Аннотация: Жизнь после смерти, какая она? Может быть, такая как у героев Кергона?
Кергон
После двух дней молчания и неподвижности Владимир Яров нашел в себе силы встать и подойти к выходу из пещеры. Небо, закрытое плотным слоем туч, начинало светлеть, обозначая четкие контуры скалистых утесов. В душном жарком воздухе стояла тишина. Лишь прислушавшись как следует, можно было различить монотонный гул, идущий снизу. Это бурлило озеро кипящей огненной лавы, отбрасывая яркие всполохи света на противоположный берег. Владимир уже видел это озеро два дня назад, и сейчас ему не хотелось выходить к обрыву. В тот раз он завороженно смотрел вниз на густую оранжевую массу, склонившись над краем плато, и тут ему сказали, что он умер.
Владимир Яров в свои двадцать восемь работал менеджером по продажам в зале бытовой техники крупного супермаркета. Зарабатывал неплохо, на работе его уважали. Родители практически не вмешивались в жизнь единственного сына. Дома постоянная девушка-студентка с улыбчивым лицом, по утрам наглаженная белая рубашка, галстук и плотный завтрак. Вечером спокойный ужин и возможность рассказать о тяготах рабочего дня близкому человеку.
В один из таких обыкновенных дней Владимир проснулся под звон будильника, как всегда рывком встал с кровати и тут же сел на пол от боли, пронзившей виски. Голову сдавило со всех сторон, боль быстро разрасталась, будто разрывая череп изнутри. Владимир успел позвать Женю, успел увидеть перед собой ее растерянное лицо и волосы, по-утреннему мило спутанные. А потом, судя по всему, он умер.
Все последующее Владимир помнил плохо. Его тело долго падало вниз, время от времени ощутимо ударяясь то одним, то другим боком. А когда падение закончилось, он открыл глаза, но ничего не увидел. Уперся ногой во что-то мягкое, набрал в легкие горячего воздуха и сдавленно крикнул в темноту. Ему ответил мужской голос:
- Живой? Давай сюда!
Владимир помнил, что полз к свету, безжалостно обдирая ладони о камни. Однажды его руки наткнулись на препятствие, и он зарылся лицом в чьи-то мокрые волосы. Задохнулся от ужаса и пополз еще быстрее.
У выхода из тоннеля его встретил Семен Францевич, худощавый мужчина лет шестидесяти, который и привел Ярова в эту душную пещеру. Именно Семен в первый же день, склонившись вместе с Владимиром над обрывом, сказал:
- Вы, юноша, умерли. Мы в аду.
* * *
Было тяжело поверить в то, что жизнь после смерти продолжается, и к тому же таким странным образом. Владимир долгое время не мог толком соображать и просто сидел, уткнувшись взглядом в противоположную стену пещеры. Неровная поверхность стены, покрытая незатейливым узором из трещин, после многочасовых наблюдений начинала казаться шедевром изобразительного искусства. Ночью все вокруг скрывалось в кромешной темноте, а утром немигающий взгляд снова находил причудливые трещинки невероятно занимательными и практически совершенными.
Семен Францевич несколько раз пытался заговорить с Яровым, но каждый раз безуспешно. Только через два дня, ранним утром, Владимир вышел из пещеры на открытое плато. Отсюда он и увидел Семена, который с завидной проворностью карабкался по каменистым уступам. Подтягиваясь на руках и закидывая ногу на очередной выступ в скале, он в считанные секунды оказался на площадке рядом с Владимиром.
- Доброе утро, молодой человек!
- Доброе утро, - откликнулся Яров.
- Семен Францевич, можно Семеном звать.
- Я помню, вы говорили. А меня Владимир.
- Вот и хорошо, юноша. Познакомились, поздоровались. Простые социальные шаблоны поведения очень помогают, поверьте мне. А сидеть сутками, нахохлившись как страус, - это, позвольте, никуда не годится.
Владимир невольно улыбнулся.
- Семен, куда вы ходили?
- Завтракать. Общественное питание здесь, конечно, не предусмотрено, но и с голоду я вам умереть не дам.
- А от жажды? - отозвался Владимир.
Он только сейчас почувствовал, как сильно хочет пить. Семен вошел в пещеру и позвал Владимира за собой.
Прижавшись к дальней стене правой щекой, Семен Францевич вытянул язык и стал энергично слизывать мелкие капли с поверхности. Удивлению Владимира не было предела. Семен смешно закатывал глаза, пытаясь увидеть, где еще осталась нетронутая влага, и громко чавкал. Так продолжалось несколько минут. Закончив слизывать капли, он сел напротив Владимира и прикрыл глаза.
