Рабочий день подходил к концу. Осенние сумерки заползали в кабинет, тесно заставленный полками и шкафами. Здесь отдыхали отслужившие свой век шедевры научной мысли - приборы-ветераны, увесистые монстры в древних металлических корпусах, заботливо укутанные вездесущими проводами.
Чакин сидел за узким захламленным столом и скучал. Ему только исполнилось двадцать пять, и, значит, до пенсии еще было далеко. Закинув руки за голову, он смотрел в монитор. Массив данных заполнялся бессмысленным мусором из цифр и букв, и программа сбоила, как припадочная. В какой из десяти тысяч строк кода, написанных за последние полтора месяца, спряталась ошибка? Об этом хотелось думать меньше всего.
За спиной послышался торопливый перестук каблуков, и бодрый голос начальницы ворвался в пыльную тишину кабинета:
- Мальчики, я ушла. Приятного вечера!
- Приятного вечера, Елена Анатольевна, - крикнул из-за шкафа Луценко.
Чакин обернулся к двери, но начальница уже исчезла. Луценко включил в кабинете свет, подошел и оперся о край стола своими снежно-белыми ладошками. Он с минуту молча смотрел в монитор Чакина, а потом спросил:
- Ну, как? Продвигается?
- Работаем, - ответил Чакин.
- Можно посмотреть?
- Сейчас не получится. - Чакин сделал озабоченное лицо. - Я в дебаге.
Озадаченный неизвестным термином, Луценко убрал руки со стола и выпрямился. Казалось, что его чересчур крупная голова едва держалась на худой шее, а хрупкий скелет готов переломиться пополам в любую минуту. Чакину стало его жалко. Человек сидит в лаборатории целыми днями, гробит свое здоровье, работает над кандидатской. Совсем не то, что Чакин - с девяти до шести, строго по рабочему контракту.
- А с моделью как? Все понятно? - спросил Луценко.
- Абсолютно, - отозвался Чакин.
Модель, которую он должен был сделать для Луценко, казалась ему слишком простой. Возможности программной среды позволяли смоделировать намного более сложные условия и варианты. И как только физикам дают кандидатские за такие примитивные модели?
- Я там добавил одно условие, - похвастал Чакин. - Теперь после столкновения частицы разлетаются в зависимости от их массы, начальной скорости и направления.
- Но там же ясно написано, что частицы должны разлетаться случайным образом! - возмутился Луценко.
- Это простая формула, вы не подумайте. Теперь они разлетаются, как настоящие бильярдные шары.
- Руслан, вы здесь работаете... - Луценко набрал в тощую грудь побольше воздуха. - ... чтобы запрограммировать мою модель столкновения частиц. Ваши познания в бильярде не интересны ни мне, ни ученому совету института. Будьте добры, уберите свою формулу, верните случайные параметры столкновения, как указано в документе.
- Но датчик случайных чисел...
- Когда вы создадите свою модель, - продолжал Луценко, поправив очки, - делайте с ней, что хотите. А в моей модели позвольте мне решать, как должны разлетаться частицы. Завтра с утра я хочу посмотреть, как это работает.
Луценко удалился к себе за шкафы, минут пять шуршал там бумагами, а потом сухо попрощался и вышел из кабинета.
Чакину захотелось курить. В поисках зажигалки он порылся в карманах брюк, тщательно изучил завалы на столе и даже заглянул под стол, но все напрасно. Он вышел в коридор и по привычке коротко постучал в дверь начальницы - совсем забыл, что она сегодня ушла раньше обычного. Дверь приоткрылась сама собой. Видимо, хозяйка кабинета так спешила по своим делам, что даже забыла защелкнуть замок. Чакин толкнул дверь посильнее и вошел внутрь.
Зажигалка лежала на рабочем столе. А рядом с ней, нагло сверкая ярко-оранжевой полосой, красовалась забытая начальницей электронная карта-пропуск. От волнения у Чакина перехватило дыхание. Он взял карту со стола. Воспользоваться счастливой случайностью, или нет? Но как можно пройти мимо и упустить такой шанс? Шанс, которого Чакин ждал целых полгода.
