Дорога пустынна. Отчётливо слышны мои шаги. Молчаливые здания неизменно следуют за мной. Снова они начали меняться. Железобетон трескается и изнутри вырастает другое здание. На этот раз из чёрного пластичного материала. Я иду и мир вокруг меняется. Трава исчезает. Появляются заросли кустов, неведомых сине-зелёных растений. Дорога размягчается, пытается поглотить меня. Сворачиваю на бетонную тропинку вдоль железной ограды. За оградой вода тонет в сером тумане. Впереди чистый горизонт и неизменная бетонная тропинка. Но спустя несколько часов она становится оживлённым дорожным полотном. Всюду мельтешат тени, призраки посюсторонних сущностей. Идут со мной. Вскоре я снова один - все разбрелись по тропам. А дорога сменилась лесом. Зачем я иду? Если я остановлюсь - всё кончится. Навсегда. Ничего больше не случится. Это не страшно. Я остановлюсь и остановится моё тело, замрут все реакции поддерживающие жизнь. Начнутся реакции разложения. Расцветут другие организмы. Вероятно, каким-то другим сущностям будет выгодна моя остановка. Но это ничего не меняет. Это всего на всего прекращение моих изменений. Откуда я пришёл? Это уже давно позабыто. На дороге теряется многое. Откуда пришли все? Где и когда и как началась дорога? Любопытно, разумеется. Но ответ не имеет других применений. К тому же, никто поворачивающий обратно для исследования истока не возвращался. Не удивительно. Это ведь ещё один путь, другая тропа. Мы идём и сами создаём свою дорогу. Из леса я вышел на пересечение странных дорог. Кажется это вокзал. Сущности сновали повсюду. Куда они спешат? Где будет их остановка? Какой путь они пройдут? Я мог бы остановить кого-либо и спросить. Вероятно, как и ранее это приведёт к непониманию. И в результате только замедлит нас. Вот большая группа проложила роскошную дорогу, украшенную вещами, считаемыми прекрасными, с удобными остановками на небольших отрезках дороги. Многие пошли за ними. Они считают, что знают куда идут. Мнят что это их правильный путь, что это хорошо или справедливо. Что это приведёт их к желаемому. Правильный? Сколько я уже повидал такие собрания. Все ушли. Достигли ли они своей цели? Видимо многие остановились где-то там. Значит, от них уже не узнать. Могут повстречаться ушедшие по этим дорогам и сбившиеся с пути. Когда наши пути на миг пересекутся. Что они могут поведать? Заблудшие путешественники. Как и я. Но только увлечённые каким-то особым путём. Никто из них не может ясно объяснить, что значит их путь, чем он правильный. Всё что я слышу, относится только к их дороге приведшей их к такой-то станции. Там они якобы нашли для себя истинный путь. Но как это применить к тому лесу, из которого я вышел? Там никого не было. Я так давно шёл один. Наверное, я никогда не знал, что значит иметь общую дорогу. Вновь я ухожу от перекрёстка. Вокзал исчезает во тьме. Наступила ночь - три чёрных солнца засияли тенями на белом небе. Теперь моя телесная сущность отбрасывала светлую тень. Остальное погрузилось во мрак. Лишь высокие одинокие деревья в полях отбрасывали такие же светлые тени. Я шёл по жёлтой траве. Впереди виднелась переправа через то, что казалось рекой из серой пылевой массы. Приблизившись, никаких деталей не проявилось. Мне было неведомо, что это за серость бурлит там. Я знал мнение, что это слившиеся сущности, объединённые в поток, мчатся к своему счастью. Можно было прыгнуть и присоединится. Но это не была моя дорога. Чуть восточнее был мостик. Добрый ли, или просто скучающий путник, неизвестно, построил небольшой мостик. Из жёлтой травы. Не думал что это возможно. Он был мастерски сложен. Но некого уже было благодарить. Создатель ушёл своей дорогой. Это лишь его призрак. Сам мост служил посланием - по этому пути вас ждут великие свершения. Перейдя мост я двинулся на север. Я продолжил свой путь по полю ясности неизведанного. Я познавал тайны своей дороги. Встречал следы других на перекрёстках. Они меня многому научили.
...
