и тому подобными загадочными субстанциями, которые, являясь тайным оружием женщин, делают сопротивление их чарам порой бесполезным и бессмысленным. Выдвинув нижние шкафчики, он обнаружил кипу надушенных носовых платков, халатов, нижнее белье из нежнейшего шелка, небольшую нефритовую коробочку в форме черепахи и практически невесомый, идеально подходящий для маленькой изящной женской ручки стилет. Пылкого повесу, решившего было взять приступом девушку, ожидал бы душ из холодной стали. Найдя походную сумку, украшенную изображениями резвящихся собак фу, он аккуратно, стараясь ничего не помять, принялся складывать в нее вещи Мейлин.
  Уже завязывая плотными лентами сумку, Фэнг Лей вдруг заметил в ее боковом кармашке маленькую, обернутую кожей тончайшей выделки, книжицу, которую благородные аристократки часто используют для ведения своих интимных дневников, доверяя им свои самые сокровенные мечты, желания и тайны. Обычно, такие дневники дарят своим возлюбленным молодые мужья на свадьбе, символически показывая, что их девичьи тайны ушли в прошлое вместе со старыми дневниками и в новую жизнь следует вступить, открыв новую страницу. По традиции, первую запись в дневнике оставляет муж, в которой он желает, чтобы этот дневник никогда не орошали слезы обиды и вздохи разочарований. После этого, он уже никогда не должен заглядывать в него. В случае распада брака, дневник сжигают в символическом Пламени Несбывшихся Надежд. Значит, Мейлин замужем. Что ж, ее тайны останутся ее тайнами, но нужно выяснить, кто является ее мужем и как она оказалась в подобном положении, скрываясь в пригороде среди бедняков и выполняя работу служанки. А может быть, именно супруг является причиной ее нахождения в этой забытой богом таверне? Накрыв обезображенное тело старика покрывалом с кровати Мейлин, Фэнг Лей взял сумку с ее вещами и стремительным шагом направился в таверну. В мертвых глазах старого актера на мгновение отразилась вспышка молнии и погасла, как символ мимолетности человеческого бытия.
  Кианг в гордом одиночестве поглощал найденные на кухне остатки рыбного ужина, запивая вином и поглядывая искоса на пришедшую в себя Мейлин, которая, сжавшись в комок на небольшом диване, с ужасом смотрела на незнакомого воина. Увидев Фэнг Лея, снимающего плащ у порога, она вжалась в диван еще больше, жалея, что не может раствориться в нем без остатка. При воспоминании об ужасном ударе, превратившим ее тюремщика в подобие сиамских близнецов, ей вновь стало дурно. Страх вновь окутывать своим могильным холодом, и она вновь заплакала. Кианг встал из-за стола, прихватив с собой чашу с вином и, неспешно, стал приближаться к сотрясающейся в рыданиях девушке. С мольбой в глазах, она взглянула на Фэнг Лея, ища поддержки, но тот лишь невозмутимо снял со спины ножны с мечом, эфес которого испускал сияние, подобно лунному свету, мягкое и призрачное. Кианг, не подходя к девушке близко, протянул руку с зажатой чашей и предложил "Выпей немного. Ты вся дрожишь". Мейлин, скорее подчиняясь его желанию, чем жажде, схватила чашу обеими руками и мгновенно осушила ее под одобрительным взглядом Кианга. Забрав чашу, он вернулся к столу. Переведя дух, она внезапно закашлялась, но, видимо алкоголь быстро ударил в голову, потому что взгляд ее сделался более расплывчатым, она непроизвольно улыбнулась и ткнув пальцем в сторону Фэнг Лея, сказала: Вы...Вас я уже видела. А кто этот огромный воин? Фенг Лей, улыбнувшись, ответил: - Его зовут Кианг, госпожа, и вы не должны бояться его. - Я боюсь не его. ... То, что творит Ваш меч, поистине ужасно. - Иногда, чтобы спасти хорошего человека, приходится убивать плохого, - сказал он, передавая ей сумку с ее вещами, - я постарался забрать из комнаты все, что могло принадлежать вам. Возвращаться туда не стоит.
  Девушка, настороженно взяв сумку, спросила: "Где я могу переодеться?" - Выбирайте любую комнату, кроме той, где жили ваши тюремщики. Нам нужно ее осмотреть. Когда мы закончим, то за чаем спокойно обсудим наши дальнейшие действия. - Хорошо, мой господин, но Вы не назвали себя. Могу я узнать имя моего спасителя? - Меня зовут Фэнг Лей, госпожа, и я вновь заверяю Вас, что вы в полной безопасности.
  Фэнг Лей, - задумчиво проговорила девушка, - где-то я слышала это имя...Нет...Не помню... А меня зовут...
  Мейлин, мы знаем - промычал с набитым ртом Кианг и, проглотив очередной кусок рыбы, опорожнил чашу вина. - Ты божественно готовишь. - сказал он, озорно подмигнув ей. Он явно был навеселе. Мейлин, хмурясь от такой бесцеремонности, развернулась и, быстро поднявшись по лестнице, исчезла в одной из дверей на втором этаже.
  Фэнг Лей с грустной улыбкой посмотрел на восхищенный взгляд Кианга, которым он сопровождал зарумянившуюся от гнева и от того еще более прелестную Мейлин, пока она поднималась по лестнице. "Друг мой, не хочу тебя расстраивать, но Мейлин - замужняя дама. К тому же, судя по ее манерам, она явно аристократка, волею судьбы заброшенная в эту глушь. Нам следует выяснить, что вынудило ее скрываться в этом неподобающем месте и помочь ей в возвращении домой, если она того захочет". Поднявшись на второй этаж, они прошли до двери в начале коридора, из-за которой Фэнг Лей, как казалось, вечность назад, слышал шум ссоры между наемными убийцами. "Интересно, что они не поделили?", думал он, осторожно входя в комнату, которую, видимо, в спешке, не запер старик, обнаружив, что Фэнг Лей исчез. "В убийстве старика немного чести" - с грустью подумал он и пообещал себе, что тот, кто послал его на верную смерть, жестоко поплатится за это. "В конце концов, Кианг прав, спрашивая, почему нужно было подсылать никчемных актеров, чтобы раздобыть Меч, а не нанять опытных воинов, способных представлять реальную угрозу? Неужели его враг просто пытается выиграть время, чтобы подготовиться к нанесению настоящего удара? Джинг Гуо писал, что у него есть серьезные основания думать, что врага следует искать в его окружении. Вопрос только в том, насколько близком... Кто-то всеми силами пытается препятствовать его встрече с правителем, отвлекая внимание и держа в напряжении. Кто-бы это ни был, он умен и коварен. И Мейлин может быть частью игры, даже не подозревая об этом..."
  
