Сэйджо : другие произведения.

Хаосмос - тело_без_органов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (2007-2010) Дьявол, Башня, Звезда, Шут.
  ~Тело без органов ~
  
  
  ПРОЛОГ
  
  Жить, захлебываясь плазмой,
  От рассвета до оргазма,
  Выть на звезды в поднебесье,
  Есть на завтрак гниль и плесень,
  Верить в мертвые знаменья,
  Ждать затменья в воскресенье...
  Разум выскрести из мозга -
  Быть нелепым, тонким, плоским,
  Вечный космос прятать в сердце,
  И травится водкой с перцем...
  Череп свой дробить на части,
  Крыть червонно-черной мастью...
  Мысль сшивать одним стежком,
  Млечный путь пройти пешком,
  Пить туманность Андромеды,
  Кутать тело звездным пледом...
  Вынуть собственную душу
  И рассыпать в метеоры,
  Завязав в узлы потуже!
  Скоро ль будет это?
  -Скоро!..
  
  03.04.2007
  
  
  
  Глава1
  
  -Я мир ненавижу! Я говорил, нет?.. - и пальцы в серебряных кольцах ломать, ломать, с хрустом так, как куриные шеи сворачивать, птичья кровь не вкусная, она жидкая и пахнет совсем иначе, чем человеческая...
  Меня всегда тошнит, когда я её пью, плохо мне, наизнанку прямо-таки выворачивает( Но надо: говорят - кровь продлевает жизнь...
  -Кто говорит? Те, кого ты презираешь изначально?
  -Ах ты, сука! У тебя слишком длинный язык, ты знаешь?! Использовала бы ты его ещё по назначению(
  
  А что за назначение такое у языка, а? И сам не знаю, для чего...Он нужен чтобы разговаривать, чтобы трахаться, чтобы облизывать раны, делать в нем пирсинг, вот зачем, черт побери, он нужен?! Отрезать к чертовой матери, делов-то...не надо мне его, тварь сволочную, если больше ничего не умеет... Вот если бы языком можно было смотреть в небо, да так, словно он - телескоп, смотреть - и видеть звезды, туманности, галактики там разные, вот это было бы да, это было бы хорошо, с толком... А так...Мелочи какие, подумаешь, язык...
  
  -Хочешь меня? - и к себе притянуть за руку, выворачивая, чтоб вскрикнула от боли тонким своим голоском. Вот дура-то, прости господи... Какого бога ты просишь? Никакого, нет у меня бога... Хаос... Нет больше ничего... А как же космос?
  А! Вспомнил... хаосмос... "понятие постмодернистской философии, фиксирующее особое состояние среды, не идентифицируемое однозначно ни в системе отсчета оппозиции "хаос - космос", ни в системе отсчета оппозиции "смысл - нонсенс", но характеризующееся имманентным и бесконечным потенциалом упорядочивания (смыслопорождения) - при отсутствии наличного порядка". Навсегда запомнил, бред псевдонаучный... Сдохнуть бы... Как бы не так... Шевелится ещё мысль... Вот бы телу статься сплошь энергией... Тогда бы мысль заменила мне мозг... И ничего бы не болело внутри, не ныло, не требовало очередную дозу химикатов... Смыслопорождение... А есть ли он смысл... И есть ли то, что способно его породить... Я пока останусь...осмотрюсь, быть может - и найдется...
  
  -Поцелуй меня... - и глаза прикрывает, вроде томно, как ей кажется, а на самом-то деле...детская порнография, изнасиловать её что ли, чтоб не повадно было?.. Нононо...в голове-то другое, кого обманываешь... "Вот бы вырвать ей её поганый язык, да покрошить в кусочки аккуратно, скормить, чтоб жевала, плакала, мычала, идиотка малолетняя..."
  
  -Что ты так смотришь на меня? - пугается, тварь. Видно, чует, что не зря у меня ухмылка по лицу бродит...
  -Да не бойся, плохо не сделаю, - и ножик в кармане вертится, ворочается, всю подкладку уже изорвал, будто наружу просится...
  А я ведь правду сказал, плохо не сделаю, только лучше станет ей - без языка-то...звезды он все равно не видит, а зачем тогда ещё оное надо?...........................................................................
  
  апрель, 2007.
  
  
  
  Глава 2
  
  -Каждый продается, у каждого своя цена, - тут надо бы отвернуться и прикурить не смотря на дождь...
  Дождь весной всё тот же, та же вода с неба, какая к чертям собачьим романтика, ебал я такую романтику.
  -Злой ты, - и рукой своей за мою вечно холодную, пальцы переплетает.
  -Но ведь правда... - отобрать у неё-таки руку, чтоб повздыхала обиженная и смирилась, нет у неё выбора...
  -И ты?
  -Что я?
  -И ты продаешься? - смотрит вроде как наивно, на самом деле радуется, падла, в душе, если, конечно, у животных есть душа...
  -Продался бы, да ведь никто не купит, - выдохнуть дым ей в лицо, - к тому же...я не знаю своей цены...
  
  И правда, сколько я стою? Можно продавать органы из тела, можно продавать тело, можно продать тело... А душу? Заложить? Кому? Ну и где эти прославленные темные силы? Эй, сатана, мать твою?! Давай, пришли хоть одного завалящегося демона - я продам ему душу! Зачем она мне, сука бесполезная, только мучает, что спать не могу: курю, курю, курю в окно, голова разрывается от мыслей... Но ведь не в голове же живет, а где тогда?! Эх, вытащить бы душу да глянуть хоть одним глазочком...
  
  -Хэй! - трогает за плечо тонкими пальчиками, получая удар по лицу, чтоб отлетела, взмахивая ручками-палочками, и ревела потом в углу... Бить надо, это вроде как воспитательная мера...
  -Хватит сырость разводить, - внутри начинает подниматься злость, черная прожорливая злость, так что пелена застилает глаза, снова хочется убивать, рука привычно скользнула в карман...ножа там почему-то не оказалось. Ну да ладно...
  
  -Вставай, - поднимаю её за шкирку, как полуслепого котенка, - я буду тебя продавать.
  Пялится, пялится. Глаза большие. Детские.
  -А может стоит сначала тебя разделать? - меланхолично потекли размышления вслух...
  Нет, серьезно, притащу сейчас домой, засуну в ванну, хорошенько потру мочалкой, чтобы чистенькая была, а потом просто проломлю ей черепушку острым концом молотка...
  Когда я думаю об этом, мне всегда хочется.
  Интересно, каково это трахаться с трупом? Нет, не только что с убитым. Выкопать из могилы, пролежавшего там с месяцок. Вдохнуть ядовитые трупные пары, набрать полные легкие...ммм... Вот что сталось с тобой, мерзкая шлюха! Ты и после смерти осталась шлюхой; знаешь, я даже тебе заплачу, да! Я хорошенько тебя отделаю и заплачу за это, видишь - я кладу деньги вот сюда, под подкладку тронутой гнилью обивки гроба.
  Я осторожно усаживаю тебя на землю подле могильного камня.
  -Прекрасно выглядишь, - прикоснуться губами к изъеденному червями рту возлюбленной подруги, - и всё так же хорошо целуешься, хахаха!..
  Я расстегиваю ширинку на штанах, доставая уже затвердевший от возбуждения член, и, схватив тебя одной рукой за голову, проталкиваю его тебе в рот, глубоко - до самой глотки...
  Ннн... О, да! Ты никогда бы при жизни не отсосала у меня... Впрочем, ты и сейчас этого не делаешь, мертвая тварь!
  Рывком дернуть за волосы... И голова, даже не хрустнув, отвалится, обнажая белые кости позвоночника...
  Я опускаю твоё измученное тело на траву, вокруг уже кружатся жирные кладбищенские мухи с зеленоватыми хитиновыми брюшками... Пошли вон, ублюдочные прожорливые сволочи!!! Она моя, поняли?! Моя. И если надо - я сам, сам сожру её, всю, и даже треснувший череп обглодаю!
  И словно в подтверждение отрываю кусок гниющего мяса, оно зеленовато-серое, волокнистое, и источает ни с чем не сравнимый тошнотворно-сладковатый аромат тлеющей плоти...
  Наконец-то я смогу овладеть тобой, моя прекрасная любовница! Жаль только, что ты не сомкнешь объятья холодных костлявых рук, не обнимешь меня, не прижмешься доверчиво к груди, но я готов, я готов пожертвовать этим ради того, чтобы кончить в тебя, спустить всё, полностью, до последней капли...
  Бывшая когда-то полной и красивой грудь, сейчас сдулась и обвисла, но мне она нравится и такой, я готов засыпать её поцелуями, целовать и гладить обезображенный сапрофитами живот. Нет, это уже не нежный округлый животик, подрагивающий от легкого прикосновения мужских рук, теперь это отвратительное рыхлое брюхо, наполненное фекалиями и продуктами работы гнилостных бактерий...
  Я распутываю полы савана, высвобождая твои ноги...вернее две изъеденные полуразвалившиеся конечности... Рука проскальзывает в промежность, погружаясь во что-то влажное, липкое... Я вытаскиваю пальцы - они покрыты клейкой слизью непонятного происхождения и желтоватым гноем, в котором копошатся, тонут и всплывают маленькие черные насекомые, похожие на муравьев...
  Я вытираю ладонь о твой похоронный наряд, облизывая затем остатки, высасываю их и из-под ногтей... Как же я тебя хочу, моя мертвая леди! Нет причин медлить дальше, я придавливаю твой труп весом собственного тела, проникая внутрь тебя... Смазку и влагалищные соки сегодня заменит слизь, а эти странные ползающие жучки так приятно жалят и щекочут головку члена...
  Быстрее, быстрее, ещё быстрее... Вот уже не сдержать мне белой, как крахмальный кисель, струи наслаждения, что перемешивается в единое целое с прогорклым гноем и трупными выделениями... Интересно, если бы мы смогли зачать ребенка, кого бы ты родила от этой связи, моя дорогая?..............................................
  
  -Эй! Ты слышишь, что я говорю?! - малолетняя дура дергала меня за рукав куртки, пытаясь обратить на себя внимание.
  -Ну, конечно, девочка, - противно разулыбался я, поглаживая её по жиденьким светлым волосам, - просто задумался...
  -О цене? - вскидывает бровки, любопытная...
  -Нет, малышка, о любви...- и пошел, подпрыгивая, по мостовой, ловко скользя меж весенних луж...
  Всё-таки романтика есть, и это не то, о чем пишут в книжках. Нет, это просто состояние души... Эх, продать бы эту душу, да поглядеть на неё хоть одним глазком...
  
  апрель, 2007.
  
  
  
  
  Глава 3
  
  Кратко
  
  Если отрезать все пальцы на руках и сложить их по кругу - получится ли похоже на солнышко с лучиками?
  Я думаю да.
  А будет ли оно греть?
  Нет.
  В мертвой плоти нет энергии.
  Так за что же я люблю мертвую плоть?....................
  
  -Я тебе нравлюсь? - вертится перед зеркальной витриной магазина.
  -Да.
  -А почему я тебе нравлюсь? - и ресничками тааааак наивно хлопает.
  -Потому что ты живая, - чиркаю зажигалкой.
  -А я видела как ты смотрел на фотки с трупами и у тебя зрачки расширялись...
  -И? - улыбаюсь почти ласково.
  -Значит тебе мертвые больше живых нравятся... - надула губки.
  -Ты - дура. Знаешь об этом?
  Отвернулась, фыркнула, но не обиделась - знает, на правду не обижаются.
  
  Подойти, обнять сзади, рукой за шею прижать:
  -Пошли потрахаемся? - посмотреть на четвертый этаж, где кажется должна быть её квартира.
  -Правда у меня на малолеток просто так не встает, - заявить ей равнодушным тоном, когда уже дома покорно скинет одежду и вся такая маленькая, трогательная присядет на свою заваленную мягкими игрушками кровать.
  Насладиться сполна её ничтожным видом, трепещущими в глазах бликами, глядя - как она закусывает нижнюю губу, чтобы не разреветься...
  Робко улыбнется, протягивая руку к ширинке на моих джинсах. Ан-нет, девочка! думаешь, если у тебя такие озорные пальчики, то я сразу поведусь на твой конфеточно-нимфеточный вид? Ничего подобного.
  -Ложись на спину, - приказываю я ей.
  Она беспрекословно выполняет сказанное. Откидывается назад, широко раздвигая тонкие ножки, розовые соски на маленьких грудках затвердели, а животик чуть подрагивает... Я ещё ни разу с ней не был....
  -Ты целка? - облизываю палец и просовываю ей в промежность.
  -Ай, - вскрикивает скорее от неожиданности, чем от боли.
  Я удовлетворенно хмыкаю.
  -Ну так?
  -Да, - покраснела и отвернула лицо.
  Вот краля! Смешно, право слово)
  Наваливаюсь на неё, целовать в рот противно, поэтому кусаю её за ухо...
  Она ждет - ну когда же, когда? Вот маленькая дрянь) А потекла как взрослая женщина, хах!
  -Так меня хочешь? - шепчу ей.
  -Мм... - кивает.
   Лааадно, сама сказала, за язык не тянули...
  Кладу ей руку на шею и слегка надавливаю...
  Другой рукой проталкиваю член ей между ног, чувствуя небольшое сопротивление...
  Тихо вскрикивает, крови почти нет...
  Осторожно двигаюсь внутри неё, она такая узкая.......приятно.
  Продолжаю сдавливать шею, ммм...как хорошо, сильнее, уже двумя руками душить её, быть внутри неё, глубже, сильнее, проникать глубже, сдавливать руки сильнее, глубжесильнееглубжесильнее....
  Она хрипит и пытается убрать мои руки, но я уже не здесь....и пальцы словно приросли к её коже, я чувствую как бьется жилка под ними...
  Её лицо стремительно бледнеет, она раскрывает рот в надежде набрать воздух..........но я буквально впиваюсь ногтями в её тонкую шейку.........
  Возбуждение нарастает.....да, еще, еще, моя дорогая!
  Подари же мне блаженство, развратная сучка!
  Последнее движение, последнее сжатие...
  Я кончаю прямо в неё...
  Она больше не дышит.............
  Обессиленный, лежу на мертвом теле, она ещё теплая, мягкая...............
  
  -Я тебя люблю...- выдохнуть в изнеможении, и закрыть глаза с расширенными зрачками.
  
  апрель, 2007.
  
  
  
  
  Глава 4
  
  
   Моя маленькая любовь, не покидай меня...
  
   -Я устал, детка... Я правда чертовски устал... - облокотиться на спинку кресла, положив тяжелую ладонь на горячий лоб.
   -Чего ты хочешь? - склонила голову на бок, так что рыжие волосы разметались мелкими кудряшками по плечам.
  Эта не похожа на прежних, эта - особенная, она понимает, что её ждет и даже не думает убегать и прятаться... Я нашел её под мостом: рыжая девочка в потасканном платье и с куклой в худеньких ручках, она была похожа на забытый сон...на мою маленькую сестру, которую после смерти родителей я убил, перерезав ей горло ножом... Это был последний раз, когда я плакал... Я убил её, потому что не хотел, чтобы она из своего чистого и светлого мирка попала в этот земной ад вечной пошлости, разврата и предательства... Я помню её темно-синие внимательные глаза, я помню как в тот день она тихо сидела в углу нашего опустевшего дома, он уже был заложен и через неделю надлежало оттуда съехать...
  Она обнимала свою потрепанную куклу и плела ей косы, завязывая старыми лоскутами из маминого сундука...
  -Элли, - тихо позвал я.
  -Элли, Элли... - отозвалось бездушное эхо, гулко звучавшее средь серых каменных стен.
   -ЭЛЛИ!! - упасть на колени, обхватив голову руками, и рыдать, рыдать, выть в голос, пока серебристые лунные лучи не заскользят по осколкам выбитого оконного стекла, подняться тогда и молиться, молиться, молиться неизвестным богам...умоляя их послать её душу в рай для маленьких фей, выдать ей красивые цветные крылышки, чтобы порхала как бабочка от цветка к цветку, она так любила бабочек, легких, беззаботных бабочек...
  -Прости меня, Элли...
  -Я знаю, - нежные ещё будто детские пальчики коснулись плеча, заставляя вздрогнуть всем существом, перехватив маленькую руку, стиснув в своей большой ладони.
  -Я знаю, - повторила, серьезно глядя на меня.
  Зажмурить глаза, перебарывая в себе закипающие слезы.
  -Ты можешь плакать, - обняла, прижалась хрупким тельцем, перебирая мои спутанные темные волосы...
  -Ты не понимаешь, девочка, - хриплый смешок слетел с губ, разбившись о грани ледяных кристаллов ночного воздуха, сегодня заметно похолодало, ноябрь плавно перетекал в зимнюю стужу с её долгими вечерами и ослепительно белым горизонтом, горизонтом похороненных надежд...
  Подняла за подбородок, посмотрела в упор, но не навящево, с лаской посмотрела...
   -А у тебя глаза красивые... - улыбнулась, так что ямочки на щеках, - такого странного цвета: то ли карие, то ли зеленые...Они похожи на древесную кору...
  -Возможно, - поднять её от земли, чтобы смешно болтала ножками; закружить, закрутить, как марионетку дергая за ниточки...
  -Любишь карусель?
  -Люблю, там лошадки красивые, - и свою несчастную куклу теребит, взгляд в пол, и шепчет:
  -Но тебя больше люблю! - сказала, вспыхнула, отвернулась.
  Вот черт! Тщетно ищу в душе злость...напрасно - нет её сегодня...
  Быстро застегиваю пуговицы на старом сером пальто, и, схватив сумку с кое-какими вещами, к выходу бегом.
  -Погоди, пожалуйста! - кричит вдогонку, в голосе слезы.
  Но не могу я, не могу остановиться! Если останусь - убью её. Да, я чудовище, я мерзкая отвратительная тварь... Но убить второй раз единственное светлое чувство в своей жизни даже я не способен...
  -Я же умру без тебя! - доносится из старого каменного дома, что месяц служил нам приютом.
  Слова врезаются в моё сознание, причиняя почти физическую боль... Я падаю на колени, отбросив сумку, впиваясь в землю руками, и крик рвется из горла...
  -Прости меня моя девочка... - стекает кровью по подбородку...
  Она снова рядом, стоит, смотрит своими темно-синими внимательными глазами...
  -Ну что ты, - ветер треплет её грязное, бывшее когда-то розовым платье...
  Показалось или нет? Что за чертовщина - она смеется, смеется и за спиной искрятся прозрачные крылья...
  -Убей меня, братик, - и протягивает мне что-то, - прошу тебя, убей!
  Давно знакомый мне нож блеснул в неверном лунном свете, черные узоры расцвели на рукоятке, перемешанные с буро-ржавыми пятнами... Это была кровь Элли, я помню как она брызнула из сонной артерии, когда металл мягко вошел в её глотку...
  Я дрожащими пальцами беру нож, голова кружится и болит так, что я плохо соображаю где нахожусь и что делаю, ноги подгибаются, внутри всё горит и тело бьет лихорадка... Я с трудом сохраняя равновесие подхожу к своей маленькой знакомой, хватаю её за волосы и притягиваю к себе... Я целую её прямо в рот, быстро, жадно, впиваясь зубами... Она пахнет фиалками и розами - именно так как и полагается пахнуть феям...
  -Ничего не бойся, - покорно запрокинула голову назад, открывая мне тонкую хрупкую шейку...
  Я осторожно поднес нож к синеватой пульсирующей жилке на её шее...
  Мгновение, небольшое усилие и красная, красная полилась...прямо мне на руки, на одежду...теплая...кровь ли?.. Я слизываю ароматные капли с пальцев... Кровь.
  Отпускаю её, и тело почти беззвучно падает на уже припорошенную первым снегом землю...
  Такая жалкая, с вспоротым горлом...лежит раскинув тонкие ручонки...а рядом кукла, с остекленевшими глазами, тупая безмозглая кукла, такая же как она сама...
  Я вытер нож о подкладку пальто и бросил подле неё...
  А потом, подхватив сумку, быстрым шагом направился к воротам...
  -Прощай, Элли! - обернулся и долго смотрел на медленно таящий контур девочки...
  И только когда последние её очертания померкли и прозрачные крылышки мелькнули вдали, я открыл калитку и двинулся прочь.
  
