Аннотация: философская лирика, отражающая изменение сознания
Диалектика
духа
И я из этих малых бесполезных крох
Создал свою вселенную, как Бог.
Обо мне
Я - цикута, которую выпил Сократ.
Моя мысль источает таинственный яд.
Мною Ницше когда-то с ума был сведен,
Он не смог подобрать мне вульгарных имен.
Я до боли несложен - сама простота,
У меня нет копыт, у меня нет хвоста.
Я со смертью играл и поставил ей мат.
Я уже не гипотеза, я - постулат.
На кресте
Когда был вбит последний гвоздь,
А крест поднят и твердо установлен,
Ко мне пришел последний гость,
Ко встрече с ним я не был подготовлен.
Я - просто Человек. Я истину искал.
Желающим давал я веру.
Старик печальный, да и тот, кто мал,
Встречали с радостью мою мораль - химеру.
В лице Петра я видел род людской,
Он погибал в бушующей пучине.
"Иди ко мне и обретешь покой!"
И Петр живет и здравствует поныне.
О, бедный человек, рассыпчатый, как прах,
О, бедный человек, животное, не боле.
Мне было жаль тебя, когда я был в горах,
Мне жаль тебя теперь, когда мой дух на воле.
"Свеча горит во тьме" - вот ложная химера,
Свеча должна тебе указывать твой путь,
Но жизнь отнюдь не космос и не сфера,
Да и свечу свою нельзя тебе задуть.
И потому нельзя, о, бедный раб и сын,
Что нет свечи, нет смысла, нет наитий.
Меня за ересь, иудеи, истребите,
Но и на вас падет звезда Полынь.
Я мрак небытия рассеял пред очами,
Я понял: в вечности быть и не быть - одно,
А вы не поняли и все же промолчали,
Не знали вы: молчание есть зло.
"Отец, иду к тебе. Или, Или!" - Взываю.
Они же говорят: "Он Илию зовет".
О, грешный род людской, тебя я проклинаю.
(И без проклятия он, впрочем, пропадет).
Я род людской хотел увидеть равным Богу,
Чтоб знали истинную сущность бытия,
Но не смогли они пройти дорогу,
Которою прошли лишь ты, Отец, да я.
О, знаю, жаждет чернь дверей отверстых неба
И крепких ангелов, снимающих с креста,
Меня снимающих, а им - дающих хлеба,
Не надо большего - "святая простота"!
Я никогда не знал, что в будущем таится,
С заветных свитков я печатей не снимал,
А им, сонливым в бодрости, должно быть, мнится,
Что будущего я, как страждущий, взалкал.
И вот ко мне подходит гость,
А может, гостья?
Рука зажата в горсть,
В корзине - ягод гроздья.
И шелест нежных слов, значенья не имущих,
Напоминает шепот в Гефсиманских кущах.
Королевство кривых зеркал
Свою родину я искал,
Озираясь среди людей,
Политических видел зверей
В королевстве кривых зеркал.
Я искал ее в чаще лесов,
Среди рек, превращенных в мазут,
Там, где мертвые мертвых везут,
Где не слышно живых голосов.
Свою родину я искал
В клювах птиц, что клюют глаза,
В скалах тех, где идет гроза,
В королевстве кривых зеркал.
Я искал ее в прошлых веках,
Среди знатных и нищих людей,
Среди юношей и матерей,
Среди всех, превратившихся в прах.
В траектории ярких комет
Показалось мне: это - она.
Пригляделся - опять зеркала,
И я понял, что родины нет.
1999
Святыня
Из глаз иконы на пол слезы лились,
За Русь святую плакала она.
В экстазе прихожане ей молились:
"Пускай Россия будет спасена!"
Тогда я был уверен: Русь спасется,
Ведь люди веруют и видят чудеса,
Недаром в песнях искони поется:
"Узревши Русь, взыграли небеса".
В таких вот грезах много лет провел.
Мне грезился двуглавый наш орел.
Парил над миром он и над вселенной,
Огромной, восхитительной и ... бренной.