Большинство дверей в здании института запирались обычными ключами, или не запирались вовсе. Но парочка особо интересных комнат открывалась только электронным ключом. В их числе была лаборатория переключений. Вот куда Чакин мечтал попасть с тех пор, как начал работать в институте.
Переключения изобрели семь лет назад, и первые годы от рекламной шумихи просто некуда было деться. Повсюду только и кричали: "невероятный технологический прорыв", "мгновенные перемещения в пространстве", "революция и крах транспортной индустрии". Потом новость приелась, и о переключениях стали говорить спокойно, без пафоса. Прошли промышленные испытания; в крупнейших городах начали строить первые станции переключения для системы общественного транспорта. Но цены для пассажиров ожидались заоблачные, а Чакину просто не терпелось попробовать переключение на себе.
Запершись в кабинете, он больше двух часов дожидался, пока институт опустеет. Курил сигарету за сигаретой и подолгу смотрел в окно, за которым на город опускалась ночь. Заветная дверь с табличкой "Интегральные адресные матрицы трансперсональных переключений" находилась на первом этаже. Чакин воспользовался картой-пропуском и оказался в темноте лаборатории.
При свете огня от зажигалки он нашел капсулу переключений. Включил, деловито уселся в пластиковое кресло, надел наушники и просмотрел на консоли список доступных адресов. Там значилась капсула в соседней комнате, а также две других в смежном здании института. Но стоило ли запускать чудо-капсулу, чтобы оказаться в соседнем здании? Он разобрался с интерфейсом консоли и запустил поиск всех адресных матриц в общедоступной сети. Выбрать что-либо подходящее было сложно. В списке появлялись адреса лабораторий со стандартными именами, их было несколько десятков. Наконец, один из адресов показался Чакину интересным. Его имя было кратким и загадочным: "97EE". Чакин запустил процедуру синхронизации.
В ушах пронзительно засвистело, и глаза сами собой закрылись, открыв внутреннему взгляду черную бездонную пустоту. Чакин знал, что в основе технологии переключений лежит трансляция заранее созданного образа в сознание человека. При этом мозг должен быть соответствующим образом подготовлен, синхронизирован специальным звуковым сигналом, а так называемый интегральный образ места в пространстве, транслируемый из адресной матрицы, вызывает у человеческого тела неудержимый призыв переместиться в указанное место, что и происходит в считанные секунды после синхронизации.
Чакин открыл глаза и тут же вскочил на ноги. Абсолютно голый, он стоял на сухой прохладной земле, и вокруг, насколько хватало глаз, простиралось пустынное, безжизненное поле, а рядом лежал крупный камень-валун, чью холодную поверхность еще помнили его ягодицы. Картину завершал свет полной луны, с трудом проникающий сквозь плотный слой облаков. Вот это карамболь, подумал Чакин.
Конечно, он знал, что при переключении перемещается только тело, а вся одежда, обувь, часы, мобильники и прочие предметы остаются в точке отправления. Но все же он ожидал увидеть хотя бы капсулу для возвращения и сменную одежду, а не камень и голое поле вокруг. Во всех направлениях пустынная земля выглядела одинаково: уныло, без подъемов и спусков, без единого признака цивилизации. Привлекала внимание лишь расплывчатая полоса лунного света, уходящая к горизонту.
Чакин с минуту потоптался на месте, а потом неуверенно зашагал вдоль лунной дорожки, постепенно привыкая к боли от мелких камешков, жалящих подошвы ног. Как ни странно, он не чувствовал ни отчаяния, ни особой тревоги. Он шел, не оглядываясь и не поднимая голову. Выбирая дорогу, он аккуратно ступал босыми ногами по земле и будто наверняка знал, что впереди есть что-то важное, и он обязательно выяснит, что это. С каждым шагом ему становилось спокойнее; постепенно стало казаться, что кроме этого бледного пятна света на угрюмом клочке земли в мире больше ничего нет, и, собственно, ничего большего и не нужно. Безразличие и вялость навалились на него, виски сдавило. Чакин отчаянно боролся со сном еще несколько секунд, а потом опустился на землю и закрыл глаза.