Я бежала по дороге. Скользкой грязной дороге. Как же я её ненавижу! Будто каждая песчинка впивается в ногу. И на каждом шагу норовишь соскользнуть в канаву. Я так долго была одна... Где остальные? Почему я потерялась? Где ошиблась, где свернула не туда? А куда я шла? Вроде бы все знали куда шли, а я за ними. Не могли же многие ошибаться?! О, ужас, куда они меня завели? Дорога менялась так незаметно. И так же незаметно я осталась в пустоте на отвратительной дороге. Не сюда я желала идти. Но куда? Не знаю. Казалось цель всегда рядом и постоянно приближается. Неужели мы прошли мимо? Или... или мы дошли. И они пришли куда хотели. А я осталась. Отныне приходится самостоятельно выбирать дорогу. Как же это тяжело! Выбор вовсе не очевиден. Каждый перекрёсток это мучение. А раньше всё казалось таким ясным. Луна сияла ослепительно ярко. На чёрном перекрёстке под белым небом, одни тропы казались неясными и серыми, другие же сверкали всеми цветами, что ещё больше запутывало. Наконец с южной тропы кто-то шёл навстречу. Что мне принесёт эта встреча? Не знаю, но чувствую, она будет удачной. Есть нечто особенное в этом страннике. Он приведёт меня к моей цели.
Так, на перекрёстке миров встретились две различные сущности.
...
Мы шли. Казалось, мы понимали друг друга без слов. До недавнего времени. Мы не знали друг друга. Стало немного яснее, когда я упала в яму. Исцарапала раны. Он спокойно протянул мне руку. Ему явно это было не сложно, но всё же мне не давал покоя вопрос, почему он это сделал. Продолжали идти. Прошли два перекрёстка. Раны затягивались. Однажды он спросил, куда я направляюсь. Мне нечего было ответить. Началась пылевая буря и какие-то мерзкие серые тени струились мимо. Я не видела дороги. Если бы не его чёткий силуэт я бы снова потерялась. Так мы продолжали идти. Так бы шли, если бы дорога не стала горным склоном, уходя далеко вниз. Он начал спускаться. Мне стало жутко. Тропинка петляла меж радужных обломков, и белых глыб материи. Я больше не могла этого выносить, это было непостижимо. Взяла его за руку. Он не возражал, ничего не сказал, но крепче взял и меня за руку. С тех пор идти стало не легче, но спокойнее. Впереди была неизвестность. Только всякие неведомые преграды стало проходить спокойнее. Хоть и осознавалась их опасность. Каждый перекрёсток троп мог привести к обрыву, к остановке. Наконец мы спустились в долину. Здесь было даже красиво. Казалось, наш путь лежал прямо между гор. Он сказал, что здесь безопаснее, и я могу искать свой путь - ведь тут можно найти чудесные остановки. Я молча кивнула и пошла вместе с ним к стеклянному озеру.
...
Спустя несколько дней я преодолел гористые склоны и вновь вышел на равнинную местность. Всё это время она следовала за мной. Почему? Я не хотел этого знать. Было приятнее полагать, что моя дорога пригодится ещё кому-то. Мне не ведомо, какая ей от этого выгода. Дул боковой ветерок. Приносил запах цветущих полей. Тогда мне было необыкновенно приятно быть живым, воспринимать всё вокруг и себя во всей уникальности данных мгновений. Светило опускалось к западу, заливая тёплым жёлтым светом поля множества травянистых растений и кустарников. Одинокие птицы летали по своим делам, казалось более медленнее, чем обычно. Природа отдыхала.
Вскоре впереди, у дороги показалось здание. Подойдя ближе, оказалось, что оно стоит на перекрёстке трёх дорог. Внутри уже зажгли свет. Не имея желания дальше уставать, мы зашли. Тут же на нас обрушился шквал резких запахов. Немного привыкнув, принюхавшись, это были аппетитные запахи. Это не шло ни в какое сравнение с дорожной едой - уже сами запахи говорили об этом. Нас поприветствовал весёлый хозяин. Мне его добропорядочный вид показался подозрительным, я насторожился. Был он одет в холщовые брюки и хлопковую накидку, с повязкой на голове. Он был похож на повара-бандита. Такие противоречивые мысли он у меня вызывал. Вся его манера выражаться была смесью всех диалектов, что ему приходилось здесь слышать. С его слов, как я и догадывался, он уже пожил и попутешествовал. Решив осесть и открыть своё дело, дабы спокойно отжить остаток жизни. Возделывая свой "сад" - как он сказал. Отчасти я понимал его желание остановиться, отчасти мне было это чуждо. Моя позиция может выглядеть чудной, но я предпочитаю не занимать твёрдых позиций - никогда не знаешь на какой стороне однажды случится обвал. Наконец мы получили комнаты и отдохнули каждый в своём временном рае. Наутро, проснувшись, я заметил, что внизу было заметно шумно. Шёл жаркий спор. Был слышен и голос владельца, так что, чтобы получить завтрак пришлось вмешаться. Сперва я присмотрелся и прислушался к ситуации. Владелец разговаривал с человеком в высокой шляпе с длинными полями, в тёмной робе и светлой рубахе, обутым во внушительные кожаные ботинки. Насколько я понял спор шёл о значимости свободы граждан. Владелец защищал индивидуальную свободу, почти на грани анархии, оппонент же утверждал право государства вмешиваться в личную жизнь, когда это необходимо.
