Жерар с детства привык считать Жоржетт Маню своей родной теткой, хотя она, собственно, даже не была его родственницей. Во время войны, подростком, она попала в семью его матери и воспитывалась дедом и бабкой Жерара, как родная дочь. После того, как отец Жерара умер, старушка Жоржетт осталась для него единственным близким человеком, и поскольку к своим сорока годам он так и не женился, то тетушка и была его семьей. Сама Жоржетт очень серьезно переживала одиночество своего названного племянника, всячески стараясь устроить его личную жизнь, чтобы, как она частенько говорила, не оставлять его совсем одного на растерзание хищным и жадным до денег женщинам. Она мечтала сама подобрать ему невесту, а поскольку Жерар в этом плане был довольно пассивен, и его вполне устраивали короткие необременительные романы, то он смотрел на усилия Жоржетты с некоторой иронией, но так любил старую даму, что не мог запретить ей это невинное развлечение.
Поднимаясь по широкой лестнице старого подъезда, Жерар спохватился, что не позвонил Жоржетт заранее и не предупредил ее, что уже идет. Хотя вряд ли дама на седьмом десятке уйдет куда-нибудь надолго, тем более, что они договаривались о сегодняшней встрече. Поставив перед массивной дверью квартиры пакеты с фруктами и пирожными из кондитерской на улице Риволи, которые так любила Жоржетт, положив сверху небольшой букетик хризантем, Жерар начал шарить в карманах в поисках ключа, чтобы не заставлять старушку идти через всю огромную квартиру открывать ему дверь. При этом он с удовольствием разглядывал дверную табличку, которую подарил тетушке на день рождения в прошлом году. На темном дереве красовались тонкие золотые буквы: "Жоржетт Маню, балерина". Конечно, старая дама давно закончила свою карьеру танцовщицы и уже даже не преподавала, но ей было очень приятно подчеркивать свою принадлежность к артистическому миру. С детства она строго-настрого запретила Жерару называть себя тетей, и он обращался к ней только по имени. При всех своих странностях, Жоржетт, пережив трех мужей и похоронив единственного сына, осталась веселой и жизнерадостной, неисправимой оптимисткой, за что Жерар просто обожал свою престарелую тетушку.
Он, наконец, отыскал ключ, открыл дверь и внес в прихожую пакеты. Скинув легкие туфли, Жерар прошел в гостиную:
-- Жоржетт! Ты дома? Это я. Я принес пирожных, сейчас сварим кофе, -- он огляделся. Шторы на высоких окнах были плотно задернуты, и в гостиной царил прохладный сумрак, -- Жоржетт -- снова позвал он тетю и только тут заметил, что в проеме двери, ведущей в спальню, подсвеченная со спины мягким светом вечернего солнца, стоит женская фигура.
-- Ты хочешь звать меня Жоржетт? -- произнесла фигура низким ласкающим голосом. Женщина вышла в гостиную. Она была молода и неодета, поскольку легкий, шелковый халат винного цвета, распахнувшийся на ее полной груди, сложно было назвать одеждой. Скорее незнакомка была шикарно раздета.
Жерар замер на пороге гостиной, пока женщина приближалась к нему:
-- Ты опоздал почти на полчаса, у нас совсем мало времени, малыш-- она обвила шею Жерара руками и прижалась губами к его губам. Силясь что-то сказать, Жерар попытался отстранить женщину от себя, но та ловко развернулась, и через секунду они уже сидели на мягком диване, а незнакомка похотливо заерзала у него на коленях. Сквозь легкую ткань халата Жерар ощущал ее тело, в полумраке различал очертания ее груди, чувствовал легкий, но дурманящий, запах ее пряных духов и горячее дыхание у самого лица. Она легко скользила руками по его груди. Собрав остатки решительности, он схватил ее за руки и, отодвинув немного от себя, наконец, смог выговорить:
-- Где Жоржетт? Где моя тетя? И кто, черт возьми, вы такая?
-- Тетя? -- женщина замерла. Он почувствовал, как напряглось ее тело -- Какая еще тетя?
-- Которая живет здесь! Жоржетт Маню.
-- Ах, с таблички, что ли? Зря я ее оставила. Просто я тоже Маню, Эммануэль. И здесь живу уже полгода. Давно же ты не навещал свою тетушку, -- Маню засмеялась, смех у нее был легкий, девичий и очень заразительный. Но Жерару было не до веселья:
-- Я разговаривал с ней сегодня утром, -- резко оборвал он незнакомку, продолжая удерживать ее за талию, ощущая тяжесть ее великолепного тела у себя на коленях, что, надо признаться, было очень приятно.