Он очнулся в кресле капсулы, бодрый и полный сил. В лаборатории горел яркий свет. Одежда и обувь лежали рядом, но они, очевидно, принадлежали кому-то другому. Будто кто-то, в отсутствие Чакина, зашел и заменил его джинсы и свитер на костюм, рубашку и галстук, а спортивные кроссовки на офисные туфли. Гулять по институту голышом в поисках своей одежды не хотелось, поэтому Чакин быстро натянул брюки, которые, к счастью, подошли ему по размеру, и обулся - туфли тоже пришлись в пору. Только он успел натянуть один рукав рубашки, как в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь в лабораторию распахнулась.
На пороге стояла молодая девушка в белом халатике, накинутом поверх строгого офисного костюма цвета спелой вишни. Ее короткие черные волосы растрепались, а глаза возбужденно блестели. Девушка бросилась к Чакину, не дав ему опомниться, обняла, прижалась щекой к его груди и горячо зашептала:
- Я знала, я знала, что ты обязательно вернешься! Иначе и быть не могло. А они говорили, что ты... но я не верила!
Окончательно сбитый с толку, Чакин сосредоточился на втором рукаве рубашки. Девушка заметила его попытки застегнуть пуговицы и бросилась ему помогать. Через минуту он уже был при пиджаке и галстуке, а незнакомка держала его за руку и, внимательно заглядывая в глаза, говорила:
- Я так волновалась, у меня просто из рук все валилось, ты не поверишь. А когда тебя объявили в розыск, я совсем не могла спать. Ты хоть вспоминал обо мне?
- Конечно, - ответил Чакин.
Если бы все вопросы в его ситуации имели такой очевидный ответ! Но, увы, события этого вечера пошли таким винтом, что предугадать, чем все закончится, было невозможно.
Тем временем в лаборатории появился коренастый брюнет в очках. Он подошел к Чакину, и мужчины пожали друг другу руки. Девушка отступила чуть в сторону.
- Рад, что вы вернулись, Григорий, - сказал брюнет с чувством. - Я... да все мы очень надеялись на это.
Он переглянулся с девушкой в халате и засмеялся. Чакин мысленно поблагодарил незнакомца за его фразу. Теперь он знал свое имя. Вернее, имя того, за кого его принимают. Осталось еще узнать имена тех, кто так рад его возвращению.
- Ну, пойдемте же, отметим это дело, - весело заявил брюнет.
Они втроем вышли в коридор, и стало очевидно, что Чакин не вернулся в родной институт, а переключился куда-то в другое здание. Здесь коридор был намного уже, и освещение включалось и выключалось автоматически.
Они уселись за столом в одном из пустых кабинетов, и брюнет ловко разлил коньяк по маленьким рюмкам. Выпили за "торжество научной мысли". Девушка почти не сводила глаз с Чакина. Это было одновременно и приятно, и немного неловко. Чакин вдруг позавидовал тому, чье место он так нечаянно занял.
Брюнет налил по второй.
- Наташенька, может у нас закуска найдется по такому случаю? - сказал он.
- Сейчас посмотрю, - ответила девушка Наташа и вышла из кабинета, кинув на Чакина еще один многозначительный взгляд.
- Как же вам это удалось, Григорий? - неожиданно спросил брюнет. - Двойное наложение образов, с автоматическим выходом? Поделитесь секретом с коллегой?
Чакин пожал плечами, не зная, что ответить.
- Конечно, никто не ожидал, что вы пропадете на трое суток, - продолжил брюнет, поправив очки. - Но вам удалось вернуться, а это победа. И я помню наш спор и умею признавать свое поражение.
Чакин снова промолчал. Брюнет выпил коньяк и забавно зажмурился.