- Выбирайте гладкую стену, - сказал Семен Францевич. - Поцарапанное ухо долго заживает.
Владимир не знал, что ответить. Вид пожилого мужчины, лижущего стену как собака, выбил его из колеи.
- Питаться пойдем завтра ночью, - добавил Семен. - А сейчас я хочу немного поспать.
Он разложил вдоль стены две рваные куртки и лег на них, сложив руки на груди.
- Да, юноша, не вздумайте выходить наружу, пока светло. Я это серьезно говорю.
- Почему? - Владимир невольно вздрогнул. Он только что подумал о том, чтобы пойти и осмотреться снаружи.
- Поверьте мне на слово и никуда не выходите до наступления темноты. - Семен Францевич приподнялся на локтях. - Днем снаружи очень опасно. Со временем вы сами все узнаете.
- А что там снаружи? Чего нам бояться, если мы уже умерли? - попытался пошутить Владимир.
- Там - керги, - без тени улыбки ответил Семен Францевич. - Я видел их. И склоняюсь к мысли, что они страшнее, чем смерть.
* * *
День тянулся мучительно долго. Семен Францевич спокойно спал. После недолгих колебаний Владимир попробовал напиться влагой со стен пещеры, и это ему удалось. На удивление язык не чувствовал ни боли от трения о каменистую поверхность, ни вкуса воды.
Несмотря на предупреждение Семена, Владимир не удержался и пару раз выходил из пещеры наружу, опасливо оглядываясь по сторонам, но дальше пяти-шести шагов от входа не удалялся. Небо по-прежнему было закрыто мрачными тучами. Скалы, камни и кипящее озеро под обрывом - вот все, что можно было увидеть с плато у пещеры. Ничего сколько-нибудь заметного не происходило, поэтому про себя Владимир решил на следующий день уйти подальше и разведать все как следует. Остаток дня он провел сидя в полудреме, прислонившись затылком к прохладному камню.
Семен проснулся, когда в пещере совсем стемнело.
- Готовы к завтраку, молодой человек?
- Готов. - Владимир покрутил головой, разминая мышцы шеи.
- Тогда выходим.
На плато у пещеры Семен оглядел Владимира и, указав на свои босые ступни, заметил:
- Тапки лучше снять.
Яров медлил. Он подумал, что за неимением другой обуви носить домашние тапочки все же лучше, чем разгуливать босиком по скалам и острым камням.
Семен Францевич пожал плечами, развернулся и начал спускаться с плато по крутой узкой тропинке, усыпанной мелкой каменной крошкой. Владимир послушно шел следом, стараясь не отставать. Местами тропинку с обеих сторон зажимали причудливые глыбы, дважды дорога проходила у самого обрыва, открывая вид на озеро лавы, а один раз пришлось спускаться с отвесного уступа, повиснув на вытянутых руках.
Чем ниже они спускались, тем жарче становился воздух, и тем ближе был слышен гул бурлящей огненной массы. Наконец, Семен и Владимир остановились на каменистом выступе в нескольких шагах от пышущего жаром озера.
- Здесь будем ждать, - сказал Семен Францевич, присев на корточки. - Ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь. Просто повторяйте за мной.
Владимир сел рядом. Чувство голода требовало внимания все настойчивей, а обещанный завтрак казался несбыточной мечтой. Озеро вяло ворочалось между скал, будто нехотя размешивая свой чересчур горячий и густой, невероятно рыжий кисель.
В какой-то момент Владимир услышал негромкий хлопок, и комочек лавы размером с голубиное яйцо оторвался от поверхности и по короткой дуге упал на берег. В тот же момент Семен прыгнул вперед, распластавшись по скале и широко раскрыв рот. Он одним движением заглотнул ярко-оранжевый комок и медленно отполз назад.
Владимир онемел от удивления. Трюк с поеданием огненных яиц был выше его понимания. Семен повторил прыжок и заглатывание еще трижды. Сомнений не оставалось: он действительно ел расплавленные, огнедышащие комочки, которые озеро выплевывало на берег.
- Ваша очередь, юноша. Прыгайте сразу после хлопка.
Очередная огненная капля упала на камни перед Владимиром, а он все не решался к ней приблизиться.
- Поздно! - прокомментировал Семен. - Она уже остыла и прилипла - не отдерешь.