   июнь, 2007.
  
  
  
  
  Глава 5
  
  Я шел по занесенным снегом улицам, я шел, не замечая времени, не видя абсолютно ничего вокруг, этого мира для меня словно не существовало вовсе... Весь мой разум был поглощен одной единственной мыслью - кто-то узнал, кто-то вычислил, выследил, почти что поймал меня... Осознание случившегося порождало внутри слепую злость и окрашенную в кроваво-красный, как пелена перед глазами, глухую агрессию... Я смял в руке полупустую пачку сигарет и, не глядя, бросил её под ноги... Поднявшийся ветер замел её и мои следы ровным слоем крупных снежных хлопьев...
  Руки без перчаток уже изрядно закоченели и пальцы плохо слушались, так что я счел это достаточным фактором, чтобы, незаметной тенью проскользнув в первый попавшийся подъезд, скрыться там от холода... Опустил воротник своего отнюдь не подходящего для зимней стужи серого тканевого пальто, я поднялся до третьего этажа и уселся на подоконник, упершись ногами в примыкавшую к окну стену... Прилипший к моим тяжелым, шнурованным ботинкам снег начал медленно таять, превращаясь в грязно-коричневую лужицу растекшейся по белой поверхности недавно покрашенного подоконника воды...
  Необходимо было подумать, да-да, пораскинуть мозгами, что же это за умник вышел на мой след, и где же это я так крупно успел наследить... Но ничего путного в голову не шло, и я, чертыхнувшись, полез в карман за непочатой ещё пачкой ментоловых сигарет, говорят, что никотин стимулирует мозговую деятельность, по-моему это откровенная брехня, но сейчас мне было наплевать что делать, лишь бы делать, пусть хотя бы курить...
  Я смотрел в ночь за окном, стекло было мутное, да к тому же на улице бушевала метель, так что картинка была весьма расплывчатой... Я прикрыл глаза и затянулся... Защелкали замки, скрипнула дверь этажом выше и послышались торопливые шаги по лестнице, я спрыгнул с подоконника и тоже побежал вниз, не хватало ещё напороться на кого-то с лишними расспросами...Оказавшись на улице, я, не оборачиваясь, вновь побрел по тротуару... Снег летел прямо в глаза, так что я с трудом различал дорогу. Сквозь шум метели сзади до меня донесли какие-то крики. Я остановился, прислушиваясь. Кажется, кричала женщина. Я молча пожал плечами - не моё дело, и уже собрался было двинуться дальше, как до моего слуха донеслось слово "зажигалка". Я тут же похолодел, хотя куда уж больше - я и так в буквальном смысле был почти покрыт корочкой льда. Заледеневшими пальцами полез в карман пальто, со слепой надеждой пытаясь нащупать там металлический корпус черной зажигалки с выгравированными на ней моими инициалами. Эта вещица была дорога моему сердцу как память - мне подарил её отец, ещё до того чудовищной автокатастрофы, унесшей жизни моих родителей, а потом и сестры... Но не нашел ничего кроме старых троллейбусных билетов и пары не весть откуда взявшихся леденцов. В это время ко мне подошла та самая женщина, чьи крики привлекли моё внимание пару минут назад. На ней была синяя меховая куртка и поношенные джинсы, светлые волосы уже сплошь покрыты снегом, снег был и на её ресницах, обрамлявших прозрачно-зеленые глаза, быть может, они и не были зелеными, но в тусклом свете уличного фонаря я не смог разглядеть лучше.
  -Это не вы случаем обронили? - обратилась она ко мне, протягивая на раскрытой ладони такую знакомую мне матово поблескивающую черную зажигалку.
  -Похоже на то, - мельком глянул на женщину и, взяв зажигалку, быстро засунул её в карман.
  -Спасибо, - кивнул я, намереваясь на том закончить наш незапланированный и, честно говоря, ненужный мне разговор.
  Она улыбнулась и, поправляя ремешок сумки, который похоже постоянно сползал у неё с плеча, заметила:
  -Вы что-то не по погоде оделись...
  -Мне так нравится, - хмыкнул я, - что ж, спасибо, и всего хорошего!
  Развернулся и направился в сторону.
  -Постойте! - она догнала меня, схватив за руку. -Я же вижу, что с вами далеко не всё в порядке! Так и заболеть недолго. У вас вероятно что-то случилось... Идемте, вам нужно срочно выпить горячего чаю, а лучше коньяка...
  Отказываться и сопротивляться не имело смысла. Я и правда изрядно продрог, да и есть, признаться, хотелось...
  -А не боитесь вести домой незнакомца, к тому же почти что бомжа? - ухмыльнувшись, спросил я, когда мы нырнули внутрь всё того же злополучного подъезда.
  -Вы не похожи на бомжа, - возразила она, глянув на меня из-под длинной челки, что непослушными прядями спадала ей на глаза, - скорее на потерявшего смысл...жизни или чего-то ещё...хм...не знаю.
  "А был ли он, смысл-то?" - подумалось мне про себя.
  
  -Ну вот, разувайтесь и идите в ванную, вам надо отогреться, - она уже переобулась в уютные домашние туфли и скрылась на кухне.
  Я молча последовал её рекомендациям и, скинув ботинки, прошлепал куда мне указали.
  
  После, уже сидя в кресле, облаченный в предложенный мне мужской махровый халат, я пил горячий чай с лимоном и слушал её нехитрую историю. Мою благодетельницу звали Лора, ей было 27 лет, и вот уже шесть из них она жила в этой квартире одна, работала секретаршей в какой-то риэлтерской конторе, вообщем ничего интересного... Я немного успокоился и позволил даже задать ей несколько вопросов относительно моей персоны.
  Я представился чужим именем - Герман, не знаю почему оно пришло мне на ум, видимо, подсознательно подобрал имя на букву G, что была выгравирована инициалом на зажигалке.
  -Очень мило, - она мягко улыбнулась, забирая из моих рук пустую чашку. - Не хочешь ли немного отдохнуть, Герман?
  Как-то плавно и вполне органично мы перешли на ты.
  -Да, пожалуй, это было бы весьма кстати, - я потянулся и зевнул, демонстрируя усталость.
  Она кивнула:
  -Сейчас я постелю тебе на диване в комнате...
  -Как же мне тебя благодарить, ты просто фея, - я проникновенно посмотрел на неё.
  -О благодарности чуть позже, - краска прилила к её щекам, и она занялась посудой.
  
  ...Мы лежали на её кровати, и я осторожно перебирал волосы Лоры, не по причине, что мне они нравились, а потому что их серебристый оттенок выгодно подчеркивал аристократическое изящество и длину моих пальцев... Захотелось курить. Я осторожно, стараясь не разбудить мою новоиспеченную любовницу, поднялся с постели и, взяв сигареты, вышел на балкон... Ледяной ветер обдал меня свои дыханием, заставляя кожу покрыться мурашками...
   Я не особо чувствителен к холоду, но всё же курить, стоя на незастекленном балконе, мне показалось уже не такой хорошей затеей. Я повернулся к двери, намереваясь вернуться в спальню, но тут мой взгляд упал на грязно-серую замшевую сумку. Повинуясь своему неизменному любопытству, я не побрезговал взять её в руки и даже заглянуть внутрь, там лежала всякая мелочь: носовой платок, тюбик помады, какие-то мелкие купюры, но тут мои пальцы наткнулись на что-то плоское и твердое, я с интересом извлек непонятную пока вещь из сумки и уставился на её, при ближайшем рассмотрении нечто оказалось удостоверением, его алая корочка неприятно меня удивила, я отбросил сумку и занялся изучением этой чертовой ксивы, нехорошие подозрения подтолкнули меня поскорее ознакомиться с содержимым документа, как я и думал - оно принадлежало Лоре, и, если верить той информации, которую я оттуда почерпнул, моя новая знакомая оказалась никем иным, как работником правоохранительных органов. Очень мило. Значит, история с секретаршей и яйца выеденного не стоит, а я как последний дурак позволил этой дамочке так ловко обвести меня вокруг своего аккуратно наманикюренного пальчика. Плохо. Вот только милицейской облавы мне сейчас не хватало.
  Видит бог, если он, конечно, есть, я не хотел её убивать. Я даже спать с ней не хотел. Но, видимо, сегодня не мой день. И не её.
  При этой мысли я цинично улыбнулся и, спрятав удостоверение в карман наспех натянутых брюк, вернулся в комнату.
  
  Я молча устроился в кресле напротив кровати, закурил и стал наблюдать за тем, как Лора тихо постанывает во сне... Но тут, видимо, она сквозь сон почувствовала сигаретный дым, ноздри её затрепетали, и она открыла глаза.
  -Привет. - сказал я, свешивая одну ногу с кресла.
  Она улыбнулась:
  -Я очень чувствительна к запахам, ты не мог бы покурить на балконе или хотя бы на кухне?
  -Зачем? Я уже закончил, - и в подтверждении своих слов затушил окурок пальцами.
  Лора взглянула на меня как-то странно и, ничего не говоря, накинув халат, висевший до того на спинке кровати, скрылась в ванной.
  "А всё-таки она красивая - мысленно подумал я, - и отчего только все хорошие девочки оказываются на самом деле такими сучками?.."
  Я поднялся и, прихватив свой верный нож, отправился за Лорой.
  Дверь в ванну была заперта, звук воды заглушал происходящий там разговор - видимо Лора звонила кому-то по мобильному телефону.
  -Черт, - сквозь зубы выругался я, постучав в дверь, - Лора, открой.
  Ответа не последовало, но её голос затих.
  -Лора, не дури, лучше открой по-хорошему, - попросил я.
  Она продолжала упорно молчать.
  -Ладно, как хочешь. Я ухожу. Спасибо за гостеприимство, мне пора.
  Я облизал лезвие ножа, чуть поранив язык, так что во рту осталось приятное тепло-соленое послевкусие.
  "А может ну её, может лучше убить себя? - промелькнула в голове шальная мысль, да такая увлекательная, что я всерьез призадумался. - А в самом деле - почему нет? Куда вот я сейчас пойду? Кто меня ждет? Кому я в этом мире нужен? - и горько рассмеялся собственной нелепости... Шут, бродяга, вечный одиночка... Тут ещё припомнилась непонятная ищейка, что почуяла меня, вычислила и теперь упорно вязалась следом, а как ещё объяснить непонятные послания, что я частенько находил подле себя, когда просыпался на каком-нибудь заброшенном складе, где укрывался после очередного убийства? Там не было ничего нового, в этих записках, каждый раз одно и тоже - фраза на латинском "Что бы ты не делал, делай разумно и предусматривай результат", а потом ещё внизу неизменная приписка из Евангилия: "Всё тайное станет явным, ничто не останется без возмездия". Ну и что тут ещё можно подумать? Попадись мне этот шутник..." - в это время мои мысли оборвались скрипом открывающейся двери, Лора, похоже, решила, что я и вправду ушел, и рискнула покинуть ванную комнату.
  В одно мгновенья оказавшись подле Лоры, я обвил её сзади левой рукой, приставив лезвие к горлу. И полной грудью вдохнул пьянящий аромат женского тела, которое любил всего час назад, я вновь представил, как Лора открывает свой чудный ротик и берет мой затвердевший член в рот, как хитро посматривает на меня своими удивительными глазами, как её язык ласково облизывает головку, м-мм...нет не сейчас, иначе ничего не выйдет, я и так слишком устал от напряжения и страха быть застигнутым врасплох неведомым мне молчаливым спутником, что шел за мной по пятам...
  -Иди обратно в ванную, - шепнул я ей на ухо, срывая с неё темно-синий шелковый халат.
  Она нервно сглотнула и выполнила мой приказ.
  -Ты знаешь, кого я больше всего ненавижу в своей жизни? - нож легонько коснулся её оголенного бедра, она сжалась в комок, прислонившись к скользким краям бледно-розовой ванны. - Предателей и лгунов, лгунов и предателей... - лезвие прошлось по её голени, оставляя после себя светящуюся красную полоску. -А знаешь почему? - она затравленно посмотрела в моё ухмыляющееся лицо. - Да потому что я сам точно такой же! - Лора сдавленно вскрикнула, когда нож пощекотал прохладным металлическим острием сосок на её груди. А я тем временем включил горячую воду.
  -Женщина-полицейский - это вдвойне неприятно, понимаешь? - я сел на неё верхом, поигрывая лезвием. - Это как вываляться в дерьме, когда на тебя при этом смотрят все те, перед кем ты всегда пытался показать себя только с лучшей стороны...- я закусил губу, - Ты, наверное, считаешь, что я чокнутый садист? - нож прогулялся по её шее, и, поднявшись по правой щеке, остановился словно в нерешительности, щекоча висок. - Но это право слово не так. Я всего лишь живу, как умею...
  -Я...я п-просто...х-хотела пом-м-мочь...- заикаясь проговорила она.
  Я вопросительно вскинул брови:
  -Да ну?
  -П-правда...
  -Плохая черта, - я сочувственно покачал головой, - отучись ты от неё раньше, могла бы жить дальше долго и счастливо, - саркастически хохотнув, отвесил ей звонкую оплеуху. - Какая ты гадкая...
  У неё на глаза выступили слезы. Вода уже более чем наполовину наполнила ванну. Я приподнял Лору за волосы и ударил головой о кафельную стену, послышался глухой звук, и на её лбу показалась струйка крови, сама она как-то обмякла и стала вновь оседать на пол. Я подхватил девушку и осторожно опустил в воду, она была горячей, и Лора быстро пришла в себя от боли.
   Она закричала, пытаясь схватиться руками за край ванны, и всё ещё была достаточно сильной, так что мне ничего не оставалось, как полоснув Лоре ножом по шее, окунуть её головой под воду. Она смешно замахала руками, в надежде оттолкнуть меня. Так мы боролись примерно минуты три. Вскоре она поутихла, а вода в ванной начала постепенно окрашиваться в красный... Я с отвращением отбросил к тому моменту уже безжизненное тело и тщательно вымыл руки.
  Потом на кухне нашел мешки для мусора, на балконе обнаружился и топор. Чувствуя себя мясником, я извлек Лору из ванны, расположил на полу в коридоре и, вновь сев на неё верхом, занялся расчленением. Дело это оказалось достаточно не простое: с руками я справился относительно быстро, а вот кости бедер и голеней оказались куда как прочнее, но наконец и они мне поддались - послышался неприятный скрежещущий звук, потом что-то хрустнуло и кость треснула, уступив силе извне. С головой оказалось и того проще.
   В итоге, я, аккуратно разложив конечности по пакетам, протер пол, вымыл ванную комнату, проветрил спальню, избавляясь тем самым от следов своего пребывания в квартире. Затем оделся, прихватил Лорины документы, деньги и кое-какие вещи, быстро побросал всё это в сумку и, сложив мешки с тем, что когда-то было Лорой в общий пакет, вышел на площадку, тихо затворив за собой дверь. Я решил распределить Лору по разным свалкам, а потом, возможно вернуться в её квартиру - проверить ещё раз, не осталось ли там случайных улик. Уличный холод немного привел меня в чувство, просчитав сколько свалок есть поблизости, я быстро избавился от трупа. И, закинув последний пакет в мусорный бак, достал сигарету, прикурил и судорожно затянулся...
  "Ну и ночка," - я медленно брел вниз по улице, - бросая под ноги мгновенно затухающие оранжевые сигаретные искры. Сзади послышались торопливые шаги - кто-то бежал следом за мной. На какое-то мгновение меня охватила паника.
  "Это что - дежавю, Лорин оживший труп, решивший отомстить обидчику или просто какой-то пьяница случайно увидел, как я что-то выбросил на помойку и, покопавшись, наткнулся на часть мертвой девушки?!" - мне стало откровенно не по себе.
  Пока я размышлял, что делать передо мной возник мой преследователь. Это был высокий черноволосый парень с чуть раскосыми глазами и стройным телом, укутанным в длинный кожаный плащ.
  -Я же столько раз предупреждал тебя, - проговорил он с легким акцентом, укоризненно качая головой. - Но ты, как всегда, остался при своем мнении. Впрочем, мне это в тебе даже нравится... Что же, будем знакомы! - он протянул руку ладонью вверх. - Линн.
  Я не знал о нем на тот момент ничего, только одно было ясно как день - он отличается от других и с этим придется считаться.
  Я вздохнул и пожал его руку, она была прохладная с тонкими паучьими пальцами.
  -Ну и холодища же сегодня! - воскликнул Линн. - Ты что-то не по погоде оделся, - он критически осмотрел меня, - тебе надо бы выпить чаю, а лучше коньяка...
  -Где-то я это уже сегодня слышал, - я улыбнулся, отчетливо понимая - мы с ним вместе надолго.
  Линн фыркнул и, взметнув длинными прямыми волосами, подцепил меня под руку.
  
  август, 2007.
  
  
  
  
  Глава 6
  
  
  -1-
  
  -Не вздумай убегать...Бежать тебе всё равно не куда, - я смотрю в её глаза, отмечая, как плещется в них - нет не ужас, а отвращение...
  Она дергается в сторону, но я держу крепко, обхватив длинными пальцами предплечье её правой руки.
  -Ты сдохнешь раньше, чем наступит ночь, - а она не из пугливых... Эти её слова заставляют меня задуматься о том, что же я поймал в свои сети на этот раз.
  Но я ничем не выдаю своего беспокойства, напротив - нагло ухмыляюсь ей в ответ и достаю из кармана нож свободной рукой:
  -А как тебе это понравится? - острое лезвие упирается ей в горло. Синяя жилка нервно бьется у неё на виске, просвечивая сквозь тонкую, бледно-молочную кожу.
  -Ты умрешь, - она зло выкрикивает каждое слово, - ты умрешь раньше, чем наступит рассвет!..
  Я чувствую, как в ней просыпается что-то древнее, глубоко скрытое внутри её хрупкого тела и маленькой невинной души.
  Я отпускаю её, она оседает на пол и смеется, смеется так, что кровь стынет в жилах, и мне отчего-то кажется, что этот смех уже не принадлежит ей.
  -Убирайся отсюда, - говорю я ей, сам удивляясь свои словам.
  -Никогда, чертов ублюдок, - она резко поднимается на ноги и подходит ко мне, - сначала я расскажу тебе одну историю...
  -Что ты задумала, чокнутая сука? - я отступаю назад, прикидывая в уме - прикончить мне её сейчас или подождать ещё немного. Я уже понял, что она просто помешанная. Страх отступил, и его место заняла привычная ненависть к миру со всеми его составляющими...
  -Закрой свой поганый рот, и слушай меня! - она срывается на истерику.
  Смотреть на это мне не хочется, поэтому я лениво перебрасывая нож из руки в руку, вплотную подхожу к ней.
  Темные волосы спутанными прядями безвольно спускаются ей на плечи и грудь:
  -Лучше остановись.
  Я тяжело вздыхаю:
  -Ты совсем больная, да?
  Она медленно поднимает голову и её взгляд словно приковывает меня к полу:
  -Да.
  
