Аннотация: События происходят паралельно событиям романа "Хитроумный советник".
Предстоятель Фарсониан встал из-за стола, подошел к окну, некоторое время молча поглядел в него, а затем обернулся ко мне.
-- Вы спрашиваете, почему мы не обратились к светским властям? Это... трудно объяснить, почтенный Сайко. Вопрос... сугубо клерикальный и... Понтифекс хотел бы сохранить все это дело в секрете. Вы понимаете меня?
-- Честно говоря -- не очень, -- я внимательно смотрел на пухлого и внешне добродушного Предстоятеля, и в очередной раз задавал себе вопрос - какой нави я здесь делаю?
Нет, понятно какой, конечно -- за лавку на улице Мельников налоги платить надо, горничной и кухарке с поваренком платить надо, одеваться тоже надо, да и поесть не мешает хоть иногда, а все это стоит денег, так что клиент в виде целого Предстоятеля мне ну никак не помешает, особо если учесть, что последние два месяца выдались на редкость неудачными. Церковники народ не жадный, так что гонорара за это дело мне хватит надолго... Если я смогу его получить, поскольку Фарсониан мялся и мекал нечто невнятное уже более получаса, отчаянно не желая переходить к сути проблемы. Именно в такие моменты я и жалею, что из стражи пришлось уйти.
-- Безусловно, Ваше Преподобие, мне ясно, что встреча наша носит характер сугубо конфиденциальный, -- продолжил я, -- Но ведь этого правила я придерживаюсь в отношении всех своих клиентов. Также хочу напомнить вам, что ни в коем случае я не стану выступать свидетелем в суде или дознании.
-- Нам не нужен суд людской, -- Предстоятель махнул рукой и тяжело опустился в кресло напротив меня, -- Боги... сами покарают святотатцев.
-- Тогда причем тут я? -- вопрос, как мне кажется, вполне резонный, я сопроводил пожатием плечами, -- Если Боги покарают...
-- Не Боги горшки обжигают, почтенный Сайко! -- Фарсониан внушительно поднял в верх сарделькообразный указательный палец.
Я тяжело вздохнул.
-- Хорошо, вы предлагаете мне обжечь горшок? Но где же глина? Что у нашей Церкви такое пропало, что вы обращаетесь не к почтенному Вассе, а к скромному сыщику Иану Сайко?
Я поперхнулся. Ковчег, одна из самых священных реликвий имперцев, считался утраченным во время штурма Лотириора.
-- Да, почтенный Сайко, -- Предстоятель внушительно и благообразно кивнул, -- Священная реликвия была спасена от варваров и передана на хранение в Айко. Теперь вам понятны мои сомнения о том, насколько полно я могу вам открыться?
Мне не оставалось ничего иного, кроме как молча кивнуть.
-- О том, что Ковчег Рассвета здесь, в Айко, знали немногие. Понтифекс, Предстоятели и верховник храма Высоких Духов.
-- Ковчег хранился именно там? -- поинтересовался я.
-- Со дня, когда его привезли из Лотириора. Первопонтифику Юстиниану во сне было видение, что столица падет, и глас произнес: "Айко". Он верно истолковал его, и тайно отправил Ковчег сюда.
В свое время я неплохо учился в Академии, да и скриптории посещаю часто, так что едва сдержал смешок -- до того как уйти в жрецы, Юстиниан XIV, в миру -- Максим Ройко-Легор, успел побыть одним из лучших генералов Империи и наместником Ридумеи, так что выбор Первопонтифика был мне совершенно понятен. Старый вояка все верно просчитал, и отправил святыню под защиту дальнего родича.
-- А Арин I не знал о Ковчеге? -- спросил я, -- В смысле, неужели наши монархи...
-- Совершенно не в курсе, -- жестко ответил мне Фарсониан, -- Ковчег пришел с Золотым трайном, герцогам хватило и того золота, что они получили.
Очень хотелось присвистнуть, но я сдержался -- Золотой трайн за время существования герцогства превратился в такую же легенду, как и сам Ковчег Рассвета. Последний караван, пришедший из Империи до того, как окрестные земли поглотили орды варваров. В отличие от предыдущих этот состоял не из беженцев и остатков разбитых когорт - Золотой трайн привез сокровища, и сопровождала его целая ала катафрактов.
-- Я понимаю, что вы хотите узнать. Никто из сопровождения, кроме жрецов Эразмуса и Цельсинора, не знал о том, что в небольшом сундучке едет то, что ценнее, чем весь остальной обоз, -- продолжал меж тем Предстоятель, -- Проболтаться они не могли, ибо дали обет молчания.
-- Значит, на сегодняшний день о существовании Ковчега знали только девять человек?
-- Именно так. Вы найдете его для нас?
Я задумался. Честно говоря, лезть в эту историю у меня не было ни малейшего желания, но беда в том, что хитрый жрец не оставил мне никакого выбора -- откажись я сейчас, и вряд ли дойду живым до дома. Такие тайны следует беречь, а в том, что жрецы это умеют, я не сомневался. С другой стороны, браться за дело было равносильно самоубийству -- если кому-то удалось похитить Ковчег, то действовал он явно не один. Тут скорее уж речь шла о целой тайной организации. Ассасинах, например. Впрочем, Предстоятель что-то упомянул о каре Богов... Значит, мне надо лишь найти виновных, сказать "фас", и сделать так, чтобы меня не убрали после успешного выполнения поставленной задачи.
-- Его Преподобию, безусловно, известно, что я не работаю бесплатно, -- осторожно заметил я, -- Даже в тех случаях, когда речь идет о святынях.
Фарсониан усмехнулся и назвал сумму. Я чуть не подпрыгнул в кресле.
-- Вы... -- я через силу усмехнулся, -- умеете быть убедительным, Ваше Преподобие.
-- Наделили Боги таким даром, -- Фарсониан был само смирение, -- Так каков ваш ответ, почтенный Сайко?
Вот проклятье! Знает же, что не отношусь я к нобилитету, и максимум на обращение "досточтимый" имею право, но делает вид, что это именно то обращение, которое мне положено.