Я же вступил на среднюю полосу умеренности. Предлагая общественное устройство, без жёстких принципов и рассматривающее каждый конкретный случай, не абсолютируя и не подгоняя его к каким то образцам. Да извинят меня, но я также соизволил упомянуть великий изостенический полиноид мерно лужащий обаятельные местеца. Такое они уже не стали терпеть, и я оказался вне стен этого здания. Продолжив путь и наслаждаясь созерцанием столкновений зелёных и жёлтых облаков, я забрёл на захламлённый участок дороги. Здесь валялись всевозможные и невозможные остатки устройств, вероятно высокотехнологичного производства. Кое-где из кучи проводов, схем и пластика, торчали и обломки конечностей. Некоторые походили на мои, другие же казались вовсе потусторонними. Ветерок гулял здесь, создавая демонический гул. Однако это не было свалкой. Там и тут были видны достаточно чёткие контуры, различные типы куч хлама. Это было полем битвы. По таким обломкам идти было затруднительно. Живности тут было мало. И вот я подходил к ещё не оконченному сражению. О, это было и прекрасно и отвратительно. Гигантские сверкающие корабли или машины, это было трудно разобрать, мчались со значительной скоростью. Они проносились мимо меня. С боков их атаковали такие же устройства и ещё тучи мелких голубоватых летательных механизмов. Обломки сыпались не переставая - разные обрывки проводов и разбитые экраны. А иногда и ещё работающие орудия. Взрывы слышались редко. Я миновал это событие как плохую погоду. Свысока ещё сыпались какие-то мелкие обломки, но из активной зоны я вышел. И тут пролетело оно - огромная крепость, отблёскивающая бело-голубым светом. Меня сбило с ног потоком воздуха. Я лежал и смотрел как это, заслонив всё небо, высилось, казалось надо всем миром. Электрические цепи слышимо гудели. Выждав несколько минут, ветер утих, и гул начал удаляться. Встав и отряхнувшись, я стал прокладывать путь дальше, в направлении знакомого чёрного солнца.
...
Что бы всё это значило? Задавался я вопросами. Тогда же в небе чёрный лёд чётко вырисовал: значение исчезло. Во что же я могу верить, на что положиться? Ответ появился незамедлительно- туманная определённость постоянна. В чём же тут смысл? Я начал отчаиваться. Вытемнился ответ: смысла без смыслозадающего субъекта нет. Что же, мне придумывать собственный смысл? Знать бы что мне нужно...
Чёрный свет проникал через листья деревьев. Я давно забрёл в лес. Зелёненький шелестящий лес. Птицы щебетали успокаивающе. Если бы не это солнце, то было бы как в самом начале. Успокоившись я заволновался. Всё было подозрительно из-за своей обыкновенности.
...
Проходя мимо одинокого холмика, я заметил в нём металлическую дверь. Казалось уже час не происходило ничего интересного, и я зашёл. Дверь за мной исчезла, а я оказался в пустой белой комнате. Выхода не было. Спустя несколько часов ничего не изменилось. Не было в ней ни углов, ни звуков. Только равномерный неяркий белый свет отовсюду. Я проголодался. С тех пор мне я питался только числами. Жареные восьмёрки под семёрочным соусом, с гарниром из варёных шестёрок и десерт из взбитых двоек и четвёрочного желе с единичным соком. Превосходные девятки с бульоном из дробных чисел. Особенно мне понравилось вкушать пять тысяч восемьсот пятьдесят шесть, и конечно же триста два и пять четвертей. Белизна всё также издевательски равномерная не давала понять, где тут выход. Я пробыл там безвылазно уже четыре часа. Мог бы вылезти так бы и сделал, сомневайтесь. Да, да, именно сомневайтесь - этого у нас не отнять. И бывал я тут ещё долго. Воспоминания начали всплывать кое-где и показывать ушки и пятки.
