Джон Донн 'Благочестивые сонеты'
Перевод Савина Валерия.

Holy Sonnets. John Donne. (1572-1631)

1.

Thou hast made me, and shall Thy work decay?
Repair me now, for now mine end doth haste;
I run to death, and death meets me as fast,
And all my pleasures are like yesterday.
I dare not move my dim eyes any way,
Despair behind, and death before doth cast
Such terror, and my feeble flesh doth waste
By sin in it, which it towards hell doth weigh.
Only Thou art above, and when towards Thee
By Thy leave I can look, I rise again;
But our old subtle foe so tempteth me
That not one hour myself I can sustain.
Thy grace may wing me to prevent his art,
And Thou like adamanto draw mine iron heart.


1

Меня Ты создал, и твой труд сгниет? 
Приди, Господь, ведь близко смерть видна; 
Я к ней спешу, ко мне спешит она, 
И в прошлом - радости, и страх гнетет.
Мутнеет взгляд, и днями напролет
Передо мною только смерть одна;
Плоть слабая грехом изнурена,
Который в мрачный ад ее влечет. 
Лишь Ты на небе, и, когда столь благ,
Что дашь Себя мне зреть - я воскрешен,  
Да искушает столь хитро наш враг:
Не упредишь - меня повергнет он;
Будь мне магнитом, отврати искус, -
К Тебе железным сердцем притянусь.





2.

As due by many titles I resign
My self to Thee, O God; first I was made
By Thee, and for Thee, and when I was decayed
Thy blood bought that, the which before was Thine;
I am Thy son, made with Thy Self to shine,
Thy servant, whose pains Thou hast still repaid,
Thy sheep, thine image, and, till I betrayed
My self, a temple of Thy Spirit divine;
Why doth the devil then usurp on me?
Why doth he steal, nay ravish that's thy right?
Except thou rise and for thine own work fight,
Oh I shall soon despair, when I do see
That thou lov'st mankind well, yet wilt not choose me,
And Satan hates me, yet is loth to lose me.


2. 

Я  - Твой, о, Господи, по всем статьям, -
Твое добро; когда я побороть
Свой грех не смог, и согнивала плоть,
Меня Ты выкупил, смерть приняв сам.
Я - сын Твой, и сиять бы вместе нам;
Слуга, чей труд Ты оплатил, Господь,
Я - агнец твой, и до измены вплоть -
Моей Тебе, - Святого Духа храм. 
Почто меня так искушает враг?
Идет на взлом, на кражу, на грабеж?
Встань, защити! Мне больше невтерпеж, -
Ты любишь всех, ко мне же Ты не благ,
А дьявол ненавидит и, казня,
Не отпускает от себя меня.        


3.

O might those sighs and tears return again
Into my breast and eyes, which I have spent,
That I might in this holy discontent
Mourn with some fruit, as I have mourned in vain;
In mine Idolatry what showers of rain
Mine eyes did waste! what griefs my heart did rent!
That sufferance was my sin; now I repent;
'Cause I did suffer I must suffer pain.
Th' hydropic drunkard, and night-scouting thief,
The itchy lecher, and self-tickling proud
Have the remembrance of past joys for relief
Of comming ills. To (poor) me is allowed
No ease; for long, yet vehement grief hath been
Th' effect and cause, the punishment and sin.     
 

3.   

О, если б слезы все, и каждый вздох 
Вернуть в глаза и грудь мои опять,
Дабы в благой досаде я рыдать
Не с прежнею тщетой, а с пользой мог;
Близ Идолов моих, какой поток          
Слез мог я лить! Как сердце надрывать!
Теперь я каюсь, ибо грех - страдать;
Страдал - и тем страдать себя обрек. 
Пропойца, иль чесотный блудодей,  
Презренный вор, неистовый гордец,
О прошлом вспомнив, боль в груди своей
Уймут, но где моей беде конец?
Увы, сошлись в страдании самом
Со следствием причина, казнь с грехом.