  
  Глава 7.Тень прошлого
  
  Мейлин, прильнув к двери комнаты, в которой ей предстояла переодеться, слышала, как Фэнг Лей и Кианг вошли в бывшие "апартаменты" ее тюремщиков и принялись осматривать личные вещи и двигать скрипучую мебель, негромко переговариваясь между собой. Отпрянув от двери, она лихорадочно стала переодеваться в более удобное платье. Возвращение в город совсем не входило в ее планы. Столько лет она бежала от воспоминаний, связанных с ним. И вот, она снова в его окрестностях и тень прошлого нависает над ней, тянется холодными, безжалостными пальцами к ее истерзанной душе и садистски ворошит старую боль, над которой даже время не властно.
  Семь лет назад, увидев, как на их супружеской постели мечется в горячечном бреду ее муж, слыша его отчаянные стоны, когда лекарь принялся чистить рану, она поняла, что ее мир обрушился. Меч воина, помимо тела, рассек его душу, выпотрошил и оставил кровоточащую рану, которая будет сочиться гноем ненависти. Будь он проклят! Через много лет перед ее глазами опять всплыла картина из далекого прошлого...
  Помолившись и отдав распоряжения слугам, Мейлин по узкой, петляющей дорожке, уставленной деревцами - бонсай, семенящим шагом шла к Саду Размышлений, где на небольшой террасе под навесом, одинокая фигура в меховой накидке практически сливалась с водоворотом мелкого песка и замшелых камней. Уже несколько месяцев, с тех пор, как рана перестала причинять мучительную боль, отзывавшуюся во всем теле, муж приходил сюда ранним утром и сидел до глубокого вечера, подобно каменному изваянию. За это время они не перемолвились и полусловом. Острое ощущение одиночества и тоски заполняло все ее существование, когда она смотрела в его пустые, безжизненные глаза. Ночами она слышала, как он скрипит зубами во сне и вновь и вновь дерется с кем-то, просыпаясь от собственного крика и беззвучно плача, поняв, что сон продолжается в яви. Все ее попытки заговорить с ним натыкались на глухую стену безразличия и молчания. Казалось, даже дом, такой уютный и со вкусом обставленный ею в первый год брака, потерял былое очарование и безвременно состарился, за один день превратившись из жизнерадостного юноши в парализованного собственным бессилием старика. К ним больше не заходили гости, они не выходили в свет, слуги старались быстрей уйти из этого мрачного средоточия печали и боли, словно боясь принести этот вирус в свои, пусть и более бедные, но несоизмеримо более счастливые дома. Каждый день Мейлин совершала практически ставшую ритуалом прогулку в Сад камней, садилась рядом с мужем и ждала. Ждала, что он очнется от сна наяву, просто даст ей понять, что знает, она рядом и нуждается в нем. Но, молчание и страшная безмятежность мужа сделали эту надежду настолько эфемерной, что скоро она совершала эту прогулку как некое, пустое по содержанию, доведенное до автоматизма действие, чувствуя, как сама умирает внутри этого кокона свернутой жизни, словно бабочка, которой не суждено расправить крылья навстречу солнцу. Вот, и сегодня, бесшумно присев рядом с похожим на изваяние Будды мужем, она закрыла глаза и только приготовилась к медитации, как услышала его такой родной, но такой слабый голос, зовущий ее по имени: "Мейлин...Мейлин...". Ей хотелось вскочить на ноги, громко кричать от радости, обнять его и плакать, плакать, плакать, прижавших к его груди, сбросить этот тяжкий груз, это бремя одиночества, вновь почувствовать себя желанной, любимой... Вновь стать женщиной. Но, вместо этого, ком застрял в ее горле и, с трудом размыкая враз ставшими непослушными губы, она склонилась в глубоком поклоне: "Да, мой господин". Глядя в спокойную гладь песка и островки камней перед собой, он произнес: - Мейлин, нам нужно развестись.
  Короткая, жестокая фраза заставила замереть, сердце учащенно забилось, к глазам подступили слезы. Стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями и не поднимая глаз, она спросила: - Чем я вызвала неудовольствие моего господина? Она явственно слышала, как он тяжело вздохнул и, будто преодолевая колоссальное сопротивление, ответил, глядя перед собой: - Я не вправе требовать от тебя разделить мою участь странника, которую я избираю по доброй воле. Этой дорогой я должен идти один. Ты еще молода и красива. И заслуживаешь лучшей доли. Прости, что не сумел сделать тебя счастливой. - Но я счастлива, мой господин, - выдавила она, чувствуя, что еще немного, и потеряет сознание, перед глазами все плыло. - Невелико счастье жить с калекой, - горько улыбнувшись, сказал он, - я не найду покоя, пока не погаснет огонь ненависти, сжигающий меня. Я уже не тот, кого ты любила, за кого вышла замуж и, кто тебе обещал простое семейное счастье. Я знаю, что со мной тебя ждет страдание и смерть. А ей я предпочитаю смотреть в глаза один. - Но мой господин, я не...
  - Не говори так. У тебя больше нет господина, он умер, для тебя и для мира. Сегодня вечером, я ухожу. Формальности уладишь сама. Пусть этот дом, который ты любовью и терпением старалась сделать счастливым, наконец-то станет им. Я буду молиться Светлым Богам, чтобы они оберегали тебя. - Но куда Вы пойдете? Вы еще не поправились окончательно, физические лишения убьют Вас! - Дважды не умирают, - бросил он, и, встав резко на ноги, рывком поднял ее с колен и склонился в глубоком поклоне - берегите себя, госпожа, - вдруг, неожиданно и официально, обратился он к ней.
  Затем, плотнее запахнув меховую накидку, быстрым шагом, не оглядываясь на находящуюся в полной прострации, шокированную Мейлин, пошел по извилистой дорожке, на которую падал снег из лепестков вишни. Казалось, он парит в облаках. Ей хотелось броситься вслед, но ее тело ей не подчинялось. Наконец, видя, что силуэт мужа исчез за поворотом террасы, она медленно дошла до скамьи и присела, лишенная сил. Небольшие капли, скатываясь с крыши, падали ей на лицо и стекая к шее, оставляли следы на ее прекрасном, но несущим печать скорби лице. Опустив руку в кармашек теплой, подбитой мехом горностая, куртки, она нащупала свой дневник, подаренный ей мужем в день свадьбы. Дрожащими руками, она раскрыла его и прочитала на первой странице изящную надпись, выполненную каллиграфическим почерком:
  На утесе сосна, открытая ветру морскому
  и жестоким волнам, тяжко стонет, изнемогая, -
  так и я в томленье любовном...
  И тогда, уже ничем не сдерживаемые, рыдания вырвались из ее груди...
  