Комок только что упавшей лавы быстро потемнел и выглядел твердым как камень. Наступило затишье. Несколько минут озеро не выбрасывало на берег ни одной капли, а потом раздался хлопок, и крупный огненный шарик рванулся вверх. Семен толкнул Ярова в спину и крикнул:
- Сейчас!
От толчка Владимир потерял равновесие и неловко упал вперед, едва успев опереться на руки. Комок лавы приземлился ему на левую кисть. Владимир отдернул руку, и пышущая жаром капля распалась не несколько более мелких, одна из которых обожгла ему лицо с левой стороны. Яров закричал от боли, рефлекторно поджав ноги к животу и пытаясь спрятать голову в коленях. Беззащитное эхо заметалось между скал. Боль долго не отпускала, хотелось кричать до потери сознания, до последнего вздоха.
Владимир почувствовал, как ладонь Семена закрывает ему нос и рот, и оглянулся. Чудовищных размеров птица грузно опустилась на выступ скалы, раскинув в стороны четырехметровые крылья. Ее вытянутая чешуйчатая морда, оскалившаяся кривыми клыками, напоминала гигантского крокодила, которому природа по ошибке дала две когтистые лапы и два мощных крыла.
Ничего более ужасного Владимир никогда не видел. Крокодил с крыльями сидел в пяти шагах от затаившихся людей и вертел полуоткрытой пастью из стороны в сторону.
- Он прилетел на крик, - прошептал Семен. - Не шевелитесь. Мы лежим в тени, и, может быть, он нас не заметит.
Через минуту, которая Ярову показалась часом, гигантская птица взлетела вверх с раскатисто-хриплым криком: "Кэ-эр-р-рх-х!"
В этот момент Владимир почувствовал, что земля уходит из-под ног. Сначала каменная площадка будто покачивалась, как на волнах, а затем задрожала крупной дрожью.
- Бежим наверх! - крикнул Семен. - Керги не охотятся во время землетрясения.
Скалы скрипели и стонали, с грохотом катился вниз град камней. Владимир рванулся вслед за Семеном Францевичем. Тот карабкался по скалам с изумительной проворностью, будто заранее угадывая, как уклониться от очередного валуна, падающего с вершины.
На всем пути до спасительной пещеры Владимир не отрывал взгляд от спины Семена и лишь в самом начале исступленного забега дважды коротко обернулся назад, но керга нигде не было видно.
Когда люди добрались до плато у своей пещеры, землетрясение уже кончилось. Владимир заметил, что на бегу потерял тапки.
- Дня через три ваше лицо почернеет, и шрама не будет видно, - заговорил Семен.
Владимир вспомнил об ожоге, осторожно потрогал лицо, но боль уже стихла.
- Наши тела здесь на Кергоне становятся более крепкими, - продолжал Семен Францевич. - Ожоги и порезы нам не страшны. Боль не такая сильная, и к ней быстро привыкаешь.
Владимир вошел в пещеру и заметил с краю на стене ряд вертикальных царапин, перечеркнутых группами по шесть штук.
- Это мой календарь, - пояснил Семен и острым камешком вырезал очередную черточку.
- Отмечайте на том краю, - сказал он, подавая Владимиру камень. - У вас, кажется, третий день, а у меня уже тридцать два прошло.
- А вы пробовали убежать отсюда? - спросил Владимир.
- Пробовать пробовал, - усмехнулся Семен. - Только бежать тут некуда. Огненное озеро и отвесные скалы по кругу. Единственный вход - это Пещера Прибытия. Помните, я вас оттуда вытащил?
- Смутно. А что там?
- Два раза в неделю из вертикальных тоннелей в эту пещеру падают новички. Почти все без сознания, будто спят очень глубоко. Но некоторые, вроде нас с вами, благополучно просыпаются и потом живут на Кергоне.
- А сколько их там, в пещере?
- Десятки, сотни. Не знаю.
- Так может нужно их разбудить? - заволновался Владимир.
- Не стоит, юноша. Я пробовал будить этих несчастных. Один у меня даже встал и пошел - жуткая картина. - Семен Францевич сел, поджав ноги. - Бездушный зомби с безумными глазами. Только его тут не хватало.
- Что с ним случилось, с этим зомби?
- Упал в озеро, - ответил Семен после короткой паузы. - Даже не закричал.
Мужчины помолчали с минуту, а потом Владимиру пришла в голову идея.