- Эх, - крякнул он. - Видит бог, как жалко, но уговор дороже денег. Держите.
Мужчина достал из кармана связку ключей, отстегнул брелок и выложил на стол перед Чакиным.
- Черный металлик, литые диски, полный фарш. Да вы наверняка ее уже видели. Новейшее достижение немецкого автопрома.
Заметив замешательство Чакина, брюнет пододвинул брелок и, чуть понизив голос, добавил:
- Берите без разговоров! Машина ваша. Только умоляю, никому ни слова. Коллектив у нас маленький, и лишние пересуды мне ни к чему. Берите, пока Наташа не вернулась.
Чакин отправил брелок с ключом в карман брюк и выпил из своей рюмки. Дело принимало все более неожиданный оборот. Сколько еще ему удастся отмалчиваться, прежде чем его раскроют?
Наташа принесла несколько бутербродов, а брюнет снова разлил коньяк по рюмкам.
- Я хочу выпить за Григория, - сказала Наташа. - Замечательного, талантливого ученого, изобретателя и самоотверженного экспериментатора. Григорий, вас ждет мировая слава, я в этом уверена!
- Согласен, - сказал брюнет, поднимая рюмку. - Мировая слава! И пусть хоть небольшая частичка этой славы перепадет и нашему скромному трудовому коллективу. Григорий, после этого тоста вы просто обязаны рассказать нам, как прошел эксперимент.
- Костя, не нужно настаивать, - возразила Наташа, обращаясь к брюнету. - Григорий, наверное, очень устал.
- Собственно, да, - сказал Чакин, заметив пристальный взгляд девушки. - Устал немного, столько всего произошло.
- Вот именно! - оживился Костя. - Столько событий, а вы все молчите и молчите. Все равно же придется писать отчет об эксперименте, так почему не рассказать своим коллегам-друзьям?
Чакин опрокинул рюмку и взялся за бутерброд. Ему нестерпимо захотелось курить, но он не знал, курит ли его двойник, Григорий, и как к этому отнесутся его коллеги. В любом случае приходилось терпеть, так как сигарет нигде не было видно.
- Похоже, я мало что помню, - загадочно сказал Чакин.
- Может быть, позвоним Петровичу? - предложила Наташа. - Соберемся вместе, и вы все расскажете?
- Петрович давно спит, - отмахнулся Костя. - Утром его обрадуем.
- Григорий, вы не волнуйтесь, - сказала Наташа. - Главное, что все хорошо закончилось, и вы вернулись.
Костя вдруг хлопнул себя по лбу, так что очки подпрыгнули на переносице.
- Совсем забыл спросить, - сказал он с набитым ртом. - Что случилось с инструментами?
Чакин чуть не сказал "с какими инструментами?", но вовремя спохватился. Наташин взгляд вдруг наполнился тревогой. Видимо, вопрос был действительно важным.
- А где вы их последний раз видели? - осторожно спросил Чакин.
- В ваших руках! - усмехнулся Костя.
- За минуту до экспериментальной синхронизации, - добавила Наташа, и ее брови озабоченно нахмурились.
- Что-то я неважно себя чувствую, - сказал Чакин. - Я бы поехал домой и отдохнул, а завтра с утра я наверняка все вспомню, и мы с вами отлично побеседуем.
Наташа и Костя удивленно переглянулись.
- Домой? - переспросила девушка. - Сейчас два часа ночи, и лифт давно отключен.
- И к тому же сегодня четверг, - добавил Костя. - Еще два дня до выходных.
Чакин отчаянно потер лоб рукой, будто пытаясь вспомнить что-то важное. Но разве можно вспомнить события из чужой жизни? На мгновение показалось, что лучше бы вахтер института поймал его при попытке проникнуть в лабораторию, чем сидеть сейчас непонятно где в компании незнакомых людей и изображать полоумного болвана с амнезией.
- Вам действительно нужно отдохнуть, - сказала Наташа, вставая с места. - Я вас провожу.
Чакин послушно поднялся следом.