Но скоро катаракту с глаз мне сняли -
Я понял, в чем секрет иконы заключен:
В икону пузырек с водой впаяли -
Увидеть чудо каждый обречен.
Икону смог я вскорости похитить,
Ее я дома ножиком открыл.
Кощунство, россияне, мне простите:
Свою мочу я в склянку водворил.
Из глаз иконы на пол слезы лились,
За Русь святую плакала она.
Ей в пояс прихожане поклонились:
"Россия будет, будет спасена".
5.04.99
Капля
Гроза закончилась, озоном небо дышит,
Сверкает радуга - цветной калейдоскоп.
И ветра нет: он травы не колышет,
А на луга уже пригнали скот.
Вот радуга, красой своей любуясь,
Дочурку родила - сверкающий алмаз.
Летит девчушка к людям и, волнуясь,
На языке цветов им повествует сказ.
Нет, нет, она - поет, ей солнце подыграет,
Лучами подчеркнув великолепный спектр.
Все будет хорошо, хотя так не бывает:
Иная участь ждет дочерей - электр.
Наивно думает комочек мирозданья,
Который состоит из атмосферных вод,
Что, одарив людей гармонией сиянья,
Облагородит этим самым он народ.
Конечно, капля знает, что погибнет.
Ее, быть может, не заметит человек,
И тысячу других небытие настигнет
Среди духовных, величайших нег.
Нелепость осознав бесцельного свеченья,
Проклятье к небесам бездумно вознесла,
Свое паренье превратив в коловерченье,
А жизнь свою в бессмысленный путь зла.
Упала в землю, замирая духом,
В последний раз на мать подняв свой взор.
"Пускай земля тебе, дочурка, будет пухом.
Ты смертью искупила свой позор".
2000
Горестное
Нам не создать былин, картин не написать,
И наших мертвых мы хороним за оградой.
Творить не может кто, тот должен отрицать,
Напившись допьяна пугающего яда.
У нас не будет жен, нам внуков не увидеть,
И долгий сон земной прервет с улыбкой смерть,
А дар отцовский - странный дар предвидеть -
Наружу вырвавшись, продолжит круговерть.
22.11.00
Преображение
Я подобен померкшей, погасшей звезде.
Вы читаете строки, а я уж в могиле.
Жребий брошен, одежды мои разделили.
Я теперь - Ничего, но зато я везде.
Отражается звездная россыпь в снегу.
Утомленные волки закончили песню.
Ничего нет на свете той песни чудесней,
Спеть ту песню теперь я с волчонком смогу.
С наступленьем весны вместе с птицей спою.
Распахнет мне объятья бездонное небо.
В золотом колоске принесу людям хлеба,
Вместе с дубом в любую грозу простою.
Я - четыре стихии великой Земли,
Я все злое в себе истребил по дороге.
Я составил себе представленье о Боге.
"Смерти нет, человек!" Духу жизни внемли.
24.02.01
Возвращение
Тихим шагом домой я иду, ничуть не старея,
Позабыты сомненья и прошлого тайная жуть.
Солнце встало в зенит, но, лучами своими не грея,
Как кудесник, тропу превратило в проторенный путь.
Мне идти по погосту под сенью причудливых кленов
И вдыхать аромат так неистово пахнущих лип.
К горизонту неясному, к соснам прозрачно зеленым,
Где не слышен планеты Земля ужасающий скрип.
Замелькают поля, и луга в восхитительном зное
Затрепещут по ветру, постепенно сближаясь с рекой.
По дороге домой я пойду в совершенном покое,
Потому что дорога мне даст пресловутый покой.
Васильковое поле, обрывистый берег песочный,
А за ними притихли напоенные солнцем леса.
В них и ждет меня дом, то ли временный, то ли бессрочный,
Где деревья ветвями закрывают друг другу глаза.
Знаю, рядом болота с их приторным запахом гнили.
Я пройду мимо них, с наслажденьем дух дома впитав.