- Семен Францевич, а часто здесь бывают землетрясения? - Владимир подумал, что, может быть, одна из таких сильных встрясок откроет новый проход между скал.
- Землетрясения происходят как раз тогда, когда прибывают новички.
- То есть сегодня тоже прибыли новички? - Владимир вскочил на ноги. - Неужели мы не пойдем проверить пещеру?
- Сегодня не пойдем, - спокойно ответил Семен Францевич. - Сегодня женский день.
* * *
Оказалось, что на правом берегу озера живут около десятка женщин. А Семен Францевич с Владимиром занимают левый берег; левый, если смотреть на озеро, стоя спиной к Пещере Прибытия.
В группе женщин всем командовала некая Зинаида, с которой у Семена была устная договоренность о невмешательстве и разделе территорий. За новичками Семен Францевич ходил по средам, а женщины - по субботам.
Прошло несколько дней, и Владимир привык к распорядку жизни на Кергоне. Днем, когда вечно хмурые тучи светлеют, безвылазно сидеть в пещере, чтобы не стать жертвой вездесущих кергов. Ночью, под покровом теней, спускаться к озеру за вяплями - именно так называл эти прыгающие комки раскаленной лавы Семен Францевич.
Владимир со временем научился ценить огненный завтрак. Горячая вяпля, если обращаться с ней умело, быстро проваливалась в желудок, согревая внутренности и приглушая чувство голода. К боли при глотании Яров привык и почти не замечал.
В среду Семен и Владимир навестили Пещеру Прибытия, но проснувшихся людей не нашли. Яров тщательно обследовал все стены и потолок в поисках выхода, но ничего не обнаружил. Очевидно, тоннели с новичками открывались только на короткий период во время прибытия.
Поскольку пещера за все время наблюдений ни разу не переполнялась, мужчины сделали вывод, что во время землетрясений наверняка открывались какие-то нисходящие тоннели, куда могли бы проваливаться накопившиеся тела.
Пока Владимир ощупывал пещеру вдоль и поперек, Семен Францевич снял с бесчуственных тел пару мужских курток - как он объяснил, чтобы не спать на холодных камнях.
День за днем время на Кергоне проходило однообразно. Владимир обследовал все окрестные скалы на левом берегу. Никаких проходов и выходов не было. Отвесные каменные стены не давали шанса забраться к вершинам, спрятанным в тучах.
На правый берег озера, на территорию женщин, Владимир не заходил. Мысль о незнакомых женщинах, живущих неподалеку, его не волновала. К тому же Семен Францевич лично попросил его не тревожить женскую часть населения Кергона.
С каждым днем Владимир чувствовал себя лучше, сильнее, выносливее. То ли помогали непрерывные упражнения в скалолазании, то ли так действовал суровый местный климат и необычное питание, но факт оставался фактом. Мышцы Владимира стали крепкими, сам он был как взведенная пружина, готовая распрямиться в стремительном прыжке. Кожа на ладонях и ступнях почернела и огрубела так, что никакой заостренный камень поранить ее не мог.
* * *
Укладываясь спать на девятый день, Владимир уже знал от Семена, что ему предстоит ночь кошмаров. В обычные дни снов вообще не было, а тут целая серия странных видений преследовала Ярова несколько часов подряд.
Мать, тихо плачущая, с поджатыми ногами в углу дивана. Отец сидит за столом, склонив голову и накрыв ладонью пустую рюмку. Женя с красным от слез лицом в который раз идет умываться в ванную. Но зеркал там нет, нигде нет зеркал, и нельзя увидеть, как ты выглядишь.
Много голосов вокруг, но лица расплываются. Их полушепот нельзя различить, и они толкаются своими неуклюжими телами, будто вымещая на тебе свою бессильную злобу.
Как выбраться отсюда? Они же утопят меня в этом океане горя, вины, жалости и страха. Кто для меня эти люди, и зачем я сталкиваюсь с ними снова и снова? Они задушат меня своим слепым отчаянием. Я не родился быть таким слабаком, как они. Я живу в каменной пещере, на берегу огненного озера. Я живу на Кергоне.
* * *
Владимир проснулся, и воспоминания о кошмаре стали быстро исчезать из памяти. Семена Францевича в пещере не было. Очевидно, ночь наступила уже давно, и Семен, не разбудив товарища, ушел к озеру.