4.

Oh my black soul! now art thou summoned
By sickness, death's herald, and champion;
Thou art like a pilgrim, which abroad hath done
Treason, and durst not turn to whence he is fled;
Or like a thief, which till death's doom be read,
Wisheth himself delivered from prison,
But damned and haled to execution,
Wisheth that still he might be imprisoned.
Yet grace, if thou repent, thou canst not lack;
But who shall give thee that grace to begin?
Oh make thy self with holy mourning black,
And red with blushing, as thou art with sin;
Or wash thee in Christ's blood, which hath this might
That being red, it dyes red souls to white.



4

О, черная душа моя! Смерть шлет 
Герольда днесь - недуг; ты - как изгой, 
Кто, изменив, назад к себе домой 
С чужбины возвратиться не дерзнет; 
Иль вор в цепях, кто гневно их клянет, 
Но, смертный приговор услышав свой, 
Уже готов смириться и с тюрьмой: 
Пусть худо в ней, но хуже - эшафот. 
Покайся, и не минет благодать, 
Но где он тот, чья милость мне нужна? 
В святых скорбях не бойся черной стать,
Будь алой от стыда, когда грешна; 
Иль причастись крови Христа, - красна, 
Тебя окрасит в белый цвет она.


5.

 I am a little world made cunningly
 Of elements and an angelic sprite,
 But black sin hath betray'd to endless night
 My world's both parts, and oh both parts must die.
 You which beyond that heaven which was most high
 Have found new spheres, and of new lands can write,
 Pour new seas in mine eyes, that so I might
 Drown my world with my weeping earnestly,
 Or wash it, if it must be drown'd no more.
 But oh it must be burnt; alas the fire
 Of lust and envy have burnt it heretofore,
 And made it fouler; let their flames retire,
 And burn me O Lord, with a fiery zeal
 Of thee and thy house, which doth in eating heal.


5

Я - малый мир; единство двух природ, 
Земной и ангельской; на смерть обрек 
Их обе черный грех, и близок срок, 
Когда их ночь бескрайняя пожрет. 
Ты, созерцая новых сфер восход 
С высот своих, облечь их сможешь в слог, - 
Излей моря мне в очи, чтоб я мог 
Лить слезы гнева; пусть мой мир зальет, 
Или очистит. Нет, пусть лучше он 
Сгорит в пожаре; но, уже огнем 
И зависти и похоти сожжен, 
Он стал еще скверней; обрушь свой гром, 
О, Бог, и пусть меня Твой огнь спалит, 
И, жаром пожирая, исцелит.



6.

This is my play's last scene; here heavens appoint
My pilgrimage's last mile; and my race,
Idly, yet quickly run, hath this last pace,
My span's last inch, my minute's latest point;
And gluttonous death will instantly unjoint
My body and my soul, and I shall sleep a space;
But my'ever-waking part shall see that face
Whose fear already shakes my every joint.
Then, as my soul to'heaven, her first seat, takes flight,
And earth-born body in the earth shall dwell,
So fall my sins, that all may have their right,
To where they'are bred, and would press me, to hell.
Impute me righteous, thus purg'd of evil,
For thus I leave the world, the flesh, the devil.


6      
 
Спектакль идет к концу; на небесах 
Означено, что я уже достиг 
Последней мили в странствиях моих. 
Последний час мой, и последний шаг, 
И плоть мою смерть обратит во прах, 
И я усну; но в тот же самый миг 
Я частью зрящею увижу лик, 
Что и теперь ввергает сердце в страх. 
Душа взлетит к истоку своему, 
Земная плоть смешается с землей, 
Грехи же в ад отправятся, во тьму,
Где рождены, таща меня с собой. 
Очисть, Господь, вмени мне грех в вину, 
И я покину плоть, и Сатану.


7.