-- Ну, так ты ошибся адресом, -- снова рассмеялась Маню, и, вдруг спохватившись, оттолкнула его и резко встала, -- Так ты не клиент на три часа? -- спросила она, запахивая халат.
-- Нет, я шел к тете... И даю сто против одного, что я не ошибся адресом! -- Резко закончил он, -- Кто вы такая?
-- Да ты ненормальный, говорю же, что живу здесь уже полгода! Могу показать документы, -- она направилась было вглубь квартиры, но тут раздался бой настенных часов, которых у тетушки Жерара никогда не было, и Маню засуетилась.
-- Господи, -- испуганно залепетала она, -- уже четыре, уходи, уходи, умоляю. Сейчас придет Альваро. Только бы вы не столкнулись. Уходи сейчас же! -- она настойчиво стала выталкивать сопротивляющегося Жерара в коридор. В процессе этой нелепой борьбы, она вновь обняла его, прижимаясь всем телом, и Жерар почувствовал, как, при всей абсурдности ситуации, в нем разгорается желание. Насколько он смог разглядеть в полумраке гостиной, Маню была очень красива. Он остановился в дверях квартиры, не открывая их.
-- Уходи! -- почти умоляла Маню.
-- Скажи, кто ты и откуда взялась тут, а то я не уйду, -- сказал Жерар почти игриво.
-- Немедленно убирайся, болван, -- разозлилась Маню, -- или я не отвечаю за твою паршивую жизнь! -- Она открыла дверь и, вытолкав изумленного Жерара на лестничную площадку, захлопнула дверь перед самым его носом.
С минуту постояв у квартиры, Жерар услышал шаги на лестнице внизу. Он сделал вид, что ждет лифта и увидел, как к тетушкиной квартире подошел мужчина -латиноамериканец, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы понять, что Маню не зря опасалась за жизнь Жерара.
Жерар медленно спустился на улицу и, выйдя из подъезда, сразу же достал мобильный. Секунду поколебавшись, он набрал номер тетушки. Старая дама откликнулась сразу:
-- Да, милый, где ты?
-- Я... Жоржетт, прости, я не смогу сегодня зайти. Завал на работе. Зайду... Зайду послезавтра, хорошо?
-- Старая Жоржетт переживет, -- весело ответила Жоржетт, -- а почему не завтра? -- все же спросила она.
-- Завтра иду на вернисаж Пьера, -- механически ответил Жерар.
-- Ах, да! Ты говорил.
-- Жоржетт, а ты где, дома? -- вдруг спросил он.
-- А где же еще быть такой старой вешалке? -- ответствовала тетушка. -- Тебя ждала, даже блинчики затеяла.
-- Прости. До среды, ладно?
-- Конечно. Счастливо, Жерар.
Жерар убрал телефон в карман и посмотрел еще раз на дом и плотно зашторенные окна тетиной квартиры. Подняться еще раз он почему-то не решался. Его вывел из задумчивости звонок телефона, звонили из издательства, просили срочно приехать, что-то не ладилось с обложкой завтрашнего номера.
Жерар поехал на работу с удовольствием, пытаясь не думать о том, что только что случилось. Но к вечеру произошедшее завладело его мыслями целиком. Пытаясь как-то объяснить для себя странный эпизод, он выдумывал самые невероятные версии, отмечая при этом, что он больше думает о прекрасной незнакомке, распаляя себя воспоминаниями о ее манящем теле, запахе духов и бархатном голосе, мечтая увидеть ее еще хотя бы раз.
Весь следующий день Жерар был по горло занят в издательстве, а вечером отправился на выставку картин своего давнего приятеля Пьера Бона, с которым рассчитывал переговорить после вернисажа и рассказать о загадочном происшествии.
Бродя среди картин Пьера, больше напоминающих восточные ковры, он то и дело здоровался и останавливался поболтать с деловыми партнерами, знакомыми или просто когда-то представленными ему людьми. Утомившись от многолюдья, он хлопнул Пьера по плечу:
-- Друг, я буду в баре, подожду конца этой толкучки. Надо поговорить.
-- Смотри, не напейся, -- рассеянно напутствовал его Пьер, которого в этот момент занимал разговор с известным критиком.