Однако у Владимира все равно были особенные планы на сегодняшнюю ночь. Он быстро поднялся на небольшее плато тремя метрами выше и скрылся под низко нависающим уступом. Там кучкой лежали несколько десятков острых камней. Владимир отобрал их еще в среду и тогда же сделал что-то наподобие пращи из разорванного рукава кожаной куртки, а потом долго тренировался раскручивать ее над головой и метать. Когда один раз ему удалось зашвырнуть камень на противоположный берег озера, он посчитал, что достаточно подготовился к охоте на кергов.
Владимир вышел на край платформы и что есть силы закричал:
- Э-эй! Керги! Выходи! Драться будем!
Эхо, затихая, повторяло: "Драться-драться будем-будем!", и Владимир кричал снова.
После третьего крика он заметил, как крылатая туша зверя вынырнула из-за туч и, снижаясь, на глазах стала увеличиваться в размерах.
Владимир поспешно спрятался под уступом. Расчет был на то, что огромное чудовище не сможет протиснуться в узкое отверстие. Он присел на корточки рядом с приготовленными камнями и зарядил пращу.
Керг появился неожиданно. Лапы, крылья и морда показались в расщелине одновременно. Зверь издал свое кошмарное "Кэррхх!" так близко и так громко, что Владимир чуть не выронил пращу. Горячий удушливый запах из пасти керга, казалось, в одно мгновение заполнил все пространство человеческого убежища. Яров быстро раскрутил рукав куртки и метнул камень. Тот отскочил от чешуйчатой кожи зверя, не причинив вреда. Следующие два броска пришлись в основание крыла и в шею.
Керг рванулся в сторону, будто почувствовав боль, хлопнул крыльями, прижав их к туловищу, распластал лапы в стороны и старательно пополз к Владимиру, выставив зубастую морду вперед.
Когда между зверем и человеком оставалось около полуметра, керг заскрежетал когтями и на секунду остановился. Видимо, четырехметровые крылья не давали ему протиснуться глубже. В этот момент Яров схватил острый камень покрупнее и, зажав его в руке, ударил чудовищу в глаз.
Владимира швырнуло к стене, и на несколько мгновений он потерял сознание. А когда очнулся, керга уже не было. Его жалкие, озлобленные крики раздавались где-то высоко. Яров осторожно выбрался из расщелины и огляделся. Керг действительно улетел восвояси. Это была настоящая победа!
Только радоваться пришлось недолго. На плато у входа в пещеру лежал Семен Францевич. Спина и левый бок были разорваны в трех местах. Видимо, керг, пролетая мимо, ударил его когтями.
Владимир оттащил раненого вглубь пещеры. Семен Францевич хрипел, во рту у него булькало - если он и пытался что-то сказать, разобрать было невозможно. Через минуту он потерял сознание. Яров уложил Семена на его место и перевернул на спину, чтобы не видеть ужасных ран, которые, как ни странно, совсем не кровоточили.
Весь остаток ночи Владимир просидел рядом с товарищем. Ближе к утру Семен пришел в себя. Он шарил рукой по камням и кивал в сторону выхода.
- Сколько? Сколько? - повторял он.
Наконец, Яров понял, что хочет от него Семен Францевич. Исполнение регулярного ритуала - каждый прожитый день на Кергоне отмечать черточкой на стене у выхода - давно стало привычным. Владимир сделал очередные отметки в обоих календарях и вернулся к Семену.
- Сколько? - еще раз спросил раненый.
- Тридцать девять дней.
- Ага, ага. - Семен порывисто вздохнул и снова потерял сознание.
Владимир намочил кусочек тряпки влагой со стен, протер Семену губы и вложил мокрую ткань ему в ладонь. Как еще помочь раненому, Яров не знал. Была только одна идея: женщины, живущие на правом берегу.
* * *
Через полчаса Владимир нашел широкую пещеру, из которой доносились женские голоса.
- Я ищу Зинаиду, - сказал он громко.
В пещере кто-то вскрикнул, потом все стихло, а через минуту наружу вышла высокая женщина лет пятидесяти в длинной меховой куртке до колен.
- Ты зачем шумишь? - громко и как бы нараспев заговорила она. - Светлым-светло, а ты кергов призываешь? Не искушай судьбу, и на других гнев не навлекай.
- Вы Зинаида? Я от Семена Францевича. Вы его знаете? Он ранен, серьезно ранен.
Из пещеры послышался встревоженный голос:
- Кто там, матушка?
- Молитесь, сестры, - ответила женщина. - Я разберусь сама.
- Мне нужна помощь, иначе он умрет, - добавил Владимир.