Я здесь был, но ведь люди никогда мимо них не ходили
И не пачкали странный ковер догнивающих трав.
Лето кончится. Выпадет снег. Затвердеет земля под ногами.
Засверкает луна ярче солнца в положенный час.
Мне не долго идти: лунный путь мой измерен годами.
По дороге я шел, по дороге иду и сейчас.
20. 07. 2002
Прошлое
Химеры мерзкие идут меня терзать,
Напоминая прошлые деянья,
Но вам, беспамятные люди, не понять
Всю тягостность такого воздаянья.
Я втиснут в прошлое, как мертвый в тесный гроб,
Глаза закрыты, щеки побледнели.
Я - выкидыш испорченных утроб,
Оставленный без святости купели.
Я - внук порока, святости я сын,
Восставший над людской неполнотою,
Я - бескорыстный песенник - акын,
Трусливость собственную скрывший добротою.
14.06.99
Фуга
"Кто я есть?" - Спросил я у друга.
(В этот день умерла моя мать),
Помолчав, он ответил: "Ты - фуга",
А потом посоветовал спать.
Мы учились, потом воевали.
И однажды я предал его.
Он в плену был, его там пытали,
Под рубашкой он носит клеймо.
Избегая смотреть друг на друга,
Мы молчали и пили вино.
Я спросил его снова. "Ты - фуга".
Помолчав, он добавил: "Но..."
Муки совести, жажда познанья
Отточили мой ум, как стилет.
Я писал и добился признанья.
Я женился. Мне тридцать лет...
На дворе начинается вьюга.
Бог подходит к роялю. Изволь!
И звучит пресловутая фуга
С главной темой по имени "боль".
23.12.99
Шут
О наслажденье быть шутом!
Кривляться, хохотать в душе над вами -
Серьезными и глупыми рабами,
И мудрость черпать рваным решетом,
Глумиться, сыпать странными словами.
О, наслажденье быть шутом!
О, наслажденье умереть шутом!
Истлеть в земле, оставив миру череп -
Смеющийся, оскаленный фантом,
С улыбкой, обращенной к новой эре.
О, наслажденье умереть шутом!
13.06.99
Жизнь
Я знаю, раненая жизнь
В агонии исходит кровью.
Все, что мы видим, - миражи
Меж небесами и землею.
Я - отгнивающий кусок
Нелепейшей и глупой жизни.
Я - спорыньей сраженный колосок,
Не надобный ни миру, ни Отчизне.
12.06.99
"Я"
Как в мифе древнем по костям иду,
А ноги вязнут в красной липкой крови.
Слова ищу, но вряд ли их найду.
Их нет, и бесполезно хмурить брови.
Они, те, кто лежат в земле сырой,
Наверно, были слишком фанатичны.
Чтоб видеть их, глаза свои закрой:
Ушедшие и сумрак идентичны.
А мы, как витязь, лишь по грудь в земле,
Живем пока, вдыхаем ароматы,
Творя добро, купаемся во зле:
Мы - люди, в этом мы не виноваты.
Наевшись досыта и в кресле развалясь,
Мы начинаем умные дебаты.
Сперва ругаясь, после - веселясь,
Мы, как герои чеховской палаты.
Но все-таки в последнюю минуту
Мы постигаем сущность бытия,
И родственная кровь вливает в сердце смуту,
И, предкам вторя, говорим мы: "Я".
Феникс
Я - черный человек,
Стою на перепутье,
Не смог шагнуть, как все, из века в век,
Душа моя светла, как капля ртути.
Я вижу купол неба над собою,
На куполе сверкает Южный крест,
Костер горит, но он зажжен не мною,
Он - лучшее из всех вакантных мест.
Твоя фигура, темная, как ночь,
Стоит за пламенем, рукой своею манит.
Мне страшно, я хотел бы скрыться прочь,
Но знаю я: вот та, что не обманет.
К тебе все ближе. Шаг. Еще. И вот
Тебя не видно. Пламя лижет ноги.
Благодаря тебе достиг таких высот,
Но выдержу ли боль? О боги, боги!