-- Это предложение, от которого нельзя отказаться, -- развел руками я.
В Бездну!!! С такими деньгами можно и впрямь выйти в почтенные!
***
Посыльный нашел меня в корчме "Пьяная кружка". Довольно специфическое заведение в паре кварталов от моей конторы -- готов держать пари на что угодно, что жрецов в нем не видали с момента ее освящения в день открытия.
Вообще-то обычно я там обедаю. Недорого, вкусно, хотя и не совсем безопасно для кошелька -- запросто стибрят и кто такой не спросят. Впрочем, особенно мне выбирать сейчас не приходится.
На мальчонку-послушника, когда он переступил порог "Кружки", ошалело уставились все посетители, а бармен, к которому он направился уверенным шагом, долго не мог подобрать челюсть, и когда странный посетитель что-то негромко ему сказал, смог издать только невнятный звук и указать в мою сторону. Ну, понятно -- кого ещё тут может искать жрец? Только приватного дознавателя... Вот нет бы подождать в конторе, пока я поем и вернусь?
Мой способ добывать себе кусок хлеба не совсем обычен. Я ищу украденное или просто потерянное. По сходной цене, разумеется. Слежка, перлюстрация писем -- тоже по моей части. Много чем приходится заниматься. Человек-стража по сходной цене. В небольшой конторе на первом этаже своего дома, я принимаю клиентов, выслушиваю их нытье о потерянном родственнике или украденной фамильной драгоценности, нахожу искомое (обычно воры предпочитают дать хозяину возможность выкупить нужную вещицу, потому как скупщики дают гораздо более низкие цены, а и тех, и других я знаю отлично еще со времен службы в страже), получаю свой гонорар, и живу без особых забот. Конкурентов всего трое на целое герцогство, так что на жизнь хватает всем.
-- Вы Иан Сайко? -- спросил послушник, подойдя к столу.
-- С утра был я, -- настроение как-то резко упало, и ответил я достаточно резким тоном, -- Что вы от меня хотите?
-- Вас желают нанять. Следуйте за мной.
Потрясающая наглость! Кем себя этот мальчишка возомнил?
-- Я принимаю в конторе на улице Мельников, дом номер 17. Все клиенты ходят туда.
-- Ваш клиент предполагал такой ответ, -- лицо у мальчишки оставалось все таким же безмятежно-одухотворенным, как и тогда, когда он вошел, а на мой стол с веселым шлепнулся звоном кошель, -- Это за беспокойство. Идемте, вас ждут.
Убийственный аргумент. Если и есть у меня слабость, так это деньги. Что поделаешь, наследство тяжелого детства...
-- Далеко идти-то? -- пробурчал я поднимаясь, и пряча кошель.
-- Карета за углом, -- послушник развернулся и последовал к выходу, не проверяя, иду ли я за ним.
Мать мою бабушку!!! Карета! Ну, ни фига ж себе я зажил -- клиенты кареты присылать начали! Это что ж у него такое спиз... простите, пропало?
Вообще-то карету за мной пару раз присылали, но с исключительной целью запихать в нее, отвезти за город и там закопать, так что, сами понимаете, никаких положительных эмоций к этому средству передвижения я не испытываю. Вообще-то, по логике вещей, следовало начать строить догадки, к кому из Влиятельных Персон меня сейчас повезут... Только смысла в этом я никакого не видел. Сейчас приедем -- узнаю.
Так что я уселся на бархатное сиденье рядом с послушником, задернул занавеси на окнах, закрыл глаза и всю дорогу дремал. Матушка всегда настаивает, чтобы после обеда я немного поспал -- здоровое пищеварение, по ее мнению, порождает здоровье во всем теле и способствует лёгкости мышления. А мышление мне, похоже, очень пригодится в ближайшее время. Опыт подсказывал, что ничего простого мне сейчас не предложат.
Открыл глаза и выглянул в окошко я только тогда, когда карета ненадолго остановилась перед воротами. Ядрена кочерыжка! Центральная площадь!!! Справа "Белый единорог", слева громада герцогского дворца -- значит прямо перед нами храм Лёра Пресветлого, резиденция Понтифекса. Как бы подтверждая мои догадки, башенные куранты над моей головой начали отбивать два часа.
Во дворе послушник передал меня с рук на руки пожилому жрецу, которого также совершенно не заботило, иду ли я за ним... А, впрочем, куда еще я тут мог идти? Он вел меня в жилые покои. Поднявшись на третий поверх, мы свернули не в левое крыло, где, как известно, обитал Понтифекс, а в правое, так что я слегка успокоился -- встречаться с высшими иерархами матери нашей Церкви, мать ее, мне не улыбалось. Оказалось -- рано успокоился. В просторном и светлом кабинете меня ждал никто иной, как Предстоятель Фарсониан собственной персоной. Прошу любить и жаловать.
-- Здравствуйте, почтенный Сайко, -- с улыбкой сказал он поднимаясь из-за стола, -- Церкви срочно нужны ваши недюжинные таланты.
-- Рад служить Его Преподобию, -- я согнулся в вежливом поклоне, мысленно костеря всех и вся за такой выверт судьбы, и был допущен до целования перстня. Затем... Затем подали фрукты, легкие закуски, десертное вино и начался тяжелый и неприятный разговор.
***
-- Ну что же, я навел некоторые справки о том, как вы работаете, -- Предстоятель слегка улыбнулся, -- Спрашивайте. Но учтите, скорее всего некоторые из... высших иерархов наймут ваших коллег или попытаются перекупить вас.
Эге, да я еще и в грызню за власть между Предстоятелями угодил! Славно-то как...
-- Контракт заключен, -- буркнул я, -- Не имею привычки перепродаваться. Должен ли я буду вернуть аванс в случае неудачи?
-- Неудачи быть не может, -- жестко ответил Фарсониан, -- Кем бы ни был найден Ковчег, вами ли, кем-то еще -- не важно. Вам, в этом случае, просто не заплатят вторую часть гонорара. Но! Вы будете держать меня в курсе расследования.
-- Разумеется... Ваше Преподобие. Что ж, начнем, так сказать, сначала. На что похож Ковчег Рассвета?