Едва Жерар вошел в бар, он сразу увидел Маню. Она стояла у стойки вполоборота к нему, разговаривая со вчерашним латиноамериканцем. Сегодня на ней было дорогое платье для коктейля, выгодно подчеркивающее все достоинства ее великолепной фигуры, волосы тщательно уложены. Единственным, что выбивалось из образа респектабельной молодой дамы, были очки, какие-то старушечьи, в темной широкой оправе. Эта деталь почему-то просто шокировала Жерара. Что-что, а подобные очки на проститутке почему-то привели его в замешательство.
Тем не менее, протиснувшись между столиками, он решительно подошел к мирно болтающей паре:
-- Привет, -- громко произнес он почти над самым ухом Маню. Она вздрогнула и посмотрела на него непонимающим взглядом:
-- Здравствуйте, -- сказала она сухо и отвернулась. Ее тон и нарочитая холодность просто взбесили Жерара и, не обращая внимания на грозного спутника Маню, который так напугал его вчера, он взял ее под локоть, сразу же почувствовав необычный аромат ее духов:
-- Вы, кажется, не узнаете меня?
Маню повернулась к нему, на лице ее было явное раздражение:
-- Я не помню вас. Мы встречались?
-- Не далее чем вчера, Маню...
-- Маню? Мое имя Эмма, и я вас не помню, простите.
Тут вмешался латиноамериканец:
-- Простите, мсье, но дама явно не расположена говорить с вами. Пойдем, Эмма, -- он взял Маню под руку и потянул к выходу из бара. Жерар секунду постоял на месте, потом двинулся за ними сквозь толпу. Догнав пару почти у выхода, Жерар улучил момент, когда Маню осталась одна, и быстро подошел к ней:
-- Послушайте, прекратите морочить мне голову! Что происходит?
-- Тише, сумасшедший! -- Маню испуганно оглянулась, -- приходите ко мне завтра в то же время, я все объясню. Адрес вы знаете.
-- Но это адрес... -- он не успел договорить, как Маню скрылась в толпе.
***
На следующее утро Жерар проснулся с больной головой. Почти до трех ночи они с Пьером обсуждали все, что произошло, и чем больше они придумывали версий, тем быстрее пустели их бокалы. В результате было решено, что разобраться во всем можно, только поговорив с Маню без обиняков. И сегодня Жерар должен был это сделать.
Полный решимости не уходить без объяснений, Жерар направлялся к дому Жоржетт. Подойдя к подъезду, он почему-то воровато оглянулся и юркнул в дом. Быстро поднявшись по лестнице, он, как и в прошлый раз, открыл дверь своим ключом.
Гостиная была ярко освещена вечерним солнцем, бодрой походкой навстречу Жерару вышел мсье Филипп, домашний врач Жоржетт:
-- Здравствуйте, молодой человек, -- радушно поприветствовал он Жерара, -- рад, что не забываете Жоржетту.
-- Доктор, -- ошалело произнес Жерар. -- Что-то не так?
-- Да-нет, обычный визит, обычный визит, -- тут старый врач задумался. -- Хотя... Некоторые странности есть. Жоржетт давно страдает сердечной недостаточностью, вы знаете, форма тяжелая. Но сегодня... Я поражен! Пульс, давление, ритм, все как у двадцатилетней девушки. Она будто помолодела. Бывает конечно колебания в показаниях... Вообщем, лечения не прекращать, -- сказал мсье Филипп, надевая плащ, -- Счастливо и почаще навещайте Жоржетт.
-- К черту лекарства! -- раздался из гостиной бодрый возглас тетушки, она сидела
в кресле перед телевизором и радостно улыбалась Жерару:
-- Как я рада тебя видеть! Проходи, сейчас посидим немного и сделаем кофе. Ты принес пирожные?
-- Извини... -- пробормотал Жерар.
-- Ты сегодня рассеян, -- сказала Жоржетта, когда, спустя полчаса, они пили обжигающий кофе с конфетами, которые старая дама достала из буфета, ворча на забывчивого племянника.
-- Жоржетт... Послушай, я хочу тебя спросить. У тебя ведь частенько бывают твои бывшие ученицы?
-- Да, мои девочки не забывают старушку, -- с плохо скрываемой гордостью сказала старая балерина.