Вдруг кто-то докоснулся до руки.
Смотрю и вижу: протопоп горящий.
Глаза, как угли, тело - огоньки...
И столп огня взметнулся вверх над чащей.
Мне суждено отправиться вослед,
Распасться искрами и после в небо взвиться.
В твоих глазах костра я вижу свет
И участь Феникса: из праха возродиться.
1998
Иконописец
Иконописец я. Передо мною - холст.
Лежат две краски: золото и сажа.
Пишу Рублева я. Лик сумрачен и прост.
Иконой дверь открою я. Куда же?
Глаза иконы смотрят на меня.
Глядит Рублев уверенно и смело,
А губы вдруг, движенья обретя,
Подсказку мне дают, чтобы закончил дело.
Я вижу поры бледного лица,
Глаз отражает обстановку кельи,
Изгиб бровей изобличает мудреца -
Вершителя божественных велений.
Вдруг солнца луч бежит по лику вкось,
Картина оживает, изменяясь.
Рублева написать не удалось:
Лик сатаны глядит с иконы, усмехаясь.
Иконописец я, хотя икону сжег,
И к краскам я притронуться не смею,
Но лик живет, а на щеке - ожог,
И уничтожить сатану я не успею.
24.02.99
Творение
Как призрачный огонь, мерцающий во тьме,
Как водопад, низвергнувшийся в бездну,
Как человек, не знающий о мне,
Но, тем не менее, мою поющий песню,
Так создан опус мой, не знающий времен.
Он, как безногий, шаг не сделать может,
Как нерожденный плод надеждою племен
Хотел бы стать, да вот: себя не превозможет.
Он есть, но плоти нет, ни времени, ни сил,
Чтобы родиться, чтобы мир увидеть.
Он жить хотел. Создать меня на свет просил,
Но нет его: любить нельзя и ненавидеть.
Уже ли нет его? Но это значит, нет
Меня: я связан с ним невидимою связью.
Не видит мир его - и, значит, мир ослеп -
И, значит, нет меня. Казнен я той же казнью.
16. 12. 03.
Мне сегодня на равных говорить со вселенной,
Отрекаться от мира, от причудливых форм,
От людей и от мыслей, ибо это все бренно,
Нынче с Богом великим мне вести разговор.
Вопросительным знаком окажусь я для близких,
Покажусь я иудой своим братьям родным.
Мою ненависть примут за любовь одалиски,
Лучший день демиурга назовут выходным.
Нерушимы объятья творца и творенья.
Я - творец и творенье. Я - дьявол и Бог.
Я - молчание мира, я - сердца биенье,
Я - весенний подснежник, многолетний я мох.
Мне откроют все тайны времена и пространства,
Отрекаюсь от мыслей, забываю слова.
Узнающий меня не скрывает злорадства,
Потому что пропала моя голова.
Июль , 2002.
Сожжет меня Солнце взглядом,
Луна исказит свой лик,
И ветер провоет: "Так надо".
Я к гневу стихий привык.
Мне Смерть искорежит кости,
Вобьет свой осиновый кол.
Я буду лежать на погосте
И слушать Судьбы приговор.
"Молчанье", - мне скажут Светила.
"Молчанье", - мне скажет Смерть.
Молчание - то, что было.
Молчание - то, что есть.
Я гаснущий луч надежды,
Как дар погребальный приму.
Возьмите тела одежды,
Возьмите мой свет во тьму.
28. 11.02.
Сва
Эта Птица, как Сирин, она, как Сова.
На спине ее свастика. Имя ей - Сва.
К ней приходят в надежде, что Птица не лжет.
Тайну истины древней птица Сва стережет.
По лесам слишком труден и призрачен путь.
Там деревни живые и там кто-нибудь.
Ее там не найти, ей вопрос не задать.
Вещий птичий язык все равно не понять.
Ее ум отражает темноту мрачных рощ,
Бесполезность грядущего, прошлого мощь.
Невозможность рождений, бесполезность смертей,
Всю тщету начинаний и действий людей.