Две или три секунды жрец непонимающе таращился на меня.
-- Ну да, откуда же вам знать... -- пробормотал он наконец.
Поднявшись из кресла, Предстоятель открыл один из многочисленных шкафчиков, извлек какой-то накрытый белоснежной тряпицей предмет размером с дорожный сундучок, поставил его на стол и аккуратно снял материю.
-- Вот, точная копия.
Внешне Ковчег Рассвета напоминал богато украшенную резьбой копию корабля без мачт. Черные узоры на его золотистом корпусе сплетались в абстрактные фигуры самым немыслимым образом, и от попыток проследить за их линиями начинала кружиться голова.
-- Открывается? -- спросил я.
-- Да, конечно, -- Предстоятель улыбнулся и снял крышечку, взявшись за "носовую" и "кормовую" фигурки в виде драконьих голов, -- Вот того, что находится внутри ковчега, тут, разумеется, нет.
-- И что там находится?
-- Несколько свитков. Вы все равно не сможете прочитать, что в них написано.
-- И как я смогу убедиться, что это именно те свитки, что должны находиться в Ковчеге Рассвета, когда его найду?
-- Упаси вас Боги попытаться его открыть, -- в водянистых голубых глазах Фарсониана блеснула сталь, -- Это у копии можно просто так снять крышечку, а у самого Ковчега... Лучше вам не знать, что будет со святотатцем, рискнувшим открыть его до срока, и без выполнения соответствующих ритуалов.
-- Лучше, так лучше, -- согласился я. Если в своих поисках я наткнусь на того, кто Ковчег открыл, тогда и узнаю, -- Как я понимаю, с остальными Предстоятелями я поговорю вряд ли?
-- Вот уж, утверждать не возьмусь, -- Фарсониан хохотнул, -- Всякое может случиться. Но исходить, пожалуй, будем из этого предположения.
-- Хорошо, тогда я спрошу Ваше Преподобие прямо -- кому выгодна пропажа Ковчега Рассвета.
-- Никому, -- пожал плечами Предстоятель, -- По крайней мере, никому из тех, кто о нем знал. Это священная реликвия, не более, хотя и не менее. Сказания о том, что его посредством можно изгонять легионы злых духов... хм... Скажите, Сайко, вы когда ни будь сталкивались хоть с одним?
-- Нет, Ваше Преподобие.
-- И я не сталкивался, -- вздохнул Фарсониан, -- Если они и существовали когда-то, то сейчас, очевидно, покинули этот план бытия.
-- Хм.. Думаю, что вам виднее, -- ответил я, -- Когда кто-то, кроме верховника Марцелла, видел Ковчег последний раз?
-- Днем раньше, сам Понтифекс. Ему надо было... впрочем, храмовые таинства вам, полагаю, неинтересны. Просто так было надо.
-- Ясно. А в каких условиях хранился Ковчег? Кто имел к нему доступ?
-- Только верховник Марцелл. А что касается условий хранения... -- Предстоятель хитро улыбнулся, -- Знаете, посмотрите сами.
-- А что, преподобный Марцелл так вот, запросто, проведет меня в хранилище?
-- Ну... -- не переставая улыбаться, Предстоятель извлек из стола увесистый мешочек и свиток, -- Думаю вот это убедит его оказать вам помощь. А вот, кстати, и ваш аванс.
Надо сказать, Фарсониан меня заинтриговал. Заинтриговал до такой степени, что сначала я взял в руки не деньги, а свиток, развернул его и... Нет, я конечно ожидал всякого, но это...
На свитке, подписанном самим Понтифексом и скрепленном его Большой печатью было написано: "Все, что делает податель сей грамоты, он делает по личному моему поручению, во благо и на славу Церкви. Все, кого это касается, обязаны оказывать ему всемерную помощь во всех его начинаниях. Антонион".
***
Храм Высоких Духов был зданием очень старым и достаточно мрачным. Массивные каменные стены, увитые плюющем, узкие бойницы, окованные ворота -- настоящая крепость, не имеющая ничего общего с воздушной архитектурой храмов Империи. В принципе, таковы были все кирикийские святилища, которые имперцы приспосабливали под своих богов -- выгода от этого была двойная: и деньги на строительство тратить не приходилось, и покоренные варвары, по привычке шедшие в свои старинные храмы, приобщались к общеимперской вере.
Верховник Марцелл оказался мужчиной достаточно молодым, едва за тридцать. Невысокий, худощавый, с вытянутой ехидной физиономией, он казался прямой противоположностью Фарсониану. Мы встретились с ним у самого алтаря, где он, присев на жертвенный камень (видели б это прихожане!!!) с задумчивым видом листал какую-то книгу.
-- Преподобный Марцелл? -- вообще-то я и так знал, что это он -- описание верховника, которое дал нищий, сидевший на ступенях храма (не бесплатно, конечно, пришлось кинуть попрошайке пару облов), заканчивалось словами "короче говоря, ни с кем не перепутаешь".
-- Что тебе, дитя мое? -- он даже не поднял глаз от книги, -- Храм сегодня не работает.
-- Я по церковному делу, -- чем-то мне физиономия верховника была знакома, причем знакома хорошо, но я не мог вспомнить откуда, -- Извольте оторвать задницу от священного жертвенника и прочтите это.
Со вздохом отложив книгу, Марцелл внимательно прочитал выданный Предстоятелем документ, оглядел меня (встать он при этом так и не удосужился), хмыкнул, вернул свиток, и сказал:
-- Если ты священник, то я - почтенный Васса.
-- Я не священник, -- при упоминании начальника городской стражи я, как обычно, поморщился, -- Меня зовут...
-- То-то, смотрю, морда мне твоя знакома, -- хмыкнул я (в бытность мою лейтенантом стражи я командовал первой дюжиной дозоров), -- Высоко взлетел, как я погляжу. Впрочем, кого ещё тут на стражу Ковчега можно было поставить?