  
  -2-
  
  -Хватит, убери руки, ну правда, достаточно... - задыхаться под её липкими пальцами, отбиваясь от навящевых кошмарных видений ночной лихорадки, пытаться вспомнить прошлое, хотя бы один день.
  -Тише, тише...успокойся, - она обнимает моё тело, - тебе же это нравится, не сопротивляйся...
  А я и не могу, рук не чувствую, ничего не чувствую. Что за черт?! Полное отсутствие ощущений, только в голове жар. И ещё лицо, её лицо надо мной, нажимает пальцами мне на глаза, я кричу, это же мой голос? Я кричу...боже... как давно это было?..
  
  
  -3-
  
  -Эй, - его паучья ладонь скользит по моему плечу, - ты как?
  -Ничего, - голова просто раскалывается, боль, но лучше так - лучше пусть будет боль, чем вновь эти сны...Или воспоминания?
  Я не знаю. Раньше я думал, что это просто дурные, ничего не значащие сновидения...а теперь...теперь я сомневаюсь. Если сомнение пришло хотя бы раз, оно останется, не уйдет, как не пытайся забыться... Выбора нет: или оно победит, сломав меня, стерев до основания, либо я найду ответ.
  Линн сидит на высоком стуле, закинув длинные ноги на подоконник. Идет дождь. Очередной сумрачный осенний вечер. "Здесь что - всегда осень?" - мысль проносится секундой, не позволяя ухватиться за себя хотя бы на мгновение, и я привычно соскальзываю в узкий, удушливый колодец беспамятства...
  Хочется курить, но Линн не переносит запаха табачного дыма, поэтому я с трудом заставляю себя сесть. Достав из кармана лежащего рядом плаща нож, начинаю делать небольшие надрезы на запястьях. Я насчитал их 31, когда Линн повернулся ко мне и спросил своим тихим, с вечной иронией, голосом:
  -Чего-то не хватает?
  -Да, - тяжело и глухо, как же болит голова...это почти не выносимо, словно свинец разливается внутри, скапливаясь попеременно то в правом, то в левом виске.
  -Ладно, держи - Линн кажется понял, что ещё немного и я не выдержу, сорвусь, вырвусь...как вырывается запертый в комнате ветер, когда кто-то случайно распахивает дверь...
  Поэтому он молча протянул мне смятую пачку, я быстрым, но каким-то неловким движением достал тонкую сигаретку. Щелчок зажигалки, и зеленоватый туман поплыл по нашей каморке... Опий дурманил и без того не ясное сознание.
  -Ты щедр сегодня, - я улыбнулся Линну, потому что мне захотелось придать лицу хотя бы какое-то выражение, почувствовать, что маска способна двигаться. Кожа натянулась, свинец скопился возле переносицы, заставляя улыбку раствориться, уступив место закусанным до крови губам.
  -Опий мне нравится больше, чем никотин, - Линн со вдумчивым видом раскладывал пасьянс.
  -Ну и как? Выходит? - я постарался переключить внимание на что-нибудь другое, только бы не думать.
  -Выходит, а вот у тебя, похоже, нет... - Линн аккуратно перемешивал карточную колоду.
  -Похоже на то.
  Сил не осталось. Снова пришли сны...или воспоминания?
  
  
  
  -4-
  
  И этот смех, он сводит меня с ума... Смех, от которого внутри всё сворачивается, пульсирует, кажется - меня даже стошнило тогда, я держался за живот обеими руками, желудок сокращался, и изо рта вырывалась очередная порция пищи вперемешку со слизью и кровью, оставляя после себя чуть кисловатое послевкусие на губах.
  -Ты боишься... - она наклоняется надо мной, я опускаю голову, опираясь одной рукой о дверной косяк, очередная судорога сводит тело.
  -Не бойся, - и опять осколки её дьявольского смеха вонзаются в меня словно тысячи игл, тупых, ржавых игл...ввинчиваясь под кожу, разрывая её, будто бумагу, заползая в вены и артерии, и разливаясь там кипящим черным змеиным ядом...
  -Так хорошо...хорошо, - поцелуи покрывают мою шею. Острые ногти царапают плечи и спину...
  -Так хорошо, - я послушно повторяю за ней, сам начиная верить в каждое произнесенное слово.
  
  
  -5-
  
  -И какие соображения на этот счет? - Линн медленно застегивает пуговицы на белой рубашке.
  Линн любит белое. В знак траура - он всегда так говорит. Но я знаю об этом и без него. Поэтому я не люблю белое. Я вообще не люблю цвета. Прятаться в тень... Черный и серый, так сложилось, так было всегда, сколько я себя разумею. Но впрочем, если ему нравится, я не против. "Я не люблю" - это тоже не совсем верно... Мне всё равно. Так удобнее. Да.
  -Никаких соображений, - я облизываюсь, губы обветренные, сухие...
  -Не верю, - он протягивает руку и гладит меня по волосам.
  Не привычно, знакомо - да, но привыкнуть не могу до сих пор. Как давно он появился? День, неделю, месяц назад? А может быть - он был всегда? Или его нет вовсе...
  Я ловлю его за руку и притягиваю к себе. Я не хочу сейчас думать, просчитывать какие-то ходы и выходы, искать решение, хотя бы его подобие...нет, только не сейчас. Поэтому мы вновь уплываем вниз по течению нашего личного наслаждения... Клубок потных, изогнутых тел, движимых общим стремлением - заменить все свои выдуманные миры на единственно возможную реальность с солоноватым вкусом...
  
  
  -6-
  
  -Сколько ты ещё будешь меня мучить? - слова даются тяжело, язык распух и с трудом помещается во рту.
  -О чем это ты? - она приподнимает кожу над глазами, если бы у неё были брови, то они бы поднялись вместе с этой кожей, придавая тем самым лицу выражение крайнего удивления.
  Я отворачиваю голову к стене, взгляд упирается в выкрашенную зеленой краской стену, местами краска облупилась, обнажая неровную кирпичную кладку. Вчера тут были камни, позавчера - дерево, а теперь вот - кирпичи... Какое время суток, какое время года, какое столетие в конце концов? Вопросы без ответа, может быть, - она и сама не знает этих ответов. Может быть, она тоже не способна вспомнить...
  
  
  -7-
  
  Я не выдержу, я сдамся. Почему нет? Что это изменит? Быть может, даже станет лучше.
  Линну это не нравится, ему не нравится, что я такой. Но он сам попросил меня больше не убивать, а я добровольно связал себе руки, я сам принял такое решение. Винить тут некого. Судьба. Её колесо вертится без остановок и промедления, сминая под собой всё, что попадается на пути.
  -Ты должен хотя бы попытаться! - он смотрит на меня горящим взглядом, он пытается заставить меня поверить, что я смогу. А я только ухмыляюсь ему в лицо. Он такой забавный, когда злится или когда пытается вдохновить меня. Вдохнуть в меня жизнь. Бесполезно. И он знает это. И это ему тоже не нравится. Поэтому он бесится и кидает дротики в стену. Метко кидает. Я встаю к этой самой стене, сбрасывая одежду, и растравляю руки в стороны.
  -Кидай, - говорю, - в меня кидай.
  -Чертов неврастеник! - первый дротик угодил в правую половину груди, алая капля вытекла из-под тонкого металлического кончика.
  -Ещё, - закрываю глаза. Неясные, обрывочные картины мелькают под закрытыми веками...первые, смутные признаки осознания приходят неслышной поступью, крадутся точно воры, раз - взмах рукой, дрожь ресниц - и нет их, растворились во мгле темной пропасти забвения.
  -Кидай, - рычу я сквозь стиснутые зубы, - кидай, не останавливайся!
  -Тварь! - ещё один, второй, третий, четвертый... Линн что-то кричит, я знаю, что по его лицу текут злые слезы, горькие как полынь.
  -Ну же, ещё, ещё, ещё... - у меня почти получилось, я почти вспомнил...я цепляюсь, забираясь по этим калейдоскопным мерцающим осколкам прошлого как по канату, вверх, вверх, я не остановлюсь, пока не достигну цели, в этот раз - я не остановлюсь.
  
  
  -8-
  
  -Кто ты? - вопрос глуп и неуместен, но я не знаю, что ещё спросить. Только не тишина. Путь лучше ненужные, никчемные вопросы.
  Она чертит на полу углем странные знаки. Сидит, скрестив ноги, закутанная в грязные лохмотья, волосы свисают, скрывая лицо.
  -Как тебя зовут? - я с осторожно сажусь на пружинистой кровати, стараясь избежать пронзительного металлического скрежета.
  Её рука белым пятном мечется над потемневшим от старости полом. Тонкие черные линии расплываются, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга.
  -Зачем мы здесь? - в области затылка застыла острая боль, словно меня били туда чем-то тяжелым, возможно, так и было.
  -Что ты делаешь? - я медленно подхожу к ней.
  Резкий разворот, прямой удар в грудь и я, задохнувшись, оседаю на пол.
  -Возьми, - она роется в складках своей одежды, что рваными серыми тряпками укрывает её тело, и достаёт оттуда какую-то вещь.
  
  
  -9-
  
  -Я понял, Линн! - кровь запеклась на израненной груди, но мне это безразлично, я вообще не замечаю ничего вокруг, мои мысли заняты только одним... - Я понял.
  -Да? - он всё ещё злится, но интерес перебарывает злость. - И что же?
  -Я должен, должен найти её...
  Он непонимающе пожимает плечами.
  -Это с неё всё началось! - я судорожно сжимаю и разжимаю кулаки, впиваясь ногтями в собственные ладони. - Это она...она дала мне его.
  -Боже мой... Кого? - Линн качает головой, видимо, думая, что я окончательно лишился рассудка.
  -Нож, черт побери! Этот проклятый нож! - я хватаю своего извечного спутника со стола, подавая его Линну черной рукоятью вперед.
  Линн недоверчиво принимает нож. Он ему не нравится. Может быть, это ревность?
  -Тут отпечатки, ты знаешь? - он задумчиво водит пальцами по гравировке, а потом и по лезвию.
  -Да. - я согласно киваю. - Они принадлежат ей
  -Ты пробовал их стереть?
  -Пробовал. Ничего не вышло. Они всегда тут были... И я только сейчас понял, откуда они взялись.
  -Ты должен её найти! - он отбросил нож, и в тот же миг его горячие ладони скользнули по моему лицу. - Это она виновата в том, что ты стал таким! Она!
  -Должен, Линн... - я подобрал нож, машинально засунув его в карман плаща, - И я найду, не сомневайся.
  
  
  -10-
  
  -Это сложный путь, - она протянула мне какой-то предмет, по тускло блеснувшему лезвию я понял, что это нож, - я выбрала его для тебя.
  Тяжелая черная рукоять удобно легла в мою ладонь. Я сжал её, уже зная...что он мой навсегда.
  
  март, 2008.
  
  
  
  
  Глава 7
  
  -1-
  
  Наверное, я поступил неправильно, скорее всего, я поступил неправильно. Но я не мог иначе, просто не мог продолжать дальше. Я ушел, исчез, растаял...как смутное ночное виденье по утру. Я знаю, что Линн будет искать меня, знаю, что всё равно мы когда-нибудь встретимся, что я буду любить его тело как и раньше, даже сильнее, но всё это будет потом...не сейчас.
  Я шел по тающему снегу, ветер обжигал руки, лицо, заставляя задыхаться, когда порывы были особенно сильны... Целую зиму, почти вечность мы были вместе, я и Линн, долгую, белую, ледяную... Грелись возле костра, что разводили в заброшенных складах и домах... Ели из рук друг друга в знак полного доверия, в знак принадлежности единому общему... А было ли оно - это общее?.. Болит, ноет в груди. Значит, было. Значит, не совсем ты ещё, брат, чудовище.
  
  -2-
  
  -Кусай меня, ну же! - девочка старательно засовывала тонкую руку в пасть голодной бродячей собаки. Собака рычала, пытаясь стиснуть зубы.
  -Что ты делаешь? - я отшвырнул девочку от собаки. Обе заскулили. Видимо, я им действительно помешал.
  Девочка терла грязными кулачками глаза, и тихо хныкала, собака подвывала ей в тон.
  -Черт бы вас побрал! - я зло сплюнул под ноги и, перекинув рюкзак на другое плечо, пошел дальше.
  Мораль была. Она преследует меня повсюду, куда бы я ни шел и что бы я ни делал. Не вмешивайся понапрасну в ход событий, пусть всё идет своим чередом...
  
  
  -3-
  
  -Карта плохая выпадает, третий раз уже, - гадалка крутила смуглыми пальцами в кольцах старую, потрепанную карту с изображением падающей башни.
  -Я не верю в эти бредни для экзальтированных девиц, - проще было огрызнуться, чем допустить хотя бы малую толику сомнения.
  -Эта карта олицетворяет вопрошающего - её темные глаза в упор посмотрели на меня.
  -А я всегда надеялся, что выпадет дьявол, - кривая ухмылка расчертила моё лицо.
  -Не шути так, - голос её был строг и серьезен, - не шути с тем, о чем знаешь слишком мало.
  Я ничего не ответил, только кинул ей пару монет и кивнул на прощание.
  -Она следует за пятнадцатым арканом...твоя надежда почти оправдалась, - донеслось мне вслед.
  -Что? - я невольно обернулся, удивленный произнесенными словами.
  Гадалка протянула мне карту. Черный козел бесстрастно взирал на меня с плоского карточного прямоугольника.
  -Ты зашел слишком далеко, но силы твои не столь велики и понимание твое не столь полно, как кажется...
  -Может быть, - я бросил карту через левое плечо и двинулся прочь...
  
  
  -4-
  
  -Что же это, что же это...господи... - она шептала, захлебываясь собственной слюной.
  Я сидел рядом и гладил её лицо, покрытое липким холодным потом.
  Новый приступ кашля заставил её обхватить горло руками. Она села, пытаясь остановиться, но кашель душил всё сильнее. Серые хлопья мокроты с тонкими кровяными прожилками оседали на грязном одеяле, я протянул ей тряпку. Она зажала рот марлевой тканью, содрогаясь в конвульсиях.
  Смотреть на это было тяжело. Поэтому я молча отошел к закопченному окну нашего подвала... Перед моими глазами мелькали людские ноги, обутые в разнообразную обувь, текли ручьи, наступал очередной мартовский вечер...
  Почему-то пришли мысли о Линне, я думал о том, как он там, жив ли вообще... Так странно, если он умрет, я могу даже и не узнать об этом. Но умирал сейчас не он, а хрупкая, почти бестелесная девушка, что задыхалась за моей спиной в приступе чахоточной болезни.
  Кулак врезался в каменную стену, рассекая кожу на костяшках пальцев. Боли не было, была злость.
  -Хватит уже! - я подошел к девушке и с силой ударил по спине, голова её дернулась, кашель на мгновенье затих, разразившись в следующую секунду с новой силой, казалось, что скоро она выкашляет через рот собственные легкие, что вот-вот - и полезут они склизкими бордовыми кусочками сквозь её бледные губы.
  -Прекрати, - я отхлестал её по щекам, отчего её лихорадочный румянец стал ещё сильнее. Она затихла, болезнь ненадолго отступила.
  Легла обратно на кровать, вытерла рот рукавом рубашки, в глазах слезы блестят.
  -Чего ты хочешь? - голос хриплый, говорит с трудом.
  -Я уже объяснял, - нож воткнулся в подушку возле её головы, светлый локон кудрявых волос рассыпался, отсеченный острым лезвием.
  -Я не знаю, не знаю, где её искать, - она прикрыла веки, и горько усмехнулась. - Почему ты мне не веришь?
  -Потому что ты лжешь! - я схватил её за рубашку и притянул к себе. - Ты тоже получила подарок от неё!
  -Да, - кивнула она, - но только я точно также ничего не знаю о ней, как и ты.
  -Где это случилось? - я отпустил её и убрал нож в карман.
  -В парке... Я была ещё совсем ребенком, - она вновь лежала с сомкнутыми веками и улыбалась. - Она подошла ко мне и взяла за руку, она рассказывала мне удивительные вещи, показывала фантастические видения, мне было хорошо, тепло и уютно...
  -Что потом? - я не мог похвастаться подобными воспоминаниями, всё, что я помнил, было связано с муками, страхом и унижением.
  -Потом?.. - она раскрыла абсолютно пустые глаза. - А потом она дала мне вот это...
  Из мертвой ладони выкатился какой-то предмет. Я провел пальцами по её лицу, закрывая веки покойницы.
  
  
  -5-
  
  -Похоже на окаменелые микобактерии туберкулеза, - старый аптекарь покачал головой, устало потирая виски, - палочки Коха, знаете ли... - он поправил очки и уставился на меня своими водянисто-голубыми глазами.
  -Уверены? - это заявление неприятно поразило меня.
  -Вполне, - аптекарь постучал отросшим ногтем по непонятной круглой вещице, она отозвалась глуховатым скрежетом.
  
  
  -6-
  
  Странные подарки, не сказать зловещие... Впрочем меня это отнюдь не напугало, скорее заставило задуматься о том, что возможно мои поиски носят более глубинный характер, чем просто попытка найти ответы на вопросы о своем настоящем прошлом.
  И ещё я не люблю все эти штуки, связанные с предопределенными событиями будущего. Быть марионеткой, это неприятно. А мне не нравится попадать в ситуации с неприятным исходом...для себя.
  Кто бы ты ни была, мы ещё встретимся и развлечемся так, как мне нравится. Я познакомлю тебя более тесно с твоим же собственным подарком. Да. Непременно.
  
   март, 2008.
  
  
  
  
  Глава 8
  
   В твоем взгляде сквозит неприкрытое желание, о дорогая, ты совращаешь меня одним только своим видом, едва проглядывающимися контурами тела, угадываемого под плотной тканью твоей наглухо закрытой одежды. Я наблюдаю за тобой уже шестой день... С самого раннего утра я поджидаю тебя возле церкви...небольшой католической церквушки, в которую ты всегда приходишь после того, как часы на городской ратуше пробьют восемь... Одна или в сопровождении служанок, ты проскальзываешь внутрь, пряча лихорадочный блеск глаз в тени накинутого на голову капора... Я никогда не видел тебя без него, никогда не видел твоих волос. Я люблю фантазировать о том, какого цвета твои локоны, фантазировать, прислонившись к белой стене той самой церквушки, ожидая, когда закончится служба, и ты также торопливо, как и вошла, покинешь здание... Едва только заслышав нервный перестук каблуков, я в одно мгновение прячусь средь растущих поблизости тополей, я точно знаю...что это идешь ты. О, я способен различить твои шаги среди сотен других... Ты чувствуешь меня, мое присутствие, я уверен. Иногда ты пугливо, но с плохо скрываемым вожделением озираешься вокруг, в надежде увидеть. Ты желаешь, чтобы я пришел к тебе однажды. И я приду, когда получу знак.
  