- Встречаемся завтра в девять, в конференц-зале, - сказал Костя. - И, Григорий, пожалуйста, попытайтесь вспомнить, где вы оставили инструменты.
Чакин попрощался с Костей и вышел в коридор. Догнал Наташу, и, как только они повернули за угол, девушка взяла его за руку.
- Ты помнишь наш последний разговор? - сказала она. - Все, что я говорила, правда. Я все решила, мне все равно, что скажут другие. В институте, на базе, все не важно. Главное, что у меня есть ты.
Они остановились у одной из дверей с кодовым замком. Глядя Чакину прямо в глаза, Наташа взяла его руку и аккуратно приложила его большой палец к мерцающему желтому кругу. Замок тихо щелкнул, а желтый круг загорелся зеленым. Дверь открылась, и они вошли внутрь комнаты.
Включился неяркий свет. Чакин разглядел помещение, похожее на обычный гостиничный номер. Шкаф для одежды и обуви в прихожей, дальше кровать, тумбочка, стол. На столе монитор компьютера, клавиатура, аккуратно сложенные бумажные листы. Единственная странность - в комнате не было окон.
Девушка встала вплотную к Чакину и взялась за верхнюю пуговицу его пиджака.
- Я хочу знать, ты меня любишь? - тихо спросила она.
- А как ты сама думаешь? - нашелся Чакин.
Девушка отодвинулась от него, сделав серьезное лицо. Но через секунду она игриво улыбнулась и скинула халатик на пол. Слегка покачивая бедрами, будто под музыку, она медленно растегнула ярко-вишневый пиджак и швырнула его в сторону кровати, но промахнулась. Она весело засмеялась, отошла от Чакина еще дальше и поманила его пальчиком, с обольстительным видом расстегивая пуговицу белой блузки.
- Иди ко мне, - прошептала она.
Чакин послушно приблизился, но так и не решался дать волю рукам. Чужая девушка так искренне верила, что он и есть ее любимый. Стоит ли продолжать этот обман? Но как можно разочаровать ее в такую минуту?
- Поцелуй меня, - сказала девушка, чуть прикрыв глаза веером длинных ресниц.
Чакин осторожно взял ее за плечи и прикоснулся губами к ее губам. Поцелуй получился долгим. Наташа не отпускала его, жадно ласкала языком.
- Я выключу свет, хорошо? - сказала она и настойчиво потянула его к кровати.
Натуральнейший фукс, подумал Чакин. Шар в лузе, господа. Невероятный и обворожительно прекрасный.
***
Утро ворвалось в мозг Чакина назойливым шумом - в дверь стучали. Электронные часы на столе показывали 8:50. Опоздал на работу, сначала подумал Чакин. Но, увидев обстановку комнаты, он быстро вспомнил весь вчерашний вечер и особенно приятнейшее его завершение. Наташи в комнате не было.
Стук в дверь повторился. Чакин крикнул "минуточку" и торопливо надел брюки. Еще вчера он пообещал себе, что с утра спокойно во всем разберется и решит, что делать дальше. Нужно было лишь сесть и обстоятельно обо всем подумать хотя бы несколько минут. Но свободных минут ему катастрофически не хватало.
Чакин открыл дверь. Высокий мужчина с бледным лицом смотрел на него в упор и нагло улыбался.
- Привет, Гриша. А ты ведь скотина!
В следующее мгновение Чакин согнулся пополам от сильного удара в живот. Второй удар приняла на себя челюсть и переносица. Чакин упал на пол и приложился затылком об угол в прихожей. Боль расколола все тело на две пульсирующие точки: живот и лицо.
- Не бойся, - сказал незваный гость. - Ногами бить не буду. Неохота пачкаться. Будет тебе урок. Я же тебе говорил, предупреждал.
Чакин почувствовал, что из носа идет кровь. Две темно-красных капли шлепнулись на пол.
- Наташку не тронь, не твоя она, - продолжал незнакомец. - Молчишь? А ты ведь обещал, паразит! Обещал мне, в глаза смотрел. Подонок - он и есть подонок.