- Что он, со скалы упал? - спросила она.
- Нет, его керг ранил.
- Керг ранил! - зашумели голоса из пещеры.
- Что же вы от меня хотите? - строго спросила женщина.
- Помощи, - сбивчиво ответил Яров. - Я сам здесь недавно, в медицине ничего не смыслю.
- Хорошо, - помедлив, ответила женщина. - Мы придем как стемнеет. А сейчас уходите и спрячьтесь где-нибудь.
Она развернулась и, скрывшись в глубине пещеры, сказала:
- Да храни Господь путника, идущего при свете дня.
* * *
С наступлением темноты две женщины подошли к пещере, где лежал раненый Семен. В одной из них Владимир узнал Зинаиду, а вторая оказалась молодой худенькой девушкой по имени Катя.
Зинаида деловито повернула Семена на бок и осмотрела рану. Все разрывы на теле затянулись толстой черной пленкой.
Катя присела рядом на корточки, промыла кожу вокруг ран и ощупала бок.
- Кажется, два ребра сломаны, - сказала она. - И внутри разрывы: желудок, кишечник.
- Ах, милочка, желудок Семену Францевичу больше не понадобится, - нараспев протянула Зинаида.
- Вы на меня не обижайтесь, - продолжала она, обращаясь к Владимиру. - Но Семен Францевич был большим грешником. Вы-то его совсем не знали.
- Что же он такого сделал? - отозвался Яров.
- Бога в сердце не имел, - немедленно ответила Зинаида. - Бога истинного, любящего и карающего непокаянных! Смерть первая - только отсрочка. Смерть вторая - вот суд страшный и окончательный!
- Вот же! Вот! - вдруг закричала она, оказавшись напротив стены с календарем Семена. - День сороковой, последний!
- Уйдите вы отсюда, пожалуйста! - повысил голос Владимир. - И не орите так.
- А вы думаете он проснется? Думаете, мертвец встанет, оживет? - не унималась Зинаида.
- Все, надоело! Идите вон! - Яров подошел к ней вплотную, и Зинаида попятилась к выходу.
- И вы туда же! В пропасть адскую, к сатане? Милости просим.
- Сестрица, милая! - позвала она Катю. - Мы уходим. Догоняйте.
Катя встала и шагнула к выходу, но Владимир жестом остановил ее.
- Катя, не уходите, пожалуйста.
- Я ничем не могу ему помочь, он умирает.
- Прошу вас, останьтесь. Вы мне нужны, - горячо заговорил Яров. - Ведь это я виноват в том, что Семена Францевича керг ударил. Я приманил зверя криками, а потом выбил ему глаз камнем. А Семен, наверное, бежал мне на помощь, когда его...
- Тише, успокойтесь. - Катя взяла Владимира за руку. - Так это вы кричали на все ущелье: "Драться будем"?
- Я. Какой же я дурак!
Катя отпустила его руку и решительно выбежала наружу.
- Матушка Зинаида, я вас догоню, чуть попозже. А пока здесь останусь, вдруг раненый очнется.
Зинаида что-то коротко ей сказала, а Владимир услышал только голос Кати в ответ:
- Да, конечно, я помню. Утром, непременно.
* * *
Семен Францевич лежал неподвижно, его дыхание было совсем легким, неслышным. В сознание он не приходил, но по всему было видно, что он не страдал. Последний выдох получился у него чуть более шумным, чем предыдущие, да рука легонько дернулась, как часто бывает во сне.
Катя проверила ему пульс и отвернулась лицом к стене.
- Он умер, - сказала она. - Сердце больше не бьется.
Владимир молчал.
- Странное ощущение, - продолжала Катя. - Говоришь, думаешь о чем-то, а человек рядом умирает, уходит из мира. Кажется, все должно разом измениться, сломаться, разрушиться навсегда. А на деле все остается на месте, как ни в чем не бывало. И мы старательно продолжаем фразу, боясь оборвать ее на полуслове.
- Ты особенная, - сказал Владимир. - Таких мало на свете.
- Особенно мало на этом свете, или на том тоже? - улыбнулась она. - Видишь, человек умер, а мы смеемся.
- Просто радуемся, что мы еще живы.
Катя покачала головой, спутанные локоны ее волос мягко скользнули по щеке.
- Катя, ты не знаешь как на Кергоне хоронят?
- Матушка говорит, надо оставить тело заблудшей души на свету, и керги сами решат, что с ним делать. Если унесут мертвеца в небеса, значит у души еще есть шанс очиститься.