  
   Я боюсь, уже шестой день я живу в страхе. Страх приходит ко мне с рассветными лучами и редко покидает даже в самую глухую ночную пору. Я молюсь дни напролет, не расставаясь со своим серебряным распятьем. Святой отец сказал, что это демоны искушают меня, что я должна изгнать страх, тогда и наваждение исчезнет...наваждение постоянного присутствия кого-то рядом со мной, кого-то неизвестного мне, от него исходит острое чувство желания...но я не знаю, чего же так страстно жаждет мой неведомый спутник...крови или любви. Сестра не отходит от меня по ночам, потому как с приходом темноты демоны мучат меня тем сильнее, тем ярче светит луна за окном. Спокойный сон почти не посещает меня, лишь странное забытье принимает мой измученный разум в свои объятья, не давая мне долгожданного отдыха, а лишь выпивая последние силы. Меня посещают видения, что пугают своей фантасмагоричностью, будто бы перед глазами разыгрывается самая дурная пьеса из имеющихся в репертуаре французского театра абсурда. Стоны и крики срываются в эти минуты с моих губ, так что сестра в надежде успокоить ласково шепчет мне на ухо: "Тише-тише, родная...Это всего лишь сон". Но ни она, ни я не...мы не уверены до конца, так ли это в действительности.
  
   Я дал ей еще два дня. Еще два дня я подожду. Я подожду...
  
   Ничего не происходит. Я молюсь все усерднее, но демоны продолжают преследовать меня, завладевая моей душой с каждым пробитым часом все больше. Я перестала ходить в церковь. Я чувствую, что зло исходит откуда-то с той стороны. Я не знаю, мне страшно. Я боюсь смотреть в лица святых на иконах, мне кажется, что вместо отстраненных, пронизанных добродетелью и милосердием улыбок, я увижу лишь жуткие гримасы на перекошенных в издевательской ухмылке лицах... Я не выхожу из дома уже два дня. Когда святой отец приходил навестить меня, я сказалась больной и попросила сестру передать ему, чтобы не беспокоился и не тратил понапрасну время, навещая меня... окна моей спальни отныне не пропускают свет, плотные занавеси отделяют меня от мира и той опасности и искушений, что он таит в себе ...
  
   Она больше не приходит в церковь по утрам. Я зол. Почему она испугалась, почему не дала знак. Я ведь был готов. И я знаю, что она жаждала этого не меньше меня...
  
   Сестра хочет отправить меня в дом для душевнобольных. Она думает, что я сошла с ума. Но я не сошла. Нет-нет. О...просто теперь я точно знаю, что он не отступится от свой гнусной богомерзкой цели, он придет...обязательно придет за мной...нужно только открыть дверь.
  
   Я иду по ее следу, вдыхая душный запах ее духов лучше любой ищейки... Мой верный нож не подведет меня и в этот раз. Мы истосковались по женским объятьям, по белой нежной плоти, по срывающимся переливам голоса... И пришло время утолить этот голод.
  
   Его шаги по истершейся брусчатке, коей выложена центральная улица нашего города, его тяжелые шаги...я так отчетливо их слышу...до звона в ушах. Он задумчив и малость рассеян, но он четко знает куда он идет. Его невозможно остановить. Кажется даже пуля, всаженная ему промеж глаз неспособна будет остановить его... Я больше не сдерживаю демонов молитвами, мои четки из морского жемчуга отброшены в дальний угол комнаты, кажется их уже утащила одна из тех прожорливых крыс, что начинают сновать туда-сюда по дому с наступлением темноты... Я раздвинула шторы, так чтобы лунный свет проливался на мое лицо, страх пронизывает все мое существо, заставляя дрожать заледеневшие руки и горячо пульсировать сердце, но я знаю, что бесполезно противиться как воле божьей, так и воле нашего черного господина, чью голову венчают козлиные рога... Он идет за спиной моего преследователя. Он идет за ним попятам.
  
   Вот и её дом. Окна ее спальни распахнуты. Я вижу чью-то белую фигуру... Кажется, это она. Да. Это она. И она ждет, ждала все это время. Я не ошибся!
  
   Я заметила его издалека... Я и не ожидала, что он окажется столь красив. Мне нельзя думать о таком. Нельзя было. Но теперь, когда я впустила демонов в свое тело, я не стану утруждать себя рассуждениями о морали... Я чувствую легкий озноб и жар, разливающийся внизу живота... Иди же скорее, мой возлюбленный, дверь уже открыта!
  
   Её волосы оказались светлыми, светлыми точно серебристый свет луны... Темные глаза блестели также лихорадочно, что и раньше...когда я мог только молча наблюдать за ней, прячась в тени церковного сада...
   -Ты пришел... - её голос прозвучал сдавлено и хрипло, как будто она не разговаривала до этого несколько дней, а быть может, так и было.
   Я молча провел кончиком ножа по её губам, так что первая капля светящейся красной крови пролилась на лезвие... Она дернулась, но осталась стоять на месте.
   Я чувствовал, как горит ее тело, но первый раз в жизни не знал, как поступить дальше...
  
   Я видела, что он сомневается... Перед глазами мелькали какие-то карты...странные непонятные видения... Падающая башня... Но темный господин исчез. Я больше не видела его за спиной моего ночного гостя.
  
   Решение пришло также быстро, как и сомнение, терзавшее меня всего лишь несколько мгновений до...до того, как нож вошел в ее горло. Я не хотел причинять ей страдания, мне нужно было просто убить ее. Убить по возможности тихо. Она попыталась закричать, но захлебнулась собственной кровью. Густая вязкая кровь фонтанировала из распоротых артерий на тонкой шее, вытекала изо рта и ноздрей... Она была отвратительна и прекрасна в этот момент... Я вытащил нож из ее глотки и быстрым движением срезал локон ее чудесных серебристых волос...
  
   Я поняла, что обречена, когда темный господин вновь возник за его спиной. Его козлиные глаза с прямоугольными зрачками светились красным. Мой возлюбленный поднял нож, словно сомнамбула. Темный господин коротко кивнул, и лезвие ножа плавно вошло в мое горло. Чувствовала ли я боль? Нет. Не чувствовала. Жизнь начала стремительно покидать меня с каждой пролитой алой каплей... Темный господин опустился на колени и принялся с жадностью лакать стекающую на пол кровь. Я успела увидеть уродливые копыта, проглядывающие из-под длинной черной рясы наподобие монашеских одеяний, в которую был облачен темный господин. Мой убийца в задумчивости смотрел на меня, но мысли его были далеко. Наконец, силы покинули меня вовсе. Душа оставила свой жалкий земной приют навсегда. Я умерла.
  
   Пора было уходить. Дело сделано. Но я не ощущал прежнего подъема настроения, что посещал меня всякий раз после очередного убийства. Сейчас я чувствовал только раздражение и досаду. Я приблизился к окну, намереваясь спрыгнуть вниз, как послышался скрип отворяющейся двери.
   -Мэри, - тихо позвал мелодичный женский голос, - Это я, Дженни. Мэри...ты спишь?
   Я развернулся к говорящей.
  
   -Ну, полно, полно тебе убиваться, - она дрожала в моих руках, билась, словно ночная птица, по ее искаженному в крике лицу текли слезы.
   -Почему?! Почему ты это делаешь с нами, ублюдок?! - она заходилась в рыдании, и слова ее были трудно различимы.
   Я провел рукой по ее выпуклому животу:
   -Значит, бог благословил тебя?
   -За что ты убил, Мэри?! О, моя бедная, бедная сестрица...
   Я покачал головой. Что я мог ответить ей?
   -Твоя сестра сама этого хотела...
   Кажется она и не услышала моих слов, продолжая рыдать и выкрикивать проклятия в мой адрес.
   -Ладно, пришла пора развлечься, слышишь меня, шлюха? Раздевайся, - я толкнул ее к кровати.
   Она вновь закричала, не понимая, что от нее требуют.
   -Раздевайся, мразь, - лезвие с подсыхающими подтеками крови скользнуло по ее ночной рубашке.
   -Нет, ты не посмеешь, пожалуйста, пожалуйста... - ее голос охрип, она вжалась в стену.
   -Что такое? Не бойся, тебе и твоему еще не родившемуся выблядку это обязательно понравится...
   Я подтащил тело Мэри к кровати, ее лицо и волосы были залиты кровью. Дженни тихо заскулила, поджав ноги к животу.
   -Хочешь ее? - обратился я к Дженни, задирая рубашку на теле Мэри. - Посмотри какая она хорошенькая, ты только взгляни, Джен.
   Мои руки ласкали грудь Мэри. Я наклонился и облизнул сосок на ее правой груди, впиваясь в него зубами.
   -Ммм...восхитительно! - проговорил я, медленно прожевавая откушенный кусочек плоти.
   -Чудовище... - Дженни закрыла глаза руками.
   Я в это время облизывал живот Мэри, спускаясь ниже.
   -Попробуй и ты, Джен. - я стащил Дженни за руку с кровати, заставив опуститься на четвереньки рядом с собой.
   -Ну же, не стесняйся, поработай хорошенько, - я схватил ее за волосы и уткнул лицом в промежность между ног ее умершей сестры.
   Дженни пыталась сопротивляться, но мешал ее выпирающий живот, она была на восьмом или девятом месяце беременности.
   В это время я стащил ночную рубашку с тела самой Дженни.
   -Прекрасный вид, дорогая, - звонкий шлепок...и на ее ягодице расползлось светло-красное пятно.
   -Не отвлекайся, лижи лучше, - мне было смешно, словно я наблюдал за каким-то цирковым представлением. Глупая корова Дженни выполняла каждое мое распоряжение. Я определенно ощущал себя дрессировщиком.
   Спустя минут пятнадцать мне надоело.
   -Ну, ладно, хватит, - я развернул ее к себе, лицо Дженни было перемазано кровью, слюной и слизью. Боже, как отвратительно. А эти молящие о пощаде глаза. Жалкая, какая жалкая. Такие не достойны жизни. Такие не вызывают ничего, кроме желания убить, раздавить как скользкого опарыша каблуком сапога.
   Я заставил ее лечь на спину, раздвинув ноги. Она больше не плакала, только судорожно вдыхала воздух.
   -На каком ты месяце? - я гладил ее живот, чуть надавливая пальцами. Существо внутри отвечало легкими пиночками.
   -На девятом...- простонала Дженни.
   -Так значит тебе пора рожать, маленькая христианская сучка?- я сдернул серебряный крестик с ее шеи и прочертил им линию вдоль живота Дженни, лишь слегка задевая кожу.
   Она заорала, пытаясь вырваться.
   Ее крики веселили меня.
   -Не кричи, дура, а то я убью и твоего ребенка...
   Теперь я провел ножом по ее животу уже более уверено, повторяя четкий красный след...
   Дженни захлебывалась в крике. Я отбросил нож и начал раздвигать края образовавшейся раны на животе Джен. Я чувствовал пульсацию ее внутренних органов. Сначала нужно было извлечь ребенка. Джен затихла, она еще была жива, но сознание ее уже помутилось. Мои руки наткнулись на какой-то скользкий мешочек, я с силой дернул, извлекая наружу ее желудок, мне сделалось дурно, такой запах исходил от его кожистых склизких стенок.
  Я с отвращением отбросил желудок в сторону, вновь погрузив руки в кровавое месиво, в которое превратилось тело Дженни. Я буквально разрывал ее живот на куски, вырывая клочья мяса Мне вновь пришлось прибегнуть к помощи моего ножа. Я вырезал сердце Джен и засунул еще бьющийся окровавленный комок ей в рот. Наконец, я нащупал матку и, осторожно разрезав стенки, вытащил ребенка. Он был мертв. Я завернул его тельце в простыню и, засунув за пазуху, выпрыгнул в окно.
  
   Едва достигнув старой ветряной мельницы, что служила моим домом в последние два месяца, я разжег костер и разделал труп ребенка. В конце концов я давно не ел мяса. Для охоты на диких животных у меня не было ружья, а для покупки его у местных торговок -не было денег.
  Ужин вышел скромным: пара лепешек ржаного хлеба, легкие и сердце новорожденного. Остальное я оставил до следующего раза.
  
   декабрь 2008.
  
  
  
  
  Глава 9
  
  
  -1-
  
  Я держал тебя за руку и думал...ни о чем я на тот момент не думал, просто смотрел вдаль, на горизонт, который представлял собой тонкую извилистую линию темно-зеленого цвета. Сколько прошло времени - я не считал. Наконец тебе надоело, ты осторожно вытащил свою ладошку из моей.
  -Линн? - собственный голос показался на удивление спокойным и каким-то глухо-мелодичным.
  Ты покачал головой, густая масса черных волос взметнулась как цунами и ласково расплескалась по твоим узким плечам...Линн.
  
  Реальность ворвалась в голову, как всегда - непрошенным гостем или даже врагом. Да, определенно - реальность была моим врагом. Я болезненно поморщился, ощущая нестерпимую боль в затылке. Я не помнил, как уснул. Я так устал, что просто повалился на груду старой одежды и в ту же минуту забылся глубоким мучительно-сладким сном. Я уже несколько дней ночевал в этом месте. Сторожка какой-то заброшенной фабрики, уверен, что даже местные старожилы не вспомнят - что именно здесь когда-то производили, так запущенно это место. Я давно потерялся в собственных мыслях, не отличая порой иллюзии и вымыслы от правды, а правду от фантазии... Я помнил только две вещи: первое - у меня есть цель, и второе - у меня есть Линн. Нет, конечно, Линн из породы тех людей, что гуляют сами по себе, но почему-то думать о том, что он все-таки у меня есть, было приятно... Иногда я сам пугался этого. Я запретил себе привязываться к кому-либо, после смерти своей сестры. Когда это было? О... Это было вечность назад. Вечность назад я возможно был счастлив... А может и нет - кто теперь скажет, как оно было на самом деле...
  Я медленно поднялся на ноги, прислушиваясь к импульсам и ощущениям своего тела. Чувствовал я себя прескверно. Голова продолжала болеть. Я дотронулся рукой до затылка, нащупав небольшую, но болезненно отозвавшуюся на прикосновение, шишку. Да, так и есть - удар не прошел бесследно. Тут следует пояснить, в чем дело. Нет-нет, ничего занимательного, просто пару дней назад я околачивался возле одного из местных питейных заведений, в надежде встретить там нужного мне человека. Время было позднее, я порядком замерз и все плотнее кутался в плащ - в тщетной надежде согреться. Вдруг я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, резко обернувшись - я никого не увидел не то что рядом с собой, но и в округе не было ни души. Чертыхаясь себе под нос и отпуская проклятия, я поспешил уйти... Все равно мне в этот вечер явно ничего не светило из того, на что я тщетно смел надеяться... Но уйти просто так мне не удалось. Слишком поздно я ощутил чье-то стремительно приближение, настолько поздно, что единственным подтверждением присутствия непонятного мне нечто был сильный удар по голове. Настолько сильный, что я не удержался на ногах, мир поплыл перед глазами, отражаясь в быстро угасающем сознании размытыми отпечатками средь граней памяти...
  Очнулся я уже в известной мне сторожке, что служила мне прибежищем в этот не столь долгий отрезок времени моего пребывания в городе. Я с трудом заставил себя встать с холодного захламленного пола, достал из сумки флягу воды и сделал несколько судорожных глотков, вода ледяным ручейком засеребрилась по подбородку, обжигая сухую шершавую кожу. Но сознание вернулось ко мне ненадолго, так что я довольно скоро вновь забылся беспокойным сном, более походившим на горячечный бред страдающего лихорадкой.
  Так вот на момент моего второго пробуждения за эту ночь я чувствовал себя, конечно, скверно, но все-таки куда лучше, чем в первый раз. К тому же я увидел Линна, пусть и всего лишь в своих сновидениях, но это значительно прибавило сил...
  
  
  -2-
  
  Как он там? Где он там? Там ли он? Жив ли он? Жил ли он?..
  Откровенно говоря, ответов на эти вопросы Линн не знал. А если быть еще честнее, то и не хотел знать. Боялся? Да, может быть, боялся. Боялся осознать, что все это не более, чем игры его собственного воображения. Боялся, проснуться однажды от мысли, что и его самого не существует и не существовало вовсе...никогда-никогда... Об этом маленьком секрете, состоящем из собственного страха, Линн не рассказывал никому, он и себе-то нечасто о нем рассказывал...
  Утро плавно перетекало в день, день в вечер, вечер в ночь...складываясь в недели, а потом и в месяцы...
  Как долго они не виделись? Линн не помнил...не хотел помнить. Только та зима...холодная, белая...все равно четкими картинами вставала перед глазами всякий раз, когда пальцы Линна нащупывали прохладную грань металла - серебряный кулон в форме буквы G, что он носил, не снимая, с тех самых пор, как Его руки застегнули английский замочек тонкой цепочки на шее Линна.
  У них не было той магической связи, что подчас возникает между возлюбленными. Возможно, они не любили, а может - причина была в том, что ни у того, ни у другого не было души.
  Линн отгонял от себя эти мысли. Он гулял по вечернему застывшему в странном оцепенении городу, вслушиваясь в тоскливые завывания ветра, что блуждал в плену переплетения сотен городских переулков, заглядывая иногда в водосточные трубы, которых с каждым годом становилось в городе все меньше и меньше, и тем ценнее они казались ветру...
  Линн медленно шел по знакомым дорожкам, ветер, устав от тесных объятий металлических труб, вырывался наружу, путая длинные черные волосы Линна. Он машинально поправлял их рукой, поднимая воротник серого пальто, которое ветер также продувал насквозь. Бездомные кошки время от времени подходили к Линну, жались к его ногам в надежде получить ласку и кусочек чего-то съестного. Но он и сам не помнил, когда толком ел в последний раз, так что кошкам доставались лишь неловкие поглаживания дрожащей замерзшей рукой...
  "Сколько...сколько еще..." Линн задумчиво качает головой... Он знает, что нельзя отучиться от некоторых привычек... Нет, ему не жаль тех людей, ему все равно. Но ему жаль время, которое невозможно перехитрить...как не старайся, все равно оно окажется в выигрыше.
  Линн болезненно морщится, сжимая в руке кулон. "Искать вопрос, ответ на который ты знаешь...искать вопрос, которого попросту не существует...Что может быть бессмысленнее..."
  
  
  -3-
  
  Та женщина... Я не знал ее имени, но среди многих - я выбрал ее, я запомнил эту женщину, одержимую демонами...женщину с волосами цвета лунного света... Локон ее волос теперь лежит в кармане моего плаща вместе с верным ножом, обвивая его черную рукоять...
  Я не знаю, куда идти дальше. Человек, которому мне посоветовали показать мои прежние находки так и не появился, и все попытки найти его - потерпели крах... Нет, это не отчаянье, после того, что мне довелось когда-то пережить, я могу испытывать только злость, что заполняет меня изнутри подобно тому, как масло заполняет сосуд... Мысль бросить все и просто вернуться в город, где я был когда-то рожден, вернуться, позабыв все свои сны и видения, посещает меня все чаще... Я чувствую, как мое тело стареет... Я боюсь, что не успею сделать чего-то важного.
  И с каждым прожитым днем я все более и более сомневаюсь в правильности пути, по которому иду... Я не знаю, кем было то существо, коему я обязан своей судьбой... И чем сильнее я жажду узнать, тем прозрачнее и тоньше становятся мои воспоминания...
  
  
  -4-
  
  -Думаю, следует обратиться с этим вопросом к одному человеку, он сновидец, и его адрес вам подскажет... - мой собеседник, встреча с которым все-таки состоялась, огляделся по сторонам и продолжил уже шепотом. - ...гадалка с Флит-стрит, там на углу есть магазинчик, так вот по вечерам можно встретить прогуливающуюся неподалеку от него женщину-цыганку...обратитесь к ней.
  -Спасибо, сэр, - я учтиво поклонился, намереваясь в ту же секунду отправиться по указанному адресу - на улице уже успело стемнеть.
  -Ах, да, - спохватился мой собеседник, - не забудьте хорошенько отблагодарить ее, еще лучше, если вы заплатите ей и в начале разговора!
  