  Глава 8. Мост Тэнгу
  
  Кианг с досады пнул покосившийся от времени шкаф, жалобно заскрипевший иссушенным деревянным нутром. Ничего, кроме грязного тряпья и актерской бижутерии, им найти не удалось. Типичный набор странствующих нищих лицедеев. Ситуация ничуть не прояснилась. Фэнг Лей, уставший от спертого воздуха тесного помещения, подошел к окну и, раскрыв его, с наслаждением вдохнул холодную свежесть раннего утра. "Нужно идти в город и поговорить с командиром Нефритовой стражи. Эти бродячие актерские труппы обязаны регистрироваться, чтобы получить разрешение на свои выступления в городе. Возможно, удастся выяснить, что это были за люди или узнать, кто приходил в палаточный лагерь для встречи с ними несколько дней назад", - подумал он, - "Но, первым делом следует встретиться во дворце с Джинг Гуо. Глава Нефритовой семьи чрезвычайно встревожен последними событиями в его городе. Не стоит заставлять его ждать". Закрывая окно, он видел, как поодаль промелькнул белый почтовый голубь. Интересно, какие вести он несет в столь ранний час?
  Спустившись вниз, они увидели Мейлин, которая одела удобное походное платье, используемое аристократками для конных прогулок или упражнений с алебардой. Не стесняющее движений, сшитое из плотной ткани с мягкой подбивкой, оно было незаменимым в гардеробе дам знатного происхождения. Но, каждое из них, изготавливалось по индивидуальному заказу и несло на себе родовую символику, изображения священных тотемных животных и выдержано в цветовой гамме, отвечающей вкусам хозяйки. Когда случались массовые охоты или конные прогулки в Лесу откровений, в глазах рябило от нарядов самых разных расцветок, которые резко выделялись на фоне аскетичных, серо-зеленых одежд загонщиков и черных плащей воинов.
  Кианг восхищенно смотрел на чудесное преображение хрупкой девушки в хладнокровную воительницу. Вместо сжавшегося, испуганного комочка, который, как предполагал он изначально, мог доставить им только хлопоты, их почтила своим присутствием зрелая, сильная женщина, готовая постоять за себя. Эта способность к перевоплощению его одновременно и восхищала, и пугала в женщинах, особенно после истории, произошедшей с ними в Пещерах Ёкай страшного и проклятого всеми королевства Дзюбокко. Даже сейчас, при воспоминании об этих пропитанных Злом подземных галереях, у него, участвовавшего в тысячах битв и видевшего гибель сотен людей, сгоравших в отвратительном пламени "живого огня", медленно поедающего плоть, всеми клетками ощущающих боль и молящих о смерти, волосы вставали дыбом, как щетина на загривке матерого кабана-секача в минуту опасности. Именно тогда Фэнг Лей сказал фразу, которую он, Кианг, запомнил на всю жизнь: "Лучше бросить вызов тысячи мужчин, чем сделаться врагом одной, оскорбленной в своих чувствах женщины". И, теперь, глядя на уверенную в себе Мейлин, он вновь убедился в справедливости этих слов, отчаянно жалея человека, который допустил или содействовал ее нынешнему положению.
  "Нам пора, - Фэнг Лей подхватил сумку с вещами Мейлин и направился к двери, - уже рассветает и, я надеюсь, что гостеприимство Нефритового города соответствует тому, которое воспевают в песнях по обе стороны Внутреннего моря". Набросив свой белый плащ, он вышел на улицу и поразился аромату хризантем, пропитавшему кристальный воздух. Восхищенный, он обернулся к спутникам, чтобы разделить с ними этот восторг и увидел, как Мейлин, присев на корточки рядом с одним из благоухающих кустов, шевелит губами, будто читая молитву. Слезы, не уступающие по своим размерам каплям росы, мерцающих, словно бриллианты, на лепестках пышных голов хризантем, текли по ее лицу и, падая вниз, на секунду вспыхивали в лучах рассветного солнца. Она улыбалась и нежно касалась лепестков, стараясь не нарушить это великолепие. Она будто сама стала цветком, трогательным и ранимым. Фэнг Лей, любуясь девушкой, не мог сдержать улыбки. Не улыбался только Кианг...
  Мост Тэнгу с древних времен являлся местом, где монахи просили милостыню у путников, стремившихся попасть в Нефритовый город. По легенде, первый правитель города был застигнут разбойниками в глубоком овраге, бывшем в то время в этом месте. И, если бы не тэнгу, отпугнувшие разбойников собачьим лаем, Нефритовая семья могла бы так и не появиться, лишившись своего прародителя. Явившись правителю в образе странствующих монахов с круглыми глазами и птичьим клювом вместо носа, они, в награду, попросили выстроить мост через опасное место и храм, в котором они могли бы обучать лучших воинов, способных встать на защиту города. Это место обросло легендами и в Пяти королевствах стало традицией направлять на обучение в храм отпрысков лучших семейств. По преданию, именно здесь в таинственной горной пещере был выкован Меч Двенадцати Месяцев, лучшее оружие, которое когда-либо существовало на земле. Суровые монахи-ямабуси наложили на него заклятие, которое позволяло прикоснуться к нему только воину, завоевавшему его в честном бою на храмовом турнире. По-сути, Меч являлся живым существом, наделявшим своего владельца сверхъестественными способностями в борьбе с силами Зла. Но, он так же сурово наказывал за неблаговидные поступки, тщеславие и гордыню владельца, если тот забывал о своем долге и тогда, сила Меча оставляла его с тем, чтобы оказаться в руках более достойного воина. Обладание им - великая честь и огромное испытание добродетели человека. Об этом знали все в Пяти Королевствах и смельчаков, желающих бросить вызов Хранителю, становилось все меньше и меньше. Жить, подобно странствующему отшельнику, забыв о земных благах и посвятив себя высшей цели - удел избранных. С течением веков, Меч, как и Хранители, превратились в легенду, которую рассказывали молодым воинам умудренные сединами ветераны в свете костров военных лагерей, передавая им знание о Пути меча, его высшей цели и вневременной ценности. Никто уже не знал, существует ли Меч на самом деле и жив ли Хранитель...
  Фэнг Лей, подходя к мосту, чувствовал, как Меч в ножнах вибрирует, словно поет песню, радуясь возвращению домой. Но, для кого-то, эта песня может стать последней...
  
  Глава 9. Мертвые ямабуси
  
  Туманная дымка раннего утра окутывала землю призрачным одеялом. Громада моста смутно вырисовывалась, пробивая эту пелену огнями ночных фонарей, установленных рядом с огромными скульптурами ямабуси, столетиями встречающих путников на пути в город. Тишина и покой царили здесь в ранний час. Видимо, монахи монастыря еще заняты традиционным утренним чтением сутр в стенах своих келий и места для сбора подаяний на мосту займут не скоро. Службу должна нести только ночная смена Нефритовой стражи, но, вероятно из-за тумана, ее не было видно. Фэнг Лей остановился, прислушиваясь к этой звенящей тишине, и, медленно начал вытаскивать меч из ножен, внимательно всматриваясь в клубящуюся мглу. Раздался лязг оружия. Это Кианг обнажил свой меч и, подтолкнув в спину Мейлин, резко развернувшись, принял боевую стойку, чувствуя, как в кровь начал поступать адреналин. Внешне спокойный и сосредоточенный, внутри он практически пел в ожидании упоения боем. Мейлин, оказавшись между спинами воинов, с тревогой озиралась то вперед, то назад, не понимая, что происходит. Подойдя к Фэнг Лею, она спросила шепотом: - Что случилось, господин? - Монастырский колокол...Он молчит. А уже время завтрака. - Может быть, распорядок изменился? - Это невозможно! Монахи чтят традиции отцов-основателей беспрекословно. Они последний островок ценностей старого мира. - Вы бывали в монастыре, господин? - Я никогда оттуда и не уходил...
  Лицо Фэнг Лея на мгновение накрыла маска глубокой печали, но, поняв, что опрометчиво сказал лишнее, он вновь нахмурился и стал всматриваться в постепенно рассеивающийся туман. Мейлин удивленно посмотрела на него, и, помедлив, спросила: - Так вы воспитанник монастыря! Тогда понятно, откуда у вас эта смертоносная техника меча. О монахах-наставниках ходят легенды...
  - Легенды - это все, что осталось от вековых устоев. Звон колокола монастыря наполнял мир вибрациями Добра и Света с самого основания города. Его нынешнее молчание - плохой знак.
  Кианг, шумно втянув воздух, медленно приблизился, не отводя взгляда от участка тропы, который они миновали, и негромко спросил: - Вы чувствуете запах? Постепенно рассеивающийся туман обнажил землю и каменные ступени с распростертыми на них телами монахов. Около двух десятков изрубленных тел, разбросанные в беспорядке чаши для подаяний, обломки шестов, разорванные четки и кровь, кровь, кровь...Казалось, что они ошиблись адресом и случайно забрели на бойню. - Здесь пахнет смертью, - Кианг с гневом смотрел на останки ямабуси, - кто мог сотворить такое со святыми отцами? Забыв об осторожности, они принялись обходить тело за телом, надеясь обнаружить раненных монахов, но все было тщетно. Увечья были не совместимы с жизнью. Явно видна была рука профессиональных убийц. Воины не решились бы осквернить меч убийством ямабуси. Мейлин с ужасом смотрела на эту картину беспощадного убийства и ей трудно было поверить, что подобное сотворили люди. Фэнг Лей с тяжелым сердцем обходил место расправы и внимательно вглядывался в лица убитых. Она видела, как он резко присел, сгорбившись, над телом старца с разрубленным горлом, взяв его за безжизненную руку с намертво сжатыми пальцами вокруг нефритовых четок.
  Он помнил теплоту и крепость этой ладони, трогательное участие и суровость наказания, которые она дарила в его детские и юношеские годы. Из этой руки он впервые испил Чашу Знания, эта рука направляла его, исправляла ошибки, наставляла, успокаивала в горе и сдерживала в радости. Из этой руки он получил Меч Двенадцати Месяцев и благословение в ПУТЬ. Ее тепло было для него единственным утешением и надеждой в этом мире страдания. Меч стонал от горя, когда он вложил его в ножны, чтобы приподнять тело монаха и положить его голову себе на колени. Склонившись над мертвенно-бледным лицом и стараясь не смотреть на зияющую рану на горле, он беззвучно зарыдал в бессильной ярости над телом своего однорукого учителя...
  Кианг присел на небольшую каменную скамью и, положив меч на колени, глубоко задумался. Он знал, что Фэнг Лей мечтал о встрече с Учителем уже давно, с тех пор, как покинул стены монастыря двадцатилетним юнцом в соответствии с предписаниями древнего устава. И теперь, глядя на его трясущееся плечи, он понимал всю глубину горя человека, по доброй воле отказавшегося от обычных мирских радостей и находившего утешение только в надежде вновь встретить человека, который стал ему отцом, учителем и другом. Теперь, когда последняя нить, связывающая его с миром, обрезана, Кианг молил богов, чтобы его сердце не ожесточилось и ненависть не наполнила сердце. Он не хотел терять человека, встреча с которым наполнила его беспутную жизнь смыслом, заставила преобразится из расчетливой убийцы в благородного воина, руководствующегося соображениями высокой морали Пути Меча. Их жизненные пути переплелись и стали одним целым. Ожесточение одного непременно приведет к гибели другого...
  Очнутся от тяжелых дум его заставил крик Мейлин. Чертыхнувшись, он вскочил на ноги и увидел стремительно бегущих по мосту воинов в черных одеждах. Выхватив меч, он бросился им навстречу, видя, что Фэнг Лей все также неподвижно сидит, бережно поддерживая голову монаха и, закрыв глаза, читает молитву поминовения усопших. Мейлин куда-то исчезла. Воины все приближались, и он уже четко различал их приоткрытые рты, из которых вылетали облачки пара. Возглавлял их дюжий воин в серебряных доспехах и с копье в руке. Воины рассыпались, заключив Кианга и сидящего на коленях Фэнг Лея в кольцо, выставив мечи и копья и направив на них арбалеты с заряженными болтами ужасной пробивной силы, перед которой бесполезен любой из известных доспехов. Повисла тишина, нарушаемая только пением птиц и тяжелым дыханием запыхавшихся воинов.
  