-- Был вариант с раскаявшимся вором, но ему мозгов катастрофически не хватало, -- пожал плечами Марцелл, -- Значит, иерархи решили прибегнуть к услугам мирянина? Я так и думал, что наймут тебя. Пошли на место преступления что ли?
-- Да уж, хотелось бы поглядеть, как ты реликвии бережешь.
К моему удивлению, повел меня преподобный сержант не в подвал, и не тайными ходами, а в свою келью, на третий и последний поверх башенки, пристроенной к храму сбоку. Жил он, в отличие от большинства жрецов довольно скромно, аскетически даже. Кровать, стол, несколько табуретов, пара книжных шкафов, гобелены на стенах -- вот и вся обстановка в единственной комнате, служившей жильем для верховника старейшего из храмов Айко.
-- Как же ты сюда баб водишь? -- поинтересовался я, застыв на пороге.
-- Никак не вожу, -- хмыкнул тот, -- Жрецы храма Высоких Духов дают обет безбрачия. Не слыхал?
-- Брешешь, -- откомментировал я, закрывая дверь, -- Нет такого стражника, который бы от баб отказался. Даже если он оденет серую тогу.
-- Ну-ну, -- Марцелл усмехнулся, и нажал на несколько камней на стене. Кусок каменной кладки за его кроватью беззвучно отъехал внутрь, -- Вот, полюбуйся.
Ниша за кроватью была небольшой, размером с платяной шкаф. Единственное что там было -- пустой мраморный постамент, как для бюста, лишенный каких бы то ни было украшений.
-- Это было здесь?
-- Да, -- ответил жрец, -- Как видишь, я на нем практически спал.
-- Как же его у тебя спиз... прошу прощения, преподобный, -- я отвесил шутовской поклон, -- Как Ковчег Рассвета умудрился уйти из твоих апартаментов? Вход в покои жрецов за алтарем, спишь ты рядом...
-- Я же сказал, что сюда я баб не вожу, -- ответил Марцелл слегка раздраженно, -- Запрещено. А вот в город с ночевкой отправиться, это запросто. Я же не цепной кобель, чтобы так вот, на привязи, у самого Ковчега сидеть. Прошлую ночь был у... гм... это не важно.
-- Но алиби есть, короче говоря.
-- Есть, -- ответил верховник совершенно спокойно, -- Будешь проверять?
-- Куда ж я денусь? -- хмыкнул я, -- Всех отрабатывать придется, причем по полной. Слушай, а ты, по-моему, нифига не расстроен пропажей Ковчега.
-- А ты бы сильно расстроился, если б у тебя геморрой рассосался? -- Марцелл усмехнулся, -- Это раньше храм только на дотации от Понтифекса жил, а при мне в Высоких Духах вся стража начала молитвы возносить, да требы класть. Включая отца нашего, Вассу Сезара, чтоб его рожа с жиру треснула... я хотел сказать, пошли ему Боги долгих лет и счастья, благодетелю.
-- Это как же ты умудрился? -- удивился я. Уж кто-кто, а стража особой набожностью и почитанием жрецов не отличалась никогда.
-- Так, свой же. К своим охотнее идут, чем к чужим. Ну, пара "чудотворных" раскрытий преступлений с меня была... Может и хорошо оно, даже, что тогда меня прихлебатели Вассы из стражи выжили -- стал верховником, уважаемым человеком... -- с тоской добавил он, но тут же взял себя в руки и по-деловому поинтересовался, -- Как ты думаешь, эта кража не из той же серии, что последние хищения в Верхнем городе?
-- И про это знаешь, крыса храмовая? -- я посмотрел на него с ехидством, -- Может быть и так, вора еще не взяли.
В дверь послышался осторожный стук.
-- Преподобный, к вам явился сэр Страй, -- донесся из-за двери голос.
-- Попросите его подождать немного, я скоро спущусь, -- ответил верховник и поглядел на меня, -- Я духовный наставник одного благородного сэра.
-- Ясно, пойду я. Где там твоя алиби?
***
Да уж, алиби оказалось стопроцентное -- заведение под названием "Госпожа удача", не из дешевых. Заправляла там мамаша Розалия. Пересекались наши дорожки пару раз... мда, ели ноги тогда унес. Разговор у нас вышел короткий, экспрессивный, весьма познавательный в части моего генеалогического древа и достаточно разорительный -- целый аргент пришлось отдать. Думал -- удавлюсь от жадности.
Впрочем, нужную информацию я все же получил. В ночь пропажи Ковчега верховник Марцелл в "Госпоже удаче" был. Причем у самой Розалии. Причем до обеда следующего дня! Нет, определенно -- надо было в жрецы податься...
От Розалии я направился к одному из своих осведомителей, старому и опытному, но давно ушедшему на покой вору, по прозвищу Жаба. Вот уж не знаю, за что он получил это прозвище, но в настоящее время напоминал Жаба сушеного сверчка.
Старый пень, как обычно, грел кости, сидя на завалинке своего домика, на окраине Айко. Надо признать, местечко для жилья он выбрал замечательное -- тишина, покой, сады рядом (есть где внукам порезвиться), но при этом рядом и торный тракт, и харчевня "Имперская волчица", где кого только не встретишь... Конкретно в тот момент, когда я подходил к Жабе, блаженно жмурившемся под ласковым вечерним солнцем, у "Волчицы" слезал с коня первый советник нашего герцога, сэр Алан Лавора.
-- Здорова, старый, -- я плюхнулся на завалинку рядом с Жабой, -- Как дела?
-- Старший внук в гимнасий пошел, младший по слогам уже читает, -- похвалился Жаба, -- Младшенький мой жениться, наконец, надумал. Мегера на радостях аж летает. Пятый день уже как с ней не хаялись.
Насколько я знал жену Жабы, это был абсолютный рекорд. Она и в молодости-то была, по слухам, тот еще подарок для одинокого мужчины.
-- Одна беда, -- продолжал меж тем старый вор, -- Свадьба денег стоит, и денег немалых. Ну да ничего, кой-каких деньжат за жизнь поднакопил, отдам все, помогу -- много ли мне, старому, надо? Ты-то как? Совсем не заходишь.