  
  -5-
  
  Я узнал ее сразу, впрочем не узнать ее было сложно. Гадалка и вправду оказалась цыганкой, причем предпочитающей национальную одежду, поэтому ее яркий наряд сразу же бросался в глаза.
  Я, не тратя время на лишние размышления, подошел и молча взял ее за руку.
  Она подняла на меня свои большие черные глаза и кажется все поняла, потому как, не задав ни одного вопроса, коротко кивнула и повела меня к дверям расположенного рядом магазина. Но я ошибся, так как зашли мы отнюдь не в магазин, а в соседний бар.
  Там, устроившись за маленьким столиком в углу, цыганка наконец-то задала вполне ожидаемый вопрос.
  -Чего ты хочешь? - голос у нее был низкий, но мелодичный, убаюкивающий.
  -Мне нужно, чтобы ты подсказала, где можно найти сновидца.
  -Ооо...Ты многого желаешь, - улыбнулась гадалка, позвякивая браслетами на смуглых руках, - но готов ли ты заплатить достойную цену?
  -Сколько тебе нужно?
  Она назвала.
  -Ты, видно, совсем рехнулась, цыганская мразь! - сумма оказалась излишне большой, к тому же я попросту не имел столько денег.
  -Сядь, не шуми, - она усадила меня обратно на стул. - Ладно, раз столько у тебя нет, покажи, что есть.
  Я полез в карман плаща и вытащил оттуда все, что было.
  Цыганка проворно пересчитала монеты.
  -А это что? - она кивнула на серебристый локон, который я не так давно срезал с головы Мэри, и теперь случайно достал его вместе с деньгами из кармана.
  -Волосы, - буркнул я.
  -Красивые. Их я тоже возьму, - гадалка сгребла всю мою наличность в кучу и сложила в кожаный мешочек, что болтался у нее на поясе. Локон волос Мэри она спрятала за пазуху.
  -Говори теперь, где найти сновидца.
  Гадалка улыбнулась и назвала адрес.
  -Хочешь, я тебе погадаю? - спросила она на прощание.
  -Нет, я не верю в эту ерунду.
  Три карты выпали из потрепанной колоды, что цыганка держала в руках.
  Я успел заметить, что две из них я уже видел однажды. На третьей была изображена молодая девушка с золотым и серебряным кувшинами в руках.
  Я вопросительно взглянул на гадалку.
  -Это звезда, - сказала она.
  Мне показалось, что девушка с карты похожа на Мэри, по крайней мере волосы у нее были точно такие же - словно лунный свет...
  -Твой ангел-хранитель, - цыганка подняла карты с деревянного пола.
  -Мой ангел носит рога, - ее слова меня рассмешили.
  Вместо ответа она лишь пожала плечами, я накинул плащ и вышел из бара.
  
  
  -6-
  
  Может быть, стоило ему рассказать... Линн вот уже час стоял у окна, вцепившись пальцами в подоконник. Из щелей в оконной раме немилосердно дуло, но он, казалось, не замечал этого, продолжая молча смотреть куда-то в заоконную даль...
  Он понимал, что теперь уже поздно думать и жалеть о несделанном, но мысли продолжали неотступно терзать его...
  
  
  -7-
  
  -Я тебя ждал... - сновидец на вид казался совсем молодым юношей с бледной, будто светящейся кожей и короткими, по плечи, черными волосами. Сколько ему было лет на самом деле, я не знал.
  -Да ну? - его слова заставили меня почувствовать себя неуверенно, терпеть не могу все эти псевдо-мистические штучки.
  -Проходи, - он пошире распахнул дверь и посторонился, позволяя мне зайти внутрь.
  В помещении, в котором я оказался, было темно и душно от запаха благовоний, так что я почувствовал легкое головокружение.
  -Присаживайся, - сновидец указал на одно из кресел, что было весьма кстати.
  -Как твое имя? - голос мой прозвучал как-то сдавленно и хрипло.
  -Илайджа, - сновидец зажег свечи.
  -Так ты правда видишь сны?
  -Да.
  -Сны, которые сбываются? - переспросил я.
  -Только такие я и вижу, - Илайджа сел напротив меня. Черты его лица казались мне смутно знакомыми, но мне никак не удавалось вспомнить, где я мог видеть его раньше.
  -Тогда расскажи мне, видел ли ты во сне меня?
  -Видел, - улыбнулся сновидец, - еще задолго до того, как ты впервые появился в этом городе.
  -Ты знаешь, кому принадлежат эти вещи? - я достал из сумки свой нож и маленький камушек, что оставила мне перед смертью девушка, больная чахоткой.
  -Это твой нож, - Илайджа поправил оби на своем белом кимоно, я заметил, как дрожат его тонкие пальцы, непонятное чувство шевельнулось где-то глубоко во мне.
  -Почему ты спрашиваешь? - сновидец внимательно посмотрел на меня.
  -А это, это чье? - я кивнул на гладкий круглый камушек, что держал в руке.
  -Она умерла, - передернул плечами Илайджа, - я видел во сне, ты бы с ней жесток.
  Я усмехнулся.
  -Хорошо, продолжим, - я заглянул в темные с легким зеленым оттенком глаза сновидца, пытаясь угадать его мысли, - а кому принадлежал нож до меня?
  -Я не знаю, - спокойно ответил Илайджа. - Это мне не известно.
  
  
  -8-
  Он дышал отрывисто, закусывая губу и не позволяя себя издать ни стона. Я целовал его тело, кожа была холодная, белая, словно березовая кора, это ощущение усиливал черный татуаж с изображением переплетающихся линий, образующих непонятные мне символы.
  -Достаточно, - Илайджа оттолкнул меня, движение вышло напряженным, но довольно жестким, чтобы я понял, что он действительно не желает продолжения.
  Я мог бы сломать его, если бы захотел, но я не хотел. Зверь во мне молчал, затаившись.
  Я не спеша застегнул пуговицы на рубашке. Илайджа протянул свою тонкую руку и взял, лежавший на столе, нож, мой нож. Сновидец раскинулся на кровати, белая простынь прикрывала его бедра и пах, оставляя оголенным торс, позволяя мне любоваться совершенством его юного на вид тела. Тем временем Илайджа провел лезвием ножа по своему правому запястью, поднимаясь выше к локтю, продольный алый порез зазмеился на слепящей в контрасте с ним белизне кожи сновидца. Он приподнялся и притянул меня за воротник рубашки к себе.
  -Вспомни меня, - прошептал он мне прямо на ухо, - вспомни, пожалуйста...
  -Что ты несешь? - мне стало страшно, я узнал в этом голосе интонации, настолько знакомые мне, знакомые до той отвратительной ноющей боли, что сидит где-то глубоко внутри меня, моя постоянная спутница, вгрызающаяся в сердце всякий раз, когда я теряю бдительность, разрешая себе расслабиться и допустить мысль о том, что и я могу быть счастливым...
  Илайджа отпустил меня, кровь на его руке начала запекаться, он лизнул застывающие капельки красной, не отрывая при этом от меня своего насмешливого взгляда...
  -Расскажи мне, кто она? - я все еще надеялся, что он сжалится надо мной.
  Сновидец укладывает мою голову себе на колени, его пальцы скользят по моему лицу, имитируя легкие прикосновения крыльев ночных насекомых, подушечки его указательных пальцев замирают на моих веках, надавливая на глаза.
  -Что ты делае... - мои слова тонут в поцелуе, он прикусывает мне язык, и я чувствую соленую жидкую кровь, перемешанную со слюной.
  Тебе же это нравится...ну же...не сопротивляйся...Сновидец не произносит ни слова, но я слышу, я все равно их слышу, слова и целые фразы ввинчиваются в мое сознание, я узнаю, узнаю это ощущение...я чувствую ее присутствие здесь... о, как долго я ждал этого момента...
  
  
  -9-
  
  Линн держит в руке фотографию, старая, пожелтевшая, измятая, но все еще сохранившая четкое изображение двух мальчиков. Они похожи, у обоих черные волосы и одинаковый насмешливый взгляд. Тот, что постарше, обнимал второго за плечи. Еще пару секунд он вглядывается в фото, и затем убирает его во внутренний карман своего пальто.
  
  
  -10-
  
  Это невозможно, невозможно, невозможно... Боль пронзает каждую клетку моего тела, я не могу определить, где она возникает, а куда переходит словно ток по моим нервам. Кажется я кричу, но не слышу собственного голоса, все вокруг погружено в вакуум. Я вижу как лицо Илайджи расплывается, как его глаза проваливаются, а кожа сморщивается и трескается. Я пытаюсь дотронуться до его лица, но мои пальцы тонут в какой-то странной вязкой, желеобразной массе.
  Смех, переходящий в скрежет и лязг металлический деталей сводит меня с ума, вытесняя сознание из моей головы, и я проваливаюсь в столь благодатную на этот раз бездну забытья...
  
  
  -11-
  
  Пощечина, да, определенно, это была пощечина. Я резко вскочил на ноги, отходя от своего внезапного обморока. Мир ворвался в меня сквозь раскрытые от внезапного пробуждения глаза, ворвался, вновь сшибая с ног, так он был ярок - до ослепления.
  -Какой ты оказывается слабый... - голос Илайджи пронизан бесконечной иронией, и в нем больше нет ничего странного и мистического.
  -Ччерт...что случилось? - я прикрываю глаза рукой, так они болят, словно веки изрезаны изнутри.
  -Ничего особенного, - сновидец зашторивает окно. - Так легче?
  -Да, спасибо, - я убираю руку от лица.
  Илайджа присаживается рядом. Выглядит он вполне обычно. Я недоверчиво провожу ладонью по его щеке. Все та же березовая кора. Видимо, произошедшее было всего лишь моим бредовым видением.
  Он целует мою руку.
  -Не отпущу тебя... - сновидец наклоняется надо мной, его темные волосы растрепаны, а глаза кажутся совсем кукольными, неживыми, не выражая абсолютно ничего.
  И я вдруг узнаю, узнаю его черты...и это осознание пронзает меня, словно раскаленный прут под ребра, заставляя тело корчиться в отчаянной попытке вытеснить это безумное озарение из головы.
  -Тты...ннет...не может быть...
  -Да, я его брат, - Илайджа обнимает мое тело, пытаясь унять нервную бешенную дрожь, которая все сильнее скручивала меня.
  -Отойди! - я отшвыриваю сновидца, он теряет равновесие, падая на пол.
  Единственное желание, которые приходит ко мне в тот момент и видится одним верным из всех правильных решений, было невозможно исполнить...ножом по горлу, но пальцы не слушаются, не слушаются...
  
  январь, 2009.
  
  
  
  
  Глава 10
  
  -1-
  
   Кусать, рвать, рвать зубами, жадно впиваясь в плоть, нежную, сочную с привкусом молока. Такую юную, что тает во рту. Чувствовать, как радуется зверь внутри. Насыщать его алчущую утробу, утоляя вековой голод. Остановиться почти невозможно. Раздирать когтями на куски, припадая оскаленным ртом к кровоточащему, пульсирующему, все еще живому телу. Маленькая и такая беззащитная, она сводила меня с ума стуком своего сердечка, не останавливающимся ни на минуту сокращением мышцы, четкий ритм, удар за ударом.
   О, как же я мечтал, все это время с лицом безумца прислушиваясь к этому едва уловимому навязчивому звуку, повторяющемуся как метроном, болезненно отдающемуся в моих ушах, как я мечтал, жаждал до рук, сжатых в кулак, так что ногти прошивали ладони до крови, жаждал приникнуть к ее груди, прочертить пальцем по старому шраму, белеющему плотной полоской в темноте одной из этих душных летних ночей. Скользить руками вдоль ее тела, крепко сжимать трепещущую плоть, ощущая свою власть над каждым ее импульсом, над каждым случайным движением.
  Дышать в ее рот, пробовать на вкус ее слюну, целовать, откусывая ее губы кусочек за кусочком, медленно, чувственно, перетекать воздухом из своих легких в ее и наоборот, сливаясь с ней воедино. Нет, это не было обычным влечением, это было нечто большее, чем просто желание обладать ее хрупким по-детски голеньким телом. Температура падала, она слабела, угасая на моих глазах, но ее сердце продолжало настойчиво биться, она не боролась явно, оказывая сопротивление, но она продолжала вести борьбу изнутри.
  Это заводило меня куда сильнее, чем крики и попытки вырваться из моих цепких рук, коими так грешили предыдущие жертвы. Хотя мне не нравится слово жертвы, они ничего не жертвовали мне, я все забирал сам. Были ли они против? Возможно, что разумом да, но их эмоционально-ментальная сфера говорила об обратном: они желали почувствовать меня не меньше, чем я их.
   Она отличалась от этих безмозглых кукол хотя бы уже тем, что не испытывала ко мне ни любви, ни отвращения, ни страсти, но лишь равнодушие. Я надавливал пальцами на ее тонкую шейку, но она только молча прикрывала глаза. Это ее молчание сводило меня с ума, затуманивая сознание пеленой красной, горячей как ее кровь, но не сладкой, а солено-горькой, бешенной, сметающей все на своем пути агрессией. Зверь рвался наружу так настойчиво, что я терял последние силы и способности контролировать его. Шерсть на холке становилась дыбом, ногти твердели, загибались, превращаясь в желтые, острые, поразительно крепкие костяные наросты. Я не знаю, в какой фазе тогда находилась луна, ее циклы ничего не значили для меня, не оказывая ровным счетом никакого влияния. Но только одна маленькая капелька крови, один терпкий, едва уловимый ее аромат мог довести меня до безумия, ломая мое тело, сводя его в судорогах, заставляя задыхаться в глухом рычании, корчась в бессилии совладать с собой.
  А она...она продолжала молчать, истекая ручейками вязкой венозной крови. Артерии я старался пока не трогать, оставляя эти подобные амброзии фонтанчики, бьющие тонкими струйками, едва заденешь стенку сосуда, напоследок. Я лакал ее кровь прямо из влекущих свой красной влажностью ран, слизывая языком выступающую густую прозрачную лимфу.
  Был ли я вампиром, людоедом, просто помешанным? Я не раз задавал этот вопрос себе сам, так и не находя хотя бы какого-то вразумительного ответа. Завладевал ли моим телом и душой злобный блуждающий дух или однажды меня покусал дикий волк, кои водятся в здешних лесах в пугающем местный люд изобилии. Я не знал. Не помнил. Все, что я помнил...это Ее глаза, Ее костлявую руку, покрытую сморщенной кожей, в кулаке которой был зажат нож с черной рукояткой, еще я помню страшную, пронизывающую тело боль, скручивающую кожаными жгутами вдоль и поперек, раздирающую изнутри, еще помню свою бедную сестру, малышку Элли, глаза Линна, когда он смотрел на меня в нашу первую встречу той долгой, бесконечно долгой зимой, где не было место дневному свету.
  В памяти провалы, просто черные пятна, сквозь которые невозможно что-то разглядеть, даже пытаться не стоит, словно все изрешечено большими и маленькими, с ровными или странно изрезанными краями дырами и дырочками, надрезами и вырванными без возможности восстановлениями клочьями моего прошлого.
   А девочка вот уже десять минут как перестала дышать. Я не стал перерезать ее сонную артерию, кровь уже была не та, она умирала вместе с ней, густея и портясь, трансформируясь в низкоэнергетичную кровь мертвеца. Я сбросил ее тело со своих колен, оно упало на прогретую за день лучами июньского солнца землю, отзываясь гулким звуком удара.
   Утирая рот ладонью, я тоже поднялся с земли, наступая подошвой своего сапога на лицо замученной мной теперь уже мертвой девушки. Каблук угодил аккурат в ее правый глаз, выдавливая его, хрящи носа тоже поддались грубой силе, ломаясь и сминаясь. Я перешагнул через нее, перебросив сумку через плечо. Нож, который мне в этот раз даже не пригодился, мирно покоился в кармане моего уже изрядно поношенного плаща.
   Я не чувствовал ни холода, ни тепла. Мне было в общем-то все равно какое время года и какое время суток сейчас. Моя цель все еще не была достигнута, но я упорно шел к ней, не зная - приближаюсь или отдаляюсь от нее вовсе. Шел, подчиняясь своим желаниям, будучи рабом зверя, что давным давно поселился внутри меня, возможно, что он жил в моей душе с самого моего рождения или был неотъемлемой частью меня изначально. Я не знал, да и не хотел знать.
  Светало, и я поспешил поскорее убраться с места расправы над несчастной девой, так некстати для нее подвернувшейся мне на пути.
  
  
   -2-
  
   Она была нигде и повсюду, ее лысую голову украшали козлиные рога темного господина, которого она убила этой ночью. Она выколола его красные глаза, с расплывшимися горизонтальными зрачками, проглотив сначала один, потом другой, она отрезала его копыта и хвост, подвесив их на плотную вощенную нить сушиться над огнем. Она надела его темную монашескую робу на свое иссохшее бескровное тело, сжимая пальцами перевернутое распятье. Этот символ не значил для нее ничего, просто серебряная подвеска. Она молча, не двигаясь, сидела подле костра, горевшего ровным зеленоватым пламенем, сидела в безвременье и вне пространства, глядя внутрь себя. Глаза влажно блестели, черные, выпуклые. Иногда она наклоняла голову, движения выходили странно механическими, будто бы внутри нее сдвигались металлические винтики и пружинки, заставляя шею поворачиваться то в одну, то в другую сторону.
   Она ждала его, то позволяя приблизиться и напасть на ее след, то отталкивая, намеренно запутывая его. Она хотела сделать его слабым, подчинить себе, но не ломая до основания. Она расправилась с темным господином, потому что его голод становился все сильнее, а жажда все отчетливее. Он начал заставлять его убивать, позабыв об осторожности, рассеивая его внимание.
   Она могла бы давно покончить со всем этим. Но его беспамятство было ее беспамятством, его поиск ответов, был и ее поиском. Иногда и она сама, сжимая голову руками, кричала то беззвучно, то сжигая силой своего пронзительного голоса все живое вокруг. И тогда ее боль приходила в его беспокойные сны, заставляя извиваться в лихорадочном бреду, биться в исступленье, царапая себя ногтями, обхватывая ртом лезвие ножа, режа кожу, режа язык, захлебываясь своей собственной кровью, но неизменно просыпаясь по утру лишь с легким привкусом запекшейся соли на губах и парой новых шрамов.
  
  
   -3-
  
   Внутри вдруг стало пусто, как будто вырезали какую-то часть, важную часть, ведущую меня уже не первый год, темную, властную, вечно голодную. Дышалось тяжело, ноги подкашивались. Я присел на край старой скамьи в заброшенном саду, куда забрел, плутая в предрассветной тишине. Я не заметил, как мир вдруг стал виден словно сквозь мутную полупрозрачную пелену - туман из навернувшихся на глаза слез. Как давно я их не чувствовал? С удивлением подставляя ладони, собрал эту почти незнакомую соленую жидкость...маленькие лужицы в моих руках.
   Отчего-то мучительно сильно захотелось увидеть свое лицо, заглянуть хотя бы в осколок старого зеркала, в крышку жестяной банки, в гладь заросшего илом пруда. Вокруг не было ни души, даже ветер затих, мягкий серый свет окутывал дымкой застывшие в неподвижности деревья, мир будто онемел в этот час. Только мои собственные всхлипы нарушали благодатное мистическое беззвучье.
  