At the round earth's imagin'd corners, blow
Your trumpets, angels, and arise, arise
From death, you numberless infinities
Of souls, and to your scatter'd bodies go;
All whom the flood did, and fire shall o'erthrow,
All whom war, dearth, age, agues, tyrannies,
Despair, law, chance hath slain, and you whose eyes
Shall behold God and never taste death's woe.
But let them sleep, Lord, and me mourn a space,
For if above all these my sins abound,
'Tis late to ask abundance of thy grace
When we are there; here on this lowly ground
Teach me how to repent; for that's as good
As if thou'hadst seal'd my pardon with thy blood.



7  

Трубите на измышленных углах 
Земного шара, Ангелы; пусть сонм 
Душ человечьих будет воскрешен, 
Пусть обретут себя в своих телах: 
Все, кто Потопом смыт, кто будет в прах 
Сожжен, кто мором и мечом сражен, 
Кого убил тиран или закон, 
Кто Бога зря, не вкусит смертный страх 
Вовеки. Нет, пусть спят, мне ж горевать; 
Твой труд умножив, Бог, моим грехом, 
К Твоим щедротам поздно мне взывать 
На небе; научи в кругу земном 
Раскаянью; оно - Твоя печать, 
Скрепляющая кровью благодать.



8.

If faithful souls be alike glorified
As angels, then my fathers soul doth see,
And adds this even to full felicity,
That valiantly I hells wide mouth o'erstride: 
But if our minds to these souls be descried
By circumstances, and by signs that be
Apparent in us, not immediately,
How shall my mind's white truth by them be tried?
They see idolatrous lovers weep and mourn,
And vile blasphemous conjurers to call
On Jesus name, and Pharisaical
Dissemblers feign devotion. Then turn,
O pensive soul, to God, for he knows best
Thy true grief, for he put it in my breast.



8.

Коль душам праведным хвалы звучат,
Как ангелам, то множит Отче мой
Блаженство тем, что смелою стопой
Шагаю я через разверстый ад:
Но, если бы души блаженной взгляд 
Проник в мой ум, как луч во мрак ночной, 
И в знаки вник с их сутью неземной,
Постиг бы он, что в помыслах я свят?  
Повсюду служат идолам любви,  
Клянутся нечестивые мужи
Христовым именем, и чтят ханжи
Усердно Бога. Господи, яви
Свою мне милость, укажи мне путь,   
Ведь эти муки Ты вложил мне в грудь. 


9.

If poisonous minerals, and if that tree
Whose fruit threw death on else immortal us,
If lecherous goats, if serpents envious
Cannot be damn'd, alas, why should I be?
Why should intent or reason, born in me,
Make sins, else equal, in me more heinous?
And mercy being easy, and glorious
To God, in his stern wrath why threatens he?
But who am I, that dare dispute with thee,
O God? Oh, of thine only worthy blood
And my tears, make a heavenly Lethean flood,
And drown in it my sins' black memory.
That thou remember them, some claim as debt;
I think it mercy, if thou wilt forget.

9

Яд минералов, древо то, чей плод 
Бессмертных нас на смерть обрек, и змей 
Завистный, и козел-прелюбодей, 
Не прокляты, что ж мне предъявлен счет?
Почто мой умысел к греху ведет,
Тем худшему, что грех в душе моей 
Рожден? Почто - всех в милости щедрей -
Господь грозит мне чередой невзгод?
Но кто я - спорить с тем, кто в небесах? 
В потоп Летейский преврати, о, Бог, 
И кровь свою, и слез моих поток, 
Топя в нем память о моих грехах. 
Ты помнишь их - другие счет несут; 
Будь милосерд, и отмени свой суд.


10.

Death, be not proud, though some have callèd thee
Mighty and dreadful, for thou art not so;
For those whom thou think'st thou dost overthrow
Die not, poor death, nor yet canst thou kill me.
From rest and sleep, which yet thy pictures be,
Much pleasure, then from thee much more, must low
And soonest our best men with thee do go,
Rest of their bones and soul's delivery.
Thou art slave to fate, chance, kings and desperate men
And dost with poison, war and sickness dwell,
And poppy or charms can make us sleep as well
And better than thy stroke; why swell'st thou then ?
One short sleep past, we wake eternally,
And death shall be no more; death, thou shalt die.

