--- Да это же бред какой-то, --- Франсин Беа, медсестра Центрального госпиталя Парижа непонимающе смотрела на своих собеседников, некрасивую женщину средних лет и приятного молодого человека лет двадцати пяти. --- Это просто невозможно! Я первый раз увидела вашего отца здесь, в госпитале, когда его привезли после аварии.
-- Я прекрасно все понимаю, мадемуазель Беа. И могу представить, что вы думаете. Но отец признал в вас свою вторую жену, расставание с которой пережил когда-то очень тяжело. Мы с братом, --- некрасивая женщина кивнула на своего молчаливого спутника, --- мы очень просим вас не травмировать его, он стар, и после такой тяжелой аварии, с больным сердцем, вряд ли долго протянет...
-- Ну, в этой катастрофе ему просто повезло! --- прервала ее медсестра, -- Надо же, машина всмятку, а у него только ушибы, шок, да частичная потеря памяти. Я редко встречала таких везунчиков. Да и память-то... Если он решил, что я -- его жена, значит, он помнит ее. Мы что, похожи? -- поинтересовалась Франсин.
-- Не очень, -- наконец заговорил молодой человек, -- даже скорее совсем не похожи. Только рост, телосложение, может быть, голос. Так что с памятью у него плохо. И все же мы просим вас принять наше предложение.
-- Мы все равно наняли бы ему сиделку. А вы -- профессиональная медсестра. Это ваша работа. И если уж он ни за что не хочет с вами расставаться, то почему бы вам не поработать у него? Мы состоятельны, хорошо заплатим. Будете жить в его загородном доме. Там есть прислуга, от вас не потребуется ничего, кроме ваших профессиональных навыков, ну, может быть еще сострадание к бедному старику и немного актерства ради его же блага.
-- Послушайте, но если он считает меня своей женой, то и захочет, чтобы мы жили как муж и жена...
-- В этом плане отец абсолютно безопасен, -- скупо сказала женщина. -- К тому же у них с Лиз всегда были раздельные спальни.
-- Лиз... Лиз..., -- Франсин будто пробовала на вкус новое имя. -- Но я совершенно не знаю уклада дома, он сразу поймет, что я -- не та.
-- Если это произойдет, то будет означать, что память вернулась к нему. Захотите, останетесь сиделкой, захотите -- уедете. Вы согласны? Или что-то держит вас в Париже.
Франсин задумалась. Она вполне могла бы сдать свою квартирку на некоторое время и переехать за город. Работа сиделки при этом мсье Жиродо была бы несложной, он ходит и обслуживает себя сам, нужно лишь вовремя подавать лекарство, да делать уколы, гулять с ним. Условия там райские, как утверждают его дети, есть кухарка, садовник, горничная. Они все будут предупреждены, и обращаться с ней будут как с хозяйкой. Да и деньги предлагают приличные, по сравнению с тем, что она получает здесь. Она еще немного подумала.
-- Я согласна. -- сказала она наконец. -- А теперь мне нужно идти к вашему отцу. Завтра его выписывают. Соберем вещи, детки. -- Она улыбнулась.
Три месяца спустя после этого разговора брат и сестра встретились в небольшом кафе на улице Риволи.
--- Себастьян, привет, закажи мне кофе, -- попросила, подходя к столику, немного запыхавшаяся женщина.
-- Хорошо, Женевьев, -- ее брат рассеянно отложил газету и подозвал официанта. --Два кофе, пожалуйста.
-- Ты давно был у отца? -- спросила Женевьев.
-- На прошлых выходных, ничего не изменилось за это время,--- Себастьян посмотрел на сестру, -- Ты до сих пор считаешь, что мы правильно сделали, когда наняли эту женщину?
-- Конечно, ты же сам видишь, отец чувствует себя с ней прекрасно. Он просто счастлив. Надо отдать ей должное, она отличная медсестра и прекрасная актриса. Не поленилась даже выспросить меня и слуг обо всем, что ей нужно было знать о жизни отца с твоей матерью. Слава Богу, что они прожили вместе недолго и она была...
-- Но в один прекрасный момент память вернется к нему, и как мы будем оправдываться? -- Себастьян почти зло прервал ее.
-- Что-нибудь придумаем, -- спокойно ответила Женевьев. -- Пока пусть все идет, как идет, лишь бы отцу было хорошо. -- она не понимала нервозности брата.