  
   -4
  
   Черные вязкие подтеки на ее щеках, на выступающих скулах, отвратительное сочетание густого маслянистого трупного жира и сухой пергаментно-желтой кожи, испещренной глубокими морщинами. Она позволила своим слезам пролиться, не сдерживая их в этот раз. В его мире наступало утро.
  
  
   май, 2009.
  
  
  
  
  Глава 11
  
  В сырости, в беззвучии, в тусклом сумеречном свете, проникающем сквозь пыльные стекла и кожу...там, в этом потерянном месте, где давно уже был предан забвению счет времени...только там, ощущал я спокойствие, впитывая убаюкивающую тишину, гармонию истинного умиротворения...да еще тонкий, едва уловимый трепет, граничащий с возбуждением, когда лапки тысячи тысяч призрачных насекомых пробирались в мой рот, щекотали слизистую изнутри, заставляя нервные окончания сокращаться от неописуемого неземного удовольствия... Я лежал, раскинувши руки в стороны, лежал на голых каменных плитах, что давно уже потемнели от вечно сочащейся по ним воды, впуская в себя эту мертвую влагу, позволяя ей медленно, но неотступно разрушать свою сердцевину... Пальцы скользили по бархатному ковру темного моха, наслаждаясь его шелковистой упругостью...такими нежными на ощупь могли быть разве что чешуйки на крыльях ночных мотыльков, водившихся тут в изобилии... Что я делал в этом забытом вселенной месте, коротая год за годом и столетие за столетием, погружаясь в пучины собственного искалеченного подсознания... Что я делал, отрекшись от суеты миров... Что я делал, спрятав под большой поросший лишайниками валун свой черный нож... Что я делал...что я делал...
   Кто привел меня сюда? Были ли это мои собственные ноги, подчинявшиеся моей же воле?.. Или я, подобно тряпичной кукле, движимый лишь электрическими импульсами полумертвого мозга, выполнял приказ за приказом, точно послушная марионетка, управляемая ловкими движениями пальцев усталого кукловода... Мириады вопросов роились будто бы слепые муравьи в моей голове... И вновь я не находил на них ни единого ответа...
   Были ли это шаги...а быть может, вновь мой слух играл со мной злую шутку... Нет. Это точно не порождение безумных снов... Она шла ко мне, приближаясь...шаг, еще пол шага, еще четверть... Судорожно раскрывать глаза, но не видеть ничего кроме все того же безрадостного пейзажа из окружающего меня мрачного свода серых стен, покрытых бурыми подтеками грязи и полуразложившихся вьющихся растений.
  
  -Так тебе не постичь меня... - капроновая ниточка слов переползала из ее гортани прямиком в мое левое ухо.
  -Что...мне сделать?.. - язык еле ворочается во рту, забитом неизвестными, а может и не существующими вовсе насекомыми...
  
   Я чувствую, как она склоняется надо мной, кажется только протяни руку и коснешься ее склизкой, но такой влекущей своим ароматом кожи, ароматом, что способны испускать разве что самки шелкопрядов... Но я лежу неподвижно, скованный ее присутствием, парализованный ее пугающей близостью... Вот ее шершавые губы касаются моих... Длинный язык проворно проникает в мой рот, к его клейкой поверхности тут же липнут один за другим мухи и жучки, коими была наполнена моя глотка... Их хитиновые брюшки, мохнатые лапки, прозрачные крылышки...все это тонет в тягучем сладком нектаре ее языка, проникающем в меня...глубоко...вниз по пищеводу, исследуя все попадающееся ему на пути...
  Я почти задыхаюсь, тело конвульсивно содрогается в приступе кашля и подступающей тошноты, руки беспомощно дергаются, так что костяшки пальцев глухо звенят удар за ударом о каменный пол...
  Так проходит минута, так проходит и час...так проходит неделя, месяц...год...так возобновляется отсчет времени, что я буду вести теперь, начиная с момента ее прихода в мой...в наш мир...
  
   сентябрь, 2009.
  
  
  
  
  Глава 12
  
   -1-
  
   Сколько прошло времени... Этот вопрос всегда имел для меня особенное значение. Я считал время, деля его на отрезки. Прошлая жизнь казалась чем-то настолько призрачным, что я так и не смог вспомнить своего настоящего имени. Даже мой демон покинул меня, оставляя навсегда в пучине бесконечного одиночества и выжигающей все подчистую - тоски. Она, наконец, пришла. Та, которую я так долго искал. Но...ничего не изменилось. Вопросы по-прежнему не были озвучены. Ответы - потонули в бездне незнания и пустоты. Теперь, когда она ходила по земле вместе со мной, неотступной тенью следуя шаг за шагом, так, что я всегда мог ощутить то легкое зловоние, исходящее от ее гниющей кожи, сплошь покрытой язвами.
   Иногда я оглядывался, чтобы убедиться, что это не обман моего обоняния. Но это был не мираж, я видел ее скрюченный силуэт, нетвердой поступью бредущий за мной следом, видел куски серо-зеленого мяса, свисающие из рваных открытых ран на ее голенях и бедрах, обнажая местами желтоватые пятна костей. Ее изогнутые рога путались в ветвях деревьев, задевали крыши и карнизы, но никто не замечал ее, кроме меня. Никто пока и не подозревал, что она снова среди нас, среди живых. Иногда я начинал сомневаться, а не мертв ли я сам подчас, и тогда нож терзал тело своего хозяина с той же остервенелой лаской, что и беспомощных жертв, вгрызаясь в бесчувственную плоть, вспарывая мышцы и сухожилия. Требовались недели и месяца, чтобы я мог снова шевелить руками или поворачивать шею, после этих бессмысленных экзекуций.
   Она терпеливо оставалась рядом, молча наблюдая за моими мучениями. Я спрашивал ее - за что? почему? для чего она выбрала меня? Но мой голос тонул в тишине ночной прохлады, и крики насмешливым эхо оседали на стенах заброшенных домов. Я больше не чувствовал желания убивать. Я больше не чувствовал ничего. И это пугало меня куда как сильнее, чем все прежние страхи, чем сводящая с ума жажда пролить бурую вязкую смесь, разрывая прямо руками горла и животы корчащихся в агонии несчастных животных, умоляющих сохранить их жалкую жизнь.
  
  
   -2-
  
   "Мой мир стал снова беспроглядно сер, словно покрытый густой пеленой тумана. И я скользил в этой дымке подобно лодке Харона, разрезая молочную перилину острым носом деревянной кормы, где тоскливо раскачивался желтый огонек вечно горящего фонаря, он не гас никогда, как никогда не иссякали пассажиры этого печального судна, несущего их по реке забвения. Скольких я уже доставил к берегам Стикса? Скольких утопил в волнах Леты? Но только ты все еще живешь в моем сердце. Тот, кому суждено всегда быть в пути".
   Линн зажег морскую спичку, наблюдая за тем, как пламя пожирает сосновое основание, добираясь до пальцев. Но он стоял неподвижно, не издавая ни звука, ни стона, даже когда огонь начал целовать его кожу, заставляя ее медленно плавиться от желания.
   Он стоял и смотрел, как свет рассекает лучами плотные завесы полуночной тьмы, выхватывая всполохами металлические балки в основании крыши, полупустые цистерны с горючим и кислотой, заваленный строительным мусором пол и абрисы городского пейзажа, проступающего сквозь пробоины в стенах.
   Линн и сам не знал, зачем пришел на этот старый завод, давно подлежащий сносу, но так и оставшийся не тронутым и забытым в индустриальных зарослях больного мегаполиса. Когда-то они скрывались здесь от полиции, пугая случайно забредших в дебри полумертвого зверя, щетинящегося частоколом давно не работающих труб и котельных, бродяг.
   Разжигали костры, разделывая трупы. Линн не ел человеческого мяса, но он всегда знал, где можно продать здоровые органы. Когда-то, да, когда-то Линн был плотно связан с медициной. И деньги, которые он выручал от преступной трансплантации, помогали им выжить. В ту зиму, ту далекую сказочную зиму...
   Он засмеялся, выронив давно потухшую и обуглившуюся спичку, наступая на нее носком ботинка. Обожженная ладонь, должно быть, болела. Но он не чувствовал боли. Его терзали мысли и воспоминания. Как он мечтал избавиться от них раз и навсегда. Но они только плотнее ввинчивались в подкорку мозга, нашептывая свои страшные сладкие тайны ему в самое ухо.
   -Сдохни! Сдохни, пожалуйста... - он оседает на землю, в бессильной ярости и страсти, сжимая в руках пустоту. Его рот кривится, делая лицо похожим на цирковую маску. Черные волосы укрывают плечи и спину, словно пытаясь защитить его. Но все бесполезно.
   Линн судорожно царапает среди осколков и стружки такое знакомое имя.
   Он проклинает тот день, когда впервые увидел его среди аллей городского парка, когда пошел следом, когда заговорил с ним, когда остался рядом, когда продал за него душу.
   "Возвращайся... Я жду тебя, все еще.." - он никогда не произнесет это вслух. И только легкий призрачный пар тонкой струйкой сорвется с губ, выдавая тайну так и несказанных слов.
  
  
   -3-
  
   В какой-то момент я понял, что она чего-то ждет от меня. Во мне зашевелился прежний червь беспокойства. Зудящее навязчиво сильно, оно не давая и секунды для передышки - чувство первобытного голода.
   Пора было отправляться на охоту.
   Я знал, что когда-нибудь соберу все кусочки этого нелепого паззла, на который однажды было разбито мое существование. Но всему свое время. И снова это чертово время. Будь оно проклято.
   Думал ли я о... Несомненно, эти мысли посещали меня. Я отбивался от них, как от назойливых мух. Я не мог позволить себя такой слабости. Только не сейчас. Я просто не имел права отвлекаться.
   Но я все-таки думал...
  
  
   -4-
  
   Чья-то осторожная поступь послышалась ему еще задолго до того, как незваный гость, перешагнул порог его скромной обители. Линн закрыл глаза, застывая восковой куклой в ветхом антикварном кресле. Его руки свободно лежали на изящных подлокотниках. Одна кисть была замотана уже грязным от ржавых подтеков запекшейся крови и гноя бинтом, на пястье, проглядывающем из-под марлевого плена, виднелись слезающие пласты почерневшей кожи.
   Правая рука была сожжена.
   Прошуршали шелковые одежды таинственного незнакомца, тихо простучали каблуки его обуви, отдаваясь гулким отзвуком от непокрытого дощатчатого пола.
   -Здравствуй, Линн, - мелодичный голос разливается по полупустой комнате, забираясь в самые отдаленные ее уголки.
   -Здравствуй, Илайджа, - он не раскрыл глаз, продолжая сидеть подобно манекену на своем скорбном троне некоронованным принцем забытой страны.
   -Я пришел забрать тебя отсюда, - прохладные пальцы обвивают его запястье, - пойдем со мной, дорогой брат, я все видел во сне. Я вылечу твою боль, я заберу всю твою меланхолию... Я смогу снова сделать тебя счастливым.
   Взрыв сумасшедшего хохота, заставил пойти трещинами старые потемневшие зеркала.
   -Да что ты знаешь о счастье, Илайджа?! - Линн вырывает руку, отталкивая брата от себя.
   -Наверное, ничего. Но я многое знаю о страдании, - сновидец качнул головой, рассыпая красные маки, что придерживал до этого у локтя. Они падают, ударяясь пышными венчиками о выцветший, покрытый пылью паркет, расплескивая алые капли крови... Кровь была повсюду, кровь была везде. Она затекала в едва заметные тесные щели между досок, впитывалась в пористые точно губка стены, просачивалась в кракелюры на полотке. Она была на лицах обоих братьев, украшая странным узором их бледные, точно высеченные из мрамора, лица.
   -Мастер слепых иллюзий, - Линн поднялся на ноги, пытаясь справиться с дрожью, пронзающей каждый позвонок его хрупкого тела, - забирай вместо меня своих фантомов, и проваливайте прочь!..
   -Ты все также прелестно упрямишься, ma mie, - Илайджа позволил себе улыбнуться, глядя на старшего брата ни то с благоговением, ни то со смесью презрения и глубоко затаенной любви.
   Он подошел ближе, бережно обнимая Линна своими тонкими, но сильными руками, не боясь испачкать свое белое траурное кимоно о его поношенное пальто, в ворсинках которого запутались разноцветные волоски кошачьей шерсти.
   Узкие губы Илайджи покрывают поцелуями шею Линна, его ключицы, лаская языком каждый изгиб, каждую впадинку.
   -Прекрати... Мне слишком больно, - горячие слезы Линна стекают по впалым щекам, оседая на ладонях Илайджи, и он слизывает их со всем трепетом и жертвенностью, точно это были слезы бога.
   -Прошу тебя... - но его всхлипы и стоны тонут в жарком плене объятий сновидца.
   Ногти Илайджи оставляют свои следы на животе и бедрах Линна, вдавливаются, вспарывая кожу под лопатками, царапают предплечья.
   Одежда бесформенной массой опускается под ноги, когда их тела сплетаются воедино. Одинаковые. Похожие до отвращения, как отражения в стеклянном коридоре. Они могли бы быть близнецами, если бы не два года разницы между ними. Но все же в одном до пугающего удивления угадывались черты другого. Их пальцы соприкасаются, сжимая ладони друг друга. Губы и языки кровоточат от укусов, заполняя рот вязкой слюной, окрашенной красной солью. Они пожирают друг друга, как самое себя. Сходя с ума от столь знакомого вкуса, не в состоянии остановиться и прекратить это безумие.
  
  
   -5-
  
   И это снова была девочка. Худенькая, похожая на фарфоровую куколку. И у нее снова были рыжие волосы, разбросанные по плечам медными локонами. Я не знал, что мне снова придется пережить это. Но, видимо, она хотела, чтобы я убивал Элли раз за разом. Пока не... Пока что? Мне оставалось только догадываться. Я тяжело вздохнул, с тяжелым сердцем следуя за юной беззаботной крошкой.
   У нее была такая нежная кожа, такая нежная, светящаяся сливочным оттенком изнутри так, что было совершенно невозможно удержаться от желания прикоснуться к этой красоте. Провести кончиками пальцев по шелковистости губ, погладить шершавой ладонью ее по щеке, потереться костяшками о подбородок... Рыжие, ярко рыжие пряди, обрамляющие бледное пятно ее лица. Такая маленькая и беззащитная. Я смотрел на нее издалека, не смея приблизиться, а в голове кадрами кинопленки проносились столь сладостные для моего сердца сцены: вот я порывистым движением обхватываю ее запястья, притягивая и вжимая в себя, ощущая, как трепещет ее тельце, парализованное моими паучьими объятиями, вот я аккуратно убираю пряди волос с ее покатого лба, открывая глаза, и наблюдаю за тем, как пугается она моего отсутствующего пустого взгляда, не смея произнести ни слова, наблюдаю как расширяются ее зрачки от адреналинового взрыва внутри. Смять, смять ее, сломать, стискивая до хруста хрупких косточек...
   Я раздосадовано прикусил губу, подавляя импульсы, толкающие меня к ней, огромным усилием воли заставляя себя застыть на месте подобно каменному истукану. Моя милая крошка ничего не замечала вокруг, она даже не подозревала о моем существовании, продолжая отчаянно пить прямиком из бутылки какой-то дешевый алкоголь, захлебываясь ощущением первой, пьянящей больше напитка, свободы, заливая округу своим по-детски искрящимся смехом. Вишневая струйка вина вытекла из уголка ее рта, прокладывая путь вниз и оставляя за собой на коже липкий след.
   Бог мой, как же она была прекрасна в тот момент.
   Стоять, прислонившись плечом к холодной бетонной стене какого-то здания, снедая мою маленькую леди глазами, ощущая мучительные спазмы и сокращения желудка, пока во рту скапливается слюна, вынуждающая в раздражении сглатывать ее.
   Моя малышка заливается новой порцией смеха. В руках у нее наполовину пустая бутылка, жидкость внутри пузырится и шипит.
   В этот момент, пока я увлеченно наблюдал за юным порочным созданием, совершенно неоткуда перед ней появился какой-то человек, заслоняя прекрасное дитя от моего взгляда. Мне удалось разглядеть, что человек этот молод. Подобно лисице, я повел носом, пытаясь уловить его запах, прочитать его мысли. Я отметил про себя, что этот странный незнакомец, одетый в черное, не меньше моего заинтересован в рыжей крошке, коротающей время в компании алкогольной феи. Укол ревности пронзил мое сердце длинной острой иглой. Такой длинной и такой острой, точь-в-точь, как улыбка того человека, играющая на его губах, когда он всаживал стальное острие между моих ребер, прицеливаясь к пугливо пульсирующей мышце.
   Но что это, боже мой, что это?.. Моя леди поднимается со скамейки и идет вслед за ним!..
   Молчаливой тенью скользнул я следом, повторяя каждый их шаг, каждое случайное движение, считая минуты. Я впитывал энергию темного человека, электризуясь и возбуждаясь его жаждой и желанием. "О! Эта ночь будет особенно долгой", - сказал я в пустоту, приготовившись примерить на себя роль свидетеля и творца их секретов и самых сокровенных тайн.
   Я наблюдал за ними, сдерживая дистанцию и стараясь ничем не выдать своего присутствия.
   Я видел, я не мог не заметить, как горят ее щеки, а матка внутри сжимается от предвкушения. "Маленькая грязная сучка! - убеждал я себя. - Она просто маленькая грязная сучка, такая же, как и сотни других..." В уголках глаз закипали слезы обиды, я был не в состоянии совладать со своими так стихийно проявившимися чувствами. "Посмотри на нее... Это не Элли! Нет, нет..." Я до безумия хотел обладать ею, и потому, ведомый навязчивой этой мыслью, упрямо следовал по пятам, стараясь не отставать.
   Если они шли в парадную, я безропотно проскальзывал следом, глядя, как эти двое устраиваются на ступеньках... Я пожирал своим алчущим сознанием их влажные тягучие как кленовый сироп поцелуи, пытаясь ощутить терпкий, прилипающий к зубам клейкой массой, вкус во рту...
   Если они прятались в темноте и сырости подвала, то и я был там, скрываемый большими, обитыми войлоком трубами, стоя подобно зверю на четвереньках, задыхаясь от заполняющих все пространство ароматов их разгоряченных тел: таких дразнящих обоняние благоуханий внутренностей моей сделанной словно из пастилы девочки и резких, сжимающих горло стеклянным колье гриппозного кашля запахов темного человека.
   Где-то в глубине подвала сновали крысы. Все мои рецепторы были обострены до предела, и я слышал такой надоедливый для меня, но неуловимый для человеческого уха писк, слышал топот тысячи маленьких лап, скребущих коготками по склизкому полу, слышал, как щелкают, будто миниатюрные кнуты, их тошнотворно-розовые длинные хвосты, слышал...о, я все слышал.
   А меж тем, провожаемая моим немигающим взглядом пара, покинула свое убежище и внове отправилась куда-то, подгоняемая неуемным мятежным духом, присущим лишь годам ранней молодости...
   Их одежда была испачкана, а кожа исколота иголочками стекловаты, но, похоже, это ни сколь не беспокоило источающих сок запретного плода юных полубогов.
   Я поднялся на ноги, едва ощущая собственное тело, и тихо заскользил неуловимой поступью вслед за моей рыжей леди и темным человеком. Я все еще чувствовал голод, хотя он и несколько притупился, утоленный ненадолго созерцаемыми мной секретами, что навсегда потонули в подвальном сумраке, и лишь крысы и я, лишь я и крысы, знали об этих сумрачных тайнах...
   Наконец, когда я уже больше не смог сдерживаться, и четко прозвучавший в моей голове приказ повел меня, точно механического солдатика на вражеские амбразуры, я вышел из тени. Действовал я быстро и без малейшего намека на страх или панику.
   Привычным движением ухватил темного человека за волосы на затылке, запрокидывая его голову. Толстое, но смертельно острое лезвие моего ножа скользнуло по его горлу, оставляя глубокую рану. Я попал аккурат по сонной артерии. Обжигающий красный фонтан бил из нее еще где-то с минуту. Рыжее дитя, моя прелестная Элли, сдавленно закричала, прижимая кулачки к лицу, словно это могло бы ее спасти. Я усмехнулся. Нет, я больше не стану причинять вред моей любимой сестренке. Грязный металл никогда не коснется ее ароматной плоти. Я ухватил девочку за ворот кофты, поднимая к себе.
   -Ты скучала по мне, Элли? - я и сам был поражен абсурдности своего вопроса, но слова лились из меня потоком, я просто был не в состоянии их контролировать. - Ответь мне, маленькая двуличная тварь! Ну!
   Она плакала и молчала. Только плакала и молчала. И этот нескончаемый скулеж выворачивал меня на изнанку. Я отбросил ее, сгибаясь пополам. Пока меня наконец не вырвало непонятной черной слизью. Элли сидела, поджав ноги к подбородку, ее колотила нервная дрожь, так что я отчетливо слышал, как стучат ее зубы. О! Этот звук потом еще долго преследовал меня в моих беспокойных выматывающих снах.
   Тук-тук-тук... Ударяются челюсти друг о друга.
   Тук-тук-тук... Скрежет костяных пластинок, когда одна бьется о другую.
   -Зачем ты бросила меня, сестренка? - я поднял ее голову за подбородок. - Зачем вы все меня бросаете?..
   "Линн..." - внезапное озарение пронзило меня словно стальным штырем вдоль позвоночника так, что я не удержался от вскрика.
   "Нет, Линн. Только не ты. Это совсем не конец. Я еще приду за тобой..."
   -А пока, - я улыбнулся испуганному ребенку, - а пока ты станцуешь для меня в последний раз...
   Она затихла, умоляюще глядя на меня. Как же я ненавидел эти затравленные взгляды. Больше них я ненавидел, пожалуй что, свои собственные абсолютно пустые глаза.
   -Тебе же всегда нравилось танцевать, ты помнишь об этом? - я снял с нее туфельки и аккуратно поставил на скамейку, беспардонно оттолкнув тело уже мертвого темного человека. Оно глухо булькнуло и упало на землю, из развороченной шеи свисали ошметки вен и артерий.
   -Побудь сегодня хорошей девочкой, пожалуйста, ради меня... - мой голос ласково опутывал ее, заворачивая слой за слоем точно гусеницу в кокон. Я достал из сумки бутылку с бензином, наливая остро пахнущую жидкость в туфли, и пропитывая ей ткань.
   Она наблюдала за мной, не в силах пошевелиться. Ее тело было парализовано страхом и моей волей. Нет. Это была совсем не Элли.
   -А теперь надевай, - я протянул обувь девочке, и она послушно застегнула ремешки.
   Ее глаза спрашивали меня - что дальше?..
   Но я медлил, не произнося ни слова.
   Она робко подошла ко мне и взяла мои руки в свои, маленькие и нежные. Мне мучительно сильно захотелось трахнуть ее. Но я только равнодушно отстранил ее от себя.
   -Станцуй для меня... - голос звучал обреченно и глухо. Она не посмела ослушаться, а может быть, ей стало меня...жаль?.. Какая забавная аллегория - жалеть своего убийцу.
   Но к черту эмоции. И ненужные философские пароксизмы. Я ждал. Она бездумно переминалась с ноги на ногу.
   -Ну же... - поторопил я Элли, напевая ей забытую мелодию из своего прошлого.
   Давным давно у моей маленькой сестренки была музыкальная шкатулка, и когда она открывала крышку, звучала та самая волшебная мелодия. Каким-то чудом я все еще вспоминал ее иногда.
   Девочка неловко начала выдавать какие-то смешные па, ее руки взлетали в такт нотам моего голоса, а ножки отбивали путанный ритм. Я засмеялся, хлопая в ладоши.
   -Как замечательно! Не останавливайся, продолжай же... - на самом деле внутри была все та же бесконечная пустота, бездонная бездна, безликая пропасть... Но я по-прежнему предпочитал обманывать себя.
   И она танцевала, танцевала, танцевала...задыхаясь и почти падая от усталости.
   -Быстрее, быстрее, вот так! Еще и еще! - я достал несколько спичек, поджигая их разом о коробок.
   -Не надо... - едва слышно выдохнула она, глядя, как я бросаю горящие лучинки ей под ноги. Пропитанная бензином атласная ткань ее туфель мгновенно воспламенилась.
   -Веселее, Элли! Ты же так любила танцевать...
  
