Аннотация: У человека ровно столько силы,сколько ему нужно в данный момент.
Его звали Торгард
У человека ровно столько силы,сколько ему нужно в данный момент.
Когда первые рассветные лучи мягко легли на влажную землю, Торгард собирался на охоту. Он оделся,проверил натяжение тетивы лука, повесил на пояс нож. Некоторое время он стоял в тишине, безмолвно глядя на женщину, сладко спавшую в его постели. Рассвет мягко касался ее кожи, скользил, переливаясь, по длинным русым волосам. Нежные руки покоились на одеяле. Так хотелось коснуться ее, но он боялся ее разбудить. Он чувствовал покой, но в то же время ощущал легкий трепет в груди. Его северный характер и дерзкий нрав отступали, не в силах справиться с этим трепетом. Он не мог сопротивляться, да и не хотел. Когда он смотрел на нее, он чувствовал себя побежденным. Впервые в жизни он признавал победу над собой, но это было приятное чувство.
Он покинул родную маленькую деревню, чтобы добыть пищу для себя и своей женщины. Несколько часов он выслеживал добычу, тихо шагая по мягкой сухой траве и листьям, опавшим с деревьев. Первые снежинки легли на его плечи, когда он возвращался домой, неся с собой добычу. Смутная тревога терзала его, когда он приближался к деревне. Он судорожно сглотнул, когда увидел маячащие между домов красные плащи. Он бросил добычу и побежал. В висках застучала кровь. Только одна мысль металась в его сознании: "Только не это, только не так...".
Люди в красных плащах уезжали, когда он подбежал к своему дому. Чужеземцы, несшие "слово господне". Они принесли свою веру издалека. Изнеженные жарким солнцем, они, кутаясь в плащи, пришли, чтобы обратить в свою веру "грязных варваров", "невежественных язычников". Небольшой боевой отряд возглавлял низкорослый круглый священник на лошади, чьи бока, казалось, свисали с седла. Остальные шли пешком. Эти отряды ездили по маленьким деревням, рассредоточенным в этих краях, и навязывали свою рабскую веру свободным северянам.
На улице лежали тела тех, кто не согласился предать свою свободу и своих предков. Они вырезали всю деревню. Старики, дети, женщины и несколько пожилых мужчин с оружием в руках.Снег падал на мертвые лица и таял от последнего тепла уходящих жизней. Торгард вбежал в дом, теряя рассудок, до последнего сопротивлявшийся правде. Она лежала на полу. Помутившимися глазами смотрела в потолок. Судорожно дышала, держась рукой за порез на окровавленном платье. Колотая рана кровоточила, щедро разливая кровь обожаемой им женщины по полу родного дома. Он подбежал, тяжело рухнул на колени рядом с ней. В горле застрял крик. Его лицо исказилось гримасой боли, из глаз хлынули слезы. Он осторожно приподнял ее голову. Она посмотрела на него переполненными болью глазами. Нежные губы разомкнулись, с них стекла по щеке тонкая струйка крови, и он услышал еле слабый шепот:
- Я люблю тебя...
Ее глаза остекленели и дыхание оборвалось. Он прижал ее к себе и крик прорвался наконец наружу.Громкий, хриплый и страшный. Торгард осторожно опустил ее на пол, схватил стоявший в углу огромный двуручный меч. Меч, которым его отец рубил тех, кто пытался посягнуть на его землю. Меч, который впервые испил вражьей крови в руках его отца и много позже его крепко сжимал в руках Торгард, когда впервые шел в бой.
Торгард выбежал на улицу. Он не чувствовал ничего, кроме нестерпимой жажды крови. Он обезумел.Дикий, хриплый рев рванулся изнутри, и теперь он не пытался остановить его.Чужеземные ублюдки обернулись, услышав его крик. Свиная морда священника расплылась в улыбке, глядя на одиночку, который шел на боевой отряд и не собирался останавливаться. Торгард не питал ни малейшего интереса к их численности, навыкам. Он питал просто маниакальный интерес к их крови, их боли.
Осознав, что одинокий северянин не остановится, командир приказал сомкнуть щиты. Безродные шакалы повиновались,прикрываясь круглыми щитами, доставая из ножен мечи. Торгард замахнулся,прыжком преодолел последний метр, мускулы напряглись до предела, он с ревом обрушил огромный двуручник на щит первого, кто оказался на пути. Холодная сталь рассекла щит и столкнулась с плотью, кровью и костью. Первые капли крови упали на снег, первый враг рухнул на землю. Крик рванулся из глотки с новой силой,Торгард разил мечом, отбивая атаки и вонзая широкий длинный клинок в тела дрогнувших, но выполнявших приказ солдат. Удар, поворот, размах, снова удар.Сталь пела свою страшную песню. Тело Торгарда покрывалось ранами, но он не обращал на них внимания. Ярость дарила ему избавление от боли, сомнений,страха. Он не собирался выживать, он собирался убивать. Его глаза налились кровью, он упивался страданиями, предсмертными криками ничтожеств, посмевших ворваться в его дом, посмевших забрать самое дорогое, что у него было.
Меч Торгарда с чавканьем врезался в плоть, разрубая и клинки, и щиты, и доспехи. Торгард рубил, не щадя сил, они не понадобятся ему в другом мире.
Откормленный священник стал белым, как снег, когда к копытам его коня подкатилась голова последнего солдата. Кошмарный северянин стоял, держа огромный двуручный меч в руке. С клинка стекали струйки крови, окрашивая красным первый снег. Одежда на нем была изрезанна, изорвана, насквозь пропитана кровью. И своей и чужой. Доспехов на нем не было. Он слишком обезумел и слишком торопился, чтобы надевать их. Кровь его женщины требовала отмщения.
Свиноподобный святоша попытался развернуть коня, чтобы удрать. Торгард бросил меч и рванулся вперед, схватился за шикарные одежды и сбросил священника на землю. Торгард закричал.Яростно, неистово.
Торгард забивал его кулаками, пока святоша не прекратил попытки сбежать. Он смотрел на северянина поросячьими глазками, полными ужаса. Торгард взял свой меч и медленно вдавил острие в огромное брюхо священника. Святоша дергался и визжал как боров на бойне, когда холодная сталь входила в его мерзкое, безобразное тело. Сознание Торгарда помутнело, но он все еще наслаждался страданиями безродной твари,навязывавшей свою рабскую веру его свободному народу. Торгард медленно вращал клинок в животе шакальего отродья, убившего его женщину.
И слушал, слушал его пронзительный визг...
Рассудок потемнел. Торгард выдернул меч из развороченного брюха и повалился на землю. Его теплая кровь стекала на землю, растапливая первый снег. Его сердце замедляло свой ритм. Его дыхание слабело. Его сила, воля и любовь навсегда оставались в памяти поколений.