  Глава 10. Ксинг
  
  Воин в серебряных доспехах, негромко отдав команду, сделал знак одному из своих людей и тот, приблизившись к сидящему Фэнг Лею, направил на него булаву и произнес с издевкой в голосе: "Я смотрю, у Вас интересный меч, уважаемый. Отличное пополнение для моей коллекции оружия неудачников, которым не повезло встретиться со мной. Я предлагаю отдать его мне и тогда, возможно, я сохраню ваши никчемные жизни". Фэнг Лей продолжал хранить молчание, не обращая внимания на подрагивающий у своего лица шар, усеянный острыми шипами. Кианг чувствовал, как кровь все быстрее струится в жилах от гнева, но, видя направленные на них болты арбалетов, понимал, что даже не успеет взмахнуть мечом. Он смотрел на невозмутимого Фэнг Лея и его зрачки сузились, когда он увидел, как рукоятка его меча начинает медленно разгораться багровым светом. Он жаждал крови, почувствовав, что от окруживших его хозяина людей исходило зловоние убийства безоружных монахов, его создателей. И Кианг знал, что Фэнг Лей чувствует тоже самое. Воин с булавой, видя холодное равнодушие к его словам, озадаченно оглянулся и увидев ободряющий кивок Серебряного воина, приблизился почти вплотную к Фэнг Лею и быстро взмахнув булавой, направил удар в его голову, уже предчувствуя, как затрещат кости черепа под ее ужасными шипами. Но, торжествующий вопль затих в глотке, когда Фэнг Лей молниеносно выхватил меч, который, как казалось, исходил кровавым жаром, и, отбив в сторону смертоносный шар, приблизил острие меча к горлу противника и стал быстро бить лезвием плашмя по щекам оторопевшего верзилы. Затем он взмахнул мечом на уровне пояса и штаны верзилы упали на землю, а меч вновь оказался у его горла. Окружившим место схватки воинам было видно, как из нижнего белья пунцового от ужаса и стыда наглеца на землю робко потек ручей его показной храбрости. Фэнг Лей, с отвращением, произнес: "Ты большой глупец. И трус. Пошел вон", и, пнув его ногой в живот, отправил катится по земле без штанов в сторону воина в серебряных доспехах. Кианг с удовлетворением увидел, как Серебряный воин поднял копье и вонзил его в распластанное у его ног тело опозоренного верзилы. Затем, резко выкрикнув команду, он скрылся за спинами арбалетчиков, которые тут же прицелились в стоящих в центре Кианга и Фэнг Лея. Кианг закрыл глаза и мысленно начал было читать молитву, когда в воздухе раздался свист стрел и стоны раненых воинов. Ничком бросившись на землю, он краем глаза увидел, что Фэнг Лей последовал его примеру. Мейлин он не видел и искренне надеялся, что девушка успела скрыться от нападавших. Вслед за свистом стрел, раздалось негромкое жужжание. Это арбалетчики Серебряного воина пытались сбить навал атакующих в форме Нефритовой стражи, которыми громко руководил воин в зеленых с черным доспехах и лицом, обезображенном шрамом. Раздался лязг мечей и Кианг понял, что бой перешел в рукопашную. Вскочив на ноги с обнаженным мечом, он проткнул грудь двум набросившимся на него воинам и, видя, как слева от него с ужасающей эффективностью орудует мечом Фэнг Лей, с воинственным кличем напал на группу теснимых стражей арбалетчиков, пытаясь сблизится с их командиром. Серебряный воин, демонстрируя великолепную технику, отбивался от наседавших на него стражников и, поняв, что его окружают, выхватил из -за пазухи горсть каких-то шариков, бросил себе под ноги. Раздался хлопок, пространство вокруг места, где он стоял за секунду до этого, заволокло едким дымом. Стражники, кашляя и отчаянно протирая глаза, попадали на землю. Кианг быстро обернул рот шейным платком и откатился от очага дыма, зная, что он поднимается на уровень роста человека быстро и у земли сейчас его концентрация минимальна. Постепенно, дым рассеялся, и он увидел, что Фэнг Лей вновь присел рядом с телом старого монаха и затем, взвалив его на спину, двинулся в сторону Храма ямабуси, все также хранящего гробовое молчание вдали от моста Тэнгу. Решив последовать за ним, он вложил меч в ножны и, рванулся было за другом, но был остановлен стальной рукой, внезапно схватившей его за плечо, будто клещами. "Не так быстро", услышал он и, развернувшись, оказался лицом к лицу с предводителем Нефритовой стражи, воином со шрамом. - С кем имею честь? - нетерпеливо спросил Кианг, глядя во внимательно изучающие его глаза командира Стражи. - Меня зовут Ксинг. Я предводитель городской Нефритовой стражи и Хранитель Печати Молчания. Для человека, едва избежавшего смерти, вы слишком нетерпеливы. - Я должен присоединиться к моему другу, - Кианг указал на удаляющуюся фигуру Фэнг Лея со своей скорбной ношей. - Насколько я понимаю, ваш друг направляется в Храм? Два дня назад я отдал приказ о запрете посещения монастыря под любым предлогом. Это не безопасно. - Я вижу, - с горечью в голосе произнес Кианг, обводя взглядом тела мертвых монахов и приспешников Серебряного воина. - Не сомневаюсь, городская стража исполняет свои обязанности должным образом.
  Лицо Ксинга вспыхнуло от негодования, и желваки заходили на суровом лице. Шрам побагровел от гнева. Он сжал кулаки и почти вплотную подступил к Киангу. - Я уважаю право гостя и, поэтому, оставлю ваши оскорбительные намеки без ответа. В любом случае я здесь не за этим. Мне приказано встретить и проводить во дворец Правителя господ Фэнг Лея и Кианга. Этой ночью я и мои люди дважды подверглись нападению в пределах города. Людей у меня немного, но, как видите, достаточно для того, чтобы мы могли спасти вам жизнь. Эти негодяи повсюду. - Считайте, что с задачей вы справились. Меня зовут Кианг, а тот, кого вы не позволили мне догнать, Фэнг Лей. Теперь, когда все удачно разрешилось, позвольте мне присоединится к нему.
  Ксинг посмотрел в сторону монастырских стен и увидел, как маленькая фигурка поднимается по ступеням Храма. Он немного подумал и сказал: - Я должен доставить вас к Повелителю лично. Пока мы с вами пойдем в Храм вслед за вашим другом, мои люди уберут тела убитых и доставят ямабуси на монастырское кладбище, где с честью захоронят. - А что с ними? - спросил Кианг, указывая на тела в черных обмотках, - неужели оставите глодать собакам? - Для них будет вырыта общая могила за пределами города. Для нет места на общественном кладбище.
  Отдав быстрые приказы, он последовал за Киангом и они направились к возвышающемуся на склоне горы монастырю, внутри которого величественно блестел в лучах рассветного солнца Храм, чье прошлое было окутано мраком легенд, а настоящее погибло в тумане постигшей город загадочной волны убийств.
  - Так что у вас случилось? - спросил Кианг, когда они взошли на первую из ста восьми ступеней на пути к монастырю, - с тех пор, как мы оказались в окрестностях города, на нас дважды напали.
  - Когда это случилось?- Ксинг нахмурился, - и, главное, где?
  - В Таверне Одинокого Путника этой ночью. Какие-то бродячие актеры. Ничего серьезного. Но они сказали, что пытались завладеть мечом моего друга по приказу человека, личность которого нам выяснить так и не удалось. Паршивцы умерли с большей охотой, чем требовалось. И вот теперь здесь, у моста Тэнгу. И опять им нужен был меч Фэнг Лея. Что происходит? - А больше ничего подозрительного вы не видели? - Нет, за исключением того, как у вас обращаются с аристократками. - Что вы имеете ввиду? - спросил немного озадаченно Ксинг
  - В Таверне, мы нашли девушку, которая скрывалась у стариков-владельцев, убитых актерами и выдававших за них себя. Они планировали отдать ее в местный Дом терпимости. Один из них сказал, что она скрывалась от излишнего внимания какого-то воина. Бедняжка выполняла всю черную работу. - А вы не могли ошибиться? Может быть это простолюдинка, которою старики приютили из жалости или актеры притащали с собой, как рабыню? В их обозах и не такое бывает. Сейчас у нас как раз стоит один бродячий театр, - поморщился Ксинг, - так мы не знаем, что делать с их ребятишками. Ловкие черти...Умудряются торговать собственными сестрами. Может, она из таких? - Нет! Достаточно ее один раз увидеть, чтобы понять, что это не обозная девка. Манеры, стать, речь, гардероб...Нет, явно дворянка. - И где же она? - Сбежала, как только началась эта заварушка. Надеюсь, с ней все в порядке. А как она замечательно готовит рыбу! Я хотел бы еще раз отведать ее стряпню. - Жаль, что обстоятельства не позволяют мне, как раньше, выделить людей для ее поиска. Как имя беглянки? Если она из аристократии города, то я знаю все благородные семейства и смогу вам помочь в ее поиске. Конечно, если она вернулась домой...
  -Ее зовут Мейлин, - ответил Кианг и удивленно посмотрел на замершего на месте Ксинга, - в чем дело? Его меч вылетел из ножен, а сам он принялся нервно оглядываться. - Ничего, - быстро ответил Ксинг, - я думаю, когда ваш друг закончит дела в монастыре, мы встретимся у входа во дворец Повелителя Джинг Гуо. От монастыря к нему ведет прямая дорога, так что не заблудитесь. Если все же потребуется о чем-то спросить, то ищите ближайшего стража. Люди избегают вооруженных людей. А лишняя паника из-за незнакомцев нам не нужна. Люди и так напуганы. - Чем, вы так и не ответили мне? - Я думаю, наш Правитель сам вам расскажет. Он из-за этого вас и просил приехать. До встречи.
  И Ксинг быстрым шагом, не оглядываясь, стал спускаться вниз по ступеням и скоро, ступив на землю, растворился в ближайших зарослях.
  Кианг, встал на верхнюю ступень лестницы и обернувшись, с восхищением осмотрел окрестности города. Так много смертей в таком божественном месте... Нужно найти Фэнг Лея в Храме. В этом городе действительно творятся странные дела...
  