-- А ни у кого из них нет ключа от твоей квартиры? -- как можно спокойнее спросил Жерар, но старая дама уставилась на него с изумлением:
-- Ключа? Зачем? Он есть только у тебя, да у соседки, на случай, если твоя старая тетка тут окочурится.
Жерар натянуто улыбнулся. Соседка, старая дева с выжившим из ума шпицем. Надо бы и с ней поговорить.
-- Скажи, а среди твоих учениц был кто-нибудь по имени Эммануэль? Такая темноволосая, красивая, с полной грудью..., -- он осекся, подумав, что о прочих прелестях тете знать не надо.
-- С грудью? Балерина? Ты спятил, милый! -- тетушка усмехнулась. -- И кстати, что это за расспросы. Ты что встретил кого-то? Неужели Бог услышал мои молитвы, и ты влюбился? Если она достойная женщина, тогда я смогу спокойно умереть.
Жерар смутился, но что-то мешало рассказать тете о странной истории, произошедшей здесь два дня назад. То ли он боялся напугать старую даму, то ли опасался, что она сочтет его ненормальным. Он поднялся и принялся ходить по просторной гостиной, так хорошо ему знакомой. На комоде, как всегда, были свалены книги, которые Жоржетте приносили из местной библиотеки. Взгляд Жерара случайно упал на корешок одной из них. Это была небольшая брошюра "Как стать молодой. Приемы белой и черной магии". Жерар принялся с интересом рассматривать и другие издания. Среди них был старый фолиант на латыни с непонятными рисунками, несколько французских книг и пара английских, все они, так или иначе, являлись магическими руководствами по омоложению. Жерар с недоумением уставился на тетю:
-- Ты интересуешься оккультизмом? -- спросил он.
-- Сейчас все им интересуются, -- небрежно ответила старушка. -- А когда мы с девочками собираемся по четвергам, я даже не могла поддержать разговор, вот и решила немного понабраться знаний на старости лет. Еще кофе? -- она явно пыталась избежать разговора о книгах.
-- Нет, спасибо, Жоржетт, -- Жерар посмотрел на часы, -- я пойду, пожалуй. Зайду к тебе в пятницу, если у тебя не назначено свидание, -- это была их дежурная шутка, но сейчас племянник произнес слова совершенно серьезно, поскольку увидел на полке шкафа портрет мужчины в простенькой рамке. Это был Альваро.
-- Жоржетт, -- произнес Жерар почти строго, -- кто это?
-- Что-то ты не в меру любопытен сегодня, племянничек, -- нервно отозвалась тетя, -- это моя давняя любовь, ну... Да что говорить, он уже давно на том свете.
Жерар всмотрелся в снимок. Фотография была современная. Быстро распрощавшись с Жоржетт, которая, казалось, с облегчением отпустила его, он вышел на площадку с намерением зайти к соседке и нос к носу столкнулся с Альваро. Тот мгновенно побагровел:
-- Опять ты здесь! Ты был у нее!
-- Я... был у своей тети, -- нелепо оправдывался Жерар, когда Альваро прижал его шершавой стене подъезда с явным намерением придушить на месте.
-- Я покажу тебе тетю... -- прошипел латиноамериканец. В этот момент внизу хлопнула дверь лифта. Альваро оглянулся, чуть ослабив хватку, Жерар выскользнул у него из-под руки и бросился вниз по лестнице:
-- Забудь этот адрес, племянничек, -- неслось ему вслед.
***
Жерар сидел в своей машине, пытаясь отдышаться и хоть как-то привести в порядок мысли. Его Жоржетт -- колдунья? Может становиться моложе... Бред. Да, но та женщина была в квартире, это он знает точно. А потом ее очки! Вот! Вот что его мучило, на вернисаже на Эммануэль были тетушкины очки. И духи, пряные духи, которые сейчас уже не выпускают, но он знал, что у тетушки есть заветный флакончик. И то, что сказал врач, сердце Жоржетт работало, как у молодой. Но поверить в такое невозможно, лучше сразу признать, что он сошел с ума. Жерар медленно тронул машину с места, понимая, что и сегодняшний вечер закончится у Пьера за бутылкой вина.
Но он ошибся. Только он доехал до дома, как у него зазвонил мобильный:
-- Жерар! -- в трубке звучал взволнованный голос доктора Филиппа, -- немедленно возвращайтесь к Жоржетт, ей стало плохо, она вызвала меня, а я вынужден вызывать скорую. Так и знал, что такое улучшение состояния не к добру. Я жду вас!