 

10

Не будь спесива, смерть, хотя слывешь
Ужасной ты; ведь всяк избранник твой
Восстанет, смерть, из недр твоих - живой,
Ты и меня, бедняга, не убьешь.
Отрадный сон, что на тебя похож,
Отрадней, чем навеянный тобой; 
Достойнейшие обретут покой,
Их души  примет Бог, плоть - ты пожрешь.
Рабыня Случая, Судьбы, царей,
Ты - там, где зло болезни и войны,
Но опиум и магия нам сны
Приятней навевают и щедрей.
Твой краток сон - мы будем жить и впредь,
Тебя не станет, смерть; умрешь ты, смерть.     



11.

Spit in my face you Jews, and pierce my side,
Buffet, and scoff, scourge, and crucify me,
For I have sinned, and sinned, and only he
Who could do no iniquity hath died:
But by my death can not be satisfied
My sins, which pass the Jews' impiety:
They killed once an inglorious man, but I
Crucify him daily, being now glorified.
Oh let me, then, his strange love still admire:
Kings pardon, but he bore our punishment.
And Jacob came clothed in vile harsh attire
But to supplant, and with gainful intent:
God clothed himself in vile man's flesh, that so
He might be weak enough to suffer woe.

 

11

В лицо мне плюйте, и сбивайте с ног,
Пусть буду я бичеван, и казнен;
Грешил я, и грешил, - а умер Он,
Единственный, кто согрешить не мог:
Евреев грех не столь, как мой, жесток,
Мой - быть не может смертью возмещен, 
Евреями безвестный умерщвлен,
Мной каждодневно убиваем Бог.
О, преклонюсь я перед Ним, любя:
Царь милует, а Он себя обрек; 
Иаков грубой шкурой скрыл себя, -
Исполнив долг свой,  выгоду извлек:
Господь наш в плоть облекся, дабы стать
Слабей настолько, чтоб Он мог страдать.



12.

Why are we by all creatures waited on?
Why do the prodigal elements supply
Life and food to me, being more pure than I,
Simple, and further from corruption?
Why brook'st thou, ignorant horse, subjection?
Why dost thou, bull, and bore so seelily,
Dissemble weakness, and by one man's stroke die,
Whose whole kind you might swallow and feed upon?
Weaker I am, woe is me, and worse than you,
You have not sinned, nor need be timorous.
But wonder at a greater wonder, for to us
Created nature doth these things subdue,
But their Creator, whom sin nor nature tied,
For us, His creatures, and His foes, hath died.


12

Зачем все твари служат нам? И корм, 
И жизнь приносят в щедрости своей?  
Хотя они и проще, и честней, 
И не испорчены, как я, грехом?
Зачем стоишь ты, лошадь, под ярмом? 
Кабан и бык, не глупо ль от людей
Терпеть удары, вы ведь не слабей,
И проглотить могли бы их живьем?
Я хуже вас, увы, по всем статьям;
Вы не грешили, страх вам ни к чему.
Вот чудо, непостижное уму:
Природы власть их подчинила нам,
А умер Бог, кто не имел грехов,
За нас, его творений и врагов.  


13.

What if this present were the world's last night?
Mark in my heart, O soul, where thou dost dwell,
The picture of Christ crucified, and tell
Whether that countenance can thee affright,
Tears in his eyes quench the amazing light,
Blood fills his frowns, which from his pierced head fell.
And can that tongue adjudge thee unto hell,
Which prayed forgiveness for his foes' fierce spite?
No, no; but as in my idolatry
I said to all my profane mistresses,
Beauty, of pity, foulness only is
A sign of rigour: so I say to thee,
To wicked spirits are horrid shapes assigned,
This beauteous form assures a piteous mind.