  
  Глава 11. Цветочный павильон Вейшенга
  
  Утро в Нефритовом городе начиналось с первым боем монастырского колокола, возвещавшего, что миновала еще одна ночь его многовекового существования. Так сложилось, что обыватели, поколение за поколением, воспринимали этот священный гул, как свидетельство стабильности и безопасности, гарантированной жителям Нефритовой семьей и монахами-ямабуси, обитавшими на испещренной тайными ходами Храмовой горе, горделиво возвышающейся над городом. Даже не смотря на загадочную волну убийств, накрывшую город в последнее время, жители чувствовали себя в относительной безопасности, свято веря, что Стража в состоянии обуздать эту волну насилия под руководством сурового Ксинга и мудрого Джинг Гуо. Но, сегодня, жители проснулись скорее от царившей на горе тишины и, недоуменно и несколько испуганно, обменивались скупыми репликами и нервно спрашивали друг друга, что могло случиться на Храмовой горе, с некоторых пор закрытой для посещения по приказу командира Городской стражи. И, не находя ответа, следовали по своим делам, покачивая головами и настороженно вглядываясь в струйку дыма, поднимавшуюся над монастырем. Что готовит им грядущий день? Вейюан неспешно двигался по Торговой улице, заполненной гомоном покупателей, кричащих торговцев, шустрых ребятишек, клянчивших монетку-другую, и бродячих факиров, демонстрирующих свое искусство в окружении зевак. "Цветы! Кто желает купить цветы? Лучшие цветы Нефритового города! Не хотите купить цветы?" - спросила юная девушка в небесно-голубом платье с открытой и полной задора улыбкой, выжидательно глядя на Вейюана. В ее руках была корзина со свежесрезанными хризантемами, гвоздиками, розами и нарциссами, бутоны которых блестели в утренних лучах солнца десятками водных капель, окружая девушку неземным сиянием, когда она кружилась на месте в красивом воздушном танце, будто Фея Рассвета из народных легенд.
  С улыбкой глядя на это воплощение жизненной энергии и восхищаясь прекрасной пластикой юного тела, Вейюан дождался, пока девушка закончит свой танец и, протянув монетку, спросил, указывая на корзину с цветами: "Милое дитя, не подскажешь ли, где я могу купить Орхидеи Королевы Снов из царства Хадзи?". Девушка на мгновение задумалась: "В квартале Жемчужной Девы есть цветочный павильон господина Вэйшенга. Он известный торговец и поставщик двора Нефритовой семьи. Там вы найдете, какие угодно орхидеи". "Что ж, спасибо, я покупаю все цветы" - сказал Вейюан, протягивая радостной девушке монетку и наблюдая, как она, пританцовывая, растворяется в потоке людей. Пройдя мимо торговцев специями, он свернул в проулок и двинулся в направлении высокого красивого дома с вывеской, гласящей "Волшебные орхидеи господина Вейшенга" с виднеющимися крышами цветочных оранжерей. Подойдя к резной двери с борющимися тигром и драконом, он справился у привратника о хозяине дома. Получив утвердительный ответ, сказал ему несколько слов и остался ожидать, пока привратник вернется из внутренних покоев дома. Оглянувшись, Вейюан увидел нищего попрошайку, сидевшего на грязной соломенной подстилке и читавшего молитву, низко опустив голову перед пыльной чашей для подаяния. Подойдя к нему, он достал мелкую монету и бросил в чашу, подняв облачко пыли, скопившейся на ее дне. Нищий, прервав молитву, поднял голову и улыбнулся, обнажив сильно выпирающие передние зубы. "Спасибо, господин", - прохрипел он, - "да хранят вас Светлые Боги". И, вновь забубнил молитву, наблюдая, как Вейюан проследовал за привратником, распахнувшим перед ним дверь. Услышав, как дверь в павильон затворилась, он встал и, взглянув на монету, собрал свои нехитрые пожитки и, опираясь на костыль, миновал проулок и исчез в толпе Торговой улицы.
  Оставив корзину с цветами во внутреннем дворике, Вейюан миновал небольшой сад с тихо журчащей водой и пройдя по тропе, вдоль которой прохаживались надменные павлины, остановился при входе в личные покои Вэйшенга. Двери были раздвинуты и, он видел, как хозяин сидит к нему спиной, поглаживая небольшого скорпиона на своей ладони. "Проходи, путник, присядь, выпей вина и расскажи, что привело тебя ко мне" - голос звучал несколько торжественно и отстраненно, как было принято в аристократических домах при встрече с представителями более низких сословий. Вейюан присел на мягкий стул у небольшого столика и налив из кувшина чашу вина, выпил и спросил, наливая следующую: "Скажи мне, что я должен сделать". И вновь залпом выпил, закашлявшись. Вино было отменным и очень крепким, с легкими нотками гвоздики и каких-то фруктов, видимо из царства Хадзи, где, как известно, произрастают самые диковинные растения в покрытых туманом, влажных лесах народа Саруда. - Ко мне приходят с самыми разными просьбами, но первый раз у меня спрашивают совета, не говоря, относительно чего я должен его дать. - Я в городе недавно и слышал, что вы даете работу нуждающимся. - Это так. Семья Вейшенг славится своей благотворительностью и бескорыстным оказанием помощи страждущим. Чем ты можешь быть мне полезен? Ты не похож на торговца. И в носильщики ты не годишься. С твоим увечьем тебе прямая дорога в городской приют для бездомных. Его курирует дочь правителя, красавица Лин, да хранят ее Светлые Боги. - Я могу предложить мой меч...
  - Ты, вероятно, ошибся, путник. Я - торговец, а не командир Стражи, - вкрадчиво произнес Вейшенг, - к тому же, сомневаюсь, что в бою от тебя может быть какой-то толк. Ты хотел совета, так послушай. Направляйся прямиком к принцессе Лин. Она все время возится с такими, как ты, калеками и убогими. Поверь, это лучший исход для тебя. - Что ж, спасибо за совет. Возможно, именно так я поступлю, - Вейюан встал и, направившись к двери, уже у порога услышал, как небольшой предмет рассекает воздух вслед за ним. Развернувшись, он взмахнул мечом и две половинки скорпиона, еще недавно мирно дремавшего на руке у Вейшенга, упали, извиваясь, на пол. Он выжидательно посмотрел на спину хозяина цветочного павильона. Вэйшенг открыл небольшую корзину и, опустив руку, достал небольшого скорпиона, который тотчас замер на его кисти. Поглаживая его хитиновый панцирь, он произнес коротко и жестко: "Убей человека по имени Фэнг Лей".
  