Через час Жерар сидел в коридоре больницы, рядом с доктором Филиппом. Жоржетт увезли в палату.
-- Она чувствовала себя лучше уже несколько недель. Зная ее характер, могу предположить, что она стала небрежно принимать лекарства. Ах, Жоржетт..., -- он досадливо хлопнул себя по колену.
В этот момент из палаты вышел врач:
--- Вы Жерар? -- обратился он к Жерару.
-- Да...
-- Пройдите к ней, она хочет вас видеть.
Жоржетт казалось такой маленькой и беззащитной на огромной койке, вся опутанная трубками и проводами. Прикрепленный к стене монитор показывал еле вздрагивающий ритм ее сердца, динамик усиливал его неровный стук.
-- Она просит вас наклониться к ней, -- тихо сказала сестра, следящая за показаниями приборов.
Жерар выполнил просьбу.
-- Послушай, у меня нет времени,-- еле слышно прошептала Жоржетт, -- я хочу, чтобы на панихиде и на кладбище гроб был закрыт. Я не доверяю этим гримерам из похоронки, они сделают из меня чучело.
Жерар готов был заплакать, но улыбнулся, только его тетушка будет в последние минуты думать, как она будет выглядеть в гробу.
-- Обещаю, -- тихо сказал он.
-- И еще..., -- Жоржетт замолчала, монитор показывал ровную линию, динамик затих. Сестра обняла Жерара за плечи:
-- Идите, она умерла...
***
День похорон был солнечным и необычно теплым для ранней весны. Народу на кладбище собралось довольно много, священник произнес очень прочувствованную речь. Немногочисленные дамы плакали. Знакомые и незнакомые люди пожимали Жерару руку и хлопали по плечу. Он благодарил, кивал, пожимал руки в ответ, почти не различая лиц. В какой-то момент он поднял глаза и увидел Эммануэль. Она, не торопясь, приближалась к нему в конце очереди соболезнующих.
-- Сожалею, крепитесь. -- произнесла она тихим голосом. --- Она очень любит...любила вас и много о вас говорила. Так мечтала устроить вашу судьбу.
Она отошла, уступив место следующему. До конца церемонии Жерар следил за ней, стараясь не упустить из виду. Когда все закончилось, он быстро подошел к Эммануэль:
-- Подождите. Откуда вы знали Жоржетт?
-- Она знала меня с детства. Просто моя семья жила не в Париже, поэтому и мы виделись редко. Она все мечтала, что мы с вами станем прекрасной парой, -- улыбнулась Эммануэль.
-- Да, она была такая, -- Жерар тоже невольно улыбнулся. Перед ним стояла женщина, о которой он думал уже неделю, не переставая. И, махнув рукой на не совсем подходящее для таких предложений место, он взял Эммануэль за локоть, -- Вы не откажетесь поужинать со мной?
Та посмотрела на него в упор:
-- С удовольствием. И пусть это будет ужин в память о Жоржетт.
-- А Альваро? -- неожиданно спросил Жерар, -- он не будет возражать.
Эммануэль покраснела:
-- Не думаю. Он...просто актер, --- она подвинулась совсем близко к Жерару, так, что он ощутил знакомый аромат духов, и почувствовал дурманящую близость ее тела, как при первой их встрече. Встрече... Он резко отстранился.
-- Эммануэль, значит это все был розыгрыш, там у Жоржетт? Это ведь вы были у нее тогда, да? -- быстро спросил он, -- Узнаю почерк старушки. Она давала вам ключи, это был ваш с ней спектакль, чтобы познакомить нас? Я прекрасно ее знаю, она скучала и была способна на такие выходки. Это ее задумка? Безошибочно...
Эммануэль молчала.
-- Что ж, спасибо ей тогда, ведь так? -- Жерар снова улыбнулся.
Он увидел в глазах Эммануэль растерянность, чтобы как-то скрыть замешательство, она открыла сумочку и начала рыться в ней, будто отыскивая что-то важное. Среди разнообразных вещей, заполнявших дамскую сумочку, Жерар разглядел те самые очки Жоржетт:
-- Так куда мы пойдем? -- спросила Эммануэль, беря Жерара под руку и направляя его к выходу с кладбища.--- Я обожаю пирожные, которые подают в кондитерской на Риволи, -- Жерар невольно замер и оглянулся на свежую могилу, в которой покоился закрытый, по желанию Жоржетт, гроб.