Она знает бессмертия цепь верениц
И народы великие, падшие ниц.
Утомительны годы, любовь легковесна.
Эта птица - земная, эта птица - небесная.
Не проходит бессмертье, не устало крыло.
То, что было, - исчезнет, то, что будет, - прошло.
1. 02. 04.
Ожидание
Что я делаю? Жду. Затрезвонит вечерний будильник.
Подбегу к телефону, но это, конечно, не он.
Мне останется взять инструмент - мою ручку-напильник,
Чтобы строфы создать. Ожидание - мой камертон.
Центры тяжести я перенес в ее хрупкое сердце,
Словно маятник, сердце ее отбивает изысканный ритм.
Оно бьется в груди рядом с левым моим - за соседнею дверцей.
ЭКГ если сделать - два ритма сольются в один.
Связан клятвою я - разговор мне начать невозможно.
Я окован цепями беспощадного светлого дня.
И в метафоре сна, такой же загадочно сложной,
Как она; я молчу, от нее ожиданье тая.
От нее я далек. Телефон для нее - лишь игрушка.
Со своею подругой в игрушку играет она.
Ну, а мой телефон - навек замолчавшая пушка.
Он умолк - для него давно завершилась война.
Мне не спать до утра - слушать тиканья слабое пенье,
Ожидая звонка - оратории будущих эр.
И напильником-ручкой всю мощь моего вдохновенья
Превращать в телефонные звуки кричащих химер.
2. 02. 04.
Что мне безмолвье Гамлета? Пустяк.
Мой Клавдий не убит. Офелия не в гробе.
Я неживой, как он. Остался лишь костяк,
Хотя рапиры сталь не отравляет крови.
Мое безмолвие - не смерти тишина,
Не Йорика оскал, Офелии погибель.
Моя душа зачем-то лишена
Возможности войти в небесную обитель.
Все знаю, все могу, но не открыть уста
(Не просто не открыть, а не открыть навеки).
Владея миром, знать, что я - лишь пустота,
Что я не человек, а мысль о человеке.
И мучиться не тем, что задал свой вопрос
И только тишина является ответом,
А что вопроса нет. И только смена поз -
Конфликт великий тьмы и света.
4. 02. 04.
Теремнон
1. Дворик
Этот маленький, славный и солнечный дворик
Часто видится в снах. Сны, ведь, детству с родни.
Детский мяч - это ты ли, смеющийся Йорик?
Мальчуганом с тобой коротали мы дни.
Твой причудливый мир окружал бесконечно:
В детских снах, в детской яви и в детских мечтах.
Мне казалось, что двор - безмятежная вечность,
Безмятежная вечность в бесконечных годах.
Искони населенный причудливым людом:
То ли кот, то ли крот, то ли ежик - твой гость.
Ты служил беззащитному славным приютом,
Без следа поглощал и усталость, и злость.
Окруженный забором, как небо, высоким:
Перелезть невозможно (лишь в летающих снах), -
Ты миры охранял великаном стооким,
Великаном стооким о двух головах.
И в твоей сердцевине ежедневно стучало -
Бился Терем высокий в пульсации дня,
И Вселенная - мать этот Терем качала,
Словно люльку большую, в которой спал я.
24. 02. 04.
2. Терем
Из тьмы ночной, из хаоса, из мрака
Явись мне ритм, как тявкающий пес,
Как лающая собака!
Чему уподоблю сутки?
Они - двусложный размер:
Ударный - день,
Безударная - ночь.
Все вместе - ритмика сфер.
Фантазия - пиррихий,
А сон - спондей.
В причудливой музыке сна нет ли Бога -
DEI ?
Дворик пред Теремом - кущи -
Детский сияющий мир.
Терем - ассоциация,
Прозрачная, как эфир.
Жители дворика - странные звери.
Босх, не ты ли их писал?
Глядя на них - веришь в черта,
Находишь силы открыть Терема двери
И войти в портал.
Мы - жители Терема - люди,
Русские люди Земли.