Ага, а это уже как всегда, прибедняется. Намекает, что информация, мол, денег стоит, а цены растут... Знаем, проходили и не раз.
-- Дела. На вот, Жаба, -- я вручил ему сверток со сладостями, купленный по дороге. Опытным путем я вычислил, что подношение внукам делает старпня более сговорчивым, -- Внукам твоим угощеньице. И нам с тобой я кое-что прихватил.
За что люблю упленды, так за то, что под ними можно прятать целые арсеналы. Сейчас, правда, у меня из арсенала было только два метательных ножа, короткая дубинка и бутыль с горькой настойкой, которую вор предпочитал всем иным напиткам, и которую я водрузил между ним и мной.
-- Знаешь, чем старика порадовать, -- пожевал губами Жаба, извлекая из-за пазухи пару маленьких оловянных стаканчиков, -- Наливай, Иан. И выкладывай, чего надо. Не поперся б ты на окраину без нужды.
Твоя правда, Жаба, -- я аккуратно разлил настойку по стопкам, -- Кто обувает Верхушник?
Эк... -- старик опрокинул настойку в себя, и я последовал его примеру. Жаркая волна побежала по пищеводу, напоминая о том, что с самого обеда во рту не было ни крошки, -- Держался б ты подальше от этого дела...
-- Не могу, старый, клиент настолько серьёзный, что отказаться нереально. Сам знаешь, как такое бывает.
-- Знаю... -- вор пожевал губами, -- Значит так... Это тебе будет стоить. И немало.
-- Два аргента, -- быстро произнес я, разливая по новой порции, -- И ни облом больше.
Жаба поглядел на свою порцию настойки, на сладости для внуков и взял стаканчик в руки.
-- Что ж, пусть будет два, -- он снова пожевал губами, -- Значит вот что... Работают две команды. Одна для отвода глаз, другая настоящая. По всем признакам, первую сегодня-завтра сдадут.
-- Именно команды? -- уточнил я.
-- Вторая - точно команда. Профи, стреляные воробьи. А первые... Не знаю. Кто-то из молодых, да борзых. Может статься, что и одиночка, -- старый вор задумчивым взглядом проводил двоих саагорцев, направляющихся к "Имперской волчице", -- Настоящий заказчик неизвестен, даже те, через кого нанимают деловых -- подставные лица. Кто конкретно работает в Верхушнике, я не в курсах. Спроси у Папаши Фико из "Четырех лисичек". Может чего и присоветует.
-- Ты не знаешь, что конкретно и у кого взяли? -- я опрокинул в себя новую порцию настойки и Жаба последовал моему примеру.
-- Нет, -- он помотал головой, -- Да и велик список бы оказался. А у кого?.. Хех, у купцов да благородных, конечно -- у кого еще антиквариату быть?
-- А у жрецов?
-- Какой у них антиквариат? -- отмахнулся Жаба, -- Храм Высоких Духов и часовню Лии Прародительницы по камешкам, что ли, утащить? Ах, ну да, икону Лёр Нерукотворный еще можно. Из герцогской молельни. Всё. Остальное если и старше меня, то не так уж и намного.
-- Это всё? Больше ты мне ничего сказать не хочешь?
-- Хочу, -- старик поглядел на меня прямо и пристально, -- Будь осторожен, Иан Сайко. Пара человек уже этими кражами интересовалась, и обоих нашли с перерезанными глотками.
-- Учту, -- буркнул я, и разлил еще по порции настойки, -- Давай, на посошок что ли?
-- Странные дела, скажу тебе, творятся... -- вздохнул Жаба, глядя в свой стаканчик, -- В город скоро приедет опальный барон Насу, в горах дракон завелся, Оррка с Веселой мельницы куда-то пропала... Первый советник с саагорскими дипломатами в одной корчме сидит. Кражи еще эти странные... Не было б войны.
***
Под вечер, конечно, в "Четыре лисички" я не пошел. Что б туда затемно, или даже в сумерках ходить, это надо на всю голову героем быть. А в моей работе героизм -- это даже не недостаток. Он вообще недопустим.
Пошел я домой, где Карла, моя кухарка... она предпочитала называть себя домоправительницей... наверняка уже приготовила что-то вкусненькое на ужин. В принципе, правильно она себя называла. На ней держался весь мой дом, и, отчасти, мое дело. Она и горничную-вертихвостку гоняла, что называется, в хвост и в гриву, и из Тимки, поваренка, клялась сделать человека, а уж до чего мила и любезна, даже можно сказать -- обворожительна, бывала она с клиентами в мое отсутствие...
-- Ну, и где мы шлялись весь день, твое высокопревосходительство? -- грозно поинтересовалась Карла, едва я переступил порог, -- Двое клиентов сегодня было!
Да, я к числу клиентов не отношусь...
-- Монашка я видел, взял заказ и уже работаю, -- ответил я, -- Кто ещё был?
-- Лучше б ты этого монашка прибил, да вернулся в контору, -- ответила он, уперев левую руку в бок, а правой воинственно поигрывая поварешкой, -- Преторианец был. Благородный Страй Корзуна, один из Великолепной пятерки. Лицензию скоро продлевать, налоги не уплачены за два месяца, молочник скоро откажется молоко приносить, а он бросился какому-то мальчишке безденежному...
-- Да убоится жена мужа своего, -- я положил Карле ладонь на губы, поигрывая увесистым кошелем в другой руке, -- А чужого -- тем более. Мы богаты, и будем еще богаче.
Вообще-то она добрая, но переживает за меня, считает непутевым... может и правильно. Тридцать лет, а ни жены, ни детей, ни постоянного заработка, да ко всему прочему риск свернуть себе шею на очередном деле. И куда она тогда пойдет, перестарок двадцатисемилетний? Вообще-то замужем она уже была, да овдовела быстро -- мужа, стражника из моих подчиненных, в ночном патруле бандиты убили. А через неделю и я из стражи... гм... ушел, так скажем. Открыл свое дело, живу, потихоньку -- не роскошно, но все же. И Карла как-то со мной прижилась. Нет, не со мной -- не спим мы вместе. У меня. На хозяйстве. Домоправительница.
