Они встречались на берегу моря в час, когда от слепящего солнечного диска, расплавленным жаром опускающегося в воду, оставалась лишь узкая полоска, поджигающая легкую рябь. Она торопливо спускалась по узкой тропинке, песчаной раной рассекающей камень обрыва к безлюдному дикому пляжу, где уже ждал ее он. Он всегда приходил раньше, сидел на дельфиньей спине огромного камня, выступающего из воды у самого берега, и смотрел вверх, туда, где начиналась ее тропка, и были видны крыши небольшого особняка, в котором жила летом ее семья. Он ждал ее сошествия, и хотя, она частенько оскальзывалась, путаясь в подоле длинного платья, что выглядело не очень-то достойно небожителей, ему казалось, что каждый вечер к нему спускалось существо неземное, по какой-то нелепой и чудесной случайности обратившее внимание на него. Он был полон начинающейся любви, зыбкой, будоражащей замираниями сердца и спазмами где-то под ложечкой при виде светлого силуэта, постепенно обретающего черты девушки.
Она всегда на мгновенье останавливалась у самого подножья дорожки, чтобы поправить слегка съехавшую со светлых волос шляпку и немного отдышаться, потом направлялась к нему, чопорно стараясь сдержать улыбку. Она подходила к самой кромке воды, так что набегающая на берег волна расшивала кружевом подол ее платья. Потом она, щурясь, смотрела на закатное солнце уходящего дня и только после этого встречалась глазами с ним, чтобы уже не размыкать замысловато переплетающуюся цепочку прямых или брошенных украдкой, быстрых или завораживающих взглядов в течение всего свидания.
Они шли вдоль безлюдного берега, ведя понятные лишь влюбленным полные глубокого смысла разговоры, кажущиеся непосвященным пустой болтовней. Часто она скидывала легкие сандалии и, окруженная всплывшими оборками, шла по щиколотку в изумрудно-прозрачной воде. Чуть позже не было для него более наполненного эротизмом момента, чем тот, когда выходила она босыми ногами на песок, и тяжелое от воды платье облегало ее лодыжки. Он готов был тогда припасть к покрытым песчаными чешуйками ступням, языком собирая соленые песчинки. Они исступленно целовались, не давая вечернему ветру проникнуть между их, прижатыми друг к другу, телами.
Однажды, во время особенно долгой прогулки, они дошли до горбящейся темными крышами рыбацкой деревни. Огней в поселке почти не было, и только прибрежной таверне-гостинице все окна были освещены масляно-теплым светом. Она посмотрела на своего спутника и быстро натянула сандалии:
-- Давай зайдем, я смертельно хочу пить, -- она посмотрела на него лукаво и взяла под руку. Они поднялись по песчаным ступенькам к неказистому двухэтажному домику и она, чуть опередив его, сама открыла тяжелую дверь.
В таверне было многолюдно, серые, усталые люди сидели за столами темного дерева, потягивая золотистое или темное пиво, глядя пустыми глазами на влажные стены и перекидываясь редкими словами.
Войдя, она на секунду замерла на пороге вызывающим светлым пятном, а потом быстро направилась к темному столу в углу комнаты, лоснящемуся от годами полирующих его рукавов рыбацких рубах. Гул голосов смолк, почти все сидящие за столами мужчины с дублеными ветром лицами обернулись ей вслед. Она, казалось, не замечала устремленных на нее взглядов. Еле уловимая метаморфоза, произошедшая в ней, не укрылась от ее спутника. Неожиданно для себя, заметил он в ее повадке легкую развязность, в том, как она тронула его за рукав, усаживая рядом с собой, как оперлась локтями на темное дерево стола, как небрежно бросила подошедшей хозяйке несколько слов заказа, во всем присутствовала утонченная, рафинированная порочность. Он сидел напротив новой женщины, одетой любопытствующими, вожделеющими, пошло-грязными или равнодушными взглядами моряков. Он вдруг почувствовал, что она с удовольствием становится доступной для неуклюжих мысленных ухаживаний этих грубых мужчин.
При этом ее изменившийся взгляд, полный женского превосходства, был устремлен на него с вызовом и легкой насмешкой. Она и сама вдруг рассмеялась каким-то своим мыслям. Вместо звонкого, переливчатого смеха юной девушки, он услышал глуховатый смех опытной женщины:
-- Ты не пьешь? Может быть, боишься? -- она смотрела на него, накручивая на палец прядь своих светлых волос, -- Может быть, ты боишься, что не сможешь потом просто так отпустить меня?
-- Не говори глупостей, -- почти грубо отозвался он.
-- Так мы так и уйдем, как пришли? -- она оглянулась, сняла шляпку и, кладя ее на скамейку, задела локтем сидящего сзади молодого парня. Тот быстро перехватил ее руку:
-- Ей, малышка, ты, кажется, недовольна своим провожатым?
Она фыркнула, слегка дернув плечом, но руки не отняла. Увидев ее узкую, с тонкими прожилками вен ладонь в широкой лапе рыбака, он задохнулся и, перегнувшись через стол, с силой оттолкнул парня. Тот поднялся и, выпустив девичью руку, вышел из-за стола, направляясь к обидчику. Роста моряк был небольшого, но сложения крепкого, широкоплеч и приземист. Движения его были несколько неуклюжи, но за этой нескладностью угадывалась скрытая грубая сила. Она быстро вскочила из-за стола и, скользнув вдоль скамьи, встала между мужчинами.
-- Уходите отсюда! -- небрежно бросила хозяйка из-за барной стойки. -- Вам это развлечение на вечер, а у меня тут постоянные посетители.
-- Уйдем, -- девушка потянула своего спутника за руку, чувствуя, как напряжены все его мышцы, -- но недалеко, -- тут же шепнула она ему. -- Попроси у хозяйки ключ от комнаты наверху, -- она смотрела на него не мигая, веселый вызов, смешанный с отчаянной решимостью светился в ее глазах.
-- Давай-давай, -- едва разобрал он слова моряка, -- или и это ты тоже не можешь?
Он направился к стойке и, кинув несколько монет, получил взамен тяжелый ключ. Девушка уже прошла, опустив голову, к узкой двери в глубине комнаты. Пренебрегая всеми приличиями, он оттолкнул ее от двери и, крепко взяв под локоть, почти поволок вверх по лестнице, а, втолкнув в небольшую комнатку, половину которой занимала приземистая кровать, накрытая темной холстиной, быстро запер за собой дверь.
Девушка отошла к маленькому окну без занавесок, за которым была видна зыбкая бесконечность моря, сливающаяся с тяжелой бесконечностью неба. Она слышала за собой его тяжелое дыхание. Обернувшись, она увидела, что он стоит у двери, низко опустив голову.
-- Открой дверь, уйдем, мне здесь не нравится, -- вдруг капризно сказала она, снова становясь тем неземным существом, что спускалось к нему по узкой тропе каждый вечер.
Он поднял на нее обескураженный взгляд, но чем дольше он смотрел на нее, тем больше темнели его глаза:
-- Я не знаю, где ключ, -- вдруг сказал он.
Она, пожав плечами, быстро направилась к двери, но, не успев опомниться, оказалась в его крепких объятьях. Пытаясь оттолкнуть его, она отчаянно извивалась в его руках, чувствуя, что этим лишь разжигает его желание и тогда, внезапно замерев, она, приподнявшись на цыпочки, подставила свое лицо под его жадные поцелуи. Он подхватил ее на руки и, шагнув к кровати, задел ногой валявшийся на полу, уже никому не нужный, ключ.