-- Да? -- Говорить что-то другое, кроме безличного "да" или "алло", операторам телефона доверия запрещено. Не стоит называть себя, если звонящий специально не спросит имя, не нужно никаких "добрый вечер", потому что, если человек позвонил, то вечер у него, скорее всего, не добрый. "Я вас слушаю" раздражает бюрократизмом, к тому же, может быть, тому, кто держит трубку на другом конце провода, нужен вовсе не слушатель, а собеседник. И уж совсем непрофессионально звучит "Говорите". Хотя о возможности таких грубых просчетов предупреждают разве что совсем зеленых новичков, студентов, которые хотят немного подзаработать на ночных вахтах. Многие из молодых не выдерживают такой работы. Сложно усмирить бурю в чужой душе, если собственные чувства полощутся, как занавески на ветру.
Настя держалась за свое место. Деньги неплохие, да и практика для будущего психолога отличная. Но если можно было бы измерить то усилие, с каким она заставила себя сейчас говорить спокойно, наверное, оказалось, что оно может сдвинуть с места Медного Всадника. День у нее выдался не из лучших. Сейчас ей почти хотелось услышать от клиента какую-нибудь жуткую историю, чтобы собственные неприятности показались бы мелкими и ничтожными, но, как показывала практика, звонки около часу ночи делают брошенные юные барышни или отчаявшиеся домохозяйки с синдромом недоделанных дел. Настоящей трагедии в это время не случится. Потенциальные самоубийцы, сознательно или подсознательно желающие, чтобы их остановили, психопатические личности, способные живо рассказать о гнусной несправедливости устройства мира, обычно объявляются часам к четырем утра. Настя со стыдом поймала себя на мысли, что с удовольствием потолковала бы сейчас с кем-нибудь, обиженным на жизнь. Но это было бы в высшей степени непрофессионально, и она тут же одернула себя, и сосредоточилась на поступившем звонке.
Тишина в наушниках настораживала.
-- Алло? -- Произнесла Настя уже более настойчиво.
-- Это телефон доверия? -- Спросил приятный мужской голос.
-- Да, -- ответила Настя, твердо следуя заповеди не говорить больше, чем требуется.
-- Доверьтесь мне, -- тихо сказал ее собеседник.
-- Что? -- К такому повороту событий Настя была совсем не готова.
-- Если я позвонил по телефону доверия, то почему бы вам не довериться мне? -- Терпеливо разъяснил мужчина. -- Разве у вас нет проблем? Разве вам не хочется ими поделиться? Так вот, мне вы можете сказать абсолютно все, доверить самые сокровенные свои секреты. Я никому ничего не скажу, а, возможно, даже буду вам полезен.
Настя оглянулась. Большой зал, где отгороженные друг от друга невысокими пластиковыми перегородками сидели консультанты службы телефона доверия, был погружен в полутьму. Горели лишь неяркие лампочки на столах работающих. Настя привстала со своего места, чтобы взглянуть на коллег. Может быть, кто-нибудь разыгрывает ее? Ведь когда она пришла сегодня на смену, было видно, что она расстроена. Вот кто-то и решил ее утешить. Нет, не похоже. Кроме нее разговаривали еще трое, и это были женщины. Настя с трудом поборола искушение тут же нажать на "тревожную кнопку", позволяющую узнать номер, с которого поступил звонок. Но такое разрешалось лишь в случае, если консультант чувствовал прямую угрозу жизни звонящего, и каждый раз, после использования определителя номера, приходилось писать длинные объяснительные. Особенно неприятно, если выяснялось, что право на конфиденциальность разговоров было нарушено напрасно. Настя опустилась на стул. Мужчина продолжал настаивать.
-- Вы ведь выслушиваете десятки жалоб, так разве вам самой не хотелось бы пожаловаться. Мы незнакомы, что может быть лучше? Ваша тайна просто уйдет по телефонным проводам. Неужели вам нечего сказать? Мир ведь так несправедлив... И молодым, красивым женщинам часто приходится несладко. Я прав?
Настя слушала неспешную речь и чувствовала, как в груди ее беспокойно ворочается сегодняшняя обида, требующая, чтобы ее выпустили на волю, раскрасили словами, придали вес всхлипываниями и дрожью в голосе. Но это было просто невозможно. Положить трубку тоже нельзя, а вдруг тот, кто звонит, сам хочет что-то сказать, но не решается, пока не почувствует в Насте такого же живого, ранимого человека. Оставив замечание о красоте и молодости без ответа, девушка начала очень осторожно.
