-- Подожди, не двигайся! -- на меня направлен радужный глаз фотоаппарата, -- ты такая хорошенькая сейчас. -- Я машинально начинаю поправлять прическу, пытаюсь улыбаться, --нет-нет, сиди так. Вот так, отлично. Ты не представляешь, как сейчас выглядела.
Он улыбается, а я поуютнее устраиваюсь на диване, беру бокал с вином. Вино красное, тягучее, с терпким вкусом. Он кладет фотоаппарат прямо на пол, садится у низкого журнального столика, тоже берет бокал. У него удивительно красивые руки, живые, чуткие, их нужно снимать, на черно-белую пленку, крупным, портретным планом, но я стесняюсь это делать.
-- Мне все-таки хорошо с тобой, -- говорит он, и я улыбаюсь. Он нечасто повторяет это, и я забываю какую радость приносят эти слова, они заслоняются другими, вечными пикировками, обрывочными рассказами о других наших жизнях, или просто молчанием.
Я хочу сказать, что люблю его, но во рту капля вина, которую он передал мне при поцелуе.
Не любит?
-- Я хочу, чтобы тебе было хорошо и без меня. Я буду очень рад этому. Не грусти.
Я чуть не плачу, как так может быть, хорошо без него? Мы опять расстаемся на неопределенное время моего ожидания. Будут письма, будут вечерние телефонные звонки. Его звонки. Я почти никогда не звоню, хотя часто мне так трудно удержаться от этого простого способа услышать его голос, почувствовать его рядом. Я боюсь звонить. Я знаю, это глупо, и даже если в этот момент рядом с ним будет другая, он все равно снимет трубку сам, и будет говорить со мной так же ровно и дружелюбно, как всегда. Но я не хочу почувствовать лжи. Не хочу провоцировать его на это, пока не хочу...
--- Ты хочешь от меня больше, чем я могу дать и расстраиваешься, когда не можешь это получить. -- Мы снова вместе, снова говорим о себе, с каждым разом все честнее и больше. И каждый раз, когда он рядом, мне кажется, что он прав. Хотя потом, в одиночестве, все во мне восстает против таких слов и мне снова хочется того, чего не может быть никогда.
Плюнет?
-- Я хотел предложить тебе, давай ты ни о чем не будешь больше спрашивать, а я не буду тебе рассказывать!
Я замираю. Неужели, я все-таки перегнула палку? Я оправдываюсь, но эти оправдания только для меня самой. Да, я знаю, что у него бывают другие женщины, и я спрашиваю о них. Но мой подлый секрет состоит в том, что когда я задаю вопрос, я уже знаю ответ. По мелким изменениям в квартире, по небольшим находкам, часто достающимся мне путем самого банального обыска, я представляю побывавшую здесь. Он же отрицает все это до последнего, бережет мои чувства. А мне больно и плохо от лжи и еще от того, что сейчас я не выдержу, расскажу о своих изысканиях и он подумает обо мне... А вот что он подумает я, наверное, никогда не узнаю. И все это любовь?
Поцелует?
Почему я привязалась к этим поцелуям? В нашу первую ночь, вернее тогда, когда стало понятно, что именно эта ночь будет нашей первой, я потянулась поцеловать его в стандартной прелюдии к акту любви, и вдруг услышала странные слова:
-- Целоваться будем, когда получше узнаем друг друга, -- меня тогда это очень удивило.
Потом я часто спрашивала его, что он имеет против обычных поцелуев, и так до сих пор ничего и не поняла. Зато узнала об одной женщине, которая целовалась просто потрясающе, но он не запомнил как. Получив очередной укол от вечной моей ревности, я больше не спрашивала о подробностях. И часто, целуя его, я думаю, а узнали ли мы друг друга достаточно хорошо для этого. Иногда мне смешно от этой мысли, а иногда очень грустно.
К черту пошлет?
Я становлюсь несдержанной, вечные ожидания дают о себе знать. Я позволяю себе шутливо или всерьез просить о новых встречах. А сама боюсь. Даже не того, что он откажет мне, сославшись на занятость на работе или неважное самочувствие, а того, что он согласиться из-за того, что считает себя обязанным, а не потому, что ему на самом деле хочется увидеться со мной.
Он очень деликатен и никогда не скажет "нет". Но как же я могу объяснить, что чувствую неискренность, чувствую это "нет" даже на расстоянии. И все равно не могу отказаться от встреч.
-- Я не знаю заранее, хочу ли я, чтобы ты приезжала. А когда ты здесь, все получается хорошо. -- Он возрождает меня этими словами из пепла самоуничижения за то, что напросилась, из пыли сомнений и освобождает от презрения к себе самой, такой слабой, чтобы бороться с желанием видеть его и быть рядом.
К себе прижмет?
--- Ты чего там делаешь? Вся машина в лепестках.
Я быстро сгребаю в кучку маленькие белые весточки счастья-несчастья. Я сейчас с ним рядом, на день, неделю, потом еще на какое-то время...
Любит? Не любит? Плюнет? Поцелует? Сколько там еще лепестков осталось, на чем закончится?
Я открываю окно и швыряю изуродованный моей любовью цветок на дорогу.