Та, что вышла на серый перрон, заполненный полуспящими, суетливыми лицами, была лучше, чем сладкие мечты встречающего. Величественная осанка, темно-русые волосы, искрящиеся глаза под ярко очерченными бровями, притягивающие взгляд женские формы: высокая грудь, крутой изгиб бедер, чуть полноватые ноги и руки. Одновременно с появлением на перроне этой женщины подвинув весенние тучи, в мир заглянуло лукавое солнце. В лучах ослепительной сони засияли, дразня и переливаясь, капли недельного дождя, огромные лужи, умытые стекла и старый металл вагонов. Она несла с собой и в себе то, что называют одним словом - радость. А многие определяют это одной фразой: "ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!" Пожилая проводница с удивленным блаженством на усталом лице поймала обаятельно сказанное: "Счастливой дороги!", закивала головой, приговаривая: "И вам, уважаемая, удачи! И вам!" Попутчики внимательно следили, ожидая внимания необыкновенной пассажирки. Женщина не обманула надежд, с достоинством и теплотой в голосе произнесла, обернувшись в их торону: "До свидания! Удачи, вам!" Головы закивали в ответ, голоса вторили: "Спасибо! И вам удачи во всем!" Женщина взяла услужливо поданную кем-то дорожную сумку и грациозно направилась к терпеливому мужчине. Прямо перед собой, встречающий держал в руке, три розовых тюльпана. Зрители с жадным вниманием наблюдали. Солнечная попутчица сердечно поздоровалась. Мужчина торжественно вручил цветы, весенней простотой совсем не гармонирующие с царственной гостьей, и церемонно произнес: "Доброе утро, Татьяна Владимировна!". После чего чинно принял в свою вовсе не атлетическую ладонь дорожную сумку гости. Улыбающаяся женщина картинно взяла мужчину под руку, и парочка неторопливо направилась вдоль перрона. Обыденность встречи, разочаровала зрителей. Можно было уловить не громкие фразы: "Интересно, кто он ей?" "Такая необыкновенная, а он - простой замухрышка" "И что она в нем нашла?" "Мда-а-а, вот как бывает, королева и профессор кислых щей!"
А Королева шла по многолюдной привокзальной площади и блаженно улыбалась. Было совершенно не важно, что вокруг она видит недоуменные взгляды, "кричащие" в лицо вопрос: "Что такая женщина делает под руку с этим чахлым очкариком?". Да, ее спутник не красив, лыс, в нелепых очках, ниже ростом, но зато.... Зато, он так искренне предан и совершенно не стесняется своих чувств, капельку нервничает от этой публичной демонстрации, но это пройдет. Он привыкнет к тому, что радом с ним она - ТАКАЯ, какая есть: яркая, большая, счастливая и уверенная в себе. "Уверенная?...хм..." Таня незаметно усмехнулась. Три года назад не было ни уверенной королевы, ни статной женщины, ни этих ярких глаз. Три года назад хмурый март видел перед собой жалкую, ссохшуюся женщину - старуху, с ввалившими глазами, желтой кожей, почи без волос, с дрожащими от слабости нервными руками. Существо. Затравленное и раздавленное страшным приговором болезни, изменой мужа, уходом "друзей". В палате интенсивной химиотерапии в полной апатии к жизни, лежала серая тень, желавшая себе только одного - быстрее умереть. Но судьба, такая фантазерка.... На соседнюю койку перевели сухонькую старушку. За новой больной преданно ухаживал странный мужчина, то ли муж, то ли сын, то ли брат. Определить его возраст по внешности, было трудно. К Татьяне Владимировне не приходили посетители, и странный мужчина стал по-соседски ухаживать и за ней. Звал медсестру, когда заканчивалась капельница, помогал вставать, следил за приемом лекарств, приносил и настойчиво кормил фруктами и другими полезными продуктами. Забота молчаливого, сосредоточенного добродетеля тяготила апатичную Таню,его настойчивость раздражала и отвлекала от, ставшей привычной, глухой тоски. Через две недели соседки не стало. Таня вздохнула, что избавилась от дотошной сиделки, теперь никто не помешает спокойно отправиться вслед за старушкой . Но, то ли химия дала свои результаты, то ли Судьбе, Татьяна Владимировна еще зачем-то понадобилась, одним словом, результаты анализов день ото дня становились лучше, настало время выписки.
На больничном крыльце, в гордом одиночестве, стоял нелепый "выхаживатель". Старомодное пальто, фетровая шляпа, три розовых тюльпанана в руке. Сделав по направлению к женщине два шага и откашлявшись, мужчина торжественно произнес: - Я подумал, Татьяна Владимировна, что будет уместным поздравить вас, и проводить ... домой. Вы позволите?
Оглушенная своим "счастливым" выздоровлением, Таня в ответ лишь растерянно кивнула головой.
- Предполагаю, исходя из вашего состояния, будет рациональным воспользоваться такси. Я его вызвал, и оно ждет у входа. Вы позволите проводить вас к нему?- Голос встречающего звучал казенно-бесцветно.