В условиях бесчеловечных, как звери -
Странные полузвери Босха -
Себя вели.
Мы в Тереме жили в Чулане.
Мы там и сейчас живем,
И свои окровавленные длани
Омыть хотим под подземным ключом.
Мы - нибелунги вселенной.
Нам битву за Терем вести,
Чтобы войти в Горницу,
Чтобы себя найти.
Терем объят огнем.
Нам хочется пить, как им.
Каким огнем? Геенским.
И нам поступать, как им.
Жилы врагам вскрывать,
Пить их горячую кровь.
Жажду ли кровью унять? Страх?
А может, любовь?
А после в Опочивальню
Успокоенным зайти.
Так хочется нам поспать,
Столь утомленным в пути.
Увидеть во сне забор,
Дворик детского сна,
Причудливый Терем - собор,
Свой сон...
И весна - красна.
26. 02. 04.
3. Горница
Стол дубовый под иконой
На столе лежит перо.
Крик кукушки монотонный
Каждый час летит в окно.
Око Терема не дремлет -
Смотрит внутрь и видит вне.
Пенью кукушонка внемлет
Чудо-Горница во сне.
Крик кукушки, плач ребенка,
Топоров веселый стук.
Подвывает собачонка,
Лаем отпевая сруб.
Льется свет в окно Светлицы,
Терем щурится луне
И щебечут две синицы
В такт кукушке на стене.
14.03.09
4. Чулан
Здесь нет ни окон, ни дверей,
Здесь нет хороших людей.
В Чулане хранится добро,
Теремом сохранено.
И люди толпятся вдоль стен,
Иным не подняться с колен.
Громадный желудок - Чулан -
Теремнона хитрый обман.
Из Горницы внутрь, в темноту,
И я, как и все, попаду.
И переварит Чулан
Людей, как живой Океан.
12.03.09
5. Опочивальня
На втором этаже - по ступенькам налево -
Есть за ширмой кровать - как луга, велика.
В ней забылась во сне наших снов Королева,
Когда кончится сон, все мы примемся спать.
Терем свято хранит тишину до рассвета -
Половица не скрипнет, не застонет стена.
Только жаркая ночь раскаленного лета
Нарушает покой безмятежного сна.
12.03.09
Ночь черна,
Светит луна.
Ты одна и не одна.
Я с тобой до утра.
До самого утра.
24. 05. 04.
Эвридика
Моей Эвридике, Настене, ко Дню рождения
Шел Орфей, молила Эвридика:
"Возвращаться, милый, нам с тобою?
А зачем? Там буйствуют лишь страсти:
Боль и страх - земные вот напасти.
Лучше здесь остаться нам с тобою,
Я тебя здесь научу покою.
Если любишь нежную подругу,
Эвридику,
Оставайся, милый!"
И замедлил шаг поэт влюбленный:
Сильно он любил свою подругу,
Но остаться, творчество оставить -
Что страшнее этой доли для поэта?
Шаг замедлил и остановился
Тот певец, что звуками чарует
Все живое на Земле любимой.
Повернулся к милой Эвридике,
Повернулся к лику духа смерти:
"Ты ступай обратно, Эвридика,
С горя я умру один, вернувшись,
И тогда мы станем неразлучны,
Но сейчас с тобой идти нельзя мне.
Я - поэт и жизни предназначен".
И печально удалилась Эвридика,
Продолжая тосковать о милом сердцу.
22. 07. 04.
Как поэт, я исчерпан: ни прелюдий, ни фуг.
Остается, должно быть, какофонии звук.
То, что в прошлом - тускнеет,
То, что было, ушло.
Настоящее - мерзость,
Что на грани - смешно.
Я грядущее знаю - оно тяжело.
Если будет, как хочется, - это грешно,
Если будет, как надо, - вдвойне тяжелей.
Мне противно разглядывать ближних людей.
Ораторий не будет - вокруг только звук:
То ли крик, то ли вой. Ни прелюдий, ни фуг.
26. 01. 04.