В отличие от поэтов, прозаики живопись не только любят, но и часто делают стержнем своих произведений. Так получилось, что этим летом мне попалось несколько книг, где главными героями были художники, а одним из центральных персонажей -- произведение искусства, живописное творение. Несмотря на различие в жанрах (любовный роман, стилизация под авантюрный роман девятнадцатого века, мистический триллер), у прочитанных произведений нашлось много общего. Когда я задумалась о других вещах, где речь идет о живописных полотнах, то поняла, что они все имеют общие черты, уходящие корнями далеко в глубь веков и нашего сознания. Я не имею в виду детективы, где часто произведение искусства крадется без всякого должного к нему уважения.
Итак, начну совсем издалека. Как известно, во многих древних культурах существовало табу на изображение либо конкретного человека, либо на портретный жанр в целом. Считалось, что перенесенный на бумагу, пергамент, камень и прочие подручные средства образ отнимает у оригинала физические силы, а то и душу. Отсюда и всевозможные виды колдовства, основанные на использовании тайно созданных рисунков, кукол и т.п., сохранившиеся, кстати, и по нынешний день. Любая газета пестрит сейчас объявлениями о привороте и отвороте по фотографиям, заговорам на трезвость и прочих чудесах по умеренным ценам. За всю свою историю человечество так и не смогла окончательно изжить несколько осторожного отношения к созданию портретов. Поэтому, наверное, так и ценились всегда художники-портретисты, словно несущие в себе частичку колдовских способностей древних магов.
Думаю, что именно эта особенность человеческого сознания обусловливает первую общую черту всех литературных произведений, где в центре повествования фигурирует портрет или портретист. В них либо сам художник, либо его творение наделяются таинственными мистическими возможностями, либо даром влиять на судьбу оригинала, либо способностью изменить жизнь художника.
Я не буду говорить о классическом "Портрете Дориана Грея", а приведу пример почти что бытовой повести, довольно заурядного любовного романа Игоря Куберского "Портрет Иветты" (издательство Института Соитологии(!), сборник "Лола", 2006 год ). Сюжет довольно простой. Отдыхая в Крыму с маленькой дочерью, питерский художник влюбляется в соседку по двору, такую же отдыхающую москвичку. На фоне великолепных крымских пейзажей разворачивается их нехитрый роман, по ходу которого художник пишет портрет возлюбленной. Лето, как водится, заканчивается, влюбленные расстаются, но любовь продолжается в поездках между двумя столицами, претерпевает все изменения, свойственные этому чувству и, наконец, заканчивается довольно глупой сценой через несколько лет. Но с того момента, как написан портрет, он постоянно влияет на сознание художника на разных фазах любви. Творец то прячет его, не давая выставить в престижной галерее, потом, наоборот, отдает на всеобщее обозрение, потом пытается его уничтожить, и все это в зависимости от чувств, которые он питает к своей даме сердца. Когда они в разлуке, именно портрет необъяснимым образом подсказывает художнику об изменении чувств его любимой, по нему он видит путь своей любви, его слушается, на нем вымещает обиды.
Следующее "портретное" произведение. Джеффри Форд, "Портрет миссис Шарбук" (издательство ЭКСМО, серия "Мона Лиза", 2006 год). Честно говоря, здесь бы мне не хотелось пересказывать сюжет, потому что я советую прочесть эту книгу. Порадует она многих, в ней есть элементы мистического триллера, хорошего детектива, любовного романа и прекрасный язык (спасибо переводчикам). Я читала ее с огромным удовольствием еще и потому, что автор владеет историческим материалом, замечательно описывая Нью-Йорк 19 века. Он рисует картину завораживающе таинственного города, где обитают сумасшедшие финансовые магнаты, странные предсказатели судеб, представители богемы. Атмосфера, в которую погружаешься, читая Форда, мне чем-то напомнила картины мирискуссников, причудливые завитки стиля модерн и изысканность нашего серебряного века. В романе художник берется за довольно странный заказ. Он соглашается написать портрет некой дамы, не видя ее, а лишь слушая ее рассказы, напоминающие сказки Шехерезады, от которых получаешь истинное удовольствие. Как это соотносится с выдвинутым мной положением о том, что портреты в книгах наделены магическими силами. Ну, прочитайте -- узнаете. Скажу только, что таким образом была предпринята попытка материализовать нечто, давно уже не существующее.
Еще одна общая черта многих художественных книг о живописи -- это их способность нести в себе большую информацию, чем кажется на первый взгляд или кодировка. Опять-таки эта особенность -- не выдумка современных писателей, она имеет очень глубокие корни. Теперь уже речь пойдет не только о портретах, но и о пейзажах, жанровых сценках, батальных картинах и прочих творениях. Они в свое время часто использовались как носители тайной информации, позволяя скрыть ее от чужих глаз с помощью мастерства художников, вписывающих в полотно определенные, значимые детали, способные сказать что-то только посвященному в тайну человеку. Конечно, как пример (давно набивший оскомину) сразу же просится имя великого Леонардо, и современное отражение этого в "Коде да Винчи" Дэна Брауна. Хотя, рискну высказать свое мнение, я лично не верю примерно половине того, что говорят сейчас о кодах Леонардо. И все же о скрытых под заурядными изображениями страшных секретах писали много. Моя самая любимая в этом плане вещь, конечно же, "Фламандская доска" Переса-Реверте. Думаю, со мной согласятся многие. К произведениям, где используется ход картина-код можно отнести, например, и "Собаку Баскервилей" и очень симпатичный детектив Найо Марш "Кругом Констебли", да, наверное, много что еще, чего сейчас и не припомню, потому как давно читала.
Теперь давайте поговорим о магических способностях самих живописцев, которыми их так часто наделяют. Здесь, пожалуй, самым ярким примером для меня (из прочитанного за последнее время) является роман Чарльза де Линта "Лезвие сна" (издательство "Азбука", 2005 год). Основной идеей книги, сюжет которой мне тоже не хотелось бы пересказывать по тем же причинам, что для Джеффри Форда, является мысль о том, что настоящий художник всегда посредник между миром своего воображения и реальностью. Рискованно балансируя на тонком лезвии границы, он может полностью погрузиться в воображаемый мир или вывести свои фантазии в реальность.
Еще одна книга, которая с первого взгляда, казалось бы, и не рассказывает о магии творения, это "Башня из черного дерева" Джона Фаулза. История, рассказанная там, может быть и не вполне заурядна, но, тем не менее, не носит никакого налета мистики. И все же главный герой, старый художник, циник, и в чем-то довольно жалкий тип, настолько сильно влияет на взгляды и даже не жизнь остальных героев повести, что это можно квалифицировать как колдовство. Кстати, Фаулз еще раз делает художника (вернее художницу) своим героем в "Коллекционере", где живопись помогает героине выживать в жутких обстоятельствах.
Итак, подводя итог очередному "Читательскому опыту", хочу сказать, что до сих пор, если автор романа/рассказа/повести выбирает картину или живописца своим героем, он невольно оказывается под влиянием древних представлений и традиций, связанных с магией изображения, как процесса, так и результата. Думаю, вы тоже сможете припомнить примеры, подтверждающие данный тезис, или, что еще интереснее, опровергающие его.