  Глава 12. Лес Пагод
  
  Монастырское кладбище Храма ямабуси больше напоминало лес, в котором, вместо деревьев, из земли росли выложенные из кирпича небольшие пагоды на месте упокоения бренных останков сотен поколений монахов. Только смотрители кладбища, которое в народе называли Лесом Пагод, могли безошибочно ориентироваться в его хитросплетениях, больше напоминающих бескрайние джунгли царства Хадзи. Бытовала легенда, что в его глубине обосновались несколько десятков отшельников, имеющих устойчивую репутацию некромантов, хотя монахи это с гневом отрицали. Тем не менее, периодически, в глубь Леса Пагод отправлялись отряды сохэев, возвращавшихся изможденными и с потухшими глазами. Специально для их реабилитации на территории монастыря была выстроены отгороженные высокой стеной кельи, из которых, но ночам, доносились странные и страшные крики монахов, будто мучимых невидимыми демонами, и монотонное бормотание мантр вкупе с удушливым дымом благовоний, применяющихся исключительно при сеансах экзорцизма...
  Кианг старался не думать об этом, когда блуждал в лабиринте полуразрушенных временем пагод в поисках Фэнг Лея. Мертвый настоятель в его глазах не представлял особой ценности, но, памятуя о той роли, которую старик сыграл в жизни его друга, он чувствовал необходимость отдать последние почести Учителю. Где-то в центре Леса Пагод находилось специально отведенное для упокоения настоятелей место и Кианг направлялся именно туда, размышляя о странном поведении Ксинга. Вокруг царило молчание и только слышен был хруст мелких камешков из разрушенных временем пагод под его сапогом. Он шел уже около часа, следуя поворотам и упираясь в тупики улиц этого города мертвых, пока внезапно не очутился на небольшой площади с помостом, на котором лежало закутанные в оранжевые одежды тело монаха поверх уже дымящихся стволов деревьев. Фэнг Лей не отрываясь смотрел на погребальный костер, окутанный дымом, отрешенный от внешнего мира. Зажженный им факел догорал неподалеку. Меч в ножнах, черный от горя, тихонько гудел, исполняя Песню Скорби. Заметив, что с одного края костер стал затухать, Кианг поднял факел и, приблизившись к помосту, поджег чадящие стволы. Через некоторое время пламя уже ревело, превращая останки настоятеля в чистую энергию и даря миру последнее тепло, которое в течение своей жизни так щедро излучал этот человек. Когда жар стал невыносим, Фэнг Лей и Кианг отошли от помоста и присели на мраморную лавку, продолжая молчать и предаваясь собственным думам, глядя на огонь, в котором уже плясала Танец Смерти огненная саламандра.
  Лишь к вечеру, погрузив пепел, оставшийся от тела настоятеля в мраморную урну и произнеся положенную молитву, друзья покинули место кремации и предали земле прах в ряду, отведенном для аббатов монастыря. Они оба знали, что его пагода, которую выстроят по распоряжению Джинг Гуо, будет последней. Миновав ворота Храма, они направились по дороге к городу, спеша на встречу с Нефритовой семьей.
  Вечерний город, который обычно полнился горожанами, с энтузиазмом торговавшимися с благодарными продавцами товаров с территории всех Пяти Королевств, был пуст и мрачен. Изредка пробегающие тени припозднившихся жителей, опасливо взирающих на двух воинов, да молчаливые патрули Нефритовой стражи на перекрестках и у административных зданий и складов - вот и вся вечерняя жизнь города, славящегося своим благодушием и безопасностью. Единственным звуком, нарушавшим это гробовое молчание, был стук деревянной палочки по небольшому бубну ночным смотрителем, периодически кричавшего "Спите спокойно. Да хранят Вас Светлые Боги" во время обхода вверенной ему территории. Поравнявшись с ним, Кианг схватил его за руку, отчего тот боязливо вздрогнул и с опаской уставился на эфесы мечей незнакомцев. "Все ли спокойно в городе, уважаемый?" - Кианг ослабил хватку, и старик принялся растирать чуть онемевшую руку. Ночные смотрители обычно знали обо всем, что происходит в их районе и охотно делились полезной информацией за вознаграждение. Старик выжидающе смотрел на огромного воина и, увидев, как в его ладони блеснула монета, расплылся в улыбке и практически запричитал: "Два часа назад кто-то напал на прекрасную Лин и убил несколько слуг. Она возвращалась во дворец из приюта для бездомных. Хвала Небу, что это произошло у павильона господина Вэйшенга, а не трущобах у Проклятого Лабиринта. Господин Вэйшенг и его слуги отбили бедняжку у негодяев, и он лично отвез ее во дворец. О-о-о...Джинг Гуо вне себя от ярости. Поэтому так много стражи на улицах. Говорят, что он потребовал к себе Ксинга, но тот не явился и во дворце его не нашли. Стража сказала, что после боя у Моста Тэнгу он ушел в Храм с каким-то чужаком и не вернулся. Если что-то случилось с Хранителем Печати Молчания...Нет-нет, я даже не хочу думать об этом. Тяжелые времена наступили. Недаром люди шепчутся, что в Проклятом Лабиринте по ночам видны какие-то тени и слышен женский плач. Кто же теперь будет охранять Врата? Ксинг - великий воин, и, если, даже он не смог защитить себя, то нам, простолюдинам, это и подавно не удастся..." По щекам старика потекли слезы и, выхватив из рук Кианга монету, он двинулся дальше, практически рыдая "Спите спокойно. Да хранят Вас Светлые Боги". Обернувшись к молчащему Фэнг Лею, Кианг произнес, глядя на его усталое лицо: "Интересно, кто осмелился напасть на принцессу? Да еще в благополучном квартале...Могу представить себе негодование Джинг Гуо. И этот Ксинг мне не кажется простаком, хотя сражается он действительно отменно". Фэнг Лей, оторвав взгляд от созерцания луны, спросил: "Когда ты успел составить мнение о Командире Стражи?". - Сразу после боя у Моста Тэнгу. Ты ушел в Храм, а я был вынужден остаться и объяснятся с Ксингом. Оказалось, что Джинг Гуо послал его встретить нас. - Не сильно он в этом преуспел...
  - Вот-вот, я сказал ему тоже самое и он жутко разозлился, но самообладание у него под стать его искусству. - Где Мейлин? Я видел, как она упала на землю, спасаясь от арбалетов и потерял из виду в пылу боя. - Надеюсь, жива. Она обещала накормить меня до отвала своей стряпней. Но не это главное. Мне кажется, что Ксинг тоже ищет ее...
  И он рассказал Фенг Лею о своем разговоре с Ксингом. - Теперь ты понимаешь, насколько она нужна ему, если он готов пожертвовать безопасностью принцессы ради ее поиска. Да и малец-актер говорил о том, что она скрывается от какого-то ухажера. Неужели от него? - Я думаю, нам стоит спросить об этом у самого Ксинга. Слишком мало мы знаем о том, что случилось. Наемные убийцы, мертвые монахи, теперь вот нападение на принцессу Лин ...В этом нужно тщательно разобраться. -Не забывай, что где-то бродит Вейюан. Я надеюсь, что ко всему происходящему он не имеет отношения. В противном случае, Фэнг Лей, тебе придется распутывать эту головоломку самому, а я постараюсь найти его и сделать так, чтобы он никогда не смог взять меч в руки". Кианг кровожадно улыбнулся, довольный своей мрачной шуткой.
  Фенг Лей посмотрел на друга и, покачав головой, молча двинулся по дороге ко дворцу правителя Нефритового города. Если бы только он мог посвятить Кианга в истинную причину своего нахождения здесь...
  