-- Спасибо, что позвонили, -- сказала она, глубоко вздохнув. -- Да, всех нас обижают. Но многое можно пережить, если посмотреть на ситуацию немного иначе.
-- И вам это помогает? Скажите честно. Ведь вас сегодня обидели, я это чувствую. Так расскажите мне, -- у мужчины в голосе появились чуть ли не заискивающие нотки. -- Кто был таким негодяем?
А что, если взять, да и выложить все, как есть этому незнакомцу, подумалось Насте. В конце концов, она тоже человек, и не так-то легко стерпеть, когда твоя лучшая подруга у тебя за спиной крутит роман с твоим парнем, тем, кого ты считала самым-самым. А он оказывается самым-самым банальным лжецом. А сама Настя, в свете последних событий, выглядела перед всем курсом полной дурой, идиоткой в розовых очках, которую все жалели в глаза, а за глаза посмеивались. Рассказать про то, что ее любимый встречался в ее же квартире с ее же лучшей подругой, пока она утешала горе-самоубийц. И про то, что подруга ей все выложила сама, считая, что "так будет честнее, ведь все было просто сексом". Главное, что у нее хватило наглости еще выговаривать Насте за то, что та сама виновата в том, что случилось, не следит за собой, как следует, выглядит, как школьница-отличница. Так прямо и сказала "на правах лучшей подруги", что Настя не будит в любимом сексуальных фантазий, что ей надо быть поярче. И добавила "между нами девочками", что и любимый-то так себе. Стерва, вот стерва!
-- Кто стерва? -- Услышала Настя в ответ на свои мысли. Неужели она могла так забыться, что произнесла что-то вслух? Как же теперь выпутываться, и какой она после этого врач? Настя в полном отчаянии пыталась подыскать нужные слова, чтобы хоть как-то исправить положение, но в носу защипало от едва сдерживаемых слез, и все мысли растворились в их соленом потоке. Настя только и успела, что отвернуть от себя стебелек микрофона.
-- Вы плачете? Я же слышу, -- мужчина заговорил так ласково, что ничего хуже и придумать было нельзя. Настя понимала, что стоит сейчас ему хоть немного посочувствовать ей, и она пропала, выложит все, не задумываясь. А собеседник продолжал. -- Это даже хорошо, поплачьте. А еще знаете, что помогает? Если хотите простить кого-то, представьте его слабости. Например, пусть ваш обидчик любит шоколад, вот и подумайте, как он ест шоколадку, как ребенок, кусочек за кусочком, а кто-то отбирает у него лакомство. Вам сразу станет его жаль.
Настя представила, как Владик грызет свой любимый жареный арахис из банки, запуская туда жирные пальцы и чавкая. Ей не стало его жалко, стало противно, захотелось отобрать у него эту дурацкую банку и грохнуть ею об стену так, чтобы орешки разлетелись во все стороны. Она хихикнула.
-- Вы улыбнулись? -- Тут же отреагировал собеседник. -- Значит вам совсем не жалко обидчика. А, может, вы хотели бы его наказать?
Настя фыркнула и повернула к себе микрофон.
-- Если кого и наказать, так это ее, -- зло произнесла она, махнув рукой на профессиональную этику. Верно, сказала она себе, ее разлюбезная подружка виновата куда больше. Мужик, он и есть мужик, что с него возьмешь! А вот Алька могла бы и мимо пройти.
-- Женщина? Ясно, -- вздохнул исповедник. -- Любовный треугольник. И кто же она?
-- Моя лучшая подруга, -- произнеся эти слова, Настя почувствовала, как снова предательски задрожал подбородок. -- Бывшая, конечно, -- добавила она быстро.
-- Уж, конечно, -- согласился собеседник. -- Такого прощать нельзя! И вы совершенно правы, обидчицу надо наказать. Я помогу вам.
-- Чем же вы можете мне помочь?
-- Мало ли способов доставить женщине неприятности. Слабости, слабости... У нее ведь наверняка есть что-то, что она ценит, любит...
-- Себя! -- В Насте снова закипела злость. Ух, если бы сейчас Алька оказалась рядом! Настя вдруг почувствовала, как девочка-отличница в ней начинает превращаться в отъявленную бандитку. Она готова была совершенно нецивилизованно вцепиться в волосы обидчице.