Я высыпал содержимое кошеля на столик и глаза у Карлы округлились.
-- Иан... Откуда столько денег? -- ахнула она.
-- Монашек поделился, -- съехидничал я, -- Убери... ну, ты знаешь куда. Оставь только на хозяйство и долги раздать. А чем у нас так пахнет?
-- Тима!!! -- голос у Карлы как у хорошего сержанта, на весь дом слышно, если захочет, -- Что с подливкой?
-- Нормально все с подливкой, госпожа Карла! -- Тим, вихрастый рыжий мальчишка в фартуке, выскочил с кухни как чертенок из табакерки, -- Через две минуты снимать буду, как вы и велели. По клепсидре слежу.
-- Иди мой руки, -- скомандовала мне Карла, -- Сейчас будет ужин. И ты, Тим, иди мой. Дальше я сама.
-- Так тяжело же, -- возмутился поваренок, -- И горячее. А ну как обожжетесь?
-- Тогда готовить будешь ты, -- отрезала моя домоправительница, -- Иди умойся, и хорошенько -- понял? Ты котлы сегодня чистил, все руки и мордашка в саже. Что стоим, кого ждем? Бегом давай.
Вот так вот и живем втроем. Тим -- сирота, и хотя гоняет его Карла в хвост и в гриву, но чтоб он без ужина остался, или обидеть кто посмел -- да она за него мне глаза выцарапает, а уж остальных и точно порвет на тряпочки.
Итак, тяжелый день завершился сытным ужином в тихой, почти семейной, обстановке. Что еще надо одинокому мужчине, у которого только три цели в жизни -- поспать подольше, засунуть поглубже, да покушать послаще?
***
Утро началось немного раньше обычного. Нет, чудес не случилось, солнечный диск поднялся в небеса строго по графику, просто я был вынужден встать из своей уютной и мягкой кровати на час раньше обычного. Не могу сказать, что я был этому безумно рад, но, увы, жизнь приватного дознавателя полна подобных сюрпризов. Этим утром "сюрпризом" оказался преторианец с ехидной, но усталой физиономией, который ввалился в контору на первом этаже чуть свет, и потребовал встречи со мной. Наводившая порядок на первом этаже Карла подобрала юбки, "вознеслась" на второй этаж, и едва не выломала дверь в мою спальню. Пришлось просыпаться. Накинув халат и наскоро ополоснув лицо, я спустился в контору, где, вальяжно развалившись на стуле, боролся с дремотой молодой мужчина в преторианском доспехе. Судя по всему, благородный сэр недавно сменился с ночной стражи.
-- Чем обязан, сэр?.. -- спросил я, усаживаясь за стол, и с трудом подавив зевок.
-- Сэр Страй Корзуна, досточтимый Сайко. Прошу простить столь ранний визит, но дело мое не терпит отлагательств, а вчера я не смог застать вас на месте.
-- Простите, благородный Корзуна, -- я развел руками, -- но мне уже поручено одно дело, и оно занимает все мое время.
-- Это отнимет у вас не более пары вечерних часов, -- сказал Корзуна, -- Но за эти два часа вашего времени я готов заплатить... ну, скажем, двенадцать аурариев.
-- Пятнадцать, и я действительно смогу уделить вашему делу не более пары часов.
Деньги лишними не бывают. Конечно, жадность еще никого до добра не доводила, но по трезвому размышлению я решил, что на пару часов от поиска Ковчега Рассвета вполне могу уклониться.
-- Хорошо, пускай будет пятнадцать, -- согласился преторианец, -- Мне нужно, чтобы вы проследили за одной дамой. Мы... довольно близки, если вы понимаете, о чем я говорю, но... я не совсем уверен в том, что она не морочит мне голову. Сегодня, около девяти вечера, она выйдет из моего дома. Я хочу, чтобы вы проследили за ней, а потом рассказали мне, куда она от меня направилась. Вы можете это сделать для меня?
-- Безусловно, -- можно считать, что полтора десятка золотых мне достались просто так, -- Это моя специализация.
-- Очень хорошо, -- сэр Страй выложил на стол пятнадцать блестящих кругляшей с профилем Арина I, -- Сегодня вечером я жду вашего доклада.
Когда ранний клиент смотался, Карла начала меня пичкать всевозможными вкусностями собственноручного приготовления. Когда она успевает напечь пирожков, видимо так и останется для меня тайной за семью печатями. Итак, к Папаше Фико я отправился находясь в редкостно благодушном настроении после удачной сделки и сытного завтрака.
В харчевне было малолюдно. Пара зевающих шлюх, чье ночное дежурство явно затянулось, пяток мелких жуликов, и сам Папаша за стойкой - вот и весь местный контингент на это утро. Не могу сказать, что Фико мне обрадовался. Если честно, то морда у него, при моем появлении, стала кислой, как молоко не первой свежести. Ну, любить ему меня не за что -- будучи лейтенантом стражи я доставил сему почтенному мужу немалые неприятности, и сумму "отката", который он мне поставил, Папаша наверняка по сей день вспоминает со скрежетом зубовным. Значит и с меня сейчас попробует содрать три шкуры.
-- Что досточтимый будет пить? -- процедил Фико, едва я приземлился за стойкой.
-- Я ничего не знаю, я нигде не бываю, -- пробубнил он, наполняя кружку, -- Откуда у скромного трактирщика...
-- Фико, -- ласково произнес я, -- не катайся мне по ушам. Мне нужна информация, и я за нее тебе заплачу. Из стражи я давно ушел, так что никаких понятий ты не нарушишь и в осведомители не попадешь. Мы с тобой деловые люди, так давай уже делать дела. Есть клиент, который с радостью выкупит одну ушедшую у него цацку. Кто шерстит Верхушник?
-- Ты что, на рынке не бываешь совсем? - ухмыльнулся трактирщик, -- Об этом сегодня весь город говорит. Васса взял одного паренька, по гонялу Лютик этой ночью. Так что, выходит, никто больше не шерстит.