Мужчина плюнул себе под ноги и ушел, изо всех сил хлопнув дверью. Его шаги затихли. Чакин потихоньку поднялся и побрел в ванную.
Вот тебе и шар в лузе. Забил, а теперь выставляй. Думал, что это удачный фукс, а вышел незаконный пропих. Чакин усмехнулся собственным мыслям и поморщился от боли - губа была разбита.
Он подошел к зеркалу, и тут его ждал окончательный сюрприз. Такой сюрприз, от которого у людей бывает разрыв сердца, или, по-научному, инфаркт. Из зеркала на Чакина смотрело чужое лицо.
Так бывает только во сне. В ужасном кошмаре. Когда в зеркале вдруг оживает другой человек. На Чакина смотрел мужчина лет тридцати пяти с кудрявыми светлыми волосами, чуть спадающими на высокий лоб. Бледно-голубые глаза, в которых удивительным образом читалось что-то знакомое, короткий, чуть изогнутый нос и пухлые губы, искривленные в гримасе крайнего испуга. Хотя насчет губ положиться было нельзя: они могли распухнуть от недавнего удара в челюсть.
Где же привычная короткая стрижка, прямой пробор, темно-русые волосы, упрямо торчащие на макушке? Где карие глаза и строгий прямой подбородок? Где вообще он сам, Чакин? Мысли-вопросы окончательно спутались, завертелись по кругу, сбиваясь в кучу, разбиваясь вдребезги в бесплодных попытках найти ответ.
Чакин умылся, стараясь не встречаться взглядом с незнакомцем в зеркале. По крайней мере один ответ был найден. Чакин оказался в чужом теле, и поэтому окружающие приняли его, как хорошего знакомого. Правда, это порождало новую проблему, и нужно было из всех проблем выделить главную. А главным было - вернуться. Вернуть свое тело и вернуться домой, подальше от загадочных фокусов, которые творятся на передовом крае нашей науки. Решение снова использовать капсулу переключений показалось Чакину вполне очевидным. Он решительно вышел из комнаты и зашагал по коридору.
В лаборатории Чакин встретил Наташу. Заметив его разбитую губу, она побледнела.
- Это Борис, да? Болит? - спросила она.
- Ничего страшного. Тебя он не тронул?
Чакин подошел к Наташе и медленно провел рукой по ее волосам.
- Нет. - Она грустно улыбнулась. - У меня есть к нему подход. Что ты собираешься теперь делать?
- Мне нужно воспользоваться капсулой, - сказал Чакин.
- Не получится. Петрович приказал все обесточить, пока ситуация не прояснится. Гриша, дорогой, тебе действительно нужно все рассказать. Что случилось за эти три дня? И куда пропали инструменты? Петрович уже в курсе, и наши хозяева тоже встрепенулись. Сам знаешь, на кого мы работаем. С ними шутки плохи.
Чакин сел в кресло и собрался с мыслями. Где-то должен быть выход. Нужно лишь выбрать верный прицельный шар.
- Наташа, я не Григорий, - сказал он. - Меня зовут Руслан. Внешне я как он, но внутри совсем другой человек. Я живу и работаю в Москве, а как попал к вам, и особенно в тело вашего коллеги, я понятия не имею. Жуткая случайность. Хочешь верь, хочешь - нет, но мне нужна твоя помощь.
Глаза девушки заблестели, будто она сейчас заплачет от обиды, но она с видимым усилием сдержалась.
- Я чувствовала, что ты другой, - сказала она. - Ты смотришь на меня не так, совсем иначе. А я-то думала, с чего это Григорий сменил гнев на милость? Где же он сам сейчас? Это просто ужас.
- Видимо, там же, где и был все эти три дня, - предположил Чакин. - Так ты сможешь мне помочь?
- Я могу сдать тебя охране. Чем еще я тебе могу помочь? Ты забрался в секретную шахту, переключился в чужое тело. Как это вообще произошло?