- Чушь! Я не отдам Семена на растерзание этим крылатым тварям. Я могу отнести его в Пещеру Прибытия, пускай он вернется туда, откуда мы все появились.
- Хорошая мысль, - сказала Катя. - Может быть, он попадет в нижние миры, где он снова сможет жить.
- Что ты знаешь о нижних мирах? - встрепенулся Владимир.
- Ничего. Просто матушка рассказывала, что мы движемся либо вниз, если грехи наши тяжелы, либо вверх, если душа наша чиста и безгрешна. В этом основной смысл бытия.
- Ваша матушка - придурошная стерва, - заявил Владимир.
- Нет же, все верно. Мы все грешны, потому и провалились сюда, на Кергон. Разве Семен Францевич не говорил тебе? - спросила Катя.
- Не говорил. Думаю, это просто чья-то тупая ошибка. Мы умерли и зачем-то очнулись в этой дурацкой пещере, чтобы пожить и помучиться еще немного, перед тем как окончательно умрем.
- А как же твой главный грех? Ты его помнишь?
- Ты о чем? - удивился Владимир.
- Володя, каждый должен вспомнить свой главный грех и раскаяться, пока живет на Кергоне. Иначе душа не успеет очиститься и вознестись.
- Эта ваша Зинаида вам мозги прополоскала напрочь. Я бы таких мозгокрутов в первую очередь убивал. По три раза для верности.
- Плохие вещи говоришь, Володя. Я за тебя боюсь. Это ведь грех большой.
- Да самый большой грех - это заводить молодых и неопытных в религиозные дебри, сбивать их с цели, делать из них слепое, послушное стадо. Человек не должен верить во всякую чушь, ему нужно самому искать ответы в жизни, без посторонней помощи!
Катя не отвечала, и Владимир замолчал. Ему показалось, что девушка сдерживается, чтобы не заплакать.
- Без посторонней помощи бывает очень тяжело, Володя. Согласись, если бы ты керга не позвал, Семен Францевич сейчас мог бы жить.
- Зачем тебе было керга на бой вызывать? - продолжала Катя. - Керги ночью плохо видят, охотятся только днем. Разве тебе ночи было мало, чтобы жить спокойно? Захотелось показать, что ты сильнее этого мира, сильнее его хозяев? И вот смотри, что получилось.
- Катя, ты ничего не понимаешь. Я хотел бороться, а не терпеть и прятаться.
- Я все понимаю, но как ты теперь будешь жить с таким грузом на сердце? Куда пойдешь прощения просить? - Катя сделала паузу и добавила:
- Проси у Господа нашего. Он все простит и вину твою возьмет на себя. Раскаяться тебе надо и принять Господа в свое сердце. А не то хуже будет.
- А ты уже, получается, раскаялась?
- Да, я полностью очистилась, грех у меня был небольшой.
- Какой?
- Об этом знаем только я и матушка Зинаида. - Катя улыбнулась. - Мне пора. До утра надо вернуться.
- А что у тебя утром? Может, останешься?
- Не могу. Завтра день Благородной Жертвы.
- Что за жертва? - спросил Владимир.
- Чистая, но заблудшая душа, отдается на волю Господа. Керги спускаются и забирают ее на небеса.
- Это чью чистую душу вы собираетесь пожертвовать?
- Мою, Володя. Я полностью раскаялась и готова к встрече с Господом.
* * *
Яров кричал, ругался и умолял. А Катя торопливо шла по каменистой тропинке на правый берег. Когда он слишком настойчиво преграждал ей путь, она упиралась ему в грудь тонкими руками и тихо говорила:
- Володя, ты хочешь столкнуть меня в озеро? Взять на себя еще один грех? Дай пройти.
На полдороге их уже встречала Зинаида.
- Молодой человек, уйдите. Девушке еще надо переодеться. - Она обняла Катю за плечи и повела за собой.
Владимир не мог поверить в то, что происходило у него на глазах. Живого человека по всеобщему согласию сейчас отдадут зверю на растерзание! Только одного они не учли. Не учли, что есть в этом мире один человек, который с этим не согласен.
Наблюдая за нехитрыми ритуальными приготовлениями, Яров выяснил, где можно удобно спрятаться и незаметно занял позицию под тем самым уступом, где должно было произойти жертвоприношение.