-- Папаша, -- я отхлебнул эля, -- мне не доводилось тебе рассказывать, насколько я натура тонкая и чувствительная? Это очень хорошо, что Васса взял Лютика, но мне нужны те, кто действительно помогал денежным мешкам избавиться от всякой рухляди, а не этот, для отвода глаз нанятый сопляк.
-- И это знаешь? - хмыкнул Фико, -- Ладно, двадцать аурариев.
-- Сколько?!! - опешил я.
-- Двадцать. И ни обла не уступлю.
-- Тогда эль за счет заведения.
-- Идет, -- хмыкнул Папаша Фико, -- Ну так как, будем делать дела, или в бирюльки поиграем?
Скрепив сердце я отсчитал требуемую сумму, и положил ее на стойку.
-- В Верхнем городе промышляет Джан Кенар, -- монеты исчезли как по мановению волшебной палочки, -- Его хаза в "Безголосом соловье". Насколько я понял, после этого дела он решил завязать. Все, больше ничем не могу помочь. Как досточтимому эль?
-- Редкая гадость, -- буркнул я, отодвинув кружку и вставая, -- Спасибо не говорю, ты свое получил сверх всякой меры. Но если ты мне набрехал, я свое золото из тебя дубиной выбью.
-- Ай-ай, так не доверять людям, -- вздохнул Папаша Фико, нагло скалясь мне в лицо, -- Как ты только живешь, Сайко?
-- До встречи с тобой жил хорошо, -- отрезал я и направился к выходу.
"Безголосый соловей" тот еще клоповник. Расположена эта забегаловка в самых что ни на есть трущобах, и есть или пить в нем хоть что-то я стану только по приговору суда. Хотя гуманнее было бы меня казнить...
Если "Соловей" когда-то и знавал лучшие времена, то это "когда-то" было явно не только не на моем веку, но даже и не при моем дедушке, земля ему пухом. Грязные и обшарпанные стены, изрезанные столы, тараканы и прочий набор прелестей - плохи ваши дела, если вы вынуждены там обедать. Впрочем, в качестве укрытия "Безголосый соловей" практически идеален, поскольку стража в этот район практически не суется, да и какая мзда может быть с хозяина такого трактира? Даже пива нахаляву не выпьешь, поскольку побрезгуешь.
Я, в небогатом, конечно, но чистом и не рваном костюме, смотрелся в "Соловье" как лебедь на помойке. Пара оборванцев, потягивавших в уголке сомнительного происхождения жидкость, покосились на меня с явным интересом - что, мол, эта залетная птица тут делает? Ну и Боги с ними, за погляд денег не берут. А жаль.
Трактирщик вполне соответствовал своему заведению. Тощий как скелет, с длинными грязными волосами и в заляпанном сальном фартуке, он торчал за стойкой как каланча, и делал вид, что протирает ее крышку грязной тряпицей.
-- Что будете заказывать? -- спросил он лишенным выражения голосом, когда я подошел к нему.
-- Здесь -- ничего, -- ответил я, -- Мне нужен твой постоялец, Джан Кенар.
-- Мне тоже он нужен, -- пожал плечами трактирщик, -- Третьего дня пропал, не заплатив за комнату.
-- Медикус, кому вы лечите? -- я поморщился и положил на стойку полуаргент, -- Передай Кенару, что если он со мной не встретится, я ему перья повыщипываю.
-- Ну, насчет перьев не знаю, -- монета исчезла в руке трактирщика, -- А встретиться с ним сейчас не получится. Оне изволят почивать, и обещали свернуть мне шею, если я его разбужу.
-- Я его сам разбужу, ты только скажи, где.
-- Второй этаж, четвертая дверь слева. Если он всадит тебе, почтенный, перо пониже ребер, не говори, что я тебя не предупреждал.
Кенар в указанной комнате действительно был, но причинить вред хоть кому-то уже не мог в силу того, что немножко умер. Тело одного из самых лихих воров в Айко покачивалось в петле, накинутой на потолочную балку, а, судя по связанным за спиной рукам и здоровенному кровоподтеку под левым глазом, повесился он отнюдь не сам. Итак, тупик. Кто-то зачищает концы, не гнушаясь никакими методами. Очень мне это не нравится -- того гляди сам вот таким же фруктом повиснешь. Интересно, подельники Джана тоже червей готовятся кормить, или как?
Покопавшись в вещах Кенара, и не найдя ничего интересного, или даже ценного, я спустился в общую залу и снова направился к трактирщику.
-- Кенар отпелся, -- сообщил я ему, -- Когда ты видел его последний раз?
-- Вечером, -- трактирщик безвременной кончине постояльца не удивился, -- Пришел пьяный в дрызг, пообещал пришибить любого, кто не даст ему выспаться, ушел к себе в комнату и все.
-- Нет мыслей, кто мог его шлепнуть? -- я поигрывал полуаргентом.
-- Нет, -- с тоской глядя на монету, вздохнул мой визави, -- Он здесь только спал, а тусил "У дохлой кошки". Там поспрашивай. И это... не надо легавым знать, что у меня тут жмур нарисовался. Я сам приберу.
Пришлось идти в очередную уже, за этот день, корчму. И снова в такую, где питаться противопоказано, а появляться просто вредно для здоровья. Единственное, что радовало, это то, что таверна "У дохлой кошки" расположилась в каких-то четырех кварталах от "Безголосого соловья". Утешение, прямо скажем, слабенькое, поскольку идти пришлось по узкой улочке, где тебе под ноги запросто могут вылить ведро с нечистотами, а то и окатить из этого ведра с головы до ног. Поверхность дороги, которая никогда в жизни не мостилась, от такого обращения находилась в состоянии кашицы, в которой ноги увязали по самые щиколотки. Очень вонючей кашицы, надо отметить.
Помещение корчмы, пропахшее пивом и квашеной капустой, после улицы казалось наполненным чистейшим горным воздухом... и всяким жульем. Последнее не казалось, а было неопровержимым фактом.