  Глава 13. Зедонг
  
  Выйдя из павильона Вейшенга, Вейюан направился в ближайшую таверну. Наскоро перекусив и выпив чаю, он попросил хозяина наполнить бутыль вином и, выйдя на центральную улицу города, через некоторое время оказался у Моста Тэнгу, возле которого суетились стражники и городские могильщики, убирая тела мертвых монахов и воинов в черных обмотках. Зеваки стояли, опасливо перешептываясь и указывая на темные синюшние пятна, растекшиеся по горлу мертвых воинов. "Яд Скорпиона...", - услышал нервный шепот Вейюан, минуя небольшую толпу городских обывателей. Подойдя к двум могильщикам, которые, кряхтя, с трудом засунули в холщовый мешок дюжего воина со спущенными штанами, резко пахнущих мочой, он негромко спросил о чем-то долговязого парня, который возился с узлом на мешке. Тот неопределенно махнул рукой, указывая в сторону, противоположной монастырю, и, громко сплюнул на землю, демонстрирую презрение, после чего, окрикнув напарника, вновь принялся наполнять мертвыми телами мешки, не забывая обшаривать карманы убитых. Вейюан, поморщившись от отвращения к мародерам, направился по тропинке к заброшенному загородному дому какого-то древнего вельможи, чье имя стерлось из памяти жителей города, но чьи пустующие апартаменты уже много веков использовались в качестве городского морга.
  Люди редко заходили внутрь, предпочитая получать скорбный груз у ржавых, скрипучих ворот. Даже могильщики, которых сложно уличить в отсутствии самообладания, иной раз в тавернах после чаши-другой вина, заводили полушепотом разговор о том, что из подвалов дома, где собственно и находились тела для бальзамирования, ведут тайные ходы к Проклятому Лабиринту, а по ночам, около морга мелькает загадочная фигура женщины в белом, которая, непрерывно плача, обходит дом и исчезает в проломе, ведущем в подвальные помещения. Но еще больший ужас и пересуды у горожан вызывал Зедонг, полновластный хозяин городского морга, живший в небольшой хижине неподалеку от древней виллы. Маленького роста, хромой, с выступающими вперед зубами и худым, сморщенным лицом в обрамлении копны давно не чесанных, седых волос, в одежде, разящей кровью и бальзамической жидкостью, он вызывал отвращение и страх. Горожане зажимали носы, когда он, опираясь на устрашающего вида костыль, приходил в город просить милостыню. Некоторые даже были уверены, что старый Зедонг - трупоед или беглый монах - некромант, скрывающийся от братии у Проклятого лабиринта. Его жизнь была полна загадок, но охотников разгадать их не находилось. Он жил уединенно в своей хижине под замшелой крышей и иногда пел песни на странном языке, значение слов которого давным-давно затерялось во времени.
  Вейюан издалека услышал стук топора и, когда тропинка резко вильнула вправо, оказался на небольшой поляне с убогой лачугой в центре, окруженной бамбуковой изгородью, за которой человечек колол дрова с внушающей уважение силой и скоростью. Костыль, прислоненный к деревцу, находился рядом. Подойдя почти вплотную к нему, Вейюан на секунду отвлекся, увидев мелькнувший в окне лачуги силуэт женщины и, в следующее мгновение, был вынужден защищаться от удара острием костыля, направленного ему в сердце. Атака Зедонга не была быстрой, но мощь, с которой он наносил удар за ударом, кривя при этом и без того обезображенное лицо, заставила бы отступить любого другого человека, но только не Вейюана. Блокировав ряд выпадов, он подстроился под ритм боя и. выждав момент, нанес удар по хромой ноге Зедонга, который упал на землю, выронил костыль и лежал, оглушенный, ожидая своей участи. Вейюан убрал меч в плечевые ножны на месте отсутствующей руки и подал руку тревожно смотрящему на него человечку. "Только без глупостей, - предупредил он, - я думаю, нам есть, что сказать друг другу". Как только Зедонг поднялся, Вейюан уселся на пенек и, сделав глоток вина из бутыли, протянул ее настороженному карлику, который жадно принялся пить, не обращая внимания на струйки, стекающие по подбородку на одежду. Отдав бутыль и, заметно подобрев, человечек воззрился на однорукого воина: "Да хранят Вас Светлые Боги, господин", - произнес он, - чем могу быть полезен Вашей светлости?" Вейюан встал и всмотрелся в темные провалы окон лачуги. Ветер переменился и теперь он явственно чувствовал, как со стороны хижины веет едва различимым ароматом ирисов. Что-то смутно шевельнулось в его памяти, но, тряхнув головой, он сбросил наваждение и спросил у Зедонга: "Я видел тебя у павильона Вейшенга. Наш общий друг говорил мне, что если ты узнаешь что-то новое о его делишках, то мы увидимся у порога его оранжереи. Но, признаться, я ожидал другого приема". Зедонг, качая головой и виновато улыбаясь, ответил: "Прошу простить меня господин, я на хотел нападать на вас. Но сюда редко приходят друзья...". - "Что ж, понимаю, время не спокойное. Так что тебе удалось узнать о Вейшенге?" - Я несколько ночей провел во дворе, рядом с его домом, спрятавшись в куче навоза у лавки торговца лошадьми. Его слуги воротили нос, а я спокойно наблюдал, как ночами он принимал странных гостей и не только..., - лицо Зедонга вдруг резко осунулось, усиливая и без того отталкивающее выражение, - О том, что Вейшенг тайно скупает древние артефакты, не слышал только глухой. Его люди в течении последних двух месяцев глубокой ночью разгружали какие-то мраморные саркофаги с резьбой на странном языке.". Он содрогнулся, будто от резкого порыва холода. "Тебе удалось увидеть, что там находится?", - с тревогой спросил Вейюан, видя, что маленький человечек погружается в состояние, близкое к оцепенению. Глаза Зедонга превратились в щелки, его трясло. Подойдя к нему, Вейюан встряхнул его за плечо и повторил: "Что было в саркофагах? Говори же!". Зубы карлика начали выстукивать дробь, вся фигура излучала животный ужас. "Я не знаю, что было в саркофаге, но знаю, кто оставил надписи на них. Я узнал эту вязь...". Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем маленький человечек произнес с ненавистью в голосе, с трудом разжимая онемевшие губы: "Чиан-ши". Теперь настал черед содрогнуться Вейюану....
  