-- Отлично, тогда наказать ее проще всего. Так кто она? -- Кажется, мужчина уже второй раз повторял свой вопрос, а Настя увлеченная мысленной сценой мести едва его слушала. -- Скажите кто она и где ее найти...
-- Алька обычно пасется в ночном клубе, небось, сидит сейчас в "Индии". Или... -- Насте вдруг представилось, что Алька с Владиком могут быть сейчас у нее дома, он-то не знает, что Насте уже все известно. От возмущения у нее перехватило дыхание, и она закашлялась.
-- Я не расслышал, повторите, пожалуйста, где она? Да, и как ее зовут? -- Продолжал спрашивать добровольный заступник.
-- Ночной клуб "Индия", а зовут ее Алина,-- повторила Настя, -- или они могут быть..., -- она уже готова была рассказать о своих подозрениях, но собеседник прервал ее.
-- Я знаю "Индию", отлично знаю, -- голос в трубке стал каким-то мурлыкающим. -- Бывал. И как же выглядит ваша обидчица? Наверное, такая красотка-блондинка, с хорошенькой мордашкой и длинными ногами, или сексуальная пышечка с ямочками на щеках, да? Вы правы, такие особы всегда стервы! Их надо наказывать! -- Настя почувствовала, что мужчина завелся не на шутку. -- Сейчас я пойду туда! Она больше вас не обидит. -- Настя услышала в наушниках учащенное дыхание, ей стало на по себе.
-- Стойте! -- Почти выкрикнула она.
-- Что? Ты передумала? Ты простила? Так нельзя! Ты слишком добрая! Я отомщу за тебя!
-- Но вы не можете, вы... вы... -- Настя лихорадочно пыталась придумать что сказать, чтобы удержать собеседника.-- Вы даже не знаете, как она выглядит! -- Выпалила она наконец, и, не задумываясь, нажала кнопку определителя номера, но было уже поздно, мститель отключился.
Сняв наушники, Настя сидела в задумчивости, пока старший психолог смены Павел Николаевич не позвал весь немногочисленный персонал службы к себе, на традиционную пятиминутку.
-- Сегодня вроде, ничего выдающегося случиться не должно, -- говорил он, оглядывая команду подчиненных. -- Не выходной, мероприятий в городе нет, погода тоже вполне нормальная, похоже, смена должна быть спокойной. Вот тут нам ориентировочки кое-какие прислали, посмотрите. Но, похоже, ничего нового.
Милицейские ориентировки приходили нерегулярно, стражи порядка не особенно верили в то, что кто-то из преступников может воспользоваться телефоном доверия, и все же рассылали иногда психологические портреты разыскиваемых. Как и все, Настя взяла несколько листков, взглянула и похолодела.
"Жертва, женщина двадцати трех лет, убита ударом ножа в спину при выходе из клуба "Индия", находящегося по адресу... Преступник, предположительно, мужчина около сорока лет, рост... По месту совершения, выбору жертвы, оружию и способу нанесения удара преступление сходно с совершенными ...". Серия! Маньяк!
Настя уже не слушала старшего, она набирала на мобильнике Алькин номер. Телефон не отвечал.
-- Ковалева! Ты что, Ковалева? -- Павел Михайлович смотрел на Настю с явным недоумением. Настя кинулась к стоящему на столе телефону, едва попадая по кнопкам, набрала свой домашний номер. Каждый гудок тянулся целую вечность, в конце концов, трубку взял Владик.
-- Алле, -- сонно пробормотал он.
-- Алька, Алька у нас? -- Прокричала Настя. -- Пожалуйста, скажи, что она с тобой! Черт возьми, я все знаю! Она там? Ну, скажи, что она с тобой!
-- Ты совсем свихнулась со своими психами, -- ответил Владик и повесил трубку.
-- Ковалева! -- Крикнул Павел Михайлович, -- вы не могли бы решать свои семейные проблемы в нерабочее время? Идите все по местам. А вы, Ковалева, на сегодня можете быть свободны. Похоже, вам надо отдохнуть.
Садясь в такси, Настя усмехнулась. Вот уж никогда бы не подумала раньше, что больше всего на свете будет хотеть, чтобы ее лучшая подруга проводила сейчас ночь с ее любимым.