  
   -6-
  
   Она поворачивала голову на сто восемьдесят градусов и обратно. Нехитрое развлечение, позволяющее скоротать вечер. Был ли внутри нее разум? Кто бы смог ответить на этот вопрос.
   Нечеловечески острое зрение давало ей возможность различать даже самые мельчайшие детали. Она заприметила гнездо мокриц между прогнившими половицами сарая, где она пряталась в этот раз. В черных выпуклых глазах без зрачков мелькнуло подобие любопытства. Многое в этом мире, мире_живых, казалось ей странным. Она проворно просунула узловатые пальцы между досок, подцепляя длинными ногтями и нанизывая на них насекомых брюшками. Мокрицы и двухвостки извивались, одолеваемые своей собственной агонией, пока она слизывала их покрытым испариной, похожим на змеиный, языком. Вкус насекомых, хрустящих хитиновыми панцирями в глубине ее рта, казался ей довольно приятным. И ее удивляло, почему люди не включают их в свой постоянный рацион. Впрочем, вкус человеческой плоти она также находила весьма достойным.
  
  
   -7-
  
   Илайджа дернулся, внезапно пробуждаясь. Он осторожно сбросил руку Линна со своего плеча, стараясь не нарушить его покой. Сам же сновидец пытался отогнать от себя посетившие его во сне видения. Ему снилась маленькая девочка, танцующая посреди пламени, ее ноги лизали огненные языки, а она плясала без устали, с улыбкой на юном лице. С улыбкой, приклеенной злым кукольником, с улыбкой, которая не исчезнет уже никогда. Ее щеки были прошиты плотными нитками. Жесткими суконными нитками, удерживающими кожу так, чтобы губы всегда были растянуты, обнажая жемчуг отстукивающих чечетку зубов. А зубы ее были заточены. Двадцать восемь острых клычков. Двадцать восемь смертельных колышков. Для чьего горла были предназначены они? Илайджа тряхнул головой, рассеянно поправляя волосы. Ему хотелось связать Линна и увести его с собой насильно, только бы не оставлять больше наедине с его персональным адом. Илайджа знал, что тот вечный скиталец, что посетил его однажды, вернется к его брату. Вернется обязательно. И встреча эта не принесет Линну долгожданного успокоения.
   Она не принесет ничего кроме...
   "Нет... Я не могу вмешиваться в то, что уготовано нам колесом фортуны.. Я не могу.." - сновидец медленно собрал свою одежду, и, ступая босыми ногами по старому паркету, направился к выходу. И только едва различимые следы среди вековой пыли выдавали его присутствие здесь, бесплотные следы изящных ступней и увядшие лепестки красных маков... Вот и все, что осталось после него.
   Ресницы Линна дрогнули, но глаза остались закрытыми. Он позволил Илайдже уйти. У них были разные дороги и разные судьбы, как бы они ни были схожи, все же они были столь далеки, как разные галактики в бесконечности вселенной, и их миры соприкасались между собой слишком редко, чтобы поверить в возможность их предназначения только друг для друга...
  
  
   -8-
  
   -Я сделал то, что ты хотела... - голова девочки покатилась по полу, ударяясь о ее ноги. Рыжие спутанные волосы прилипли к порванной ножом щеке. Нет, я не хотел уродовать Элли, которая оказалась снова фальшивой, но не смог удержаться, чтобы не дать своему верному другу попробовать ее крови.
   Она посмотрела на меня немигающим долгим взглядом. И снова в ответ я не услышал не звука. Мне казалось, что я давно уже свихнулся, что все происходящее со мной - не больше, чем плод утомленного воображения. Я не знал - что я делаю и для чего. Я чувствовал, что просто хожу по кругу. Череда, ставших давно бесплодными убийств, не приближала меня ни на шаг к заветному освобождению.
   -Я продал тебе душу?! Заложил тело?! Мозг? Что?! Скажи мне что, и я сделаю, только отпусти меня наконец... - я хотел ударить ее, но не мог, тело всякий раз в эти секунды становилось словно ватным, отказываясь подчиняться моим командам.
   Я мечтал воткнуть нож сначала в один ее глаз, а потом в другой, наблюдая, как лопнет тонкая склизкая оболочка неестественно темного яблока, и оттуда брызнет мутная липкая жижа. Я представлял, как буду чертить руны по ее груди, обтянутой желтой кожей, и как эта кожа словно пергамент, будет трескаться от соприкосновения с лезвием. Я бы вырезал ее печень, желудок и сердце. Я бы съел ее кишечник, вытаскивая набитые отходами потроха прямо из ее вскрытого вдоль брюха.
  Но я не делал ни-че-го.
  Я сидел подле нее, лениво катая голову мертвой девочки между рук. Я чувствовал себя крысой, бегущей по барабану. И я не знал, насколько еще меня хватит.
   -Будь терпеливым. И, может быть, ты станешь единственный, кто выживет..
   Я вздрогнул, будто от удара током.
   -Что? Ты что-то сказала? - я уже давно не доверял своим рецепторам. Мое обоняние, мое зрение и мой слух обманывали меня также, как я обманывал свой разум, убеждая его в том, чего не существовало, и заставляя не верить в то, что было по истине настоящим.
   Она оставалась неподвижна точно статуя, точно мумия.
   Я закрыл глаза, сжимая виски. Да, так и есть показалось. Глупец, наивный дурак.
   -Будь терпеливым. И, быть может, ты станешь единственным, чей подарок я заберу обратно...
   Я прижал свой черный нож к самому сердцу, поклявшись себе продолжать эту нелепую игру до самого конца, чего бы мне это не стоило. Спасительное беспамятство вновь накрыло меня, обвивая тысячью рук, раскачивающих меня в колыбели на самом глубоком дне посреди затерянного царства теней...
  
   июль, 2010.
  
  
  
  
  Глава 13 (I)
  
  -1-
  
  Когда я поднимался по лестнице, мне казалось, что к концу пути я выблюю свое бешено колотящееся сердце на грязный бетонный пол, прямо себе под ноги. Волнение душило меня. Я уже и забыл, когда последний раз ощущал это состояние. Мне было ни плохо, ни хорошо. Я просто чувствовал себя живым. Тяжелые ботинки оставляли следы ребристой подошвы в слое пыли, что щедро укрывала собой ступеньки.
   А вот и чердак. Обшарпанная металлическая дверь с облезшей краской встретила меня глухим молчаливым препятствием. В первые секунды я испугался, что она заперта на ключ. Но оказалось, что кто-то лишь плотно притворил ее. Я провел ладонью по шершавой холодной поверхности, обхватив пальцами ручку, но не решаясь дернуть за нее. Наверное, я стоял так около минуты. Думал ли я о чем-то в тот момент... Я не знаю. Я не могу вспомнить. В голове царил хаос. От голода сводило живот. Я нервничал, был разбит начинающейся лихорадкой и очень хотел спать. В то же время я осознавал, что если не переступлю этот чертов порог сейчас, то не войду сюда уже никогда.
  Я сжал пальцы так, что они побелели, и с силой на давил на ручку. Дверь тихо скрипнула и поддалась. Из-за нее на меня дохнуло запахом старых книг и застоявшимся воздухом. Неужели...я ошибся?
  Я вошел внутрь, осторожно ступая. Мне казалось, что все здесь настолько ветхое, что одного громкого звука будет достаточно, чтобы картонные стены начали рушиться. Под ногами что-то зашуршало. Я остановился и внимательно осмотрел пол. Он был весь усыпан засохшими листьями. Затхлый рыжий цвет перемешивался с золотистым и красным, я насчитал там около десяти пород деревьев, но, наверняка, их было гораздо больше. Листья напоминали собой ковер. Словно я вдруг оказался в лесу. Так много их было. Около стен стояли плотно набитые холщевые мешки.
  "Богатый гербарий," - усмехнулся я про себя, перешагивая через лежащие прямо на полу стопки книг. Некоторые из них были раскрыты. Страницы пожелтели и выцвели, но буквы все еще угадывались вполне четким серым отпечатком. Я наклонился, читая..."холодный плен неумолимо сжимался над ним с каждым часом, увлекая все глубже в темную бездну своей преисподней. Не оставалось никакой надежды выбраться из ледяной пещеры... Но все же эта зима была прекрасна, он умирал с мыслью, что ему единственному приоткрылась ее мрачная тайна...".
  "Мой впечатлительный любитель готических романов", - с некоторой долей, пожалуй, что даже ласки, подумал я, закрывая книгу.
  Сквозь закопченные окна сочился тусклый свет. Очевидно, что здесь не было никого кроме меня. Я сел на продавленный диван. Бордовую обивку давно погрызли мыши и моль.
  "Где же ты?" - я достал сигареты, прикуривая. Запах табака смешался с осенним запахом листьев и гнили. Местами из углов тянуло плесенью. Я заприметил кусок серой плотной ткани, виднеющийся из заваленного на бок покосившегося шкафа. Дверка его едва держалась на скрипучей петле. Я подошел и открыл ее. Внутри лежало женское пальто дымчатого оттенка.
   Шуба из дворовых кошек для самой прекрасной дворовой королевы. Это была одежда Линна. Я бы узнал его пальто из тысячи других. Я пошарился по карманам, выуживая на свет старенькие митенки, и поднес перчатки к лицу, вдыхая едва уловимый теплый аромат. Они пахли Линном. Но самого хозяина вещей не было здесь и в помине. Я накинул пальто на плечи. Конечно, оно было мне мало, да я и не замерз настолько. Я просто хотел почувствовать его, наконец. Хотя бы так. Это был долгий и трудный путь. Но встретила меня, как и прежде, лишь молчаливая пустота.
  "Чего же ты ждал?.." - я улыбнулся своему отражению в потемневшем куске мозаичного стекла, что одиноко торчало в разбитом витраже маленького комода.
  "Разве ты ждал чего-то другого?.."
  Признаваться не хотелось. Но в глубине души я позволил себе надеяться. Я обернулся и встретился взглядом с моей извечной спутницей. Ее оливковая кожа лоснилась, обнажая местами мышцы и белые пятнышки костей.
  -Разве я не убил тебя? - голос звучал устало. Я действительно ощущал в последнее время только всепоглощающую усталость.
  Она не ответила. Конечно, она не ответила.
  Демон, которым я был одержим.
  Постепенно я начал вспоминать. И к концу пути я помнил почти что все.
  Она пришла ко мне впервые, когда я убил своих родителей. Да. Именно тогда, в ту летнюю душную ночь она подарила мне нож. Она целовала меня в закрытые веки так, что я кричал и кричал, и не мог остановиться. А когда, наконец, ее губы оставили меня в покое, я - был уже не я. Кто знает, сколько пролежал я тогда на заброшенном складе. Пока моя маленькая сестренка не нашла меня. Ее нежное юное тельце стало первым бокалом, которого коснулось мое черное лезвие.
  Элли, Элли...
  Я вздохнул, потирая виски. Голова горела. У меня начинался жар.
  Она стояла за спиной. Я чувствовал ее зловонное дыхание у себя между лопаток. Страшно хотелось поежиться, но я только взял пальто Линна в охапку и спустился с чердака, прикрыв за собой дверь. Я не посмотрел - вышла она следом за мной или нет. В этом не было необходимости.
  Я отправился дальше. Я должен был найти его.
  Из подкладки пальто выпал мятый бумажный прямоугольник. Я скользнул по нему взглядом - на меня уставилось изображение улыбающегося во весь рот джокера. Карта дурака.
  -Мне больше по душе Дьявол, - хмыкнул я, приложив руку к груди, где хранил его во внутреннем секретере плаща.
  
  
  -2-
  
  Братья сидели за столом. Один из них, что носил черное каре, аккуратно раскуривал кальян. Небольшая овальная комната постепенно заполнялась сладким вишневым ароматом.
  -Ты знаешь, - сказал вдруг второй, не поворачивая головы. Он разглядывал стену. Стена была черной и гладкой. - Ты ведь все знаешь. Расскажи мне.
  Первый не ответил. Он обхватил губами позолоченную трубочку, втягивая ароматный пар. Минуты тянулись медленно, словно липкие струйки меда стекали они. Линну казалось, что сейчас он - муха, и тонет, тщетно барахтая лапками, в этом проклятом липком болоте.
  Он посмотрел на брата. Тот, наконец, открыл глаза.
  -Илайджа, прошло уже несколько месяцев, - Линн всегда чувствовал себя виноватым за то, что произошло с его младшим братом. Та глупая катастрофа, из-за которой он получил серьезную травму. Из-за которой его детство превратилось в череду кошмаров. Из-за которой он стал видеть то, что видел.
  -Я сказал тебе достаточно, - Илайджа ответил Линну долгим тягучим взглядом темных и влажных глаз. Братья были похожи между собой. Тот же миндалевидный разрез век, те же блестящие черные волосы и бледная кожа. Разве что Линн смотрелся более вытянутым и гибким, словно ивовая ветка.
  -Тогда я возвращаюсь, - Линн решительно поднялся на ноги, туфли шаркнули о паркет.
  -Нет, - сновидец протянул руку и обхватил брата за запястье. - Я видел мертвую девочку. Она горела. Пожар. Огонь. Это последний знак. Не ходи туда...
  -Хватит, - Линн вывернулся. Ему казалось, что он начинает ненавидеть Илайджу. Чувство было пока слабым, только зачатым, словно человеческий зародыш на стенке матки. Но оно все-таки было. Линн понимал, что ненавидит он на самом-то деле себя, а не брата. Линн знал, что Илайджа хочет защитить его и только. Что он не желает ему зла. Или желает? Или он ведом лишь своими эгоистичными чувствами? Вот он хватает Линна за шею и душит, и душит. Пока кожа под пальцами не становится синей, а в горле не затихает последний хрип.
  Линн вздрогнул, сбрасывая с себя наваждение.
  Илайджа непринужденно продолжал глотать теплый вишневый дым. Чуть солоноватый на вкус, словно пряная девичья кровь.
  -Мы не можем принадлежать друг другу, - Линн понимал, что теряет контроль над ситуацией, что если Илайджа сейчас пожелает, то...
  ...Руки работают быстро в едином ритме, одежда летит на пол. Черные узоры татуировок касаются белой кожи, расчерченной разве что алыми всполохами свежих порезов и темными отпечатками старых шрамов.
  В который раз за эти сутки, за эти бесконечные сутки они занимаются любовью. Любовью, от которой хочется вскрыть вены. Которая проникает сквозь кожу, ноздри, рот, просачивается до самого нутра, и там превращает каждый орган в кровавое месиво, рубит на кусочки желудок, легкие, сердце и кишечник так, что кажется - из глотки вот-вот полезет волной свежий мясной фарш с тонкими прожилками капилляров.
  ...Наконец, они останавливаются и просто ложатся рядом, успокаивая дыхания. Голова одного покоится на груди другого. Любая мысль причиняет невероятную боль. Но Линн не думает ни о чем. Он держит Илайджу за руку и гуляет по его стране. Стране бесконечных запутанных снов и фантазий.
  