Несмотря на ранний час, в зале было полно народа, добрая половина из которых не первый год мечтает о том, что в моем доме будет много цветов и музыки, но с тем условием, что я ее не услышу. Так что, нельзя, подобно авторам новомодных романов сказать, что "наш герой вошел в бандитское логово без малейшего страха и сомнения". И сомнения были, и страшновато слегка, хотя и знал я, что в основном в "Кошке" собирается шваль и мелочевка, которой для мокрухи кишка тонка... Но чем Бездна не пошутит? Некоторым алкоголь придает удивительную храбрость, так что пришлось приготовить метательные ножи в рукавах, и поудобнее сдвинуть дубинку под уплендом. Во избежание, так сказать.
-- Сайко, -- вздохнул Алан Тахера, хозяин этого, с позволения сказать, заведения, когда я подошел к стойке -- ты или очень смелый, или очень глупый. Какого тебе тут надо?
-- Мне нужна команда Кенара, ныне покойного, -- ответил я с обезоруживающей улыбкой, -- Не подскажешь, где их искать?
-- Подскажу, -- хмыкнул Тахера, -- На погосте. Вчера упились до полного изумления, а сегодня, представь себе, не проснулись. Хорошо хоть их вещей хватило на то, чтобы покрыть мои расходы по спешному захоронению и погасить их долг за комнаты.
-- Более чем достаточно, полагаю, -- в тон ему ответил я, -- У них могла быть одна вещица, которую просто мечтают получить бывшие владельцы. Не видал ничего такого?
-- Пойдем-ка, побалакаем, -- трактирщик кивнул в сторону двери на кухню, -- Может и вспомню чего.
Трущобы, или же Верхний город, но и там, и там, у любого трактирщика есть небольшая комнатка, где он хранит свои гроссбухи. Тахера там хранил и то, что ему досталось от таких постояльцев, как шайка Кенара. Туда он меня и привел.
Прямо на столе, среди нескольких толстенных талмудов, стоял приличных размеров мешок, набитый, я так полагаю, уворованным у добрых жителей нашей просвещенной столицы добром.
-- Это? - кивнул я в сторону мешка.
-- Оно самое, -- подтвердил Алан, -- Что конкретно тебе нужно?
-- Небольшой сундучок в форме ладейки. Изукрашен резьбой, покрыт лаком, узоры черные, корпус золотистый.
-- Жаль, но такого нет, -- вздохнул Тахера, -- Больше ничего не надо?
-- Давай поглядим, -- пожал плечами я, -- Может быть, что и глянется.
Трактирщик небрежно высыпал содержимое мешка на стол.
-- А что, их, значит, потравили? - поинтересовался я, копаясь в различных безделушках, представленных в ассортименте от канделябров до брошек.
-- Да нет, -- спокойно ответил Алан, -- Глотки ночью порезали. Ушли и вошли, судя по всему, через двери. Если что и взяли, то я об этом нифига не знаю.
-- И что, -- я с интересом разглядывал бронзовый ключик в форме драконьей головы, очень похожий по исполнению на фигуры, украшающие Ковчег Рассвета, -- никто ничего не видел и не заметил? От чего ключик?
-- А хрен его знает, -- трактирщик ухмыльнулся, -- Явно не от моей спальни. И, нет, никто ничего не заметил. Кончили их чисто и аккуратно. Ты понимаешь, к чему я веду?
-- Понимаю, -- кивнул я, -- Но не только ассасины так умеют. Сколько ты за него хочешь?
-- Полтора аргента. И еще аргент за интересную информацию.
-- Два аргента за ключ и информацию. И только если информация будет стоящей.
Я вздохнул, и с тяжелым сердцем расстался еще с парой серебряных кругляшей, которые так сладко позвякивают в твоем кошеле.
-- Позавчера один молодчик из команды Кенара, Валь Рыжик, разругался с ним и ушел к Мяснику, -- Алан Тахера проверил монеты на зуб, -- Может быть он в курсе, где твой ларчик.
-- К Каэлю Мяснику? - уточнил я.
-- К нему самому. Где его искать знаешь?
-- Знаю, -- ухмыльнулся я, -- Эту информацию у тебя пускай Васса покупает.
-- А вот этому толстопузому на нее денег не хватит, -- очень серьезно произнес Тахера, -- Я, может быть, и сволочь, да и клиенты у меня... сам знаешь какие. Но по сравнению с этим кровопийцей мы тут все невинные дети.
-- Ну да, ну да, восстанавливаете классовую справедливость, -- я усмехнулся, припомнив завиральную теорию философа Авла Цицеро о равенстве всех людей, -- Богам во вспоможение.
-- Что? - не понял трактирщик.
-- Иди ты в термы, -- отмахнулся я, -- Философов слушать надо. И мыться заодно.
Пока суть да дело, время начало приближаться к полудню. Пора было идти на доклад к Фарсониану. Поколебавшись пару мгновений, я решил вначале зайти домой, переодеться (вонь от нечистот въелась в одежду намертво), почистить калиги от грязи и, только после этого, явиться пред светлые очи Его Преподобия. Естественно, мои планы опять были нарушены. Кажется, я уже начинаю к этому привыкать.
Войдя в дверь своей конторы, я заполучил "неземное удовольствие" в виде лицезрения лысины дражайшего коллеги, Брана Ямура, который сидел на моем месте, водрузив на стол -- МОЙ СТОЛ!!! -- ноги в пыльных сапогах, и потягивающий мое вино из кубка. Вот скотина!
Вообще-то Ямура нахал редкостный. Еще бы - бывший "единорог". Хрен его знает, за что он вылетел из Тайного сыска, и вылетел ли вообще, -- говорят, что бывших "единорогов" не бывает, -- но факт остается фактом: уже четыре долгих года эта сволочь портит жизнь троим подданным короны Айко, имеющим сомнительное счастье быть приватными дознавателями, и с каждым днем наглеет все больше и больше.
-- Здорова, Иан, -- помахал мне Ямура, увидев меня.
-- Привет, -- буркнул я, и, спихнув его ноги со столешницы, уселся на угол стола, -- Чего надо, Бран? Кто тебя пустил?
-- Карла пустила, -- он не обиделся, а просто снова положил ноги на другой край стола, -- Тебе жрецы ничего не заказывали?