А через пару недель Женевьев среди ночи разбудил телефонный звонок. Она сначала даже не узнала по голосу, что звонит ее брат:
-- Жан! -- он назвал ее давно забытым детским именем, -- Жан, только что... Только что умер отец.
-- Господи, Себастьян. -- она пыталась что-то сказать, но мысли путались, выплывали какие-то дурацкие вопросы, фразы. Когда же она смогла сосредоточиться, то спросила, -- Где ты? Что произошло?
-- Я сейчас за городом, у него. Я заезжал к ним сегодня, остался ночевать, все было прекрасно. Мы с Лиз... то есть с Франсин... то есть с мадемуазель Беа были после ужина в гостинной, когда вошел отец. Он вдруг пошатнулся прямо в дверях, схватился за грудь и упал... Он умер мгновенно. Франсин сказала, что это сердце, легкая смерть.
--- Врачи говорили, что это может случиться в любой момент. Я сейчас приеду к вам, --- решительно сказала Женевьев.
Похороны мсье Жиродо состоялись на тихом загородном кладбище. Присутствовали только его дети, прислуга и старый друг семьи метр Николя, нотариус покойного. После короткой речи священника он подошел к Женевьев.
--- На будущей неделе я жду вас всех у себя в конторе для оглашения завещания.
--- Спасибо, метр, мы обязательно будем.
В комнате нотариуса было душно. Женевьев сидела на неудобном стуле, Себастьян расхаживал по комнате, слуги, которым также было велено прийти, сидели на низкой скамье у стены. Метр Николя за своим столом перебирал бумаги, вынутые из большого желтого конверта.
-- Мы ждем кого-то? -- нервно спросил Себастьен.
-- Думаю, меня, -- раздался от двери голос Франсин.
-- Здравствуйте, мадемуазель Беа, -- вежливо произнесла Женевьев, -- Простите, но что вы здесь делаете, мы же полностью рассчитались с вами.
Ничего не отвечая, Франсин прошла к столу нотариуса и опустилась в удобное кресло. Метр вздохнул.
--- Что ж, теперь я могу зачитать завещание... Итак, -- он начал с перечисления небольших сумм и не очень ценных вещей, которые покойный завещал своим слугам. Затем вдруг замолчал.
-- Все остальное свое имущество, движимое, недвижимое, банковский капитал за вычетом сумм, причитающихся моим детям-- читал нотариус, стараясь не смотреть на сестру с братом, -- я завещаю своей жене, мадам Франсин Беа Жиродо.
Секунду в комнате стояла полная тишина.
--ЧТО? -- выдохнула, наконец, Женевьев. -- Жене? Да он же... он же...
--- Жене, --- сочувственно повторил метр, -- мадемуазель Франсин Беа и ваш отец поженились полтора месяца назад, тогда же он изменил завещание.
--- Но, но он был не в себе! У него была потеря памяти! -- почти кричала Женевьев.
--- Была, -- вступила в разговор Франсин, -- но такая амнезия после аварии, как правило, кратковременна, он вспомнил все недели через две, как вернулся домой.
-- Да, -- подтвердил метр Николя. -- На момент заключения брака врачи признали вашего отца психически абсолютно здоровым. Все это благодаря мадмуазель, она так ухаживала за ним...
Женевьев вскочила со своего места и подскочила к Франсин, щеки ее были пунцовыми, она задыхалась:
-- Как ты могла??? Почему вы все скрыли от нас??? Мы же платили...
-- Ваш отец, -- спокойно произнесла Франсин, -- правильно рассудил, что если вы все узнаете, то будете против нашего брака, а мы были так счастливы, -- ухмыльнулась она.--Как я могла? Да это же моя работа...
Женевьев обернулась к Себастьяну:
-- Ты-то, ты-то чего молчишь! Нас ограбили, я этого так не оставлю! Я обжалую завещание.
-- И нарушите волю отца, сами станете грабителем. Да, еще учтите, вы отнимаете деньги не только у меня... Я беременна.
Женевьев оперлась на стол, казалось, она сейчас упадет в обморок.
-- Но отец... Я хочу сказать...
-- Я клянусь, что в жилах моего будущего ребенка течет кровь вашего отца, -- гордо сказала Франсин, -- не так ли, милый? -- И она обворожительно улыбнулась Себастьяну.