  
   -3-
  
  Я принюхивался точно собака. Я искал его по запаху. Все, что у меня было - это его пальто. Я улавливал слабые отголоски. Улицы вели меня, запутывая точно ночные мороки. Несколько раз я сбивался и заходил в тупики, где среди помоечных баков сновали только вечно голодные крысы. Но я был упорен. Я возвращался к той точке, откуда сделал неверный ход, и начинал все сначала.
  Постепенно в моем сознании начинала складываться определенная картина. Я узнавал этот путь. Домов становилось все меньше, заборы вокруг них вырастали все выше. Когда-то я уже бывал здесь.
  Я обернулся, кивая своей спутнице. Она провернула головой, быстрым движением вытянула длинный лиловый язык и поймала ночную бабочку.
  Я не хотел вести ее к Линну. Но с каждым часом становилось все труднее совладать с собой. В этом мире у меня не было больше места, куда придти. А я жаждал возвращения. Мне нужно было провести хотя бы одну ночь, не опасаясь получить пулю в живот или веревку на шею. Я знал, что это мог бы сделать и Линн. Но смерть от его руки не выглядела наказанием, скорее - отпущением грехов. О котором я не мог даже мечтать.
  Тем временем, я вдруг почувствовал резкий импульс. Как будто прямой удар в голову. Я отшатнулся, почти захлебываясь нахлынувшими на меня ощущениями. Все рецепторы были обострены до предела. В мозгу красной линией пульсировала мысль, что на этот раз я попал точно по адресу. Да. Я нашел его.
  Дом был знаком мне с прошлого моего визита сюда. Я отворил кованую металлическую дверь, придерживая ее, чтобы моя спутница проскользнула следом. Мы подняли на крыльцо, и я позвонил в посеребренный молоточек.
  "Все также придерживаешься стиля, а...сновидец? " - даже в таком паршивом состоянии я не смог удержаться от саркастического замечания. Я знал, что Илайджа услышит меня.
  Потекли мучительные минуты. Я прикидывал, смогу ли выбить эту дверь или проще будет залезть через окно. Я огляделся, тоскливо отметив про себя, что решетки, скрывающие стекла, скорее всего, помешают мне совершить взлом.
  Останется только поджечь дом, я не представлял себе иного способа заставить Илайджу открыть мне. Но в эту секунду, когда я уже собрался было отправиться на поиски бензина, что-то тихо скрипнуло, и на пороге показался сновидец. Он был небрежно замотан в простыню. Я ощутил чувство навязчивого дежавю. Перед глазами замелькали картинки, окрашенные в кислотные цвета, словно пропущенные через ультрафиолет. Мои руки на его запястьях, его губы на моей шее, мои бедра, вдавливающие его тело в матрац, едкий запах пота и ароматических палочек... Я щелкнул пальцами, отгоняя ненужные воспоминания, а может быть - и вовсе плод моего выдохшегося воображения.
  -Что тебе нужно? - Илайджа знал, зачем я пришел. Но раз уж он решил поиграть в правила английского этикета и прикинуться дураком, то пожалуйста, мне ничего не стоит поддержать его внезапно проснувшийся творческий порыв. Я припомнил карту джокера и ухмыльнулся. Кажется, на сцене, наконец, появились все участники нашей комедии в тринадцати актах.
  -Позволишь войти?..
  -Разумеется, нет.
  Сновидец был спокоен. Он больше не выглядел хрупким, как тогда.
  Я чувствовал запах Линна, и это сводило меня с ума. Одуряющий пьянящий запах гнилой вишни.
  Я в панике завертел головой. Моя спутница куда-то пропала.
  -Черт, черт, черт! - я ощущал, как зверею на глазах. Будь у меня шерсть, она бы уже встала дыбом на загривке
  -Ищешь? - тон Илайджи прозвучал издевательски. - Она в тебе, внутри тебя. И всегда там была.
  -Что ты несешь... - меня начала колотить дрожь. Озноб то ли от болезни, то ли от нервного возбуждения заставлял выстукивать чечетку зубами, отчего речь получалась невнятной.
  -Пора бы уже признаться самому себе... - сновидец оттолкнул меня, собираясь захлопнуть дверь.
  Я двинул ему в челюсть и заломал руку. В суставе что-то смачно хрустнуло, и Илайджа тихонько заскулил, даже не собираясь сопротивляться.
  -Так-то лучше, - меня начал разбирать непонятной природы смех, я с трудом сдерживал себя, чтобы не заехать головой сновидца в кирпичную стену.
  -Твои мозги неплохо бы дополнили антураж, - я затащил Илайджу в дом, крепко держа за волосы. Он сучил ногами, тщетно пытаясь отодрать мои пальцы от своего растрепанного каре. Простыня раскрылась, обнажая покрытое татуировками тело. Я скользнул взглядом по округлым бедрам сновидца, выступающим тазовым косточкам, плоскому животу и темным лобковым волосам.
  У меня засосало под ложечкой. Я почувствовал возбуждение, и мой собственный член неприятно уперся в жесткую ткань штанов.
  Я видел, как моя спутница склонилась над Илайджей, опустилась на колени между его ног и заглотила его плоть.
  Сновидец закричал, когда ее челюсти начали слаженно работать, чавкая и причмокивая.
  Он буквально захлебывался от гремучей смеси воздуха и слюны. Изо рта пошла кровь, стекая по щекам и подбородку. Я поволок его вверх по лестнице, оставляя влажные бурые следы. Наша спутница не отставала. Она ползла на карачках, пережевывая кусочки мяса. Крики Илайджи переходили в сдавленные стоны и всхлипы. Когда она не секунду оторвалась от него, утирая перепачканное лицо, сновидец затих окончательно, похоже сознание на время или навсегда покинуло его. Ее стошнило. Серые рвотные массы, приправленные плохо пережеванной кожей, ажурным полотном украсил развороченный пах Илайджи.
  -Что, что ты сделал? - мне показалось, что меня расстреляли серебряными пулями: пам-пам-пам! Я раскинул руки и закрыл глаза.
  Тысячу дней я не слышал его голоса.
  -Линн? - я отбросил тело сновидца, поворачиваясь.
  На верху лестницы я разглядел знакомую чуть сутулую фигуру. Изображение было смазанным и нечетким. Я не сразу понял, что этот флер есть ни что иное, как...мои слезы? Я плакал? Разве я когда-нибудь плакал?..
  
  октябрь, 2010.
  
  
  
  
  Глава 13 (II)
  
  -1-
  
   -Да ты псих, просто больной психопат!..
  Что это? Почему он кричит? Почему его рот так кривится, когда он смотрит на меня?..
  -Линн? - я пытаюсь протянуть руку, я хочу дотронуться до его плеча. Он дергается в сторону, отшатываясь.
  Я делаю шаг к нему и медленно припираю к стенке.
  -Я ждал этого момента...
  Неожиданно голос подводит меня. Я открывал и закрывал рот точно рыба на берегу. Все слова казались неподходящими, неуместными и сухими, как порошок. Я закашлялся. Да и лихорадка давала о себе знать. Меня затрясло.
  Линн смотрел на меня непонимающе-отчужденно, и, как мне показалось,...с отвращением?..
  -В чем дело?.. - я скользнул пальцами по воздуху, очерчивая его силуэт.
  -Не подходи ко мне.
  -Линн... - слова пенились на губах.
  Я чувствовал, что адреналин в крови набирает обороты. Его лицо совсем не изменилось с той зимы. Разве что щеки впали еще больше, подчеркивая острую кривизну скул.
  -Ты...убил, Илайджу, - Линн произносит каждое слово, будто пытается проткнуть меня ими, пригвоздить, пришпилить, как бабочку к подушке.
  -Что? Что?..
  Я оглянулся назад. На середине лестницы лежало тело сновидца. Между разбросанных в сторону ног светилась грязная рваная рана. Руки подняты наверх, как сухие ветки. И только лицо по-прежнему безмятежно-спокойное. Будто карнавальная маска. Черные стрелки бровей, синяки под глазами, рот, расчерченный подсыхающей кровью, ей же перепачканы щеки и подбородок. У меня в голове промелькнула мысль, что мне хочется содрать с Илайджи кожу, снять скальп, сделать из него костюм для Хэллоуина. Мы могли бы составить с Линном отличную пару для какой-нибудь безумной вечеринки. Нас бы выбрали королем и королевой бала. Мы бы кричали и хлопали в ладоши, стоя на широкой сцене, а потом ужрались вусмерть дешевым алкоголем и блевали бы прямо на нашу свиту, беснующуюся внизу...
  -Ты. Убил. Его. Сукин ты сын, - звенящий сталью голос Линна пощечиной вернул меня обратно к реальности.
  -Это не я, это она. Я нашел ее! - слова полились из меня бессвязным потоком. Я вдруг осознал, как давно мы не виделись и сколько всего мне нужно ему рассказать.
  Я схватил Линна за руки. Меня будто током ударило. Все органы внутри скукожились, а кожа пошла мурашками. Я хотел его. Я хотел завалить его сейчас же. На этой дурацкой лестнице. Изнасиловать прямо на трупе Илайджи, глядя в глаза. Чтобы я прочитал там? Любовь? Ненависть? Гнев? Страх? Что?..............
  
  
  -2-
  
  -Ты такой же, такой же, как и я... - я шептал в его плотно сжатые губы, когда он пытался вывернуться. Острые ногти оставили след на моей щеке. Да, моя дворовая королева всех бродячих кошек, как же я мог забыть. Я стискивал его пальцы до хруста, и, наверное, все же сломал несколько. Я целовал его ладони, я кусал их. Грыз запястья точно цепной пес. Да я и был псом. Его личным псом. Эй, Линн, только натяни цепь потуже!.. Чего же ты ждешь... Почему отворачиваешься и отплевываешься, когда вот он я - твой лучший ночной кошмар, твой самый ценный подарок, твоя кровоточащая душа...
  -Нет! Не такой и никогда им не был... - он прижимает руки к моим щекам, я чувствую холод, кожу пощипывает как от соприкосновения с жидким азотом.
  Она появляется за спиной, кладет подбородок мне на плечо. Я хочу оттолкнуть ее, чтобы Линн не увидел. Но, кажется, он и так ничего не замечает...
  Он словно зачарованный смотрит на тело Илайджи.
  -Линн, - я хочу, чтобы он вернулся.
  -Линн... - я зову его, как маленький ребенок, который затерялся где-то и не может найти дорогу обратно...
  Мне противно, и тошно. И хочется покончить со всем раз и навсегда.
  Она будто прочитала мои мысли, уловила быстрый импульс в подкорке мозга.
  "Убей... Убей его...", - шепот, шипение, шум....
  "Убей... Он - ключ. Убей и ты спасешься. Ты станешь свободным".
  Нож - разгоряченное клеймо, он жжет меня сквозь кожу плаща, он впечатывается в бедро, поджаривая мясо.
  Я ору. Ору так, что вот-вот лопнут барабанные перепонки. Или они уже лопнули?
  Жидкая красная вода брызнула из ушей... На голову будто надели целлофановый пакет. Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего не чувствую. Только удушье и страшную дикую боль в ноге.
  Убейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубейубей!....................................
  Я - ничто. Я слабовольное марионеточное нечто.
  Линн похож сейчас на христианского мученика. Мне хочется стереть это омерзительное выражение с его лица. Счистить, свести словно татуировку. Ты не святой, моя милая верная шлюшка. И никогда им не был.
  Конечно, я ценю, что ты ждал меня столько времени. ЦЕлую вечность. С той самой белой зимы, которой, возможно, и не существовало вовсе, разве что в нашем воображении.
  Я знаю. О, я очень хорошо знаю, что прав.
  Мы с тобой части единой истории.
  Не отворачивайся. Не отворачивайся, я сказал!..
  -Ты видишь ее? Она - там. Обернись.
  -Нет! Я не вижу ничего! Я подыгрывал тебе сколько мог...
  -Игра?
  -Да, мать твою, игра. Я ждал. Я понимал, что этим все и закончится...
  -Что ты несешь, Линн... - мне хочется его ударить.
  Он садится на колени. Его трясет. Меня трясет. Нож уже прожег бедро до кости.
  Я ощущаю, как лезвие трется о нее. Шамкает, шаркает, полирует.
  Тварь ползает между нами. Она обещает мне награду. Она обещает отпустить меня...
  Чья, чья это рука обхватывает черную рукоятку? Кто, кто это смеется Линну в лицо? А потом вгоняет клинок под адамово яблоко на его шее, распарывая горло, выкорчевывает сонную артерию. Фонтан умывает мне рот. Я глотаю его, я захлебываюсь этой соленой мутью. Я запоминаю каждую секунду. Каждый миг едкой отравой окисляет что-то во мне.
  Единственный, кому я доверял.
  Единственный, кому я доверился.
  Неужели все это оказалось фальшивкой, пустым билетом, бутафорским плацебо?..
  Я повернул его лицо к себе. Рука Линна дернулась.
  Ну, что еще там?..
  Пальто? Да. Его пальто. Он был мертв. И он показывал мне коченеющем пальцем на брошенную в угол тряпку.
  Точно. Я же принес его с собой. Я бережно приподнял Линна над полом и донес до стены. Я укутал его в серую ткань. Я вернул королеве ее мантию.
  За окном послышался кошачий вой. Пронзительный, сводящий с ума животный визг. Я наклонился и поцеловал Линна в губы, придерживая голову. Она наполовину отошла от тела.
  Тварь гоготала и вертелась волчком в каком-то неведомом танце. Может быть, это был ритуал, а может - всего лишь неведомое мне безумство...
  Я скользнул руками под одежду Линна. Каждое соприкосновение с его кожей причиняло муки. Я трогал его грудь, ребра, живот, нащупывая каждый самый маленький шрамик, узнавая их.
  Некоторые подарил ему я. Некоторые он нарисовал сам.
  Я задрал его рубашку и начал лизать пупок. Потом расстегнул штаны. Линн не носил белья. Я вдыхал его запах, пока голова не начала кружиться. Я был нежен, как бывают нежными волчата. Мой язык, мои губы, его член. Я гладил его яйца, вылизывал анус. Я хотел, чтобы он кончил, как кончал только со мной.
  Навалиться на него сверху, войти внутрь, в темное узкое тепло. Я двигаюсь плавно и размеренно. Глубоко. Мне больше некуда спешить.
  Нам. Больше. Некуда. Спешить.
  
  
  ЭПИЛОГ
  
  Серый утренний свет защекотал мне веки, заставляя проснуться. Я открыл глаза и уставился в...потолок. Потолок?
  Резкий подъем отозвался скачком давления. Кровь прихлынула к затылку, и мир на секунду померк.
  Когда же я пришел в себя и огляделся, то понял, что нахожусь в больничной палате.
  Рядом с кушеткой, на которой я лежал, стоял стул со спинкой. На нем были развешаны мои вещи. Сам же я был одет в казенную голубую пижаму. Нелепость происходящего заставила меня усмехнуться.
  Я проверил все карманы плаща и брюк. Там было пусто. Ткань была чистой и будто бы глаженной. Ни единого пятнышка.
  Стеклянная дверь отворилась и вошла доктор. Я прочитал на бейдже, что ее зовут Лора. Лора?! Бог мой...
  Она улыбнулась. Солнечный луч заиграл на ее светлых волосах.
  -Вам еще нельзя подниматься на ноги, - она мягко уложила меня обратно. Разве что не запеленав.
  -Я... Что происходит?.. - я рискнул задать вопрос напрямую. Я ненавидел такие вопросы. Слишком размытые, чтобы получить нужную информацию, слишком конкретные, чтобы тебе вообще ответили.
  Она снова улыбнулась своей отточенной вежливой улыбкой и кивнула на окно между палатой и коридором. Там стояли двое мужчин и девочка-подросток между ними. Они держались за руки. Девочка была похожа на фарфоровую английскую куколку. Рыжие волосы аккуратными локонами лежат на плечах. Вот она наклоняет голову. Она понимает, что я заметил ее. Мужчины смотрят серьезно. Они похожи, как братья. Один чуть выше и тоньше, он вглядывается в меня не отрываясь. Я почти ощущаю прицельный огонек снайперской винтовки.
  Вдруг за его спиной вырастает нечто. Какая-то странная тварь с желтой сморщенной кожей.
  В ее руке большой нож с черным лезвием. Тварь хватает девочку за волосы, запрокидывает ей голову и быстрым уверенным движением перерезает горло. Девочка не издает ни звука. Тварь вручает голову ей в руки. И она держит ее, крепко прижимая к груди. Мужчины ждут своей очереди.
  Она повторяет с ними ту же процедуру. И вот все трое стоят напротив окна, с головами на уровне живота. Их глаза продолжают моргать, а из ран на шее торчат обрубки сосудов и позвоночника.
  Лора закрывает их от меня:
  -Вам пора принимать лекарство.
  Она нависает сверху, спускаясь вне ниже и ниже, пока ее лицо не касается, наконец, моего.
  Я вижу, как рот Лоры раскрывается и растет, растет. Вот оттуда показываются склизкие ручки и ножки, шея, перетянутая пуповиной и раздувшийся живот. Это младенец. А Лора сейчас как большая матка - из нее вылезает ребенок. Вот только это и не Лора вовсе. Это Мери. Да-да. Это Мери. Я узнал ее.
  Все мои призраки вернулись помучить меня. Дженни уже держит наготове шприц. Тысячи рыжих девочек плотной толпой обступают кушетку. Они хватают меня за руки и заворачивают рукава пижамы.
  Я кричу-кричу, я пытаюсь вырваться. Но они затыкают мне рот. Это карты. Дьявол. Башня. Звезда. И Шут.
  Я пытаюсь их прожевать, но начинаю задыхаться...
  Игла потрошит мне вену. И горячая жидкость разносится по кровотоку.
  Растворяя меня подчистую.
  
  _
  
  -Доктор, Линн? - молоденькая медсестра останавливает высокого темноволосого мужчину.
  Он растеряно смотрит на нее, явно не понимая.
  -Доктор, Линн... Я сделала все, как вы просили.
  -Хорошо, Джесси. Можешь идти...
  Медсестра смущенно кивает, но не двигается с места.
  -Что-то еще? - доктор накидывает на плечи белый халат.
  -Да, - Джесси мнется, не решаясь спросить.
  Наконец, она выдавливает из себя:
  -Он умер. Вскрытие вы будете производить сами?
  Доктор Линн не отвечает. Он бросает холодный взгляд на девушку и скрывается в палате.
  Сегодня вечером он уйдет домой не один.
  Герметичная коробка со льдом приветливо поблескивает матовым боком, отражая холодный электрический свет...
  
  октябрь, 2010.
  
  P.S.: от меня осталось одно только тело, тело без органов. теперь я абсолютно свободен.
  
  
  
  The End (2007-2010).
  
   []
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"