13

Вдруг в эту ночь мир превратится в прах? 
Запечатлей же в сердце ты своем
Черты Христа распятого; ты в Нем  
Узришь ли силу, что внушает страх?
Слезами залит огнь  в его очах, 
Кровь на висках, исколотых венком; 
На ад ли обречет своим судом
Тот, словом чьим прощен и злобный враг? 
О, нет; но идолам любви служа, 
Я верил, с грешницами веселясь, 
Что красота и жалость - это грязь, 
Притворства знаки; знай же, госпожа:   
Дурные формы порождают зло,
Прекрасный образ - вот что мир спасло.



14.

Batter my heart, three-personed God, for you
As yet but knock, breathe, shine, and seek to mend;
That I may rise, and stand, o'erthrow me, and bend
Your force to break, blow, burn, and make me new.
I, like an usurped town, to another due,
Labour to admit you, but Oh, to no end.
Reason, your viceroy in me, me should defend,
But is captived, and proves weak or untrue.
Yet dearly I love you, and would be loved fain,
But am betrothed unto your enemy:
Divorce me, untie or break that knot again,
Take me to you, imprison me, for I,
Except you enthrall me, never shall be free,
Nor ever chaste, except you ravish me.


14

Бог триединый, продолжай пытать;
Стучи, дыши, сияй, - чтоб стал сильней;     
Дабы воспрял я, сердце мне разбей, 
Раздуй огонь, сожги, - создай опять.  
Я - град, в котором вражеская рать;
Тебя впустил бы, но рассудок, сей
Наместник твой, страж крепости моей, -
Пленен, бессилен, и готов предать.
Хотя, любя, к Тебе тянусь в мольбе,
Я силой обручен с Твоим врагом:  
Возьми меня, и притяни к Себе,
И помести в узилище своем.
Свободным и невинным мне ни дня
Не быть, коль силой не возьмешь меня.



15.

Wilt thou love God, as he thee? Then digest,
My soul, this wholesome meditation,
How God the Spirit, by angels waited on
In heaven, doth make his Temple in thy breast.
The Father having begot a Son most blest,
And still begetting, (for he ne'er be gone)
Hath deigned to choose thee by adoption,
Co-heir t' his glory, and Sabbath' endless rest.
And as a robbed man, which by search doth find
His stol'n stuff sold, must lose or buy 't again:
The Son of glory came down, and was slain,
Us whom he'd made, and Satan stol'n, to unbind.
'Twas much that man was made like God before,
But, that God should be made like man, much more.

 

15

Возлюбишь ли ты Бога так, как Он
Тебя, душа? Представить же сумей, 
Как воздвигает Храм в груди твоей  
Дух Божий, ангелами окружен.
Отец, чей Сын во Славе был рожден,
Дабы рождаться до скончанья дней,
Тебя избрал, его добром владей,
С Тобой Субботний отдых разделен.
И как тот некий, кто обкраден был, 
Вернет пропажу, иль смирится с ней,
Так нам Сын Божий смертию своей
У Сатаны свободу откупил.
Мы - образ Божий, но себе под стать
Должны мы Бога заново создать.



16.

Father, part of his double interest
Unto thy kingdom, thy Son gives to me,
His jointure in the knotty Trinity
He keeps, and gives to me his death's conquest.
This Lamb, whose death with life the world hath blest,
Was from the world's beginning slain, and he
Hath made two Wills which with the Legacy
Of his and thy kingdom do thy Sons invest.
Yet such are thy laws that men argue yet
Whether a man those statutes can fulfil;
None doth; but all-healing grace and spirit
Revive again what law and letter kill.
Thy law's abridgement, and thy last command
Is all but love; Oh let this last Will stand!