Ждать пришлось недолго. Небо начало светлеть, когда нестройный женский хор затянул унылую песню. В самом начале завывающего припева сверху раздался знакомый отвратительный крик керга. Владимир рванулся из своего укрытия наверх, споткнулся об угол камня, а через миг нога заскользила на гладком уступе - как можно терять мгновения в такой момент! Яров вскарабкался на плато и увидел, как крылатый зверь пикирует с высоты с выставленными вперед когтями.
Катя стояла на коленях, согнув спину и накрыв голову руками. Владимир одним движением достал крупный камень из-за пазухи и бросился девушке на помощь. Шаг, второй, третий, прыжок! Удар пришелся кергу в зубы - камень буквально застрял у зверя в пасти.
Но Катя уже была в его когтях, и керг поднимался в воздух, тяжело взмахивая крыльями. Через секунду он лихорадочно затряс головой и выпустил девушку из лап. Она падала, раскинув руки в стороны, без единого звука. Владимир подбежал к краю плато и наклонился. Катя лежала на камнях у самой кромки озера. Более жуткой и неестественной позы для человеческого тела Яров и представить себе не мог.
Все мысли Владимира будто остановились, и, казалось, ничто в мире уже не сможет сдвинуть их с места. Но когда керг, сделав круг над плато, вонзил когти ему в плечи, мысли вернулись вместе с адской болью.
Это еще не конец. Много боли, но к ней можно привыкнуть. Бороться, снова бороться! Яров ухватился руками за лапы огромной птицы и, подтянувшись, ударил по чешуйчатой морде обеими ногами сразу. Керг вздрогнул всем телом, но человека не выпустил. Он уверенно продолжал набирать высоту. Вместо левого глаза на морде зверя красовался шрам. Старый знакомый! Ты наверняка помнишь свое позорное поражение. Владимир еще раз ударил керга ногами, пытаясь попасть кергу в глаз. И, видимо, это ему удалось, потому что тварь вдруг пронзительно закричала и разжала когти.
Яров полетел вниз с устрашающей скоростью. Сердце сжалось в ожидании удара.
* * *
Владимир очнулся от невыносимой боли. Каждая клеточка тела болела так сильно, что более жуткой пытки невозможно было представить. Шли минуты, и боль начала сдавать позиции, оставляя место другим ощущениям. Яров заметил, что его тело плывет - плывет в густой, нестерпимо горячей лаве. Медленный поток нес его под уклон, а вокруг возвышались унылые скалы.
Увидев небольшой плоский уступ у самого берега, Владимир стал грести. Несмотря на сильную боль, конечности его слушались, а в густом потоке держаться на плаву было очень легко. Выбравшись на твердую поверхность, он растянулся на спине.
Не самые приятные мысли приходили ему в голову. Он оказался полным неудачником. Из-за него погиб Семен Францевич, милейший человек, которого он так и не успел похоронить. Из-за него Катя не смогла вознестись на небеса, в лучшие верхние миры, а вместо этого разбилась о мерзкие камни Кергона. Вся его суета с борьбой и противостоянием миру ни к чему хорошему не привела.
Владимир поднялся на ноги и осмотрелся. Скала отвесная и гладкая, площадка - три шага в длину, а под ногами поток лавы, предлагающий путь в нисходящие миры. Стена густо исчеркана надписями. Самые простые говорили: "Жуть!", "Скучно", "Козлы". Без вездесущего трехбуквенного мата здесь тоже не обошлось. А более сложные строки звучали так: "Мне страшно", "Верните меня обратно" и "Дайте сдохнуть наконец!"
Где теперь эти люди, оставившие надписи на скале? А сам он, Яров, что оставил после себя в этом простом и суровом мире? Несколько черточек на стене сырой пещеры? Может, еще воспоминания перепуганных женщин из компании Зинаиды? Хотя, им тоже недолго осталось. Вот, вспомнил! Он оставил на Кергоне одноглазого керга. Уж эти твари точно живут не одну тысячу лет. И керг с выбитым глазом будет напоминать будущим поколениям людей о подвиге Владимира Ярова.
Он решительно выбрал свободное место на стене, в самом низу, взял острый камешек и старательно вывел: "Я выбил кергу глаз!"
Оглядел надпись со стороны и спохватился: нужно подписать имя! Но места на стене уже не было. Получалось, что надо писать либо рядом с грубым "Я всех имел", либо возле отчаянного "Надоело!" Оба варианта Владимиру не нравились.
Он с минуту растерянно смотрел на стену с надписями, а потом развернулся и солдатиком нырнул в бурлящий поток.