Снова кивнула. А в голове, кислым леденцом расплылась мысль: "Боже, как все нелепо!" За первой, последовали не менее кислые следующие: "Нелепая жизнь, нелепый мужчина в фетровой шляпе с тюльпанами в руке. Зачем все это?"
- Назовите, пожалуйста, адрес, куда нужнно ехать.
"Куда? А куда мне ехать? Домой к чужому мужу? Туда точно ехать не могу. А куда?" Вслух Татьяна произнесла: - На набережную, пожалуйста.
Таксист завел мотор, и машина понеслась по серым многолюдным улицам. Мужчина напряженно молчал, женщина тоже в забытьи молчала. У спуска к морю, Таня, очнулась, устало произнеся в пустоту: - Я приехала. Еще раз спасибо...
- Антон Петрович. Вы, наверное, забыли мое имя отчество.
- Да, спасибо, Антон Петрович. Дальше я сама.
Тяжело вышла из машины, взяла сумку и, не оборачиваясь, побрела к морю.
На пляже было пусто, сыро и холодно. Долго переставляла ноги по мокрому песку, устав села на какую-то скамейку. В нутри все гармонировало с окржающей природой, там было - пусто, сыро и холодно. В горячих сухих глазах не было влаги, а в горле не было слов. Одно желание - закрыть глаза и раствориться в этой вселенской пустоте под вечный шорох убаюкивающих волн.
- Коньяк, лучшее лекарство от хандры.
Из звенящей тишины раздался серьезный учительский голос. Усталые глаза увидели фетровую шляпу, старомодные очки и розовые тюльпаны, распавшиеся в разные стороны.
- Извините, я не отдал вам цветы. Они немного... падают... Вы не против весенних цветов?
Антон Петрович серьезно старался выпрямить руками поникшие головки тюльпанов, упорно падающие в разные стороны. За последние три месяца эта картина впервые отвлекла, и по-настоящему рассмешила. Синхронно с женским смехом, у самого горизонта расступились плотные тучи, и лучи заходящего солнца широкими, яркими мазками, упали на свинцовую гладь моря. Женщина смеялась от души почти до икоты. Мужчина непонимающе смотрел то на хохочущую женщину, то на тряпочки зеленых стебельков у себя в руках и, наконец, их жалкий вид и собственные тщетные попытки выровнять зеленые ножки искренне рассмешили серьезного "профессора". Отсмеявшись, Антон Петрович, не принимая возражений, отвез замерзшую женщину в гостиницу. Татьяна впервые спала на казенной постели в родном городе. Следующий день напоминал армейские сборы, по мужски, быстро и решительно, преодолев вялые возражения Тани, Антон Петрович увез ее в маленький городок, где его друг работал директором школы и с удовольствием взял на работу безработного искусствоведа учителем рисования. Убедившись, что Таня устроена, мужчина уехал, и женщина осталась в незнакомом маленьком городе, начинать свою новую маленькую жизнь. Новая жизнь, была до предела заполнена школьными заботами и длинными письмами странного мужчины. Летом Антон Петрович приехал навестить и целых три недели стрнная парочка ходила гулять на пляж. Пили вино, купались и говорили, говорили, говорили...
Днем в школе, а вечерами длинные письма-исповеди для Антона Петровича. Днем в институте, а вечером - письма-рассказы Тане, так прошел еще год жизни. В письмах, как в исповеди они рассказали свои, так непохожие друг на друга, жизни до встречи в больнице. Танина бурная светская жизнь модного искусствоведа и строго размеренная, методичная жизнь-работа Антона Петровича. Он учил ее смотреть в суть вещей, она убедила его видеть вокруг себя простые радости и красочную жизнь. Татьяна чувствовала, что к ней возвращается РАДОСТЬ. Антон Петрович понимал, что уже никогда не сможет жить как прежде, до встречи с этой порывистой, яркой и непохожей не на кого странной женщиной.
Этой весной Татьяна приняла предложение приехать к Антону Петровичу в гости. В гости к мужчине, который своими словами и письмами оживил ее иссушенное раком тело и возродил почти погибшую душу. Реанимировал, как те самые розовые тюльпаны, что из безвольных тряпочек вечером на утро стояли по стойке смирно в гостиничном стаканчике.
Королева шла по многолюдной привокзальной площади и блаженно улыбалась своему сладкому счастью. После нескольких лет отчаянной борьбы с леденящими мыслями о никчемности жизни, она идет рядом с мужчиной, который вернул ее к великому счастью - ЖИТЬ! С мужчиной, которому, Татьяна Владимировна Павлова, небезразлична, который поверил не только в нее, но и в жизнь с ней. Мужчиной, который, возможно, питает к ней чувства.... А она? Она, безмерно благодарна и признательна, она уважает его поступок, настолько, что проникается к нему всем сердцем и душой, все больше и больше. И никогда не предаст ЭТО доверие! НИКОГДА! Слишком хорошо она усвоила, что значит обрести веру. И цену этому сложила. Цена - жизнь! Необыкновенная, сладкая, пугающая и манящая! Кто сказал, что нельзя полюбить головой?