16

Двойных процентов часть уделена, 
Отец, на царство Сыном мне твоим; 
И в этой спорной  Троице мне Им  
Над смертию победа вручена. 
Сей агнец, смертью чьей освящена
Жизнь наша, кто от века приносим 
Был в жертву, завещал сынам своим
В заветах двух наследство. Да грешна
Природа наша, и закон таков,
Что люди спорят, выполним ли он;
Но бесконечная твоя любовь
Все оживляет, что убил закон. 
Не вся Любовь - последний твой завет,
Да будет так -  пока  иного нет.




17.

Since she whom I lov'd hath paid her last debt
To nature, and to hers, and my good is dead,
And her soul early into heaven ravished,
Wholly in heavenly things my mind is set.
Here the admiring her my mind did whet
To seek thee, God; so streams do show the head;
But though I have found thee, and thou my thirst hast fed,
A holy thirsty dropsy melts me yet.
But why should I beg more love, whenas thou
Dost woo my soul, for hers off'ring all thine,
And dost not only fear lest I allow
My love to saints and angels, things divine,
But in thy tender jealousy dost doubt
Lest the world, flesh, yea devil put thee out.



17

С тех самых пор как умерла она,
Любовь моя, отдав Природе долг,
И Ты ее, насилуя, увлек  
На небо, мысль моя обращена
К Тебе, хоть страстью к ней распалена, -
Не так ли влагой полнится поток?
Тебя найдя, смягчить я жажду смог, 
Но эта жажда - как сосуд без дна. 
Зачем о большей мне молить любви, 
Коль Ты меня обхаживаешь Сам? 
Боишься, что я помыслы свои 
Святым и ангелам твоим отдам, 
Ревнуешь ли, что дьявол, мир и плоть
Мной овладеют, а не Ты, Господь. 



18.

Show me dear Christ, thy spouse so bright and clear.
What! is it she which on the other shore
Goes richly painted? or which, robb'd and tore,
Laments and mourns in Germany and here?
Sleeps she a thousand, then peeps up one year?
Is she self-truth, and errs? now new, now outwore?
Doth she, and did she, and shall she evermore
On one, on seven, or on no hill appear?
Dwells she with us, or like adventuring knights
First travel we to seek, and then make love?
Betray, kind husband, thy spouse to our sights,
And let mine amorous soul court thy mild Dove,
Who is most true and pleasing to thee then
When she'is embrac'd and open to most men.


18

Яви, твою жену, как свет впотьмах. 
Что! Не она ль на берегу другом, 
Раскрашена? Иль, грудь прикрыв тряпьем, 
Здесь и в Германии скорбит в слезах? 
Раз в год пробудится - и спит в веках? 
Где подлинная? В образе каком? 
Была ли, будет на холме одном, 
Семи, или совсем не на холмах? 
Она ли с нами, иль в чужом краю 
Нам, словно рыцарям, ее искать? 
О, муж, позволь узреть жену твою, 
Дай мне душой голубку приласкать, 
Ее, кто тем сильней Тебе верна, 
Чем больше отдается всем она.




19.

Oh, to vex me, contraries meet in one:
Inconstancy unnaturally hath begot
A constant habit; that when I would not
I change in vows, and in devotion.
As humorous is my contrition
As my profane love, and as soon forgot:
As riddlingly distempered, cold and hot,
As praying, as mute; as infinite, as none.
I durst not view heaven yesterday; and today
In prayers and flattering speeches I court God:
Tomorrow I quake with true fear of his rod.
So my devout fits come and go away
Like a fantastic ague; save that here
Those are my best days, when I shake with feare.



19.  

Ах, противоположности опять
Сошлись в одно. Изменчивость уклад
Нелепый породила; сам не рад, 
Но клятвы не могу я исполнять.   
Раскаянье, как и любовь, принять
Всерьез нет сил; все сгинет: рай и ад,
Молчанье и молитва, жар и хлад,
Ничто и бесконечность. Я взирать 
Еще вчера не смел на небо, днесь,
В мольбе взываю к Богу в тишине, 
А завтра жезл небесный страшен мне.
То набожен, то нечестив, и весь 
Я, как в горячке странной; но скажу:
Дни счастья - те, что в страхе провожу.