Однажды, я проходил через деревушку. Издали я заметил, что там идёт горячая перепалка на грани войны. Подойдя ближе и спрятавшись в сене, я стал наблюдать. Одна сторона - пришедшие вооружённые люди требовали от других - жителей деревушки уплатить налог. Жители отказывались по причине необоснованного повышения платы. Из толпы деревенских вышел молодой человек и сказал, что он не будет платить и подчиняться на таких условиях, что это будет не лучше смерти. А раз так, и он этого не может сделать, то и угрожать ему нечем - одна смерть не лучше другой. Тогда бандиты рассердились и убили его. Жители стояли спокойно и заявили, что они все согласны с этим человеком. Если их всех убьют то бандиты ничего от этого не выиграют, только лишатся того что было. Когда их вырезали, один мальчишка успел убежать. Бандиты ушли ни с чем, поражённые этим случаем. Много позже мальчишка рассказывал эту историю в других поселения, и разбойники передавали это сказание. Оно обросло многими эпическими подробностями. Так оно стало влиять на других. Гибель этой деревушки стала ярким примером для будущих поколений. Что же она для них значила, я не могу точно сказать. Возможно необходимость компромиссов или терпимость или же героическую решимость свободной воли. Многое может быть. Сейчас неважно, что именно. Эта история стала символом. А я шёл дальше и думал об этом.
Когда мне становилось невыносимо скучно, я мог спать, стоять, сидеть, вспоминать, выдумывать слова, фразы, смыслы, воображать миры с невозможными правилами. Так посмотреть я по-прежнему многое мог. Выносить изоляцию было не так и сложно, поначалу. Затем исчез звук. Не то чтобы он был заметен, но его не стало вовсе. Ни шуршания одежды, ни шагов, ни жужжания воздуха, ни сердцебиения. Вот это уже начинало давить на самообладание. Но вскоре и к этому терпение приноровилось. Потом пропали запахи, и как оказалось - я проверил, лизнув себе руку - вкусы. Вот это было действительно безвкусное положение. С течением времени стало трудно вспоминать звуки и запахи и вкусы. Так я начал ломаться. Иногда начинались приступы бешенства, потом атараксии. Я колотил стены, избивал себя, дабы хоть что-то ещё почувствовать, получить хоть немого разнообразные ощущения. Я лежал и не двигался, теряя даже желание дышать, но как ни странно дышать не переставал - видимо не было и желания переставать дышать. Сознание опустошалось с каждым часом, минутой. Кажется, я начал многое забывать. Появлялся страх забыть себя. Хотя я не уверен, что знал кто я. Действительно кто я, какова моя сущность, какие у меня уникальные атрибуты или какие есть характерные показатели. А есть другие? Теперь весь мир это я и комната. Граница тела начала рушится. Ощущение конечностей отпадало от меня. Я их ещё чувствовал, но они были отдельно от меня, были частью комнаты и всего мира. Я замыкался на одном сознании себя, на идеях что ещё мог помыслить. Я ещё воображал райские сады с водопадами семёрок, со щебетом корицы. Водопад ответственности на утёсе отчаяния. Воображал мегаполисы разнообразия с категориальными жителями, дорогами функций и небо полное прекрасного. Мир истины был мной забыт, если я его помнил. Когда от меня откололся последний осколок надежды, я стал точкой в мире единицы. Всё стало одно и я это всё. Вдруг появилось ничто, оно было более чем нечто, и я обрёл множественность. Появились линии. Я собирал заново себя и свой мир. Отгораживал своё и ненужное точка за точкой. Нашёл цвета и линии приобрели часть объёма. Тогда-то меня чуть не поглотил бесконечный мир фракталов. Из него я вынес новое понимание качеств. Я приобрёл нужные свойства, внимание, неуверенность, вероятность. Остальное же было не я - оно было другими или внешним миром. Количества показали действия. Отношения пространства научили ценить различия. Познав время, я отверг субстанцию. Моя сущность переродилась и комната исчезла. Я обрёл свободу.
...