  
  Глава 14. Дворцовый сад
  
  Молчаливые стражи резных ворот, суровые и статные воины, завидев Фэнг Лея и Кианга, приближавшихся к резиденции Правителя, крепче сжали рукояти алебард. После исчезновения Ксинга, Джинг Гуо распорядился усилить охрану внутренних покоев и внешнего периметра дворца. Общая нервозность сказывалась и на жителях города. Обыкновенно бурлящая жизнью площадь перед дворцом пустовала. Ни шатров торговцев сувенирами, ни бродячих акробатов, которые еще недавно танцевали в шкурах священных драконов, ни верещащих от восхищения ребятишек. Никого. Площадь больше походила на внутренний двор городского морга. Лишь небольшие пылевые вихри и обрывки бумаги, поднимаемые ими в воздух, оживляли эту безжизненную картину. Приблизившись к стражам, настороженно ожидающих их дальнейших действий, Фэнг Лей достал из походной сумки свиток со свисающей нефритовой печатью и, развернув, подал его старшине охраны в устрашающем шлеме с чеканным танцующим тэнгу. Коснувшись свитком закованного в броню лба, старшина пробежал взглядом письмена и, с поклоном передав его Фэнг Лею, четко и громко отдал команду страже "Гости Его Величества!". Воины мгновенно убрали убрали оружие, освободив проход и, распахнув двери, провожали поворотом головы Фэнг Лея и Кианга, пока они двигались под сводами толстых крепостных стен. Кианг, которому приходилось служить в регулярной армии, с удовлетворением отметил, что Ксинг явно на своем месте. За, казалось бы, простыми действиями караульных скрывалась долгая, монотонная и изнуряющая работа. Движения стражей были как единое целое, отточены и экономичны. Кианг знал, что также они действуют и в бою. В Ксинге он еще больше почувствовал родственную душу. Ввергая подчиненных в ад тренировок сегодня, Ксинг спасал им жизнь завтра. Эта ответственное отношение к жизни солдат, которые, возможно, клянут его за это обращение, после первого же боя обратится в горячую, сыновью преданность и обожание командира. Он это знал и мысленно желал Ксингу удачи, как собрату по оружию.
  Миновав врата, они вышли на обширную площадь, на противоположном конце которой возвышалось величественное здание дворца Джинг Гуо, Нефритовый павильон, представлявший из себя деревянное трехэтажное строение, облицованное плитками из зеленого нефрита, с двумя слегка загнутыми крышами, окруженное с четырех сторон открытыми верандами. Первые два этажа построены в стиле традиционной дворцовой архитектуры Пяти Королевств. Третий, изолированный от двух первых выносами средней крыши, близок архитектуре монастыря ямабуси. Все было создано для того, чтобы члены правящей династии могли с комфортом предаваться своим увлечениям: на первом этаже находились жилые помещения, второй предназначался для занятий музыкой и поэзией, третий - для молитв. Нефритовый павильон располагался на берегу небольшого озерка и славился своим садом, к которому вела сеть нескольких закрытых от непогоды галерей. Самые экзотические растения, которые только произрастали в Пяти Королевствах, от душных джунглей Хадзи на юге до проклятых ледяных пещер Дзюбокко на севере, нашли здесь приют и тщательный уход. Владелец Цветочного павильона Вэйшенг несколько раз в год снаряжал экспедиции в загадочные уголки Пяти Королевств, привозивших растения самых немыслимых форм и расцветок, за что снискал благосклонность Джинг Гуо и расположение его дочерей, под руководством которых сад становился все краше и краше, разрастаясь и не вмещая все образцы. И вот уже Вэн и Лин, дочери Джинг Гуо, умоляют отца отвести для сада несколько участков неподалеку от крепостных стен и открыть Южные ворота для всех желающих. Говорят, Ксинг пришел в ярость, когда узнал об этой просьбе. И только угрозой отставки добился от Джинг Гуо обещания не нарушать сложившийся порядок. Теперь, когда события в городе приняли столь опасный оборот, многие помянули Ксинга добрым словом...
  Была у Сада еще одна особенность. Он служил местом упокоения почившим представителям Нефритовой семьи. В самом дальнем углу сада, примыкающему к крепостной стене, находились склепы с останками предков, выстроенными вокруг небольшой кумирни, построенной еще основателем династии. Говорят, не без помощи мифических тэнгу. Раз в год, все здравствующие члены семьи отправлялись на семейное кладбище, чтобы принести жертву Светлым Богам и помянуть предков, испросив у них мудрости и терпения, после чего шествовали через весь город, подавая милостыню и помогая нищим и убогим. Так продолжалось столетиями. Но вот наступили другие, опасные времена...
  Фэнг Лей и Кианг пересекли дворцовую площадь и, приближаясь к входным воротам, услышали воздушные звуки арфы и нежный женский голосок, доносившийся со второго этажа. Видимо, страсть к музицированию не оставила принцесс даже в столь тяжелые для семьи времена. Миновав безмолвную стражу, друзья прошли внутрь дома и, ожидая, пока их пригласят на аудиенцию к Правителю, присели на скамье у небольшого фонтана, наслаждаясь прохладой. Подошедший дворецкий с поклоном принял свиток с печатью Джинг Гуо, сообщил, что Правитель предается созерцанию в саду и пригласил их следовать за собой. Идя по многочисленным галереям, петляющим то вправо, то влево, Фэнг Лей вспомнил, что строители дворца руководствовались течением энергии и естественными препятствиями, которые они включили в структуру строений. Сама природа как бы придавала устойчивости дому, в котором люди с уважение отнеслись к великому архитектурному началу природы. Наконец, внезапно, стены расступились, и друзья замерли, пораженные открывшемуся сказочному виду на озеро с плавающими утками-мандаринками и плескающимися огромными карпами, в обрамлении плакучих ив и разбросанными то тут, то там, беседками для чайной церемонии, мраморными скамейками для отдыха и созерцания воды. На одной из скамеек, спиной к вошедшим, сидел Правитель Нефритового Города. Дворецкий, тихо приблизившись к нему, что-то прошептал и остался стоять, склоненный. Прошло некоторое время, прежде чем Джинг Гуо встал и, отдав какие-то распоряжения слуге, развернулся к своим гостям. Фэнг Лей и Кианг опустились на одно колено и положили мечи рядом с собой с правой стороны, демонстрируя чистоту помыслов. "Встаньте" - прозвучал голос, одновременно глубокий и властный, с ноткой безмерной усталости. Друзья увидели статного пожилого человека, с умным, решительным лицом и сетью глубоких морщин в уголках пронзительных глаз под сдвинутыми седыми бровями. Но Кианга поразило не это. Ему казалось, что он видит Ксинга, только без шрама и постаревшего на несколько десятков лет....
  
   Конец первой части
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"